«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник) Корчевский Юрий
– Откуда у них в схроне запасы воды? Вот и полезут за водичкой наружу.
– Мы на фронте проще действовали. В трубу печную, в землянку немецкую гранату бросишь – и жди у двери. Как граната рванет, кто-нибудь да живой останется, только оглу-
шенный. Он наружу выберется – и бери его тепленького. Только на самой передовой делать это остерегались – шума много.
– А мы, знаешь, как их выкуривали? Сапог голенищем на трубу надеваешь – ну, как на самовар, и давай качать. Весь дым и гарь в землянку идут. Шума никакого, а немцы сами выскакивают.
– Здорово, не знал.
– Ты в разведке на каком фронте был?
– На Воронежском.
– И я там же. Постой, а у тебя прозвище было?
– Было – Леший.
– Так я тебя заочно знаю – легенды слышал. Врут, поди.
– На самом деле голый, в тине и грязи перед командующим стоял. Это когда мы диверсионную группу обезвредили.
– За это давай выпьем.
Они достали еще одну бутылку.
– Хороший ты мужик, майор. Я рад знакомству. Старый-то опер, что до тебя был, только бумаги и писал.
Так они проговорили до ночи. Спохватились, когда керосин в лампе закончился.
– Может, останешься в отделе переночевать? – предложил Георгий.
– Вместе с ездовым? – пошутил Сергей. – Или на стульях спать положишь? Нет, я уж к себе.
– Опасно, шалят по ночам.
– Обойдется.
– Ну – смотри, я предупредил.
Сергей вышел из отдела. Темнота – хоть глаз выколи. Улицы освещались слегка, когда из-за облаков выходила луна. Он вытащил пистолет, передернул затвор и пошел в сторону расположения полка, не выпуская пистолета из рук. Со стороны это, может, и выглядело смешно или нелепо, но на улицах не было никого, абсолютно. Городок как будто вымер, даже собаки не лаяли. В оккупации немцы всех собак перестреляли, уцелели только псы, не подававшие голоса.
До расположения полка самоходов оставался квартал. Шаги Сергея были хорошо слышны, и этот звук его немного напрягал. Шел он по середине улицы, а не по тротуару – жизнь научила передвигаться так. Если кто и решит напасть, так из-за угла внезапно напасть не сможет. Хотя какой к черту нож, когда у населения оружия полно? После боев его достаточно на полях сражений валялось, при желании можно было
и пушку домой прикатить. Был, конечно, Указ, обязывающий население сдать оружие, но его выполнили единицы. Будь на их месте он, Сергей, тоже трижды подумал бы, прежде чем сдать ствол. Неспокойно в городе. Бандеровцы, бандиты всех мастей грабят, насилуют и убивают. Оружие для самозащиты нужно. Большая часть населения – граждане законопослушные и хотят тихой, спокойной жизни. Хотят мирно трудиться, растить детей и не бояться стука в окно или дверь, хотят быть уверенными в завтрашнем дне, иметь кусок хлеба на столе. И задача Сергея, Симонова и тысяч таких же, как они – обеспечить им эту спокойную жизнь.
В тишине раздался щелчок. Негромкий, как будто взвели курок пистолета. Звук раздался из-за угла. Прозвучи сейчас звук бьющегося стекла, ломающейся доски или заработавшего внезапно двигателя, Сергей не насторожился бы.
Он сделал еще пару шагов – ближе к переулку – и упал на мостовую, выбросив вперед руку с пистолетом. Почти одновременно сверкнула вспышка и ударил выстрел. Но уже – мимо.
Сергей дважды выстрелил в ответ и услышал в наступившей тишине топот ног. Неизвестный убегал.
Сергей вскочил, подбежал к углу здания и осторожно выглянул. Выбегать сразу – значит, нарваться на пулю.
Впереди, в проулке, смутно мелькала тень.
Колесников вскинул пистолет и трижды выстрелил веером, каждый раз немного смещая ствол по горизонтали. Раздался вскрик и шум падения тела.
Сергей подошел, держа ствол направленным на неподвижное тело. Рядом с трупом мужчины валялся пистолет. Ногой Сергей отшвырнул его подальше. Этой же ногой тронул тело. Безответно. Мужчина лежал неподвижно, не шевелился и не стонал. Похоже – насмерть.
Издалека послышался топот ног. Из-за угла вывернули трое военнослужащих.
– Стой! Брось оружие!
Сергей поднял руки, но пистолет не бросил.
– Я свой, из СМЕРШа, майор Колесников.
– А вот мы сейчас посмотрим, какой ты майор! Документы!
– В нагрудном кармане гимнастерки.
Подошел ефрейтор, забрал пистолет из руки Сергея. Расстегнув пуговицу на кармане гимнастерки, он вытащил удо-
стоверения и передал его старшему патруля. Зажегся фонарик.
Просмотрев его удостоверения, старший патруля направил луч света в лицо Сергею. Тот зажмурил глаза.
– Извините, товарищ майор.
Удостоверение и пистолет ему тут же вернули.
– Что случилось?
– Вот этот в меня стрелял. Вон его пистолет лежит.
– Опасно ночью одному ходить, всякое случиться может. Приказ же по фронту был – меньше чем по трое и без оружия в ночное время не ходить.
– Служба у меня такая. Пистолет убитого я заберу, а тело в милицию отвезите, пусть попробуют опознать.
– Слушаюсь, товарищ майор.
Патруль был из артиллеристов.
До места расположения полка Сергей шел с пистолетом в руке и дошел без происшествий. Но выводы для себя он сделал.
А через день пришло известие о троих дезертирах из его полка. Рота из полка охраны тыла прочесывала лес в поисках банды, убившей в деревне милиционера и зверски вырезавшей его семью, наткнулась на этих беглецов. На предложение сдаться они ответили автоматным огнем и были убиты. При обыске, учиненном бойцами роты, были обнаружены личные документы; бойцы же сообщили в полк.
На опознание выехал старшина, бывший начальником караула, и Колесников. Ему надо было составить протокол опознания, чтобы закрыть заведенное на дезертиров дело.
– Они это! – сразу и без колебаний опознал убитых старшина. – Лопату надо бы найти, схоронить по-человечески.
– Ты где людей увидел? Пусть их тела собаки сожрут! – ответил командир роты охраны тыла. – Они у меня двух молодых ребят застрелили. Хуже фашистов. Те хоть враги, а эти?! – ротный сплюнул.
На обратном пути Колесников сам сидел за рулем «Виллиса». Старшина был расстроен, даже огорчен.
– Ну, спрашивается, советские же люди! Страна их выкормила, воспитала, школу они советскую закончили. Чего в бега подались? Мало того – по своим стреляли, двоих своих же солдат убили! Как можно? Бабы, подростки, старики в тылу надрываются – у станков, в поле, чтобы армия сыта была, одета-обута, оружие имела. Вот гниды!
– Ты же их хоронить хотел.
– Вроде как Божьи твари, да и каждый человек упокоенным после смерти должен быть.
– Ты правильно, старшина, про людей-человеков вспомнил. Вот ты человек, лямку свою старшинскую тянешь; парни молодые, что в самоходках сидят, тоже долг перед Родиной и семьей исполняют. А про этих – забудь. Не достойны они памяти, заслужили собачью смерть.
Старшина только вздохнул.
– Однако это еще не все, старшина. Если бы они, как солдаты, головы свои сложили на поле боя, их семьи от государства помощь бы получали. А сейчас? Как родственникам быть членами семьи изменника Родины? В техникум или институт не возьмут, в правах – полное поражение, даже на выборы не пойдешь. Но это в лучшем случае. Жить на что? Ведь и на работу не возьмут, а то и вообще в Сибирь или на Север сошлют.
– Круто!
– Так и надо.
– Я сразу об этом не подумал.
– Теперь и во взводе у себя расскажи, как предатели жизнь закончили и чем это родне грозит.
– Нет у меня во взводе предателей!
– Не говори «гоп»! Сам видишь – войска вперед продвигаются. Будут призывать украинцев, молдаван. Думаю – хлебнем еще лиха! Только чур – я тебе ничего не говорил.
– Я не ребенок, понял.
Сергей ехал и думал о том, что вроде и немцев скоро за пределы СССР выбьют, а забот у НКВД и милиции будет много и надолго. И настраиваться надо на серьезную работу.
Вообще на отвоеванных у немцев территориях Украины творилось нечто непонятное. В крупных селах или городах порядок еще был, по крайней мере – днем. А в небольших селах или деревнях жители были в состоянии постоянного страха. Заходили в деревню люди в непонятной форме – смеси немецкой, польской и советской – и цивильной одежде. Говорили на смеси русско-украинско-польского языков. У некоторых на пилотках или фуражках были прикреплены значки ОУН или УПА, другие были вообще без них. Каждая банда грабила, в первую очередь продукты норовила забрать, и все прикрывались красивыми лозунгами о самостийности Украины.
Но кроме националистов всех мастей по лесам бродили просто банды сбившихся в стаю дезертиров, мародеров, уго-
ловников, благо оружия на полях сражений хватало. Обычные бандиты ограничивались грабежом, националисты были для действующей армии опаснее. Часто они имели радиостанции и передавали немцам сведения о передвижении наших войск. Немцы же сбрасывали им на парашютах оружие и деньги. Советских денежных знаков немцы не жалели – их было в свое время захвачено много в банках оккупированных городов.
В начале войны немцы охватывали города танковыми клиньями, оставляя их в своем тылу. Партийные чиновники в первую очередь жгли архивы и вывозили свои семьи. Таким образом, в руки немцев попадали ценности из банков – деньги, золото, и художественные ценности – из музеев.
Борьба националистов всех мастей доставляла Советской власти все больше беспокойства. Они убивали военнослужащих, безжалостно вырезали семьи сельских активистов, учителей, милиционеров.
Руководством НКВД решено было нанести удар по лесному отребью. С Кавказа были переброшены 19-я и 24-я стрелковые бригады НКВД. Силами этих бригад при поддержке армии планировалось прочесать облавой, как густым гребнем, леса поблизости от железных дорог, населенных пунктов и мест дислокации воинских частей. Конечно, хотелось охватить все лесные массивы, но руководство понимало – сил не хватит.
Согласно приказу полк самоходчиков выделял роту автоматчиков для поддержки бригад НКВД, как и другие полки.
Подполковник Рощекаев за голову схватился, когда Колесников заявился к нему с приказом.
– Майор, ты меня без ножа режешь! Где я тебе возьму роту автоматчиков? У меня ведь только экипажи самоходчиков и технические службы!
– Александр Дмитриевич! Я приказ сверху получил и обязан, как и вы, его исполнить. Приказ Берии, сами понимаете.
Лицо командира полка покрылось пятнами. Не выполнить приказ всесильного Берии – значит навлечь на себя большие неприятности. И ладно бы еще, если бы это ограничивалось разжалованием и трибуналом с последующей службой в штрафной роте.
С полка все же наскребли роту в семьдесят человек – писарей, водителей из автотранспортной роты, ремонтников.
– Петр Михайлович, понимаю, служба у тебя такая, но ты моих людей без нужды под огонь не кидай. Обучить само-
ходчика – это не пехотинца научить стрелять из винтовки. Не хватает людей…
– Постараюсь, а там уж как выйдет. – Сергей развел руками.
Ближе к концу войны командиры научились беречь людей и не бросать их в лобовую атаку на пулеметы, как в 41-м году.
Облава началась с инструктажа командиров. Руководил облавой сам командир стрелковой бригады НКВД, майор по званию. Всем приданным ротам он приказал распределить солдат между своими бойцами. Расстояние между бойцами – три метра. Причем его солдаты должны идти со щупами – металлическими штырями для обнаружения схронов и тайников.
– На время операции все командиры подчиняются мне. Огонь на поражение применять ко всем, кто будет находиться в лесу – старикам, женщинам, военнослужащим – это могут быть связники. Командиры всех воинских частей в округе предупреждены, их подчиненных в лесах быть не должно. Вопросы?
Вопросов не оказалось. Фактически командиры приданных бригаде рот утратили управление и контроль над своими людьми. Как руководить ротой, когда слева и справа от бойца стрелки НКВД, а цепь растянулась на несколько километров?
Взлетела зеленая ракета, густая цепь солдат вошла в лес, и операция началась.
Шли медленно – движение сдерживали солдаты бригады. Они сноровисто втыкали в землю щупы на глубину до полутора метров. Где щуп проваливался, там сопровождавшие их саперы закладывали взрывчатку. И едва цепь удалялась на безопасное расстояние, следовал подрыв.
За саперами следовало несколько кинологов с овчарками: люди, жившие в лесу, издавали специфический запах – костров, оружейной смазки, немытых тел.
В разных местах изредка звучали автоматные очереди. Но пока тревога была ложной, стреляли по внезапно выскочившему зайцу или трупу, коих в лесах хватало.
Неожиданно на правом фланге вспыхнула перестрелка. Стреляли солдаты из цепи, стреляли из леса по ним.
Сергей побежал туда, но на месте перестрелки уже были командиры рот из бригады. Быстро подтащили пулемет «максим» и подавили сопротивление.
Цепь продвинулась дальше. Обнаружилось двое убитых в
красноармейской форме, с оружием, и следы крови. Капельки ее были на траве, на листьях кустарника.
– Ранен, причем всерьез. Далеко не уйдет, догоним. Тем более из леса ему не выйти – там еще рота в оцеплении стоит, – сказал старший лейтенант из бригады.
Сергей решил про себя – не дергаться более на перестрелки, у солдат из бригады свои командиры есть, опытные в таких облавных делах. Он же – «чистильщик» и облавами фактически не занимался.
Лес был пройден до опушки. Было убито четверо неизвестных и обнаружен пустой схрон и тайник. Оба были взорваны.
Солдатам подвезли полевую кухню, покормили, и потом – снова густой цепью, как гребенкой, – в лес.
Этот массив оказался побольше и подобычливее. Перестрелки вспыхивали то на одном конце цепи, то на другом. Со стрелявшими не церемонились – обстреливали из пулеметов, закидывали гранатами, а кое-где и собак с поводков спускали. Но лес прочистили, как санитары. Итог – одиннадцать убитых и два взорванных схрона. Причем один – явно жилой и только что покинутый, поскольку в нем топилась «буржуйка» и грелась еда.
Облава закончилась только к сумеркам. А на следующий день повторилась в другом лесу и тоже принесла результаты. Бандитские вылазки и нападения в окрестностях прекратились. В самом местечке еще грабили и постреливали, но с бандитами боролись патрули воинских частей и милиции. Хотя, если честно, сил у милиции было мало – одна полуторка на отдел из десяти милиционеров при наганах и трехлинейках. Много не повоюешь.
Сборная рота самоходчиков вернулась в полк, имея одного легко раненного в руку. Командир полка был рад, что обошлось без потерь.
– Вчера в штабе корпуса был. На днях передислокация будет, на запад дальше пойдем. Большое наступление намечается. Генерал напрямую не говорит, но я же тертый калач, не первый день на фронте, сам по признакам вижу.
– Немцев бить – это хорошо, но думаю, чем дальше на запад, тем сильнее сопротивление будет – и немцев, и поляков, и украинцев.
– Разобьем всех к… матери! Под Сталинградом разбили, под Курском хребет сломали – добьем! Немец уже не тот пошел, что в начале войны, той наглости нет. Силен немец, но и мы уже не те, научились воевать, да и техники хватает.
Все правда, Сергей и сам это видел. У пехоты автоматов полно, кормежка исправная. В небе наши истребители уже не дают немцам безнаказанно бомбить. Танки и самоходки новые появились, целые полки.
Силен немец, и потери будут еще больше, но у бойцов и командиров уныния, как в 1941 году, уже не было, ощущался боевой настрой и уверенность в победе.
Только уйти с полком дальше на запад не получилось. Сергея вызвали в ОКР СМЕРШа в Проскуров. Удивился майор, но в армии приказам подчиняются.
Он прибыл в отдел, доложился все тому же полковнику Глине.
– Товарищ полковник, майор Колесников по вашему приказу прибыл.
– Не тянись, майор, мы не в армии. Садись.
Ничего хорошего от вызова к начальству Сергей не ждал. Есть поговорка: «Дорога вокруг начальства короче прямой». Вот он ее и старался придерживаться.
– Как служба идет?
– Нормально.
– Я смотрю – ты быстро освоился, в зачистках участвовал.
– Так точно.
Сергей старался быть предельно краток.
– Вот что. Движение националистическое уже до печенок достало. Советская власть на освобожденных территориях должна на местах на коммунистов, на сельскую администрацию опираться. А их вырезают наглым образом! И армия потери от бандеровцев несет. Руководство приняло решение – бороться с ОУН и прочим отребьем их же методами.
Сергей удивился, но смолчал. Не стоит прерывать монолог начальства. Захочет – сам скажет.
– Потому будем создавать партизанские отряды из сотрудников СМЕРШа, они будут действовать под видом бандеровцев, а сами – уничтожать встретившихся боевиков. Что думаешь?
– Мое дело – выполнять приказы.
– И все-таки?
– Сложно. Надо язык украинский знать, да и внешне сотрудники себя выдадут – прически у них короткие, армейские. А у бандеровцев лица загорелые и обветренные, они же все время на природе проводят. Запах опять же специфиче-
ский – да много мелочей. Опытный глаз распознает. Служба безпеки у них есть, и не дураки там обретаются.
– Сам об этом думал и рад, что наши выводы совпадают. Но я тоже человек военный и вынужден подчиняться. Больше скажу – бригада партизан под командованием прославленного Ковпака тоже сюда перебрасывается.
– Ого!
– Потому принято решение – назначить тебя, Колесников, командиром одного из таких отрядов.
Сергей несколько минут молчал, переваривая услышанное. Да ведь это же полный провал! Какой из него руководитель отряда? Не знает ни местных условий, ни традиций, ни языка, и живого партизана не видел никогда.
– Майор, чего молчишь? У тебя двадцать человек в отряде будут, все из «чистильщиков» – с боевым опытом, и говорят на украинском или «суржике».
«Суржиком» называли в простонародье смесь украинского, польского и русского языков.
– Товарищ полковник, а как вы себе это представляете? Подчиненные язык знают, а я, командир, – нет?
– Да чего с ними долго говорить? Видишь – бандеровец, враг – убей без разговоров!
Сергей покачал головой.
– Вот что, Колесников, уговаривать я тебя не собираюсь. Есть приказ, и ты обязан его выполнить – у нас не колхоз.
– Так точно!
Сергей вскочил со стула и вытянулся.
– Другое дело! Тебя сейчас проводят – переодеться надо, не в форме же ты в лес пойдешь.
Офицер-порученец отвез Сергея на окраину Проскурова. Там, на территории пехотной части, в отдельном бараке располагался отряд «чистильщиков».
Офицер передал пакет старшему лейтенанту и откозырял. Офицер ознакомился с содержимым пакета, кивнул.
– Пройдемте, товарищ майор, – он завел Сергея в каптерку.
– Раздевайтесь, будем одежду подбирать.
Сергея полностью переодели – начиная от немецких кальсон и до куртки немецкого егеря. Такую Сергей видел в первый раз.
– Очень удобная куртка, майор, меня добрым словом поминать будете. Теплая, не промокает и не продувается.
– Так еще же не зима.
– В лесу ночью уже прохладно. Оружие какое себе возьмете?
– Автомат немецкий и «вальтер».
– Что-то у «чистильщиков» запросы одинаковые.
– Жизнь заставляет.
Сергей посмотрел на себя в зеркало. Вылитый бандит, только прическа подкачала, и щетины не хватает.
– А головной убор какой?
– Дай пилотку или кепи.
– Оуновцы кепи немецкие носят, с трезубцем вместо свастики.
– Вот и мне такое давай.
Он нацепил поношенное кепи, и теперь прическа не так бросалась в глаза.
– Товарищ майор, пойдемте, я вас представлю личному составу.
Едва Сергей и старлей вошли в большую комнату, находившиеся там сослуживцы встали. Выглядели они довольно разношерстно. Разная одежда – от телогреек до овчинных жилетов. У большинства – немецкие сапоги, потому что они удобны в носке и оставляют характерный след. Оуновцы такие любили.
– Вольно. Представляю вам командира вашей группы майора Колесникова.
Старлей вышел.
– Можно сесть, познакомимся.
В группе оказались люди разного возраста – от двадцати пяти до сорока лет. Сергей постарался запомнить фамилии.
– О предстоящей операции знаете?
– В общих чертах.
– Действуем под видом бандеровского отряда. Задача: при встрече уничтожать всех в лесах, и бандеровцев – в первую очередь; бандитов и дезертиров – тоже. С этого момента разговаривать только по-украински или на «суржике». Выход на задание ночью. Проверьте оружие, патронов побольше, про гранаты не забудьте. Вопросы?
– Товарищ майор, это не вас Лешим прозвали?
– Меня, только это отношения к делу не имеет.
Вот черти, прознали уже про прозвище. А может, оно и к лучшему. Будут знать, что командир у них не из штаба, а такой же, как и они, «чистильщик».
Как только смерклось, Сергей объявил построение в комнате, осмотрел экипировку и вооружение.
– Не вижу пулемета.
– Так приказа не было.
– Вы – Жоров, если не ошибаюсь?
– Так точно!
– Получите пулемет, лучше немецкий МГ-34.
– Слушаюсь.
Сергей специально выбрал здоровяка. Пулемет – железяка тяжелая, во время марша, да по лесам вымотает кого хочешь.
– Остальным – попрыгать.
– Через скакалку, товарищ майор?
Это Пахомов, из молодых, потому и рот у него до ушей.
– Пахомов, лечь!
Весельчак улегся, за плечами – «сидор» с бельем и продуктами, на груди – автомат.
– Десять раз отжался!
Громыхая оружием, Пахомов стал отжиматься, а группа вслух громко считала каждое отжимание.
«Чистильщик» встал с пола красным, со вспотевшим лбом.
– Пахомов, что-нибудь понял?
– Так точно, товарищ майор!
– Объясни друзьям.
– Надо было, не раздумывая, выполнить приказ.
– Выводы правильные. Кто еще хочет поотжиматься? Нет таких? Тогда попрыгаем!
Навьюченные оружием и «сидорами» парни попрыгали. Получилось тяжеловато и шумно: бренчало оружие, фляжки, запас патронов и бритвы в «сидорах».
– Господа бандиты! – пошутил Сергей. – Вас будет слышно издалека. Переложить груз в вещмешках, привести себя в порядок. Даю пятнадцать минут. Если после этого кто-то еще будет звенеть и бренчать, будете отжиматься. Время пошло! – Сергей демонстративно посмотрел на часы.
Бойцы судорожно стали рыться в «сидорах» и поправлять оружие.
Через четверть часа Сергей снова выстроил отряд, и бойцы снова попрыгали. Звуков стало значительно меньше.
– Чтобы я больше о соблюдении осторожности на марше не напоминал. Лесные люди – охотники, партизаны, националисты всех мастей передвигаются скрытно, бесшумно. Так и вам следует ходить. Идем гуськом, один за одним. Старайтесь наступать след в след и от группы не отходить.
– Вопрос можно?
– Разрешаю.
– Почему след в след?
– Чтобы на мине случайно не подорваться, и чтобы по вашим отпечаткам сведущий человек не мог определить численность группы. Еще вопросы?
Отряд молчал, и Сергей продолжил.
– До первого ночлега группу веду я, днем – по очереди. Кто идет первым – смотреть под ноги, националисты могут растяжки поставить. Увидел опасность – поднять руку, в этом случае все дублируют сигнал и застывают на месте. Рука ладонью вниз – всем лежать и приготовиться к стрельбе. От слаженности действий, взаимопонимания зависит жизнь каждого из вас. Мне бы хотелось после выполнения задания привести отряд на базу в полном составе, без потерь.
Сергею вдруг остро вспомнилось, как он в войсковой разведке ходил в рейды в немецкий тыл. Вот так же слушал командира, перенимал опыт. На фронте учатся быстро. Кто не смог – отсеялся по причине гибели.
Сейчас перед ним стояли офицеры СМЕРШа, и каждый из них прошел суровую школу «чистильщика», но партизанского опыта или опыта разведчика полковой или дивизионной разведки не имел. Да, они были хорошо подготовлены для поиска и борьбы с вражескими агентами, диверсантами, террористами, и в ближнем бою не спасуют. Но война в лесу требует других умений.
– Выходим.