О чем говорят. По ту сторону экрана Малахов Андрей
– Уж в чем в чем, Верочка, а в отсутствии разума нас обвинить нельзя.
Спускаются ниже. Жарко так, что пот градом, а Астахову хоть бы хны.
– Во втором круге, Верочка, – и он снова делает щедрый жест рукой, – у нас телевизионные режиссеры. Кое-кто из них, – и Павел начинает тяжело смеяться, – особенно с канала «Культура», нам сначала даже забастовку устроили. Мол, почему это их, творцов, снимавших высокодуховные спектакли и программы, теперь вместе с бездуховными режиссерами клипов и сериалов держат? Пришлось пригрозить, что, если будут выступать, отправим на круглосуточные съемки по книге «Духless».
– Беспредел! – возмущена Верочка. – Так нельзя поступать даже с отстойными режиссерами!
– Зато, – строго так отвечает ей Астахов, – как услышали про Минаева, сразу присмирели.
Они спустились по лестнице еще пару сотен ступеней, и вдруг повеяло таким страшным холодом, что Верочка затряслась.
– Что случилось? У вас тоже перебои с электричеством? И почему эти девушки в третьем круге совсем голые, они же посинели?
– Да нет, – Павел Алексеевич залюбовался на синих девушек. – Мы здесь специально такой температурный режим поддерживаем. А девушки эти с «Метео-ТВ». Они рассказывали на разных каналах о погоде. Мой шеф среди них особенно ведущих «Голой правды» жалует. Даже отпускает их раз в год на Пасху погреться. Помните, была такая программа, когда дамы, рассказывая про температуру и осадки, постепенно донага раздевались?
– Разве такое забудешь, – вздохнула Верочка, а про себя подумала, что ее бывшего мужа в часы «Голой правды» даже под страхом лишения ужина нельзя было оттащить от телевизора.
– Бывшего супруга, – вдруг прищуривается Астахов, – вы, Верочка, здесь не увидите. Ему у нас отказали в месте. Зацепок никаких нет, да и к личному делу не подкопаешься.
Верочка вздрогнула («Он же все мои мысли читает!») и вопросительно на Астахова уставилась.
– Муж ваш сейчас в раю, в мастерской по ремонту металлоизделий пребывает. Иногда даже апостолу Павлу ключи от рая вытачивает.
Сообщение о бывшем муже выводит Верочку из равновесия.
– Да, недаром вы, Павел Алексеевич, в Высшей школе КГБ учились, все знаете и насквозь видите.
– Тс-с-с! – проводник театрально приставил к губам палец и заозирался по сторонам. – Какая вы, Верочка, просвещенная… Об этом моменте моей биографии я здесь не распространяюсь. А то этот, – он пренебрежительно сплюнул, – эфирный планктон в четвертом круге сразу начнет меня высмеивать.
– Эфирный планктон? – не поняла Верочка.
– Зрители. В четвертом круге ада у нас только они.
– Что, все-все телезрители собраны? – ужаснулась Верочка.
– Нет, – успокаивает ее Астахов. – Столько народу даже нам не осилить. Только те, кто по Останкинским студиям с утра до вечера шатался, в разных программах жизнь просиживал и «вау!» орал.
Верочка пристально вгляделась в бешено аплодирующую толпу на четвертом круге, и вдруг…
– А что там делает Владимир Соловьев? Он же мой любимый ведущий?!
– По логике, да, шоумены у нас в шестом круге. Но у Соловьева четверо детей! Как не пожалеть многодетного отца? Мы же не звери, подняли повыше, – Павел вздохнул. – Он здесь за рубильник отвечает вместе с Сашей Мельманом из «МК». Телекритиков тоже сюда приписали, у них отдельная трибуна.
– За какой рубильник? – томимая недобрыми предчувствиями, спрашивает Верочка.
– Если четвертый круг аплодирует без энтузиазма, мы по трибунам ток пускаем. Что-что, а публику мы умеем разогревать лучше всех.
И они проследовали дальше.
– «Круг пятый. Виджеи и Маша Малиновская», – прочитала Верочка табличку. – А почему вы Марию так выделили?
– Начальник к ней неравнодушен. Ее сначала за вранье хотели в восьмой оформить, к Комиссарову. Представляете, стала шефу на собеседовании вкручивать, что у нее бюст натуральный! А потом расплакалась, силикон вытащила и еще добровольно рассказала, как от ЛДПР на Хренгородчине в депутаты баллотировалась. Мы ее тогда среди коллег виджеев и оставили.
– Скажите, а Андрей Малахов, он где?
(Трубка уже нагрелась так, что обжигала мне ухо. Я включил на телефоне кнопку «динамик» и положил его рядом.
– Еще подруга называешься! Раньше не могла моей судьбой поинтересоваться?! – мне наконец-то удалось вставить хоть слово.
– Андрюш! – оправдывается Верочка. – Ты в шестом круге, в хорошей компании, с ведущими развлекательных программ!
