Морской закон Стрельцов Иван
Пауза явно затягивалась, на лбу Христофорова вздулись темно-синие вены, мышцы вытянулись и были похожи на сеть, опутывающую тело.
В глазах комиссара загорелся неподдельный интерес к пленнику, обычно допрашиваемые долго пытку дыбой не выдерживали, ломались, соглашаясь на любые условия своих палачей. Абуала Малик решил дать знак еще немного провернуть колесо, но не успел. Из ящика, куда уложили Лялькина, донесся душераздирающий крик.
– Его нельзя там долго держать, еще сойдет с ума, – неуверенно произнес один из надзирателей.
Кирилл очнулся от писка животных. Ящик освещала изнутри тусклая лампа, света хватало разглядеть большую клетку, в которой копошилась свора грызунов.
Появление нового участника борьбы за выживание привлекло внимание крыс, с мерзким писком они навалились на решетку. Специальное устройство позволяло решетке медленно сдвигаться. Писк становился невыносимым для человеческого слуха, Кирилл не выдержал подобной пытки и заорал во всю глотку.
Двое надсмотрщиков по знаку Малика открыли ящик и вытащили наружу пленника. Тело Лялькина била крупная дрожь, руки безвольно свисали вдоль тела, рубашка на груди потемнела от пота.
– Подпишешь? – по-русски рявкнул переводчик.
– Все, все подпишу, – часто закивал Кирилл, приближаясь к Малику. За ним неотступно следовал надсмотрщик.
– Лялькин, не сметь! – превозмогая боль, закричал Христофоров, но молодой помощник его не слышал. По-прежнему кивая головой, он на полусогнутых ногах приближался к столу. Когда до Малика оставалось не более метра, Кирилл изогнулся, изо всех сил лягнул надзирателя в пах и змеей рванулся вперед, норовя зубами вцепиться в горло Малика.
Но у капитана сил не хватило, мощный удар резиновой дубинки в висок сбил его с ног.
– Наверное, от общения с крысами вообразил себя грызуном. Ничего, электротерапия вернет его в человеческое обличье, – зло проговорил Абуала Малик и кивком головы указал тюремщикам на панцирную сетку с проводами, тянущимися к реостату. Двое надсмотрщиков подхватили обессилевшее тело…
Эр-Рияд – столица Саудовской Аравии, одной из богатейших стран Среднего Востока, да и всего мира. Безжизненная и бескрайняя Аравийская пустыня пропитана нефтью, как домашний торт ромом. Черная кровь земли, превращенная в золото, создавала новую цивилизацию под безжалостным солнцем, не только желанную страну для религиозных паломников, но и для туристов.
С каждым годом поток последних все увеличивался и увеличивался, и теперь на улицах мусульманского королевства, как в древнем Вавилоне, можно было услышать самые разные языки народов, населяющих земной шар.
Появление группы молодых мужчин в суперсовременном гостиничном комплексе столицы «Аль Рашид» ни у кого не вызывало подозрений (мало ли туристов прибывает сюда). Пятеро мужчин поначалу казались незнакомыми друг с другом, они даже были разных национальностей. Трое прилетели из Кишинева, высокие, широкоплечие, мосластые, они были похожи на спортсменов-многоборцев. И это было недалеко от истины, атлеты действительно занимались несколькими видами спорта, основными из которых были подводное плавание, рукопашный бой и стрельба. Парни относились к элите армии криминального авторитета Серванта. Бывшие боевые пловцы во главе со старшим, отставным главстаршиной Игорем Ломовым (Лом), и его подручные, такие же отставные, старшина второй статьи Анатолий Похалюк (Пых) и старший краснофлотец Олег Сиднев (Седуксен). В свое время они входили в одну группу мичмана Сергея Севрюкова, им даже удалось провести вместе боевую операцию в прибрежных водах Никарагуа. Позже, когда криминальному авторитету понадобились надежные бойцы, он разыскал подчиненных и привлек к службе уже на себя. Боевую группу Сервант использовал крайне редко, только в самых экстренных случаях, как заточку из рукава.
Двое других прилетели из Кракова, они, напротив, не были похожи на атлетов, а больше смахивали на людей умственного труда, эдаких удачливых ученых. Робин Гуд и Чучельник, первый был олимпийским чемпионом по стрельбе из лука и в бригаде Серванта выполнял роль личного киллера пахана. Второй состоял в должности экономического советника и прорабатывал наиболее рискованные «темы», как правило, завязанные на международные дела.
Согласно «легенде», прилетевшие в разное время из разных стран молодые люди были расселены в разных концах гостиничного комплекса, но уже к вечеру, после посещения бассейна, все пятеро собрались в номере Чучельника (тому по статусу были положены подобные апартаменты).
– Жара, духота, тоска зеленая, – бурчал недовольно Пых, развалившись на большом диване, на американский манер положив ноги на пуфик перед собой. Заняв положение поудобней, заложил руки за голову и мечтательно произнес: – Может, хоть водки закажем?
– И баб, – тут же подал голос Лом. – Экзотических, всяких там танцовщиц живота и разных других частей тела.
– Вряд ли ты найдешь здесь что-то приличное, – вступил в разговор Чучельник. Достав из холодильника запотевшую бутылку минеральной воды, открутил пробку и сделал большой глоток. – Это для тебя экзотика, танец живота, а для местных аборигенов это постылая действительность. Их экзотика – длинноногие, грудастые, голубоглазые блондинки. И если чего хорошего мы и выцепим, то в лучшем случае это окажутся наши соотечественницы, в худшем – представительницы загнивающей Европы. Страхолюдины, не пользующиеся спросом на родине и подавшиеся в эти пустынные края срубить деньжат.
Спорить с финансовым советником никто из братков не стал. Тот за границей бывал неизмеримо больше, чем все они, вместе взятые. В прошлой жизни Роман Львович Чечельницкий (а именно так звали по паспорту советника) был большим человеком, бизнесменом с громадной буквы. Даже имел фирму на Кипре, но однажды он сыграл в одну очень рискованную игру под названием ПОЛИТИКА. В губернаторских выборах поставил не на ту лошадку. Ну поставил и поставил, в худшем случае проиграл бы только деньги, но активной натуре Романа Львовича мало было смотреть, как развиваются события, он непременно пожелал лично повертеть колесо судьбы и… проиграл.
