Шепчущий череп Страуд Джонатан
Как только стеклянный контейнер разлетелся на куски, жужжание мух у меня в голове стало громче. Я всмотрелась в облако дыма и увидела силуэт Локвуда, склонившегося над столом, а над ним – призрачные фигуры. В голове в унисон взвыли потусторонние голоса:
– Верните нам наши кости!
Затем Локвуд схватил затянутой в перчатку рукой костяное зеркало и сунул его в мешок с лавандой. Гудение смолкло, призрачные фигуры замерцали и исчезли. Оборвались потусторонние голоса.
Сидевший в нескольких метрах от Локвуда молодой человек со светлыми усами поднялся со своего стула, поднял лежавшую рядом с ним на полу полированную трость, резко повернул рукоять и выхватил из пустотелой трости длинный узкий клинок. Отбросив в сторону трость, он посмотрел на нас с Локвудом. Я отцепила от пояса еще одну вспышку, замахнулась, и…
– Стой! Или я стреляю!
Винкман поднялся на ноги и стоял позади стола с почерневшим от сажи лицом, растрепавшимися волосами и раскрытым ртом. Его пенсне съехало набок, в пиджаке дымились прожженные дыры. В руке Винкман держал черный короткоствольный пистолет.
Я застыла с отведенной назад рукой. Локвуд тоже замер, обернувшись лицом ко мне. Теперь мы стояли с ним почти рядом.
– Надеялись убежать? – сказал Винкман. – Хотели меня ограбить? Дураки. Я убью вас обоих.
Локвуд медленно поднял руки вверх, тихо сказал что-то в мою сторону. Балаклава заглушила его слова, я ничего не смогла разобрать.
– Прежде всего выясним, кто вы такие, – сказал Винкман. – И кто вас послал. Но этим я займусь чуть позже, на досуге. Положи на пол свою вспышку, девочка. Вы окружены.
Да, нас действительно окружили. Из тени появились охранники, каждый с пистолетом в руке. Рядом с нами стоял в своем оставшемся совершенно чистеньким коричневом мягком пальто молодой блондин, у него в руке поблескивала шпага.
Локвуд снова заговорил, очень настойчиво, но я опять не расслышала ни слова.
– Положи вспышку! – крикнул Винкман.
– Что ты сказал? – спросила я Локвуда. – Я тебя не слышу.
– Проклятье! – Локвуд приподнял нижний край своей маски. – Другой контейнер! С призраком! Давай!
К счастью, моя рука уже была отведена и в ней была вспышка, но и при этом бросок, который мне предстояло совершить, был не из простых. Стеклянный контейнер с ржавым мечом стоял в нескольких метрах от меня, и его наполовину закрывала голова Винкмана. Наверное, подумай я тогда об этом, то наверняка бы промахнулась. Пять раз из шести точно. Но у меня не было времени на раздумья. Я взмахнула рукой и швырнула вспышку, а сама в этот момент резко присела. Стоявший рядом со мной Локвуд тоже пригнулся – выпущенные Винкманом пули просвистели у нас над головой. Никто из нас не увидел, как моя вспышка ударилась о стеклянный контейнер, но звон разбившегося стекла дал нам понять, что мой отчаянный бросок достиг цели.
Тут же вокруг раздались крики.
Я вскинула голову и сразу увидела перемену в поведении наших врагов. Теперь все они смотрели не на нас, а на разбитый стеклянный контейнер и поднимающуюся над покосившимся мечом бледную голубую фигуру, на которой вспыхивали последние сыпавшиеся сверху крупицы соли и железные опилки. Призрак был чуть выше среднего мужчины, слегка размытый, местами совершенно прозрачный – его торс едва угадывался в мерцании потустороннего света. Края фигуры проступали отчетливее, можно было рассмотреть лохмотья одежды и клочки гладкой мертвенно-бледной кожи. А сверху на нас смотрели два горящих пятна – глаза Гостя. От Фантазма накатила волна холода. Ног у него не было видно, однако он покатился навстречу нам, словно пророк на облаке или серфингист по волне. Охранники запаниковали, один из них выстрелил – пуля беспрепятственно прошила Гостя насквозь. Второй охранник повернулся и побежал прочь.
Винкман схватил обломок серебряного стекла и швырнул его в Гостя. Обломок с шипением прошел сквозь вытянутую призрачную руку; пузырилась плазма. Я услышала гневный вскрик призрака.
Молодой блондин поднял свою шпагу и принял боевую стойку, повернувшись навстречу приближающемуся Гостю.
Мы с Локвудом решили не задерживаться и не смотреть, что произойдет дальше. Мы уже неслись к лестнице. Я подбежала первой и бросилась вверх по ступеням.
Яростный вскрик. Из облака дыма за спиной Локвуда показался сын Винкмана с отломанной ножкой стула в руке. Локвуд обернулся назад, взмахнул рапирой. Леопольд взвыл, схватился за проколотое запястье и выронил на пол свою импровизированную дубинку.
Вверх, вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки сразу. Сзади раздавались крики, проклятия, ритмичные вздохи призрака. Пробегая по галерее, я мельком взглянула вниз. Пол склада был почти не виден под клубами серебристого дыма. В дыму, пытаясь избежать встречи с блестящей шпагой, сгибалась и кидалась из стороны в сторону бледная светящаяся голубая фигура.
А в опасной близости по ступеням проворно взбиралась вслед за нами большая бочкообразная фигура. Винкман.
Мы проскочили сквозь застекленные двери, и Локвуд захлопнул их за нами. Задвинул двумя задвижками и присоединился ко мне. Мы бросились вверх по каменной лестнице.
Мы успели подняться на несколько пролетов, когда внизу застекленные двери начали крушить.
– Хоть бы эти задвижки продержались подольше, – тяжело дыша, выдохнул Локвуд. – Нам предстоит еще карабкаться по водосточной трубе, надо успеть, пока они нас не видят, иначе мы станем для них уточками в тире.
Снизу донесся грохот и звон разлетевшегося вдребезги стекла.
– Прострелил задвижку, – сказала я. – Ну что ж, будем утешаться тем, что на нашу долю осталось одной пулей меньше.
– Мне нравится твой оптимизм, Люси. На каком мы сейчас этаже?
– Э… Забыла сосчитать пролеты. В принципе, нам нужен шестой.
– Так, а сколько мы уже пробежали?
– Мне кажется, нужно подняться еще на пару пролетов… Да, вроде вот этот… По-моему, мы спускались отсюда.
Мы свернули с лестницы, Локвуд проверил дверь, но на этой задвижек не оказалось. Мы рванули по коридору.
– Где был тот офис?
– Здесь, кажется… Нет, не он. Черт, эти комнатушки все на одно лицо.
– Наша должна быть угловая. Эй, смотри, вот здесь есть окно.
– Нет, это не она. Здесь нет доски объявлений.
Локвуд уже успел высунуться в окно и посмотреть вниз:
– Мы поднялись выше, чем нужно. Труба есть, но она круто изгибается, так просто по ней не спуститься.
– Пойдем назад?
– А что делать?
Но едва мы побежали к лестнице, как одним или двумя пролетами ниже услышали шаги и увидели на стене бледный отсвет фонаря.
– Появился, – сказал Локвуд. – Да как быстро.
Мы вернулись в маленький офис. Локвуд кивком направил меня охранять дверь. Я прижалась рядом с ней к стене, вытащила свою последнюю банку с греческим огнем и стала ждать.
Локвуд снова высунулся в окно.
– Джордж! – позвал он. – Джордж!
Локвуд вслушивался в ночь, я вслушивалась в то, что происходит за дверью. У меня все было тихо, но, честно говоря, эта напряженная тишина мне не нравилась.
– Джордж! – снова позвал Локвуд.
Наконец откуда-то далеко снизу донеслось долгожданное:
– Здесь!
Локвуд просунул в окно свой холщовый мешок:
– Принимай груз! Готов?
– Да!
– Забирай его и уходи!
– А вы?
– Нет времени. Встретимся позже. План «Д»! План «Д», понял?
Локвуд бросил мешок в темноту и, не дожидаясь, пока Джордж ответит, отпрыгнул назад в комнату.
– Поднимаемся вверх, Люси. Других вариантов нет. Выберемся на крышу, а там посмотрим.
В коридоре послышались тихие, крадущиеся шаги. Я осторожно выглянула за дверь. По коридору приближался Винкман и вместе с ним еще двое. Один – его охранник, второго я не узнала. Я втянула голову назад, и очень вовремя – какой-то предмет просвистел в воздухе и ударился в дальнюю стену. Я швырнула за угол свою вспышку и побежала к Локвуду. У меня за спиной дрогнули половицы, мелькнула вспышка серебристого пламени и послышались вопли.
– Становись на подоконник, – сказал Локвуд. – Затем высунись и подтягивайся. Быстрее.
Это была еще одна ситуация, когда «задумался – проиграл». Главное сейчас не смотреть ни на черную пропасть под ногами, ни на серебрящуюся под луной реку, ни на саму луну в ночном небе, иначе покачнешься и камнем полетишь вниз.
Я встала на подоконник, вытянула себя наружу и прыгнула на укрепленную рядом с окном водосточную трубу. На какое-то мгновение я повисла в пустоте, потом ноги нащупали опору, руки обхватили трубу, и я начала карабкаться вверх.
Этот второй подъем по водосточной трубе оказался даже легче предыдущего. Во-первых, сейчас я отчаянно сражалась за свою жизнь, а значит, мне не было дела ни до треплющего волосы ветра, ни до царапающей кожу облупившейся краски, ни даже до пропасти внизу. Во-вторых, этот подъем был намного короче – поднявшись примерно на высоту одного этажа, я уже ткнулась головой в край ржавого желоба, перевалилась через него и оказалась на большой плоской, крытой железом крыше. Я так долго рассказываю об этом подъеме, а занял он у меня не больше минуты. Я присела, чтобы отдышаться, и в этот момент услышала, как внизу кто-то вскрикнул, то ли от ярости, то ли от боли. Но подойти к краю крыши и посмотреть вниз у меня не было сил, мне оставалось лишь молиться, чтобы ко мне поскорее присоединился Локвуд. И представьте, почти сразу же я услышала, как кто-то скребется под желобом, а затем и сам Локвуд вывалился на крышу рядом со мной.
– С тобой все в порядке? – спросила я. – Мне послышалось…
Локвуд стянул с головы балаклаву, пригладил волосы. На щеке у него я увидела маленький порез.
– Да, – тяжело дыша, ответил Локвуд. – Не знаю, кто это был, но уверен, что он получил по заслугам. К сожалению, выпрыгивая из окна, я потерял свою чудесную итальянскую рапиру.
Мы сели на крыше – рядышком, словно кот и кошка, – чтобы отдышаться.
– Ну, сюда Винкману никогда не забраться, это уже хорошо, – сказал наконец Локвуд. – А что касается всего остального… Давай посмотрим, какие у нас варианты.
Вариантов у нас, честно говоря, оказалось мало. Практически их не было вообще. Мы находились на плоской крыше, под нами текла полноводная Темза. С другой стороны над стеной поднималась высокая гладкая кирпичная стена – по всей видимости, оставшаяся от надстройки, в которой размещались вынесенные на крышу силовые установки склада. Стена проходила вдоль всего края крыши, и на нее было не забраться. Итак, с одной стороны стена, с другой – река. Волшебно!
Где-то далеко внизу шумела река, лизала своими волнами торчащие у берега балки и сваи. Похоже, наше возвращение будет долгим.
Я всмотрелась в темноту, но не увидела ни Джорджа, ни Фло, ни их чудесной «Матильды».
– О’кей, – сказал Локвуд. – Значит, они уплыли. Если не утонули, разумеется. Но в любом случае костяного стекла Винкману теперь не видать как своих ушей.
– Красивый вид отсюда открывается, – заметила я. – Лондон очень симпатичный город, когда не видишь его призраков. Ну…
– Ну… – усмехнулся в ответ Локвуд.
Под крышей кто-то заскребся. Локвуд поспешно натянул на лицо свою маску. Над желобом показались руки, следом за ними на крышу вывалился человек. Это был наш старый знакомый, блондин с усами. Коричневого пальто на нем уже не было, черный смокинг был испачкан пятнами эктоплазмы. Если не считать этих мелочей, блондин, похоже, был в полном порядке. Как и мы, он поднялся снизу через окно и по трубе.
Блондин легко вскочил на ноги, отряхнулся, затем отцепил от пояса свою шпагу.
– Отлично придумано и сделано, – сказал он. – Ах, какая это была восхитительная погоня, я много лет не получал такого удовольствия, как сегодня. Думаю, ваша последняя вспышка греческого огня едва не размазала Винкмана по стене – что было бы, между нами говоря, совсем неплохо. Ну, а теперь, как говорится, вашей песенке конец. Могу я получить свое стекло? Давайте, давайте, не жмитесь.
– Оно не ваше, – твердо заявил Локвуд.
– Простите, – нахмурился молодой блондин. – Не понял ни слова.
– Твоя балаклава, – легонько толкнула я Локвуда в бок.
– Ах да, – Локвуд приподнял нижний край маски. – Извините. Я сказал, что, строго говоря, это не ваше стекло. Вы не заплатили за него, даже не торговались.
Молодой человек хмыкнул. Глаза у него были синие-синие, а лицо приятное-приятное.
– Возражение принимается, однако Джулиус Винкман в эту минуту ревет и мечется внизу. Думаю, если он сможет до вас добраться, то разорвет на куски голыми руками. Я не настолько жесток и кровожаден. Предлагаю вам взаимовыгодную сделку. Вы сейчас же отдаете мне стекло, а я обещаю отпустить вас обоих. Скажу, что вы удрали вместе с ним. Все выигрывают. Вы получаете в награду жизнь, я стекло, а в проигрыше останется только этот бешеный тролль Винкман.
– Неплохое предложение, – сказал Локвуд. – И очень милое. Я почти хочу принять его. Но, к сожалению, стекла у меня нет.
– Как это нет? Где же оно?
– Я выбросил его в Темзу.
– Ах, вот как? – сказал молодой блондин. – В таком случае мне действительно придется убить вас обоих.
– Или отпустить с миром, как это принято в честной спортивной борьбе.
– В честной спортивной борьбе? Нет, я не настолько великодушен, – рассмеялся блондин. – Это зеркало – вещь уникальная, и я готов на все, чтобы его заполучить. Кстати, я не верю, что вы действительно выбросили его. Возможно, я убью вас, молодой человек, и тогда девушка расскажет мне, где оно.
– Эй, – сказала я. – Не забывайте, у меня все еще есть моя рапира.
– Ну что же, – сказал молодой блондин. – Тогда приступим.
Он быстро направился к нам по крыше. Мы с Локвудом переглянулись.
– Даже если одному из нас удастся убить его, мы останемся все в том же положении, – сказал Локвуд. Он посмотрел на реку и добавил: – Разве что…
– Ага, – сказала я. – Но я не смогу, Локвуд.
– Не бойся, все будет в порядке. Фло, конечно, чокнутая, но кое в чем ей можно верить. Например, в том, что уровень воды в Темзе сейчас очень высокий.
– Похоже, прыгать черт знает куда входит у нас в привычку, – сказала я.
– Знаю. Но это в последний раз.
– Обещаешь?
Тем временем мы уже бежали изо всех сил по грохочущей под ногами кровле, а затем, не останавливаясь, спрыгнули вниз, рука в руке.
В следующие шесть секунд мы разделились и летели вниз порознь. Не переставая вопить от страха, я выпустила из руки свою рапиру, и она улетела куда-то во тьму. Перед тем как шагнуть с края крыши в пустоту, я крепко зажмурила глаза и поэтому не видела ни бешено вращающихся над головой звезд, ни стремительно летящего навстречу нам города – об этих красотах позднее рассказал мне Локвуд, прыгнувший с открытыми глазами. Только позже, намного позже, секунды через четыре или, может, пять, уже перестав понимать, жива я или нет, я все-таки открыла глаза, чтобы доказать самой себе, что еще не умерла, и увидела прямо под собой серебрящиеся волны Темзы.
Я все еще вспоминала, как нужно правильно входить в воду при прыжке, чтобы поломать не все кости, когда мои ботинки с громким всплеском пронзили воду. Окруженная коконом воздушных пузырей, я мигом очутилась на глубине метров трех-четырех и продолжала погружаться.
Затем наступил момент равновесия, погружение прекратилось, и я медленно-медленно начала всплывать – ни о чем не думая, ничего не чувствуя, равнодушная ко всему, включая собственную жизнь. Свое имя я вспомнила только тогда, когда течение подхватило меня, вытолкнуло на поверхность реки и потащило за собой. Вот теперь я ожила, впервые по-настоящему перепугалась, забарахталась, забила ногами и наглоталась воды, которая тут же хлынула из меня обратно.
Меня кружило где-то на середине Темзы. Я легла на спину, откашливаясь и тяжело переводя дыхание. Рядом появился Локвуд, подплыл ко мне, взял меня за руку. Подняв глаза кверху, я увидела луну и залитый ее светом тонкий темный мужской силуэт на краю крыши. А течение понесло нас с Локвудом дальше.
Часть VI
Сквозь зеркало
25
– Что ж, – сказал Локвуд, – если измерять успех количеством приобретенных врагов, это был очень удачный вечер.
Было 2 часа 45 минут то ли ночи, то ли утра. Мы сидели на нашей кухне в доме 35 по Портленд-Роу и постепенно приходили в себя. На плите варились яйца, тихо свистел закипающий чайник, пахло поджаренным хлебом. На кухне было светло, тепло, уютно – радость возвращения домой омрачала, пожалуй, только стоявшая на рабочем столе призрак-банка. Череп вел себя весьма оживленно, из облака плазмы ухмылялось и подмигивало зеленое лицо. Правда, мы были в таком настроении, когда подобные вещи легко можно игнорировать.
Мы с Локвудом чувствовали себя словно заново родившимися на свет. Прошло около двух часов с того момента, когда мы сумели добраться до берега и с благоговением ступили на грязную гальку южнее моста Тауэр. Затем, промокшие насквозь, целую вечность добирались до вокзала Чаринг-Кросс и почувствовали себя живыми только после того, как переоделись здесь в сухое. Потом нам повезло поймать ночное такси, и вот, вымытые, чистые, согревшиеся, мы сидим на своей любимой кухне, а все ночные страхи и переживания постепенно отступают прочь. Мы добрались домой раньше Джорджа. Он еще не вернулся – очевидно, с такси ему повезло меньше, чем нам.
– И все-таки, как ни крути, это успех, – сказала я, перекидывая с ладони на ладонь горячий тост, перед тем как отправить его в рот. – Мы перехитрили Винкмана! Мы добыли зеркало Бикерстафа! Завтра можем отнести его Барнсу и закрыть это дело. А Киппс проиграл пари – и это радует меня больше всего остального.
Локвуд тем временем просматривал документ, который мы выкрали из библиотеки агентства «Фиттис» несколько часов назад. Несколько часов? Мне казалось, что с того момента прошла целая вечность. «Признания Мэри Дьюлак» мы предусмотрительно оставили в камере хранения на вокзале Чаринг-Кросс, поэтому брошюрка не намокла и не утонула в Темзе.
– Я обратил внимание, что ни Киппс, ни кто-то из его команды не дежурят больше на улице возле нашего дома, – заметил Локвуд. – Наверное, отступились после того, как мы проделали тот трюк с такси. Теперь только бы поскорее вернулся Джордж. Что-то он задерживается.
– Наверное, не нашел водителя, который согласился бы везти его после того, как он поплавал в душистой лодочке Фло, – сказала я. – Идет пешком. Его шкафчик в камере хранения был пуст, это значит, что до вокзала Джордж добрался целым и невредимым. А как он тащится пешком, известно. Будем ждать.
– Верно, – Локвуд отложил в сторону брошюрку и занялся яйцами. – А знаешь, я, между прочим, оказался прав насчет этих «Признаний Мэри Дьюлак». По большей части это бред собачий. Детский лепет об утерянных знаниях и поисках тайны Творения. Так или иначе, а десять лет, проведенных в диком лесу, не прошли бесследно для головки бедной старой Мэри. Тебе как положить яйцо – в чашечку или на тарелку?
– В чашечку, пожалуйста. Локвуд, как ты думаешь, тот человек на крыше – кто он?
– Не знаю. Но Винкман называл его «милорд», поэтому, я думаю, мы сможем его найти. – Локвуд протянул мне чашечку с вареным яйцом. – Он какой-то богатый коллекционер, а может, современный Бикерстаф, сующий свой нос туда, куда не следует. Кстати, Бикерстаф, похоже, был настоящим монстром, если верить тому, что о нем пишет Мэри Дьюлак. Если хочешь, сама посмотри – на третьей странице. Или на четвертой.
Локвуд приступил к своему ужину (или завтраку?), а я придвинула к себе «Признания». Внутри роскошного переплета с вензелем библиотеки агентства «Фиттис» было всего несколько страничек. На них – собрание разрозненных, не связанных между собой абзацев. Возможно, кто-то скопировал их с оригинала, пропуская по ходу дела те фрагменты, которые показались ему слишком нудными или лишенными смысла. Как и сказал Локвуд, это были стенания по поводу судьбы несчастной женщины, заброшенной в дикие лесные дебри, да пространные, напыщенные философские рассуждения о смерти и загробной жизни, которых я не понимала. Впрочем, немногочисленные замечания Мэри Дьюлак о Бикерстафе были связными и содержательными. Их-то я и принялась вычитывать, постукивая ложечкой по вареному яйцу.
«Кем был Бикерстаф, чья проклятая тень висит надо мной все эти последние десять лет? О! Он был гением! И самым большим нечестивцем, какого я когда-либо знала! Да, я убила его. Да, мы закопали его глубоко в землю, в железном гробу, но стоит мне закрыть в темноте глаза, как я снова вижу его. Вижу выходящим из его лаборатории с мясницким ножом в окровавленной руке. Снова слышу его ужасный голос – вкрадчивый, умеющий убеждать. Инструмент, с помощью которого Бикерстаф сделал из нас послушных его воле марионеток. Ах! Какими мы были глупцами, согласившись следовать за ним! Он обещал открыть перед нами все тайны мироздания, просветлить наш разум. Но в результате только погубил и привел на край безумия».
После этого следовал абзац, в котором Мэри Дьюлак рассказывала о том, корой каких деревьев и какими именно грибами она питалась в те годы, что провела в лесу Чертси. Затем – вновь о Бикерстафе:
«В нем всегда чувствовалось темное начало – оно светилось в его волчьих глазах, прорывалось в виде гнева, который охватывал Бикерстафа по малейшему поводу. Я не могу забыть, как он сломал Лучано руку, когда тот уронил свечи, или как он сбросил с лестницы Мортимера! Не могу забыть. Да, мы ненавидели Бикерстафа и боялись его. Но его медовый голос умел завораживать, когда вкрадчиво говорил нам о великом Проекте, об удивительном Приборе, который можно изготовить, если мы найдем мужество и силы для работы. В сопровождении своего слуги – коварного и злобного юноши, глаза которого были способны отчетливо видеть фантомов, он ходил по кладбищам, собирал там необходимые для создания Прибора материалы. Юноша защищал его от злых духов до тех пор, пока Бикерстафу не удавалось заточить их в стекло. Бикерстаф говорил, что присутствие сразу нескольких духов придает Прибору силу. И какую силу! Ту, с помощью которой зеркало способно проникать за грань нашего мира и позволяет немногим счастливцам – о, ужас! о святотатство! – увидеть Небеса».
Я подняла взгляд на Локвуда.
– Что бы ты ни увидел сквозь зеркало Бикерстафа, – тихо заметила я, – думаю, точно не это будет Небесами.
– Я тоже так считаю, – качнул головой Локвуд. – Знаешь, Люси, мы оказались правы насчет этого костяного стекла. Бикерстаф со своими единомышленниками пытался увидеть то, что закрыто для всех нас. Они пытались заглянуть за границу смерти, узнать, что происходит с человеком после нее. Бикерстаф был безумцем – они все были сумасшедшими. Включая вот этого нашего приятеля, – он указал кивком на плавающее в банке лицо. Призрак смотрел на нас, в его глазницах мерцали искорки отраженного света. Наш «приятель» улыбался – широко и многозначительно.
– Похоже, он сегодня в очень хорошем расположении духа, – заметила я. – Не перестает ухмыляться с той самой минуты, как мы вошли сюда. Эй, Локвуд, послушай, о чем я подумала… Тот злобный юноша-слуга, о котором пишет Дьюлак… Ты не думаешь, что наш «приятель» может быть?..
– Кто знает? – ответил Локвуд и хмуро покосился на череп. – Не удивлюсь, если именно так и окажется. – Он откинулся на спинку стула. – Но, слава богу, зеркало теперь у нас и никому его больше не видать. Сам-то Бикерстаф в это зеркало не смотрел, это ясно, для этого он использовал других. Поэтому неудивительно, что его призрак такой жуткий и злобный. Я очень рад, что ты сумела шарахнуть его рапирой по голове.
– Когда я услышала на кладбище его голос, – сказала я, – он действительно был завораживающим, как пишет Дьюлак. Он гипнотизировал. Мог уговорить тебя сделать все что захочет, подчинить своей воле. Я думаю, этот голос заворожил и Джорджа с Джоплином, хотя они вряд ли действительно его слышали. Помнишь, как они стояли возле гроба? Именно как завороженные.
– Да. Идиоты. – Локвуд взглянул на часы. – Люси, если Джордж вскоре не вернется, я начну волноваться. Тогда нам придется найти Фло и узнать, где они с Джорджем расстались.
– Да придет Джордж, никуда не денется. Ты же знаешь, как медленно он ходит. О, послушай-ка. – Я открыла последнюю страницу брошюрки. – Вот то, что мы искали. Последнее признание Дьюлак.
Я начала читать вслух:
«Да, я его убила. Считаю ли я себя убийцей? О, нет! Если когда-нибудь мне придется предстать перед судом, я буду утверждать, что это была самооборона. Да, это была отчаянная попытка защитить и спасти свою собственную душу. Эдмунд Бикерстаф был безумцем! Он угрожал моей жизни столь же явно, как если бы приставил нож к моему горлу. На моих руках его кровь, но на мне нет вины за это.
Уилберфорс умер. Мы все это видели: он заглянул в Прибор и погиб. Затем нас охватила паника. Мы расселись по своим экипажам и поспешили покинуть это проклятое место. Мы клялись никогда больше не встречаться с Бикерстафом, но доктор не мог нам этого позволить. Не прошло и часа, как он вместе со своим ужасным юным слугой был уже на пороге моего дома, и с ними был тот кошмарный Прибор. Я боялась их, однако позволила им войти. Доктор был взволнован. Спрашивал, буду ли я молчать об обстоятельствах смерти несчастного Уилберфорса. Может ли он верить, что я стану держать язык за зубами. Несмотря на все мои заверения, он все больше приходил в ярость, затем принялся угрожать мне и наконец заявил, что поверит только в том случае, если я посмотрю в стекло. В ту же секунду его слуга прыгнул на меня сзади и скрутил мне руки. Бикерстаф вытащил из кармана ужасное стекло и встал с ним передо мной.
Я лишь мельком, совсем мельком взглянула в него, но этого хватило, чтобы мой разум помутился, а руки и ноги сделались холодными как лед.
Со всем этим необходимо было кончать. На столе лежал револьвер, оставшийся после моего отца-офицера. Я вывалась и схватила его. Прикрыв лицо от вцепившегося в меня Бикерстафа, я закричала и выстрелила – пуля попала прямо ему в лоб. Затем я выстрелила в слугу доктора, но тот ловко увернулся, выпрыгнул в раскрытое окно и убежал. Да простит меня Господь, я была очень огорчена, что слуга убежал. Мне очень хотелось застрелить и его.
Я не стану описывать, как мы избавились от доктора и его чудовищного творения. Достаточно сказать, что мы опасались, как бы нашу ошибку не повторили другие глупцы, вздумавшие искать знания, которые скрыты от людей самим Создателем. Хочу лишь верить, что мы спрятали Прибор достаточно хорошо и он навечно останется там, куда мы его положили».
Я закрыла брошюру и отложила ее в сторону.
– Вот, значит, как все было, – сказала я. – Теперь мы знаем, как умер Бикерстаф. Его застрелила Мэри Дьюлак, затем она же со своими друзьями тайно похоронила его на кладбище Кенсал Грин. Мы разгадали эту загадку. Дело можно считать закрытым.
Я взяла свою тарелку, собираясь положить ее в раковину, но застыла, глядя на стол.
– Может быть, местами Дьюлак слегка привирает, – кивнул сидевший напротив меня Локвуд, – но здесь она попала в точку. Все хотят завладеть этим стеклом. Всех мучает вопрос – что же можно увидеть в этом стекле, и никого не волнует, что оно убивает любого, кто в него взглянет. Те коллекционеры на аукционе готовы были заплатить за стекло бешеные деньги. Барнсу тоже не терпится заполучить его. Джоплин умоляет, чтобы мы позволили ему хоть одним глазком взглянуть на это зеркало. Джордж мечтает поэкспериментировать с ним. – Локвуд сочувственно усмехнулся. – Джордж и Джоплин. Они так похожи друг на друга, правда? Даже очки носят одинаковые. Между прочим, я уже говорил тебе, что именно Джоплин украл подставку для стекла из гроба Бикерстафа? Догадаться об этом несложно – ведь только Джоплин и Сандерс имели возможность зайти в церковь после того, как туда перенесли железный гроб. Сандерсу эта подставка ни к чему, а Джоплин как раз такой человек, которому… – Он оборвал себя на полуслове и спросил: – Люси? В чем дело? Что не так, черт побери?
Я, по-прежнему не отрываясь, смотрела на стол, на нашу скатерть для размышлений, покрытую заметками и рисунками. Эта надпись все время была у нас под самым носом, но я не удосуживалась прочитать ее.
Теперь же, достаточно случайно, я это сделала, и кровь отхлынула у меня от лица – так, во всяком случае, мне показалось.
– Локвуд… – сказала я.
– Что?
– Это здесь было раньше?
– Что? Да этот рисунок здесь уже несколько месяцев. Удивляюсь, что ты раньше его не замечала. Я говорил Джорджу, чтобы он не делал таких набросков, от них у меня аппетит за завтраком портится. Что, думаешь, нам пора заменить скатерть?
– Я не про рисунок, замолчи. Я вот про эту надпись: «Ушел повидаться с другом по поводу зеркала. Скоро вернусь. Дж.».
Мы с Локвудом уставились друг на друга.
– Это, наверное, было написано несколько дней назад, – неуверенно сказал Локвуд.
– Когда именно?
Локвуд подумал и честно признался:
– Не знаю.
– Смотри, вот и ручка, которой это было написано. Лежит прямо рядом с надписью.
– Но это означает… – заморгал глазами Локвуд. – Нет-нет. Не может быть.
– «С другом», – сказала я. – Ты знаешь, кто этот друг, верно?
– Нет, Джордж не мог…
– Он вернулся сюда с костяным зеркалом, и вместо того чтобы дождаться нас, сразу вновь ушел. Повидаться с Джоплином.
– Этого не может быть! – Локвуд привстал со стула, и было такое ощущение, что он и сам не знает, что делать дальше. – Я не могу этому поверить. Я же ясно и строго запретил ему…
Я уловила вибрацию – слабую, очень приглушенную. Обернулась, чтобы посмотреть на призрак-банку. Внутри ее разливался ядовито-зеленый свет, и в нем корчилось от смеха призрачное лицо.
– Он знает! – воскликнула я. – Разумеется, знает, он же все время был здесь!
Я поспешно отодвинула свой стул и подскочила к стеклянной банке. Повернула клапан на крышке, и тут же мне в уши ворвалось злобное хихиканье.
– Потеряли кого-то? – ехидно спросил призрак. – Ну, дошло до вас наконец, олухи?
– Говори! – крикнула я. – Рассказывай, что ты видел!
– Мне было интересно, сколько же времени вам понадобится, чтобы сообразить что к чему, – сказал голос. – Поспорил сам с собой, что двадцать минут. Вам потребовалось вдвое больше. Два слепых крота и то быстрее вас догадались бы.
– Что случилось? Куда ушел Джордж?
– Знаете, мне кажется, вашему маленькому Джорджу грозит опасность, – игриво заявил череп. – Полагаю, он совершил большую глупость. Впрочем, после всего, что он со мной проделывал, лично я переживать из-за этого не собираюсь.
Меня охватила паника, я почувствовала, как напряглись, онемели все мои мышцы. Я передала Локвуду слова призрака. Локвуд рванулся к столу, схватил с него призрак-банку, приподнял и грохнул ею о стол так, что внутри банки взвихрилась плазма.
Лицо внутри банки покачнулось, прижалось носом к стеклу.
– Эй, нельзя ли полегче? – прошипел призрак.
Локвуд нервно пригладил волосы:
– Прикажи ему говорить. Пусть расскажет все, что делал Джордж, иначе я… Иначе мы…
– Ну что – я? Что – мы? – с издевкой спросил призрак. – Что вы мне можете сделать? Я давно уже мертв.
Я повторила эти слова, затем щелкнула пальцем по банке.
– Мы знаем, как ты не любишь тепло, – процедила я. – А значит, можем устроить тебе веселую жизнь.
– Да, – добавил Локвуд. – Причем речь идет не о каких-то духовках. Мы отправим тебя в Клеркенвелл, в печь.
– И что? – презрительно ухмыльнулся призрак. – Ну, уничтожите вы меня – вам самим от этого легче станет? И откуда вам знать, может, я только о том и мечтаю, чтобы для меня все наконец закончилось?
Когда я повторила эти слова, Локвуд открыл рот, затем снова закрыл его. Человеку сложно понять желания и мечты призрака, так что Локвуд просто не знал, что ему ответить. А я знала. Я точно знала, чего хочет призрак. Знала, что было дорого ему при жизни, знала, что продолжает привлекать его и после смерти. Я чувствовала, знала так, словно это было мое собственное заветное желание. Знаете, непосредственное общение с призраками не проходит бесследно, кое-что откладывается в голове. Может, не так много, но все же.
Я склонилась над банкой и медленно произнесла:
– Любишь скрывать от нас свои маленькие тайны? Иметь свое имя, например, или то, кем ты был когда-то. Хорошо, храни их, нам они, по большому счету, неинтересны. Но мы достаточно хорошо знаем, чем тебя достать. Ты был одним из друзей Бикерстафа – может быть, его слугой, может быть – нет, не важно. Важно то, что ты разделял его мечты. Ты помогал ему делать то идиотское костяное зеркало. Ты хотел увидеть, как оно действует. Но почему? Почему тебе так страстно хотелось заглянуть за край смерти и узнать, что ждет человека там? Да потому, что ты боялся. Ты хотел знать наверняка, что смертью все не заканчивается, что-то происходит и после нее. Хотел удостовериться, что после смерти не останешься один.
Лицо в банке зевнуло, показав свои жуткие зубы:
– В самом деле? Ты так думаешь? Лучше приготовь мне горячее какао и разбуди меня, когда оно будет готово.
– Правда заключается в том, – безжалостно продолжила я, – что тот же страх владеет тобой и сейчас. Ты по-прежнему ужасно боишься одиночества. Вот почему ты постоянно болтаешь со мной, вот почему ты все время строишь рожи. Тебе необходимо общение.
Призрак бешено завращал глазами, они закрутились у него, словно две карусели.
– С тобой? Дай мне передышку. Если я захочу обсудить это, то выберу…
– Что ты выберешь? – усмехнулась я. – Что ты вообще можешь? Ты кто? Просто голова в банке. Ты никуда не можешь пойти и ничего не можешь сделать. Ты никто. Нет, мы не отправим тебя в печь. Не станем тебя мучить. Но если ты не желаешь сотрудничать, я просто закрою крышку, запихну тебя в мешок и где-нибудь закопаю. Глубоко-глубоко, чтобы никто никогда тебя не нашел. И будешь там сидеть один. Вечно. Устраивает?
– Вы этого не сделаете, – сказал призрак, и впервые в его голосе сквозила растерянность. – Я нужен вам, не забывайте. Я – редкостный призрак Третьего типа, такими не бросаются. Я сделаю вас богатыми. И знаменитыми.
– Плевать мы на тебя хотели. Наш друг нам дороже. Даю тебе последний шанс, череп. Выбирай.
– А я-то думал, что из вас только Каббинс такой жестокий, – призрачное лицо погрузилось глубоко в облако плазмы, сверкая оттуда на меня злыми глазками. – Хорошо, – медленно произнес призрачный голос. – Хорошо, я скажу вам. Только не думайте, что я так уж испугался ваших угроз. Просто хочу полюбопытствовать, что будет дальше и чем все это закончится.
– Продолжай, – сказал Локвуд, когда я передала ему слова призрака, и сжал мою руку. – Отличная работа, Люси.
– Ну хорошо, раз уж на то пошло, – проскрипел шепчущий голос. – Да, Каббинс был здесь. Пришел домой на час раньше вас. Принес в грязном мешке зеркало моего господина. Вскоре явился еще один тип. Маленькая серая мышь в очочках и с взъерошенными волосами.
Я повторила эти слова, и мы с Локвудом обменялись взглядами. Джоплин, ясное дело.
– Задерживаться они не стали, коротко переговорили друг с другом, затем вместе ушли. Мешок забрали с собой. Мне показалось, что Каббинс слегка не в себе. По-моему, он плохо соображал, что делает. В последний момент он вернулся и что-то написал на скатерти. Я бы сказал так: Каббинс все еще продолжал сопротивляться моему господину, а тот, второй, уже нет. Тот давно уже спекся.
– Продолжает сопротивляться кому? – переспросила я, чувствуя холодок под сердцем.
Призрак ухмыльнулся, сквозь плазму сверкнули его зубы:
– Мой господин разговаривал с ними. Это читается по их глазам. Особенно заметно у того, второго. Ему ужасно хочется стать просветленным. Но Каббинс тоже не совсем в своем уме. А вы что, сами этого не замечали? – хмыкнул призрак. – Наверное, никогда не обращаете на него внимания.
Я не могла говорить. Перед глазами вновь вырос поднявшийся на кладбище фантом, и вновь он склонился над Джорджем. Снова в моих ушах зазвучал его бархатный, настойчивый голос: «Смотри… Смотри… Я исполню твое заветное желание…» Я вспомнила Джорджа и Джоплина – они оба стояли тогда перед железным гробом как зачарованные. Я подумала о некоторых странностях, которые появились в поведении Джорджа после того случая на кладбище – его мелейз в доме Бикерстафа, его рассеянность, печаль в глазах, когда он говорил о зеркале. Я вспомнила все это – и словно окаменела. Локвуду пришлось несколько раз окликнуть меня, прежде чем я смогла передать ему то, что услышала от призрака.
– Мы знаем, что Джордж оказался под воздействием зеркала и призрака на кладбище, – хрипло сказала я. – Мы замечали, но не придавали этому значения. Бедный Джордж… Локвуд, какими же слепцами мы были! Ему безумно хочется исследовать это зеркало. В последнее время эта мысль не покидала его. А ты все ругал Джорджа, устраивал ему разборки.
– Да, разумеется, ругал, разумеется, устраивал! – Локвуд, как и я, повысил голос. – Потому что Джордж всегда такой! Вечно носится с какими-то реликвиями и прочим древним хламом! Как одержимый! Мы просто не могли ничего заметить. – Лицо у Локвуда стало бледным, пепельным, плечи поникли. – Ты действительно думаешь, что он находится под воздействием призрака?
– И призрака, и зеркала. Будь Джордж в своем уме, разве он ушел бы из дома, разве оставил бы нас одних?
– Нет, конечно нет. Но даже если и так… Честное слово, Люси, я убью его.
– Вряд ли это потребуется, если они с Джоплином – два идиота – смотрят сейчас в зеркало.
Читать бесплатно другие книги:
