Секс, трава, виагра Федоров Вадим

– И что сегодня на ужин? – спросила моя девушка.

– Стейки, – бодро отрапортовал я, – со свежими овощами и с грибным соусом. Стейки медиум. Будут приготовлены немедленно перед вашими очаровательными глазами.

– Отлично, – захлопала в ладоши девушка, – мастер-класс на дому.

– Стейки смазываем оливковым маслом и специями, – окрылённо продолжал я.

– Стой. Каким маслом? – остановила меня возлюбленная.

– Оливковым, – я сбился с темпа, – мне Сашка с Италии привёз. Высшей очистки. Вкусное. Косточками пахнет.

– Оливковое? – прекрасные брови взлетели вверх, а губки презрительно скривились. – Да ты с ума сошёл. Нельзя ничего жарить на оливковом масле. Им можно только поливать салаты.

– Почему? – спросил я.

– Потому что это оливковое масло. А оно при жарке превращается в олифу.

– Во что превращается? – не понял я.

– В о-ли-фу, – как ребёнку, по слогам начала объяснять мне девушка. – Оливковое масло при жарке распадается и превращается в олифу. Ту, которая в краске, и воняет. Она очень вредная. Это каждая хозяйка знает. Есть у тебя подсолнечное масло?

– Есть, – кивнул я, – щас заменю. А подсолнечное ни на что не разлагается?

– Подсолнечное не разлагается, – снисходительно кивнула любимая, – поменяй на подсолнечное. Будет вкусно и полезно.

Я поменял масло на подсолнечное. Быстренько прожарил стейки и подал их на стол. Налил вина себе и даме и стал слушать очередной рассказ об уме и сообразительности своей избранницы. Кивал в нужных местах, кое-где переспрашивал, улыбался… И думал: куда я засунул этот проклятый чек?

Красный круг

Давным-давно, когда наша семья только-только приехала в Чехию, мы познакомились с двумя москвичками. Такими же эмигрантами, как и мы. И вот эти москвички, пожив пару месяцев в Праге и немного освоившись, решили открыть тут фитнес-клуб. Нашли место, сделали ремонт, завезли тренажёры, получили соответствующие разрешения. Ну и по старинной традиции решили открытие фитнеса отметить небольшой вечеринкой в нём же.

На вечеринку были приглашены мы с женой, наш 17-летний сын, пять или шесть знакомых по Праге, пара человек из мэрии и два будущих инструктора по фитнесу, а также чешский архитектор. Все, кроме инструкторов и хозяек, пришли парами. Архитектор заявился с подругой в красном платье с глубоким декольте. Сына мы взяли специально, чтобы он нас довёз домой на машине после мероприятия.

К семи часам вечера все собрались, походили по залу, потрогали ещё пахнущие краской тренажёры, поели чипсов, выпили традиционного шампанского. Всё чинно-благородно. Но потом кто-то из чешских товарищей сбегал за водкой, я мотнулся в ближайший русский магазин за икрой, откуда-то достали старый магнитофон, и веселье начало набирать обороты. Народ бодро отплясывал под Карела Готта и Пугачёву, сотрудники мэрии запивали водку пивом и жаловались на капитализм.

Ко мне подошла подруга архитектора и пригласила танцевать. Танцевать так танцевать, решил я, и мы задвигались в ритме вальса между тренажёрами. Вдруг рука моей партнёрши по танцу легла на мою задницу и крепко сдавила ягодицу.

– Пан Фёдоров, я хочу с тобой делать секс, – жарко зашептала мне дама в ухо водочным запахом.

– Так вы же не одна, – опешил я, стараясь освободить свою филейную часть от стального зажима, – да и я не один. У меня тут жена и ребёнок.

– Плевать, – не унималось красное платье, стараясь кроме захвата сзади ещё и впихнуть мою голову в своё декольте. – Этот архитектор старый импотент, он мне надоел. А ты мне нравишься. Тут есть комната с матами, пошли туда, там хорошо будет.

Я обалдел от такого горячего напора и не придумал ничего умнее, как сказать, что мне надо сначала в туалет. Красное платье ослабило хватку.

– Иди, – милостиво согласилась она, – я подожду тут.

В то время я был молод и застенчив и не мог женщину, тем более иностранку, просто так послать. Тем более, она именно туда и хотела. А я не хотел её. Я был примерным семьянином и не любил пьяных женщин. И ещё я не любил скандалов. Который, судя по всему, мог случиться в любую минуту. Уж очень серьёзно была настроена эта подруга архитектора.

