Любовь к человеку-ветру Демидова Светлана

– Игорек, прости-прости, но времени в обрез! – ничуть не смутившись увиденной картиной, прокричал Александр Григорьевич и небрежно вытолкнул вперед себя Машу. – Вот ей – срочно – туфли и камни на шею…

Тот, кого он назвал Игорьком, еще раз сладко поцеловал свою женщину в шею и, взяв за плечи, легонько направил к выходу из кабинета.

– Иди, Маришка! Все путем! Все потом! – сказал ей он и, уже не обращая никого внимания на только что страстно целованную женщину, уставился на Машу, а потом непонимающе спросил: – Че? К джинсам камни на шею?

– Нет, конечно… Машка, быстро переодевайся! – приказал Павловский.

– Саша, ты что! – возмутилась Маша, впервые поймав от него «Машку». – Надо же все снимать! Понимаешь?! Вообще все!!

– Ну и что?! Мы не смотрим! Что мы с Игорьком, дамских прелестей не видали?

Мужчины в унисон расхохотались. Маша покраснела от унижения и тихо, но четко произнесла:

– Я не буду здесь раздеваться, ясно?

– Брось, Маш… – скривился Павловский. – Ну к чему капризы, когда у нас времени в обрез! Всё! Мы отворачиваемся! Переодевайся!

Мужчины действительно отвернулись, но Маша успела поймать оценивающий и липкий взгляд Игорька. Она с минуту постояла за их спинами и сказала:

– Только не поворачивайтесь…

После этого она аккуратно положила пакет с платьем на стул и, невесомо ступая, на цыпочках вышла в коридор. У окна курила Маришка.

– Где выход? – одними губами спросила Маша. – Желательно в торговые залы…

– Дык… свернешь в тот коридор… – так же тихо ответила Маришка и махнула в сторону рукой, обронив на пол столбик пепла. – Там лифт. Едешь на четвертый этаж, как выйдешь – дуй в застекленный переход… Найдешь, в общем!

Маша бросилась в указанном направлении, на ходу попросив женщину:

– Молчи только!

– Могила, – отозвалась Маришка и добавила: – Все они козлы! Один козлее другого!

Маша специально побежала в торговые залы. Там легче затеряться и переждать. Для Павловского так важен этот прием, что он обязательно на него поедет, даже без женщины. Запросто нарушит протокол. А она, Маша, послонявшись для порядка по магазину, вернется домой. Домой? Сашин «недворец» – ее дом? В лицо опять бросилась краска стыда. Как он мог заставлять ее переодеваться при каком-то Игорьке, будто свою содержанку? Девку, которую снял на вечерок… А вообще-то… она и есть его содержанка… Кто она ему? Никто! Он, конечно, сто раз говорил Маше о своей любви, но наверняка и для других своих женщин этого слова не жалел. Оно волшебное – это слово. Произнеся его, мужчина может делать с женщиной что хочет.

Уже в застекленном переходе в сумочке зазвонил мобильник. Маша автоматически выхватила его из специального кармашка, но вовремя сообразила, что надо посмотреть, кто звонит. Звонил, конечно же, Павловский. Маша криво улыбнулась и отключила телефон.

Бродя по залу и беспрестанно озираясь, чтобы не попасться на глаза Саше, если он вдруг решит искать ее здесь, Маша мучилась тяжкими раздумьями. Ну почему ее вдруг стали беспокоить бывшие женщины Павловского? Их не могло у него не быть!! У него еще и бывшие жены есть! Целых три! И дети!! Отец же говорил… Маше тогда все отцовские доводы казались нелепыми и лишенными смысла. Они с Сашей любят друг друга, а отец поминает каких-то жен, каких-то детей… Маше не было до них никакого дела. Теперь же ей стало странно, что Саша никогда не вспоминал своих детей, будто их у него и не было… А что, если вдруг сегодня или завтра в Сашин «недворец» заявится его взрослая дочь, или сын, или дочь и сын парой? Или целым сводным отрядом?

