Темный ритуал Пономаренко Сергей
На первом этаже Мари свернула по коридору налево, остановилась перед дверью и, перед тем как войти, оглянулась, окинула Дмитрия придирчивым взглядом, словно раздумывая, стоит ли его пускать внутрь.
Вспомнив о своем нелепом виде в чужом костюме, Дмитрий покраснел. Девушка, видимо, поняв его состояние, подбадривающе кивнула и вошла первой. Дмитрий последовал за ней и оказался в светлом прямоугольном зале, стены которого были отделаны красным деревом. В огромном камине, облицованном серым мрамором, за чугунной решеткой, украшенной литыми львами, весело потрескивали огромные поленья, хотя в доме было достаточно тепло. Посреди зала находился длинный банкетный стол с закругленными углами, накрытый белой скатертью. На нем стояли супница и два круглых блюда, скрывающих под блестящими полусферическими крышками свое содержимое. Во главе сидел Федор Николаевич, справа от него — худощавая женщина со строгим, словно застывшим лицом; на голове у нее был белый чепчик, из-под которого выглядывали седые волосы. Дальше расположились две девушки.
Бледной девице, словно никогда не видевшей солнца, на вид было лет тридцать. Она была в черном, закрытом под горло платье, ее темные волосы были собраны сзади заколкой в небольшой хвост. У нее был отрешенный вид, словно она пребывала не за обеденным столом, а далеко отсюда. Другой было лет шестнадцать, и она была полной противоположностью бледной девице — сразу окинула гостя веселым дружелюбным взглядом, тряхнув светлыми кудряшками, растянув большой рот в улыбке, что в сочетании с длинным острым носом делало ее похожей на Буратино. На ее открытом личике можно было сразу прочитать, что ей не терпится приступить к обеду. Еще до того, как Дмитрий и Мари устроились за столом, она нетерпеливо схватила кусок хлеба из хлебницы, отломила кусочек корочки и бросила в рот, заслужив строгий взгляд матроны, видимо, ее матери.
— Милости просим! Присаживайтесь, милейший Дмитрий, к столу. Чем богаты, тем и рады. Вначале отдадим должное нашему Творцу.
Драгомысловский поднялся, и вслед за ним сразу поднялись все присутствующие. Дмитрий также застыл возле предложенного ему стула, не зная, как себя вести. Федор Николаевич прикрыл глаза, губы у него беззвучно зашевелились. Сквозь щелки между веками он наблюдал за стоящими. Бледная девица приняла еще более отрешенный вид, старшая женщина медленно шевелила губами, словно вела арифметические подсчеты и у нее что-то не сходилось. Самая младшая девушка, закрыв глаза и задрав подбородок, бесконечно жевала хлебную корку, будто жевательную резинку.
Федор Николаевич ожил и кивнул старшей женщине, и та стала разливать черпаком суп по тарелкам. Все уселись.
— Гостю — погуще, Агнесса Ивановна, — велел Драгомысловский.
— Спасибо, я не голоден, — стал отнекиваться Дмитрий.
— Милейший Дмитрий, хочу вам представить мою семью. Моя жена, Агнесса Ивановна. — Пожилая женщина отложила черпак и чуть присела. — С Мари вы уже познакомились. Моя старшая дочь, Магдалина. — Бледнолицая девушка, все еще пребывая в прострации, никак не прореагировала. — И младшенькая, София.
— Привет! Я — Соня! — бурно отреагировала девочка. — Как тебе здесь — не хило? Дальше будет еще круче.
— София! — прикрикнула на дочь Агнесса Ивановна и недовольно посмотрела на нее.
Та мгновенно сникла и замолкла, а получив тарелку с супом, энергично заработала ложкой.