Сделав вид, что иду в туалет, я на самом деле выскочил на улицу. Улица была тиха и пустынна. Только напротив нашего фитнеса приветливо светилась дверь, ведущая в подвальное помещение. У двери сиротливо стоял охранник. «Кабак или бар, – подумал я, – но зачем охранник?» Подошёл поближе и выяснил, почему охранник. На табличке заведения было написано: Гей-клуб.

– Чёрт, – пробормотал я, разворачиваясь в сторону фитнеса.

У входа в спортивное заведение замаячило красное платье.

– Пан Фёдоров, не надо писать на улице, для этого есть специальные комнаты, – захохотала девица в красном и нетвёрдой походкой направилась ко мне.

Я повернулся к охраннику:

– Мне надо в ваш клуб. Пива хочу.

– Вход только членам клуба, – заученно ответил тот. – Вы член клуба? Или, может, хотите им стать?

– Я не хочу быть членом клуба, я пива хочу. Ну, пожалуйста. Ну почему геям можно пиво, а русским нельзя? – не унимался я.

Сзади надвигалось красное платье.

– Ладно, – в последний момент вдруг согласился охранник, сражённый моей фразой про русских, – пошли. Подожди меня внизу, я быстро.

Я кубарем скатился вниз. Сзади раздавался голос охранника:

– Мадам, вход только членам клуба. Вы им никогда не сможете быть.

Мадам в красном что-то попыталась сказать, но охранник был непоколебим. Спустя несколько минут он отправил красное платье восвояси и спустился ко мне.

– Сказала, что всю ночь будет тебя караулить, – ехидно заметил охранник, открывая дверь в сам клуб. Зашли.

Большое подвальное помещение, посередине него бар. За барной стойкой два официанта – разливают коктейли и пиво. По всей площади подвала установлены мягкие кресла и столики. Недалеко от бара высокий круглый стол с тремя барными табуретками. Пространство вокруг стола обведено красной линией.

– Это для гетеросексуалов, – пояснил охранник, подведя меня к этому столу, – для тех, кто любит только пиво, для гостей клуба, а не его членов.

– Понятно, – пробормотал я, усаживаясь за столик.

– Приятного отдыха, – хмыкнул охранник и ушёл на пост.

Я огляделся. Отсюда открывался вид на весь зал. Красные кирпичные стены, плюшевые портьеры по углам, стильные продавленные диванчики. За барной стойкой орудовали два профессионала. Бутылки мелькали в воздухе, струи лились и смешивались в необходимых пропорциях. Это было красочное зрелище, которое я до этого видел только в кино. Бармены старались вовсю, при этом не умолкая ни на минуту. Отвечали на заказы, рассказывали анекдоты, приветствовали старых завсегдатаев. Публика была на первый взгляд обычной. Если бы не одно но – только мужики. Молодые, старые, они сидели поодиночке, парами, шумными компаниями. Ели, пили, общались. Несколько парочек обнималось, но не более того. Те, кто проходил мимо моего столика, бросали на меня любопытные взгляды, но никто не пытался заговорить.

Красный круг охранял меня от посетителей. Я сидел за столиком и пил пиво, ощущая себя главным героем знаменитой повести Гоголя.

– Поднимите мне веки, – услышал я.

– Что?! – я аж подскочил на стуле от неожиданности.

Напротив меня стоял официант.

– Ещё пива? – спрашивал он, показывая на мою пустую кружку.

– Да, – выдохнул я, – ещё одно пиво, пожалуйста.

Моментально передо мной возникла запотевшая стеклянная кружка с чешским Гамбринусом, которая после её опорожнения так же мгновенно сменилась новой полной кружкой. Я в общей сложности просидел в красном круге около часа, выпив три литра холодного пива.

А в это время наверху произошли следующие события. Красное платье таки устроило своему архитектору скандал, набив ему физиономию. После этого они с ним на пару выпили бутылку водки на мировую и укатили домой. Вслед за ними, как по команде, откланялись остальные гости. Фитнес закрыли. Инструкторы под ручки с хозяйками заведения также убыли. Остались моя жена и сын. А ключи и документы от машины были у меня.

Жена попыталась позвонить мне. Не получилось. В подвале не было сигнала. Попыталась сходить за мной, тоже никак.