У Маши опять разболелась голова, но спасительный анальгин остался в ящике рабочего стола. Впрочем, анальгин не поможет. Маша все отчетливей понимала, что совершенно не знает мужчину, с которым живет. Она не знает, чем он занимается, откуда у него куча денег и почему с эдакой кучей он так и не завел себе дворец. Она не знает его прошлого, не представляет настоящего. Она не знает, что у него на душе, что на уме. Маше, как одалиске, принадлежит лишь его тело, его лучезарная улыбка… А кто сказал, что принадлежит? Может, у него полным-полно разнообразных маришек, как у того скользкого Игорька. А может, Павловский и Карлсоном, Малиновской, не брезгует – все какое-то разнообразие…

Маша пыталась вспомнить, где они бывали с Павловским. Практически нигде. Пару раз прогулялись по вечерним улицам. Один раз поужинали в каком-то маленьком полуподвальном ресторанчике. И все! Все!! У Павловского не было выходных. Он говорил, что серьезные деловые люди их не имеют. Бизнес нельзя оставлять на подчиненных. Они всегда должны чувствовать присутствие босса. В будние дни Саша являлся домой около девяти часов вечера, а иногда и позже. Маша не тосковала только потому, что все это время была занята уборкой квартиры и созданием в ней элементарного уюта. А что бы она стала делать потом, когда этот уют наконец восторжествует? Сидеть у телевизора или за книжкой и ждать, когда наконец придет Павловский и соизволит заняться с ней любовью, чтобы сразу после этого заснуть мертвым сном? Как-то мало похоже на то, о чем она мечтала, переезжая к Саше…

С трудом выдержав в толкучке торговых залов минут сорок, Маша вышла из магазина. Отойдя от него на приличное расстояние, она поймала такси и поехала на квартиру Павловского. В два больших пакета с логотипами все того же ненавистного «Все для вас» она в полном беспорядке покидала свои вещички. Хорошо, что еще довольно тепло и она не успела перевези к Саше тяжелые и крупные теплые вещи. Прикидывая, все ли взяла, Маша задержалась в комнате, которую только что с большой любовью обустроила. Паспорт! Она чуть не забыла паспорт! Хорошо, что вспомнила! Вместе с паспортом лежит медицинский полис и прочие важные бумажки.

Маша сунула руку в недра узенькой полочки, где хранились ее документы, старая, но очень полезная записная книжка, счета за телефон и прочее бумажное имущество. Вот она сейчас заберет самое главное, а на остальное – наплевать. Даже если что и забыла – новое наживет!

Маша сунула документы в пакет с вещами, положила на тумбочку в прихожей ключи от квартиры Павловского и решительно вышла за дверь. Прежде чем захлопнуть ее за собой, Маша бросила прощальный взгляд в глубь квартиры, где так недолго была счастлива, и тут же с силой потянула на себя дверь. Замок лязгнул так оглушительно, что Маша болезненно вздрогнула.

Дина Сергеевна с раздражением посмотрела на свою дочь, которая вяло ковырялась в тарелке с жареной картошкой.

– Нет, ты мне все-таки объясни, чем он тебе не нравится?

– Ма-а-а-ма-а-а… – не менее раздраженно протянула Туся. – Ну почему он мне должен нравиться? И вообще… ты же в курсе, что он младше меня!

– Ну-у-у… знаешь! Год разницы – это такая ерунда, о которой не стоит даже говорить! – возмутилась Дина Сергеевна. – Вот если бы тебе было двадцать лет, то ты могла бы еще выбирать себе небритых мачо лет на пяток тебя постарше! А когда уже через тридцатник перевалило, надо брать, что дают!

Туся бросила вилку на стол и крикнула:

– Ма! Да ты что?! Кто мне что дает? Он в мою сторону даже не смотрит!

– Правильно! Не смотрит! А чего ему на тебя смотреть, если ты вечно воротишь морду на сторону! Ты возьми и посмотри на него ласково!

– Зачем?!

– Затем, что тебе уже давно пора рожать!

– А я не хочу! – зло бросила ей дочь и, похоже, еле сдержалась, чтобы не разрыдаться.

Дина Сергеевна решила сбавить обороты и перевести разговор в несколько иную плоскость. Она взяла со стола вилку, опять впихнула ее в руку дочери и сказала, тихо и проникновенно:

– Тусенька, потом ведь поздно будет!

Туся шмыгнула носом, загоняя внутрь непролитые слезы, наколола на вилку сосиску, откусила приличный кусок и с полным ртом проговорила:

– Чего вдруг поздно? И в сорок рожают…

– Ага, рожают… А дети потом стыдятся своих матерей, которые по возрасту годятся им в бабушки! Тебе это надо?

– Мама! Ну не могу же я строить глазки кому попало только для того, чтобы будущие дети чего-то там потом не застыдились! А как же любовь?

При слове «любовь» Дина Сергеевна подскочила со своего места и опять заголосила на всю кухню:

– Нет, вы посмотрите на нее! Любовь!! Где ты видела эту любовь? В кино? Сильно тебя любил твой Вовка? Бросил, как только помоложе подвернулась! Разве не так?

Туся, продолжая усиленно жевать свою сосиску, закрыла лицо руками.