Суп оказался водянистым и безвкусным. Увидев, что присутствующие едят с аппетитом, в том числе и бледная Магдалина, Дмитрий, чтобы не обидеть хозяев, сделал над собой усилие и ничего не оставил в тарелке. Мария сменила приборы и тарелки на чистые, а Агнесса Ивановна, отлучившись на несколько минут, вернулась с подносом. На нем лежала целиком запеченная индейка огромных размеров, килограммов на двадцать, которая сразу вызвала оживление за столом. Лишь Магдалина никак не отреагировала на ее появление. Женщина с трудом несла поднос, ее лицо напряглось, а на висках пульсировали синие жилочки, но никто из дочерей, ни сам хозяин, не додумались ей помочь. Дмитрий тоже решил не проявлять излишнюю инициативу, вспомнив поговорку: со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Агнесса Ивановна, тяжело дыша, с трудом водрузила птицу на стол около Драгомысловского. Федор Николаевич, приняв важный вид, поднялся.
— Милейший Дмитрий, я попрошу вас подойти ко мне.
Недоумевая, Дмитрий исполнил его просьбу, став рядом с хозяином дома, который продолжал стоять.
— По традиции честь разрезать индюшку предоставляется гостю! — торжественно провозгласил Драгомысловский, словно объявил о награждении орденом или премией.
Он протянул Дмитрию, держа за лезвие, кинжал с рукоятью крестообразной формы и огромную двузубую вилку. Члены семейства стали хлопать, словно это и в самом деле была награда. Удивленный Дмитрий стал рассматривать кинжал — точно такой он недавно приобрел для своей коллекции. Даже украшающая клинок арабская вязь была очень похожа.
— Увольте от этого! — воскликнул Дмитрий. — Не буду я резать! Я и не знаю, как это делается! — Он попытался отдать кинжал обратно.
Драгомысловский наклонился и прошептал:
— Я нижайше прошу вас, не лишайте нас этого удовольствия.
— Мы просим! Просим! Просим! — раздались голоса сидящих за столом, и среди звонких девичьих слышался и голос с хрипотцой Агнессы Ивановны.
Дмитрий вздохнул, пожал плечами и стал орудовать кинжалом и вилкой, разрезая индейку. Рядом с ним встала Мари, отрезанные куски она раскладывала по тарелкам и разносила сидящим за столом. Ароматный запах индейки разбудил аппетит у Дмитрия, и он уже был не в силах от нее отказаться, как собирался сделать. Молодое поколение Драгомысловских справилось с индейкой очень быстро, и, судя по их виду, они были не прочь взять добавку, тем более что половина птицы осталась нетронутой. Но, видимо, это тут было не принято. Дмитрий позже всех приступил к своей порции индейки, поэтому последним закончил трапезу и почувствовал себя неловко. Как только он закончил, Мари и Агнесса Ивановна убрали посуду и поставили на стол пузатый фарфоровый чайник, из которого разлили по чашкам приятно пахнущую жидкость. Однако на вкус травяной чай оказался горьковатым, а сахар или какие-либо сладости на стол не поставили.
— Федор Николаевич, позвольте задать вопрос. — Дмитрий решил, что наступил подходящий момент расспросить хозяев дома. — Какова история этого дома? Ему, наверное, лет сто? Все тут как новенькое, хотя архитектура и интерьер этому не соответствуют.
— Меня это никогда не интересовало, — пожал плечами Федор Николаевич.
— Вы давно в нем живете?
— Давно или недавно — это лишь наше субъективное восприятие, привязанное в чему-либо, ибо время — это иллюзия, — улыбнулся Федор Николаевич.
«Где-то я уже это слышал». — Дмитрий потер висок рукой.
— Архитектор, подготовивший проект этого дома, принимал объективность времени и создал из дома астрономический календарь. Здесь окон столько, сколько дней в году, а входов — сколько месяцев. Мы знаем, что за ночью приходит день, и это связано с суточным вращением земли вокруг своей оси. Но если нам хорошо, дни пролетают молниеносно, если плохо — время словно замедляется. Это же не значит, что Земля быстрее или медленнее вращается вокруг своей оси? — Федор Николаевич победоносно посмотрел на гостя.
