Охота на крыс Соболев Сергей

Глава 15

До побережья Ливана осталось около четырехсот морских миль, менее чем полтора суток ходу для яхты «Морской Лев».

Сама яхта последние два часа дрейфовала, но не потому, что был мертвый штиль, а в топливном танке недоставало горючего для движка, а совсем по иной причине.

Они стояли под южным бархатистым небом, усыпанным алмазами звезд, поскольку владелец яхты никак не мог прийти к какому-нибудь одному решению.

«Пайпер», на борту которого еще в субботу утром вылетели на Кипр пятеро его знакомых, бесследно исчез вместе со своими пассажирами, как будто канул в черную дыру. Поиски длятся уже более полутора суток. Судя по последним данным, штурман одного из греческих судов, которое находилось во время предполагаемой катастрофы в сотне миль на восток от побережья Мальты, несший вахту на ходовом мостике, засек довольно яркую вспышку в небе, после чего, как уверяет он, в море посыпался град обломков.

Это случилось в субботу, примерно в десять утра. Сейчас тот квадрат утюжат спасательные корабли, но ничего существенного, указывающего на то, что именно здесь, именно в этом районе в море упали останки потерпевшего авиакатастрофу легкого самолета, обнаружить поисковикам пока не удалось.

Эрих фон Манхейм стоял на палубе, широко расставив ноги: рослый, крепко сбитый седовласый господин, одетый по случаю теплой погоды в одни лишь шорты и майку.

— Не понимаю, что могло случиться? — произнес он задумчивым тоном. — Мы находимся рядышком с Кипром. У нас еще есть время в запасе. Может, стоит зайти в гавань Лимасола и выяснить все у местных властей?

— Боюсь накаркать, но мне кажется, что все они погибли, — мрачно сказал внешне здорово смахивающий на своего давнего приятеля Манхейма бельгийский оружейник ван Руст. — И если это все же случилось, то что нам следует в этой связи предпринять?

— Мы разработали перспективнейшую схему, — подала реплику находящаяся в компании мужчин красивая загорелая блондинка, одетая в обтягивающие шорты и купальник. — Под эту схему мы найдем новых исполнителей, благо наши связи позволяют сделать это в довольно короткие сроки...

Тем временем в машинном отделении яхты, сияющем своей образцово-показательной чистотой, в нише под палубным покрытием, внутри туго завернутого в пластик свертка таймер уже пошел отсчитывать последний отсчет.

Девять... Восемь... Семь...

Все, о чем говорили под южными звездами эти трое людей, не имело ровным счетом никакого значения.

Шесть... Пять... Четыре...

Как не имело уже значения то, что они планировали на будущее, и как они намеревались поправить свое слегка пошатнувшееся положение в связи с предполагаемой гибелью партнеров по бизнесу.

Три... Два... Один...

Тем более им не было нужды торопиться в Бейрут, к этому времени там все было кончено.

Ноль!

Мощная адская машинка, сработанная руками спецов П-ЗР, ударив снизу, взметнула яхту, ее пассажиров, столб воды, пламени и пара, перемешав все воедино, высоко к небу, по направлению к холодным, безучастным ко всему далеким звездам...

В салоне серебристой окраски джипа, припаркованного на подземной автостоянке казино «Квин Саби», послышалось равномерное «пи-пи-пи...»

Отключив таймер на своих наручных часах, Рейндж удовлетворенно покивал головой.

— Вот так, черти! Туда вам и дорога...

Уже в следующую секунду он встрепенулся, заметив, как из дверей кабины лифта показались двое молодых людей: рослый джентльмен, одетый в неброский серый костюм, и блондинка в больших темных очках, закрывающих едва не пол-лица, в голубеньком платье и наброшенном на плечи жакете.

Он почувствовал в эти мгновения такое колоссальное чувство облегчения, что его собственное тело, казалось, едва не воспарило над землей.

Он узнал бы Кондора даже в том случае, если бы кореш вдруг надумал переодеться эскимосом или папуасом! Ну а дамочка, что идет с ним под ручку, следовательно, не кто иной, как владелица этого шикарного игорного дома мадам Фатима — черта с два ее узнаешь в этом наряде!

— Внимание! — сказал Ибрагим, глядя на эту пару через лобовое стекло джипа. — Следим за реакцией «секьюрити»!

На занятой примерно на половину автостоянке в общей сложности крутилось около полутора десятков сотрудников охраны казино «Квин Саби». По иронии судьбы, желательнее всего, чтобы все эти люди, призванные ревностно служить своей хозяйке, защищать ее бизнес и ее саму, в данный момент времени в упор не замечали Фатиму, вырядившуюся блондинкой.

Один из личных телохранов красавицы-ливанки, про которого Ибрагим сказал, «наш человек», находился недалеко от шахты лифта, занимая разговором небольшую группку «секьюрити», на каждом из которых поверх пиджака или рубашки была надета «жилетка» с соответствующей надписью: по-арабски на груди, и по-английски на спине. Второй моссадовец, который тоже легально входил в штат охранников Фатимы, со скучающим видом стоял метрах в тридцати от этой группки людей и в то же время следил за тем, как молодая парочка направляется к одной из припаркованных в подземном гараже тачек.

«Опель» с тремя седоками на борту, двое из которых были Леня Белькевич и Череп, стоял в следующем ряду, чуть ближе к выходу, причем водила, который наряду с двумя телохранами Фатимы и Ибрагимом составлял команду «союзников», стал медленно сдавать назад, явно собираясь следовать на выход из тоннеля.

В руках у Рейнджа был портативный «Кенвуд», но никаких переговоров они пока не вели. В бардачке был прихован компактный чешский «скорпион», а под сиденьем, так, чтобы можно было в считаные секунды извлечь наружу, дремала до поры «беретта».

«Блондинка» своим пультом-брелком отключила сигнализацию, отперла дверь и уселась на место водителя. Ее сопровожатый, соответственно, занял кресло пассажира — если вдруг стрясется какое-нибудь ЧП, руки у Кондора должны быть свободны для стрельбы.

Только один из «секьюрити» какое-то время наблюдал за этой парой, но затем и он отвлекся, поскольку из кабинок лифта регулярно выходили наружу — или же, наоборот, входили припозднившиеся клиенты — какие-то люди, среди которых могли оказаться и подозрительные личности.

Первым вынырнул из тоннеля «Опель», повернув на довольно оживленный даже в этот поздний час проспект.

Следом выбрался джип с Фатимой и Кондором на борту, который также свернул в восточном направлении.

Обернувшись, Рейндж увидел через кормовое стекло спешащих к своей тачке двух телохранов Фатимы, отвлекавших внимание своих сослуживцев, — теперь этим двоим определенно здесь делать нечего.

— Прошли «первую точку», — озвучил очевидный факт Ибрагим. — Направляемся к торговому центру.

Выбравшись из салона машины на свежий воздух, Ваха Хурциев зло пнул ни в чем не повинное колесо джипа.

А зол он был из-за того, что местные «крутые», по приглашению которых они сюда прибыли, числят вайнахов за людей второго сорта. Либо вообще не считают их за людей.

Две тачки, на которых передвигалась личная охрана братьев Чермоевых, вначале стояли в подземном гараже «Эксцельсинора». В третьей, предназначенной для перевозки самих братьев, оставался лишь один шофер. И все было нормально до той поры, когда один из «секьюрити» не предложил им разбиться на две партии и поочередно посетить столовую для персонала — он сказал, что совещание затянется до утра, а потому не грех и подкрепиться.

Восемь вайнахов разбились на две группы. Телохраны других важных персон тоже потянулись к лифтам. Ваха повел свою четверку в местную столовку. По дороге случился скандал: все четверо «зафонили» на установленном сразу за выходом из лифта арочном металлодетекторе. «Секьюрити» настойчиво попросили вайнахов сдать личное оружие — а у Вахи к тому же при себе был еще и его родовой кинжал, с которым он практически никогда и нигде не расстается.

Слово за слово, вышла небольшая перепалка. От гаража поднялся «чиф-секьюрити». Разобравшись, в чем дело, сказал, что здесь и без того хватает вооруженных сотрудников, а потому они должны сдать все свои стволы на временное хранение. И добавил, что те, кто остался бдеть у машин, тоже должны разоружиться, либо, если их не устраивает такой вариант, они должны покинуть подземный гараж и дожидаться своих начальников там, где им укажет главный среди всех «секьюрити».

Вайнах, и чтобы без оружия? Такому не бывать.

Закончилась легкая перепалка тем, что обе машины чеченской охраны попросили покинуть гараж «Эксцельсинора»; для них определили новое место — автостоянка возле торгового центра, на самой границе квартала «Стрит».

Джип с четырьмя «секьюрити», который сопроводил их до места — хотя правильнее сказать, отконвоировал, — так и остался стоять рядышком с двумя набитыми джигитами легковыми автомобилями.

Это означает, что местные не вполне доверяют вайнахам. Возможно, опасаются, что «дикие горцы», воинственные и непредсказуемые, способны доставить им какие-то неприятности. Ну и ну...

Хурциев бросил взгляд на фосфоресцирующий циферблат часов. Уже почти половина третьего ночи. Долго им еще здесь торчать? Шайтан его знает...

Но сам Бейрут, особенно его центральная и приморская части, вайнахам понравился. Богатый город, и по всему видно, что будет еще богаче со временем. Не далее как вчера братья Чермоевы обсуждали при нем одну любопытную тему: не перебросить ли им в ливанскую столицу с полсотни джигитов из алеройского тейпа?

Для начала будет достаточно и такого количества.

Кто-то устроится в охрану, другие будут изучать местные условия и собирать полезную информацию.

По прошествии какого-то времени, годика через два, можно будет приступить к освоению местного рынка.

Если в восьмидесятых и начале девяностых годов нохчи сумели увести под свои «крыши» крупнейших цеховиков и кооператоров, имели свою долю в «нефтегазе», в морских портах, на Автовазе, если они сумели взять под свой контроль едва не половину всей Москвы, то почему, спрашивается, они не могут проделать то же самое в Бейруте?

Ваха слышал собственными ушами, как Чермоев-средний рассказывал своему младшему брату про одну местную красотку, которую зовут Фатимой. Толковая бабенка и при больших бабках. Посмеиваясь, Тимур сказал, что если уворовать Фатиму, то ее богатый хахаль, не торгуясь, отдал бы за ее возвращение целый миллиард американских баксов...

Они, братья Чермоевы, говорили обо всех этих вещах как-то не очень серьезно, как бы шутя. А вот Ваха Хурциев, будь он на месте любого из них и располагай он такими возможностями, как Чермоевы, действовал бы на полном серьезе: если за человека могут дать такую колоссальную сумму выкупа, то почему никто не пытается его похитить?

Но Ваха Хурциев — не дурак. Он все понимает. Он понимает, что сейчас, в данный момент времени они не могут заниматься здесь такими вот вещами. Тимур сказал, что богатые арабы готовы оказать им большую помощь. Через каналы братьев Чермоевых будут проходить живые деньги, десятки миллионов долларов. Из Афганистана через их людей в Россию пойдут наркотики, а из России на Кавказ будет поставляться оружие и прочее военное имущество. Через Грузию и Азербайджан на Северный Кавказ смогут просочиться сотни новых наемников. А в русских городах будут взлетать на воздух жилые дома, вокзалы, больницы и военные казармы.

Тимур сказал, что нужно вытащить из Хасана Аленни и богатых арабских шейхов как можно больше денег и разных материальных благ. А когда они перестанут помогать чеченцам — все в этом мире когда-нибудь заканчивается, — то можно будет заняться уже здесь, у них под носом, рэкетом и похищением людей.

Ваха угрюмо посмотрел в сторону джипа с местными охранниками. Машина стоит с выключенными фарами. Все четверо сидят внутри салона. Дрыхнут, наверное, сволочи...

Вайнахи тоже устроились вздремнуть кто где. Бодрствуют лишь двое: сам Ваха и личный телохран Чермоева-среднего Салман. Остальные если и спят, то чутко, по-звериному, готовые мигом встрепенуться при малейших признаках опасности...

Четыре машины, следуя на дистанции в полсотни метров друг от дружки, направлялись к следующему пункту их отходного маршрута, обозначенного в плане, как точка № 2. Автостоянка торгового центра в это время суток практически пустовала. Видеокамеры постоянного слежения в этом районе, находящемся уже за пределами квартала ночных клубов и казино, — отсутствовали. Охраны там тоже не было, не считая двух ночных дежурных, которые находятся внутри здания торгового центра.

На стоянке заблаговременно припарковали крытый микроавтобус, в который после прибытия в точку № 2 должны были перебраться из своих машин четверо: Фатима, Кондор, Рейндж и Ибрагим, причем последний возьмет на себя функции водителя. На этой площадке имеется еще один проезд, проследовав через который они смогут выбраться в пригороды Бейрута, ну а далее им предстоит примерно час езды до точки № 3.

Автомобиль, на борту которого находились двое телохранов Фатимы, прибавив скорость, первым вкатился на просторную площадку перед зданием торгового центра. Водитель намеревался пересечь открытое пространство по диагонали, чтобы занять наблюдательный пост у другого, дальнего проезда, но вдруг разглядел за припаркованным неподалеку от «ближнего» проезда грузовиком с рефрижераторной секцией показавшиеся ему подозрительными машины, возле одной из которых виднелись два человеческих силуэта. И это сделанное им открытие заставило его совершить плавный разворот: следовало посмотреть на эту ночную публику поближе, а заодно дополнительно подстраховать тех, кто должен пересесть здесь на другой автотранспорт.

Но когда эти двое разглядели знакомый с виду джип, приписанный к службе безопасности Хасана Аленни, и еще две подозрительные с виду тачки, было уже поздно что-либо предпринимать: на стоянку одна за другой уже проследовали остальные машины.

...Ваха Хурциев, цивилизованно справив малую нужду в кустиках, возвращался обратно к своей машине. Он обратил внимание, что на площадку проехало несколько новых тачек. Он предположил, что местные «секьюрити» выперли из подземного гаража еще каких-то людей, возможно, личную охрану лидера OAK, состоящую из косовских албанцев. И отконвоировали их на эту площадку, как они это сделали часом ранее с проштрафившимися чеченцами.

Он заложил небольшой крюк, чтобы посмотреть на них вблизи — кто такие?

Фатима, припарковав джип на стоянке, жестом велела пассажиру выбираться из машины. Она уже поняла, что у Андрея возникли какие-то проблемы со слухом. Им теперь предстояло сменить транспорт и убраться как можно быстрее прочь из этого города.

Последующие события более всего напоминали кошмарный сон.

Бушмин, выбравшись из салона джипа, заметил приближающийся к ним темный человеческий силуэт. Это был какой-то рослый, широкоплечий парень. Он подумал, что это один из тех людей, кто должен их прикрывать. Но уже в следующую секунду сделал неожиданное и очень неприятное открытие — это был Ваха Хурциев, один из самых крутых чеченских боевиков, состоящий на службе у братьев Чермоевых.

Хурциев тоже узнал человека, который выбрался наружу из джипа. Вначале он удивился. А потом задался вопросом: а что делает здесь этот человек, если он должен сейчас вместе с Чермоевыми находиться на совещании?

И еще об одной вещи он вспомнил, глядя на Мафусаила: о нем тоже говорили вчерашним днем братья Чермоевы. Поступил тревожный «сигнальчик» от их старшего брата Руслана. Тот сообщил, что с ним в Москве законтачил гэбистский генерал Званцев. Хотел то ли продать, то ли обменять на что-то какую-то важную информацию, имеющую непосредственное отношение к личности Мафусаила. Буквально за несколько часов до того, как была назначена их встреча, гэбист скончался от сердечного приступа.

Братья договорились, что после возвращения из Бейрута нужно будет заняться этим Михайловым вплотную и вызнать о нем как можно больше, поскольку в будущем этот человек должен играть ключевую роль в поставках оружия в регион Северного Кавказа.

— Что ты здесь делаешь, кунак? — спросил Хурциев, подойдя к своему «старому знакомому» почти вплотную. — И что это за кралю ты успел себе отхватить?

Он услышал, как кяфир подал короткую реплику. Кажется, на английском, которого Ваха не знал. Реплика, очевидно, предназначалась его спутнице, которая только что выбралась из салона, да так и застыла в нерешительности с противоположной от них стороны джипа.

— Дышу свежим воздухом, — спокойно сказал Бушмин. — Снял девочку в ночном клубе. Хочу немного поразвлечься...

«Скорее всего Ваха здесь не один, — со скоростью вылетевшей из ствола пули пронеслось у него в мозгу. — Где-то должны быть другие чечены. О черт, только этого сейчас не хватало...»

— Так ты вроде должен быть в другом месте, — Ваха еще больше приблизился к кяфиру, и теперь их разделяло не более метра. — Ты должен быть на совещании, да?

Боковым зрением Хурциев видел двух своих людей, которые наблюдали за ними, стоя у машины, метрах в тридцати от них. Что же касается Мафусаила, то с ним что-то было не так.

— Все закончилось, Ваха, — так же спокойно сказал Бушмин. — Я уже сделал свой «доклад», и теперь, как видишь, свободен.

«Спокойно, Андрюша, не делай резких движений... Нужно выиграть еще несколько мгновений... Интересно, кого из ребят прислали в Бейрут? Скорее всего Мокрушина... Если Рейндж здесь, он прикроет как надо, нужно только выиграть малость время, чтобы вся группа прикрытия успела сориентироваться в этой дерьмовой ситуации...»

Хурциев широко раздул ноздри, втягивая в себя вместе с прохладным ночным воздухом какие-то подозрительные запахи... От кяфира воняло кровью, как от мясника Ахмеда в пору праздника заклания Курбан-Байрам... И не только свежей парной кровью: сквозь аромат одеколона ощутимо пробивался хорошо знакомый Хурциеву едкий запах прогоревших пороховых газов.

Он давно заметил, что кяфир держит правую руку на поясе, под левой полой расстегнутого пиджака. Но почему он так спокоен с виду? Разве он не боится смерти, как другие кяфиры, которые умоляли Ваху Хурциева сохранить им жизнь?

Они вырвали свое оружие одновременно: Ваха, оскалив зубы, рванул полуметровый клинок из ножен, а Кондор молниеносно выхватил из-за пояса австрийский «глок»...

События на площадке, в той ее части, где по чистой случайности столкнулись нос к носу две вооруженные команды, старт которым дал микропоединок между Кондором и Вахой Хурцйевым, стали разворачиваться буквально в ураганном темпе.

Описав плавный вираж, «Опель» вклинился между джипом, на котором приехали Фатима и Кондор, и машинами с чеченской охраной. Это сделано было для того, чтобы хоть в какой-то степени прикрыть этих двух во время неизбежного огневого контакта. Еще до того момента, когда «Опель» замер на площадке, из распахнувшихся на ходу дверок вырвались наружу двое, Черепанов и Белькевич, и оба сразу же открыли огонь из своих «беретт» по вайнахам...

— Прикрой Фатиму! — крикнул Рейндж Ибрагиму, который, впрочем, уже и сам бросился к женщине. — Ну ни фига ж себе...

Поскольку Кондор, как он убедился, не нуждался в экстренной помощи, а Ибрагим действует грамотно, — он не слишком учтиво сбил женщину с ног и вдобавок прикрыл собой, — Рейндж решил внести в общую свалку свою посильную лепту.

— Ну, бля... Ну, твари... Нигде от вас, чеченов, покоя нет!

Почти не пригибаясь, он переместился чуть левее, чтобы не зацепить двух своих вступивших в перестрелку с вайнахами товарищей. «Чехи», как тараканы, полезли прочь через распахнутые дверцы своих машин. Рейндж принялся гвоздить из «скорпиона» по этим темным силуэтам, по вспышкам выстрелов — все же чечены, надо отдать должное, мигом заняли оборону у своих машин...

Если их не порешить всех здесь, то уйти они не дадут.

«А это еще что за черти? — подумал он, обратив внимание, что пара телохранов Фатимы тоже вступили в перестрелку, но не с чеченами, а с какими-то субъектами, выбравшимися наружу из джипа с мигалкой. — Да откуда же вас столько здесь...»

Огневой контакт занял не более минуты.

Рейндж добил из «беретты» подранка, затем, скользнув по темным неподвижным холмикам острым ненавидящим взглядом, круто развернулся и поспешил на помощь остальным.

Учитывая, какого шума они здесь наделали, уже в скором времени сюда прибудет целая прорва народу, не только «секьюрити», но и местная полиция.

Водитель «Опеля», один из «наших парней», был мертв. Кто-то из чеченов его подстрелил, прежде чем сдохнуть самому. Мокрушин и Черепанов взяли за руки мертвого моссадовца и в темпе поволокли его к автофургону, на бортах которого были нанесены арабской вязью какие-то надписи.

Андрей помог Лене Белькевичу забраться внутрь фургона, затем, выпрыгнув обратно, понесся к двум ливанцам, которые вынуждены были разбираться со своими бывшими сослуживцами из службы безопасности Хасана Аленни. Один из них поддерживал второго, который едва ковылял. Бушмин забросил его руку себе на плечо, и они поволокли раненного в живот парня все к тому же крытому автофургону.

Проходя мимо распростертого тела Вахи Хурциева, Бушмин в сердцах отфутболил валявшийся рядом с застреленным им боевиком древний горский клинок.

«Предупреждал же тебя, вражина: держись от меня подальше...»

Водитель «Опеля» убит. Леня Белькевич ранен. Еще один из людей Фатимы ранен, причем тяжело...

Рейндж и Черепанов подняли труп на руки и при помощи Ибрагима определили его в фургон. Потом подсадили раненного в живот парня, усадив его прямо на пол. Ибрагим, прежде чем завести движок, передал в чьи-то руки аптечку. Рейндж и второй, уцелевший, ливанец захлопнули заднюю дверцу автофургона и вприпрыжку понеслись к джипу: вместо двух машин сопровождения осталась лишь одна.

Когда обе машины, следуя на большой скорости, покинули злополучное место, уже отчетливо были слышны доносившиеся со стороны залитого электрическим заревом квартала «Стрит» тревожные звуки сирен...

Последнюю неделю звено израильских вертолетов, оборудованных специальными приборами, совершали еженощные полеты над контролируемыми теперь боевиками «Хезболлах» и прочими исламскими группировками территориями Южного Ливана.

Иногда они наносили прицельные ракетно-бомбовые удары по разведанным ранее целям, а бывало и так, что они не сбрасывали свой смертоносный груз, а лишь барражировали, невидимые в ночном небе Ливана, обозначая свое присутствие и вместе с тем оказывая психологическое давление на тех, кто населяет эту землю.

Ни у кого не вызвало удивления то, что и в эту ночь небо над Южным Ливаном бороздили израильские вертолеты. Правда, почему-то они летали чуть дольше, чем обычно, и забрались глубже на сопредельную территорию.

Бушмин, как и Фатима, вынужден был оказывать первую помощь раненым. Прокололи их промедолом, перевязали... На борту израильского вертолета, совершившего кратковременную посадку в пустынной местности юго-восточнее Бейрута и взявшего на борт всю группу, находился врач, который сразу же поставил капельницу раненному в живот израильтянину... У Белькевича была сквозная рана в плечо, и после обезболивающего укола и перевязки он чувствовал себя более или менее в норме.

Спустя непродолжительное время вертолет приземлился на одной из баз израильских ВВС.

Прощаясь, Фатима не произнесла ни одного слова. Когда она поцеловала его в губы, Андрей ощутил солоноватый привкус слез. И еще ему показалось, что, припав к нему на короткое время, она положила в нагрудный карман его пиджака какую-то вещичку, вроде памятного сувенира.

Она села в глянцево-черный джип, дожидавшийся ее наряду с несколькими людьми в штатском на бетонной полосе; водитель тронулся с места, и уже через короткое время в ночи прощально мигнули кормовые огни удаляющейся машины...

Отложило уши у Бушмина лишь двумя часами спустя, когда приписанный к одной из российских компаний транспортный «Ил-76МД» стал после взлета набирать высоту.

Кроме членов экипажа, здесь было еще шестеро людей, включая врача, которого Шувалов «выписал» в комплекте с транспортным самолетом.

Внутри фюзеляжа, сразу за кабиной пилота, был оборудован небольшой салон, предназначенный для перевозки пассажиров. Каждый из присутствовавших здесь людей был занят своим делом: Шувалов и медик хлопотали возле раненого сотрудника. Черепанов дремал, смежив веки и мирно посапывая носом, а двое остальных с усмешкой смотрели друг на дружку.

— Так что ты мне хотел сказать, Рейндж? Глухота прошла, так что я сейчас нормально тебя слышу.

— Я сказал, Андрей, что чертовски рад тебя видеть...

— Михалыч говорит, что ты был в отпуске, Володя... Ну и как тебе отдыхалось?

Мокрушин, усмехнувшись еще шире, показал большой палец.

— На пять баллов. С двумя классными девочками оттягивался. Но ты молчи, Андрюха! А то если Михалыч узнает, он меня прибьет!

— У меня тоже каникулы были, — сказал Бушмин. — Спасибо, Рейндж, что прикрыл в Бейруте...

Он достал из внутреннего кармана пиджака «сувенир», доставшийся ему на память от загадочной ливанки, воспоминания о которой будут посещать его еще долгое время.

Это была игральная карта. Туз червей. Только вот на обратной стороне не была нанесена узорчатая «рубашка», а были пропечатаны какие-то буквы и цифры.

Банковские реквизиты, пароль доступа и сумма денег, оказавшихся на банковском счету «г-на Михайлова», — три миллиона американских долларов.

Бушмин выложил карту на приставной столик, чтобы не забыть сообщить о своем «карточном выигрыше» командиру.

— Все нормально, мужики, — сказал он негромко, адресуясь прежде всего к самому себе. — Ух, и ждут же нас дома...