– И не вздумай реветь! – все таким же громовым голосом рыкнула Дина Сергеевна, напрочь утратившая жалость к дочери. Слово «любовь» действовало на нее, как красная тряпка на известных своей свирепостью быков. – А строить глазки я тебя призываю не кому попало, а соседу, который у меня на глазах вырос! Нормальный парень… Хотя, конечно, какой он парень… Тоже уж тридцатник разменял… К тому же – у него квартира большая…

Туся отняла от лица ладони и уставилась на Дину Сергеевну почти с ненавистью. Потом еще пару раз жеванула не вовремя откушенную сосиску, проглотить забыла и глухо спросила:

– Мать… так ты это что… из-за квартиры?

– Представь, что в наших обстоятельствах квартира – тоже лишней не будет! Тебе не надоело переодеваться в ванной и спать в одной комнате с семнадцатилетним братом?!

– Наплевать…

– Врешь! Вот ведь врешь мне из чувства противоречия! – Дина Сергеевна опять соскочила с табуретки, на которую только что уселась, и забегала вдоль кухни от окна к дверям и обратно. – Впрочем, даже если не врешь… Все равно… Мне… – Она сделала особое ударение на этом слове. – Мне надоело отсиживаться в кухне, когда ты смотришь дебильные передачи по этому… ящику, а Денис режется в свои стрелялки и мочилки! Достала меня наша общага! Можешь ты это понять?! Я покоя хочу! Мне скоро пятьдесят!

– То есть ты готова взашей вытолкать меня замуж, чтобы квартиру освободить, да?! – Туся наконец проглотила свою сосиску и посмотрела на мать с таким укором, будто та собиралась продать ее каким-нибудь заезжим янычарам.

– К сожалению, сосед, которого я тебе предлагаю, меня замуж не возьмет! – Дина Сергеевна наконец остановилась напротив дочери, уперев руки в бока. – А то я сама бы к нему в постель пролезла и женила бы на себе!

– Из-за квартиры?!

– Да!! Представь себе! Вот такая я гнусная… меркантильная… еще как-нибудь меня назови… Достало все! Понимаешь, до-ста-ло!!!

– Слушай, ма… – Туся вдруг рассмеялась сквозь слезы. – А ведь ты можешь!

– Что могу?!

– Ну это… пролезть в соседскую постель…

– А-а-а… – презрительно протянула Дина Сергеевна, возвела глаза к потолку, подумала немного и, отвернувшись от дочери, положила себе порцию картошки.

– Нет, я серьезно! – продолжила Туся, улыбаясь и забыв про все свои обиды. Ты ж у нас еще о-го-го!! Тебе только волосы покрасить поярче, и любой сосед у тебя в кармане!

– Совсем с ума сошла, да?

– Не-е-е… Я правду говорю! Да оставь ты эту картошку! – Туся схватила мать за руку и потащила из-за стола.

– Туська, отстань… – пыталась сопротивляться Дина Сергеевна, но дочь была непреклонна.

Она вытолкала мать в коридор к большому зеркалу, встала рядом, обняла за плечи и сказала:

– Ты лучше погляди на себя непредвзято! Мы с тобой роста одинакового! Бедра у тебя узкие, как у меня, ничто ниоткуда не выпирает! Лицо… А что? Нормальное лицо! Морщин почти нет! А если как следует подкрасить…

– Да ну тебя! – Дина Сергеевна вырвалась из объятий дочери и пошла на кухню, где тут же начала торопливо есть остывающую картошку.

Она понимала, что главное сейчас – это элементарно сосредоточиться на жевании, чтобы Туськины слова случайно в голову не запали. Все! Ее бабье время кончилось! Малолетний сосед ей и даром не нужен… И вообще… не только сосед, а хоть кто… Никто не нужен… Ни даром, ни за квартиру… Хотя за квартиру…

В этот момент очень удачно вернулся из школы младший сын Дины Сергеевны Денис.

– Поесть дайте! – прокричал он от самых входных дверей.

– Вот это без меня! – тут же проговорила Туся и исчезла со своей тарелкой в комнате, где врубила телевизор.

Дина Сергеевна мгновенно вскочила с места и начала суетиться вокруг сына в попытке поскорее выбросить из головы те мысли, которые дочь только что пыталась в ней поселить. Никаких мыслей! Никаких! «Нет!» всяческим мыслям, которые не касаются обеда Дениса и его успехов… то есть неуспехов в школе.

– Ну, как там химия? – преувеличенно заботливо спросила она, быстрыми нервными движениями нарезая соленый огурец. Вообще-то она оставила огурец для салата, который собиралась сделать завтра, но руки тоже должны быть заняты. У нее все должно быть занято.

– Какая еще химия? – удивился Денис, засунув голову в холодильник.

– Такая! Школьная! У тебя «два» было за прошлую контрольную!