— Выходит, раз у вас на башне часы не работают, то и время для вас остановилось? — пошутил Дмитрий.
— Хоть бы и так, — кивнул чудаковатый хозяин странного дома.
Дмитрий напряг память, и ему удалось кое-что вспомнить из релятивистской теории, знакомой по программе института.
— Вы приверженец теории относительности Эйнштейна? Но все это верно при наличии определенных условий, при скоростях, приближающихся к скорости света.
— Не знаю, кто такой этот Эйнштейн, но об этом упоминается даже в Коране. Вот послушайте суру. — Федор Николаевич выразительно посмотрел на Марию, и та, поняв его без слов, быстро поднялась и принесла книгу из застекленного шкафа, заставленного книгами. Он быстро нашел искомое место и продекламировал заунывным голосом: — «И Мы закрыли их уши в пещере на многие годы. Потом Мы воскресили их, чтобы узнать, какая из партий лучше сочтет предел того, что они пробыли».
«Хозяин дома производит впечатление человека начитанного, но как понять, что он не знает, кто такой Эйнштейн? Или это у него такие понты?»
— Или взять еще отрывок из другой суры.
Тут Дмитрий его довольно бестактно перебил:
— Не знал, что вы приверженец Ислама, ведь за столом крестились, как христианин.
По сути, Дмитрию было все равно, чего придерживается хозяин, приютивший его, так как вера в высшую силу в виде бородатого старика, от взора которого не скрыться, для чего содержится громадная армия бесполых ангелов, архангелов, серафимов, в XXI веке ему казалась анахронизмом.
— Бог един, это только мы разные. Точнее, наши представления о Нем, — строго произнес Федор Николаевич. — Нельзя Его познать без веры, лишь тогда спадает пелена с наших глаз.
Дмитрий решил не развивать теософскую тему и заговорил о том, что его больше интересовало.
— Удивительно, что вы живете в столь безлюдном месте. Вам здесь не скучно?
Сидевшие за столом как по команде переглянулись, словно он сказал глупость, а по выражению лица Сони было ясно, что она сейчас выдаст что-то неординарное, может, даже забористое, но Агнесса Ивановна строго на нее посмотрела и сказала:
— Не скучно! София, каникулы заканчиваются!
Соня сразу сникла, словно ее отругали или напугали, и это Дмитрию показалось странным и непонятным. Может, на нее подействовала скрытая в этих словах угроза? Для себя Дмитрий отметил, что самое слабое звено в этой чудной семейке — младшая дочка, и ее можно будет разговорить.
— Соня, где ты учишься?
— В Городе, где ж еще?! — ухмыльнулась девочка.
— У Софии через два дня заканчиваются каникулы, и она вернется в Город. За ней приедут, и вы вместе отправитесь, — пояснил Федор Николаевич.
— Что это за город? Какое у него название?
— Вы обратили внимание на люстру в холле? — Федор Николаевич снова ушел от ответа.
Дмитрий все больше раздражался. Что за игру в недомолвки и недосказки они затеяли? Решили развлечься, разогнать скуку?
— Имеете в виду ту, что с рогами?
— Как вы думаете, что за богиня там изображена?
— Нетрудно догадаться, раз она связана с охотой. Это Диана или Артемида.
— И вы попались на эту уловку! Почему-то рога ассоциируются лишь с охотой, никто не обращает внимания на одеяние богини. Она в панцире и с мечом — это вам ни о чем не говорит?
— Богиня войны? Насколько я помню, войнами ведали боги-мужчины.
— За исключением одной — Афины.
— Я не историк, и, по правде говоря, с античностью знаком только в объеме учебных программ школы и вуза. Меня больше интересует наше время. Позвольте поинтересоваться, чем вы занимались до того, как решились вести отшельническую жизнь здесь?
Хозяин дома опять проигнорировал вопрос.
— Обед закончен, — сказал он.