Впоследствии его травили так, как не травят ни одного зверя, со знанием дела, наверняка, не оставляя ни единого шанса. Но гениальный экономист и эту задачу решил. Спасая жизнь, он бросил семью, сбережения, бизнес и с тощей пачкой долларов «вынырнул» в Черноморске. Официально заниматься бизнесом было чревато, и поэтому, выбрав самый оптимальный вариант, Чечельницкий обратился к браткам, а именно к Серванту. Поведав криминальному авторитету правду о себе, вскоре получил возможность показать себя в деле, что выполнил безукоризненно…
– Значит, так, решено, сегодня останавливаемся на водке, – подвел итог Седуксен, снимая трубку с телефона. Никто из присутствующих с ним не спорил. Выезд в далекое зарубежье немного насторожил братков. Зная натуру Серванта, все хорошо понимали, что вряд ли их ждет приятное времяпрепровождение. Алкоголь хоть как-то, хоть на время мог снять нервное напряжение…
Телефонный звонок прозвучал тихо, едва слышно. Умная электроника, оберегая здоровье и психику своих владельцев, в ночное время сигналы переводила в режим ненавязчивого «шепота». Но тем не менее старший агент услышал сигнал и, наугад протянув руку, снял трубку.
– Слушаю, Биглер.
– Хелло, Френк, – донесся голос заместителя директора ЦРУ Розенблюма. – Надеюсь, я тебя не побеспокоил?
– Какое там побеспокоил, у нас глухая ночь, – недовольно буркнул старший агент, поняв, что спать ему не дадут.
– Такая наша жизнь, все время приходится чем-то жертвовать, – фальшиво рассмеялся Ной, он еще не забыл, как совсем недавно по окончании рабочего дня его «терроризировал» Биглер со своими идеями, в то время как дома его поджидала аппетитная фаршированная курочка. – Что-то ты давно не присылал отчета по арестованным русским шпионам. Они уже дали согласие работать на дядю Сэма?
– Еще нет, – сгоняя остатки сна, признался Френк. Теперь он уже понял, в каком русле пойдет разговор с шефом.
– Это очень плохо, дружище, – Ной Розенблюм всегда прикрывался личиной демократа, хотя внешняя сторона панибратства с подчиненными не мешала ему держать последних за холку и при необходимости безжалостно «топить». – Ты прекрасно понимаешь, что поставлено на кон. Выигрыш во времени принесет дополнительные призовые очки в твою копилку.
Френк усмехнулся, посулы были тем самым пряником, за которым обязательно должен последовать в случае невыполнения кнут.
– Они действительно очень упрямы, но с ними сейчас плотно работают наши арабские друзья, – осторожно ответил старший агент.
– Насколько плотно? – Заместитель директора ЦРУ был педантом и влезал даже в самые несущественные детали.
– Третья степень сложности.[6]
Розенблюм замолчал, обдумывая услышанное, через несколько секунд он вновь заговорил:
– Следует поторопиться. Наши люди в Москве докладывают, что русские уже начали движение по линии МИДа. Но не исключено, что скоро они перейдут к более активным действиям, их спецслужбы тоже не лыком шиты.
– Вполне логично. Мой человек виделся с султаном и предупредил его о возможных финтах русских. Султан – человек крепкой воли и железного характера, он не пойдет на поводу обстоятельств.
– Это очень хорошо. – Подобным ответом шеф явно остался доволен. – И все-таки не забывайте о времени. Может, есть смысл отказаться от твоей затеи с вербовкой обоих русских? А сосредоточить все усилия на одном. Думаю, после такого нашумевшего провала карьера арестованного полковника летит ко всем чертям под откос. А вот у капитана есть все шансы снова пойти в гору, мы можем этому поспособствовать. Как тебе такой вариант?
– Очень даже неплохо, – ответил старший агент, хотя совершенно не был согласен с предложением шефа. Но долгие годы работы в центральном аппарате научили, что высказывать свое мнение, резко отличное от мнения начальства, весьма чревато для личной карьеры. Поэтому Биглер всегда выражался обтекаемо. – Но есть один немаловажный нюанс: если мы завербуем только одного агента, второй обязательно будет ему вредить, и, как результат, провал. Согласитесь, сэр, что у полковника найдется немало возможностей, да и друзей, чтобы капитана взять в жесткий оборот. Даже если мы оставим его в Буктарской тюрьме, это нисколько не облегчит задачу нашему другу, он будет как клоун на арене цирка. И совсем другое дело, когда оба арестованных агента работают на нас. Они будут вынуждены прикрывать друг друга и защищать, тем самым отодвигая возможность провала как можно дальше.
В трубке вновь повисла тишина, замдиректора ЦРУ осмысливал услышанное, даже не подозревая, что идея завербовать сразу двух офицеров ФСБ пришла к старшему агенту совсем недавно. А точнее, во время приличного возлияния. Таким образом Френк Биглер решил не только устроить себе значительный толчок в карьерном росте, но и заодно внести свое имя в анналы истории американской разведки.
– О’кей, – наконец сдался Ной Розенблюм. – Только не затягивай с этим делом. – Из динамика донеслись короткие гудки.
Сна уже как не бывало, бодро вскочив с постели, Френк босыми ногами зашлепал по паркету в сторону барной стойки…
Сидя на открытой террасе коттеджа, Назир Шах некоторое время любовался гладью Персидского залива. Немного позже, когда стало смеркаться, он включил настольную лампу и, опустив руку под крышку стола, извлек конверт, прикрепленный к обратной стороне скотчем.
Следователь долгие годы работал в аппарате контрразведки, служебный и жизненный опыт его многому научили. Например, вот такой житейской истине: «трудно найти, что перед глазами лежит». Это было действительно так, и Назир Шах прятал не особо важные вещи на виду, даже попадаясь на глаза, они не выдавали себя.
В конверте лежали пять обычных поздравительных открыток, на них не было никакого текста, никакого значка не было поставлено, самые что ни на есть обычные открытки. Даже обнаружь их не горничная, а матерый агент госбезопасности, он бы все равно не смог сообразить, какую роль они играют.