– Да уж, коллективчик еще тот! Как пауки в банке! Слушай, а почему Валеру Комиссарова в восьмой круг отправили, а не с нами?
– Ой, Павел Алексеевич сказал, что как только шеф Комиссарова увидел, так за «Окна», депутатство, Думу, лоббирование там законов о морали и нравственности, в общем – сразу, что называется, по совокупности заслуг, в предпоследний Валеру и опустил. Он там круглосуточно пьет сок «Чертова семейка» из пакетов и смотрит «Дом-2»! Ну ты слушай дальше!)
Вдруг Верочка ощутила такое зловоние, что оно перебило даже острый запах серы. Вокруг стеллажей седьмого круга, плотно заставленных банками с какой-то желтой жидкостью и подозрительно пухлыми спичечными коробками, суетились ведущие новостей и аналитических программ.
– Да, амбре впечатляет, – Павел Астахов, вынув из кармана своей пелеринки марлевую повязку, протянул ее Верочке. – Сами еле терпим. Но здесь у нас режимный объект – лаборатория «Бремя». Каждое утро, день, вечер репортеры со всего ада анализы собирают, ведущие сортируют, а комментаторы анализируют. Молодцы, стараются, все быстренько, в режиме новостей. Пока сбоев не было, недаром их там в дирекциях информации дрессировали и натаскивали.
(– Вера! – не выдерживаю я. – Восемь утра – не томи! Кто в последнем, девятом, круге?
– Знаешь, уже так жарко было, везде языки пламени. И такой жутью повеяло, что я глаза закрыла. Слышала только, как очень жалобно там кричали: «Рейтинг, доля! Доля, рейтинг!» До сих пор сердце разрывается.)
Перешли Верочка с Павлом Алексеевичем девятый круг. Верочка вся в испарине, волосы от жары так высохли, что колом стоят. Присела она на кучу угля под 1706-й ступенькой, охает и смотрит на Астахова, мол, назад-то как возвращаться? А Павел Алексеевич опять кривенько так улыбнулся и… исчез, а прямо из воздуха появился скоростной лифт, такой, как в телебашне, и стоит открытый, как будто ждет ее…
И тут Верочка проснулась.
Я сижу в баре отеля Savoy, который помнит шарфы Айседоры Дункан и голос Есенина. За столиком напротив меня пьет кофе Мария Ремизова из «Комсомольской правды» – первый корреспондент, с которым я согласился пообщаться после исчезновения Марины (под прессом пресс-службы Первого канала). За последнюю неделю я очень устал – на работе все кувырком, все эти звонки с просьбой прокомментировать слухи, Верочка с этим ужасным сном…
– Можно включать? – рука Марии ныряет в сумочку.
– Да.
Кнопка «rec» на ее диктофоне нажата. Поехали.
– Андрей, Интернет гудит, все только и говорят о том, что со дня на день популярный телепроект прекратит свое существование, а вы из-за увольнения двух редакторов тоже подаете заявление об уходе. Это правда?
– Да что вы! – я с удивлением смотрю на Машу. – У нас все замечательно! Просто не понимаю, откуда берутся эти слухи? Вы видели рейтинги последних программ? По данным «Гэллопа», мы на пятом месте в стране!
Мария несколько секунд смотрит на меня с видом гипнотизера, а затем вкрадчиво спрашивает:
– Но у вас же серьезный конфликт с продюсером…
– Что вы, Маша! – я делаю честные глаза, потому что не имею никакого права разочаровывать наших зрителей. – У нас с продюсером прекрасные отношения и полное взаимопонимание. Генриетта Николаевна – чудесный человек, добрый, отзывчивый. Мы так тепло сотрудничаем, всегда находим общий язык. Она настоящий профессионал! Просто сейчас мы решили взять небольшой тайм-аут, чтобы подумать, понять, куда двигаться дальше, как развиваться. Ведь сейчас появилось столько клонов «Большой стирки», программ, которые не гнушаются подставными историями, дискредитируя тем самым и наше детище…
Мария принимает правила игры и быстро переключается на другую тему – не менее, а, скорее всего, более «вкусную», как сказала бы Гетта, для читателей.
– А это правда, что одна из ваших, как вы говорите, любимых блондинок, то есть одна из ваших редакторов, беременна, причем до шести месяцев она даже об этом не подозревала? – в глазах Маши горит неподдельный интерес. – Как вообще ей это удалось?
– Мой папа, – я подпираю рукой щеку (надо бы побриться) и заглядываю Маше в глаза, – мой папа мечтал, чтобы я был гинекологом. (Если «КП» не использует это в заголовке интервью, я их не пойму.) Поэтому готов объяснить вам хрестоматийные вещи. У женщин с избыточным весом довольно часто нарушается цикл. Вот почему для нашей Леночки вторая беременность стала полной неожиданностью, но она счастлива!