Сын с ошалелым лицом вынырнул из холодильника, держа в руке кусок сыра. Чтобы сыр зря не пропадал, он откусил от целого ломтя приличный кусок и не без труда проговорил:

– Мать… Ты че? Это ж в прошлом месяце было… Я уж давно все, что надо, исправил…

– Знаю я, как ты исправил! Списал небось? – не растерялась Дина Сергеевна и взялась резать головку лука. С огурцом да с подсолнечным маслом будет самое то.

– А хоть бы и списал… Какая разница? Особенно сейчас. Че тебе вдруг взбрендило?

– Денис! Ты как с матерью разговариваешь?! – взвизгнула Дина Сергеевна и полоснула ножом по пальцу. Здорово! Отлично! Теперь можно заняться пальцем! Как красиво кровь хлещет! Любо-дорого смотреть! Можно представить, как радовался классический отец Сергий,[2] когда напрочь отрубил себе палец!

– Нормально разговариваю… Химию зачем-то приплела… Поругать, что ли, больше не за что? Да сунь ты палец-то под воду! Весь стол закапала… Туська-а-а-а!!! – заголосил он на весь дом. – Принеси маме пластырь! Порезалась она!

– Нет у нас никакого пластыря! – в ответ ему прокричала из комнаты Туся. – Сам же извел, когда на роликах шандарахнулся!

Денис вздохнул, посмотрел матери в глаза и с сожалением развел в стороны руками. Дина Сергеевна вырвала из его рук упаковку с сыром, бросила на стол подальше от него и понесла свой палец к крану. Денис опять полез за едой. Дина Сергеевна зловеще проговорила:

– Если не оставишь в покое холодильник, буду из принципа капать на стол!

– Ма, ну есть же хочется! Шесть уроков было и классный час!

– Сейчас все сделаю! Подожди! А что было на классном часе?

Денис усмехнулся и с удивлением спросил:

– И че тебя сегодня вдруг школа приперла? То химия, то классный час? Да что хорошего может быть на классном часе? Муть всякая! – Он скорчил уморительную рожу и, подражая голосу классной руководительницы, заныл: – Заполняйте, дети, дневники… Подавайте на подпись родителям… Убирайте класс… Не бегайте по коридорам, а то можете получить травму… Это, прикинь, она нам, одиннадцатиклассникам, советует не бегать! Курить за школой – это пожалуйста, а вот по коридорам – лучше ходить медленно!

Дина Сергеевна рассмеялась и наконец забыла о том, о чем только что безуспешно старалась забыть. Она наливала сыну щи, подогревала остывшую картошку, резала хлеб и без устали слушала, как Денис, ободренный ее смехом, рассказывает про свои школьные дела, острит и злословит. Потом вдруг принялась вспоминать собственное школьное прошлое, и сын, хохоча во все юношеское луженое горло, забывал есть. Их неуемное веселье заставило Тусю выключить телевизор, присоединиться к ним на кухне, и они принялись веселиться втроем.

Сквозь веселую размягченность в голове Дины Сергеевны мелькали мысли о том, что ей прекрасно живется с детьми. Они дружат и близки душами, а потому – плевать на скудный быт. На все можно наплевать, когда с детьми такая общность, которой могут похвастать далеко не все родители. И неизвестно, сложилось бы все именно так, будь она замужем. Вполне возможно, что мужа бесил бы беспечный, расхристанный Денис с тремя серьгами в одном ухе или раздражало занудство и правильность Туськи.

Накормив сына обедом, Дина Сергеевна с удовольствием вымыла посуду, разделала и замариновала курицу на ужин. Потом загрузила в машину белье и под ее монотонное жужжанье часа полтора читала детектив, приткнувшись с книжкой в уголке кухонного диванчика. Когда в тесной кухне было развешано белье, как раз промариновалась птица – пора было жарить.

Дина Сергеевна с ужасом поглядела на стираные тряпки. Черт!!! Сейчас все пропахнет курицей! Ну и ладно! Хорошо, что не рыбой! Надо уметь во всем видеть положительные стороны…

Готовясь поздним вечером ко сну, Дина Сергеевна распустила по плечам волосы и вгляделась в собственное отражение в небольшом мутноватом зеркале ванной. А что? Она и впрямь еще о-го-го! Сорок девять лет никто не даст! Ну… от силы сорок… сорок два или… три… А вот с волосами действительно надо что-то делать: посерели от седины. Даже не поймешь, что за цвет. Пепел какой-то… И брови… Выщипать, что ли? Или сначала спросить у Туськи, какие брови сейчас носят? Пожалуй, надо бы прикупить еще что-нибудь из одежды, а то все Туське да Туське… Все равно никто замуж не берет. Дураки мужики! Идиоты! Да она на их месте к Туське в очередь выстроилась бы…

Дина Сергеевна тихо рассмеялась, представив, как она, множась, создает дочери очередь. Потом, очередной раз испытав острый приступ жалости к Туське, прервала преступный смех, горько вздохнула и пошла спать.

