Запретные удовольствия. Оранжевая комната (сборник) Серова Марина

Глава 5

Случайность

Сергей выглядел бледно и даже испуганно. Я глянула на него и негромко, по-особенному проронила:

– СИДИ!

Он не ответил парню.

– Выходим! – вместо него прокудахтала я, суетясь и поворачиваясь задом, чтобы слезть. – Вы только не стреляйте!.. – За поясом у него был пистолет.

На дороге, кроме замершего «Автотранса», дислоцировались две легковухи среднего вида, притулившиеся рядком у обочины, по водиле в каждой, двое мужчин у нашей двери и один метров на десять впереди, высматривающий приближение посторонних. Я знала, что метров за двадцать сзади стоит еще один такой же. Итого шестеро. Двоим, чтобы среагировать, нужно выскочить из своих машин, вряд ли они станут стрелять через лобовые стекла. Еще двое – довольно далеко, от них можно закрыться нашим «камазиком».

– Вы только не нервничайте! – демонстративно вздрагивая, попросила я, соскакивая с подножки в изъеденную солнцем дорожную пыль.

Парень в сердцах оттолкнул меня и крикнул Сереже:

– Вылазь быстрее, твою мать!

Рука его потянулась к пистолету, когда Сережа рванулся к «бардачку», второй парень полез в широкий карман куртки – я успела быстрее, легко вынув пушку из-за пояса того, кто говорил.

– Тихо! – приказала я, приставляя пистолет к его спине. – В машину!.. НАЗАД!! – заорала на двоих пытавшихся выбраться из легковух и на третьего, стоявшего рядом, рука которого не дошла до цели, но и не опускалась как надо. – Всем руки за головы! – Мой пленник начал подниматься в кабину, совсем задеревенев от неожиданности и злости. И тут я услышала неосторожные шаги с другой стороны нашего «Автотранса».

Нагнувшись, выстрелила из-под колеса в ногу подбежавшему дальнему стражу дороги, он упал с криком боли. Я быстро повернулась к стоящим, которые начали уже опускать руки куда не надо, и снова прикрикнула:

– Стоять на месте! Кто двинется, пристрелю!

Впрыгнула в кабину, захлопнула дверь, задернула занавесочку, на время прикрывая окно от ненужного внимания.

– Обними-ка меня, родной, – приказала я парню, который смотрел на меня прищуренными огненными глазами, полными жгучей ненависти. – Ручку вот сюда… – И сунула пистолет дулом ему под мышку. – Вот так, – сказала я и выразительно кивнула Сергею: – Быстрее!

Он газанул так, что нас обоих прижало к спинкам сидений. Самого водителя тряхнуло еще более основательно. Вынужденная стоянка моментально осталась далеко позади.

– Блин! – проронил Сергей, сосредоточенно глядя на шоссе вперед и внезапно сворачивая на неприметную неасфальтированную дорогу. – Ну, блин!

– Ты мне? – спросила я, левой рукой открывая окно.

– Международному терроризму, – огрызнулся Тенев. – А тебе я другое скажу: держи этого мудака как следует за его гнилые яйца… Когда мы приедем в контору, он свое получит. А тебе дадут медаль… вместе с премией.

– Газовую горелку подарят, что ли?

– Не знаю, – ответил он, выруливая куда-то вбок, выворачивая на ровное шоссе и только теперь утирая пот со лба. – Может, горелку, а может, еще чего… Уфф… – глянул он в зеркало заднего обзора, скользнул опасливым взглядом по сторонам, – вроде оторвались.

– Ты колею оставил, – нарушил молчание сообразительный пленник. – Тебя найдут и замочат. А тебя, сука, наизнанку вывернут, оттрахают и утопят, как полагается топить суку.

Прежде, чем я смогла его остановить, Сергей вытянул из-под своего сиденья короткий железный прут и врезал парню по физиономии.

Тот дернулся, оранул сквозь зубы, я едва удержала его и крикнула обоим:

– Сидите, придурки! На тот свет захотелось?!! – Сергей намеревался что-то ответить, но едва успел увернуться от отчаянно сигналящей встречной легковушки и, взмыленный, промолчал, снова глянув назад и по сторонам. Кажется, он не был до конца уверен в том, что мы оторвались от преследователей.

Мы молча ехали минут пятнадцать.

– Ну вот, – сказала я, хорошенько все обдумав. – Успокоились наконец?

Оба промолчали.

– Отлично, – кивнула гордая Таня Иванова. – Сейчас подъезжаем к городу и выпускаем тебя. Ты вылезаешь тихо и быстро. И остаешься в живых, по крайней мере до встречи со своим шефом. Ему передашь, что перебегать дорогу большим машинам нехорошо, можно получить круче, чем сначала предполагалось, да не деньгами, а чем похуже. Прямо так и передашь. Слово в слово. Запомнил?

Он кивнул, подавив осязаемое желание огрызнуться.

Сергей хотел было возразить, но увидел мой взгляд и промолчал.

Еще двадцать минут ехали спокойно и тихо. У меня затекла шея под тяжестью его обнимающей руки и рука, в неудобном положении сжимающая чертов пистолет.

Впереди появилась автозаправка.

– Тормози! – приказала я. Сергей послушно затормозил.

Открыв левой рукой дверь, я буквально вытолкнула пленника на асфальт. И, прежде чем захлопнуть ее, сказала:

– Я тебя отпускаю живым. Запомни это. И, если мы поменяемся местами, сделай так же.

На самом-то деле мне совсем не хотелось отпускать его, но убить беззащитного человека я не могла.

Мы газанули вперед, не оглядываясь даже в зеркало заднего обзора.

– Ну ты и баба, – нарушил молчание Сергей несколько минут спустя. – Прямо бред какой-то!

– А пистолет я возьму как трофей, – отрезала я, любовно осматривая «вальтер», такой же, как у бордовопиджачного. – Можешь на него не коситься…

Мы поговорили немного, но нервы были напряжены, да к тому же предстоял довольно опасный участок трассы, почти вплотную подходящий к Волге.

– Погоди, – сказал Сергей, неожиданно притормаживая машину. – Я отойду. – И скрылся в кустах.

Тут-то я чуть не запищала от радости: нет, люди, с которыми я работала, определенно сами лезли помогать, да еще в самый нужный момент: как только стихли шаги, я раскрыла «бардачок», сразу же нашла подтверждение своих подозрений – накладную от предприятия «Омега-Т», поставщика американских сейфов, к «Эко-банку», который покупал партию в двенадцать штук. Здесь же лежала копия договора с акционерным обществом закрытого типа «Газавтотранс» о перевозке данной партии сейфов из Самары к нам в город.

Нет, не станут серьезные люди останавливать мчащиеся на всех парах машины ради своей выгоды – только по серьезному приказу. Все происходящее говорило о двух вещах: первое – что сейфы везли губернатору и банкиру, спевшимся на какую-то совместную операцию. Второе – что Бордовый, Аночкин и его пособники не были людьми Батырова, а были какой-то третьей (или четвертой?) силой. Значит, ничего случайного во всем, что случилось, не оказалось. Единственная случайность – мое появление на острове, а также поимка именно этой, перевозящей газету «Наша губерния» и сейфы к волгоплаванию, машины.

Значит, предстояло искать концы.

Сережа вернулся, когда я насвистывала, имитируя веселое настроение.

– Ну что, героиня? – спросил он. – По приезде в город угостить чаем или чем покрепче за счет компании?

– А угости! – задорно откликнулась я.

– А угощу! – ответил он, включая газ и выезжая на поворот, выходящий практически вплотную к Волге-матушке.

Тут я удивленно охнула и вцепилась взглядом в гладь широкой реки – метрах в пяти от берега, всего в тридцати родимых от нас, качался на малой волне рыболовный баркас с красивым названием «Мария Семенова», которому полагалось быть в двух днях пути от этих мест.

– Ты чего? – спросил Сергей. – Слона увидела?

– Нет, не слона… Слушай, притормози! Там мои друзья, хочу переговорить с ними!

Сергей послушно притормозил.

Именно случайное появление баркаса в здешних водах, а также торможение в нужный момент и спасло нам жизнь: когда пуля пробила лобовое стекло и врезалась в сиденье над плечом, он хоть как-то развернул руль, и мы полетели вниз не на камни, а с обрыва – в воду.

Меня швырнуло вперед, ударило головой о приборную доску. Всего на миг стало больно.

Чувствуя, как лопается кожа и брызжет во все стороны кровь, я потеряла сознание.

Глава 6

Случайностей не бывает

В том, что написано строчкой выше, я убедилась практически тут же, как только очнулась.

Нет, совсем не потому, что надо мной стоял именно тот парень, которого часом раньше (если не считать времени, проведенного мной в бессознательном состоянии) я вышвырнула из трансгазовской машины на асфальт с мудрым наказом…

А потому, что все происходящее сходилось один к одному, и появление баркаса здесь не было никакой случайностью… равно как и мое появление.

– Ну что, сука? – весело осклабился парень, нависая надо мной. – Видишь, как ты все предусмотрела? Мы и вправду поменялись местами.

Я попыталась кивнуть. Получилось, хотя болезненной гримасы сдержать я не смогла: болело все, что только могло болеть. Жаль, что мне до сих пор не удалили аппендицит, – он теперь тоже болел. Одежда была неприятно мокрой – значит, мы все же упали в воду, да нас вытащили.

Голова гудела, но на ощупь рана оказалась простым ушибом без особых последствий, исключая содранную кожу и запекшуюся вокруг кровь.

– Очень плохо тебе, бедная? – участливо спросил парень. – Сильно зашиблась?

Я снова кивнула, затем внезапно застонала от воображаемой боли в шее:

– Оййй, маама!..

– Будет тебе и мама, и папа, – пообещал парень, ухмыляясь и наклоняясь совсем низко, обдавая меня при этом прокуренным дыхом. – А еще и полковой взвод мафиозной группировки ноль-ноль-семь. Мы тебя, суку такую, по кругу пустим… или вертолет сделаем – во все отверстия сразу.

Мысленно побледнев, я пошевелила совершенно здоровой шеей и испустила серию завываний, берущих за душу, как выяснилось позднее, даже работников ФСК.

– Увечная наша, – с некоторой тревогой и недовольством помотал головой парень, несколько отстраняясь, от чего, впрочем, табачно-чесночный запах вовсе не потерял мощь и размах. – Ты вот так же орать будешь, когда мы все…

Я подавила мгновенный порыв поспешно закивать и пустила одинокую слезу – якобы от непереносимой боли в шее.

– Ну-ка встань! – приказал он, отходя на шаг.

«Ну вот, – подумала я, – теперь начнем проверку внутренних повреждений», – и, попытавшись поверхностно расслабиться, медленно слезла с лежанки, на которой почивала волей все той же преступной группировки под номером ноль-ноль-семь.

Как выяснилось, у меня было несколько растяжений, не слишком, впрочем, важных мышц. Растяжений не очень опасных, но замедляющих движения, делающих их более неуклюжими. Кроме того, множество синяков, отзывавшихся порядочной болью на прикосновения, а также – что, пожалуй, было хуже всего – явное повреждение кисти правой руки, которая при каждом движении отказывалась исполнять задуманное головой и заявляла болевой протест.

Так как поднималась я, продолжая имитировать шейную травму, а потому держалась за шею обеими руками, непорядок с правой рукой выяснился тут же. Зато беспрестанное оханье выглядело натуральнее – я проверяла по ходу подвижность пальцев.

– Ну, тебя и перекривило! – ужаснулся парень, понаблюдав за моими гримасами. – Нет, мы тебя сначала отлечим, а потом… – и заржал.

Я мысленно плюнула ему в рожу, соображая, что же мне теперь предпринять.

– Ладно, – ухмыльнулся он в затихающем гоготе. – Пойду я… ребят подбирать для такой супергерлы, как ты. Ожидай, шалава! – Он открыл овальную дверь и вышел на палубу.

Снова стало темно, но глаза уже привыкли к темноте, и в углу небольшого отсека, по прикидкам, расположенного где-то на корме, я разглядела троих мужиков, рядком лежащих на груде старых канатов.

Подошла поближе, рассмотрела поподробнее.

Захотелось тихонько выматериться, а потом пустить слезу – но уже не от боли в руке или шее… Их убили. Капитан баркаса Арсеньев лежал с простреленной головой, и мне не надо было переворачивать его на живот, чтобы убедиться в существовании огромной развороченной дыры в затылке.

Мишаня получил свое в грудь, там было три или четыре пулевых следа.

Рядом, забрызганный кровью, лежал водитель «Газавтотранса» с поверхностной раной в левом плече, над которым впритык прошла пуля. Я не увидела второй, смертельной раны, поискала внимательным взглядом… не нашла; сердце зашлось в бешеном колотуне – второй не было, а от плеча не умирают. Правда – могло рулем переломать все ребра к чертовой матери…

– Сережа! – тихо, но страстно позвала я. – Сережа!

Некоторое время он приходил в себя, выплывая из черной пучины безвременья. Затем пробормотал:

– Мама, – и замолчал с широко раскрытыми глазами.

– Сережа, – прошептала я, наклоняясь к нему, – ты мертвый! Не повышай голос, нас могут услышать!

– А? – спросил он растерянно, заводя мутные глаза к потолку. – Уже в аду? – Мысли у мужика явно путались.

– В баркасе мы, Сережа, – медленно и внятно, словно ребенку, объясняла я. – Нас подбили… то есть в машину стреляли, наверное, из автомата. Мы улетели в воду, поэтому до сих пор мокрые. Ты, кажется, контуженный, от удара. Лежи себе тихонько, а я пока попробую устроить нам побег. Главное – не привлекай внимания. Пусть думают, что ты труп. Понимаешь?

Сережа улыбнулся улыбкой несовершеннолетнего идиота и закрыл глаза.

Я обошла весь отсек, осмотрев его на предмет дыр, ржавых легкопробиваемых перегородок, валяющегося хлама, который можно было бы использовать в качестве ударно-раздробляющего оружия. И нашла: обрезок трубы, из тех, что днем ранее валялись по всей палубе, несколько старых дырок, которые можно было б использовать как смотровые, всякий мусор, непригодный ни на что, кроме костра, и все.

Только потом у меня хватило сообразительности обыскать саму себя и – что поделаешь! – трупы.

Дебилоидные кретиноиды из ноль-ноль-семь забрали только собственный пистолет и мой остро заточенный нож. Но кастет! Кастет, любимое детище частного детектива Тани Ивановой, они не отобрали!

Так, но против пистолетов кастетом не помашешь. Из комнаты с железными стенами наружу не пробиться. Контуженого тащить на себе не светит. Ждать изнасилования я не собираюсь – хватит, баста!

Но что делать?

Припадая к одной из дырок в стене то ухом, то глазом, я составила примерный план местности: мы на корме, через стену от капитанской каюты, где, судя по негромкому разговору, находится основной штаб негодяев. Кажется, обещанных «полковых взводов» на баркасе не присутствовало; похоже, некоторая внушительная часть команды в необходимый момент совершила убийство тех, кто не состоял в группировке или не был ею нанят, и теперь подготавливала баркас к предстоящему заплыву Батырова в здешнем направлении. Вот только какая роль предоставлялась утлому суденышку в предстоящей резне, связанной с деньгами «Эко-банка», я до сих пор понять не могла.

На палубе послышался громкий разговор, затем в отдалении зарокотал приближающийся мотор лодки. Когда она подошла вплотную к баркасу, знакомый парень отдал приказ: «Опускай!» Последовал легкий и дробный деревянный стук. Затем тот или те, кого ждали, взошел на палубу и протопал подошвами прямо к нам. Я уселась в углу, прижимая руки к шее, глядя перед собой замутненными глазами пленного кролика, полными боли от человеческой жестокости. Кастет надела на левую руку, запрятав ее в густых распущенных волосах, будто бы поддерживая голову.

– Вот она, – доложил парень, распахивая дверь. – Из-за нее машина теперь на дне валяется! А водила сдох; что он вез, мы так и не узнали.

– Не из-за нее, – жестко возразил входящий мужчина в бордовом пиджаке, – а из-за вас. – Он подошел ближе, внимательно глянул. Затем жестом показал на лежанку.

Двое подручных, кстати, тех самых матросов, что были знакомы мне по арсеньевской команде баркаса, подхватили меня под руки и, невзирая на жалобное стенание, перенесли в указанном направлении.

– Заткнись! – велел предводитель. – Кто такая?

– Таня Иванова, – жалобно выдавила я, стараясь навсегда запомнить его широкое скуластое лицо со следами суточной щетины, с темными кругами под невыспавшимися глазами.

– Кто такая? – с нажимом переспросил он.

– Пляжница я, вам эти двое разве не рассказывали?

Он развернулся в сторону продавшихся матросов и внимательно посмотрел в их бледнеющие лица.

– Ну? – спросил он после паузы.

– Знакомая Миши… вон того, – один из них указал на труп. – Она Арсеньева уговорила, чтобы ее завезли на остров, а потом взяли обратно – у нее каникулы… отдыхать хотела.

– И вы ничего не сказали? – спросил Бордовый голосом человека, который сейчас кого-нибудь покалечит. – Ничего не сказали, мудаки?!

Они побледнели еще больше. Ловец машин с сейфами также молчал, исподлобья поглядывая на всех нас. Я негромко всхлипнула, моделируя невозможность передвигаться от ужасной боли в шее и голове.

– На кого работаешь? – спросил Бордовый, оборачиваясь ко мне. – Откуда узнала про покушение?

А вот это он сказал зря! Теперь я была уверена, что после разговора меня прикажут убить. А если чудо все-таки свершится и я останусь живой, я буду знать, что речь идет о покушении на губернатора Батырова!

Но что ему ответить? Я не хотела бы испытать на себе тяжесть руки этого страшного мужчины, который, не мигая, ждал моих слов. Поэтому говорить всю правду не стала:

– Я частный сыщик, с лицензией. Меня нанял некто Аночкин, какой-то чиновник из окружения губернатора. Я сама его не видела, со мной говорил только его посланец. Аночкин хотел, чтобы я проникла на баркас и убила там человека, который приедет на серебристой моторной лодке с двумя красными полосами, в бордовом пиджаке, ширококостного, скуластого… с серыми глазами и короткой стрижкой.

Они все подсели. Стояли почти с открытым ртом.

Мужик мне, разумеется, не поверил, но и бить не стал, позабыв об устрашении в связи с тем, что я выложила.

– Врешь, – сказал он, хотя в уголках его глаз пряталась дрожащая неуверенность. – Врешь, сука. Аночкин у меня на веревке, если со мной что, так и он сразу же… Да и его подставной начальник охраны!..

– Мне сказали убить, потом вызвать милицию на место преступления и уходить, – прервала я, – но мой напарник, который шофер и должен был меня увезти, прокололся. Он вовремя не заметил подставы. Мы налетели на этих, – я кивнула в сторону парня, – вот и пришлось менять курс. К черту! – мрачно ругнулась крутая киллерша Таня Иванова. – Надо было его пришить, – я мрачно глянула на парня. Тот сглотнул.

Бордовый мужик сейчас и в самом деле становился бордовым, то есть багровел.

– Где ты должна была получить бабки? – спросил он так, что я сразу же выпалила ответ:

– Задаток дали, остальное – после кончины Батырова. В кинотеатре «Ударник», на фильме «Кастет в парике». На двенадцатом месте седьмого ряда.

– Значит, сам захотел дело решить, – багровый предводитель покушенцев на губернатора встал в полный рост и злым взглядом уставился в пространство. – Значит, нанял… – тут в голову ему пришла страшная мысль. – Тихо! – приказал он. – Вы на какой остров ее высадили, когда с Арсеньевым плыли?!

– На этот, как его… такой… сякой… – пытались ответить парни, невольно отступая перед его гневом. Но после описания острова все стало ясно.

– Нет! – твердо заявила я под его взглядом. – Видеозапись уже у него в руках, вы ее никак не получите.

– Да он сам там!

– Его я не снимала!

– Убью, сука!!

– Я наемный убийца! Ты МЕНЯ смертью пугаешь?!

– Где запись?!! – Лицо его стало страшным, я поняла, что сейчас последует первый и последний удар огромным кулаком.

– Я ее по почте переслала!.. – брякнула я, с отчетливой быстротой понимая, что, если у него перед глазами будет маячить возможность достать запись, я еще немного поживу…

– Как переслала?! – Он тут же ухватился за эту мысль, а меня за грудки встряхнул, словно тряпичную куклу. – Как ты переслала, твою мать, если в городе ни разу не была?! По какой почте?!!

Я молчала, медленно приводя выражение лица к маске резидента, осознавшего, что он прокололся.

– Ну? – спросил красный от напряжения мужик, чуть не дымящийся в ожидании ответа.

– На острове, в песке под двойной ивой у левого берега, – упавшим голосом, не моргнув, ответила я и вздохнула. – Там, недалеко от палатки… Теперь все.

– Все-все, – пообещал Бордовый. Затем развернулся к парням, посмотрел на неудачливого дорожного мафиози, зыркнул на меня. – Короче, придурки! Держать ее здесь, пальцем не трогать, пока я не вернусь с острова. Ждите через час. – Он снова повернулся ко мне: – Если пленки там не будет, пеняй на себя. Тебе гестаповские пытки сказкой покажутся! – Он развернулся и широким шагом вышел на палубу.

Парни поскакали за ним, захлопнув за собой дверь.

– Да, – послышалось уже в отдалении, – как водолаз?

– Все рассказал, – подскочил с ответом один из парней. – Сидит себе.

– Ладно. Приеду – разберемся. Ждите.

Глава 7

Смерть на баркасе

Час прошел быстро. За это время я успела понять, что сейчас около шести вечера, так как стало слегка смеркаться, и что в отрубе я пролежала примерно семь часов. Нечего сказать, классно приложилась.

Проанализировав сильные и слабые стороны своего положения, я поняла, что выжить в принципе могу. Важно, чтобы этот чертов главный понял, что меня можно использовать. На этот случай я заготовила вполне достоверную речь матерого наемника.