Федор Николаевич вытащил салфетку из-за лацканов пиджака, положил ее на стол и поднялся. Его примеру последовали все присутствующие, и Дмитрий поневоле тоже встал. Федор Николаевич, склонив голову, что-то бормотал себе под нос с полминуты, его домочадцы стояли молча, опустив глаза в пол. Лишь Соня, поймав взгляд Дмитрия, неожиданно ему подмигнула. Он растерялся и покраснел — еще подумает малявка, что он с ней заигрывает!
— Сейчас девушки порадуют наш слух музыкой. Они весьма недурно играют, — словно конферансье, объявил Федор Николаевич. — Мари и Магдалина! Сыграйте нам что-нибудь из Вагнера.
Мари и Магдалина послушно поднялись и отправились в угол зала, где стоял большой концертный рояль черного цвета. На крышке инструмента лежала целая кипа нот, из которых Мари что-то выбрала и громко объявила:
— «Полет Валькирий».
Сев вдвоем за рояль, девушки начали играть, причем, даже для неискушенного в музыке Дмитрия, плохо, то и дело сбиваясь. Магдалина явно отставала, и «полета» у них не получилось. Но Федор Николаевич сидел с блаженным выражением лица, словно внимал божественной музыке, а вот лицо Агнессы Ивановны окаменело, словно у индейца племени ирокезов у столба пыток. Соня откровенно зевала. Лишь под конец девушкам удалось сыграться и отобразить музыкальную композицию. Прикрыв глаза, Дмитрий незаметно для себя задремал. Ему привиделось, что он в образе печального демона летит над вершинами гор в безнадежных поисках людей и жилья, мучаясь мыслью: «Неужели придется остаток жизни провести в одиночестве, среди хмурых скал и безлесных вершин?» Тревожные аккорды стихли, раздались жидкие аплодисменты, и Дмитрий, проснувшись, почувствовал себя неловко. Хлопали Федор Николаевич и Агнесса Ивановна, а Соня демонстративно зевала.
— Вы почувствовали, да?! — обратил к Дмитрию счастливое лицо Федор Николаевич, в уголках его глаз блестели слезы. — Конечно, в исполнении оркестра это звучит значительно лучше, но где здесь его взять?! Вы, случаем, не играете на духовых инструментах? — Он с надеждой посмотрел на гостя.
— Случаем нет — медведь на ухо наступил, поэтому ни на чем не играю, не пою и не танцую. И это мне не мешает заниматься бизнесом!
— Жаль! — вздохнул Федор Николаевич. — Опера «Валькирия» обязана своим названием Брунгильде, принадлежащей к славному племени валькирий, дев-воительниц, которые уносят с поля боя погибших солдат и доставляют их в небесное царство — Валгаллу. Слушая музыку, легко представить их полет и…
— Я вам очень благодарен за обед, но хотел бы вернуться в ту комнату, в которую вы меня определили, и немного отдохнуть.
— Вернуться назад? — расхохотался Федор Николаевич. — Это невозможно! Об этом еще древние греки знали. Мари проводит вас в комнату, но это будет уже другая!
Дмитрий подумал: «Он не только чудак, у него и с головой непорядок. Отшельническая жизнь в горах ему на пользу не пошла».
— Милейший Дмитрий, вы не будете против рюмочки ореховой настойки? Весьма полезно и способствует хорошей работе желудка.
Федор Николаевич мягко улыбнулся, а Дмитрий подумал: «Может, после нескольких рюмок настойки хозяин дома станет более разговорчивым?»
— Благодарю, с большим удовольствием.
Федор Николаевич с важным видом достал из буфета графинчик со светло-коричневой жидкостью и две стопки. Стол был уже полностью освобожден от посуды и даже застелен свежей белой скатертью. Федор Николаевич пригласил жестом Дмитрия занять место рядом с ним и налил настойки в рюмки, тут же поднял свою, понюхав, закатил глаза от удовольствия и сделал маленький глоточек. Дмитрий же выпил настойку одним глотком. Она ему не понравилась — горькая и жжет! Драгомысловский тут же снова налил ему в рюмку настойки.