На самом деле для ливийского следователя все было очень просто, рисунок на открытке обозначал участника в проводящемся следствии. Открытка с морским пейзажем обозначала экипаж парусника «Аграба». Еще перед отправлением в командировку Назир Шах в Триполи изучил досье всех троих членов экипажа яхты. Все они были неоднократно проверены контрразведкой и каждого в свое время задействовали не в одной секретной операции. До сих пор провалов не было, это практически исключало возможность вербовки врагами ливийской Джамахирии. Но не исключало того, что кто-то из бойцов, находясь длительное время вдали от родины, решил начать свою собственную игру.
«Не исключено», – мысленно соглашаясь с этим доводом, следователь, полагаясь на свою профессиональную интуицию, тем не менее отложил открытку с морским пейзажем в сторону.
Совсем другое дело открытки с поздравлениями «С рождением первенца» и «С Рождеством». Открытка с круглолицым, счастливо улыбающимся бутузом обозначала четвертого члена экипажа, подобранного покойным полковником Аббасом в море, русского наемника Виктора Брагина (по крайней мере так он себя назвал). Как уже стало известно Назир Шаху, наемник имел отношение к делу, которым занимался Махмуд Аббас Аль Фарук, и, возможно, он также был не причастен к взрыву у главной мечети, но следователя насторожил другой факт.
Указательный палец Назир Шаха коснулся шершавого покрытия рождественской открытки. Зеленая красавица елка покрыта белым веществом, похожим на выпуклые комья снега, на верхушке горела алая звезда. Эта открытка обозначала двух русских, арестованных за организацию взрыва у мечети.
«Там русские и здесь русский, это не может быть простым совпадением». – Следователь был уверен, но вот проверить эту версию он не мог. Чтобы дать возможность наемнику расслабиться, по возможности потерять бдительность и тем самым проявить себя, Шах приказал Али отделить этого русского от остального экипажа яхты. А вот с арестованными русскими было сложнее. После того, как МИД России признал, что оба задержанных – офицеры одной из спецслужб, их перевели из камеры полицейского участка в тюрьму. Теперь, чтобы добраться до них, ливийцам предстояло сильно, очень сильно постараться.
«Здесь необходимо глубокое внедрение», – подумал следователь, отбросив эти две открытки и взяв следующую, с пустынным пейзажем и караваном верблюдов. Здесь был зашифрован комиссар полиции Абуала Малик, человек умный, опытный, приближенный к особе султана. Но главное заключалось в том, что дело о взрыве вел лично комиссар полиции, а значит, он знал больше, чем кто-либо другой. Последней в его коллекции оказалась открытка с репродукцией картины «Гибель Помпеи»…
Назир Шах был материалистом и не верил в совпадения, небезосновательно считая, что в девяноста девяти процентах совпадения – дело рук человеческих. Поэтому пожар на лайнере «Варшава» на следующий день после взрыва весьма и весьма насторожил следователя ливийской контрразведки.
«Нужно разобраться, – еще одна открытка легла на стол. Выходило, что следует одновременно разрабатывать четыре объекта: наемника, двух арестованных русских агентов, комиссара полиции и выяснять причину пожара на лайнере. – Много работы, – Назир Шах начал мысленно раскладывать пасьянс предстоящего расследования. – А у меня всего два оперативника и четверо боевиков из группы силовой поддержки». Для раскручивания такого клубка людей катастрофически не хватало, желательно бы иметь хотя бы парочку следователей, вдвое больше оперативников и специалистов по электронной слежке. Желательно, но ливиец прекрасно понимал, что это невозможно. Ливия по-прежнему находилась в международной изоляции, и каждый покидающий страну человек был под особым присмотром, а так недолго и своих людей провалить.
«В конце концов, на финальном этапе можно использовать людей Али и русского наемника, если он окажется ни при чем».
Впрочем, насчет последнего кандидата у следователя были большие сомнения…
Опасения заместителя директора ЦРУ относительно русских арестантов в Буктаре не были напрасными. Действительно, в Москве на самом высоком внешнеполитическом уровне велись переговоры. Но не только в МИДе пытались вытащить из далекой тюрьмы двух россиян.
Федеральная служба безопасности также не сидела сложа руки. По личному приказу директора ФСБ готовились меры по вызволению двух офицеров.
Окажись Христофоров и Лялькин замешаны в шпионском скандале, все бы оказалось намного проще. Их бы выдворили из страны, а госбезопасность России таким же макаром оформила парочку буктарских дипломатов.
Но ситуация осложнялась тем, что полковник и капитан не были объявлены шпионами, их обвиняли в убийстве. И кой-какие западные газеты даже называли их террористами. Поэтому для освобождения офицеров обычные методы не годились, тут нужны были самые крупные (убойные) козыри, которых на данный момент у ФСБ не было.
Аналитическое и оперативное управления работали, не покладая рук, но результатов все еще не было. Сотрудники посольства султаната Буктар носа не казали за территорию дипломатической миссии.
Внешняя торговля России с этим маленьким островным государством практически отсутствовала, поэтому и арабских бизнесменов не было на территории России. Оставалась лишь группа спортсменов, прибывших в Россию на соревнования по тяжелой атлетике. И пока они не покинули страну, было решено этих обрабатывать с филигранной осторожностью.
– Ну и как тебе эти арабы? – потягивая черный кофе из маленькой фарфоровой чашечки, спросил капитан Артемов у молодой пышногрудой девицы. В определенных кругах, а именно дорогих жриц любви, девушку знали под именем Зизи, хотя согласно паспорту она носила более прозаическое имя – Светлана Петровна Коваленко, уроженка города Конотопа. С капитаном Артемовым она была хорошо знакома, тот курировал «стадо ночных бабочек», вьющихся у огней гостиницы «Москва Златоглавая». Со сменой политического строя в стране для проституток, работающих за валюту с иностранцами, ничего не изменилось, потому что государственная безопасность не имеет ни границ, ни ограничений.
