Раз герой, два герой... Уланов Андрей

– Гы?!

– Я только хотел спросить, – поспешно пояснил Шах, – какие срочные дела могут быть у призрака? Если они настолько важные, то, может…

– Заткнись!

Шон задумался.

– В любом случае, – заключил он, – я уверен, что присмотр за ополоумевшим деревенским молокососом, который отчего-то возомнил себя героем, не входит в число самых подходящих для призрака занятий.

– А… что входит?

– Слушай, ты, – медленно процедил Шон. – У-че-ни-чок. Задавать мне, своему учителю, вопросы и вообще открывать рот впредь будешь только с моего особого дозволения. Это тебе понятно?

– Ну, – замялся Шах. – Я как-то никогда не думал, что моим учителем будет призрак героя.

Шон ухмыльнулся.

– Ты здесь, – он медленно обвел взглядом крохотную комнатушку, – видишь более подходящих учителей?

– Нет, но…

– Что же касается призрачности. – Шон неторопливо поднял правую ладонь вверх, сжал пальцы и поднес получившийся кулак к носу Шаха. – Хоть это и рука призрака…

Раздался короткий двойной стук.

– …врезать она может вполне ощутимо, – закончил Шон. – Затылком сильно ушибся?

– Нет… не очень.

– Все понял?

– Да.

– Да, а дальше?

– Да, учитель.

Шон удовлетворенно кивнул.

– И что теперь, о учитель? – поинтересовался Шах.

– Теперь… – задумчиво протянул Шон. – Хм. Теперь…

– Ты, помнится, как-то хвалился, что умеешь не только читать, но даже и писать?

– Ну, вообще-то…

– Умеешь или нет?!

– Да, учитель.

– «Да» что?!

– Умею, учитель.

– Тогда бегом вниз, – скомандовал Шон, – и приволоки сюда более-менее чистый лист бумаги и это… как его… волшебный самопишущий тростник. Будем составлять список необходимых закупок.

Шах бросился к дверям.

– А потом?

– Это был вопрос?

Шах отпустил дверь, скрестил руки на груди и наклонил голову.

– Простите, учитель.

– А потом, – Шон сладко, от души зевнул, – мы пойдем спать, потому как время уже позднее, а дел завтра нам предстоит великое множество.

– А разве, – удивился Шах, – призраки спят? О, простите, учитель.

– Не знаю, как другие призраки, – усмехнулся Шон, – а я сплю, причем с удовольствием.

– А…

– Ты все еще здесь?

– Уже нет, учитель.

– Ш-а-а-х.

– Что?

Голос доносился из белого тумана, окружавшего Шаха со всех сторон. Даже… да, ноги тоже висели в этом тумане – и ни на что при этом не опирались.

– Ты спишь.

– Сплю?! А-а, понятно.

– Ты должен запомнить.

– Запомнить что?

– Ты увидишь коня. Сядь на него и скачи…

– Эй, – не выдержал Шах. – А если я увижу нескольких коней?

– Ты узнаешь его, – пообещал голос. – Это великий конь. Он служил многим великим героям. Ты не мог не слышать о нем. Его зовут «Держащийся-с-краю».

– О да, я слышал о нем, – подтвердил Шах. – Великое множество раз. Но… я ведь его никогда не видел.

– Вороной. – В голосе проявились отзвуки эмоций, правда, Шах не был уверен, каких именно. – С белой звездочкой на лбу. Он. Будет. Один. Ясно?

– Сел, поскакал, а дальше?

– Ты встретишь Лиико.

– Так ведь он давно умер, – удивился Шах.

– Неважно. Ты встретишь эльфийского короля и величайшего из героев Лиико Свет Несущего. Он. Будет. Один! Возьми у него то, что он даст тебе, и выполни то, что должен. Ты?! Все?! Понял?!

– Ну… не совсем… – промямлил Шах.

Похоже, источник голоса его попросту не расслышал, поскольку начал стремительно удаляться.

– Ты должен исполнить предначертанное… чертанное… анное.

Шах моргнул… И почувствовал, что он просыпается оттого, что кто-то трясет его за плечо.