Сны были жаркими и неправильными. Дина Сергеевна обнимала и целовала кого-то очень молодого и красивого. А красавец ответно обнимал ее и шептал в ухо постыдные слова, а она млела и подставляла для поцелуев самые потаенные уголки своего практически пятидесятилетнего тела. Красавца это ничуть не смущало. Более того, Дина Сергеевна ему страшно нравилась. Он без устали говорил ей об этом, и женщина, которая самым чудным образом понимала, что спит, просыпаться не хотела.

На следующий день, прямо с утра, отправив сына в школу, а дочь на работу, Дина Сергеевна пошла в парикмахерскую. Оставшиеся дни отпуска надо наконец использовать на полную катушку.

– Что будем делать? – спросила сонная девушка, привычно взвесив на руке ее волосы.

В пустынном зале ее голос звучал гулко и громко.

Сначала Дина Сергеевна хотела прямо сразу взять и уйти. Видно же, что этой парикмахерше нет никакого дела до клиентки. Ей все равно, как женщина будет выглядеть, встав с ее кресла, очень похожего на зубоврачебное. Но если уйти, то придется искать другую парикмахерскую или возвращаться домой. Нет, лучше остаться здесь. Дина Сергеевна мысленно махнула рукой и ответила:

– На ваше усмотрение. Хочу кардинально сменить этот… как его… имидж…

– Кардинально? – уточнила парикмахерша, и глазки ее по-людоедски сверкнули.

Этот хищный посверк Дине Сергеевне понравился. Стало понятно, что девчонка истосковалась по творческой работе, ежедневно подстригая под полубокс старушек и изображая женщинам «то же самое, только покороче».

– В общем, чтобы не узнали! – отозвалась Дина Сергеевна и подмигнула парикмахерше.

Та ответно улыбнулась во весь рот и еще раз уточнила:

– И красить будем?

– Будем все, что вам придет в голову, но…

– Что «но»? – сразу насторожилась мастерица.

– Но чтобы я стала хороша, как никогда!

– А-а-а… – Сразу успокоившаяся девушка махнула рукой и добавила: – Это само собой…

И Дина Сергеевна закрыла глаза. Она открывала их только два раза: когда пересаживалась с кресла на кожаный диванчик, где так и продремала все время, пока красились волосы, и когда пересаживалась обратно в кресло. Потому слова парикмахерши прозвучали для нее неожиданно:

– Ну все… Готово… Глядите же наконец!

Дина Сергеевна глубоко вздохнула и открыла глаза. Из глубины зеркала на нее смотрела незнакомая женщина. Блестящие темно-каштановые волосы ладно облегали голову, чуть приподнимаясь на затылке. На щеки набегали две острые пряди.

– Что? Не нравится? – испугалась парикмахерша.

Дина Сергеевна качнула головой. Острые прядки коснулись уголков рта и чинно улеглись на место.

– Нравится… – потрясенно произнесла она. – Как же это может не нравиться…

Довольная мастерица облегченно выдохнула и затараторила:

– Значит, так! Вам даже ничего особенного делать не придется. После мытья только тщательно расчесать, а на затылке приподнять с помощью вот такой штуки… – И она показала Дине Сергеевне крупную круглую щетку для волос. – Хорошо, конечно, в этом месте просушить феном… У вас есть фен?

Дина Сергеевна отрицательно покачала головой. Парикмахершу это нисколько не расстроило.

– Это ничего, – сказала она. – Можно купить самые крупные бигуди и навернуть пряди на несколько минут. Главное, чтобы до конца не высохли и сильно не кудрявились! А вот эти стильные прядки моделируются гелем. Поняли?

– Конечно, – радостно отозвалась Дина Сергеевна, щедро расплатилась и пошла к выходу.

– Только вам придется… – услышала она на пороге. – Сменить хотя бы… помаду…

– Само собой! – ответила она в девушкином духе и вышла на улицу.

Новую помаду Дина Сергеевна купила в соседнем универсаме, куда зашла за продуктами. Накрасила губы прямо у его зеркальной стены и еще раз подивилась своему преображению. Надо же, как много значит для женщины прическа! Да! И цвет волос! Теперь ей никто не даст больше… тридцати восьми…

В дверях собственного подъезда она столкнулась с тем самым соседом, которого они с дочерью вчера так активно сватали друг другу. Дина Сергеевна почувствовала, что отчего-то краснеет. Сосед автоматически извинился, потом поднял на нее глаза и удивленно произнес:

– Ой, это вы! Я и не узнал… Хорошо выглядите сегодня!