– Вы не член клуба и никогда им не будете, – твердил охранник. Послала сына. Его тоже не пустили.

– Как стукнет 18 лет, приходи, – широко улыбаясь, предложил охранник, – а сейчас не могу, извини. Только совершеннолетние.

– Ни за что, – гордо ответил сын и сел на скамейку в ожидании непутёвого родителя.

Там они просидели еще минут 20. И когда я после 6 кружек выплыл из весёлого заведения, то меня ожидал очень горячий приём.

– Ты чего творишь? – шипела жена, ты чего это себе позволяешь? Сначала бабу архитекторовскую по углам лапал, потом вообще к геям свалил. Ты определись, наконец, со своей ориентацией.

– Я уже определился, – виновато сказал я, – ты моя ориентация.

И мы поехали домой.

Велегож

Это был или 1983, или 1984 год. Я учился в Серпуховском приборостроительном техникуме. Мои два друга, Игорь и Андрей – на курс меньше, в машиностроительном. Тоже в Серпухове. И вот июне, сдав экзамены, мы решили вместе съездить на турслёт в Велегож. Небольшой посёлок возле реки Оки каждый год в начале лета собирал туристические команды из разных школ. Там проводились соревнования, разжигались пионерские костры, было весело и интересно. Естественно, так как мы уже в школе не учились, то поехали в Велегож дикарями. Взяли напрокат палатку, набрали еды, дров, спальных мешков и захватили пошарпанную гитару.

После обеда приехали на станцию Заокская, там ещё раз проверили, всё ли взяли, и на последнем автобусе поехали в сторону Оки. Выгрузились в Велегоже, миновали этот небольшой посёлок и подошли к обрыву, с которого открывался вид на пойму реки. Подошли и обомлели. В прежние годы опушка леса около реки была забита палатками. Сейчас же внизу было пусто. Никого. И как потом выяснилось, турслёт из-за чего-то перенесли на неделю позже. Но мы-то этого не знали и припёрлись, как нам казалось, вовремя.

Но делать нечего. Спустились к лесу. Выбрали самое хорошее место, поставили палатку. Зажгли костёр, пожарили хлеба, запили его квасом и завалились спать. Наутро сбегали в посёлок, купили бутылку вина Лидия и сварили на костре гречневую кашу с тушёнкой. Туристическая жизнь постепенно налаживалась.

И вдруг после обеда на расстоянии примерно 100 метров от нас возникла палатка и костёр. Посланный в разведку Игорёк доложил, что там установили палатку три барышни и чего-то варят. Мы засуетились. Начали думать, как лучше познакомиться. Предложения сыпались одно за другим. Как вдруг Андрюха воскликнул: надо попросить у них соли.

– Так у нас есть соль, – возразил я, – целая пачка соли, кило.

– Была, – поправил меня Андрей и, выхватив из рюкзака пачку, высыпал соль в костёр. И тут же с гордым видом отправился к девчонкам знакомиться, то есть просить соль взаймы. Мы с Игорем поспешили за ним.

– Здравствуйте. А у вас соли не найдётся? – сияя как медный пятак, спросил Андрей.

Девчонки переглянулись.

– Нет, – ответили они, – мы сами хотели у вас просить идти.

Как потом выяснилось, они тоже думали, как познакомиться с соседями, и им в голову пришла та же мысль про соль. Но в отличие от нас они её не высыпали в костёр, а просто спрятали. Пришлось вновь идти в поселковый магазин и покупать соль. По дороге в местный продуктовый лабаз мы и познакомились. Девочек звали Вера, Надя и Люба. Они были старше нас на три-четыре года. Работали в Туле на каком-то предприятии и в Велегож приехали на турслёт, который, как оказалось, в этом году перенесли.

Андрей с Игорем немного поспорили, кто из них будет ухаживать за блондинкой Верой – самой красивой из троицы. Победил в этой дуэли Андрюха. Игорю досталась Люба, низенькая шатенка, смешливая и весёлая. Мне волей-неволей пришлось ухаживать за полненькой Надей, черноволосой и спокойной девушкой. Она была обычной, тихой и неторопливой. До тех пор пока вечером, выпив две бутылки Лидии на шестерых, мы не уселись у костра. Надя взяла нашу гитару, настроила струны и… запела.

Репертуар был до боли знаком. Розембаум. Его ранние песни. Но вместо мужского хрипа над Окой звенел её звонкий голосок.