– Да как вам сказать, господин капитан, – Зизи широко улыбнулась, демонстрируя чекисту два ряда белоснежных зубов. – Они штангисты. А вы знаете шутку о трехстворчатом шкафе с маленьким ключиком? Так эти парни не исключение.
– Ну, знаешь, физиология, – капитан отвел в сторону глаза от плотоядного лица путаны, – меня не касается. Разговор, душа моя, пойдет совсем о другом, так сказать, о вещах более меркантильных.
– Я вся во внимании, начальник. – Зизи, высунув язык, провела коралловым кончиком по губам и призывным грудным шепотом спросила: – Вам нужны деньги?
– Фи, как пошло, предлагать российскому офицеру взятку, – Артемов наигранно поморщился, отодвигая от себя пустую чашку. – Как известно, гусары денег не берут. Поэтому вопрос поставлю по-другому. Ты сегодня опять навестишь арабского друга? Кстати, как его зовут?
– А для меня они все Мамеды, как азербайджанцы все как один – Алики. Буду, буду сегодня, – со смехом подтвердила проститутка и, будто спохватившись, добавила: – Они ведь завтра уже улетают в свой Чуркистан.
– Ты молодец, деваха, умеешь схватить самую суть проблемы, – похвалил девушку капитан. Он запустил руку во внутренний карман пальто, вытащил оттуда плоскую коробочку портсигара и протянул собеседнице.
Едва взяв портсигар в руки, Светлана сообразила, что держит вещь несомненно дорогую, но даже представить не могла насколько. На ее ладони уместился платиновый портсигар с алмазной монограммой императора Николая Первого.
– Эта вещь должна оказаться в чемодане твоего Мамеда. А потом мы сможем решить вопрос о твоей прописке в столице нашей Родины. Ферштейн?
– Яволь, герр официр, – в тон ему ответила Зизи, и портсигар исчез в ее сумочке.
Расстались они довольные друг другом, путана первой покинула уютный зал небольшого кафе, а капитан, немного задержавшись, заказал еще одну чашечку кофе и рюмку коньяка.
Ощущая приятную тяжесть в сумочке, Зизи влетела в небольшую уютную квартирку, которую снимала недалеко от станции метро «Маяковская», где проживала вместе со своим любовником и сутенером Санчесом.
Пятидесятилетний рецидивист Санчес, отмотавший два срока, один за кражу икон из церквей Севера и России, а второй за отправку за рубеж лжешедевров, последние три года перебивался тем, что держал телушник, обеспечивая «клубничкой» богатых клиентов. О том, что Зизи работает на органы, Санчес знал и даже в какой-то мере поощрял, надеясь, что в случае чего подруга замолвит за него словечко.
Так начинающий стареть рецидивист и рассчитывал дожить свой век при «ночных бабочках», но судьба вновь совершила крутой поворот.
В отличие от дурехи Зизи, Санчес мгновенно вычислил ценность портсигара.
– До вечера время еще есть, – спокойно заявил он и, сунув в карман куртки раритет, вышел из квартиры…
Вечером того же дня Артемов лично наблюдал, как Зизи ушла в сопровождении невысокого широкоплечего араба. Через два часа проститутка покинула номер спортсмена и, сделав своему куратору ручкой, вышла из гостиницы.
Капитан, наблюдая, как желтая «Волга»-такси увозит путану в ночь, уже размечтался, чем его наградят, внеочередным званием или начальство отделается медалью. «Тогда уж лучше «За отвагу». В таком благодушном настроении Артемов пребывал почти трое суток…
На следующий вечер группа спортсменов-тяжелоатлетов султаната Буктар возвращалась на родину. В «Шереметьево-2» при прохождении таможенного досмотра в вещах одного из спортсменов был найден злосчастный портсигар. Сразу же вся группа была задержана и препровождена в «Лефортово», где следователи уже готовились включиться в процессуальный конвейер. Все было готово, чтобы сделать ответный ход в тайной борьбе спецслужб…
Но уже через какой-то час правитель Буктара лично звонил министру иностранных дел и угрожал немедленным обращением с жалобой в Совет Безопасности ООН. Руководителю МИДа пришлось немедленно связываться с президентом.
– Что там у вас? Заключение о задержании документально обосновали? – позвонил директор ФСБ в следственное управление. – Президент лично взял это дело на контроль.
– Ждем результатов экспертизы и сразу же оформим все в должном виде, – отрапортовал начальник следственного управления.
Но ответ экспертов всех ошеломил: портсигар выполнен из металла, даже близко не напоминающего платину, а камни на монограмме даже не стразы вместо алмазов, а осколки автомобильного стекла. Это дешевая подделка, а не портсигар Николая Первого.
– Твою мать, – выругался генерал-майор Клинаев, находившийся в этот момент в кабинете главы ФСБ. – Говорил же, лучше подсунуть кассету с чеченской записью, сошли бы за курьеров сепаратистских спонсоров. А так пшик получился.
Директор Федеральной службы безопасности, человек в высшей степени интеллигентный и уравновешенный, разразился длинной тирадой, состоявшей исключительно из слов казарменного лексикона.
Спортсмены специальным рейсом были отправлены на родину. Теперь за следствие взялось управление личной безопасности, капитан Артемов оказался под домашним арестом, который сменился заключением под стражу.
Разыскать проститутку Зизи и ее сутенера Санчеса так и не удалось, весной, когда сошел снег, в дальнем Подмосковье обнаружили труп, сильно обглоданный животными. Местным милиционерам и в голову не могло прийти, что это исчезнувшая «ночная бабочка».
А в узких кругах московского криминалитета еще долго ходили слухи, что бывший рецидивист Санчес осел где-то на берегу Средиземного моря в тихом месте. То ли итальянская, то ли французская Ривьера…
Глава 5
Выстрелы прогремели чрезвычайно громко и совершенно неожиданно.
– Ой-ее, – держась за голову двумя руками, тихо застонал Лом. Бывший главстаршина с трудом привстал с дивана, на котором лежал в какой-то немыслимой, фантастической позе. Разлепив глаза, он огляделся по сторонам, сознание медленно догоняло его. И через минуту-другую Лом смог узнать помещение, пол которого был густо заставлен частоколом пустых бутылок и между которыми, как павшие воины на Куликовом поле, вперемежку лежали его приятели. «Люкс Чучельника», – наконец дошло до Лома. Чтобы привести себя в порядок, необходимо было срочно поправить здоровье. Зажмурив левый глаз для лучшей фокусировки, стал искать, что, на его счастье, сохранилось в бутылках.