Он показал ей вытянутый вверх большой палец и нырнул в припаркованную у подъезда машину. Сердце Дины Сергеевны ухнуло вниз и мощно забилось где-то в районе печени. Женщина зашла в подъезд и прислонилась спиной к входной двери. Да что же это с ней делается? Это все гадкий сон, где она обнималась с каким-то молокососом! Это все дурацкая болтовня Туськи! Надо немедленно взять себя в руки и приняться за уборку квартиры. Она как раз сегодня планировала все пропылесосить.

Несколько раз Дина Сергеевна ловила себя на том, что застывает посреди комнаты с намертво присосавшейся к старенькому паласу пылесосной насадкой. Думы были такими же неприличными, как давешний сон. Особенно неприятным оказалось то, что в отличие от сна эти думы были четко персонифицированы. Из головы Дины Сергеевны не выходил сосед. И чем он не нравится Туське? Высокий, стройный, с хорошим открытым лицом. Наверно, неплохо зарабатывает… машина есть… и, главное, шикарная квартира. Да! Да! Да! Именно это главное! Квартира у него трехкомнатная, где он после смерти родителей и отъезда старшей сестры в другой город проживает один. Один! Не жирно ли ему будет? Вот они втроем живут в двух крохотных комнатах! В общем, надо все-таки вбить в голову Туське, чтобы она смотрела на соседа ласковей!

Дина Сергеевна в усиленном темпе заработала пылесосом.

Когда она вышла из квартиры с мусорным ведром, опять столкнулась с соседом.

– Представляете, документы забыл! – смущенно проговорил он и окинул ее таким странным взглядом, что сердце Дины Сергеевны опять сместилось в неположенное место. На ватных ногах она приблизилась к мусоропроводу, а сосед уже выскочил из квартиры, потрясая папкой с бумагами.

– Вот они! В коридоре оставил! – отрапортовал ей он и еще раз зачем-то добавил: – Просто потрясающе выглядите сегодня!

Дина Сергеевна просыпала мусор мимо зева мусоропровода, но сосед этого не видел, потому что уже съезжал на лифте вниз. Подбирая с пола смятые контейнеры из-под майонеза, шкурки от бананов и скорлупу яиц, она думала о том, что он зря ее похвалил. Ни к чему это. Лучше бы к Туське пригляделся. Вот ее не грех и похвалить – настоящая красавица. Или это ей, матери, только кажется? Ведь бросил же ее Вовка, подлец! Вот надо было настоять, чтобы они поженились. Все-таки жену так легко не бросишь. Вовка был чудовищно ленив. Он поленился бы заморачиваться с разводом. А так: раз-два, вещи собрал и был таков. А в браке Туська и на детей вполне могла бы решиться. От детей тоже не всякий смог бы уйти. Впрочем, не ей об этом говорить. Она вот осталась же одна с ребенком… А что касается появления на свет Дениса – так об этом лучше вообще не вспоминать. Никогда! Жизнь – штука непростая… И ни за что не угадаешь, как все сложится.

Через два дня отпуск у Дины Сергеевны закончился. Она надела недавно купленный плащик терракотового цвета, который очень удачно подходил к новому оттенку волос, и вышла из квартиры. Одновременно с ней на площадке появился сосед, приветливо поздоровался и, как ей показалось, неприлично улыбнулся. Что она, девица на выданье, чтобы ей так улыбаться? Дине Сергеевне хотелось нырнуть обратно в глубь собственной квартиры. Можно было тоже прикинуться, будто она что-нибудь забыла. Например, выключить утюг… Но… лучше этого не делать! Пусть знает, что ей нет никакого дела до его идиотских улыбок. Что он себе позволяет? Она помнит его сопливым мальчишкой! Через двор как-то его проводила, потому что он боялся собаки…

В лифте сосед смотрел на нее почти неотрывно и все так же призывно улыбался. В конце концов Дина Сергеевна не выдержала.

– Ну что ты на меня уставился, Леша? – зло спросила она.

– Сам не знаю. – Он пожал плечами и добавил: – На красивое всегда хочется смотреть.

– Мы живем дверь в дверь уже сто лет! Что-то раньше ты ничего особенного во мне не замечал!

– Чему и удивляюсь! Вы свою красоту как-то очень умело прятали!

– Да пошел ты! – бросила ему она, вышла из лифта, потом из подъезда и быстрым шагом направилась к остановке троллейбуса. Главное, поменьше с ним разговаривать, и все будет хорошо.

Соседская машина обогнала ее и остановилась. Из окна выглянул Алексей и предложил:

– А давайте я вас подвезу!

Дина Сергеевна опять хотела заткнуть его тем же «да пошел ты», но вдруг подумала, что еще дней пять назад свободно села бы к нему в машину. Да, но пять дней назад он ей ничего не предложил бы, как не предлагал никогда. И все-таки она сядет в его чертову машину – назло! Он, может, думает, что она откажется, а она сядет! Пусть везет ее на другой конец города!

Дина Сергеевна строевым шагом подошла к «Ауди», рванула дверцу и плюхнулась не на заднее сиденье, на что Лешка, возможно, рассчитывал, а на место рядом с водителем.

– Ну! Вези! – гордо сказала она.

– Куда? – все так же улыбаясь, спросил он.

Она назвала адрес. Алексей присвистнул.

– Что? Выходить? – очень ядовито спросила Дина Сергеевна. – Далековато будет?

– Ну что вы! – весело отозвался он. – Я, наоборот, рад, что мы с вами еще и покатаемся!

И они поехали. Алексей о чем-то спрашивал ее, и она даже отвечала. Со стороны их разговор мог показаться оживленным, но у женщины так тяжко билась в висках кровь, что она потом никак не могла вспомнить суть беседы. Остановив машину возле проходной завода, где работала Дина Сергеевна, сосед повернул к ней по-прежнему улыбающееся лицо и предложил:

– А давайте я заеду за вами после работы! Вы во сколько заканчиваете?

– Какая тебе разница? – еле выдохнула Дина Сергеевна. – Я в лучшем виде доеду на троллейбусе! Как всегда!

– Зачем ехать в набитом троллейбусе, если есть возможность на машине! Я за вами заеду, и мы сможем… где-нибудь, например, поужинать…

Алексей перестал улыбаться и смотрел на нее очень серьезным взглядом. В лицо Дины Сергеевны бросилась краска. Она схватилась за пылающие щеки руками и, сглотнув подступившую прямо к горлу дурноту, без всякого вопроса в голосе сказала:

– Совсем с ума сошел, да…

– Нет. Вы мне очень понравились, – так же без улыбки ответил он.

– Ага… Сто лет не нравилась, а теперь вдруг… на тебе… понравилась… – пропела она все ту же песню.

– Так часто бывает… Разве вы не знали?

– Я тебе в матери гожусь, Леша! Постыдись!

– Чего мне стыдиться? Я свободный взрослый человек, вы тоже… Кому какое дело, какая между нами разница в возрасте?

– Мне есть дело! Моя дочь – тебе ровесница! Ты бы лучше на нее посмотрел!

– А я смотрел, между прочим. Натуся, конечно, хороша, но вот с ней мы действительно сто лет знакомы. Но я все равно о ней уже подумывал… А тут вдруг с вами метаморфоза какая-то случилась… Вы прическу сменили и еще что-то сделали… Не разбираюсь я в ваших женских штучках, а только заметил, что вы еще лучше Туси. Очень похожи на нее, но лучше… ярче… в вас изюминка такая…

– Пятьдесят лет – вот моя изюминка, понял?!

– Так вам пятьдесят? – искренне огорчился он.

– Да! Представь! Через пару месяцев юбилей!

Алексей промолчал. Дина Сергеевна расхохоталась. Ей вдруг сделалось с ним легко и свободно, как раньше.

– Ну что? Юбилярша, значит, не нужна? – с презрительной улыбкой спросила она.

– Я подумаю над этим, – серьезно пообещал Алексей и открыл ей дверцу машины.

– Ну-ну! Думай, сынок! Если что – подъезжай! Я заканчиваю ровно в 16.30! – отчеканила она, изо всей силы хлопнула дверцей, будто ударила его по лицу, и быстро пошла к проходной.

Когда она после смены вышла на улицу, темно-синей «Ауди» нигде видно не было. Дина Сергеевна понимающе усмехнулась, а в груди что-то неприятно кольнуло. Все! Вышла тетка в тираж! Конечно, сослуживцы сегодня восхищались ее новой прической, ярким колером волос, новым макияжем и терракотовым плащиком, но отсутствие синей «Ауди» возле проходной одним махом свело на нет все комплименты. Она старая, старая, старая… И как ни прихорашивайся, как ни стригись и не красься, моложе, чем есть, все равно не станешь! Впрочем, зачем ей быть моложе? Разве она собиралась ужинать с этим молокососом? Да никогда! Он ей и даром не нужен! Он в самом деле годится ей в сыновья. Она была дружна с его матерью… Но подогнать свою «Ауди» к проходной все же мог бы! Из элементарной вежливости и порядочности. А то получается, что он подвозит только тех, с которыми потом можно ужинать и… спать… А просто по-соседски… по-дружески… – черта с два! Давись, тетка, в троллейбусе!

На ночь Дина Сергеевна выпила хорошую порцию успокоительных капель Морозова, чтобы ничего непотребного не снилось. Она, без пяти минут юбилярша, должна думать о детях и… о производственном плане родного предприятия. Все! Остальное надо оставить за бортом! И она оставит! Лучше еще раз прикинуть, какой вуз Денису выбрать после окончания школы, а потом она заснет как миленькая под каплями Морозова.

Дина Сергеевна заснула. Ей, разумеется, что-то снилось. Какая-то странная чехарда сменяющих друг друга картинок. Ничего нарочито эротического. Все как всегда. Победа! Полный контроль над снами и… действительностью.

Утром у подъезда на прежнем месте стояла «Ауди» Алексея. Дина Сергеевна видела, что он сидит на водительском месте, и похвалила себя за то, что в ней не дрогнул ни один мускул. Она волевая… пожилая женщина, которой плевать на зарвавшийся молодняк!

Когда она с самым независимым лицом обогнула «Ауди» и прошла по дорожке к детской площадке, через которую было удобно пересекать двор, машина тронулась с места. Дина Сергеевна слышала, как заурчал мотор, и почему-то сразу поняла, что эти звуки издает именно машина Алексея. Но она не повела даже бровью. Какое ей дело до соседских машин? Выходя из подворотни на проспект, она уже забыла и думать о всяческих «Ауди», но сосед заставил ее вспомнить. Его машина перегородила ей проход.

– Что ты себе позволяешь? – взвизгнула Дина Сергеевна и даже в раздражении притопнула ножкой.

– Сядьте, пожалуйста, в машину, – попросил Алексей, высунувшись в окошко.

– Да зачем мне…

– Сядьте, прошу вас… – тихо сказал он, – …на два слова…

Его тихость Дину Сергеевну удовлетворила. Перестал наглеть – это хороший знак. На всякий случай она огляделась по сторонам. Никаких знакомых поблизости не обнаружила и села в машину, пытаясь сохранить непроницаемое выражение лица. Это оказалось очень кстати, поскольку чертов сосед начал говорить такие вещи, что, не надень Дина Сергеевна маску вовремя, вряд ли ей удалось бы это сейчас.

– В общем, так… – сказал Алексей. – Я все обдумал, взвесил и решил, что вы мне подходите, а потому настойчиво приглашаю вас сегодня поужинать со мной.

– Ну ты даешь! – восхитилась она. – Похоже, мое мнение тебя абсолютно не интересует!

– Если честно, то да… не интересует…

Дина Сергеевна как раз набирала в легкие побольше воздуха, чтобы возмутиться как можно громче и цветистее, но он мгновенно обезоружил ее следующим:

– Я же не замуж вам предлагаю.

Конечно, можно было использовать уже свободно поступивший в легкие воздух, чтобы закричать что-нибудь вроде: «Я тебе не девка, которую можно взять на содержание!» – но Дина Сергеевна поперхнулась, так как вовремя сообразила, что содержание он ей тоже не предлагал.

– Так чего ж ты хочешь-то? – вынуждена была спросить она после того, как хорошенько откашлялась.

– Я же сказал: давайте поужинаем вместе.

– А потом?

– А потом видно будет.

– Интересно, и что же ты сможешь увидеть, когда мы поужинаем? – опять спросила Дина Сергеевна и очень внимательно вгляделась в соседа. Тот глаз не отвел и очень спокойно сказал:

– Ну… мы оба поймем, что делать дальше.

– И какие возможны варианты? – продолжала дивиться его словам Дина Сергеевна.

Алексей нетерпеливым жестом потер подбородок и ответил:

– Вариант номер один: я отвожу вас домой, и мы расходимся по своим квартирам. Вариант номер два: я отивожу вас домой, и мы идем… – Он тяжко вздохнул, но все же сказал: – …ко мне в квартиру…

– Вариант номер три? – потребовала продолжения Дина Сергеевна.

– Третьего, как говорится, не дано, – усмехнулся он. – Альтернатива: или – или…

– То есть ты открыто предлагаешь мне… переспать с тобой?

– А чего скрывать? – он опять сразу обезоружил ее своей честностью.

– То есть тебе больше не с кем? – нашлась наконец она.

Алексей поморщился, но все же ответил:

– Да есть, конечно, но вот такой, как вы, – не было еще…

– Ты, значит, экспериментатор по натуре.

– Я уже говорил, что вы мне понравились. Что тут еще добавить?