– Гоп-стоп, мы подошли из-за угла, – пела она, глядя прямо на меня. И я влюблялся в этот голос, в это круглое лицо, в эти длинные чёрные волосы…

А потом три дня мы жили на опушке леса. Ходили друг к другу в гости каждые полчаса. Варили кашу на огне, пили Лидию, а когда в местном лабазе она закончилась, то обнаружили там же замечательное полусладкое вино Арбатское. Причём за те же деньги. По вечерам мы собирались у костра, и Надя пела нам песни. Про любовь, про друзей, про воров и свободу. Своим чистым девичьим голосом.

А потом мы разъехались – девчонки в Тулу, мы к себе домой. Пару раз мы приезжали к ним летом, встречались в каком-нибудь кафе. Игорёк разливал под столом полюбившееся нам Арбатское. Мы разговаривали, смеялись, дурачились. Но с приходом осени ребята окунулись в учёбу и поездки прекратились. Их летние романы закончились. А мой ещё продолжался.

Половину своей стипендии я теперь тратил на телефонные переговоры. Приходил на площадь Ленина на переговорный пункт и ждал, когда меня по межгороду соединят с Тулой. С бухгалтерией какого-то предприятия, где работала моя Надя. Все сотрудницы этой бухгалтерии через неделю уже узнавали меня по голосу, звали Надежду, а пока она шла к телефону, расспрашивали про учёбу, про здоровье, про погоду. Я заочно подружился со всеми тётками, которые там работали. Они искренне переживали за наши отношения.

Этот телефонный роман продолжался почти два месяца. Я звонил через день, иногда через два. Пока однажды Надя не сказала мне:

– Приезжай, надо поговорить.

В субботнее раннее октябрьское утро я взял билет на электричку и поехал в Тулу. Был последний солнечный тёплый день. Я нашёл её дом, поднялся на третий этаж, позвонил в дверь. Она открыла, улыбнулась, провела в свою комнату, предложила чаю. Родители её были на даче, так что никто нам не мешал.

Но вместо запланированных мной поцелуев и объятий Надежда завела разговор о разнице в возрасте. О том, что мне 17, а ей целых 22 года. И что ей надо замуж, а не по телефону разговаривать. И что эта разница в возрасте очень большая, и даже год она не будет ждать. Она не будет ждать, когда я подрасту. Потому что ей надо замуж. Уж замуж невтерпёж.

Я всё выслушал молча. Только один раз спросил:

– А может, подождёшь?

– Нет, – отрезала Надя, – ты очень хороший и нравишься мне. Но нет. И с этим надо покончить.

– Покончить так покончить, – согласился я, – выбора у меня же всё равно нет. Спой мне напоследок. Вальс-Бостон.

– Нет, – снова сказала Надя, – не до песен. Мы прощаемся, навсегда.

Я допил чай. Поблагодарил. Вышел во двор. Мне было 17 лет и мне было очень грустно. Впереди у меня была целая жизнь. Впереди у меня были встречи с другими женщинами и расставания с ними. Но всё это было впереди. А в 17 лет я думал, что это самое прекрасное и самое ужасное, что произошло в моей жизни. Я дошёл до вокзала, сел в электричку и на клочке бумаги написал свои первые стихи. Все мы в 17 лет писали стихи. Наивные и корявые.

  • Прощальный поцелуй и ты одна
  • Глядишь тревожно и задумчиво мне вслед.
  • А улица пустынна и тиха. И только след
  • Останется на уличной пыли.
  • Но и его сотрёт ближайший миг.
  • Ты далеко, но всё же позади
  • Мне чудится знакомых глаз изгиб.

Виагра

Спрос рождает предложение. Со спросом было всё нормально. Один мой знакомый чех с прикольной фамилией Маньяк сказал, что у него есть куча знакомых, жаждущих купить Виагру. А в Чехии она только по рецептам, да и стоит сумасшедших денег. Одна таблетка примерно 20 долларов. А он слышал, что русские через интернет покупают заменитель Виагры в Индии. И что неплохо бы замутить бизнес по продаже этой самой Виагры. Без рецепта и за полцены.

Предложение меня заинтересовало, и я стал расспрашивать знакомых вебмастеров, что, где и как. И в итоге познакомился через скайп с парнем из Минска. Его никнейм был ТимУл. Он мне рассказал, что продаёт Дженерик Виагру и что изготовляют ее не в Индии, а в Пакистане. Где у него связи на местном фармацевтическом заводе. Обговорили цену, виртуально стукнули по рукам, и я перечислил ему деньги через вебмани за 100 таблеток из расчёта 1 доллар за штуку. Итого 100 долларов.

ТимУл связался со своим человеком в Пакистане. Дал ему мой адрес и попросил прислать хорошему человеку в Праге посылку с таблетками. Общались они на английском языке. То ли пакистанец плохо знал английский, то ли ТимУл ему недостаточно точно объяснил, но в итоге из Пакистана мне послали заказную посылку, где в сопроводительных документах чёрным по белому было написано – заменитель Виагры.

Мне же домой пришло извещение о пришедшей на моё имя посылке и что мне следует явиться на таможню по поводу этой самой посылки. Я явился.

Таможня располагалась в том же здании, что и почта, но на последнем этаже. Большой полукруглый зал, разделённый на секции с окошечками, за которыми находились таможенники. Секции были условно разделены полупрозрачными перегородками, так что можно было слышать, что именно растамаживает сосед. Я подошёл к самому первому окошку и протянул извещение. Мужик в форме, примерно моего возраста, взял бумажку, пробежал её глазами и на весь зал заявил:

– Вы по поводу Виагры? Вам к окошку номер пять.

В таможенном зале наступила тишина. Все устремили взгляды на любителя Виагры, то есть на меня. Подхожу к пятому окошку, протягиваю бумажку и так же громко говорю:

– Я по поводу таблеток.

Таможенница лет двадцати пяти с интересом берёт у меня бумагу, что-то ищет в компьютере и уточняет:

– Вам пришла посылка с сотней таблеток Виагры. Это для бизнеса?

– Нет, – отвечаю я, – для собственного потребления.

Тишина в зале становится ещё тише. Даже мухи замолкают.

– Зачем тебе столько жрать Виагры? – не выдерживает таможенник из соседнего окна.

«Так я тебе всё и выложил, – думаю я. – Одно дело покупать что-то для личных целей, и совсем другое – для продажи. Насчитают налоги, штрафы, плюс отсутствие лицензии. Взгреют так, что мама не горюй».

– У меня жена и две любовницы, – начинаю я врать напропалую, – и ещё секретарша. С ней я тоже сплю. И ещё к соседке иногда забегаю по выходным. А здоровье уже не то. Не молод: 39 в прошлом месяце стукнуло.

– А зачем ты стока себе баб завёл? – не унимается соседский таможенник.

– Не могу отказать женщине, – сокрушаюсь я, – такой вот дурацкий характер.

– Так и запишем, – резюмирует девица. – Таблетки синего цвета в количестве ста штук, купленные для собственного потребления в связи с плохой потенцией.

Народ в зале начинает оживлённо гудеть.

– Про потенцию не надо записывать, – скромно прошу я.

– Хорошо, – соглашается девица, – про потенцию не будем. Вот тут распишитесь и ждите, мы вас вызовем. Проведём экспертизу и вызовем. Нельзя покупать подделку за рубежом. Там более, эти таблетки по рецептам.

И я под любопытные взгляды посетителей покидаю помещение пражской таможни.

Прибегаю домой, включаю компьютер, связываюсь с ТимУлом. Рассказываю про таможню и ругаюсь, что пакистанский товарищ прислал таблетки заказным письмом и в описании написал, что это заменитель Виагры.

– Я разберусь, – обещает ТимУл, – я поговорю с ним и вставлю втык. Не переживай.

И ТимУл поговорил с пакистанцем. Но, судя по всему, с английским у того было совсем плохо. Потому что через неделю мне в почтовый ящик упало извещение с таможни. Я вначале подумал, что это вызов для разбора первой посылки. Но нет. Неграмотный пакистанский фармацевт прислал мне второе заказное письмо с сотней голубых таблеток.

– Зачем вам ещё сто таблеток Виагры? – спросила меня знакомая девица из пятого окошка.

В зале никто не работал, все внимательно прислушивались к нашей беседе. Лишь в дальнем углу один таможенник рассказывал своему коллеге о моём предыдущем визите. Коллега в тот день находился в отпуске и был не в курсе о воскресшем Казанове.

– Для собственного потребления, – искренне улыбнувшись, ответил я, – познакомился недавно в Карловых Варах с блондинкой. Одинокая девушка, муж недавно бросил. А ей всего 20 лет. А у меня жена, две любовницы и секретарша.

