Хевен, дочь ангела Эндрюс Вирджиния Клео

Стараясь выжить

Каждый день Том торопился после школы домой, чтобы помочь мне постирать, помыть пол, приглядеть за Нашей Джейн. Потом он колол дрова, это было его непременным ежедневным занятием. Иногда мы сломя голову носились за свиньями, которые находили проход в хилом заборе и убегали, а то вдруг кидались искать кур, которых одну за другой душили рыси или лисы либо воровали бродяги.

– А сегодня Логан спрашивал про меня? – поинтересовалась я на третий день своего отсутствия в школе.

– А как же? Поймал меня после занятий и стал спрашивать, как ты, почему не ходишь. Я сказал ему, что мать по-прежнему болеет и Наша Джейн тоже, вот тебе и приходится сидеть дома и за всеми ухаживать. Ты знаешь, он такой расстроенный…

Я была рада услышать, что Логан переживает за меня, и вместе с тем меня охватывало отчаяние, что я так завязла в наших многочисленных семейных бедах. И у отца сифилис, и мать сбежала – до чего же несправедлива жизнь!

Я была сердита на весь мир, особенно на папу, потому что с него все началось. А в итоге сорвала зло на человеке, которого любила больше всех.

– Сколько тебе можно говорить, чтобы ты стремился к правильному произношению!

Том широко улыбнулся:

– Я люблю тебя, Хевенли. Сейчас я все правильно произнес? Я высоко ценю, что ты делаешь для нашей семьи. А сейчас как, верно? Я очень рад, что ты такая, какая есть, а не как Фанни.

Растроганная до слез, я упала в его объятия, думая при этом, что Том – это лучшее, что у меня есть в жизни. Разве я смогла бы сказать этому человеку, что никакая я не расчудесная, не особенная и вообще ничего похожего на это, а всего-навсего измученная жизнью и ненавидящая эту жизнь, а еще отца, доведшего нас до ручки?

Прошло две недели после ухода Сары, и, однажды взглянув в окно, я увидела Тома, шагающего по тропинке с необычно большой ношей книг, а рядом с ним – Логана! Значит, Том нарушил слово и рассказал Логану о нашем безвыходном положении!

Я инстинктивно встала на защиту нашего дома: бросилась к открытой двери и загородила собой вход.

– Дай нам пройти, Хевенли, – потребовал Том. – Холодно же, а ты встала как стена.

– Пусть войдут! – визгливо крикнула Фанни. – Ты выпускаешь тепло!

– Нечего тебе здесь делать, – ополчилась я на Логана. – Это зрелище не для городских мальчиков.

Логан явно удивился моим словам, сжал губы, а потом решительно произнес:

– Хевен, пусти. Я пришел, чтобы узнать, почему ты больше не ходишь в школу. И Том правильно говорит, что на улице холодно. У меня ноги в ледышки превратились.

Но я не двигалась. За спиной Логана Том строил мне страшную мину, чтобы я не валяла дурака и впустила Логана.

– Хевенли, все наши дрова вылетят в трубу, если ты не закроешь дверь.

Я хотела захлопнуть ее, но Логан «задвинул» меня в дом, и они вместе с Томом вошли, плотно закрыв дверь, потому что на улице гулял холодный ветер. Вместо дверного запора мы пользовались доской, которую ребята с грохотом опустили.

Лицо у Логана замерзло и покраснело. Извиняющимся тоном он обратился ко мне:

– Прости меня, но я больше не мог верить тому, что говорит Том: будто Наша Джейн все болеет и Сара плохо себя чувствует. Я хочу знать, что происходит.

Логан был в темных очках. С чего бы это вдруг – в мрачный, серый зимний день, когда и солнце-то почти не выглядывает? На Логане была длинная зимняя куртка чуть ли не до колен, а на бедняге Томе – только поношенные свитера, которые, дай бог, согревали лишь верхнюю часть тела.

Я сдалась и отступила в сторону:

– Входите, сэр Логан, смотрите и радуйтесь.

Он сделал пару шагов и начал осматриваться по сторонам, а Том обошел его и стал греть руки и ноги у печи, пока что не снимая свитеров. Фанни устроилась на своем тюфячке поближе к печке. Она поспешно привела в порядок волосы и, моргнув длинными ресницами, улыбнулась Логану:

– Иди сюда, Логан, садись со мной.

Мальчики не обратили на нее внимания.

Брат с улыбкой обратился к Логану:

– Вот это и служит нам домом, Логан.

Не зная, что ответить, тот промолчал.

– Логан, здесь можно снять солнцезащитные очки, – посоветовала я ему.

Взяв на руки Нашу Джейн, я села в бабушкино кресло и стала раскачиваться. Скрип качалки словно разбудил дедушку. Он взял другую заготовку и начал мастерить нового зайца. Для такой работы его глаза вполне годились, но в шести футах он различал немногое. Полагаю, что сейчас я ему представлялась бабушкой в молодости с ребенком на руках. Подбежал Кейт и тоже забрался ко мне на колени, хотя он уже подрос и был тяжеловат для таких ласк. Зато втроем нам было теплее.

Это было так дико – видеть Логана в нашей обстановке, да еще в самое бедное для нас время. Я вытерла Нашей Джейн нос, потом стала приводить в порядок ее волосы. Я и не смотрела, чем занимается Логан, пока он не сел к столу и не заговорил:

– Сюда длинная дорога по холоду, Хевен. Уж по крайней мере, сделай так, чтобы я чувствовал, что мне здесь рады, – произнес Логан с упреком в голосе. – А где Сара? Я хотел сказать – где ваша мама?

– У нас тут пока нет ванной, – резким тоном ответила я, – вот она и ушла.

– Ой-ой-ой… – У Логана даже голос сел, когда он услышал от меня эту новость. И покраснел. – А где ваш папа?

– Работает где-то.

– Мне так жаль, что я не знал вашу бабушку. Я до сих пор очень переживаю.

И я переживала.

И дедушка тоже, который прервал на какое-то время резьбу, оторвал глаза от работы, и на лицо его накатила горестная задумчивость.

– Том, у меня руки заняты. Вскипяти, пожалуйста, воды, сделай Логану горячего чая или какао.

Том с изумлением посмотрел на меня и развел руками. Он знал, что у нас нет ни чая, ни какао. И тем не менее захлопотал, начал рыться в нашем пустом продуктовом шкафу и извлек-таки травяной чай еще из бабушкиных запасов. Бросая то и дело озабоченные взгляды в сторону Логана, он приготовился поставить воду.

– Нет, спасибо, Том, Хевен. Я у вас ненадолго. Все-таки дорога длинная, мне пора обратно. Надо успеть до темноты, я же не знаю дорогу, как вы, я же «городской мальчик». – Логан улыбнулся в мою сторону, потом наклонился и спросил меня: – Хевен, как ты? Твоя мать могла бы присмотреть за Нашей Джейн, раз она приболела. Да и Фанни перестала ходить в школу. Почему?

– Ой, – подала голос Фанни, явно недовольная. – А ты по мне соскучился, да? Как это мило с твоей стороны. Еще кто-нибудь соскучился по мне? Еще кто-нибудь спрашивал про меня?

– Конечно! – молниеносно ответил Логан, по-прежнему глядя на меня. – Все у нас интересуются, куда же это подевались самые симпатичные девочки в школе.

Мне нечего было сказать Логану о нашей голодной и холодной жизни. Ему достаточно было бы окинуть взглядом наше жилье, чтобы все стало ясно. Но он смотрел только на меня, не обращая внимания на лишенный всякого подобия удобств дом, если не считать свернутые соломенные матрасы.

– Логан, а почему ты в темных очках?

Лицо его стало серьезным.

– Я, кажется, не говорил тебе, что ношу контактные линзы. И вот в недавней драке мне заехали кулаком в глаз, и линза порезала мне глазное яблоко. И врач велит мне теперь избегать яркого света. Но если ты бережешь один глаз, надо одновременно оберегать и другой или носить черную нашлепку. Я предпочел носить темные очки.

– Но ты же теперь еле видишь, да?

Логан вспыхнул:

– Честно говоря, не очень. И тебя вижу, как в темноте. По-моему, у тебя на коленях Наша Джейн и Кейт.

– Логан, тебе она не Наша Джейн… Это только нам, – влезла в разговор Фанни. – Ты можешь звать ее просто Джейн.

– Я хочу звать ее так, как называет Хевен.

– А меня ты видишь? – спросила Фанни и встала.

На ней были только трусики и старые бабушкины платки, накинутые на плечи, а под ними – ничего. Груди у нее только начали появляться – этакие твердые яблочки. Фанни намеренно позволила платкам сползти с плеч на пол и переступила через них босыми ногами. Ой, как же ей было не стыдно! Перед Логаном, да и перед Томом.

– А ну оденься! – прикрикнул на нее Том, весь красный как рак. – У тебя и посмотреть не на что!

– У меня еще будет! – завопила Фанни. – И побольше, и покрасивее, чем у Хевен!

Логан встал, собираясь уйти. Он подождал, пока Том не поможет ему с дверью, хотя та была прямо перед ним.

– Проделать такой путь, Хевен, и не поговорить с тобой… Что ж, я больше не приду. Я считал, ты уверена в моей дружбе. И я пришел доказать тебе, что и ты мне небезразлична. Я беспокоился, что не вижу тебя так долго. И мисс Дил беспокоится. Скажи мне, прежде чем я уйду: с тобой все в порядке? Тебе нужно что-нибудь? – Он сделал паузу в ожидании моего ответа и, ничего не услышав, спросил: – У вас достаточно еды? Дров? Угля?

– У нас ничего не достаточно! – выкрикнула в полный голос Фанни.

Логан по-прежнему смотрел на меня, не обращая внимания на Фанни. Та оделась и свернулась у печки, словно в полудреме.

– С чего это ты взял, что у нас не хватает еды? – спросила я голосом, который от уязвленной гордости сделался надменным.

– Просто хочу удостовериться.

– Все у нас прекрасно, Логан, все прекрасно. И дрова есть, и уголь…

– Ничего у нас нет! – заорала Фанни. – А угля вообще никогда не было! Если бы он у нас был! Я слышала, от угля куда теплее, чем от дров…

Перебив ее, я быстро затараторила:

– Ты знаешь, Логан, Фанни – это такая жадная душа, она готова взять все что можно, поэтому не слушай ее. Все у нас прекрасно, как мог убедиться. Надеюсь, что твой поврежденный глаз скоро поправится и ты сможешь снять темные очки.

Логан явно чувствовал себя обиженным.

– До свидания, мистер Кастил, – попрощался он с дедушкой. – До встречи, Кейт, Наша Джейн… А ты, Фанни, лучше ходи в одежде. – Он в последний раз обернулся ко мне и протянул руку, словно желая дотронуться до меня, хотя, возможно, это был жест с целью привлечь мое внимание. Я никак не реагировала на его движение, не желая обременять его проблемами Кастилов. – Я надеюсь, что скоро всех вас увижу в школе. – И он сделал движение, охватывающее и Фанни, и Кейта, и Нашу Джейн. – Если у вас есть в чем-то нужда, если вы что-то захотите, помните, у моего отца в магазине полно всяких вещей, а если чего-то нет, то мы можем достать это в другом месте.

– Как это мило с твоей стороны, – с насмешкой ответила я, не выказывая и тени благодарности. – Каким добрым и щедрым, должно быть, ты представляешься себе в этот момент. Даже удивляюсь, как это ты взял на себя труд побеспокоиться о такой девчонке с гор, вроде меня.

Мне было жаль его, когда он стоял у открытой двери, не зная, что сказать.

– Всего хорошего, Хевен. Я рискнул своим зрением, когда пришел сюда и когда оказалось, что день здесь не такой уж и светлый, но все же пришел взглянуть на тебя. Я раскаиваюсь в своем поступке. Желаю тебе удачи. Но я больше не приду сюда, чтобы меня оскорбляли.

«О-о-о, Логан, не уходи, пожалуйста, с таким настроением». Но я не произнесла этих слов. Я не помешала ему хлопнуть дверью. Том бросился вслед за Логаном, чтобы помочь ему миновать чащу, где он мог бы заблудиться, и довести его до хорошо заметной части тропинки, где он уж точно сможет пройти, несмотря на свои темные очки.

– Ну ты себя и вела с Логаном! – вернувшись, заявил с порога Том. – Честное слово, мне было жалко его, когда он поднимался по дороге, почти слепой, чтобы встретиться с такой язвой, которая врет ему в лицо, лепит что в голову взбредет… Ты же знаешь, у нас ничего нет, а он мог бы помочь.

– Том, ты хочешь, чтобы все узнали, что у нашего отца… сам знаешь что.

– Нет… Но разве мы обязаны говорить ему про папу?

– Мы должны как-то объяснить, почему его нет здесь, верно? Я полагаю, Логан подозревает, что отец приходит и уходит и более-менее помогает нам с едой.

– Да, думаю, тут ты права, – согласился Том, вновь возвращаясь к диалектному произношению, что с ним бывало в моменты душевного расстройства или голода. – Опять за удочки, ловушки – скрести пальцы на счастье.

И Том выскочил на улицу в поисках еды. Куры-несушки у нас долго не жили: кухонный котелок требовал их преждевременной смерти.

После ухода Сары жизнь стала не просто в тысячу раз сложнее, но невыносимо трудной. Отец домой не приезжал. А это означало полное отсутствие денег на еду. Керосина осталось так мало, что пришлось перейти на свечи.

Часы тянулись для меня как отрезки вечности. Жизнь возобновлялась с возвращением из школы Тома вместе с Фанни и Кейтом, а иногда и с Нашей Джейн. Я хотела убедить себя, что дедушка не в счет, что я могу ходить в школу, когда Наша Джейн здорова, а дедушка сам о себе позаботится. Но мне то и дело приходилось присматривать за ним и наблюдать, каким он стал потерянным без бабушки.

– Ты иди, – сказал однажды дедушка, после того как я прибралась в домике и стала думать, что же нам поесть сегодня вечером. Был канун Дня благодарения. – Ты мне не нужна. Я обойдусь сам.

Может, он и обошелся бы, но на следующий день снова простудилась Наша Джейн.

– Есть хочется, – плакала она, бегая за мной и хватая за одежду.

– Сейчас, моя сладкая. Иди еще полежи в постельке, а я быстро приготовлю супчик.

Как легко и каким уверенным голосом я произносила это, хотя в доме не было ничего, кроме нескольких сухих бисквитов, оставшихся от завтрака, и полчашки муки. Эх, жалко, что я не составила дневной рацион после ухода Сары. И почему я подумала, что отец будет все время объявляться словно по мановению волшебной палочки, как только наши запасы иссякнут?

Интересно, где он теперь?

– Том, а в темноте можно ловить рыбу? – спросила я.

Он отвлекся от чтения и вздрогнул:

– Ты хочешь, чтобы я пошел сейчас, ночью, ловить рыбу?

– Можешь заодно и силки на кроликов проверить.

– Я уже проверял их, когда шел из школы. Хоть бы один. Я так хорошо замаскировал их, что ночью и не найду.

– Вот почему надо сходить половить рыбу, – прошептала я ему на ухо, – а то в доме не осталось ничего, кроме пары бисквитов, и, если повезет, я наскребу из банки немного сала, чтобы сделать подливку.

Я говорила шепотом, чтобы Наша Джейн и Кейт не услышали, иначе поднялся бы такой плач и гвалт, что выдержать это невозможно! Желудок Нашей Джейн требовал пищу или болел, она тогда начинала плакать, и тут ничего нельзя было поделать.

Том поднялся и, сняв со стены ружье, зарядил его на крупного зверя:

– Сезон на оленя открылся. Может, подстрелю что-нибудь.

– Ты хочешь сказать, что нам нечего будет кушать, если ты не подстрелишь оленя?! – воскликнула Фанни. – Господи, да мы же умрем с голода, если будем зависеть от твоей стрельбы!

Том направился к двери, бросив вначале долгий уничтожающий взгляд на Фанни, потом улыбнулся мне:

– Давай делай свою подливку. Через полчаса я вернусь с мясом. Я везучий.

– А если нет?

– Я не вернусь домой, пока не принесу чего-нибудь.

– Да-а, – сказала Фанни, перевернулась на спину и стала рассматривать себя в дешевое зеркальце, – думаю, мы больше не увидим Тома.

Том хлопнул дверью и исчез.

Рыбная ловля и охота стали нашим обычным и ежедневным занятием. Я часть своего времени расходовала, чтобы расставить и проверить силки и удочки и сменить наживки. Том изготовлял различные ловушки на кроликов и белок. Мы уже давно начали собирать грибы. Бабушка научила нас, как отличать съедобные грибы от ядовитых. Собирали мы и ягоды, обдирая до крови руки о колючки, дикую фасоль и горох, выкапывали репу, которую можно было найти на окраинах Уиннерроу. Случалось, что и воровали шпинат, салат, листовую капусту на удаленных от домов огородах. Когда пришла настоящая зима, ягоды прекратились, горох и фасоль повысохли и замерзли, кролики и белки попрятались в местах зимовки, их не привлекали наши ловушки, потому что у нас не было приличной приманки. Заготовленные грибы были нам слабым подспорьем в холодные зимние вечера. Остальные наши запасы пришли практически к нулю…

– Хевен, – заныла Фанни, – сделай что-нибудь. Мы что, всю ночь будем сидеть и ждать, пока Том не придет? Да еще с пустыми руками? У тебя где-то припрятаны фасоль и горох, я знаю.

– Фанни, если бы ты почаще помогала, то, может быть, у нас и были бы запасы фасоли и бобов. А сейчас у меня ничего нет, кроме сала на стенках и пары сухих бисквитов. – Все это я произнесла предельно тихо, чтобы чуткие уши Нашей Джейн и Кейта ничего не уловили.

Наш разговор услышал дедушка. Он повернул ко мне голову и произнес:

– В коптильне сажали картошку.

– На прошлой неделе съели, дедушка.

Тут подняла крик Наша Джейн:

– Есть хочу! Мне больно! Так животик болит… Хевли, когда будем есть?

– Сейчас, – сказала я и, подхватив ее на руки, посадила за стол – на ее стул, сиденье которого было утолщено парой дощечек, чтобы Наша Джейн могла сидеть повыше. Я поцеловала ее в шейку и потрепала за волосы. – Иди, Кейт. Вы с Нашей Джейн будете сегодня вечером есть первыми.

– Почему это они будут есть первыми? А я что? – заревела Фанни. – Я что, не член этой семьи?

– Фанни, ты вполне можешь подождать, когда вернется Том.

– Я успею сто раз состариться и умереть, пока он что-нибудь подстрелит!

– Вот неверующая.

Тем временем я разогрела остатки перетопленного сала, потом отдельно смешала воду с мукой и тщательно размешала эту массу до исчезновения комков, потом выложила ее в горячее сало, добавила соли и перца и снова размешала, пока не разошлись комки. Попробовала, добавила еще соли и помешала. Пока я варила, Наша Джейн и Кейт не сводили голодных глаз со сковороды. Дедушка с закрытыми глазами покачивался в своем кресле, вцепившись высохшими руками в подлокотники. Сегодня на еду он не рассчитывал. Если больше всех страдали от голода Наша Джейн и Кейт, то следующим был, конечно, дедушка, который терял вес так быстро, что я без слез не могла смотреть на него.

– Энни, бывало, какой вкусный пирог с голубикой делала, – словно про себя произнес дедушка.

Глаза его были по-прежнему закрыты, губы подрагивали.

– У тебя только два бисквита на шестерых? – спросила Фанни. – И что ты собираешься делать? Дашь каждому по крошке?

– Нет. Кейт и Наша Джейн получат по половинке, половинку получит дедушка, а мы – ты, я и Том – разделим оставшуюся половинку на троих.

– Я же говорила – по крошке! Так и знала! Зачем дедушке всю половинку?!

Дедушка замотал головой:

– Хевен, детка, я не голоден. Отдай мою половинку Фанни.

– Нет! Я и так утром отдала ей, как ты сказал. Фанни получит свою порцию или вообще ничего до завтра не получит, если Том не принесет мяса.

– Буду я еще ждать Тома! – недовольно воскликнула Фанни и плюхнулась на стул, стоявший у стола. – Я сейчас хочу! Я в три раза больше Нашей Джейн. Зачем ей вся половинка?!

Я медленно возилась с приготовлением еды и делала это намеренно, а не потому, что там было много работы. Сегодня вернулись домой две кошки, черная и белая. Обе запрыгнули на полку, где стояли кастрюли и сковороды, и оттуда смотрели на меня голодными глазами в надежде разжиться чем-нибудь. Они были такие же голодные, как и мы. А я, глядя на них, подумала: а не едят ли кошек?

Потом взглянула на любимую охотничью собаку отца. Она тоже вернулась вместе с кошками. О, как же это ужасно – даже подумать о том, чтобы съесть любимое животное, живущее с тобой под одной крышей.

Только я успела справиться с этими мыслями, как рядом возникла Фанни.

Показывая на любимую отцовскую собаку, стала нашептывать мне:

– Старый, а сколько мяса. – Голос ее звучал напряженно. – Я бы поела мясца. Давай, Хевен, ты сможешь перерезать ему горло, как свиньям делают. Ради Нашей Джейн, ради Кейта, ради дедушки… Да все будут…

В этот момент Снэппер открыл сонные глаза и бросил на меня свой умный взгляд. Собаке было шестнадцать лет. Почти слепая, она тем не менее находила себе пропитание и всегда возвращалась домой, имея ухоженный и упитанный вид.

Я посмотрела на хнычущих от голода Нашу Джейн и Кейта.

– Лучше уж собака погибнет, чем мы, – уговаривала меня Фанни. – Нужно только тюкнуть его по голове – и все.

С этими словами Фанни подала мне топорик, которым мы кололи дрова на растопку «старой дымилы». И сейчас она продолжала коптить, отчего у нас слезились глаза.

– Ну, давай же, у тебя получится, – подначивала Фанни, подталкивая к Снэпперу. – Вначале возьми его, а потом – раз!

Внезапно Снэппер вскочил, словно почувствовав мое намерение, и кинулся к двери. У Фанни вырвался крик досады, и она бросилась за собакой. В этот момент дверь отворилась, и Снэппер исчез в ночи.

Широко улыбаясь, вошел Том с ружьем на одном плече и мешком на другом. В мешке что-то лежало.

Улыбка мигом исчезла с его лица, как только он увидел у меня в руках топор, а в моих глазах – выражение стыда и вины.

– Ты хотела убить Снэппера? – недоверчиво спросил он. – А я думал, ты любишь эту собаку.

– А я и люблю, – всхлипнув, ответила я.

– Значит, ты не верила, что я добуду что-нибудь? – обиженно спросил он. – А я всю дорогу несся как угорелый и туда и обратно. – Он бросил на стол мешок с добычей. – Там две курицы. Конечно, Рейс Макги удивится, кто это стрелял у него в курятнике. Если он узнает, оторвет мне голову, но я умру хотя бы с полным желудком.

В этот вечер мы хорошо поели, уничтожив полную курицу, а другую оставив на завтра. Но через день мы столкнулись с той же проблемой: в доме не было ни крошки. Том сказал шепотом, что, мол, не надо унывать, было бы желание, а придумать что-нибудь можно.

– Сейчас надо забыть честь и совесть – и красть, – предложил он. – Оленей нет, я ни одного не видел. Даже какого-нибудь енота – и того не видел. Я бы и сову подстрелил – так молчат… Каждый вечер, поближе к сумеркам, когда народ в Уиннерроу рассаживается за столы ужинать, ты, я и Фанни будем спускаться в долину и стараться стянуть что сможем.

– Отличная мысль! – радостно воскликнула Фанни. – А у них ружья на стенах не висят?

– Не знаю, посмотрим, – ответил Том.

В сумерки следующего дня мы со страхом отправились на добычу. Но в животах у нас еще была курица, и она придавала нам смелость. Оделись мы во все темное, лица вымазали копотью.

Наконец добрались до расположенной на отшибе фермы. Там жил самый злой и жадный человек на земле. Плохо то, что у него было пятеро громил-сынков и четыре не менее огромные дочери. Да и жена у него была такая, что поставь с ней рядом Сару, то Сара стала бы казаться худенькой девочкой.

Фанни, Том и я спрятались за густым кустарником и елями и выжидали, пока семейство располагалось на кухне за столом. Шум они при этом подняли такой, что он с запасом перекрыл бы любые звуки с нашей стороны. Во дворе у них, как и у нас, было полно собак, кошек и котят.

– Возьми на себя собак, успокой их, – произнес Том сдавленным шепотом. – А мы с Фанни сделаем набег на курятник без ружья. – Он обратился к Фанни: – Ты хватай по паре кур в каждую руку, и я четыре возьму. Этого нам хватит на какое-то время.

– А они не будут клеваться? – спросила Фанни.

– Нет, куры они и есть куры. Они особенно не сопротивляются, только кудахчут.

На меня Том возложил задачу отвлекать собак, ужаснее которых я никогда не видела. Я умела обращаться с животными, они меня слушались. Но одна собака была такая здоровая, как теленок. И глаза злющие – так и съела бы меня. С собой я взяла пакет с куриными косточками.

Семейство Маклерой с тем же невообразимым шумом продолжало ужинать. Я бросила псу куриную ножку, приговаривая ласковым голосом:

– Хорошая собака. Я тебе ничего не сделаю – и ты меня не трогай. Съешь куриную ножку. Ешь-ешь.

Пес с отвращением обнюхал высохшую желтую лапку и зарычал. Это оказалось сигналом для других собак, а их было еще штук семь-восемь, и все они охраняли свинарник, курятник и прочие сооружения с живностью. И вот вся эта стая бросилась ко мне! С лаем, рычанием, оскалив свои пасти. Таких острых зубов я, кажется, никогда не видела.

– А ну стоять! – прикрикнула я на них. – Стоять, кому говорю!

Из кухни женщина прокричала почти те же слова. Собаки в нерешительности остановились, а я стала бросать им куриные шейки, ножки, косточки. Они быстро поглотили все и, подбежав ко мне, стали вилять хвостами, выпрашивая еще.

В это время со стороны курятника донеслось громкое кудахтанье – собаки бросились в ту сторону.

– Стоять! – приказала я. – Пожар!

Одна собака задержалась и стала смотреть, как я нагибаюсь и поджигаю кучу сухих листьев, не убранную каким-нибудь ленивым сынком или дочерью в общую кучу, которую держат на случай неожиданных весенних заморозков.

– Мама! – закричал рослый человек в комбинезоне. – Тут кто-то хочет подпалить нам двор!

Я кинулась бежать.

Так быстро я никогда не бегала. Собаки бросились следом. Я успела пробежать футов двадцать, когда самая быстрая собака настигла меня. Я пулей взлетела на дерево, села на толстый сук и оттуда стала поглядывать на собак, которые совсем обезумели, почувствовав, что я испугалась.

– А ну пошли отсюда! – прикрикнула я на них твердым голосом. – Так я вас и испугалась!

Вдруг из темноты выскочил наш Снэппер и поспешил ко мне на защиту, бесстрашно бросившись на более молодых и сильных собак. И тут появился с ружьем фермер Маклерой.

Он пальнул в воздух, и собаки бросились врассыпную. А я, дрожа от страха, прижалась к дереву, чтобы он меня не обнаружил. Но, к моему несчастью, из-за облака показалась луна.

– Не ты ли это, Хевен Кастил? – спросил фермер-гигант. Возможно, он относился к родственникам Сары, потому что был таким же рыжим. – Так это ты воруешь моих кур?

– Нет, я ходила искать папину любимую собаку, а ваши собаки загнали меня на дерево. Ее не было несколько недель, потом недавно вернулась, а тут опять убежала.

– А ну-ка слезай! – выпалил он.

Я с опаской спустилась, думая при этом о Фанни и Томе и молясь, чтобы они благополучно украли кур и были в данный момент на пути к дому.