Еще одна автоматная очередь сотрясла воздух, и тут же к этому звуку добавились вопли множества человеческих глоток. Лом, как сторожевой пес, встрепенулся.
– Твою мать, да кто же так громко телевизор врубил? – выбираясь из-за кресла, нечленораздельно забормотал Седуксен, в правой руке намертво сжимая порожнюю бутылку. Он мотнул взъерошенной головой и с перекошенным от злобы лицом прорычал: – Убью гада.
– Что-то это жу-жу неправильное какое-то, – подражая Винни Пуху, подозрительно сощурился Лом, его голова дернулась на звук открывающейся двери. В номер забежал Роман Чечельницкий, бледный, как стена, он прижался спиной к двери и, не разжимая губ, прошептал:
– Гостиницу захватили террористы. Мы заложники.
– Какие еще заложники? – с пьяных глаз не понял Седуксен.
– В холле арабские террористы, – с трудом приходя в себя, медленно подбирал слова финансовый советник.
– Вот это влетели, – надул щеки Лом. – Сервант с нас теперь живьем шкуру снимет и наделает себе барабанов.
– Но, главное, ни в жизнь не поверит, что мы не при делах, – вышел из алкогольной комы Пых. – Скажет, напились и устроили в спокойном королевстве трезвенников Содом и Гоморру. Как пить дать, скажет.
– Ребята, о чем таком вы говорите. Все это очень серьезно. – Чечельницкий прекрасно понимал, что его ждет из-за характерной национальной внешности, если они попадут в руки террористов.
– А у нас, Львович, иначе не бывает, только серьезно. По-другому не работаем. – Мозг Лома заработал в боевом режиме, так, как когда-то учили во время службы в морском спецназе. Отодвинув Чечельницкого от двери, закрыл замок на два оборота. – Не думаю, чтобы этих абреков было много, значит, все номера прошмонать вряд ли смогут.
– А если ломануться в люксы? – Роман Чечельницкий незаметно для себя заговорил на жаргоне приблатненных.
– Ну, вот тогда и пересчитаем, сколько их. – Пых разыскал взглядом пачку сигарет на столике, заваленном остатками вчерашнего пиршества. Но закуривать не стал. Немного подумав, он перевернул столик и резким движением выломал лакированную ножку, затем, покрутив ее в руках на манер дубинки, криво усмехнулся. – Кто сказал, что гитара не ударный инструмент?
Визг и крики постепенно сошли на нет, наступила полная тишина. Террористы закончили первую часть своей акции.
– Так и будем здесь сидеть и ждать, пока нас местный спецназ освободит, или перестреляем всех оптом? – Седуксен уже поправил здоровье остатками «Смирноффа» и теперь горел желанием бурной деятельности.
– Засветиться в качестве освобожденных заложников нам никак не подходит, – Лом уже позабыл о необходимости поправки своего здоровья, полностью погрузившись в осмысление происходящего. – Сервант задумал какую-то комбинацию, и наверняка в его планы не входит наша засветка.
– Чего на этот счет переживать? – пожал плечами Чечельницкий. Роман Львович уже справился со своими страхами и мог рассуждать продуктивно. – У нас ведь есть запасной комплект документов, были поляками и молдаванами, станем теперь чехами. Ксивы экстра-класса, никто ничего не заподозрит.
– Да, – соглашаясь, кивнул Пых, похлопывая ножкой столика по раскрытой ладони, – может проканать, только если какие-то гребаные папарацци нас не сфотают, после чего наши заточки растиражируют на весь мир. Вот тогда-то нам будет полная жопа, и никакие ксивы уже не помогут. Сервант нас грохнет и скормит акулам, это как пить дать.
– Значит, пока местные мусора сюда не наехали, нужно рвать когти, – подвел итог Лом.
– А если мы хотим оставаться инкогнито, то надо уничтожить жесткий диск в компьютере администратора гостиницы, который стоит в фойе, – напомнил Чечельницкий.
– Решено, уходим, – заявил Лом. – Проведем это мероприятие по-взрослому и начнем его с разведки. Давай, Пых, посмотри, что там и как.
Бывший старшина второй статьи понимающе кивнул и, на ходу поигрывая самодельной дубинкой, открыл дверь и бесшумно выскользнул в коридор.
Потянулись долгие минуты ожидания, теперь никто даже не помышлял о поправке здоровья, все мысли были заняты предстоящей акцией.
Пых появился через сорок минут, его шорты и легкая футболка были покрыты грязью, видимо, братку пришлось побывать там, где редко ступала нога обслуживающего персонала.
– Ну? – нетерпеливо спросил Лом, когда «разведчик» устало ввалился в кресло.
– Значит, так, отморозков десять рыл, – переведя дух, заговорил Пых. – Двое наблюдателей на крыше, двое в фойе с пулеметом, кстати, центральный вход заминирован. Трое патрулируют по этажам и еще трое охраняют заложников в конференц-зале.
– Неужели вдесятером пошли в такой набег? Должно быть, опытные собаки. Думаешь, с кого следует начать? – Лом вопросительно взглянул на Пыха.
– Валить надо в первую очередь патрулирующего на нашем этаже. Потом наблюдателей на крыше, а уже после этого по-тихому зачищать остальных. Охранников в конференц-зале оставим напоследок.
Пых замолчал, подобрав на полу полупустую пачку сигарет, он снова вытащил сигарету, но так и не закурил. Понюхав, щелчком отправил ее в дальний угол.
Лом этот жест хорошо понял и спросил:
– Есть какие-то трудности?
– Есть, – кивнул Пых. – К охранникам ближе чем на тридцать метров не подобраться. Как валить их без ствола, ума не приложу.
В номере «люкс» повисла гнетущая тишина, только в фильме (американском или китайском) супермен без труда голыми руками убивает вооруженных врагов, которые стоят от них в полусотне метров. В жизни подобный трюк чреват летальным исходом.