– И соседка, – подсказал таможенник из окошка рядом.

– Точно, и соседка, – положив руку на сердце, уточнил я, – но она по выходным. Суббота и воскресенье.

– Так и запишем, – хмыкнуло пятое окошко, – для собственного потребления. Сто таблеток. Идите, мы вас вызовем. После экспертизы.

И я пошёл. Пришёл домой, включил компьютер. Связался с ТимУлом. И долго высказывал ему всё, что думаю о прекрасной стране Пакистан.

– Неудобно получилось, – покаянно сказал ТимУл, – я ща с ним свяжусь и объясню, что тебе ничего посылать не надо. Что ты и так у таможни на крючке. Прям вот сейчас связываюсь и всё разруливаю.

И ТимУл связался со своим пакистанцем и сказал ему на своём прекрасном английском языке, который он изучал в спецшколе, что не надо больше в Прагу посылать Виагру. Не надо. Стоп, баста.

Пакистанец не учился английскому языку в минской спецшколе. Где он учился этому языку, можно только догадываться. Потому что через неделю он прислал мне очередную посылку. Но уже с двумя сотнями таблеток.

На таможне меня ждали. Как родного. Был аншлаг. В пятом окошке, кроме девицы, на стульчике расположился заместитель начальника таможни. В разговор он не встревал, но внимательно нас слушал, иногда крякая от удовольствия.

– Вам пришло 200 таблеток заменителя Виагры, – мило улыбаясь, сообщило мне пятое окошко, – зачем вам столько?

– Для собственного потребления, – так же мило улыбнувшись, ответил я.

– 400 таблеток для собственного потребления? Вам плохо не будет?

– Будет, – согласился я, – но вот такой характер. Не могу отказать женщинам. И ещё я люблю всё закупать впрок. У меня дома в подвале 70 рулонов туалетной бумаги, 50 коробок с консервами и 90 упаковок памперсов для взрослых.

– А памперсы вам зачем? – удивилось пятое окно.

– Да я когда женщину вижу, у меня организм не выдерживает, – совершенно серьёзно ответил я.

Зал грохнул от хохота. Заместитель начальника сполз под стол, держась за живот. Веселье у мужской половины таможни продолжалось минут десять, пока, наконец, все не успокоились и пятое окошко не выдало мне знакомую фразу про экспертизу и «мы вас вызовем».

Где-то месяца через полтора меня вызвали. Но не в таможню, а в суд. Где за покупку подделки влепили по тысяче долларов штрафа за каждую посылку.

А с ТимУлом я больше не связывался и больше его ни о чём не просил. Ну его на фиг.

Танечка

– Добрый день.

– Здравствуй, Танечка.

– Вадим, я хотела с вами поговорить.

– Мне нравится с тобой разговаривать. Но мы же договаривались на ты. Когда ты мне выкаешь, я чувствую себя не в своей тарелке.

– Хорошо, на ты.

– Отлично. О чём будем говорить?

– О любви.

– Кхм. О чём? О любви? А о какой любви мы будем говорить?

– О моей. Я люблю тебя.

Пауза. Тишина.

– Спасибо, Танечка. Это очень мило и неожиданно.

– Да не за что.

– Нет, правда. Спасибо. Мне очень приятно, что ты испытываешь ко мне такие чувства. Ты мне очень нравишься.

– Вадим, а ты за меня замуж выйдешь?

– Ты хотела сказать, возьму ли я тебя замуж?

– Ну да, я ошиблась. Возьмёшь меня замуж?

– Танечка, но я вообще-то женат, да и тебе сейчас никак замуж нельзя.

– Я знаю, что ты женат. Я имела в виду, что ты женишься когда-нибудь на мне? Когда что-нибудь случится и у тебя не будет жены.

– Не знаю. Я же не знаю, когда это будет и что с нами будет. И будет ли вообще.

– Понятно. Но я буду тебя ждать.

– Уверена? Это же долго будет. Да и ты за это время обязательно встретишь другого, не такого старого, как я, и полюбишь его.

– Вадим, сейчас я люблю тебя. Очень сильно. И хочу, чтобы ты знал об этом. И что ты не старый, а очень красивый. Ты даже красивее моего папы.

– Спасибо тебе, Танечка. Спасибо за искренность и за комплименты.

– Это не комплименты. Это правда. Ты самый лучший.

– Всё равно спасибо.

– Пожалуйста.

– Танечка, я правда очень и очень тронут твоим признанием. И жалко, что не могу ответить тебе. Я люблю другую.

– Я знаю. И я знаю, что тётя Галя тебя тоже любит. Но я тебя люблю сильнее. И я подожду.

– Долго ждать придётся.

– Ничего, я усидчивая.

– Ты смешная. Забавная и очень милая.

– А ты красивый.

– Ну, ты же меня совсем не знаешь. Вдруг я плохой?

– Нет. Ты хороший. Ты не можешь быть плохим. Я бы не смогла полюбить плохого человека.

– Да, логика железная.

– Вадим, только ты не рассказывай о том, что я тебе призналась.

– Хорошо, не буду. Это будет наш с тобой секрет.

– Ладно. Секрет. Наш с тобой.

– Договорились.

– Вадим.

– Что, Танечка?

– А ты целоваться умеешь?

– Умею.

– А меня научишь?

– Нет.

– Жалко.

– Ничего, Танечка. Тебя другой научит, когда придёт время.

– Уху. А гулять завтра в парк с нами пойдёшь?

– Пойду.

– Классно. Ты самый лучший из мужчин. Я люблю тебя.

И Танечка выбегает из комнаты. Мне 26 лет. Женат. Трое детей. И несколько минут назад дочка наших друзей призналась мне в любви. Танечке 6 лет.

Часики

Он увидел эти часы во вторник, когда ждал её после работы. Увидел и сразу подумал: надо купить. И подарить ей. А то она постоянно опаздывает. Вот и сейчас. Двадцать минут он уже пританцовывает возле этой витрины, а её всё нет и нет. Надо бы всё-таки купить нормальные зимние ботинки. Тем более и деньги есть. А то в этих осенних туфельках долго не проходишь. Холодно. Даже шерстяные носки не помогают. Вот возьмёт завтра и в обеденный перерыв сбегает и купит. Кожаные. Чтобы стоять и спокойно ждать свою любимую женщину.

А часики хороши. И ей наверняка понравятся. Интересно, сколько стоят?

Телефонный звонок.

– Извини, я опоздаю на полчаса. Задержали. Погрейся где-нибудь. А потом я приеду и тебя погрею. Хорошо?

– Конечно, дорогая. Жду.

От её слов стало теплее. Сбив снег с осенних штиблет, забежал в часовой магазин.

– Девушка, вот эти часики. Сколько стоят? Да, что на витрине. Сколько? Однако, не дёшево. А, ну если швейцарские, то да, нормальная цена. Да, да.

Прикинул в уме. На зимние ботинки всё равно хватало. Эх, гулять так гулять.

– Девушка, я возьму часики. Мне их упакуйте как подарок. Хорошо? Не с витрины? У вас их сколько? Всего два экземпляра? Отлично. Почти эксклюзив.

Расплатился. Пачка денег уменьшилась вдвое. Продавщица упаковала часики, протянула ему. Через стекло витрины он увидел её. Полчаса ещё не прошло, а она уже тут. Сюрприза не получилось. Вышел на улицу, обнял, вручил коробочку. Она затормошила, быстрей домой, посмотрим, что там в коробочке. Дома открыла её, обомлела.

– Это мне? Эти часики ты мне подарил? Какие они красивые…

Заплакала. Он бегал вокруг неё и не знал, что делать. Потом обнял и долго слушал шёпот про то, что никто ей никогда ничего подобного не дарил. Гладил по голове и думал: её надо баловать. Подарками. Вниманием. Она это заслужила. Она хорошая.

Она потом весь вечер и следующий день носилась с этими часиками. Примеряла, постоянно смотрела время. Разглядывала циферблат и золотые сердечки на нём.

– Буду смотреть на них и думать о тебе, – говорила.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Книга поможет вам понять, чем воспитание девочки отличается от воспитания мальчика; какую роль играе...
Более половины родителей сталкиваются с неожиданной проблемой: их подвижный, ловкий ребенок никак не...
Данная книга – бесценный помощник для родителей, источник реальных практических знаний по проблеме «...
Не смотрите на ночь глядя сериал «Великолепный век» – не то проснетесь в теле славянской пленницы, к...
Читая эту книгу, вы перенесетесь вместе с её героями в Баварский замок, принадлежащий немецкому арис...
Часто HR-менеджеры и руководители, столкнувшись с необходимостью оценить персонал, не знают, с чего ...