– Что они тебе сказали?

– А? – Шах попытался протереть глаза и обнаружил, что он стоит все в том же белом тумане.

– Так я не проснулся?

– Конечно, нет, идиот, – раздраженно отозвался голос.

Это был другой голос. Хотя он доносился откуда-то сверху, у Шаха сразу же возникло ощущение, что его обладатель очень маленького размера – примерно по колено.

– Быстро говори, что они тебе сказали?

– Кто «они»?

– Не имеет значения, – быстро отозвался голос. – Те, кто были здесь до меня. Что они тебе велели?! – На слове «велели» голос почти сорвался на визг.

– Сесть на «Держащегося-с-краю», поскакать вперед, встретить Лиико, забрать у него то, что он мне даст, и выполнить предначертанное, – без запинки отбарабанил Шах и озабоченно осведомился: – А что я, собственно, должен буду выполнить?

– Не имеет значения, – заявил голос. – Потому что предначертанное ими тебе выполнять не придется. Лиико, значит. Посмотрим, посмотрим…

– Да кто вы все, орк вас побери, такие?! – в лучшем шоновском стиле заорал Шах. – И что делаете в моем сне?!

– Не имеет значения, – в третий раз повторил голос.

В следующий миг Шах почувствовал, что идет по чему-то твердому, а спереди доносится дробное постукивание копыт и нетерпеливое ржание.

– Должно быть, это «Держащийся-с-краю», – пробормотал Шах и уставился на выплывшего из тумана коня. – Вороной… звездочка на лбу…

Он осторожно взялся за луку седла, вставил ногу в стремя – конь стоял спокойно, и это придало Шаху храбрости – и решительно вскочил в седло.

Вороной немедленно рванулся вперед, да так, что Шах едва не вылетел из седла макушкой вперед – его спасло только то, что он изо всех сил вцепился в роскошную гриву вороного.

Дикая скачка из ниоткуда в никуда длилась примерно десять минут. Затем «Держащийся-с-краю» постепенно замедлил бег, перешел на шаг… и в этот момент Шах разглядел сквозь туман какую-то неясную фигуру.

– Пресветлый… э-э… король, – начал он.

Фигура подвинулась поближе, и Шах замер с раскрытым настежь ртом.

– Фиора?! – выдохнул он. – Что ты тут делаешь?!

Толстушка Фиора – одна из самых некрасивых дудинских девушек – оглянулась по сторонам и жалобно вздохнула.

– Я должна кое-что отдать тебе.

– Ты?! – поразился Шах. – А… где Лиико?

– Я всенепременно должна передать тебе, – в своей обычной манере зачастила Фиора, – вот эту безрукавку из овчины, две головки свежего сыра и вот этот меч.

– Что?! – переспросил Шах. – Постой, Фиора, мне вовсе не нужна безрукавка, у меня есть прекрасная куртка, и сыр мне не нужен, и меч у меня свой, то есть не совсем мой… И потом, разве это меч?

То, что так настойчиво протягивала ему Фиора, походило разве что на рукоять меча, к которому приделали… приделали…

– Эй, малыш, хорош дрыхнуть! Вставай!

Шах открыл глаза и на этот раз, к своей великой радости, узрел не надоевший до боли белый туман, а ту самую маленькую, тесную – и такую родную – комнатушку, в которой он вчера так неудачно заснул.

– Доброе утро, Шон, – радостно отозвался он. – Ты знаешь, то есть ты, конечно, не знаешь, мне приснился такой странный сон…

– Сейчас ты мне его расскажешь, – пообещал Шон. – Потому что я очень хочу понять, откуда в запертой комнате посреди ночи могло появиться… – Шон мотнул головой, и Шах с ужасом увидел лежащую белой грудой на полу безрукавку, из-под которой торчала давешняя загадочная рукоять. Чуть поодаль высились обе сырные головки. – ЭТО?

Шах вздохнул и начал рассказывать.

По мере его рассказа брови Шона сдвигались все ближе, пока не образовали совершенно сплошную линию.

– …и это все, что я помню, – закончил Шах.

– Эге.

Шон зачем-то поднял с пола составленный ими вчера вечером список необходимых закупок и задумчиво уставился на него.

– Значит, так, – заявил он, осторожно беря список за верхний конец. – Сейчас ты…

Р-раз. Списков стало два.

– …пойдешь в лавку…

Списков стало уже четыре.

– …и купишь…

Теперь списков было уже восемь.

– …четыре, нет, шесть колод карт, – закончил Шон и, разжав пальцы, внимательно пронаблюдал за тем, как шестнадцать клочков бумажки, кружась, усеяли пол комнатушки.

Шон аккуратно подцепил край колоды и ловким щелчком перевернул ее рубашкой вверх.

Шах в ужасе закатил глаза.

– А теперь, – неумолимо продолжил Шон. – Еще раз назови мне все масти. В порядке роста.

Шах тяжело вздохнул.

– Значит… э-э, так, – начал он. – Всего мастей четыре: Свет, Добро, Тьма, Зло. В каждой масти по девять карт.

– Вот-вот, – кивнул Шон. – Их-то мне и перечисли.

Шах зажмурился.

– Свет: гномы, феи, эльфы, нимфы, пегасы, грифоны, единороги, серебряные драконы, фениксы. Ух.

– Дальше.

– Добро: крестьяне, ополченцы, наемники, королевские воины, имперские воины, монахи, рыцари, золотые драконы, добрые маги. Ух.

– Ну, ну, – подбодрил его Шон. – Продолжай. Пока неплохо.

Шах набрал в грудь побольше воздуха.

– Тьма: троглодиты, гоблины, орки, гремлины, огры, вайверны… э-э… ну, эти, которые… На быков похожи.

– Минотавры.

– …минотавры, красные драконы, колдуны. И Зло: мелкие бесы, бесы, черти, демоны, церберы, черные рыцари, черные драконы, дьяволы. Все!

– Молодец, – подытожил его усилия Шон. – Всего одна запинка – прямо-таки выдающееся для тебя достижение.

Он поднял колоду, несколькими стремительными движениями смешал карты и смахнул десять верхних на доску перед Шахом.

– А теперь, – ухмыльнулся Шон. – Посчитай-ка мне, малыш, сколько взяток у тебя на руках?

– А-а… В какой игре?

– Уже соображаешь, – одобрительно кивнул Шон. – В «свадьбе».

Шах озадаченно уставился в карты.

– Раз, два, три… Четыре верных и одна, э-э, возможно на… на…

– Наигрывается, – проворчал Шон. – Ну-ка, дай сюда.

Он заглянул в протянутые карты и скрипнул зубами.

– Ну сколько раз повторять тебе, сыр ты недопеченный, что рыцарь считается за полвзятки, только когда он сам – третий. А если он, как у тебя, третий, да еще с магом, то он играет обязательно. Это не четыре с крестом, это пять верных, и при таком раскладе можно играть! Понял?

– Угу.

– Что «угу»?

– Я понял, – уныло сказал Шах. – Что я ничегошеньки не понимаю.

Шон отложил колоду в сторону и с любопытством уставился на Шаха.

– А соблаговолишь ли ты, любезный мой у-че-ни-чок, объяснить, чего ты не понимаешь больше всего?

– Я не понимаю, – признался Шах, – почему из-за какого-то дурацкого сна мы вдруг отменяем все наши планы, тратим почти все деньги на заклятье невидимости для тебя, хотя ты и так невидим для всех, кроме магов и меня, и устраиваемся в этот караван. И, наконец, я не понимаю, почему ты решил, что самым важным для меня сейчас является умение играть в карты.

– Ну, – осклабился Шон, – без этого умения твое геройское образование не может считаться полным и законченным. Что же ты за герой, если не умеешь играть?

– Я и пить не умею.

– Что же касается всего остального… По-моему, один раз я тебе уже все это объяснял?

– Да, – подтвердил Шах. – Но я все равно ничего не понял.

– Послушай, у-че-ни-чок, – сказал Шон. – Если мне придется вдалбливать в твою тупую башку ВСЕ по два раза…

– А почему бы тебе, – обиделся Шах, – не объяснять попонятнее с ПЕРВОГО раза?

Шон вздохнул.

– Ладно. Так и быть, попробую еще раз.

– Я, – скривился Шах, – весь – сплошное внимание, о учитель.

– Этот «дурацкий», как ты выразился, сон, – начал Шон, – был явно послан тебе кем-то из богов. А это, в свою очередь, означает, что они отвели тебе в своих планах какое-то место, хотя зачем им могло понадобиться такое ничтожество – тайна сия велика есть!

– О, как ты мудр, учитель, – пробормотал Шах. – Ты знаешь столько слов, о которых я в жизни не слыхал, – и все они непристойные.

– Поэтому, – продолжал Шон, – у меня нет времени пытаться научить тебя хоть чему-то – все равно ты ничему не научишься.

– О учитель, как ты добр!

– И значит, нам нужно добыть для тебя чужое умение.

Шон сделал паузу.

– Всем – кроме, понятно, таких деревенских дуболомов, как ты, – известно, что умение в нашем Мире – это такой же товар, как и все остальное. Обычно его завещают по наследству, иногда продают. – Шон усмехнулся. – Но я не думаю, что какой-нибудь старец вдруг воспылает к тебе отческой любовью, и у нас нет времени ждать, пока кто-нибудь решит продать умение нужного нам качества. Значит, нам нужно отправиться туда, где оно наверняка есть – и его можно добыть, – Шон оглянулся. – А вот, кстати, и оно.

– Умение?

– Нет. Место.

Караван, на одной из телег которого сидели герои, со скрипом, ржаньем и руганью медленно выплыл из-за поворота, и взорам путешественников предстало небольшое городище, обнесенное многократно латаным частоколом.

«Бриджтаун»… – с усилием прочитал Шах надпись на покосившейся доске, затем посмотрел на соседнюю, ведущую к тем же воротам дорогу, увидел там такую же, только еще более покосившуюся доску и с еще большим усилием прочел: «Покервилль».

– Ну да, – подтвердил Шон. – А если въезжать по третьей дороге, на той стороне городища, то там будет надпись «Префербург».

– А как же он на самом деле называется?

– А как хочешь, так и называй, – ответил Шон. – Местным все равно. Удивительно милые существа, даром что вампиры.

– Что?!

– А что такого? – удивился Шон. – Ты что, никогда не имел дело с вампиром?

– Н-ну… Не-ет!

– На самом деле высшие вампиры – довольно симпатичные, – пояснил Шон и, на секунду задумавшись, добавил: – Если, конечно, они хотят такими показаться. И вообще, многие из моих лучших друзей – вампиры.

– Н-но целый город вампиров…

– Да ладно тебе. Неужели ты думаешь, что они только тем и занимаются, что пьют кровь из приезжих?

– А чем они тогда, – подозрительно переспросил Шах, – занимаются?

– По правде говоря, именно этим, – не моргнув глазом, сознался Шон. – Только более изобретательно. Они кровь покупают.

– У кого?

– У проигравшихся, – пояснил Шон. – Все очень просто. Продувшийся в пух и прах игрок встает из-за стола, бежит, сломя голову, к ближайшему бармену, выцеживает из себя пинту-другую крови и снова бежит к игорному столу, шатаясь под тяжестью золота в карманах. Так что, – закончил Шон, – если увидишь бледного как снег типа с горящими глазами, не надо с воплем шарахаться от него – это не вампир, а всего-навсего невезучий игрок. Вампиры здесь, все как на подбор, лоснящиеся и розовощекие.

– А-а кто т-такие б-бармены? – выдавил Шах.

– О-о! – Шон наставительно поднял палец. – Вот их-то как раз и надо опасаться больше всего. Бармены – это самая худшая разновидность вампиров!

– А…

– Ага! – радостно воскликнул Шон, глядя на приближающиеся ворота. – А вот и первая местная достопримечательность!

Шах послушно уставился в том же направлении и выяснил, что столь восхитившей Шона достопримечательностью был пожилой монах, который стоял в воротах и, словно хоругвь, вздымал над собой здоровенный плакат.

– Оставь надежду всяк, сюда входящий, – вслух прочитал Шон и зевнул: – Не смешно. У его предшественника была надпись поинтереснее: «Куда стремитесь, вы, безумцы!»

– Но… но…

Шон оглянулся на побледневшего Шаха.

– В любом случае, – «успокоил» он его, – тут говорится про входящих, а мы въезжаем. Ты когда-нибудь слышал, чтобы в ад въезжали?

– Слышал, – огрызнулся пришедший в себя Шах. – И не раз.

– Сколько, ты говорил, у нас осталось? – спросил Шон.

– Ровно семь гвеллеров, – уныло отозвался Шах. – Со времен твоего последнего вопроса они не размножились.

– А жаль, – усмехнулся Шон. – Но ты прав. С горстью медяков в казино делать нечего. Да и вообще жить как-то скучновато. Надо срочно найти какого-нибудь местного фраера, который посчитает нас, то есть тебя, за лоха, которым ты на самом деле и являешься, и попытается ободрать, и тогда мы, в свою очередь… Ага, вот!

– Твои охотничьи… – начал Шах, но Шон уже тащил его за рукав навстречу заунывному пению: «Кручу-верчу, всех научу».

Источником сих заунывных напевов оказалось нечто, похожее на женщину, уныло склонившееся над тремя красными колпаками.

Возможно, в другой момент Шаха весьма заинтересовал тот факт, что из одежды на даме присутствовало только несколько дюжин цепочек и браслетов, но в данный миг его гораздо больше занимали руки, а еще точнее – их число.

Их было восемь.

– Правда, здорово, – шепнул ему в ухо Шон. – Ловкость рук – и никакого обмана. Главное, чтобы рук было много.

Увидев, наконец, что перед ней рискнул кто-то остановиться, восьмирукая оживилась и, ловко подхватив разложенные на земле колпаки, под одним из которых обнаружился мирно похрапывающий лепрекон, зачастила:

– Не проходите мимо, не упускайте своего счастья. Один раз пальцем показал, гнома поймал, горшок золота получил. Все просто так, что проще не бывает. – Колпаки медленно покружили в воздухе и шлепнулись на землю. Где гном?

Шах озадаченно оглянулся по сторонам, натолкнулся взглядом на ухмыляющуюся рожу Шона и неуверенно ткнул в правый колпак.

– Уверен, да, – осведомилась восьмирукая и, не дожидаясь ответа, подняла колпак.

По-прежнему мирно посапывающий лепрекон дрыгнул ножкой и перевернулся на другой бок.

– Какой умный мальчик, – восхитилась восьмирукая. – И какой везучий мальчик. Один раз пальцем показал, пять гвеллеров получил, да. – Колпаки покружили немного быстрее. – А теперь где гном?

Шах снова указал на правый колпак. Лепрекон лежал на прежнем месте и просыпаться, похоже, не собирался.

– Нет, ну какой везучий мальчик! – восхитилась восьмирукая, протягивая Шаху очередные пять гвеллеров. – Или это у меня гном такой ленивый? Гноги, совсем работать разленился, да? На тебя люди смотрят, а ты дрыхнешь без задних лап.

– Ну сколько раз повторять, – донесся снизу тоненький голосочек, – без задних ног, да?!

Лепрекон сел, зевнул, потянулся, встал, медленно просеменил под средний колпак и снова улегся.

– А теперь где гном?

Шах уже начал поднимать руку, но в этот момент Шон наклонился, провел рукой сквозь все три колпака и, осклабившись, указал на правый – тот самый, из которого гном только что выбрался.

– А… – начал Шах, увидел, как ухмылка Шона превращается в бешеный оскал, и, поспешно захлопнув рот, указал на нужный колпак.

– Этот? – озадаченно переспросила восьмирукая, уже взявшаяся за макушку среднего колпака. – А ты хорошо продумал, да? Совсем уверен?

– Нет, – признался Шах. – Просто… нравится мне этот колпак.

– Ну смотри.