– Что будем делать? – нарушил тишину Лом, обведя собравшихся долгим задумчивым взглядом. Первый закон разведки – каждый имеет равное право голоса для пользы дела.
– Есть у меня идея, рыболовом стану я, – бурча себе под нос, поднялся Седуксен. Он подошел к Пыху, взял из его рук круглую полированную ножку стола и повертел ее в руках. – В школе я увлекался городошным спортом, в десятом классе даже сдал на кандидата в мастера спорта. Так что, думаю, первого патрульного сниму хорошим броском.
Взявшись за тонкий конец дубинки, он несколько раз провел замах наподобие тех, что выполняют городошники.
Глядя на него, Пых не удержался от ехидной реплики:
– Вспомнила бабка, как целкой была.
– А если не получится террориста вырубить? – тихо спросил Чечельницкий. Это был далеко не праздный вопрос; если не получится вырубить боевика, то инкогнито братков накрывалось медным тазом. А возможно, и их жизни. Террористы народ серьезный и шуток не любят.
– Получится, – ответил Седуксен, но в его голосе уверенности уже не было. Ситуация становится авантюрной, когда результат просчитать заранее невозможно.
– Эх, молодость, молодость, – наконец подал голос до сих пор хранивший молчание Робин Гуд. Бывшая олимпийская звезда по стрельбе из лука, пригладив «эспаньолку», подошел к шкафу и достал из нижнего отделения дорожный чемодан. Открыв, выбросил уложенные вещи и извлек наружу квадратную пластиковую коробку. – Как чувствовал, что уши с вами, ребята, нужно держать настороже, – буркнул лучник, открывая коробку. Внутри, в пласмассовой коробке, лежала рогатка фирмы «Кроссман», рукоятка из углепластика, откидной упор на предплечье, позволяющий жестко фиксировать кисть. Рядом в специальных ячейках поблескивали с десяток стеклянных шариков.
– Думаешь, твоя катапульта эффективнее моей дубины? – недоверчиво поинтересовался Седуксен.
По лицу Робин Гуда проскользнула усмешка превосходства:
– Даже не сомневайся. Этим летом на спор с тридцати метров пятилетнюю кавказскую овчарку с первого же выстрела зажмурил.
– Ой ли? – все равно не поверил Седуксен.
– В любом случае выбирать нам не из чего, – прервал прения Лом. Время сейчас работало против братков, поэтому следовало торопиться. – Действуем так, первым идет Робин Гуд, его страхует Пых, мы следом. А дальше как получится…
Террорист в черной маске с прорезями, вооруженный румынским автоматом Калашникова с рогообразной деревяшкой на цевье, стоял у окна и следил за улицей.
Выглянув из коридора, Робин Гуд поднял руку, сжимающую рогатку, и, зажмурив левый глаз, натянул резину. Выстрел прозвучал приглушенным хлопком. Стеклянный шарик впечатался в лоб боевика. Раскинув руки, тот отлетел на метр и влип в толстое оконное стекло, с противным скрипом сползая вниз.
Робин Гуд недовольно поморщился, но звук падающего тела не привлек внимание остальных террористов.
– Вот это да, – искренне восхитился Пых. Братки выбрались из укрытия и неслышно подбежали к убитому.
Пых поднял автомат террориста и направил оружие в сторону лестницы, готовый в любую секунду открыть огонь. Тем временем Робин Гуд стянул с лица боевика маску, снял брезентовый подсумок с тремя запасными магазинами. Кроме автомата, на пояснице за поясом террориста оказался пистолет, китайская модель советского «ТТ», и длинный штурмовой нож.
Вытащив пистолет, Робин Гуд протянул его подоспевшему Седуксену, тот последние годы не расставался с этой моделью.
– Ого, – удивился бывший старший краснофлотец, разглядывая огромную вмятину во лбу мертвого террориста.
Лом себе взял нож, привычно спрятав клинок в рукаве.
– Держи лестницу, – приказал он Пыху. – А мы пока разберемся с наблюдателями на крыше.
Пых кивнул, не отрывая взгляда от лестничного проема.
Двое наблюдателей с закрытыми лицами, держа оружие на изготовку, стояли в тени металлических конструкций. Нещадно палившее солнце загнало обоих террористов под «грибки» воздушных шахт кондиционеров, они настолько были увлечены наблюдением за небом, что не заметили появления братков. Ближайший оказался в каких-то трех метрах от двери, ведущей на крышу, второй находился в метрах тридцати от напарника.
Лом жестом обозначил Робин Гуду дальнего, потом большим пальцем указал на себя и ближнего наблюдателя. Лучник кивнул, заряжая стеклянным шариком рогатку.
Дальше все проходило, как в ускоренном кино: едва щелкнул выстрел, Лом с низкого старта рванулся вперед. В два прыжка преодолел расстояние, отделяющее его от наблюдателя.
Ладонь левой руки крепко сжала челюсть террориста, а правая мощным ударом вогнала клинок штурмового ножа под лопатку.
Теперь оружия у братков было достаточно для полномасштабного боя: еще один автомат Калашникова, пистолет-пулемет «узи» с навинченным на ствол глушителем, пара пистолетов, запасные магазины и несколько ручных гранат.
– Думаю, проблемы, как с этой пушкой очистить конференц-зал, у нас не будет, – держа бесшумный «узи», произнес Лом и повернулся к Седуксену, успевшему вооружиться «калашом»: – Остаешься здесь и внимательно следишь, чтобы освободители не появились раньше времени. Усек?
– Естественно, – натягивая на голову черную маску, кивнул Седуксен…
Виктор Савченко с разбега рухнул на широкую двуспальную кровать. После тесного кубрика яхты номер покойного полковника Фарука казался ему царскими хоромами, но главным было то, что теперь он получил возможность психологически расслабиться.
Это был настоящий подарок судьбы. Несколько минут Виктор бесцельно пялился в потолок, мыслей не было, только одни бесконечные воспоминания…
Картинки из беззаботного детства были расплывчаты и бесцветны, как старые любительские фотокарточки. Родители, младший брат, школьные друзья, различные бытовые сценки, милые сердцу. Когда Виктор попал на срочную службу, то часто вспоминал их, но со временем так много событий произошло, столько воспоминаний накопилось, что прежняя гражданская жизнь теперь уже казалась сном или давно прочитанной книжкой.