– Так кто отец ребенка? – Маша тоже подпирает рукой щеку и смотрит на меня. – Ходили слухи, что это звезда футбола…
– Честное слово! – и я с восторгом хлопаю рукой по столу. – Просто непонятно, откуда это пошло?.. Все это домыслы, ведь Лена с ним даже не знакома! Вот уже год, как она встречается с мужчиной своей мечты, и они ждут не дождутся своего первенца. Кстати, они ждут мальчика.
Мы говорим уже достаточно долго, а Мария все еще не задала мне главного вопроса – про Марину. Я же понимаю, что главная цель нашей беседы – не волнения вокруг «Большой стирки», которая все еще стоит в сетке телепередач.
И вот наконец это прозвучало.
– Андрей, – как бы невзначай интересуется Мария, – ну раз у нас такой откровенный разговор… Так что все-таки случилось с вашей подругой – самой любимой вашей блондинкой Мариной? Скажите нам правду.
Я держу мхатовскую паузу и говорю:
– Она утонула.
На смех Марии обернулись сразу несколько человек. Цитата из знаменитого интервью Ларри Кинга поставила точку на нашем разговоре, и рука Маши тянется к кнопке «stop» на диктофоне. Я ее останавливаю.
– Марина исчезла. Когда-то я уже говорил, что вся моя жизнь состоит из безусловных фантазий. Может быть, это прозвучит наивно и я похож сейчас на мать нашего последнего императора Марию Федоровну, которая до конца своих дней отказывалась ставить свечки за упокой своей семьи – верила, что все они живы… Я тоже верю, что Марина жива, здорова и счастлива. Не знаю, где она сейчас, но если бы вы спросили меня о моих фантазиях, я бы нарисовал такую картину. Представьте: Бразилия, традиционные съемки с вертолета статуи святого Христофора, Рио-де-Жанейро, бескрайний пляж Копакабана и Марина в сногсшибательном купальнике и темных очках вальяжно растянулась в шезлонге. Она пьет каперинью и улыбается проходящему мимо спасателю на пляже.
Да! Чуть не забыл. Хочется верить, что перед тем, как утопить свой мобильный телефон Vertu в унитазе Sanderson, она собиралась набрать мой номер.
Над моей головой кружит вертолет. Но статуя святого Христофора очень далеко отсюда. Я оставил этот безумный, безумный, безумный телемир ради другой святыни.
Миллионы игл колышутся на сосновых ветках, и румяное вечернее солнце пробивается через колеблющуюся сетку этих душистых стрел. Небо на востоке еще дневное, синее, а на западе уже сверкает огромный огненный веер заката. Здесь, на затерянном острове среди ладожского простора, ты отрезан от всех жизненных волнений. Даже не верится, что была в твоей биографии «Большая стирка», толпы гостей, рейтинги, автографы, бесконечные интервью…
Валаам. Я пробыл здесь всего три дня, но моей душе уже не так больно. Я сижу на пологом склоне недалеко от скита святого Александра Свирского. Когда-то толпы паломников заставили этого святого человека бежать с Валаама. А ведь, наверное, и ему казалось, что он нашел свое место на земле, место, где тебе по-настоящему хорошо…
В моем кармане назойливо вибрирует опрометчиво захваченный с собой кусочек из того мира. Я достаю телефон не сразу.
Не может быть… У меня заколотилось сердце. На экране высветился международный оператор. Неужели она?!!
Не успеваю расстроиться, потому что рад слышать девчонок.
– Анталия на связи! – орут они в трубку нестройным хором. – За последний час съели уже 20 мороженых!
– Андрей! – звенит Ларискин голос. – Спасибо тебе за путевки, дети просто счастливы. И мы тоже… Даже не представляю, сколько ты заплатил за весь этот ультраолинклюзив…
– Лариса, – обрываю я ее, – мы же договорились не говорить об этом!
– Хорошо, хорошо!
Слышна откровенная драка из-за телефона, побеждает Бойко:
– На фиг все диеты, на фиг телевидение, на фиг Гетту! Мы – самые счастливые девки на свете!
Трубкой завладевает голос Пятницкой:
– Все! Мы тут остаемся. Тут паленые сумки дешевле, чем нам приносят в офис, представляешь? Турция – наша страна! Все, Наташка дерется!
– Андрей! – это опять Бойко. – Мы тут самые заводные, во всех конкурсах выигрываем, нас даже приглашают аниматорами работать! Представляешь, Ленка – у нее, кстати, живота все еще не видно – полпляжа увела на платную экскурсию. Да, чуть не забыла, привет тебе от Мишки – он сейчас у мамы в Воронеже. Ой, тут опять Лариска трубку рвет…
– Андрюша, нас всех называют Наташами, и Бойко орет, что это в ее честь. А еще мы нашли трех мужиков, которые исполняют танец живота, а Пятницкая уже звонила в офис Таркана, и он обещал приехать на съемку…
Я сижу на пологом склоне, смотрю на румяное вечернее солнце и на миллионы игл, которые колышутся на сосновых ветках, и слушаю радость моих любимых блондинок. Мне хорошо и спокойно. Единственное, что меня смущает, – это сообщение о будущих гостях ток-шоу. Хочу ли я быть его ведущим?
Моя вторая половинка
От автора
Самое сложное в любом деле – это начать. Особенно когда вокруг требуют: Allegro! Forte! Presto! (Быстро! Еще быстрее! Как можно быстрее!) Правда, есть еще alldoppio movimento (вдвое быстрее), но из реальных людей (Бэтмен не считается) это под силу лишь пловцу Майклу Фелпсу.
Издательство уже вынесло последнее китайское предупреждение, и если я не начну писать книгу, со мной расторгнут контракт. Так что согласно хакерской мудрости, сколько мусор ни трамбуй, выносить придется. Другими словами, если у тебя есть огромное желание поделиться с миром информацией, которая сначала накапливается, затем крутится в голове, складываясь в безразмерные картины из пазлов, то рано или поздно нужно успокоиться, отказаться от вечеринок, сесть и поделиться с вами, уважаемые читатели, тем, что вы давно хотите узнать. Не беспокойтесь, прорва умных людей в курсе ваших желаний: проведены все соответствующие фокус-группы от Москвы до деревни Большой Куяш, поэтому – за дело.
Самый полный теоретический и практический курс «Как стать знаменитым» перед вами.
Но сначала надо представиться. Меня зовут Робби Дерипаска. И в моей жизни есть все – слава, успех, деньги. Проблема лишь в том, что я живу внутри ужасного человека, телеведущего Андрея Малахова. Я – его второе Я.
Скажу честно: без меня его бы, конечно, не было. Если бы не я, он бы по каждому поводу впадал в транс и ничего бы не добился. Лишь я подталкивал его вперед. Юный фантазер и мечтатель Андрей Малахов (в детстве его фантазию будил Жюль Верн и раздел женского белья в немецком каталоге Otto, а мечтой юности было поступление в торговую мореходку и работа официантом на судах загранплавания), так вот, этот фантазер (ха!) и мечтатель (ха-ха!) родился в глухой провинции. И так бы там и прозябал, если бы с самого детства у него не было такого брата-близнеца, как я. Это я всегда рулил им и нашептывал: ты вырос для другой жизни. Не для этого города, где на самой длинной улице всего 29 домов и у последнего подъезда – сразу лес. Хотя в плане реконструкции города значилось, что это будет самый длинный проспект в мире. Кто бы сомневался!
Мечты сбываются, но не все, и алчность городской администрации здесь ни при чем. Некоторым проспектам просто не бывать самыми длинными. И все-таки если вы с самого начала верите, что каждый проспект может стать не только бесконечным, как Янг-стрит в Онтарио, но и блистать запредельной роскошью, как Родео-Драйв в Лос-Анджелесе, то шансы есть.
Но если вы никогда не представляли, как уедете из своего города, если никогда не видели себя на океанском побережье, желательно в районе островов Французской Полинезии, если не представляете свою физиономию на обложке журнала, желательно GQ (можно и StarHit), если вам никогда ничего подобного в голову не приходило, закройте эту книгу. У вас все равно не получится.
Я помню ужас Андрея Малахова, когда он приехал в огромный город, устроился в общежитие, где уже кто-то спал за шкафом. Только я, Робби Дерипаска, говорил ему: пусть сегодня ты за шкафом, но когда-нибудь поселишься в квартире с видом на Кремль. Так оно и случилось.
О! Такой холод! Но поклонницы Малахова снова заступили на дежурство. Надо бы впустить их в подъезд погреться. А вот эту блондиночку вижу впервые. Вау! Она покраснела. Последний раз девичий румянец я лицезрел… Даже не пытайся, твоего объема памяти на это все равно не хватит. Все девушки, застенчивость, шепот, робкое дыхание и прочая лабуда остались в романах Тургенева и стихах Фета. И нечего своих фанаток жалеть, они для того и существуют, чтобы нас обожать.
Но очередная влюбленная в Малахова идиотка меня отвлекла. Итак, если бы не я, вряд ли у этого провинциального подростка, который попал в Москву еще даже не бреясь (нет ничего более вульгарного, чем детский пушок под губой, умиляющий разве только родителей), что-нибудь получилось.
Правда, должен признать, что в первом классе был период, когда он пытался изменить свою жизнь и прикоснуться к чему-то стоящему. Целый месяц тратил деньги для завтраков на билеты в кинотеатр и, сбегая с уроков, девять раз пересмотрел «В джазе только девушки». Не сознавая, что инфернальница Мэрилин Монро в его возрасте (тогда она носила имя Норма Джин) испытала нищету, страдала от истерик сумасшедшей матери и была изнасилована отчимом. Но я отвлекся. Такие бойцы за успех, как Мэрилин, рождаются раз в сто лет. (Кстати, Мадонна из того же бойцовского клуба.)
Главный успех популярности – осознание того, что место, где вы сейчас находитесь, неправильное место. Это все временно. И окружение ваше теперешнее не вполне вас достойно. Все изменится. Но раз никто вам не поможет, раз ваш папа не обзавелся нефтяной вышкой в эпоху приватизации, брат не играет (за миллионы!) позорно в футбол, а старшая сестра по-прежнему официантка в пельменной на улице Ленивке, а вовсе не администратор столичного кафе «Пушкинъ», придется прорываться самому (или самой). Ты либо «мечтаешь жить на Манхэттене и делиться с Деми Мур секретами», либо… Ну, может, не с Деми Мур, потому что у нее уже есть для этого Эштон Катчер, а с Тиной Канделаки или Дашей Жуковой, при этом хорошо, если ее долгожданная свадьба наконец состоится.
Ты должен брать только лучшее. Зачем размениваться на мелочи? Запомни, все, что ты делаешь сегодня, ты делаешь для блистания в лучах международной славы завтра. Для того чтобы в твоей записной книжке был телефон Скарлетт Йоханссон и ты мог бы сбросить ей sмs-сообщение, что в восторге от ее работы в последнем фильме Вуди Аллена. Кстати, давно не интересовался самочувствием самого Вуди, надо как-нибудь ему набрать.
Думаю, мечта стать знаменитым определяется наличием у человека какого-то маленького гена, который есть далеко не у всех. Ведь если ты живешь в деревне и, выгоняя козу на лужок, хранишь невинность для Брэда Питта, тебя, скорее всего, примут за идиотку. Таким образом звездами не становятся. Тем более что девственность при желании легко восстанавливается. 20 минут под местной анестезией и – вуаля!
Сейчас нам с Андреем 36 лет, и уже никто не усомнится, что ген звездности у него есть. И имя этому гену – Робби Дерипаска. Простите, если я похож сейчас на бессистемный каталог знаний, но если тридцать шесть лет провести с человеком, то его худшие качества так или иначе передадутся тебе. Так что Робби, блистательный и четкий, как швейцарские часы «Брегет», иногда тараторит, как Андрей Малахов. Надеюсь, на качестве информации это не скажется.
Итак, вернемся к моему имени. Я выбрал его себе неслучайно. Ведь я же не назвался Мираксом или Гусом, а есть и такие имена, и бедные парни еще в детском саду с ними намучиваются.
Робби – человек-легенда, с которого можно брать пример в шоу-бизнесе. Четыре года назад, отмечая свое тридцатилетие, Робби Уильямс подвел некоторые итоги своего пребывания на звездном Олимпе и поделился массой секретов в автобиографии, скромно названной «Робби Уильямс: все обо мне»:
«Их монструозные сиськи трутся о мои плечи. Я просто беру их с собой домой, чтобы там заняться делом. Вот так это и происходит! Разумеется, каждый раз после того, как я соблазнял танцовщицу, она трясла тем, чем я…»
Нет, простите, я хотел привести в пример другой кусок, но о масштабе этой личности вам, надеюсь, напоминать не надо. Продолжим. Замечательная фамилия досталась мне от некогда богатейшего человека в Европе. Говорят, что только одна прачечная на его участке размером с хороший коттедж, а многочисленные охранники носят автоматы, не разрешенные законом о ЧОПах. Впечатляет, да?
И такой симбиоз, уж поверьте, просто обречен на успех. Надеюсь, вы запомнили, что от жизни нужно брать самое лучшее, и к выбору имени это относится в первую очередь.
Смею также надеяться, вы записали на полях, что для приобретения звездного статуса необходимо иметь чувство превосходства над другими людьми. Это ощущение надо лелеять и оберегать лет до 14–15, но при этом мастерски скрывать. Тем более изображать вящую радость, когда выходные вы проводите на плохо расчищаемом городском катке, а не на горнолыжном курорте в Швейцарии, или когда ваша первая дискотека проходит в местном ДК, а не в Le Cave в Сен-Тропе, не так трудно. Гораздо сложнее при этом не порвать в клочья весь свой убогий гардероб, тем более что то платье, которое вы видели в журнале на внучке Михаила Горбачева, сидело бы на вас гораздо лучше. И от желания разбить папин подержанный «Опель», когда сынок банкира Смоленского ездит на Мercedes Mc Laren SLR, устоять практически невозможно. Но держите себя в руках.
Пока вы не окончили школу, ничего не остается, как жить в мечтах и рисовать прекрасные картинки. Вообще, психологи даже рекомендуют представлять себе мечты как сбывшиеся. Здравое зерно в этом, безусловно, есть. Однако внимание!
Какой бурной фантазией нужно обладать, чтобы представлять себе ночь на крыше отеля «Ритц», когда родители дают всего 50 рублей на обед в школьной столовой. Кто знает, может, в масштабе таких грез и кроется секрет успеха?
Мечтать нужно. (Подробнее об этом cм. на стр. 362. – Прим. авт.) И когда придет время, быть готовым к прыжку, чтобы начать писать главные страницы своей жизни. И это будут не последние страницы учебников математики, где все подсматривают ответы, а последние страницы толстых глянцевых журналов, на которых среди персонажей светской хроники будет блистать и ваше фото.
Итак, загаженный подъезд и разломанные почтовые ящики твоей (пора уже перейти на «ты») девятиэтажки – временное явление. Тебя ждет вилла в Ницце и вино из собственных виноградников в Провансе.
Что дальше? Все очень просто. Под лежачий камень вода не течет, поэтому надо шевелиться.
Конечно, если ты хочешь быстрого результата, можно сочинить какую-нибудь легенду. Что нянечка в детском саду растлевала тебя до пяти лет, а вечно пьяный отец заставлял с братом-эпилептиком сдавать бутылки. Но это уже тебе решать: стоит ли слава подмоченной репутации и является ли скандал самым коротким путем к признанию.
Нет, я, конечно, не спорю, скандал – мощное оружие. Только представь, сразу после выпускного ты летишь в Москву и по дороге захватываешь самолет. Уже на следующее утро, пока бывшие одноклассники, с трудом соображая, где они и с кем, протирают глаза после дешевого шампанского, распитого в школьном туалете, твое фото красуется на первых полосах центральных газет.
Однако, зная судьбу братьев Овечкиных (в свое время эти ребята попытались угнать пассажирский лайнер), ты не купишься на мимолетные возгласы удивления и последующие 50 лет пребывания за решеткой. Да, тюремную рутину можно разнообразить регулярными интервью с зарубежными журналистами и перепиской с культовым писателем, которую напечатают в журнале Esquire, но для этого надо быть очень умным и накачать столько же нефти, как Михаил Ходорковский. (Баррели, которые у него появились после знакомства с пенитенциарной системой, я в расчет даже не брал.) Я надеюсь, у тебя хватит мозгов это понять.
У меня есть мозги, и я пошел другим путем, сделав однажды свой выбор и не поступаясь никакими ценностями жизни. Каждый слышит сто раз на дню: не кури, не кури, не кури. Но разве это мешает тому, чтобы ежедневно в мире выкуривалось 15 млрд сигарет? И каждому читателю, который хочет чего-то достигнуть, имеет смысл задуматься, как сделать это поумнее. Вот и все. А теперь добро пожаловать в порт пяти морей, златоглавую и никогда не засыпающую столицу нашей Родины. Wellcome to Moscow!
Пролог
Москва, середина июня.
«Никогда не разговаривайте с неизвестными!»
Солнце в зените. Малахов только что покинул спасительную прохладу машины и, с головой окунувшись в сгустившийся от небывалой жары знойный воздух, оторопел перед бордом с социальной рекламой. Потоптался на раскаленном асфальте, поправил темные очки Ray Ban и уверенно вошел в прохладу гостиничных кондиционеров.
Никогда не понимал, почему в Москве так часто важные встречи назначают в холлах пятизвездочных гостиниц. Скорей всего, насмотревшись блокбастеров, русские предприниматели считают, что разговаривать о серьезных делах в такой обстановке очень современно и демократично. Возможно, на Западе это действительно так, но в нашей стране, и особенно в столице, демократия особенная, и потому под столиками любой уважающей себя гостиницы непременно находится подслушивающее устройство. Но хозяин – барин. Попросили два неизвестных широкому кругу продюсера Другого канала встретиться с ними в холле такой гостиницы, значит, в холле.
Сознательно опускаю приветствия и последующую за ними комплиментарную часть и сразу перехожу к сути судьбоносного разговора, состоявшегося между Малаховым и двумя неизвестными продюсерами, которых назовем для простоты брюнет и шатен.
Брюнет (попивая мате):
– При всех очевидных плюсах вы уже не мальчик, Андрей!
Шатен (любитель бирюзового китайского чая):
– Вам надо иметь серьезную аналитическую программу! Хватит этого малобюджетного софт-порно!
Малахов (усмехаясь и отхлебывая молочный улун):
– Если вы так называете «Пусть говорят», то наверняка в курсе, какие у программы сумасшедшие рейтинги?
Брюнет (усмехаясь):
– Не надо нас обижать, на Другом канале хорошо знакомы с цифрами конкурентов.
Шатен (поднимая принесенный с собой чемоданчик фирмы Tod’s):
– Мы лишь надеемся, что когда вы, Андрей, ознакомитесь с нашими цифрами… – он делает паузу, приоткрывает заполненный пачками долларов чемоданчик и дает заглянуть в его содержимое Малахову, – то предложение о переходе на Другой канал покажется вам в предстоящем сезоне весьма разумным.
Замки защелкиваются.
Малахов (возбудившись от вида моментально исчезнувшей кучи денег, старается выглядеть равнодушным и кивает в сторону чемоданчика):
– Если я не ошибаюсь, то здесь…
Брюнет (кивая головой):
– Ровно миллион.
И тут я, Робби Дерипаска, знающий Андрюшу как облупленного, буквально цепенею. Этот чистоплюй, эта с трехдневной щетиной Ассоль, вдруг спрашивает…
Нет! Позвольте, я немного отдышусь и расскажу вам одну историю.
…Однажды в мае, гуляя с родителями по заросшему сиренью городскому апатитскому парку, десятилетний Андрюша нашел кошелек с деньгами. Лежащие там 900 рублей равнялись бы сегодня 90 тысячам. Поохав над громадной суммой, семейство Малаховых под бескомпромиссные нравоучения мамы («Никогда нельзя брать чужое!») дружно отправилось в отделение милиции, где сдало свою ценнейшую находку под роспись.
Секретная информация от папы, что нашедшему клад полагается двадцать пять процентов от суммы, весьма приободрила было расстроенного сынка и всколыхнула в его душе целый калейдоскоп желаний – от покупки у фарцовщиков дефицитных джинсов до раздачи друзьям блоков жевательной резинки. Но когда на следующее утро к ним в квартиру, дыша перегаром, позвонила всклокоченная хозяйка кошелька (эту бабищу честные стражи порядка нашли, случалось тогда и такое, по засунутой среди сотенных купюр квитанции приема телеграммы), c мечтами о причитающихся деньгах Андрюше пришлось расстаться. Со словами: «Обмывали вчера после работы северные за отпуск, я уж думала, скоммуниздил кто!» – бабища всучила зардевшейся маме букет увядшей сирени, а младшему Малахову под слабые вздохи папы вафельно-соевую конфету «Журавлик» стоимостью 20 копеек.
Но вернемся в холл пятизвездочного отеля. Так вот, дамы и господа, спустя двадцать лет, увидев предназначенный ему миллион (!), этот чистоплюй спрашивает:
– А почему так мало?!
Продюсеры растерянно молчат. Малахов, добавив металла в голос, продолжает:
– Кое-кому за путь от нашего до вашего канала вы заплатили в два раза больше!
– Э-э-э, – начинает заикаться шатен. – Ничего не можем поделать, сами понимаете, кризис!
– Но после первого эфира, – намекает брюнет, – вас ждет особо выделенный гонорар…
Не выяснив, сколько же ему собираются еще приплатить, Малахов уверенно продолжает привередничать:
– Ну не знаю, – говорит он капризно, – в принципе мне и так на днях предложили вести новую программу (наглая ложь!), и вообще, кого вы мне предлагаете в соведущие? Это же аналитическая программа?
Шатен и брюнет обмениваются быстрыми взглядами.
– Можете быть уверены, – благодушно улыбается брюнет, – мы подберем вам наилучший вариант, вы же понимаете, какие у нас резервы, любая…
Андрюша в ответ (и откуда что берется!) заламывает бровь:
– Что значит любая? – перебивает он. – Мне любая не нужна.
Просто горжусь им в эту минуту. Может ведь, когда захочет. Давай, дорогой, ломись вперед, сейчас нельзя останавливаться!
– В принципе…
Он замолкает, как бы раздумывая, стоит ли говорить дальше. Брюнет с шатеном замерли, словно гончие, почуявшие дичь.
– В принципе, – как бы решается этот лицедей, – руководство канала уже вызывало меня по этому поводу (наглая ложь № 2! Вызывало, но совсем не по этому поводу)…
Снова пауза и снова неизвестные продюсеры замерли в стойке.
– По поводу моей соведущей в новой программе…
Так. Это что за новости? Какая такая соведущая?! Стоп-стоп! С аргументами в виде персоналий во время торга с телевизионщиками надо быть очень аккуратным, алло, Малахов, остепенись!
– Есть у них на примете одна персона, сейчас как раз готовится пакет документов…
– Кто?! – не выдерживает шатен.
– Ну-у-у, – тянет Малахов резину ложного раздумья, – м-м-м… Нет, я не могу назвать ее имя, но если бы вам удалось уговорить ее…
– Кого?! – стонет брюнет.
Малахов, похоже, сам немного удивлен своей бурно разыгравшейся фантазией.
– Нет, – качает он головой, – ее имя я называть воздержусь. По крайней мере до того момента, как переговорю с ней лично…
Фу-у-у, вырулил. Брюнет и шатен переглядываются. Бедняжки, сейчас они узнают, ЧТО такое настоящий торг, потому что на помощь истощенному Малахову приходит его Альтер Эго Робби Дерипаска. Малахов, почувствовав поддержку, замолкает с видом человека, смертельно уставшего отказываться от бесконечных предложений, а этот жалкий чемодан у него уже пятый за сегодняшний день.
– Если руководство Другого канала сочтет эту кандидатуру достойной… – упрямится брюнет.
Малахов презрительно машет рукой, показывая, что, узнав, о ком идет речь, у руководства Другого канала даже и тени сомнений не появится.
– …то, – продолжает брюнет, – может быть, вы вместе с этой новой звездой станете украшением Другого канала?
– Не знаю, не знаю, – отрывисто-высокомерно бросает Малахов, – это очень трудно.
– 500 тысяч в случае положительного результата вас устроит? – заискивающе спрашивает шатен, залпом допивая остывший чай.
Морщись, морщись, кому говорят! Малахов через силу морщится.
– Также мы рассмотрим Призовой фонд…
И тут на столе опять появляется чемоданчик. Господа! Это нечестная игра! Разве можно так искушать моего подопечного? Ведь он всего лишь человек.
Из последних сил сохраняя на лице подобающее случаю брезгливо-надменное выражение, Малахов, как бы недоумевая, что это такое, смотрит на чемоданчик (мысли о содержимом которого не покидали его ни на минуту), и вдруг я слышу его голос…
Редко, ах как редко Эго спрашивает совета у своего Альтер Эго! Скольких глупостей удалось бы избежать тому же Малахову, прислушивайся он почаще к мнению профессионала во всех областях жизни! Ну да ладно. Быстро сканирую клубок его запутанных мыслей: стандартный набор ложных морально-нравственных принципов вперемешку с обидами на весь свет из-за затянувшейся остановки в карьерном росте, с этим все ясно. Не нравится мне в этом пучке только одна серенькая ниточка… Что это? Никакой соведущей у этого охламона в помине нет. Зачем же, зачем ты тогда тут распинался?! Что за детский сад?! Нет, это просто ужас, что за человек… Я-то думал, у него есть кто-то на примете (в его рутинные дела на ТВ стараюсь особо не соваться, себе дороже), а его, оказывается, просто несло! Молодец! Выторговал несколько лишних серебреников, а взамен так осложнил дело!
Между Малаховым и чемоданчиком путь не больше протянутой руки. Ну что же… Заврался мой Андрюша по старой привычке, но я всегда был за то, чтобы сначала влезть в драку, а уж потом… «Ладно, – соглашаюсь я c моим Эго, – давай, Клайд, а Бонни найдется. И чуть не забыл: а сколько у нас времени?»
– Когда первый эфир? – спрашивает Малахов.
– Мы рассчитывали на премьеру 25 сентября.
– ОК… Но это, – небрежный кивок в сторону чемоданчика, – цена первого эфира. После которого мы вместе оценим рейтинги и подпишем контракт.
Продюсеры снова обмениваются взглядами, и брюнет еле заметно кивает головой. Рука Малахова встречается с холодной, чуть шероховатой кожей изделия фирмы Tod’s.
Время пошло. Поехали!
Часть первая
Есть тема
– Еще один мужик продал в Интернете свою душу, – вздыхает у монитора редактор Лена Пятницкая.
– Как это душу? – подскакивает секретарь Юлечка.
– Лучше скажи почем? – интересуется Малахов, одергивая новый пиджак от Prada.
Пятницкая опять вздыхает:
– Повезло! Мы-то здесь каждый день забесплатно это проделываем, а мужчинка четыре тысячи долларов выручил!
– Три тысячи восемьсот, – шеф-редактор Миша, как всегда, лучше всех информирован.
– А цены растут! – замечает Малахов.
– Предыдущий-то душепродавец, по-моему, и двадцатки не выручил?! – он достает из своей сумки пластиковую коробку с сырниками с надписью на крышке «Just For You». (Кто-то ему сказал, что именно на этой диете сидит весь Кремль.)
– Что еще вкусненького?
– Любящая и экономная мать кормила детей «чаппи»! – рапортует Наташа Бойко.
– Вы что, вконец обалдели? – Ошметки сырника плюхаются на соседний стул. – Хватит с нас судов! Нам что, еще и с производителями собачьих кормов судиться?
– Ничего подобного! Это же прекрасная для них реклама! – не сдает позиций Наташа Бойко.
– Ой, все! Давайте тогда по персонам пройдемся? Кто у нас есть? Неужели в стране ничего интересного не произошло, кроме приезда Памелы Андерсон?
Приезд Памелы, похоже, серьезно потряс его провинциальное воображение: все никак не может забыть сорванный им поцелуй от звезды «Спасателей Малибу».
Этот бардак и паноптикум одновременно называется летучкой. Его редакторши, его любимые блондинки буйствуют в утреннем понедельничном креативе, вяло перебрасываясь заголовками будущих сюжетов для самого популярного ток-шоу страны. САМ хоть и имеет собственный небольшой кабинет, предпочитает ланчевать с народом и все время трется в общей редакторской комнате, устойчивый запах ацетона из которой никогда не выветривается. Вот и сейчас Пятницкая, стрельнув у секретарши Юли очередной убойный лак, прикусив от усердия кончик языка, тюнингует длинные ногти.
– Ну почему только Памела? – возвещает она. – Вот Саркози приезжал, но его же не пригласишь? Он же не излупцевал свою жену за фото в костюме Елены Берковой? А жаль…
Пятницкая со знанием дела цокает языком:
– Мужчина определенно интересный…
– Ленка! – отрывается от монитора Наташа Бойко. – Утихомирься, в конце концов! У тебя, кроме мужиков, хоть что-то на уме есть, а? Постыдись, мать двоих детей!
Пятницкая приосанивается.
– В конце… – тут она делает паузу, – концов, я, может, и утихомирюсь. Только покажите мне, где они, эти волшебные концы.
Читать бесплатно другие книги:
