О чем говорят. По ту сторону экрана Малахов Андрей

Экстремал заезжий.

– Ты что? Я забыл, как им пользоваться! А сумасшедшие? Терпеть не могу раздавать автографы! – жалуется наш Малахов.

– Да кому ты там, под землей, сдался! – выходит на последний круг АБШ. – Эти мне телевизионщики с их манией величия! Думают, что их знает каждая собака. Есть, есть еще приличные люди в нашем обществе, которые не смотрят телевизор.

Удар ниже пояса.

– Скорее, – надменно парирует Малахов, – делают вид, что не смотрят. Или, точнее, просто врут.

– В приличных домах Америки, – настаивает АБШ, – телевизор, даже если он есть у тебя дома, запрятан в некий специальный комод, где он стыдливо скрывается от интеллигентных гостей.

– В отличие от квартир плебеев? – гомерически хохочет Малахов. – Где телеящику отведено центральное место? И это говорит человек, который только что призывал меня быть ближе к народу? А ты знаешь, что здесь было, когда загорелась телебашня? В каждом доме раздавался плач Ярославны! Даже в каком-то анекдоте мелькнуло: «Игла сломалась, у народа ломка!»

– Я и говорю, – на голубом глазу соглашается АБШ. – Пошли в метро, мы же в конце концов журналисты!

Ну что же… Осторожно! Двери закрываются! Следующая станция – «Речной вокзал».

Пока наши естествоиспытатели изучают сложную систему правил прохода в Московский метрополитен (эту карточку надо куда-то совать или куда-то прикладывать?), Лариса, отпустив Лелика и Болика на основное место работы, решила немного задержаться у ИБП, чтобы обсудить с ней детали предстоящего эфира.

На самом деле шеф-редактору программы очень хотелось просто по-женски поболтать с женщиной, список поклонников которой потрясал воображение. Но не тайны ее привлечения к себе внимания волновали Ларису, а наоборот.

Несколько недель назад Лара впервые попала на прием к психоаналитику. Дело в том, что ее подруга и одновременно соседка по лестничной клетке вот уже второй год как начала посещать его кабинет и утверждала, что так счастлива не была никогда в жизни.

– Понимаешь, – объясняла она с энтузиазмом, – он все расставил на свои места. Теперь меня окружает понятный мне мир, в котором я прекрасно ориентируюсь и знаю, что надо делать. Лариска, ты должна…

Два месяца непрерывного жужжания подруги, и Камышева сама не заметила, как оказалась на приеме. Сказанное психотерапевтом ее потрясло.

– Ваши проблемы с мужчинами, – объяснил он, – связаны с тем, что вы не умеете говорить им «нет».

Днем и ночью Лариса обдумывала этот диагноз, пока не пришла к выводу, что доктор-то прав. И она просто не могла не воспользоваться случаем, чтобы не задать прославленной артистке этот вопрос. На третьей чашке чая Камышева решилась.

– Скажите, – трепеща от волнения, тихо выдавила из себя она, – вы такая удивительная женщина, в вас все были влюблены… Как вы справлялись с такой армией поклонников? Как можно отказать и не обидеть?

ИБП уже очень много лет, она устала и прикована к инвалидному креслу, бури, проносившиеся над ее головой и намертво сражавшие дюжих мужчин, остались так далеко, и все-таки женщина в ней еще жива.

– Ах, деточка, у меня был один фантастический воздыхатель. Его уже давно нет в живых, но все-таки я не могу назвать его имя… Он очень меня любил, засыпал цветами, шубами, бриллиантами. Потом он исчез из моей жизни и вновь появился, когда я уже была далеко не молода. Все это время он жил за границей и, как только стало возможным, написал мне.

Ей тяжело говорить, не потому что больно вспоминать, а потому что она слаба, и все-таки она продолжает:

– Он писал, что все еще любит меня, что любил всю жизнь, и ему очень больно, что судьба распорядилась так, а не иначе…

– А вы? – тихо спросила Лариса, понимая, что если бы она получила такое письмо и была на тот момент свободна, то мгновенно бы перелетела океан, чтобы благодарно ответить на такую верность.

– Я? – усмехнулась ИБП. – Я решила быть честной по отношению к нему.

– Как это? – не поняла Лариса.

– Сфотографировалась голой и послала ему этот снимок, чтобы он, получив его, понял, что ничего не потерял в этой жизни. Нельзя сожалеть о невозможности прижать к груди морщинистое тело старухи.

И женщина, в которой даже с трудом нельзя было узнать ту – легкую, воздушную и парящую над сценой Сильфиду, взглянула на Камышеву выцветшими, слезящимися от старости глазами, бывшими когда-то бирюзово-голубого цвета. И Лариса, глядя в эти глаза, готова была расплакаться, чего с ней не случалось с 2005 года, когда она узнала о расставании Филиппа Киркорова и Аллы Пугачевой.

В метро жарко, душно и многолюдно. А когда там бывает по-другому? У обоих метросексуалов только одно желание – подняться наверх и поймать машину с кондиционером, но ни тот, ни другой не хотят первыми в этом признаться.

Зайдя в вагон, естествоиспытатели ухитряются пристроиться поудобнее и пару станций молчат, обозревая подземный «Диснейленд». Расклеенная по стенкам и даже по потолку поезда реклама, покетбуки в мягких обложках в руках граждан-пассажиров, какой-то странный запах…

– Слушай, – очухивается от культурологического шока Малахов, – давненько я в метро не был. Здесь очень познавательно.

– Вот-вот! – философствует АБШ. – Метро – лакмусовая бумажка общества. Именно здесь, глубоко под землей, ты видишь, что они читают, что слушают, во что они одеты.

– И сколько раз в месяц моются! – понимающе добавляет эффектная пассажирка слева.

АБШ ей улыбается, но, увы, познакомиться не успевает, красавица выходит, а вагон пополняется значительной порцией менее симпатичных попутчиков. Становится тесновато. Опять возникают мысли о прекращении эксперимента.

– Нужно, – не сдается АБШ, – нужно иногда посмотреть, на что это похоже на самом деле. Ведь даже в жизни Бекхэмов все выглядит не так нарядно, как платье Виктории…

Его блистательный спич прерывается резким торможением. Поезд встал.

– Это что?! – оживляется Бреннер. – Очередное ЧП в московской подземке?! Слушай! Мы же сейчас будем прямо по рельсам выводить перепуганных насмерть женщин и детей! Ты не помнишь, мы давно отъехали от предыдущей станции? В смысле, выводить их далеко?

– О-о-о, – стонет Малахов. – Куда делась твоя хваленая немецкая пунктуальность?! Это ты должен отслеживать!

И тут в тишине остановившегося поезда раздаются веселые рулады, адресованные крупной девице под тридцать с кроссвордом. Исполнитель – взъерошенный мужичок под хмельком в ковбойке и джинсах – стоит над ней, из последних сил держась за поручень.

– Э-тт-ти глазки, эти голубые глазки, ик… Девушка, а как вас зовут?

Девица делает вид, что не замечает романтической атаки, продолжая отгадывать кроссворд.

– Э-т-т-ти глазки, – снова выводит пьяный тенор, – но тут поезд трогается, и мужик, не удержавшись, валится прямо на даму своего сердца.

Та ахает от неожиданности, а мужик со счастливым лицом не торопится слезать с ее колен. Мятая газета с кроссвордом торчит из-под его давненько не стиранных джинсов.

Малахов с АБШ выразительно переглядываются (как напарники в американском детективе перед прыжком в гнездо мафии) и…

Вот они, рыцари на белом коне, не успевшие сдать свои доспехи в химчистку! Вот они, как Чип и Дэйл, спешат на помощь беззащитной незнакомке. Апатичная публика с вниманием следит за тем, как они стаскивают с прекрасной дамы сопротивляющегося трубадура и выпихивают его из дверей на платформу (за время их подвига поезд успел и ожить, и прибыть на очередную станцию). Потом звучит финальное «Осторожно, двери закрываются!», и рыцари победно отряхивают руки, бросая на спасенную девицу мимолетные взгляды. Законно ожидая пусть не благодарственных слез, но хотя бы одобрительного кивка, чтобы, пожав широкими плечами, ответить с достоинством:

– Да не за что.

Вместо «спасибо» на них выливается площадная брань.

– Ё… вашу мать! Зачем? Что он вам сделал? – шипит девица, в совсем не голубых глазах которой горит лютая ненависть. – Куда вы лезете? Он же никому не мешал! Может, это была моя судьба! Единственный мужчина, который пристал ко мне за последние два года! Кто вас, козлов, просил?!

…Совет начинающим донкихотам: для начала постарайтесь выяснить, что именно ждут от вас окружающие, и только потом, трижды подумав, навязывайте им свою помощь. Мы не призываем вас проводить фокус-группы на станции метро «Октябрьская»-кольцевая, просто проявите немного внимания и не мыслите штампами, особенно в оценке прекрасных Дульсиней.

Райская прохлада «Марио» – тот самый свет в конце туннеля московского метро. Вероятно, АБШ прав: иногда надо опускаться пониже, чтобы оценить всю прелесть того, что имеешь.

Чашки с капучино наполовину опустели. АБШ внимает правдивой истории лучшего друга о том, как тот решил уподобиться Пигмалиону, профессору Хиггинсу и прочим товарищам Новосельцевым и зажечь звезду.

– Если звезды зажигают, – прищуривается АБШ, – значит, это кому-нибудь нужно?!

– Да… Значит, кто-то называет эти плевочки жемчужинами, – резко обрывает цитату Малахов и добавляет: – Это нужно мне…

– Ну-ну… А от меня-то что требуется?

– Ничего! – Наш герой поднимает руки вверх, всем своим видом демонстрируя, что никаких отягощающих просьб не будет. – Ровным счетом ничего! Просто посмотри на нее, ОК?

Показать другу Маргариту лучше всего тут же, в модных интерьерах общепита. Так картинка будет и нагляднее, и объективнее. Один звонок, и вот спустя 15 минут (идти от дома Малахова недалеко) в зал входит Рита.

Ее глаза сияют. Она вообще вся светится, до такой степени ей нравится то, что она со вчерашнего дня видит в зеркале. При появлении девицы АБШ резко срывается с пит-стопа на круг.

– М-м-м… – многозначительно мычит он, привставая с дивана.

– Рита! – протягивает она ему руку. – Вы только прилетели?! Я читала про вас у Андрея. Ой, вы же тоже Андрей!

Она усаживается напротив, успевая по дороге посмотреться во все отражающие предметы. Поочередно заглядывает в глаза и тому, и другому Андрею и заявляет с обезоруживающей откровенностью:

– Это такое удивительное чувство, когда на тебя ТАК смотрят. Я сейчас, когда в метро ехала…

– Нет! Только не про метро! – показушно хватается за голову АБШ.

Рита непонимающе смотрит на Малахова.

– Не обращай внимания, – бросает он, – он немного ненормальный.

Ненормальный под столом больно пинает друга.

– Ну так что там, Риточка, в метро? – улыбаясь, интересуется он.

Маргарита знает, что сейчас проходят своего рода смотрины, и потому позволяет себе слегка пококетничать.

– Ох, – вздыхает она, – прямо все так смотрят, но главное – я сама себя чувствую по-другому! Я теперь так хорошо понимаю, когда Сережа говорил про плюшевый десант.

– Это что еще за десант такой? – любуется ее детской непосредственностью АБШ.

Лирико-романтический настрой друга Малахову совсем ни к чему, и он язвительно объясняет:

– Плюшевый десант, с точки зрения Сережи Зверева, это когда женщины одеты в полушубки из меха Чебурашки.

АБШ довольно смеется, официант приносит Ритин свежевыжатый сок. Она делает несколько глотков, поправляет изящным (маникюр обязывает) жестом прядь волос и произносит:

– Вообще-то, в советские времена плюшевым десантом называли деревенских женщин, которые носили своеобразные жакеты из плюша черного цвета. А потом это название перешло на всех иногородних, которые приезжали в Москву и сметали все с прилавков. Колбасные электрички и плюшевый десант. Мне мама рассказывала. Ее дважды так у вас в Москве обозвали….

АБШ в полном восторге, Малахов тоже. Рита немного растеряна и не понимает, что их так веселит.

– Нет, ты слышал? – спрашивает АБШ. – У НАС в Москве?

Дальше следует классическая рисовка: два товарища вспоминают былую службу в войсках того самого плюшевого десанта. «А ты помнишь?» – «А ты помнишь?» – один перебивает другого.

– А помнишь, как мы в очереди за духами стояли?

Это даже я помню. В Москве тогда не было ничего, кроме бесконечных очередей – за хлебом, крупой, консервами, солью и так далее, за всем, в том числе за парфюмом. В разоренном городе только что открылся магазин «Ив Роше». Голодные студенты Малахов и Бреннер по очереди прогуливали пары, чтобы отстоять трехчасовую очередь в этот магазин и получить сразу четыре флакона духов (по два в руки). Духи стоили 15 рублей, но за 20 их тут же перекупали на выходе из магазина. Неизвестно, какую наценку назначали затем сами перекупщики, но по пять рублей с одной 25-миллилитровой бутылочки наши голодные друзья-студенты скашивали. Для них это было целое состояние. А однажды, когда Малахов пришел сменить Бреннера, тот встретил его с горящими от восторга глазами:

– Ты не представляешь! Ирина Аллегрова (!) только что прошла вне очереди!

– А как масло разлили, помнишь?

Это я тоже помню. За подсолнечным маслом, выброшенным на пустой прилавок магазина «Диета», они стояли на морозе часа четыре. И вот вожделенная трехлитровая банка, больше в четыре руки, к сожалению, не давали, аккуратно закрыта пластмассовой крышкой и поставлена в авоську. Друзья стремительно движутся в общагу, предвкушая, как сейчас нажарят на этом маслице остатки картошки. Но, едва переступив порог общей кухни, АБШ поскальзывается и… Как они матерились, стараясь собрать хоть что-то столовой ложкой, досуха выжимали тряпку, но…

– А ты знаешь, что ее мама, – Малахов кивает в сторону Маргариты, – работает на заводе, который делает подсолнечное масло? Между прочим, на этом самом заводе…

Договорить не удается, так как АБШ начинает повизгивать от восторга. На них уже оборачиваются люди, сидящие за соседними столиками.

– Все! – давится он. – Аннушка уже пролила масло!!! И и-и-и, не могу! Слушайте, а я знаю, как называется передача, которую вы будете вести!

– Этого не знает никто, даже продюсеры, – возражает Андрей, – потому что названия этому еще нет.

– Есть! – ликует АБШ. – Есть! «Мастер и Маргарита». И не спорьте, потому что Аннушка уже пролила масло, ой, не могу!

Пятница, вечер, жара спала, москвичи разъехались по дачам. Наша троица на Патриарших прудах. Куда еще мог потащить всех АБШ после снизошедшего на него откровения в виде названия передачи?! Впрочем, это прекрасный завершающий аккорд долгого дня и рабочей недели.

По каким-то особым, известным только АБШ и писателю Булгакову приметам для отдыха выбрана ТА САМАЯ скамейка.

– Ты сейчас куда? – спрашивает АБШ.

– В общагу, куда еще? – пожимает плечами Рита.

– Ну да… – вспоминает он. – Слушай, а ты как выживаешь в этом Вавилоне, в смысле, подрабатываешь как-то?

– Она курьером работала, линзы развозила, – блещет осведомленностью Малахов.

– Ну не только курьером, – улыбается Маргарита, новая раскованная Маргарита. – Да там особо и не заработаешь, разве что проездной давали – удобно… Потом в службу «Секс по телефону» устроилась на полставки, еще…

Закончить ей не дают. Затормозивший было АБШ заводится с пол-оборота.

– Всегда мечтал узнать, – глубоко дышит он, – кое-какие подробности…

– А что именно вас интересует?

– Как что?! Хотелось бы знать, что происходит на том конце провода?! По ту сторону баррикад, так сказать. Как вы действуете, откуда знаете, что нужно говорить, а что нет?

– Да ничего такого особенного! – пожимает Рита плечами. – Через три минуты телефонного общения они сами начинают делиться проблемами собственной жизни. Им просто нужно выговориться, а мне просто их слушать – вот и все.

– Всюду ложь, кругом обман, – впадает в меланхолию АБШ. – Как можно так обманывать мужчин? Мы же как дети!

– А вы часто говорите правду? – спрашивает Рита.

– Я?! – возмущен АБШ. – Только правду, и ничего кроме правды! А вот он, – Бреннер кивает на друга, – он никогда не говорит правду. Все, все, понимаешь, все от начала до конца – вранье.

Друг переходит на шепот:

– На Другом канале актер Владислав Галкин всем рассказывал, что Малахов давно подсел на ботокс.

– Галкин – это который Санёк из «Дальнобойщиов»?

– Э-э-э… Кажется, да, – неуверенно произносит АБШ, потому что немецкие каналы обошли этот сериал стороной.

– Мне этот фильм очень нравится, а про Андрея неправда, у него красота настоящая!

Уязвленный тем, что Маргарита-Галатея так горячо защищает профессора Хиггинса, а не его – полковника Пиккеринга, АБШ тихо шепчет:

– Думаешь, почему у Малахова такая широкая грудь и железные кубики мышц на животе?

– Почему? – Маргарита заинтригована, тем более что постер с полуобнаженным Андреем из прошлогоднего журнала «Glamour» (это я заставил его сняться в таком виде) висит во многих комнатах их общежития и глянцевые достоинства его торса там неоспоримы.

– Стоит просветить рентгеном, как правда торжествует! У него же везде эндопротезы!

– Что? – округляет глаза Маргарита.

– Самая модная сейчас фишка, – вживляешь себе под кожу специальные пластинки, все укрепляется и увеличивается, а ты хвастаешься торсом, как из музея Ватикана!

– Ах ты, гаденыш! Издеваешься над другом! Я тебе сейчас покажу бельведерский торс! – валит его на землю смеющийся Малахов, которому очень бы хотелось разобраться и с актером Галкиным, распространяющим о нем такие нелепые слухи. Но когда он узнал, что уже в детстве Славик был неуправляем и, кроме бабушки, мог заявить кому угодно: «А ты помолчи!» или «Сейчас получишь в лоб!» – то понял, у них с широкоэкранным «дальнобойщиком» разные весовые категории.

– Издержки профессии, Маргарита, – поднимается, отряхиваясь, АБШ, – правда о накачанных в спортзале мышцах никому не нужна, ни радиослушателям, ни телезрителям.

Тут АБШ абсолютно прав. Горькая правда мало кого интересует. Более того, иногда она даже вредна, особенно в начале карьеры и особенно карьеры звездной.

И расслабьтесь, обман не самая плохая вещь! Вот Алла Пугачева, например, тоже начинала с обмана. Неизвестно по какой причине, но долгое время Примадонна скрывала тот факт, что сама пишет музыку, и даже придумала какого-то мифического Бориса Горбоноса, который исключительно для нее творит шедевры. Немудрено, что всем очень хотелось увидеть этого композитора. И тогда Алла Борисовна (в ту пору еще просто Алла) переоделась в мужской костюм, нацепила парик, усы и очки и сфотографировалась, разумеется, около пианино. Кому интересно, забейте «Борис Горбонос» в поисковую систему, сами убедитесь.

Хорошо ли, плохо ли, но множество великих дел начиналось с обмана. Во всяком случае, если ты рассчитываешь, что тебя пригласят отдохнуть на борту 72-метровой яхты «Куин Кей» (собственности Олега Дерипаски), то можно немножко и солгать…

Два джентльмена посадили Маргариту в такси, чтобы она с большим комфортом добралась до своей обшарпанной комнаты и скрипучей кровати, изголовье которой прячется за боковой стенкой старого шкафа. Шкафа, где хранятся ее убогие тряпки и ценная – 150 (!) долларов (ровно эта сумма, она заметила, стояла в счете за две чашки капучино, сок, зеленый чай и пять крошечных пирожных) – антикварная вещь – студенческий матрас профессора Хиггинса.

«И все-таки это возможно, – думала она, – есть надежда… Ведь перебрался человек с этого матраса в квартиру с видом на миллион долларов, стал знаменитым, причем благодаря профессии. Почему же у меня не должно получиться? А если получится, то…»

Это было то, ради чего стоило жить, перетерпеть все прелести студбыта, всю эту недоброжелательную к приезжим, к плюшевому десанту Москву, хотя столица, если разобраться, состоит все из того же, но уволенного в запас, десанта. Вот и этим двум Андреям, судя по их рассказу, приходилось несладко, но ведь они смогли! Вырвались! Значит, и она сможет, и она вырвется.

Маргарита поймала в зеркало заднего вида взгляд таксиста (теперь она знала, что нужно садиться не рядом с водителем, а на заднее сиденье). Вот, пожалуйста. Раньше такие взгляды на нее никто и никогда не кидал. Сейчас она была так же желанна, как в те времена, когда работала виртуальной секс-партнершей. Какой все-таки наивный этот друг Малахова! Неужели он всерьез думал, что она начнет ему рассказывать, как и что она говорила жаждущим горячего десерта абонентам?

И вот еще что. Как же ей теперь быть? Когда рассказать Андрею о том, что случилось сегодня утром? Она, конечно, сразу хотела, но при его друге, при этом Бреннере, было как-то неудобно.

Этим утром она, как всегда, прибежала к нему домой. Он оставил ей ключи, потому что спешил на какую-то встречу. На столике, рядом с компьютером, нашла новые страницы глянца, заварила чай, посидела в Интернете, вышла на балкон – какой вид! – и решила полить цветы… Конечно, к Андрею ходит какая-то женщина убираться, но жара, цветы сохнут, и их роза тоже…

Она счастливо вздохнула, посмотрела вниз, на место своего недавнего дежурства, жаль, что девчонки-фанатки на лето разъехались, и начала поливать цветы.

Но что это? С тонкого розового кустика осыпаются сухие листики, вон их уже сколько упало. Маргарита пригляделась и заметила еле заметную паутинку, оплетающую стебель…

Не медля ни секунды, она включила компьютер и вместо новой порции звездных интервью прочла все о болезнях розы. Завтра непременно надо купить все эти отравы от клеща, напавшего на ее беззащитный цветочек, а сейчас… Сейчас старинный метод – окуривание паразитов!

Рита никогда сама не курила, но в ее сумочке всегда лежала пачка сигарет – вдруг кто спросит?

Она стала набирать полные щеки дыма и тоненькой струйкой выдувать его на цветок, потом опять затягивалась и опять выду…

– С каких это пор горничные Андрея курят в доме? – услышала она мелодичный женский голос. – И вообще курят?

От неожиданности сердце Маргариты заколотилось. Она подняла глаза и испуганно посмотрела на стоящую в дверях балкона женщину в ярко-синем костюме.

– Так, девушка, мы так и будем стоять как истукан? Что вы здесь делаете?

И вдруг Рита узнала в этой блондинке Лану – ту самую! Ее роман с Андреем прошел незаметно для кого угодно, но только не для них, поклонниц у подъезда. Что же это она вернулась, неужели опять с мужем проблемы?!

Рита перевела дыхание и вежливо спросила:

– Извините, вас как зовут?

– Лана, но это совершенно неважно! – отрезала красавица. – Я вас спросила, что вы здесь делаете?!

Маргарита, конечно, хотела ответить, что она ждет Андрюшу, причем его имя она собиралась произнести именно в такой ласкательной форме, но из нее вырвалось:

– Как что?! Жду хозяина квартиры.

Лана презрительно пожала плечами:

– Мне нужно забрать свои вещи, и если новая прислуга Андрея не в состоянии мне помочь, то пусть хотя бы не мешает.

Она решительно прошла в гардеробную хозяина квартиры, закрыв за собой дверь. Через некоторое время, когда дорожная сумка от Louis Vuitton была почти полной, непрошеная гостья вынесла ее в коридор и позвала:

– Можно вас на минуточку?! Отнесите это в мой «Ягуар», вот ключи!

И тут раскрасневшаяся от унижения Маргарита вдруг осмелела:

– А вы ничего не забыли?

– В смысле? – брови Ланы удивленно приподнялись.

– Свой шелковый халат, там, на его компьютере! Сами посмотрите!

Она жестом пригласила недоумевающую красавицу в кабинет Малахова и, как только та ближе подошла к большому монитору МАСа, разбудила компьютер прикосновением к мышке.

Фотография, появившаяся на заставке экрана, заставила Лану сначала вздрогнуть, потом подружка Малахова на три секунды остолбенела, а дальше – схватила сумку с вещами и выразительно хлопнула дверью.

Маргарита счастливо вздохнула: «Не зря я тем вечером мерзла…»

…Сейчас даже трудно представить, что когда-то было холодно и с неба валили щедрые порции снежных хлопьев, заметая Москву последним снегом. В этом городе так иногда бывает в самой середине первого месяца весны.

Малахов прилетел из своей утомительной поездки на северный восьмимартовский корпоратив в свой пустой дом, не получив от Ланы ни одной ответной эсэмэски, и очень разозлился, когда поймал себя на страшном желании взглянуть на ее окно – горит там свет или нет? Тем более что свет там не горел.

Небрежно брошенный на диване алый халат от Chantal Thomass, купленный им для Ланы на показе в Париже, подействовал на него, как на того испанского бычка. (В телешоу «Большие гонки», в котором нас уговорили сняться, только начинающий тореадор Андрюша Малахов – остальные члены команды вдруг внезапно заболели – не побоялся выйти против парнокопытного страшилища и был незамедлительно поддет острыми рогами.)

Схватив халат, он туго перевязал им стопку ее журналов и уже спустя минуту приткнул эту эффектную композицию у переполненного мусорного контейнера во дворе. «Если она не оценила, так пусть жена их дворника-узбека обновит гардероб», – пронеслись в его голове мстительные мысли. Но едва он вбежал в подъезд, как от дома напротив отделилась маленькая фигурка. Быстро подойдя к свертку, она повертела в руках халат, переложила журналы в сумку и…

Рано утром на том самом пятачке, где поклонницы обычно вытаптывали на снегу имя Малахова, дворник Абдула с удивлением обнаружил фигуристую снежную бабу. Ее широкие бедра и высокую грудь едва прикрывал длинный красный халат с кружевом по подолу. Пока Абдула думал, как половчее снять с этой бабы такой красивый халат (жене), на улицу выбежал этот знаменитый Андрей-ука из телевизора и, хохоча, начал щелкать фотоаппаратом, снимая эту странную бабу.

– Прелесть, просто прелесть! – хором пищат бабы.

По редакции бегает мохнатый клоп. В жизни Паронина случилось самое страшное. Его глянцевая любовница уехала куда-то по неотложным делам, оставив ему на попечение йорка по имени Антуан. Довольно халатное попечение. На йорка уже дважды упало то, что не должно падать на таких дорогих и мелких собак, на него трижды наступили, и в довершение он весь от носа до хвоста вымазан в помаде сентиментальных редакторш.

– Паронин! Ты молодец, что припер его сюда! – кричит Бойко (душка Антуан умудрился развеять даже ее высокую ипотечную печаль).

Миша пытается испепелить Наташу взглядом. Но ту, что закалилась в боях с потерявшим работу мужем и потерявшей совесть дочерью, взглядом не сразить. Ее сейчас и пуля не возьмет.

Лариса Камышева тоже хочет погладить Антуана, но, видя, что тот уже затискан до обморока, начинает гладить Паронина.

– Мишунь, ты же ребенком был когда-то?

Паронин ошарашенно на нее смотрит.

– Просто у тебя нет детей, вот я и спрашиваю. Тебе же мама про «Незнайку на Луне» читала?

– Я и сам про него уже в шесть лет читал! – гордо произносит Миша.

– Тогда ты должен помнить, чем закончилась история, когда Незнайка был вынужден работать няней двух собак?

– Что ты этим хочешь сказать, что я собачий нянь?! – пытается оскорбиться Миша.

Но, оказывается, Лариса еще не закончила:

– Так вот, Незнайка тайком ходил вместе с этими суперпородистыми псами навещать своего друга в ночлежку для нищих. Ну там клопы всякие, сам понимаешь…

– И что? – Миша на четвереньках пытается выманить Антуана из-под стола.

– Ну и получил отставку у хозяйки! За то, что подвергал жизнь и здоровье ее собачек опасности.

– Да, – вступает Юля, – я племяннику читала Носова. Его, то есть не Носова, а Незнайку, еще потом отправили на Дурацкий остров.

– А куда мне его девать, скажите на милость?! – Вылезает из-под стола Миша. – Его же одного нельзя оставлять! Он не может один, ему нужны люди. Я его оставил на полдня, так он от ужаса чуть не сдох.

Миша вдруг что-то вспоминает и достает из объемной сумки лоток, в который теоретически Антуан должен справлять малую и большую собачью нужду.

– Ну, давай, малыш, давай, красавчик! – уговаривает он зевающего Антуана.

– Оставь его, Паронин! Или ты думаешь, что его над горшком, как двухгодовалого ребенка держать надо? – смеется Бойко.

– Ой! Совсем забыла! – кричит Юля. – Что я вам сейчас покажу! Где же я видела? – Она быстро листает очередной глянец. – Горничная-то эта, Ангелина, такая хваткая оказалась! Вот, нашла. «Один из самых завидных женихов России, – начинает с выражением читать Юля, – покидает лигу «красивые и одинокие».

– Самый завидный жених России – это Антуан! – прерывает ее Паронин. – Вязка с ним стоит около штуки! И от невест отбою нет, сука…

– Мишута, – грозит пальцем Лариса, – фонд дикой природы тебя за такие слова не пощадит!

– Поверьте мне, – страдальчески говорит Паронин, – более мерзкого существа и представить себе невозможно. Во-первых, он сгрыз мой ботинок…

– «Невеста известного телеведущего, – как ни в чем не бывало продолжает Юля, – уже четыре года живет и работает в Москве. Она топ-стилист. Ставит модные показы: проводит кастинги, подбирает для моделей одежду».

– Его ошейник, – басит Миша вторым голосом, – стоит как мое жалованье за три месяца!

– «Мне всегда нравилось быть не такой, как все, – упрямо ведет свою партию чтеца Юля. – Если я видела, что в детском саду у девочки такой же бантик, как у меня, сразу его снимала. В школьные годы, когда в магазинах нельзя было купить ничего оригинального, мама шила мне из дядиных рубашек шикарные сарафаны!»

Бантик Малахов как-то вынес, но искромсанные дядины рубашки его доконали.

– Когда кончится этот балаган? – орет он. – Где Пятницкая? Я же ее просил связаться с этой Ангелиной!!!

– Ой, сами ждем не дождемся, – вздыхает Наташа. – У нее же сегодня день Х… Лучший колорист Москвы по имени Илюша, обладающий, с ее слов, таким телом, что…

Паронин тут же соскакивает с собачьей темы:

– Я всех предупреждаю, если она перекрасится в фиолетовый, я натравлю на нее Антуана!

Пятницкая появляется в редакции через полчаса. Цвет ее волос не изменился, зато на лице Лены застыла высокая печаль.

– Что случилось? – шепчет Юля, выражая всеобщее замешательство (потому что Пятницкая и трагедия – это нонсенс).

Лена с тоской оглядывает присутствующих.

– Случился ужас. Оказывается, этот Илюша ел не только еду…

Рассказ Пятницкой действительно ужасен. В салон к Илюше она пришла загодя, волнуясь, как перед первым свиданием. Очередь, состоящая из трех дам, записанных, как и она, к лучшему колористу Москвы, ее несколько изумила. Но Лена тут же подумала, что в отличие от нее, наметившей преобразиться радикально, эти клиентки так – оживить цвет или на укладку.

Она села рядом с одной из ожидающих дам, выражение глаз которой явно говорило о желании поболтать, и они тут же зачирикали.

– Ах, Илюша, – вздыхала соседка, на коленях которой лежал предмет особого вожделения Пятницкой – сумка от Гуччи. – Что он с нами делает, злодей!

– А что, – заволновалась Лена. – Что именно он с нами делает? Ужасно хочется подробностей!

– А вы что, впервые к нему? – изумляется соседка.

Пятницкая утвердительно кивает.

– Этот проказник, – шепчет ей на ухо дама, – и от этих слов Лену бросает в жар, – для каждой своей клиентки готовит индивидуальный состав красящий смеси, и никто, НИКТО не знает секрет этого состава! Представляете?

Еще бы, очень даже все это Пятницкая представляет.

– И эти формулы он хранит в своем ноутбуке под целой кучей паролей. В прошлом году мне надо было уехать на три месяца, так я его просила, умоляла, чтобы он раскрыл тайну моей палитры, но нет… Пришлось, как только корни отрастали, к нему из Америки мотаться.

Лена в полном восторге. По ее мнению, это похоже на то, как некоторые мужчины клеймят своих женщин. Эта мысль снова повергает Лену в серьезные раздумья о татуировке. Покойная Катя Огонёк ей рассказывала, что в уголовной среде, если мужчина, например, делает любовнице изображение скрипки, значит, эта дама минетчица. Пятницкой уже видится целый скрипичный ансамбль, вольготно расположившийся по уголкам ее тела…

Тем временем очередь к колористу вырастает еще на трех человек.

– Он успеет нас всех покрасить? – волнуется Пятницкая.

– Ну, что вы, – снисходительно усмехается ее разговорчивая соседка и вновь приоткрывает завесу над тайной лабораторией чародея цвета, – он только смешивает краски, а красят девочки.