Из далекого, далекого детства мозг бывшего морпеха перенес его в день сегодняшний. Виктор вдруг вспомнил, как час назад, когда Али подвез его к «Хилтону», он в холле гостиницы обратил внимание на молодую брюнетку. Высокую, статную, с длинными черными волосами и большими карими глазищами.
Женщина легкой походкой шла через холл к выходу в сопровождении здоровенного, гориллоподобного мужлана. Проходя мимо Савченко, она бросила на него, как показалось парню, заинтересованный взгляд.
При мысли о сексапильной брюнетке Виктор ощутил возбуждение внизу живота. Савченко стал припоминать, сколько же месяцев он был лишен женской ласки. Выходило прилично…
Сексуальная энергия переродилась в жажду деятельности. «Глупо, получив хоть какую-то свободу, бессмысленно тратить ее на добровольное заключение в гостиничном номере», – сказал себе бывший морской пехотинец и рывком поднял натренированное тело с мягкого матраса.
Полчаса расслабления в джакузи, потом десять минут под тугими струями контрастного душа. И уже через час Виктор поспешно одевался перед большим, во весь рост, зеркалом, решая про себя, чем же заняться этим вечером. Впрочем, фантазия бывшего морского пехотинца особым разнообразием не блистала, поэтому он решил для начала посетить гостиничный ресторан.
По документам, оформленным покойным полковником Аббасом, он был литовским подданным Витасом Карнишем. Подобный документ решал многие проблемы. Во-первых, Литва была членом Евросоюза, к которому здесь, на Востоке, относились с уважением, а во-вторых, Литва все еще оставалась бывшей республикой СССР, что позволяло ее гражданину разговаривать по-русски.
А кредитная карточка «Виза» с номиналом в три тысячи евро давала определенную свободу выбора. Хотя, если по большому счету, как раз свободы у Виктора и не было. Али, доставляя его в «Хилтон», проговорился, что отселить славянина от арабов не его идея. «Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, чья это инициатива, – расчесывая волосы, размышлял Савченко. – Естественно, прибывших сюда следаков. Хотят за мной понаблюдать под «микроскопом», как за лабораторной крысой. Ну-ну, как говорится, попутного ветра».
С арестом Христофорова Виктор потерял единственную нить, связывающую его с могучей организацией, на помощь которой он еще совсем недавно надеялся. Теперь рассчитывать приходилось только на себя. Для начала молодой человек решил не суетиться. Бежать, сломя голову, попросту глупо. До родных березок ой как далеко, поэтому перед прибывшими в Буктар ливийскими комиссарами желательно выставить себя с лучшей стороны. «Весь белый и пушистый». Заодно и приглядеться к обстановке, не век же «Аграба» будет стоять в местном яхт-клубе. А на обратной дороге в Средиземное море можно будет подыскать вариант, как бы понезаметней «сделать ноги». Например, при переходе через Суэцкий канал (оттуда наполовину ближе).
Ресторан был оборудован в левом крыле гостиницы и занимал два этажа стеклянной веранды с видом на залив. По сути, это был целый ресторанный комплекс, состоящий из двух баров и пяти залов, отличавшихся друг от друга не только кухней, но и убранством, интерьером. Тут был и классический европейский, с живой музыкой на клавесине, и экзотический индийский. Обслуживали многочисленных посетителей официанты в напудренных париках и золоченых ливреях.
Рекламный ресторанный проспект Савченко изучил еще в номере и для начала решил остановиться на обычном восточном зале, где обещали изысканную кухню народов Ближнего и Среднего Востока, а также «зажигательный танец живота».
Едва Виктор шагнул в полумрак большого зала, как перед ним возникла массивная фигура в красных атласных шароварах, опоясанных широким кушаком, и в белой длинной рубашке, поверх которой была надета расшитая золотом жилетка.
Лысый череп пузатого гиганта венчала конусообразная турецкая шапочка-феска. Восточный метрдотель почтительно склонился перед новым посетителем, проводил к свободному столику и включил небольшой светильник в центре стола. Прежде чем удалиться, толстяк еще раз поклонился.
Едва метрдотель отошел, как, словно черт из табакерки, перед Савченко возник официант, также разодетый на старотурецкий манер, только значительно моложе и подвижней.
Предложив посетителю папку из качественно выделанной воловьей кожи с меню, подавала замер в смиренном ожидании.
В последние годы, кроме нефти, Буктар стал зарабатывать неплохие деньги на туризме. Поэтому наименования блюд были указаны на четырех языках. Арабскими письменами, на английском, немецком и русском, так что проблем у Виктора не возникло. Ткнув пальцем в «большой шашлык с овощным гарниром», «куриную запеканку» и «рыбный люля-кебаб», напоследок заказал триста граммов «Столичной» (исключительно для аппетита). Официант со скоростью опытной стенографистки все записал и, широко улыбнувшись, исчез.
В ожидании заказа Виктор стал с интересом рассматривать зал. Просторное помещение с полусотней столиков было занято едва ли на треть. В основной своей массе это были пожилые туристы из Европы, с жадностью крокодилов «пожирающие» восточную экзотику. В созерцании подобной публики не было ничего интересного, поэтому все внимание Савченко переключил на сидящую через два столика от него пару.
Высокий мужчина средних лет с небрежно зачесанными набок волосами, глубоко посаженными глазами, римским, с горбинкой носом и мощной, как у питбуля, нижней челюстью развалился в небрежной позе, по-хозяйски откинувшись на спинку стула. Типичный янки.
Его спутница – великолепная блондинка с пышной копной вьющихся волос, кукольным личиком, чувственными пухлыми губами и огромными голубыми глазами, совершенно пустыми, без малейшего намека на присутствие интеллекта.
«Станок для снятия сексуального напряжения», – мысленно дал ей оценку Виктор. И почему-то вдруг припомнил, как полтора года назад их группа, заброшенная в горы для ликвидации одного из полевых командиров, напоролась на минную ловушку.
Идущий во фланговом охранении Рамзес наступил на «лягуху», прыгающую мину. Сволочная штука, пока стоишь на ней, она не шевелится, но стоит убрать ногу, тут же выпрыгивает на полтора метра и, взорвавшись, выплевывает сотню смертоносных чугунных осколков.
Такую гадость разминировать и днем проблема, а тут ночью… В общем, подал Рамзес группе знак, чтобы бойцы укрылись, а потом сам как ломанется. Отскочить он успел метра на два, но внезапно, зацепившись ногой за корягу, рухнул, что называется, мордой вниз.
А мина, получив свободу, выпрыгнула на положенные полтора метра и рванула, круша все на своем пути, ломая ветки деревьев и кустов, срывая листву. Рамзесу досталось три маленьких алюминиевых осколка от вышибного заряда, да и те застряли в ранце десантника. Повезло диверсанту неимоверно, угодил в «мертвую зону».
После такого тарарама задание, естественно, накрылось медным тазом, теперь самим бы ноги унести. Командир группы дал по радио приказ о срочной эвакуации – и полным ходом к точке отхода. В салоне вертолета командир передал Рамзесу флягу с чистым спиртом, иначе парня невозможно было выбить из ступора.
Сделав большой глоток, «подрывник» понемногу оттаял и, блаженно улыбаясь, буркнул что-то типа «Не родись красивым, а родись счастливым» и заснул здоровым сном.
Зато по возвращении на базу в Рамзеса как будто черт вселился, он стал настойчиво требовать выхода «в люди». Перед начальством встала дилемма, отпустить нельзя, «наворочает делов» Аника-воин, что потом не разгребешь, и не пустить тоже нельзя, дурной энергии нужен выход. Думали, думали и наконец приняли соломоново решение – пустить в увольнительную, но прикрепить в пару Савченко, чтобы было кому спину прикрыть.
– Я же, Стрелок, как второй раз родился, пойми, – всю дорогу до Москвы долдонил Рамзес. – Такое ощущение, ну, в общем, это пережить надо. И знаешь, чего больше хочется после этого? Не поверишь, размножаться, это, наверное, тот самый первобытный инстинкт человечества. Сейчас едем на Тверскую и будем драть самых, самых лучших телок.
«Подрывник» повторял некоторые слова по два раза, не замечая. Видимо, это было следствие легкой контузии, которую врачи при обследовании не обнаружили.
Для «смертников» контора денег не жалела, поэтому культпоход к платным жрицам любви был делом обыденным. Но на этот раз Рамзес ни в какую не желал воспользоваться услугами первой попавшейся путаны, он искал самую красивую, «самую роскошную» блядь.
В конце концов, смотрины закончились тем, чем по логике вещей должны были закончиться, к ним подвалили трое парней из «общества защиты ночных бабочек».
Парни были весьма нехилого вида. Виктор при своем росте метр восемьдесят семь выглядел против «быков» подростком, что уж там говорить о щуплом Рамзесе, рост которого едва перешел отметку метр семьдесят пять.
– Шли бы вы, лохи, к трем вокзалам искать себе подруг. Это как раз по вашим бабкам, – великодушно посоветовал один из «быков», взяв двумя пальцами лацкан куртки Рамзеса.
– Ты бы не считал мои бабки, – гонористо ответил «подрывник» и незамедлительно подкрепил слова делом. Ухватив выставленные пальцы, без особых усилий сломал их. «Бычара» от боли лишь глухо замычал, мотая головой, не в силах дать отпор. Удар ногой в коленный сустав свалил его, и уже в падении Рамзес добавил ребром ладони в висок, выключая сознание быка.
Но драки не получилось, несмотря на то, что к двум замершим в изумлении поспешило подкрепление в количестве еще двух «активистов», вооруженных бейсбольными битами. Между молодыми людьми разница заключалась в том, что «быки» в прошлой нормальной жизни были спортсменами, их главная цель – спортивные достижения. А их противники были диверсантами, главная цель которых заключалась в «путешествии к центру ада с возвращением». Поэтому последние и работали «на поражение», нанося оппонентам колющие и вырубающие удары. Через две минуты на тротуаре остались пять обездвиженных и окровавленных тел. Проститутки еще в начале драки поспешно ретировались…
– Ходу, пока менты не подъехали, – схватив Рамзеса за руку, рявкнул Савченко.
– Вот это оттянулись, я понимаю, по-взрослому, – всю дорогу возбужденно подпрыгивал Рамзес.
Ночь они провели в дорогом клубе, где под грохот музыки в стиле «техно» познакомились с двумя шикарными девицами, с которыми впоследствии и провели несколько дней, выделенные начальством для краткосрочного отпуска.
Через месяц диверсионная группа настигла приговоренного полевого командира, а еще через три чеченский снайпер достал Рамзеса…
Виктор вновь перевел взгляд на соседний столик. «Питбуль», перегнувшись через столик, что-то нашептывал своей спутнице с совершенно серьезным видом, а блондинка, запрокинув голову, демонстративно громко смеялась.
«Безнадежная дура, – поставил окончательный диагноз Савченко и тут же подумал: – Хотя Рамзесу наверняка пришлась бы по вкусу».
Наконец принесли заказ, от шашлыка исходил дурманящий аромат, а люля-кебаб еще шипел на овальной сковороде.
Официант поспешно наполнил рюмку на высокой ножке из хрустального, конической формы, графина. Тонкие стенки рюмки запотели.
Кивком головы Виктор великодушно отпустил официанта и, как только тот удалился, глубоко выдохнул и опорожнил рюмку, холодная горьковатая жидкость обожгла стенки желудка. Только теперь он ощутил настоящий голод и с аппетитом накинулся на еду.
Неожиданно на потолке вспыхнуло несколько прожекторов, залив ярко-желтым светом круглую сцену в центре зала. Из замаскированных в стенах динамиков полилась восточная музыка, мягкие звуки струнного инструмента вплетались в доминирующий барабанный ритм.
На сцену выпорхнула молоденькая девчонка в традиционном танцевальном наряде, длинной яркой юбке и расшитом монетами лифе, на манер старинной кольчуги.
Читать бесплатно другие книги:
