Дай им шанс! Бивальд Катарина

Вмешивается Эми Харрис (через посредника)

Что тут такого, спрашивала себя Сара. Людям свойственно жениться. Даже на заурядных персонах. За окном мелькали кукурузные поля. Кукурузу уже начали убирать, и время от времени среди желтого моря мелькали голые участки. У Тома был свежий и отдохнувший вид. Погода стояла чудесная, словно нарочно, чтобы смутить Сару. Лето в который раз решило напомнить о себе, хотя ему давно уже пора было отступить. Если она останется, думала Сара, ей придется найти себе работу. Конечно, какие-то деньги у нее есть, но надолго их не хватит, а Тому платить за нее она позволить не может. У магазина, конечно, есть покупатели. Теперь не проходит и дня без покупки. Но на выручку с продажи трех подержанных книжек не проживешь. Ей придется выработать новую маркетинговую стратегию. Сара улыбнулась своим мыслям и украдкой взглянула на Тома. Это было так здорово — думать о том, как развивать книжный магазин. Том заметил взгляд Сары, улыбнулся ей и снова перевел глаза на дорогу. Навстречу им попалась другая машина. Может, стоит открыть интернет-магазин в дополнение к книжному? Эти мысли посещали ее уже в Швеции. Нечто среднее между книжным блогом и интернет-магазином, только у нее еще будет настоящий магазин, куда можно будет прийти и поговорить о книгах. Сара бы там выкладывала интервью с местными писателями, рецензии на книги об Айове, рассказы. Виртуальная альтернатива маленьким местным магазинчикам, которые давно уже закрылись. Интересно, готовы ли люди ехать далеко, чтобы посетить приятный книжный магазинчик? Наверняка готовы, решила Сара, если там продают книги, написанные теми, кого они знают. Не стоит недооценивать возможности маркетинга, когда речь идет о местном энтузиазме. Можно будет сделать полку округа Клэренс и виртуальные полки для всех округов в Айове. Том притормозил у книжного, протянул руку и открыл Саре дверцу. На прощание он ей улыбнулся. Интересно, у нее когда-нибудь выработается иммунитет против этой улыбки?

— Иди продавай книги, — приказал он, и Сара улыбнулась, зная, что именно этим она и собирается заняться.

Грейс стояла перед закусочной и кивнула Саре. Видно было, что она раздражена.

— Кофе? — спросила она. Сара остановилась. Почему бы и нет. Такой приятный день располагал к разговору. Грейс налила им кофе, перегнулась через стойку и раздраженно — видимо, счастливый вид Сары ее взбесил — сказала: — Не понимаю, почему ты хочешь остаться.

А почему бы мне не хотеть остаться, про себя удивилась Сара. Сама же Грейс не собирается никуда уезжать. Почему Грейс можно здесь остаться, а ей нет? Сара же не виновата в том, что она родилась не здесь, а в Ханинге.

— Я рассказывала о том разе, когда они собирали подписи против моей бабушки? Потрясающая Грейс — это волк в овечьей шкуре, замаскировавшийся дьявол.

Она выжидающе посмотрела на Сару, которая вертела чашку в руках.

— Как в песне Элвиса, представляешь! Элвис в Броукенвиле! Тот, кто это придумал, наверное, хорошо посмеялся. Церковные прихожанки даже не поняли, что это цитата из песни. В те времена Элвис еще был провокацией.

Саре было сложно отвлечься от своих грандиозных планов, поэтому она слушала вполуха и рассеянно ответила:

— Но ты же не уехала.

— Никто меня не заставит! — драматично заявила Грейс и более прозаично добавила: — Домашняя выпечка!

— Да ну! — возразила Сара. — Ни у тебя, ни у твоей бабушки не было особых проблем в городе.

— Какая ты злая!

— Все тебя тут любят, — продолжала Сара. — И не хотят, чтобы ты уезжала. И ты любишь их, хоть и притворяешься, что не похожа на них. Даже твоя бабка не уехала. Готова поспорить — ей тоже нравилось здесь.

У Грейс был такой вид, словно Сара ее ударила.

— Нравится! — разнервничалась она. — Это не только бабушка. Женщины из нашего рода всегда были чужачками. Мы продавали спиртное! Мы дрались! Это…

— …у вас в крови, — закончила за нее Сара. И ради справедливости добавила: — И это не твоя вина. Времена меняются. Сегодня люди более терпимы.

— И не говори, — согласилась Грейс. — Ничто больше никого не шокирует. Пьянство, ругань, насилие… Во всем виноват Голливуд.

— Да, и гамбургеры.

…Во второй раз Каролина его впустила. Первый раз был в Тот Самый Вечер (при одной мысли о котором ее бросало в холодный пот), но тогда Каролина была не в состоянии говорить с ним.

— Знаю, что сделал глупость, — сказал он, запуская пальцы в волосы. Видно было, что он нервничает.

— Да, — согласилась Каролина.

Она не была на него зла, нет. У нее не было на это сил.

— Я сказал, что ты не влюблена в меня.

— Ты сказал, что у нас был секс.

— Я знаю.

Не похоже было, что он сильно сожалеет о случившемся.

— Ты меня спровоцировала, — рассердился он. — Но может, посмотреть на это с позитивной стороны? Сейчас модно иметь любовника моложе себя.

Заметив ее взгляд, он тут же поправился:

— Ну может, не для всех.

— Не для всех, — отрезала Каролина.

Она целый день не выходила из дома. Наверное, остаток жизни ей придется провести взаперти. Но, похоже, он не понимает, что натворил и что она сейчас чувствует. Наверно, надо ему объяснить. Или хотя бы попытаться. Если бы он умел держать язык за зубами, они могли бы встречаться какое-то время. Рано или поздно все всё равно бы узнали. Просто это случилось раньше, чем она рассчитывала.

— Одинокая взрослая женщина… — начала она.

Он заинтересованно слушал ее, словно слова имели значение. Скоро он потеряет интерес.

— Одинокая взрослая женщина вроде меня страшится насмешек окружающих. Один неверный шаг, и начнутся разговоры за спиной. Я превращусь в посмешище. Люди жестоки. Обычно я не обращаю на них внимания, потому что я сама сделала выбор. Понимаешь?

Кажется, он не понимал.

— Может, меня и не любят, но я приношу пользу этому городу. Они смеются надо мной, я их отчитываю. И это мой выбор. Я сама выбираю, над чем им можно смеяться, а над чем — нет. Мы находимся в равновесии. Но сейчас равновесие нарушено. Они будут смеяться надо мной, и я ничего не смогу с этим поделать. Понимаешь, что это значит? Я больше не буду прежней Каролиной.

— Кем ты не будешь?

Это трудно было выразить словами.

— Прежней, — начала она. — Такой, как до наших отношений. Теперь меня всегда будут связывать с этой историей. Я буду Каролиной-которая-бросается-на-молодых-мужчин или Каролиной-ты-знал-что-она-спит-с-молодыми-мужчинами? Ты так и останешься Джошем, а я нет. И они будут правы. У них будет право смеяться. Я ничего не смогу сказать в свою защиту. Раньше могла. Раньше я была просто Каролиной.

— Но почему мы должны прятаться? Сара с Томом могут встречаться открыто. Могут жениться открыто. Да они даже предложение сделали всем городом.

— Сара с Томом не встречаются. Это во-первых. А во-вторых, они ровесники. — Она добавила уже спокойнее: — В мире нет справедливости. — Она продолжила в попытке его урезонить: — Я не врываюсь в дом твоих родителей и не рассказываю им о твоих дружках, не так ли? Хотя и несправедливо, что ты вынужден скрывать свою ориентацию.

— У меня нет никаких дружков, черт побери!

Они все еще стояли в прихожей. Каролина не хотела впускать его в гостиную, но в прихожей было слишком тесно, и он оказался совсем рядом с ней.

— Мне жаль, — сердито и без тени сожаления в голосе заявил он. — Как я могу загладить мою вину?

Каролине тоже было жаль. Жаль, что мир такой, какой есть, и что ей приходится посвящать Джоша в его законы.

Она оперлась плечом на стену.

— Ты ничего не можешь сделать, Джош. Нужно время. Когда они увидят, что мы больше не встречаемся, они, может быть, перестанут звать меня Каролиной-несчастной-одинокой-женщиной-которая-решила-что-молодой-мужчина-захочет-с-ней-встречаться или Карлиной-ты-знал-что-ее-бросил-молодой-мужчина? Со временем они оставят меня в покое.

— Когда увидят, что мы больше не встречаемся?

— Я не собираюсь с тобой встречаться, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. Джош побледнел. Его лицо стало белым как мел. В глазах появился испуг. Каролина сделала шаг назад, не из страха, что он ее ударит, а из страха, что он снова ее коснется и она лишится решимости. Когда он заговорил, голос его был спокойным, почти без всякого выражения. Так он пытался скрыть свой гнев.

— Можешь меня бросить, Каролина, но не воображай, что дело только в том, что скажут люди. Может, ты сейчас и Каролина-которую-бросили. Заметь, несправедливый титул. Но ты никогда не была просто Каролиной. До встречи со мной ты была несчастная-одинокая-Каролина или Каролина-церковная-мышь.

— Прощай, Джош, — сказала Каролина без тени любезности, протиснулась к двери и распахнула ее, кивнув в сторону улицы.

Джош неохотно вышел из дома.

— Каролина, я не имел в виду…

Но она уже захлопнула дверь.

…Меняя книги на столике у кресла, Сара внезапно обнаружила «Эрагона» и улыбнулась. Вот она — книга для девочки, которая любит драконов. Она убрала книгу под прилавок, чтобы отдать Софи, когда та заглянет в следующий раз.

— Не знаю, в курсе ли ты, но мы с Эми были хорошими друзьями.

Сара подняла глаза. В дверях стоял Джон. Солнце светило ему прямо в спину, и трудно было разглядеть выражение его лица, но голос у него был усталый, а плечи опущенные. Он с трудом перенес смерть Эми. В этом не было никаких сомнений. Сара кивнула в знак приветствия.

— Ты никогда не встречалась с Эми, но она была потрясающей женщиной.

— Я знаю, — сказала Сара и добавила: — А я бы ей понравилась, как ты думаешь?

— Понравилась бы.

— А книжный магазин?

На его лице появилось слабое подобие улыбки.

— Книжный тоже. — Он серьезно посмотрел на Сару. — Но ей бы не понравилось, что ты выходишь замуж без любви.

Сара невольно сжала книги, которые лежали перед ней.

— Разумеется, — ответила она.

Джон не мог знать, что это брак по любви. Она обожала Тома и этот город. Собравшись с мужеством, Сара произнесла:

— Я знаю, как много ты значил для нее. Гораздо больше, чем ее муж. Ты был ее Робертом Кинкейдом, который остался с ней под дождем.

Но Джон будто ее не слушал.

— И она не хотела бы, чтобы Том женился без любви.

Он, наверно, думает, что она обманом втянула Тома во все это. Думает, что она использует Тома в своих целях. Сара рассердилась. Она посмотрела на него и сказала:

— Эми же вышла замуж без любви. — И, не удержавшись, добавила: — Почему вы не поженились? Почему Эми была такой трусихой? Почему не стала бороться с предрассудками?

Сара ее не понимала. Эми помогла Энди. Она радовалась открытке с полуобнаженным мужчиной. Как она могла позволить предрассудкам разрушить ее собственное счастье?

— Она знала, что такое брак без любви, — мрачно сказал Джон. Видно было, что признание их отношений далось ему с трудом.

Это придало ей смелости. Видишь, хотелось ей сказать, Эми поступила так же. Но вряд ли это хороший аргумент. Одно дело самой выйти замуж без любви и пожалеть об этом и совсем другое — подвергнуть своего племянника той же пытке, через которую прошла она сама.

— Она бы не хотела такой судьбы для Тома, — повторил Джон.

Сара вздохнула. Конечно, нет. Наверно, недостаточно, если один из супругов любит другого, нужно, чтобы оба любили. Выходя из магазина, он внезапно замер и повернулся к Саре. Та боялась поднять глаза и делала вид, что разбирает книги.

— Это не Эми струсила, а я, — сказал он и вышел.

Тьма настигает Джорджа

Джордж вернулся домой с импровизированного девичника перед свадьбой и обнаружил, что все кончено. Дома его встретила пустая бледно-желтая квартира и две записки на столе.

«Джордж, мы уехали», — значилось в одной. «Спасибо, что приютил нас», — в другой. Вторая была от Софи, но адреса они не оставили. Джорджа охватило отчаяние.

На этот раз потерять ее было еще больнее. Тогда все происходило постепенно. Проблемы, ссоры, собирание чемоданов, отъезд. Но даже тогда он не думал, что это навсегда. Софи вернется, думал он. И он еще долго думал так, не обращая внимания на сострадание на лицах окружающих. А когда вынужден был признать, что дочь не вернется, он уже пристрастился к бутылке и ничто не могло его отрезвить. Ослепленный горем, он расстался с надеждой на ее возвращение. Но в этот раз боль была еще сильнее. Ни один отец в мире не должен дважды терять своего ребенка. Это было абсурдно, и в этом абсурде он находил утешение. Один раз он уже потерял Софи. Но он не позволит этому случиться снова.

Мысли о спиртном пришли не сразу. В первый день после исчезновения Софи он сидел за кухонным столом и думал, как трудно ему вдруг стало дышать. Тьма сгущалась перед ним, и Джордж не делал никаких попыток защититься. Но когда он наконец оторвался от записок на столе, в глаза ему бросилась бутылка вина, которую он открыл для Клэр. Джордж подумал, не выпить ли ему. Ему стало стыдно за эту мысль. Он ведь обещал Софи больше не пить. Но это была не настоящая Софи. Только голос в его голове. И она никогда ему не отвечала. И больше он не мог с ней разговаривать. Настоящая Софи забрала Софи из его головы с собой и исчезла. Джордж хотел потянуться за бутылкой, но не нашел в себе сил. Даже сидеть на стуле было тяжело. Он доковылял до постели и рухнул на нее прямо в одежде. О книге он тоже забыл. А вино можно выпить позже, когда полегчает, подумал Джордж.

Весь следующий день он провел в постели. Нет, он не сдается, думал он. Нельзя сдаваться, как в прошлый раз. Но чтобы сдаться, надо сначала пытаться. А он даже не пытался, подумал он. Сначала он обманывал себя, уверяя, что она вернется. А потом начал пить и потерял надежду. В тот раз он смирился с тем, что Софи исчезла из его жизни. Бесполезно было злиться. Злость ничего бы не изменила. Бесполезно было отрицать. Бесполезно было утверждать, что он сможет жить без нее. Он сдался, и жизнь тоже сдалась. Но зачем она послала ему Софи, если хотела потом ее забрать? Если бы она не вернулась, то… Он запретил себе так думать. Неделя с настоящей Софи стоила утраты Софи в его голове. Каждый день, час, минута, мгновение, проведенные с ней, — бесценны. Но этого было мало. Он не успел узнать ее. Джорджа бросило в холодный пот. От мысли, что он мог вообще никогда ее не увидеть, ему стало страшно. Нет, он не должен сдаваться. Должен идти вперед. Должен делать что-то. Потолок надо побелить. Он давно уже облупился и приобрел желто-серый цвет. Джордж внимательно рассмотрел трещины. Это была конкретная работа, якорь, за который можно было зацепиться. Побелить потолок. Покрасить стены. Прибраться. Поменять обивку мебели. Он покрутил головой. Шторы были задернуты. Может, надо было их раздвинуть, прежде чем ложиться, чтобы лучше видеть комнату. Шторы давно пора поменять. Сшить новые. Но он не умеет шить. И кровать он не собирался покидать. Кто-то постучал в дверь, но Джордж был не в состоянии подняться и открыть. Он был не в состоянии говорить с людьми, слушать их. У него нет на это сил. Наверно, это Клэр. Клэр его поймет. У нее есть своя Софи. Но вдруг ему пришло в голову, что это может быть Сара. Сара его не поймет. Наверно, она хочет, чтобы он ее подвез до дома.

Броукенвил топит горе

В половине пятого Сара решила закрывать магазин. Перед уходом она еще раз посмотрела на записку с адресом девочки и поняла, что не знает, остается ли еще Софи у Джорджа. Она написала любезную записку и вложила в книгу на случай, если она уже уехала. Если ей понравится первая часть, можно будет выслать две остальные. Только она, наверно, уже не успеет, подумала Сара. Сара не стала дожидаться кого-нибудь, кто бы отвез ее домой. Она сама дойдет. А по дороге подумает, куда ей лучше пойти — в дом Эми или в дом Тома. Не самая веселая мысль, потому что единственным разумным решением в этой ситуации было бы вернуться домой. Эми бы так и сказала. До свадьбы оставался один день. Сара шла, опустив голову, когда кто-то ее окликнул из окна:

— Сара!

Сперва она подумала, что это Джордж, но голос был женский. Она на автомате улыбнулась и повернулась. Улыбка померкла, когда Сара поняла, что это Клэр, но она постаралась не выдать своего разочарования.

— Зайдешь? — спросила Клэр, указывая на дверь. Она исчезла из окна и через секунду уже открывала дверь. Проще было согласиться, чем искать объяснения для отказа. Сара вошла внутрь. Клэр достала бутылку виски и два стакана.

— Я не хочу сидеть дома. Поедем куда-нибудь! — объявила она.

Саре ничего не оставалось, как подчиниться.

Старый «шевроле»-пикап Клэр видал лучшие дни. Сара отпихнула ногой стаканчик от колы и застегнула ремень безопасности. Они остановились на холме в десяти минутах езды от города. Был слышен шум воды, но неясно, откуда он исходил. Никакой речки она не видела. Клэр показала на рощицу неподалеку. Жалкое подобие леса и единственное, что его напоминало в Броукенвиле. Они пошли по траве, которая была им по колено.

— Знаешь, что мне тут нравится?

Сара покачала головой.

— Здесь нет кукурузы. Я ее видеть не могу.

У них с собой было покрывало из пикапа, но Саре пока было тепло, а на Клэр была толстая куртка защитного цвета.

— Знаешь что — начала Клэр, — ты никогда мне не нравилась.

Да неужели, подумала Сара. Впрочем, это уже не важно. Она опрокинула стакан с виски и протянула его Клэр за новой порцией. Наливая, Клэр немного пролила ей на руку.

— У тебя была слишком красивая одежда.

— У меня? Красивая одежда?

— Ты не носила джинсы. Одевалась как туристка. А я знаю, что в Броукенвиле нечего смотреть.

— Знаешь, — сказала Сара, — я думала, вы с Томом будете вместе.

— Ну еще не поздно.

Сара попыталась изобразить безразличие, но ей это не удалось.

— Тебе он нравится?

— Недостаточно.

— Я думала, поэтому я тебе не нравлюсь.

— Нет, не из-за Тома, — покачала головой Клэр. — Не из-за него. Ты вернула город к жизни, — сказала она. — Книжный, ярмарка, праздник… Я словно вернулась в юность. Такое у меня было ощущение, когда мы веселились вместе. Я даже подумала, каково бы это было, если бы ты тоже была с нами, когда нам было шестнадцать. Какой была бы наша жизнь.

Сара отпила виски.

— Так из-за кого я тебе не нравилась, если не из-за Тома?

— Теперь ты мне нравишься, — сказала Клэр, подтверждая свои слова кивком, и повторила: — Нравишься.

— Так из-за кого? — настаивала Сара.

— Из-за Джорджа, — призналась Клэр и покраснела.

Сара уставилась на нее.

— Ты любишь Джорджа?

— Почему бы и нет? — раздраженно спросила Клэр. — Разве любовь обязательно должна быть страстной и безумной? Как лихорадка? Только жар, галлюцинации и боль считаются настоящим чувством?

Сара не поняла, что она имеет в виду, поэтому только покачала головой и отпила виски. Над ними простиралось небо, которое, как все в США, было больше и шире, чем дома, в Швеции.

— Разве не может любовь быть тихой и незаметной? Когда люди просто любят друг друга? Любят по-настоящему, я имею в виду, а не всякие там жалкие «ты мне нравишься». Люди так плохо знают друг друга и не пытаются узнать. Они боятся настоящих чувств. Боятся, что им будет спокойно рядом с любимым человеком, боятся, что не надо будет больше притворяться кем-то, кем они не являются, боятся, что не надо будет больше казаться сильными. Что такого страшного в том, чтобы встретить человека, который не будет отшучиваться при серьезном разговоре. Человека, который вымоет за тебя посуду, зная, что ты устала, чтобы ты вернулась в сияющий чистотой дом. Это и есть настоящая любовь. Почему бы мне не любить Джорджа? Он замечательный.

— Да.

Но в реальной жизни недостаточно быть замечательным. Сара засмеялась.

— Ты и Джордж, — сказала она. Клэр хлопнула ее по руке, изображая обиду. Сара засмеялась еще громче. Теперь, когда она знала, что Клэр любит Джорджа, мир показался ей еще огромнее и интереснее.

После очередного визита к входной двери Каролины Джош зашел в закусочную Грейс.

— Мне надо выпить, — заявил он, шлепаясь на стул. Грейс изобразила оживление.

— Ха-ха, — сказала она. — Каролина тебя бросила?

Джош не улыбнулся. Грейс поймала себя на том, что ее шутки больше никого не веселят. Что-то в выражении его лица ее насторожило.

— Только не говорит, что так и есть!

— Больше нет.

— Каролина встречается с юнцами! — сама себе сказала Грейс и тут же добавила: — Я это не со зла. Я хотела сказать, с молодыми людьми.

Она улыбнулась Джошу и попыталась его утешить:

— Не переживай. Никто не поверит, что она тебя бросила. А если и поверит, то решит, что рано или поздно ты бы все равно ушел. — Она бодро добавила: — Знаешь, ты меня развеселил. Каролина всегда была такая чопорная…

— Крутая.

Грейс вопросительно посмотрела на него.

— Крутая, — поправил Джордж.

— Конечно, конечно, — поспешила согласиться Грейс. — Крутая. Но она всех раздражала. Кто бы мог подумать? Теперь она никого не сможет отчитывать.

Это расстроило Джоша еще больше.

— Жаль, что ты не продержался подольше, пока она не превратилась бы в посмешище.

— Каролина не посмешище.

— Когда женщина постарше влюбляется в юношу, она всегда превращается в посмешище. Это закон жизни. То же самое и со стариками и юными девицами.

Джош закрыл лицо руками. С губ его сорвался сдавленный стон.

— Мне нужно выпить, — повторил он мученическим голосом.

— Тут я могу тебе помочь.

Когда Джош уходил от Грейс, его настроение было еще хуже, чем когда он пришел, но теперь в руках у него была бутылка самогона. Каролина видела, как он замедлил шаг возле ее дома, но потом пожал плечами, развернулся и пошел в направлении Хоупа. В одной руке у него была бутылка, из которой он отпивал прямо из горла. Грейс видно было, как он кривится от вкуса самогона. Не все способны оценить хороший алкоголь, подумала она.

Грейс осталась одна. На душе у нее скребли кошки. Перед собой она видела улыбающееся лицо Сары. Черт тебя побери, Сара, сказала она вслух. Она это заслужила. Она бы сказала то же самое, случись эта история со мной. С каких это пор я стала испытывать угрызения совести? Она — Грейс. Она не такая, как жители этого захолустья.

…Джордж наконец поднялся с кровати и дошел до кухонного стола. Тело его начало протестовать против столь долгого лежания. Он уставился на бутылку красного. Можно выпить ее. Или пойти пройтись. Или остаться дома. Но бутылки ему не хватит. Надо купить еще спиртного. Он по опыту знал, что ему нужно много. Но Грейс отказывалась продавать ему алкоголь. Энди тоже.

В старые добрые времена приятели всегда помогли бы раздобыть спиртного. Можно, конечно, спросить Клэр, но вряд ли у нее дома большие запасы алкоголя. Может, лучше пойти в Хоуп.

По дороге в Хоуп Джордж встретил Джоша, который радостно замахал ему бутылкой. Он уже ее начал, но там еще было достаточно.

— Хочешь стаканчик? — спросил Джош.

— Конечно, — мрачно ответил Джордж, поборов свои сомнения. Джош пожал плечами и протянул бутылку Джорджу.

— Женщины, — сказал он.

Они продолжили идти. Обоим было все равно куда. Джош сделал глоток и снова протянул Джорджу бутылку. Тот выпил, даже не скривившись.

— Тьма вернулась, — сообщил Джордж.

— Лучше бы я встречался с мужчинами, — проговорил свои мысли Джош. — Но если подумать, у них я особой популярностью тоже не пользовался.

Джордж поднял бутылку:

— За Софи!

Он сделал глоток и передал Джошу.

— За Каролину, — приподнял Джош бутылку. В газах у него был вызов, но Джордж ничего не заметил. Он его не слушал.

— Я люблю Каролину, — объявил Джош.

— На этот раз она не вернется, — сказал Джордж.

…Когда Том заехал за Сарой в книжный, она уже ушла. Он шел к машине, когда Джон позвал его из лавки.

— Я поговорил с Сарой, — сказал он. — О свадьбе. Я не хочу, чтобы ты жертвовал собой.

— Я согласился добровольно.

— Эми бы это не понравилось.

Том собрался уходить, но остановился и повернулся к Джону:

— И что сказала Сара?

— Конечно, согласилась, — кивнул Джон. — Думаю, она поняла, что ей нельзя оставаться здесь, что это неправильно. Ей незачем тут быть.

Том быстро пошел к машине. Он был сердит на Сару за то, что она высказала его собственные мысли. Почему она не может принять решение? То она говорит, что хочет остаться и выглядит грустной и несчастной, отчего Тому хочется ее развеселить. А как она на него смотрит? Как щенок с огромными жалостливыми глазами. А в следующую секунду она уже говорит, что ей незачем тут оставаться. А эти слова о том, чтобы жить у Эми или спать у него на диване? О чем она думает? Что она выйдет за него замуж и будет жить в доме у Эми и водить туда любовников, а он будет стоять и спокойно смотреть? И с кем, по ее мнению, он сможет встречаться здесь? Правда, можно было бы заявиться в дом Эми и изобразить разъяренного мужа. Том улыбнулся своим мыслям. Но вообще-то это невесело. Он подозревал, что если застанет другого мужчину с Сарой, гнев ему разыгрывать не придется.

Дома у него Сары не оказалось. Наверно, она решила покончить с этой шарадой. Том прошел в кухню. При виде книжки он улыбнулся. Он не припоминал, чтобы Сара читала, пока она была у него, но не мог представить ее без книги поблизости. Сара и книги — это было как закон природы.

Том взял бутылку виски, бокал и вышел на веранду. Там было тихо и спокойно. Знакомое пение птиц успокаивало и расслабляло. Здесь ему было хорошо и уютно. С веранды были видны огни Броукенвила, точнее, того, что от него осталось. Видно было свет в окнах домов по соседству с Эми и в квартале, где жила Клэр. И между ними — темное пятно. Там было кукурузное поле. Огни напомнили ему, что город еще существует, но он подождет. Сейчас их разделяет темнота, и Тому ничего не нужно делать. Может, Сара все-таки хочет выйти за него замуж по-настоящему? Весь город ее обожает. В ее присутствии жители сияют. Она словно стала центральным пунктом, вокруг которого все смогли наконец собраться. Сара заполнила пустоту, которая возникла после смерти Эми. Она заново открыла магазин Эми и наполнила его книгами Эми. И она была со всеми мила и любезна. Он подумал о Саре, о книжном, о ярмарке, о предложении брака (на этом он не стал задерживаться), о том вечере, о жизни, которую Сара вдохнула в город, о солнце, которое люди снова стали замечать, о красках, которыми заиграл Броукенвил. Она сделала из черно-белой пленки цветную. Броукенвил — теперь в цвете. Скоро на экранах! Только вот кинотеатр уже много лет закрыт. Сара уедет в Швецию, книжный закроют, люди снова разбредутся по своим углам, а главная улица опять опустеет.

Так и должно быть. Но только смогут ли они пережить это? Контраст будет слишком сильным. Это будет ударом для города, который он так любит. Им будет нелегко смириться со скучной серой жизнью после того, как они видели Сару и ее книги. Но разве это важно? Ему не нужны книги, ярмарки, танцы в «Площади», ее огромные глаза… На ум ему вдруг снова пришла сцена на диване… Выражение ее глаз перед тем, как он ее поцеловал… Тепло ее тела рядом с его… Она была такой нежной и податливой… Ты идиот, Том.

Каролина сидела в кухне с чашкой остывшего чая и старалась игнорировать подступающую тоску. Тоска — это не для нее. Пассивность, апатия — это не для нее. Каролина не из тех, кто сдается. Каролина не из тех, кто сидит без дела, уставившись в пустоту перед собой. И слезы — это тоже для слабаков. Может, лучше попробовать гнев. Разбить что-то, кричать, швыряться вещами. Она сделала глоток остывшего чая и подумала, что у нее нет сил снова ставить чайник. За окном была ночь. Часы показывали начало второго. Несколько часов назад она тихо стояла в прихожей не в силах пошевелиться или произнести хоть слово, пока он колотил в дверь со всей дури, а потом ждал на крыльце целый час, наверное, чтобы отомстить ей и дать соседям повод для разговоров. А может, он просто снова хотел ее увидеть.

— Давай же, Каролина! — умолял он. — Почему ты так жестока? Прекрасная-Каролина-разбивающая-юные-сердца? Я могу быть Джошем-обезумевшим-от-любви-юнцом, и мы будем жить долго и счастливо, и пусть все смеются над нами!

Но Каролина безжизненно стояла в прихожей. У нее не было сил даже коснуться ручки двери, хотя она почему-то знала, что Джош держится за ручку с другой стороны.

Это была революционная мысль по своей силе. Не потому, что это что-то говорило о чувствах, которые они испытывали друг к другу, или о том, что между ними есть какая-то связь, или что ей надо открыть дверь. Все, кто говорит с закрытой дверью, рано или поздно возьмутся за ручку. И когда она потом будет открывать дверь, она коснется ручки, которой до этого касалась его рука. Это очевидная истина. И это все равно что коснуться Джоша. И так же бессмысленно. Она не должна его касаться. А он, наверное, и не захочет, чтобы она его касалась. Если же она коснется его через ручку, не отпирая двери, то это все равно что открыть дверь и коснуться его в реальности. Или поцеловать. Но это бесплодные мысли. Все равно он ее забудет. Боже мой, он ее забудет! Сколько времени ему понадобится на то, чтобы ее забыть? Пару месяцев? Пару недель? Дней? Но, услышав свое имя, она сделала шаг к двери. Некоторые вещи сильнее тебя. Он забудет ее. Не будет скучать по ней. И почему-то эта перспектива показалась Каролине ужасной. Это нелепо, но она ничего не могла с собой поделать.

У Броукенвила болит голова

Страницы: «« « ... 1112131415161718 » »»