Миротворец Стрельцов Иван

Глава 1

Есть идея…

Золотое солнце уперлось макушкой в зенит и стало немилосердно палить. В полдень вся природа, разморенная жарким днем, затихла. Только ветер играл упругими стеблями молодого камыша, мелодично шурша. Это движение создавало некую иллюзию прохлады.

Сидя на небольшом деревянном мостке, Родион Крутое держал перед собой портативный спиннинг «Fisher-man» и упорно смотрел на застывший на зеркальной поверхности озера поплавок. Сидел долго, с утренней зорьки, ожидая, когда обещанная в рекламе спиннинга глупая крупная рыбина проглотит наживку. Но поплавок будто попал в застывающее жидкое стекло, на легком ветру даже не шелохнется.

«Вот бы такую эрекцию на старости лет, — неожиданно с легкой иронией подумал Родион, не отрывая взгляда от красных и зеленых полос на круглых гладких боках поплавка, и тут же свою мысль сам и похерил. — Нет, в природе все закономерно. Хорошая эрекция при плохом сердце — верный каюк».

Большая с голубым отливом лупоглазая стрекоза, непрерывно работая прозрачными крыльями, уселась на поплавок, ухватившись лапками за гладкую поверхность. Макушка поплавка немного просела в глубь воды, потом качнулась из стороны в сторону, разнося по сторонам миниатюрные круги.

«Хоть какое-то движение, — со вздохом подумал Кругов, и тут в его голове неожиданно возник коварный план, как изловить попрыгунью-стрекозу и использовать ее в качестве лакомой наживки. — Может, сама природа решила надо мной смилостивиться и прислала подсказку, как поймать рыбку». Но этому плану не дано было осуществиться. Стрекоза взглянула на незадачливого рыбака своими выпуклыми глазами-иллюминаторами, будто разгадав его планы, испуганно замахав крыльями, взмыла ввысь и тут же скрылась в покачивающихся зарослях камыша.

— Как улов? — неожиданно за спиной Родиона раздался незнакомый голос. Кругов недовольно обернулся и глянул назад, он с детства терпеть не мог праздных вопросов во время рыбалки. На берегу в нескольких метрах от него стоял мужчина в военной форме. Офицер изнывал от жары. Сняв фуражку, он размахивал ею, как гейша веером.

— Могло быть и лучше, — неопределенно ответил рыбак, недоумевая, чего же это военному понадобилось в такой глуши.

Лейтенант перестал размахивать фуражкой, его глаза впились в фигуру в джинсовых шортах, яркой цветной рубашке и камуфлированной панаме с обвислыми полями. После чего свой взгляд с фигуры рыбака он медленно перевел на внутреннюю сторону фуражки. Из чего Родион сделал вывод, что внутри головного убора находится его фотография и молодой офицер таким образом сличал копию с оригиналом. Внезапно от удовлетворения щёки молодого человека заалели румянцем.

— Товарищ полковник. — Надев на голову фуражку, офицер приложил правую руку к виску и представился: — Лейтенант Сидоров из военкомата. — Из нагрудного кармана военной рубашки он достал служебное удостоверение и показал его в открытом виде. — Вас срочно вызывает начальство. Билет на самолет до Москвы уже заказан. До вылета два часа.

— Вот тебе и отпуск, — недовольно пробурчал Родион, но тем не менее без промедления принялся наматывать леску на барабан спиннинга.

Родная тетка Крутова, Мария Ивановна, высокая, сухопарая старуха с добрым морщинистым лицом, узнав о внезапном отъезде недавно приехавшего в гости племянника, засуетилась, заохала, запричитала:

— Как же так. Только ведь приехал и снова уезжаешь. Что за жизнь такая, а я ведь шанежки твои любимые испекла и соленые грузди из подпола достала. Ну как же так, — сокрушалась пожилая женщина.

— Служба не дружба, — сдержанно ответил Родион, поправляя полы пиджака. На улице его уже поджидал военкоматовский «уазик» с лейтенантом Сидоровым за рулем.

— И что же за служба такая, — не унималась тетка, заворачивая в пакет еще теплые шанежки. — У людей отпуск, так это отпуск. А у вас? — и, наконец, философски закончила, утирая глаза уголком платка: — А все потому, что профсоюза у вас нет.

Рассмеявшись таким рассуждениям и расцеловав на прощание тетку, Родион подхватил пакет с шанежками и спешным шагом направился на выход, соображая, сколько бы миллиардов выделили заклятые «друзья» на создание профсоюза офицеров ГРУ. До вылета в Москву оставалось полтора часа…

Первый заместитель начальника Главного развед-управления генерал-майор Каманин и в выходной день находился в своем рабочем кабинете в «Аквариуме». Совмещение должности первого зама и начальника отдела специальных операций требовало уйму времени. Но те, кто служит в военной разведке, не привыкли жаловаться или роптать на свою судьбу, а привыкли пахать до седьмого пота, до кровавых кругов перед глазами. И поставленную задачу выполняли всегда, выполняли, чего бы это ни стоило.

Генерал подвинул поближе пластиковую папку с досье на полковника Крутова Родиона Андреевича. Возраст, семейное положение, политические взгляды — все это генерала нисколько не интересовало. Интерес представлял только профессионализм кандидата. Две боевые награды: ордена боевого Красного Знамени и Красной Звезды. Первую получил в начале восьмидесятых, выполняя специальное задание в Анголе, во время наступления юаровских войск на столицу республики Луанду. Тогда еще старший лейтенант, Крутов, высадившись в тылу наступающих войск в составе небольшой диверсионной группы, организовал радиоигру. Эфир был забит множеством радиообменов с русским матом, создававших впечатление о высадке крупного тактического десанта. Такой поворот мог закончиться для атакующих частей «африканским Сталинградом». Командование ЮАР приостановило движение на Луанду, пытаясь разобраться в ситуации. А к тому времени из Союза прибыла и развернула боевые порядки воздушно-десантная дивизия. Наступление было отбито.

Второй орден Родион заработал, служа в разведотделе Западной группы войск, когда обе германские республики объединились, и бардак, словно чума, стал разъедать стройные ряды великой и несокрушимой армии. Гниль вседозволенности поражала мозги психологически слабых не хуже раковой опухоли. Один из командиров танковых полков решил не возвращаться к родным пенатам, где у него не было ничего, кроме служебной двухкомнатной квартиры в «хрущобе». Захватив жену и двоих детей, полковник ушел в Западную Германию. А чтобы обеспечить себе безбедное будущее, захватил новейший (секретный) противотанковый снаряд. Происшествие такого рода было не просто ЧП, это была катастрофа для всего командования ЗГВ. Но скандал не успел разгореться — через свою агентуру майор Крутов нашел перебежчика. Переодевшись в гражданку, он на такси приехал в гостиницу, где полковник с семьей прятался. И без изысков, по-простому, по-мужицки набил рожу ренегату, забрал снаряд и вернулся в расположение советских войск, оставив беглецу нерадостную перспективу зарабатывать свое будущее головой и руками.

«Дали Красную Звезду, а в то время можно было и „Героя“ вручить», — подумал Каманин, вспоминая последние дни великой империи. В дальнейшем в служебной судьбе полковника Крутова ничего особенного не происходило. После вывода войск из Германии военный разведчик принимал участие в нескольких операциях, но в основном на второстепенных ролях. Последнее время сотрудничал с военной прокуратурой, занимаясь расследованием особо сложных преступлений.

Характеристики со всех мест службы только положительные: спортсмен, интеллектуал, великолепная реакция, нестандартное мышление.

«Давно не работал за рубежом, — вращая указательным пальцем пластиковую папку по полированной поверхности письменного стола, размышлял Каманин. — Настоящего боевого опыта мало, — и тут же сам себя перебил: — Впрочем, для задуманного боевик и не нужен, тут необходим интеллектуал, дипломат. Как говорят в старинных французских романах — настоящая каналья. Ладно, посмотрим. Жаль только, что для знакомства времени маловато, впритык».

— Товарищ генерал-майор, разрешите войти, — в кабинет вошел молодой мужчина выше среднего роста спортивного телосложения. Открытое интеллигентное лицо, задумчивый, изучающий взгляд. Стоящий перед генералом больше походил на крупного бизнесмена или политика средней руки. Первое впечатление было удовлетворительным.

— Присаживайтесь, Родион Андреевич, — генерал указал на кресло и, когда Крутов сел, спросил: — Вы, кажется, были в отпуске?

— Так точно.

— Ну а до этого где были?

— В Приморье, — четко ответил Родион и тут же поправился: — В Дальневосточном округе был пожар в танковом полку.

«Опять танки, везет ему на танки», — отметил про себя Каманин, но перебивать Крутова не стал.

— В общем, после окончания следствия я подал подробный рапорт. Огнем практически были уничтожены танковый батальон и ангары для хранения боевой техники.

— Мне не довелось читать ваш рапорт, поэтому попрошу подробней.

— Да подробностей немного. Командование округом решило поставить технику батальона «Т-80» на длительное хранение. Во время регламентных работ, когда технику готовят к консервации, боеприпасы вынули и тут же разложили рядом на брезенте. Начали драить танки изнутри, снаружи. Самое трудное в этой чехарде — очистить гусеничные траки. Грязь офицеры кувалдой отбивать не разрешают, от такого маникюра «пальцы» лопаются. Ну вот, два умника, из тех, что себя «дедами» величают, додумались сбивать грязь резким торможением. В общем, пока батальон был на обеде, эти орлы давай гарцевать по площадке туда-сюда, пока не наехали на пушечный картуз. Выдавленный порох вспыхнул, начался пожар. Эти оболтусы сами потушить его не смогли и решили ретироваться, как будто ничего не случилось. В результате получился грандиозный пожар, а так как половина боеприпасов оставалась в танках, то не обошлось без подрыва техники. В конце концов, следователи военной прокуратуры выявили балбесов и сделали вливание командованию. А я в своем рапорте обратил внимание на то, что при взрыве танка должно срывать только башню, а тут не только башни летели, вырывало лобовые листы. Что говорит о плохом качестве сварных швов корпуса. Думаю, следует создать авторитетную комиссию, чтобы разобрались с поставщиками боевой техники. В рапорте я это особо отметил, а уже решать, как поступить, это прерогатива высшего руководства.

Ответом Крутова генерал остался доволен, кандидат наделен необходимыми качествами для разведчика — наблюдательностью, логикой мышления, принципиальностью.

— Хорошо, — кивнул Каманин, внимательно посмотрел на полковника и спросил: — Скажите, Родион Андреевич, имя Радаван Иржич вам о чем-то говорит?

— Судя по вашему вопросу, товарищ генерал, вас интересует капитан югославской армии Радаван Иржич, с которым я учился в академии ГРУ, — не моргнув глазом, ответил Родион.

Начальник отдела специальных операций удовлетворенно кивнул. Все было именно так.

— Сейчас он, как и вы, в звании полковника. Правда, его карьера не особо удалась. Иржич начальник одной из заброшенных военных баз.

Генерал замолчал, в кабинете повисла гробовая тишина. Выдержав паузу в несколько секунд, Каманин снова заговорил, переходя с офицером на «ты»:

— В общем, предисловие окончено, переходим к сути. Как тебе известно, во время последнего Балканского (Косовского) конфликта Америка хорошенько приложилась по Югославии своей авиацией. Кроме бомб, они вовсю использовали и различные ракеты, в том числе и самые современные. Правда, не все они взрывались, в результате чего у сербов набралась приличная коллекция крылатых ракет: «Томагавк BG-109А», «Томагавк BG-109В» и новейшая «AGМ», выполненная по технологии «стелс» и превышающая 3000 километров дальность стрельбы с новейшей системой наведения. Скрывать не буду, наше управление, особенно технический отдел, имело виды на эти ракеты. Но со сменой политической власти в Белграде изменились государственные приоритеты. Теперь там не мы, а как раз США друзья, и на правах большого друга Америка желает забрать свои цацки назад. Помешать, конечно же, никто им не может, но…

И снова короткая пауза. Первый зам главного военного разведчика страны внимательно смотрел на сидящего напротив полковника, все еще спрашивая себя, а подойдет ли этот кандидат для отведенной ему роли.

— И это еще не все. О ракетах, имеющихся у сербов, узнала третья сторона. По данным агентурной разведки, это одна из мусульманских сепаратистских организаций. Американцы предполагают, что это «Хамас», «Исламский Джихад» или даже «Аль Каида». Но, как считают наши аналитики, сепаратисты всего лишь ширма какой-нибудь из государственных спецслужб Ближнего или Среднего Востока, у которой денег куры не клюют, зато в наличии дефицит передовых технологий. В прошлом месяце в одной из не очень фешенебельных гостиниц Бейрута состоялась встреча заказчиков с исполнителем, неким Джафаром, мусульманским наемником. Бывший «зеленый берет», помешавшийся на идеях всемирного Халифата. Воевал в Боснии, Афганистане, Косове, Чечне. Одним словом, опасный противник, умеет воевать, имеет обширные связи среди сепаратистских и террористических организаций по всему миру. Соответственно дружит с торговцами оружием и контрабандистами.

— Серьезный дядя, — усмехнулся Родион.

— Вот именно, — кивнул генерал. — Главное, информация об этой исторической встрече просочилась за стены гостиничного номера и стала достоянием сперва МОССАДа, потом ЦРУ. После чего неожиданно стало ясно, что неразумная игра со спичками обязательно приведет к пожару.

— То есть?

— Все очень просто. Самые современные технологии в данное время при всей своей кажущейся недоступности, оказывается, вполне доступны. Главная проблема — деньги. Если они имеются в достаточном количестве, то легко можно нанять необходимых специалистов, купить любую информацию. Одни специалисты необходимое изделие украдут, другие разберут это самое изделие, скопируют и поставят на поток, оборудовав под завод точку в южноамериканской сельве или на необитаемом острове в Индийском океане. Да мало ли мест.

— Кустарные «томагавки», — снова не удержался от ироничного замечания Родион.

— Думаю, все-таки «томагавки» — завтрашний день. Сейчас террористам выпадает возможность завладеть оружием в шапке-невидимке. Конечно же, вряд ли эти самоделки будут лететь за три тысячи верст, но даже если они и пролетят треть от этой дистанции… — генерал развел руками, дальше, как говорится, комментарии излишни. — Достаточно несколько десятков таких ракет, чтобы вызвать мировой кризис, а возможно, и развязать третью мировую войну. Термоядерную войну. Для этого нужно, чтобы вокруг США оказались носители этих ракет, которыми может быть что угодно: сухогруз, танкер, грузовики-рефрижераторы (если пуск осуществлять с земли) и, наконец, транспортный или даже пассажирский самолет.

Картинка получалась самая что ни на есть живописная. Все носители внешне не вызывают подозрения и к тому же находятся на значительном удалении. В час «Ч» производятся одновременные пуски ракет, клонов той самой «AGМ-129А», которую сами бывшие владельцы засечь не смогут.

— Шоу будет пострашнее, чем одиннадцатого сентября, когда рушились «близнецы», — серьезно произнес Крутов. Неожиданно проблема вырисовалась совсем не шуточная. — Крупнейшие города находятся на побережье и, если боеголовки будут нести не взрывчатку, а отравляющие вещества, и сработают они в час пик, счет пойдет на сотни тысяч жертв, а если вещество будет посильнее зарина и иприта…

Оба разведчика знали, что формулы отравляющих веществ есть у многих стран, а потому теперь это «секрет Полишинеля».

— Израиль тоже становится беззащитным, как голый на раскаленной сковороде, — добавил Каманин. — Нет ничего страшнее невидимого убийцы. Американцы это тоже сообразили, надавили на Белград изо всех сил. Юги для вида поупирались и согласились наконец их вернуть. В общем, все вполне благопристойно. США и Израиль будут ракеты получать у сербов, ну а чтобы это дело обставить как можно благочестивее, в приемную комиссию решили пригласить представителя и от нашей страны. Типа того, как раньше было: «друг Билл», «друг Борис», а на самом деле все намного проще. Нас не любят, но в этом регионе с нами приходится считаться, слишком велико наше закулисное влияние. Тем более после заявления нашего министра обороны о совместной борьбе с мировым терроризмом. Понимаешь, к чему я клоню?

— В общих чертах.

— Хорошо, попытаюсь объяснить конкретнее. Наши спецы аналитического отдела просчитали варианты террористического нападения. Это произойдет либо в момент получения груза, либо во время его транспортировки.

— А база?

— Штурмовать базу они, конечно, могут, а вот захватить само хранилище боевикам никаких сил не хватит. Хранилище строилось во времена Броз Тито и рассчитано на атомную бомбардировку. Пройти все уровни безопасности нереально. Американцы, кстати, тоже так считают. Конечно, проще всего было бы вывезти ракеты вертолетом, но там горно-лесистая местность, и нет гарантии, что вертолет не обстреляют и не подобьют. А при падении винтокрылого транспортера может быть всякое. Главное — террористы могут заполучить образец… Поэтому отказались от транспортировки ракет по воздуху, и для вывоза этих цацек создали бронеколонну. Тебя, Родион Андреевич, решено послать представителем России. Кстати, базой командует твой друг Радаван Иржич. В наше время редко выпадает возможность побывать в гуще мировых событий и повидать старых друзей, и грех ею не воспользоваться. Но главное, как вы понимаете, полковник, выполнить наш союзнический долг.

Крутов едва заметно улыбнулся, он был профессионал и прекрасно знал цену словам. Это политикам свойственно легко из врагов делать друзей. Заключать союзы только для того, чтобы лишнее время удержаться у власти. Военные — совсем другое дело, они не особо верят тем, на кого долгие годы смотрели только через прорезь прицела.

— Улыбаешься, это хорошо, — кивнул генерал. От опытного глаза разведчика не ускользнула реакция вызванного офицера, но панибрата разыгрывать он не собирался. — Только нужно помнить, что ты представляешь в своем лице великую державу. И от того, как пройдет твоя миссия, будет зависеть, что скажут о нас на Западе, а при нынешней мировой интеграции это немаловажно. Вник?

— Так точно, вник, — строго по уставу ответил Родион, интуитивно чувствуя, что генерал чего-то недоговаривает, но лезть с расспросами у военных не в чести. Поэтому, поняв, что говорить больше не о чем, спросил: — Разрешите идти?

— Идите, — кивнул генерал. — В секретариате получите документы и необходимые инструкции.

Поднявшись со своего места, Крутов направился к выходу, уже у дверей его окликнул Каманин: — Полковник, в шахматы играете?

— Играю, в школе даже сдал на кмса, — ответил офицер. — Сейчас тоже могу подвигать фигуры, если выпадает свободная минута и есть достойный противник.

— Достойный противник? — задумчиво произнес начальник отдела специальных операций, как будто разговаривая с самим собой. Потом перевел взгляд на ладную фигуру Родиона и спросил: — Есть такой интересный шахматный маневр «ход конем», не находишь?

Глава 2

Всадники Апокалипсиса

Белоснежный паром «Спартакус» плавно коснулся бетонного пирса своим бортом. Тут же раздались команды с капитанского мостика, и юркие смуглолицые матросы поспешно толстыми канатами стали пришвартовывать паром к тумбам чугунных кнехтов. После чего на пирс опустился корабельный трап, по которому не спеша начала спускаться разношерстная толпа туристов, прибывших с острова Крит в Афины.

Среди цветастых рубашек и легких сарафанов мелькали светлые костюмы свободного покроя. Праздная публика со всего мира в это время года, заполонив Грецию, курсировала по островам Эгейского моря.

Пройдя таможенный контроль, Джафар спрятал паспорт во внутренний нагрудный карман пиджака, затем вытащил пачку сигарет «Астор», прикурил от бензиновой зажигалки «Зиппо» и выпустил через ноздри клуб дыма.

Выйдя на стоянку такси, он уверенно направился к апельсинового цвета «Мерседесу» с оранжевым гребешком с надписью «Такси».

— В аэропорт, — произнес Джафар по-английски, усаживаясь на заднее сиденье.

— О'кей, — воскликнул кудрявый с длинным, как у ворона, носом водитель, скаля белоснежные зубы, и включил зажигание.

«Все вы любите американцев, — с досадой подумал Джафар, уставившись в затылок водителя. И, невольно усмехнувшись, он мстительно подумал: — Ничего, не пройдет и полугода, как отношение к янки круто изменится. Уж я постараюсь».

Через три часа (с учетом времени ожидания) Джафар оказался в Тиране, столице Албании. Государстве, пережившем почти полувековую международную изоляцию и национальную революцию, после которой вся страна несколько месяцев находилась во власти беснующейся толпы. И только гуманитарное вмешательство сил быстрого реагирования ООН кое-как смогло взять ситуацию под контроль.

До сих пор столица хранила на своем теле следы недавних бесчинств. Впрочем, прилетевшего гостя чужие проблемы мало интересовали, свои голову сушили.

В невзрачном доме на окраине Тираны Джафара ждали созванные им боевики. Их было пятеро. Среди них двое совсем молодых палестинцев-шахидов. Высокие, худощавые, с густыми черными с синим отливом волосами и большими, цвета оливы, глазами, они были похожи как родные братья, хотя не были даже дальними родственниками. Молодые люди познакомились в тренировочном лагере. Решив положить свои жизни на алтарь борьбы с неверными, даже сменили свои имена, данные при рождении, назвавшись Мункар и Накир, именами ангелов смерти, карающих грешников.

Кроме юношей, в доме было еще трое мужчин постарше: хозяин Ибрагим Фарук, суданский талиб, долгое время воевавший за мусульманский Халифат в Афганистане. Карим Мусалдин, невысокий крепыш из турецкой организации «серые волки». Он вместе с Джафаром воевал в Чечне и показал себя опытным и хитрым бойцом, такой всегда прикроет спину, а если понадобится, то и советом поможет.

Последним прибыл полевой командир косовских повстанцев Али Бекович, молодой тридцатилетний косовар с короткой, черной, аккуратно подстриженной бородкой. Командир отряда сепаратистов являлся одной из ключевых фигур в задуманной комбинации. Впрочем, в созданной Джафаром схеме каждому отводилась определенная роль. По его мнению, это была своего рода симфония, которую нужно было не просто сыграть, а исполнить как музыкант-виртуоз, без намека на фальшь.

В Албанию все гости съезжались с разных концов света. Палестинцы пересекли Средиземное море и под видом туристов высадились в Италии, откуда дальше поехали автостопом.

Темнокожий гигант Ибрагим Фарук, избежав смерти и пленения в Афганистане в боях с войсками антиталибовской коалиции, благополучно выбрался в Пакистан и, сделав себе новые документы, вылетел из Исламабада в Тирану, купил дом с усадьбой поблизости от комендатуры миротворцев ООН и спокойно проживал там уже полгода. «Серый волк» Мусалдин после полученного ранения в горах Чечни долгое время лечился в закрытой клинике под Гамбургом. Полностью вылечившись, он горел желанием действовать. Как хроническому наркоману, которому требуется доза отравы, так и боевику была необходима война, ощущения, которые гоняют по кровеносным сосудам адреналин, возбуждающий лучше самого сильного наркотика. Из Германии Карим с липовым (но отлично сделанным) боснийским паспортом выехал в Албанию.

Самый крученый путь выпал самому Джафару. После Бейрута, где ему довелось встречаться с заказчиками, он побывал в Египте, Турции, Англии и, наконец, оказался в Греции. Всюду он менял паспорта, выбирая места для встреч с необходимыми людьми в наиболее людных районах проживания единоверцев. Владеющий в совершенстве навыками конспирации, меняя документы, внешность, он легко проходил через пограничные и таможенные контроли, избежав встреч с полицией и госбезопасностью. И ни одной из заинтересованных спецслужб не удалось отследить передвижения наемника…

Во внутреннем дворе за низким столиком расселись шестеро мужчин. Перед ними исходило ароматом большое блюдо с дымящимся пловом. Поджав под себя ноги по-турецки, гости брали ярко-оранжевый рис с поджаристыми кусками баранины руками и отправляли в рот. Жир тонкими ручейками стекал от ладоней к локтям, но на это маленькое неудобство никто не обращал внимания. Трапеза была почти священнодействием, поэтому во время еды мужчины практически не разговаривали.

После обеда, когда собравшиеся омыли руки в теплой воде с лимонным соком, молчаливая служанка в черной одежде, не поднимая глаз от пола и не произнеся ни слова, подала шербет в больших расписных пиалах и незаметно удалилась.

— Как наши дела? — отхлебывая из пиалы густой приторно-сладкий напиток с привкусом клубники, спросил Джафар, глядя на косоварского полевого командира.

Али Бекович широко улыбнулся, демонстрируя большие зубы с застрявшими в них нитями мяса, и громко ответил:

— Раз я здесь, значит, все готово.

— Люди, оружие. Проблем не было? — продолжал допытываться наемник. Он был настоящим профессионалом и знал, что в любой операции мелочей не бывает. Пропущенная незначительная деталь, в конце концов, может стать могильным камнем, под которым похоронят и саму акцию, и ее исполнителей…

— Когда в Косово пришли миротворцы, они потребовали, чтобы наши отряды сдали оружие и разошлись по домам. Мои люди так поступили первыми. Правда, сдали всякое барахло, а настоящее оружие, боеприпасы и средства связи попрятали по тайникам в горах. Люди разошлись по домам, ожидая, когда прозвучит мой приказ собраться снова. Теперь их час пробил, и мы уже по-настоящему устроим кровавую бойню и этим проклятым сербам, и западным милитаристам, которые пытаются навязать правоверным свою волю и еще на весь мир кричат о том, что они благодетели. Пора им всем заплатить по счету истории, кровью своей заплатить.

Джафар пропустил мимо ушей напыщенную тираду сепаратиста. За долгие годы участия в различных войнах он уже привык, что бандиты и убийцы за высокопарными словами скрывают свою маниакальную жажду кровопролития. Впрочем, моральная сторона на войне просто отсутствует. Само понятие «ВОЙНА», подразумевающее убийство себе подобных, уже аморально… Каждый сходит с ума по-своему, а для него главное — выполнить задуманное. Заработать денег и с легким сердцем уйти на покой, любуясь происходящей бойней с экрана телевизора на тропическом острове.

— Ну раз так, то завтра же выезжаем, — вернувшись в действительность, подвел итог Джафар. Совещание на этом было закончено, и хозяин дома развел гостей по приготовленным для них комнатам.

Это были небольшие каморки с минимумом мебели и удобств, освещенные голыми лампочками под потолком. Небольшие окна походили на стрелковые бойницы, выходившие на пустынную улицу. Впрочем, весь дом был оборудован как настоящая крепость с секторами обстрелов, переходами между огневыми точками. В подвале хранился арсенал со многими видами стрелкового оружия, боеприпасов, имелось продовольствие. Кроме того, из подвала был прорыт подземный ход, ведущий на заброшенную фабрику. Весь этот комплекс вместе с фабрикой также входил в выстроенную Джафаром комбинацию.

Помещение, которое выделил Фарук для Джафара и его помощника, ничем не отличалось от других комнат.

— Если бы не голос, тебя совсем не узнать, — произнес Карим Мусалдин, заваливаясь в одежде на постель.

— Еще бы, — усмехнулся Джафар. — Я потратил двести пятьдесят тысяч долларов, чтобы не просто изменить внешность, а полностью исправить. Мои собственные носовые хрящи в Таиланде заменили на пластиковые вставки, титановые пластины у меня стоят на скулах, меняя овал лица. Американцы говорят, что их компьютеры в аэропортах смогут выявить нужных им лиц, даже если те прибегнут к пластической операции, гриму. Но в этот раз их компьютеры меня не просчитают. Потому что я — это уже не я, даже папиллярные узоры на пальцах изменены.

— Думаешь, американцы перестали тебя искать?

— Это их проблемы, — снова усмехнулся бывший «зеленый берет». — Я достаточно подставлял свою шкуру под пули, чтобы звездно-полосатый флаг гордо реял в зонах жизненных интересов дяди Сэма. И что я за это получил? «Фруктовый салат», но для меня этого слишком мало. Поэтому теперь Пентагону придется заплатить сполна, все-таки мы не чужие друг другу. А после этого последнего дела мы заработаем достаточно денег, чтобы еще раз сменить внешность и изменить голос, чтобы уже ничего не связывало с прошлой жизнью. И тогда можно совсем уйти на покой. В конце концов, все политические катаклизмы — будь то революция или война, это всего лишь попытка изменения социального статуса. Каждый неглупый в такой лотерее пытается сорвать куш пожирнее для себя. Или ты со мной не согласен?

Карим ничего не ответил: утомленный последними днями ожидания приезда руководителя, он неожиданно уснул и сейчас тихо посапывал. Заметив, что его соратник уже крепко спит, Джафар только хмыкнул и, улегшись на свою постель, тоже прикрыл глаза…

Еще до рассвета Фарук разбудил своих гостей.

— Пора собираться, — объявил он.

После легкого завтрака боевики вышли во двор. Здесь их уже поджидал угловатый, не особо новый микроавтобус «Ниссан». Его салон был заполнен различной видеоаппаратурой, штативами для осветительных приборов, бухтами разноцветных кабелей. На полу перед дверью лежала тонкая кожаная папка с небольшим хромированным замком.

Подняв папку, Ибрагим Фарук щелкнул замком и извлек из нее четыре темно-синих паспорта с золотыми гербами. Глядя на фотографии на документах, он внимательно сличил снимки с оригиналами, потом сложил их в папку, из которой выглядывали уголки листов машинописного текста, и протянул Джафару:

— Здесь сопроводительные документы, вы — журналистская группа телекомпании «Эль-Бахрейн» — направляетесь снимать фильм о жизни косовских албанцев после прихода в Югославию миротворческих сил НАТО. Ты, Джафар, журналист, Карим — оператор. Они, — суданец кивнул на палестинцев, — ваши помощники. Али — проводник, ему даже документы не нужны. Он так часто курсирует через границу, что пограничники к нему уже привыкли. Запомните свои новые имена и, смотрите, ничего не перепутайте.

Джафар взял папку и небрежно бросил ее в салон, после чего все пятеро по очереди обнялись с Фаруком, который оставался их ждать на месте. Наконец церемония прощания была закончена, и Ибрагим пошел открывать ворота, остальные забрались в микроавтобус. За руль сел Али Бекович, рядом с ним устроился Джафар, остальным пришлось тесниться в салоне среди оборудования.

— Мы что, без оружия поедем? — когда «Ниссан» выкатился за ворота, неожиданно спросил Мункар. Он просто не мог представить себя без привычного «калаша» или «скорпиона», на худой конец без гранаты, с которой он проехал пол-Европы. В темных зрачках молодого шахида виделся образ смерти. Решившись умереть, он теперь только и ждал случая, чтобы побыстрее предстать перед очами всемогущего Аллаха.

— Оружие не нужно, — твердо произнес Джафар, не поворачивая головы. — Сейчас нам ничего не грозит.

Через пять часов они достигли границы с Сербией. Пограничный участок больше походил на армейское фортификационное сооружение. Баррикады из мешков с песком, бетонные колпаки огневых точек. Несмотря на официальное прекращение боевых действий и ввод миротворческих сил, здесь по-прежнему было неспокойно. Непримиримые боевики по ночам обстреливали пограничный пост как с одной стороны границы, так и с другой.

Чуть поодаль от пограничников расположилась застава миротворцев. Такая же баррикада из мешков с песком, под маскировочной сетью спрятана пара боевых машин пехоты, направивших свои тонкие стволы скорострельных пушек не на горы, окружающие дорогу, откуда сепаратисты вели огонь, а на дорогу.

Здесь все ходили в камуфляже ядовитых расцветок и отличались друг от друга лишь оружием да касками. У одних они были затянуты камуфляжными чехлами, у других выкрашены в вызывающий голубой цвет.

— Привет, — поздоровался с сидящим за рулем Бековичем немолодой грузный поручик с короткими кривыми ногами, кривизну которых не могли скрыть широкие мешковатые штаны, заправленные в высокие ботинки. — Кого на этот раз везешь?

— Да вот журналисты из Бахрейна хотят снять кино о жизни косовар, — простодушно ответил Али, протягивая пограничнику кипу паспортов.

— Зачем это надо? — удивился пограничник, обходя автобус и рассматривая пассажиров косовара. — Война ведь закончилась, и жизнь понемногу стала налаживаться.

— Мусульмане хотят знать, как живут их братья на Балканах, — уже серьезно ответил Бекович, его взгляд пересекся со взглядом пограничника, и он добавил: — Они имеют на это право.

— Ну, ну, — неопределенно произнес поручик, возвращая документы. После чего козырнул и сказал напоследок: — Счастливой дороги.

Микроавтобус плавно тронулся на сербскую территорию, минуя пограничный пост. Джафар, все время хранивший молчание, внимательно наблюдал за поведением бойцов на пограничной заставе. Находясь все время на лезвии бритвы, то и дело рискуешь порезаться, этот страх постепенно перерастает в патологию, делая человека параноиком. Задуманная акция была слишком рискованной, чтобы не остерегаться, что оппоненты могут сработать на опережение.

Пограничники не проявляли никакого интереса к проезжающему автобусу. Теперь предстояло еще проскочить пост миротворцев, который может оказаться серьезным препятствием. Еще издалека Джафар разглядел эмблемы солдат королевства Нидерландов. Эти вели себя похлеще, чем пограничники. Часть солдат, расстелив на бетонной крыше бункера подстилки, разделась до нижнего белья и загорала, некоторые солдаты возлежали в стороне в глубоких шезлонгах. Еще часть бойцов бесцельно слонялась по территории поста. Практически службу нес один стоящий на вышке солдат в полной боевой экипировке с автоматом на плече.

«Курортники», — подумал Джафар. Он на мгновение представил себе, что стало бы с такими бойцами, закинь их судьба в Афганистан или в Чечню. Наверняка к вечеру их головы висели бы на частоколе.

Микроавтобус беспрепятственно миновал и пост миротворцев. Али вдавил педаль газа до упора, а Джафар перевел дух…

На ночлег они остановились в небольшом селе, где жили мусульмане-косовары. Населенный пункт находился в зоне ответственности французских сил. Из-за того что в этом районе не возникало никаких инцидентов, миротворцы здесь появлялись крайне редко. Поэтому Али Бекович и решил здесь остановиться у своего двоюродного брата, сельского старосты. Микроавтобус загнали в подземный гараж и после вечернего намаза отправились ужинать.

Перед сном Али сказал:

— Завтра идем в горы. Мой отряд уже на базе, ждет нас.

— Ин шала, — со вздохом облегчения произнес Джафар, укладываясь на выделенный ему диван, ощущая всем телом, как под ним амортизируют пружины. Завтра относительно комфортная жизнь закончится и придется бить ноги по горам, питаться всухомятку и спать на сырой земле. Но таков путь того, кто решил стать воином, и тем приятнее минута, когда можешь расслабиться в неге. Сон мягкой паутиной обволок мозг боевика, погружая в великое ничто.

Глава 3

По одну сторону баррикад

За стеклом иллюминатора мелькали поросшие зеленой растительностью Балканские горы, казавшиеся с высоты волнами бушующего моря.

Вдоволь насмотревшись на пейзаж страны, в которой ему придется работать, Родион Крутов откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, помассировал виски. Слишком поспешно готовилась операция, слишком много нужно было запомнить информации в слишком короткий срок.

«Слишком много в последнее время этих „слишком“, — продолжая массировать виски, подумал полковник. Больше десяти лет назад глобальная государственная система неожиданно дала сбой, причем настолько мощный, что в одночасье была разрушена и сама система. Все тогда пошло прахом, страна утратила политическое влияние и военную мощь, изменились понятия об общечеловеческих ценностях. Спецслужбы тоже не стали исключением, им также пришлось пройти через жернова реформ и популизма. Теперь, когда победная эйфория схлынула, пришлось возвращаться к государственности. Восстанавливать то, что сами в угоду заклятым друзьям с энтузиазмом уничтожали. Многое уже не отреставрировать, кануло в дебри истории, и надо создавать сызнова. А время не ждет, вот поэтому и появляются „слишком“ как грибы после дождя. Только и слышишь: „слишком мало времени“, „слишком мало опытных специалистов“ и тому подобное… И выхода другого нет, если взял на себя ношу, то и приходится нести груз ответственности до тех пор, пока не подготовят молодую замену.

— Вам плохо? — совсем рядом раздался мелодичный женский голос. Родион открыл глаза и слегка повернул голову. Над ним склонилась молоденькая стюардесса в темно-синей форме. У нее были большие доверчивые глаза, опушенные длинными ресницами, и пухлые розовые щечки с легким, как у персика, пушком. — У вас болит голова? Дать таблетку? — участливо поинтересовалась девушка.

— Да нет, спасибо, — отрицательно покачал головой Крутов. — Немного переутомился, но это пройдет.

— Может, принести вам что-то выпить? — еще раз поинтересовалась стюардесса, но, получив отрицательный ответ, ничего не говоря, удалилась.

Прекратив массировать виски, Родион тем не менее снова прикрыл глаза, погружаясь в глубокие раздумья о предстоящем задании.

„Крылатая ракета-невидимка в руках террористов“. Чем не пугающее название для газетной статьи, — подумал разведчик. Опасение и хозяев этого изделия, и конфликтных государств (в том числе и России) вполне было понятно. — Генерал прав, говоря, что в современном мире нет недостатка ни в хороших специалистах, ни в производственных мощностях и даже в финансах. Дефицит только в передовых боевых технологиях. И задача военных не допустить расползания этих технологий по рукам кровожадных убийц».

Неожиданно полковник вспомнил лейтенантскую молодость, то время, когда, отпахав четыре года в батальонной разведке мотострелкового полка среди тайги и сопок Забайкальского округа, его направили продолжать учебу на этот раз в «лесную школу» ГРУ. Здесь их начали учить совсем другой науке военной разведки.

Мастер, так звали преподавателя по специальной подготовке, обладал самой заурядной внешностью: невысокий, худощавый, с продолговатым лицом и серыми, невыразительными глазами. Такого на улице встретишь и не заметишь, если он пройдет мимо. Надень на него допотопный плащ, очки в тонкой оправе — и ни дать ни взять бухгалтер какой-нибудь третьесортной жилконторы. Нацепи на него кепку и пальтишко демисезонное — обычный работяга, прибитый жизнью. А наряди в смокинг и бабочку — перед тобой вылитый нобелевский лауреат или дипломат высокоразвитой страны.

На их курсе ходили упорные слухи, что Мастер долгие годы «работал» в Бельгии резидентом, плотно опекая штаб-квартиру НАТО в Брюсселе, и убрали его оттуда только по плановой замене. Правда это или нет, никто не знал. Родион в глубине души слухам верил, а сам преподаватель о себе ничего не рассказывал, посвящая отведенные для занятий часы непосредственно предмету, растолковывая курсантам все детали их будущей службы.

«Разведчик — это склад характера, это талант, это социальный статус, появившийся вместе с человечеством. Такой же, а часто более полезный, чем вождь, воин, шаман или сказитель. Разведчик — это симбиоз воина-ученого, воина-поэта и лицедея. Он всегда в меньшинстве, его мозг всегда на пределе работоспособности, без права на отдых, — любил повторять Мастер, после чего не забывал добавлять: — Великий древнекитайский военный теоретик Сун Дзы говорил: „Корми солдата хоть тысячу дней, чтобы, когда придет час, он был готов к битве“. Разведчика мало кормить, его надо постоянно готовить, оттачивать его мастерство, как грани бриллианта, чтобы использовать, едва возникнет в нем необходимость. Подготовка разведчика — долгий и дорогостоящий процесс, поэтому государство должно попытаться получить хоть какую-то выгоду и от этого процесса. Когда вам поручают проникнуть на военную базу или попытаться завербовать кого-то из секретоно-сителей, это не только ваша подготовка, но еще и проверка службы безопасности государственных секретов…».

«Обучение и выгода» — подвел итог своим размышлениям Крутов. И если он, полковник Крутов, снова попал в действующее ядро, значит, рано ставить на себе крест, считая, что начальство решило тебя похоронить в таежных расследованиях.

«Нет, полковник, твоя песенка еще не спета», — подумал Родион, вспоминая, как совсем недавно, расследуя пожар в танковом полку, уже подумывал, чем займется, когда выйдет на пенсию. На экране перед пилотской кабиной вспыхнуло табло «Пристегнуть ремни».

Пассажирский лайнер «ТУ-154» стал снижаться, заходя на посадку…

В аэропорту Белграда было многолюдно, после окончания всех войн в столицу бывшей СФРЮ со всех концов света устремились всех мастей бизнесмены, авантюристы-прощелыги, торговцы и, конечно же, разведчики. Центр мировой активности находился пока на Балканах, и каждый хотел урвать свой кусок информации.

Наличие дипломатического паспорта помогло Родиону избежать множества мелких формальностей. Он быстро миновал аэропорт через зал ВИП-персон и вышел на автомобильную стоянку.

Родион Андреевич Крутов подошел к мужчине в летах, в деловом темно-коричневом костюме, в нем за версту чувствовался работник посольства. Выправка, что лом проглотил, подозрительный взгляд и прическа — классический полубокс.

«Наверное, таких специально держат, чтобы соотечественники их узнавали с первого взгляда», — про себя невольно усмехнулся разведчик.

— Я представитель российского посольства… — начал было встречающий, но Крутов его перебил:

— Я это понял.

— Вас ждут, — эта фраза была произнесена с достоинством английского дворецкого.

— Тогда поехали.

Для встречи гостя из Москвы был выделен черный «Мерседес 320». Всю дорогу от аэропорта до посольства мужчины молчали. Встречающий был обижен пренебрежительным тоном гостя, а Родиону было глубоко плевать на душевные переживания посольского клерка. Его мозг еще раз прокручивал в голове инструкции, полученные в «Аквариуме». Для выполнения предстоящей операции была подготовлена слишком сложная инструкция, основной смысл которой сводился к следующему: «Любой ценой выполнить задание, но не допустить, чтобы хоть малейшая тень упала на Россию». Ну и конечно же, давался перечень того, что может, а чего ни под каким видом не может делать разведчик. И наконец, чем можно воспользоваться в случае неожиданно возникшего форс-мажора.

Массивные ворота из кованой стали автоматически раздвинулись, пропуская вовнутрь автомобиль. Машина въехала на задний двор посольства. Сквозь затемненные стекла «Мерседеса» Крутов с удивлением рассматривал ухоженную территорию посольства. Аккуратно обнесенные гранитным парапетом палисадники с литым чугунным ограждением, за которым росли темно-бархатные розы с огромными, казавшимися неестественными бутонами. Ему даже не верилось, что еще совсем недавно по Белграду от всей души работала тактическая и стратегическая авиация НАТО и США.

Свернув с широкой аллеи, автомобиль остановился возле неприметной глухой двери посольского особняка, из которой навстречу выпорхнул стройный молодой человек в стального цвета деловом костюме. Встречавший изобразил на своем лице широкую артистическую улыбку.

— С приездом, Родион Андреевич. Я — секретарь посла, Михаил Семенович уже ждет вас в своем кабинете.

Крутов выбрался из комфортабельного салона «Мерседеса» и последовал за юным чиновником. Мысленно полковник прокрутил в голове возможные варианты предстоящей беседы, ведь посла уже наверняка осведомили о предстоящей операции в объеме, котором руководство военной разведки сочло нужным. За последние годы все сильно изменилось, государственные интересы сменились личными, меркантильными интересами чиновников, которые на «теплых» местах от долгого сидения успевали пустить корни и главной своей задачей считали просидеть там как можно дольше. Поэтому можно было ожидать чего угодно — от скрытого саботажа до… а это уже государственная измена. Впрочем, наказание за «измену Родине» в нынешнем варианте будет выражено в виде выдворения на пенсию. Поэтому Родиону следовало до минимума сократить сношения с лицами, не имеющими отношения к «службе». Так ему на словах посоветовал инструктирующий перед командировкой офицер.

Поднявшись по винтовой лестнице на второй этаж, разведчик с секретарем прошли по коридору к рабочему кабинету посла. За массивной дверью из мореного дуба находилось просторное помещение, отделанное и обставленное по самым последним евростандартам. В кабинете посла, кроме самого хозяина, находился еще один человек. Невысокий импозантный мужчина с неприметным лицом и глубокими вдумчивыми глазами. Военный атташе — Крутов узнал его по фотографии, которую ему показывали в Москве. Формально именно он курировал проведение операции. Хотя при удачном разворачивании акции им даже не доведется перекинуться парой слов, но такова была специфика этого задания.

— С приездом, — вяло произнес посол, дородный шестидесятилетний мужчина с внешностью карикатурного буржуя и грубым лицом дремучего мужлана партократа. Глава дипломатической миссии был явно недоволен сегодняшним визитом: хотя у Крутова документы были выправлены через МИД, посол достаточно проработал на стезе международных отношений, чтобы сообразить — этот визитер к дипломатии имеет такое же отношение, как он к проектированию космических аппаратов. Сам дипломат на этой должности оказался, поменяв в свое время кресло секретаря обкома крупного промышленного центра на место посла в тогда еще тихой и сытой стране среди Балканских гор. И получил отступного за правильно сделанный выбор в августе 91-го, как сказано у классика: «Вовремя предать — это не предать, а предвидеть».

Несмотря на то что предстоящая совместная с американцами миссия была официальной, сообщение о прилете московского эмиссара поступило послу по «форме два», а это многое объясняло и настораживало. Поэтому приходилось изображать радушие.

После короткого обмена любезностями Родион поинтересовался:

— Реквизит готов?

— Да, да, — слишком поспешно произнес посол, выставляя на стол кожаный кейс. Открыв его, он продемонстрировал три литровые бутылки «Московской» водки и полукилограммовую банку черной осетровой икры. Чтобы не привлекать внимания сербской таможни и других заинтересованных спецслужб, эти аксессуары были взяты из личного представительского фонда посольства.

— Как было условлено или нужно что-то еще? — при этом чиновник от дипломатии про себя подумал, глядя на крепкую фигуру московского гостя: «Совсем обнаглели, не хотят тратить свою валюту. Каждый норовит влезть в представительский фонд посольства. Может, дать еще оливок фаршированных и пачку презервативов?»

— Нет, — покачал головой гость, мягко усмехнувшись, как будто прочитал мысли дипломата. — Этого вполне достаточно. — Захлопнув крышку «дипломата», он снял его со стола и спросил: — Как я доберусь до объекта?

— Можно было бы через министерство обороны Сербии зафрахтовать вертолет. Все-таки вы официальный представитель России, — при этом посол не удержался от мстительной улыбочки.

— Нет, — покачал головой Крутов. — Помпезность ни к чему, нужно скромнее быть. Все-таки сейчас я не представитель России, а частное лицо, которое едет повидаться со старинным приятелем.

— Самый оптимальный вариант — воспользоваться нашими дальнобойщиками, они перевозят машинное масло, — вмешался военный атташе, — излишки которого югославы, то бишь сербы, продают российским коммерческим фирмам. Если сегодня вечером вы выедете, то завтра утром уже будете на месте.

— А что, разве они ездят и по ночам? — удивился Родион.

— Конечно, — снова вступил в разговор посол, — в стране сейчас стало гораздо спокойнее, а время, как известно, деньги. Вот наши русские Иваны и гоняют фуры, экономя евро на гостиницах. Так какой вам вариант больше подходит?

— Где меньше волокиты, — последовал короткий, но веский ответ. — Естественно, с дальнобойщиками мне удобней.

— Тогда не смею задерживать. За городом в кемпинге вас будут ждать. Мой секретарь обо всем договорится.

Разговор был окончен, Родион, захватив кейс, в сопровождении юноши покинул кабинет и вернулся во двор к поджидавшему «Мерседесу». За время беседы с послом военный атташе внимательно наблюдал за командированным. Причина такого внимания была понятна Крутову. Разведчикам была предоставлена возможность очного знакомства, для того чтобы иметь представление, с кем придется работать. В конце концов, на тайном фронте бывают не только успехи, но и неудачи случаются. В случае развития второго варианта необходима будет консолидация всех имеющихся сил для исправления ситуации или хотя бы для сведения проигрыша к ничьей…

Свой вывод о личности атташе сделал и прилетевший из Москвы разведчик. Он был похож на Мастера из «лесной школы» и сочетал в себе одновременно невзрачную серость и яркую многоликость. В глубоких темно-карих глазах читались интеллект и недюжинная воля, помноженная на решительность. «Раньше про таких говорили — с ним пошел бы в разведку», — подумал Крутов, наблюдая, как «Мерседес» лихо въезжает на территорию кемпинга.

Дальнобойщиков было двое, Николай и Семен, крепко сложенные, с мускулистыми рукам и пивными брюшками, растягивающими коттоновые майки над затертыми джинсами. Похожи они были, как братья-близнецы, из чего напрашивался вывод, что ребята проработали не один год в одной упряжке.

«Двое из ларца, одинаковых с лица», — с усмешкой окрестил Родион дальнобойщиков. Те почему-то обрадовались пассажиру.

— В нашем полку прибыло, — радостно воскликнул Николай, дружески обняв Крутова за плечи, и даже попытался его приподнять.

— Ну, как там дома дела, братишка? — в знак приветствия пожав Родиону руку, спросил менее экспансивный Семен.

— А вы сами-то давно из дома? — вопросом на вопрос ответил разведчик.

— Да почти год здесь околачиваемся. То возили гуманитарку, которую капиталисты прислали пострадавшим, которых сами же и бомбили. Теперь вот подпряглись под масло, — весело ответил Николай. — Работа не пыльная, и платят хорошо. Как говорится, лучше быть богатым и здоровым, лучше водку пить, чем воевать. — Неожиданно он спохватился и спросил, обращаясь к новому знакомому: — А ты сам-то из каких будешь, из коммерческих или государственных?

— Из государственных, — усмехнулся Родион и, видя в глазах водителей недоверие, поспешил пояснить: — На базе, где вы масло получаете, будет работать международная комиссия. Меня включили в ее состав.

— А-а, — уважительно протянул Николай, потом глянул на своего напарника и добавил: — Большого полета птица, а мы вот так запросто. Это ничего?

— Ничего страшного, — успокоил водителя Крутов. — Сам я тоже не из аристократов.

— Ладно, хорош лясы точить, пора ехать на заправку, — распорядился Семен, указав на огромный плоскомордый грузовик «Вольво». И по тону стало ясно, кто в их паре настоящий лидер.

Дорога в горы оказалась вполне сносной, воронки от авиационных бомб были засыпаны и покрыты толстым слоем нового асфальта. Напоминали о прошедшем здесь лишь пятна черного цвета, еще не впитавшие пыль дорожного покрытия.

Все время поездки Николай не давал пассажиру сомкнуть глаз, занимая того разными разговорами, то и дело перескакивая с одной темы на другую.

— Нет, что ни говори, а жить тут можно…

— !!!

— Вот у меня в Питере дружбан живет, вместе в автобате служили. Так я до сих пор баранку кручу, а у него свой бизнес, сеть магазинов…

— Как говорится, для счастья ума не нужно, — развел руками Крутов, умение слушать любого собеседника — одна из главных черт разведчика.

— А я сразу сообразил, с этой базой не все чисто, — не унимался Николай. — Такие хранилища, такие штольни в горах нарыли, и атомной бомбой оттуда никого не выковыряешь. Недаром туда международную комиссию посылают. Явно у югов там не все чисто.

После того как Николай, проехав свою часть пути, передал управление грузовиком Семену, словесный поток наконец прервался.

На это время Родион смог вздремнуть, прислонив голову к дверному стеклу. Проснулся полковник, когда «Вольво», натужно рыча, пробивался своим тупорылым корпусом через пелену утреннего тумана.

— Подъезжаем, — увидев, что пассажир проснулся, сообщил успевший снова занять место за баранкой Николай, указывая рукой в направлении раскинувшегося горного плато. В том месте туман рассеялся, открыв взору конечную точку путешествия.

Военная база сербской армии «Ярова Застава» раскинулась на сравнительно небольшой площади у подножия высокой остроконечной горы. Два ряда колючей проволоки восьмиугольником окружали периметр базы, на углах были установлены вышки, на которых стояли часовые. Дальше шли ангары полуовальной формы из гофрированного железа, а с противоположной стороны растянулись одноэтажное здание казармы и несколько коробок вспомогательных зданий.

— А если внимательно присмотреться, можно разглядеть ворота в подземные хранилища, — сказал сидящий за рулем словоохотливый Николай. — Мне рассказывал один унтер, что эти штольни в толще горы еще немцы стали строить во время Великой Отечественной войны. Потом югославы там организовали один из армейских арсеналов. Запасая все необходимое для стратегического резерва. Теперь новая власть все это распродает, так сказать, смена приоритетов.

Многотонный грузовик наконец выехал к массивным воротам, закрывающим проезд вовнутрь базы. Несколько минут дальнобойщик беззлобно переругивался с часовым на ближайшей вышке. Наконец утробно зарычали электромоторы, отодвигая стальную пластину ворот в сторону и освобождая проезд внутрь.

Через лобовое стекло «Вольво» Родион мог в деталях разглядеть всю территорию базы. Бетонные дорожки четко разграничивали пространство на ровные квадраты, внутри которых были разбиты цветочные клумбы. В центре базы спицей торчал флагшток, с которого безжизненно свисало полотнище государственного флага.

Дальше виднелось подножье горы, и сейчас Крутов действительно мог увидеть входы в прорубленные внутри горы штольни хранилищ. Несмотря на внешний порядок, глаз опытного военного мгновенно отметил налет небрежности, царившей на базе.

Давно не крашенные бордюры дорожек, ржавые проплешины на трубе флагштока и металлических створках бронированных дверей хранилищ. И главное, грузовик уже въехал на базу, а никто не додумался проверить у них документы.

«Вольво» поравнялся с двухэтажной коробкой штабного здания. Широко зевая, на крыльцо вышел широкоплечий гигант с густыми черными усами «а-ля Буденный», сунув руки в карманы форменных брюк, он безразличным взглядом наблюдал за движением грузовика.

— А ну-ка, тормози, — внезапно приказал Крутов Николаю, тот, к удивлению, беспрекословно выполнил команду. «Вольво», по-свинячьи пронзительно взвизгнув тормозами, остановился, пассажир выбрался наружу и решительно направился к зданию штаба. Приблизившись к крыльцу, улыбаясь, он быстро заговорил на сербском, обращаясь к военному:

— Как не стыдно вам, полковник, на вверенном объекте вы развели такой бардак! Армия все-таки, а не колхоз.

Открыв рот, чтобы зевнуть, гигант от неожиданности замер с широко раскрытым ртом, потом внимательно присмотрелся к незнакомцу в цивильном костюме и радостно воскликнул на русском языке с легким налетом южного акцента, делавшим его похожим на одесский говор: