Фантастика. Повести и рассказы Сюрсин Сергей

Штормило. Ветер гудел и закручивал спирали по долине. Летели камни. Деревьев на вершине сопок уже не осталось, и он забавлялся тем, что метал сверху камни, обнажая скалистые пики, покоившиеся ранее в песке и щебне. Взбесившаяся Волна выбросила лодки далеко на берег, расхлестав их о стволы деревьев и скалы, и стремилась подобраться все ближе, отвоевать землю и заполонить мир.

В такую погоду все сидели дома. Разбрелись по своим пещерам, жгли огни, пытались испечь что-то из своих скудных запасов. Городской огонь был пуст. Хранители огня изредка подбрасывали в него, чтоб не затухал, влажные и потрескивающие ветки. Ей нравилось сидеть у огня и смотреть на борющееся за жизнь пламя, – то затухающее до синевы, то опять взметающееся ярким сполохом.

– Вот так и мы, – думала Она, – взметаемся и опадаем. Как огонь. То ярость и всепоглощающая сила, то слабость и запустение. Вот и сейчас. Опять пришла пустота. Что было, и что осталось? Люди, как муравьи, по всей суше. Машины, корабли, самолеты и космические станции. Уверенность в собственной силе, незыблемости и вечности мира. И… какой-то миг, прихоть небес. Мелочь какая-то, какой не должно было бы быть. Но свершилось. И вот мы такие, какие есть. Что осталось от цивилизации, такой гордой, уверенной, вечной? Островок в океане. Горстка людей, одетых в шкуры, забывших, что такое телевизор, азбука и чупа-чупс. Держащих в руках лук и стрелы, копье, нож, сделанный их камня. Металла-то уже не осталось, – поржавел. И картинки на скалах – остатки былой письменности. Да и те не интересуют. Не до этого. Как бы выжить – это главное. Охота, рыбалка, грибы, ягоды – это главное. Все остальное – второстепенное. Или совсем ненужное. Как и Она. Она тоже уже ненужная. Чужой человек в чужом мире. Кому нужны Ее взгляды и суждения, если они зависшие, ничего не значащие, не относящиеся к этому миру, к настоящей жизни? Кто поймет, что такое сигарета, рюмка вина, музыка, рвущаяся из динамиков, кино, танцы? Невозможно! Невозможно – все иметь и потерять… И жить дальше без всего этого… Невозможно!

– Сколько Ей уже лет? – попыталась вспомнить Она. – Наверно, уже далеко за сто. Сложно, даже невозможно установить течение времени. Особенно здесь. И сейчас. Когда небо скрыто облаками и туманами. Только изредка, в зимние бесконечные ночи небо иногда проясняется, и видны звезды. И ажурные потоки огня, текущие своими загадочными маршрутами.

Она вернула на место камень и сдвинула следующий. Такие лабиринты из камней сооружали в той, прошлой эпохе. Малая толика из того, что сохранилось надолго. Остальное стерлось, забылось под тяжестью тысячелетий. Как сотрется все то, что Она пытается сохранить. Все ее потуги обречены на провал. Все забудется. Человек опять начнет жизнь заново, изначально. Отбросит все прошлое, превратит в сказки, легенды, вымысел. Как превратили в вымысел когда-то Атлантиду, Всемирный Потоп. И опять будет искать недостающее звено между первобытными людьми и современным человеком. Ему претит мысль о цикличности развития разума, претит считать себя не первым, а каким-то пятым, шестым, как считали майя. Опять будет считать себя вечным, самым разумным существом на планете. Не задумается о том, как хрупка и недолговечна отпущенная ему жизнь. Каких-то двенадцать тысяч лет. Конечно, для его ста лет это кажется бесконечным. Не в состоянии он объять такой длительный период. Если даже из той цивилизации люди извлекли крохи из прошлого только на глубину в семь тысяч лет. А куда делись еще пять тысяч? Более ранние? Сгинули во мраке времени. Или человек дошел до звериного состояния, и ему понадобилось пять тысяч лет, чтобы снова превратиться в самого себя? Пожалуй, что так. Человек – животное кочующее. Как кочующий и весь животный мир планеты. Попробуй-ка пожить стабильно на нестабильной планете. Когда она вместе со своим светилом постоянно качается относительно плоскости Галактики, периодически то удаляясь, то приближаясь к ней. Периодически то нагреваясь, то остывая. Соответственно этому колебанию на Земле наступают Всемирные Потопы, за которыми следуют Ледниковые периоды. Затем опять все повторяется. Через каждые двенадцать тысяч лет. Критические периоды жизни. То потоп, то холод. Потому человек вынужден постоянно двигаться. Вместе с теплом. Как перелетные птицы, только у тех период кочевки укладывается в год. Вот и нам наступает пора откочевывать. Солнце прошло плоскость эклиптики Галактики, и теперь Земля начнет понемногу остывать. Скоро на полюсах опять начнутся собираться нерастапливаемые льды. Скоро к нам будет подбираться стужа. И тогда волей-неволей нам придется уходить отсюда. Жаль, не знали люди прошлой эпохи всего этого. Или не хотели знать.

– А они еще пытались разгадать загадку лабиринтов!? – усмехнулась Она. – Но не успели. Разгадала я. Здесь, сейчас. Когда не оказалось под рукой ни дерева, ни ножа, как у Робинзона Крузо. Кстати, кто это? Опять создаю каменный лабиринт. Каменный календарь. Вот только камней побольше, чем было раньше. Не триста шестьдесят пять, а триста восемьдесят один. Земля после катастрофы стала вращаться медленнее. Впрочем, оно понятно. Все массы воды от стаявших ледников Арктики и Антарктиды, горных пиков стеклись к экватору под действием центробежных сил. И замедлили период вращения Земли. Потому и удлинился лабиринт. Лабиринт. Он все помнит. Все расскажет. Вот с этого камня начинается оттепель. В ту группу камней у берега проходит косяк трески, в ту – сельди. А в этот день, – Она ласково прикоснулась к белому кварцевому обломку, – появился он. И мы зачали нашу дочь. – Все было. И все запечатлено на века, тысячелетия в этом календаре моей жизни.

– А Ольга строит свой лабиринт. Тайком. Глупая! – Она случайно обнаружила эту спираль из камней, подглядела. Но решила не нарушать тайну дочери. Она делала все правильно. И пусть далекие потомки спустя двенадцать тысяч лет опять безрезультатно бьются над разгадкой их лабиринтов.

– Но майя ошиблись! – Она в этом уверена. – Они предрекали, что та, прошлая цивилизация, пятая по счету, будет последней. Почему? Что они знали такого, чего не смог узнать никто. Мы выжили. Наша цивилизация, шестая, возрождается. А не рано ли я радуюсь? – подумала Она. – Угрозы Солнца нет. Конечно, оно ожило, бурлит, пылает своими огненными лучами, плюется протуберанцами. Но не вспыхивает. Стабильное. И цвет не изменило. Не покраснело, такое же желтое. Другое дело – Юпитер. От него была основная угроза. Что вспыхнет, взорвется и своим огнем сожжет на Земле все живое. Но он не вспыхнул. Не было с неба испепеляющего огня, который должен был превратить нашу планету в некое подобие Марса. Все также мерцает в небе невзрачная звездочка. Все также, наверно, катится по его поверхности «красное пятно» – этот провозвестник вспышки, новая нарождающаяся планета второй звезды нашей солнечной системы. Не созрел Юпитер для этого, не состоялись роды. А значит, нам отпущен еще один срок. Еще двенадцать тысяч лет. До следующего входа Солнца в плоскость Галактики.

Никто этого не ждал. Не думал. Мир жил уверенно. И в будущее глядел уверенно. Потепление – это мелочь, результат прогресса, технологий. Его можно исправить. Если человек в результате своей деятельности вызвал потепление климата планеты, то он это и может остановить. Он все может. Он – хомо сапиенс, человек разумный. Увы, он никогда не задумывался над тем, что природа, Вселенная сильнее его. Что такое человек? Некая разновидность органического мира, основанное на соединениях водорода, углерода и кислорода, присущих какому-то куску шлака, выброшенного звездой, болтающейся на окраине Галактики, угасающей, выработавшейся, годной только лишь на списание. И вдруг это существо решило, что оно всемогуще. Опираясь на своих, созданных им самим в угоду себе идолов, богов, это шевелящееся Нечто возомнило себя Разумом. Да, на фоне всего шевелящегося человек, конечно же, должен был возомнить себя венцом творения. Но кто он на самом деле? Он является теплокровным, то есть относится к виду животных. Воспроизводит потомство внутриутробно, как все животные. То есть отошел немного от птиц, земноводных, насекомых и прочих. Живородящий, хотя и в других видах такое бывает, например, у рыб.

Человек не отделен от животного мира. Он принадлежит ему. Потому что живет в этом мире, связан с ним неразрывными узами. Ему присущи все признаки и характерные особенности существ животного мира.

Он всеяден. Употребляет в пищу как растительность, так и себе подобных. Это обусловило его выживаемость. Он независим от пищи и может приспособиться к любым условиям благодаря восполнению своей энергии как за счет живой органики – животные, пресмыкающиеся, рыбы, птицы, насекомые, – так и растительной. Эта всеядность дала ему громадный шанс на выживание. Никто другой в этом мире не приспособлен к этому. Разве что крысы из животного мира и тараканы из мира насекомых обладают таким же свойством. Остальные ориентированы на свои ареалы обитания и погибают в случае исчезновения источника питания.

Он агрессивен, как хищник, и даже хуже. Хищнику необходимо иметь свою территорию, чтобы питаться. И защищать от вторжения других хищников. Захватывать другие территории в случае изменения условий обитания. Человеку это тоже присуще. Он также склонен к захвату власти, как и вожак в стае. К обладанию деньгами, самками. К созданию своего ареала обитания. Он это завоевывает. Не зубами, как тигр, а другими методами, человеческими. Теми же деньгами, властью, женщинами. Хитростью, обманом, коварством и подлостью. Методы разнообразнее, нежели у льва или тигра, но служат одной и той же цели – создать свой ареал, свой мирок, свое государство. Где он будет жить уверенно.

Человек так же, как и все живое, служит только для воспроизведения своего рода. Основная цель у него та же самая, – оставить после себя потомство. Этот инстинкт заложила в него природа. И он, как и насекомые, рыбы, крокодилы и курицы рождает, воспитывает, охраняет свое потомство, пока то не станет на ноги. Половой инстинкт в нем также преобладает над всеми другими, ему он отдает большую часть своей жизни.

Единственное отличие человека от всего живого, – будь то рыба или птица, насекомое или пресмыкающееся, животное, – это то, что человек обрел разум. В какой-то мере. Более совершенный, чем у других видов. Он остался животным, но разум продвинул его несколько вперед по лестнице эволюции.

Он остался хищником, но расширил свой ареал обитания.

У него та же цель воспроизводства, но он создал лучшие условия для выживания своего потомства.

Он создал сообщество для совместного выживания, пусть и не такое идеальное, как у пчел и муравьев.

Он сумел приспособиться к выживанию в любых условиях. На планете в каждой климатической зоне живут только те виды, которые приспособились, адаптировались к окружающим условиям. Человек сумел приспособиться для выживания в любых условиях.

– На севере Европы существовали только одни горы – Хибины. Высотой до тысячи метров и более. Только их не смогла накрыть Волна. И только там выжили люди. Остальные – сопки Мурмана и Норвегии – высотой триста – четыреста метров – не смогли удержать натиск Волны. Но может… Откуда пришел Свен? Где-то кто-то выжил. Не все оказалось затопленным. И куда ушел? Если бы не нашел пути, вернулся бы. А он не вернулся. Значит, есть дорога на восток. Если, конечно, он не погиб в пути, не утонул, его не задрал медведь, не загрызли волки, не сожрали тюлени, не забили клыками моржи. Если… Очень много если, – вздохнула Она.

И опять будет все изначально. Опять Солнце уйдет вглубь, в сторону от Галактики. Во тьму, в холод. Опять покроется Земля снегом и льдом. На шесть тысяч лет.

И опять повернет Солнце вспять. Опять все начнет таять. И вернется жизнь на лоно планеты. На следующие шесть тысяч лет. Шесть тысяч… Как это долго! Даже будь Она Богом, ей не дожить до этих времен. Надо довольствоваться тем, что есть.

Она встала, приложила козырьком руку, чтобы спрятать глаза от яркого, лежащего на сопках солнца. Тонкая ниточка на склоне сопки – это они, Идущие Вперед. А Она остается. Она – Владычица Мурмана, Мать Му. Она – Керкира Ее имя – Она остается.

«Аз есмь царь!». Каждое слово – зов издалека. Что там Атлантида, от которой не сохранилось ничего, кроме легенды. Здесь каждое слово зовет к тем, далеким временам. Не до-Потопным. После-Потопным.

– Ты будешь царем! – сказала Она, и тут же поправилась. – Нет. Царицей. Твой муж будет царем. Над всей Землей Русской.

– Но Ма! – возразила дочь. – Как же! Неужто я позволю кому-то командовать? Управлять?

– Дочь, ты будешь управлять. И народами. И мужем своим. – Она усмехнулась. – Что не сможет сделать женщина, то не сможет и Бог.

– Я боюсь, мама! – Ольга прильнула к Ее коленям. – Не смогу я.

– Сможешь! – Она схватила дочь и подтолкнула к выходу. – Смотри! Это – стадо. Ты – вожак. Ты управляла здесь, помогала мне, изредка даже вела свою волю вопреки мне. Неужели ты не сможешь управлять этим стадом и дальше?

– Я… – Ольга замялась, – я боюсь.

– Забудь это слово. Иначе не стоило мне страдать, мучиться в этой пещере от холода, дождя, грязи. Мне, выросшей среди благ цивилизации. В тепле, мире и радости. Когда эта радость казалась бесконечной. Я могла умереть сразу, не мучаясь. Под Волной это легко. Но Бог дал мне иной путь. Я следовала ему. Что я имела? Холод, голод. От вечной сырости мои колени уже не сгибаются, а как больно вставать и идти, – ты не представляешь! Я могла уйти в любой момент. Всего-то лишь броситься в Волну. Но я вытерпела, терплю и тебе приказываю: терпи! Это твоя Судьба. И ты должна пройти ее гордо и с достоинством. Чтобы никто не сказал: «Ольга оказалась слабой для таких дел». Бог на своих скрижалях начертил твою судьбу, и ты уже неподвластна другому. Я бы с радостью взяла на себя твою ношу, дочка, но я уже не смогу. Годы мои сочтены. Дальше Русь поднимать тебе. А я… – Она задумалась. – Я сделала все, что могла. Чтобы сохранить Русь. Подымать ее – это уже твое дело.

– Мама, – Ольга осеклась. – Мать Му. Можно, я заберу с собой весь корпус амазонок. Мне это очень поможет в будущем пути.

– Весь – нет. – Она задумалась. – Оставь несколько человек. Лучших. Чтобы они воспитали следующее поколение амазонок, которых я отправлю вслед за тобой. Для тебя.

– Хорошо, Мать Му, – Ольга склонила голову. – Я согласна.

Она не смогла подняться на вершину, чтобы проводить их. Они уходили. Первые. Все повторялось. Каждые двенадцать тысяч лет.

Двенадцать тысяч лет назад Солнце в очередной раз вошло в плоскость Галактики. И был Потоп. Всемирный Потоп. Воспоминания о нем сохранились крупицами в легендах и религиях разных народов. И о былых цивилизациях. Атлантида, Страна Му, Лемурия, Гондвана, Гиперборея.

Был Потоп. Потому что возросло тепловое излучение Галактики и ближайших звезд. Это тепло растопило вековые льды полюсов. Уровень воды морей и океанов поднялся, сушу затопило. Не везде. Над водой остались вершины некоторых горных массивов. На них-то и спаслось все живое. В том числе и люди. А потом, когда через сотни лет вода сошла, люди спустились вниз. И начался новый виток жизни. За тысячелетия выживания люди забыли все, чего достигли ранее. И спустя три-четыре поколения человек опять шел с каменными копьями и дубинками на мамонта, рисовал картинки на скалах и хранил огонь в пещерах. Поезда, самолеты, компьютеры и космические корабли будут, но в будущем. Через тысячелетия.

И вот опять все повторяется. Опять плоскость Галактики, опять этот треклятый двенадцатитысячелетний цикл, опять Волна, сокрушающая цивилизацию. И опять человек оказался у костра. В который уже раз.

В той, прошлой цивилизации ученые гадали, спорили, откуда же пошла Русь. Выдвигали свои гипотезы. Но так и не сошлись ни на чем.

А Русь-то пошла отсюда, с берегов Сейд-озера. Священного озера. Только здесь, на севере вода, ушедшая к экватору, оставила незатопленными горы Мурмана. Только здесь выжил человек. А потом двинулся на юг, спасаясь от наступающего Ледникового периода и осваивая освобождающиеся от воды земли Европы. Отсюда пошла Русь. Заселила всю Европу, и только море и неприступные горы на юге остановили ее. И хотя в последующем ее оттеснили наступающие с юга племена Ноя, а с востока скатившиеся с гор Тибета воинственные племена кочевников, Русь не исчезла. Она ассимилировалась с пришлыми, приняла их более легкий в произношении и письме язык, приняла их культуру. Но осталась Русью. Слова из ее языка остались в названиях рек и городов, в языке от Атлантики до гор Урала. В особенности это сохранилось в Восточной Европе.

И вот сейчас это повторяется. Уходит первая группа. В неизвестность. В пустынную Европу. Осваивать свободные земли. Первая. За ней пойдут другие. Неиссякаемым потоком жизни.

Она переместилась на камне, чтобы выбраться из подступившей тени. Как благодатно солнечное тепло! Особенно сейчас, когда прожитые годы тяжелым грузом давят на плечи.

Да, Русь пошла опять. Сохранится ли это имя спустя тысячелетия? Сохранится ли память о Мурмане, о некоей стране Му, – очередной? – прародине будущей цивилизации? Вспомнят ли о Ней, Матери Му, сохранившей осколки прошлой и заложившей ростки новой человеческой цивилизации?

Уходила Ольга. Странно все это, загадочно. Ольга – Хельге. Олег – Хольгерт. Игорь – Ингварь. Все повторяется. В прошлом цикле Изначальную Русь подымали те же Хольгерты, Хельги, Ингвари. Потом их имена переиначили в Игорей, Олегов, Ольг. Как и Рюрика. В Юрия. До христианства. Потом уже, после покорения Руси южанами стали давать новые имена – Владимир, Владислав, Изяслав и прочие. Но старые имена сохранились. Их невозможно было искоренить. Не удалось. Так и сейчас. Опять Русь уходит покорять, осваивать пустые земли Европы, и опять их ведет, как и двенадцать тысяч лет назад, Ольга. Хельга. Все повторяется…

Уходила Ольга. Со своей дружиной. Первые. Первые, кто, как и тысячи лет назад, обоснуются на холмах и равнинах, реках и озерах дикой Европы. Первые, потомки которых достигнут берегов второго Русского моря, – нет, не Балтийского, как его когда-то называли, а Черного. Его тоже когда-то называли Русским. Обоснуются и оградят Русь от волны ариев и протоалтайцев, которые хлынут опять на плодородные земли Европы с юга и востока. Лишь бы Русь успела. В прошлой жизни Китай отгородил себя Великой китайской стеной от вторжения монголов. Успеет ли оградить себя Русь? Может ли Ольга передать Ее Последний Завет своим потомкам? Смогут ли они выполнить его?

А ведь еще будут арабы. И там тоже надо будет ставить стену? Что было в прошлой жизни? Пришли арии, пришли арабы. Весь Запад в итоге превратился в кучку государств, потерявших язык и корни Родины. Только Восток остался, выстоял перед бурным натиском кочевников. Не разрушил себя и даже захватил большую часть Азии. Ту, что за Уралом. А на извращенном, покорившемся иноземным племенам Западе лишь кое-где в названиях городов, рек, местности осталось слово Руси – рось, прусь, фрязь, кельт, жмудь, круль, речь. Слова из языка Руси. Хотя, – задумалась Она, – на Руси тоже осталось мало. Те же саамь, чудь, весь, мерь, карель, ливь, – что они помнят из родного языка? Осталось что-то из финно-угорской группы, но ведь они же не помнят ничего! Как рождалась Русь после Потопа. Как упорно шла на юг, восток и запад. Как заполонила всю Европу от первого Русского до второго Русского моря, от Атлантики до Урала. Все забыли. Корни свои забыли. И так будет снова? Опять Запад Европы будет воевать с Востоком Европейским? Опять брат будет убивать брата? Пусть в седьмом, семнадцатом, двадцать седьмом колене. Увы, – вздохнула Она, – это неизбежно!