— Как вам мое творчество? Ее я сам сотворил.
— Приятная, только очень крепкая. Она на спирту?
— На домашней водке. Хотите, я поделюсь с вами секретом ее приготовления?
По примеру Драгомысловского Дмитрий пропустил его «заманчивое» предложение мимо ушей.
— Федор Николаевич, ваши старшие дочери учатся, работают?
— Бог с вами, милейший Дмитрий! — изумился Федор Николаевич. — Вы сами видите, что дом большой, уход за ним нужен, а Агнесса Ивановна не в силах сама справиться.
— Зачем вам такой большой дом в горах?
Удивительный дом, похожий на дворец, и странная семья, живущая в нем. Может, они староверы или сектанты? Второе более вероятно, так как вера и религия у них не на последнем месте.
— Вы ореховую выпейте, и я еще налью. Бог троицу любит и нам велит! — снова ушел от ответа Федор Николаевич.
Дмитрий опять выпил одним глотком содержимое рюмки, и тут же ее снова наполнил Федор Николаевич, который лишь пригубливал из своей.
— По третьей! — напомнил он.
— Что же вы сами не пьете?
— С превеликим удовольствием выпил бы я настоечки, но язва желудка обострилась, приходится воздерживаться, повременить следует. А вы пейте, не стесняйтесь!
Драгомысловский поднялся и вернул графин на прежнее место в буфет. Воспользовавшись этим, Дмитрий выплеснул настойку в рядом стоящий горшок с фикусом, понадеявшись, что растение от нее сразу не погибнет.
— Вы не ответили на мой вопрос, Федор Николаевич, — кто и зачем построил этот огромный дом в горах? И почему вы с семьей живете в нем, словно отшельники?
— К великому сожалению, вынужден вас оставить. — Федор Николаевич состроил огорченную физиономию. — Вы можете подыскать себе что-нибудь интересное почитать в нашей библиотеке, а лучше всего отдохните! Отдайтесь Морфею на часик, я бы и сам так поступил, но не могу-с!
— Федор Николаевич, почему вы постоянно игнорируете мои вопросы? — возмутился Дмитрий, но Драгомысловский быстрым шагом покинул столовую, а следом за ним вышла и Агнесса Ивановна.
«Не бежать же мне за ним, хватая за рукав пиджака! — рассудил Дмитрий. — Попытаться поговорить с его дочерьми? Магдалина словно не от мира сего, Мари уже показала, что она достойная дочь своего папаши — также избегает отвечать на вопросы. Разве что попытать удачу с Софией? Она в этом “святом” семействе явно белая ворона. София первой покинула столовую, и где ее найти в этом огромном доме? Хорошо бы с ней поговорить без свидетелей, тет-а-тет».
— Идемте, Дмитрий, я проведу вас в новую комнату. — Мари с улыбкой подошла к Дмитрию, он на мгновение поймал ее многообещающий взгляд и напрягся. Или ему это только показалось?
— Какой смысл менять комнаты? — вслух удивился Дмитрий, пытаясь вновь заглянуть ей в глаза, но Мари повернулась к нему спиной, грациозной походкой пошла к выходу из столовой. Ее округлые бедра при ходьбе ритмично-эротично покачивались и выглядели особенно соблазнительно благодаря тонкой осиной талии.
Мари привела Дмитрия в другую комнату, находящуюся в правом крыле. Обстановкой комната ничем не отличалась от прежней, разве что была значительно меньше. «Драгомысловские ожидают гостей, поэтому меня сюда переселили?» Здесь, как и там, не было стульев, и Дмитрий встал возле кровати, не зная, куда себя деть, пока девушка не покинула комнату. Мари подошла к окну, задернула плотные шторы, и сразу стало темно. Дмитрия охватило волнующее предчувствие, что сейчас должно произойти нечто приятное, неожиданное.
— Так вам будет удобнее отдыхать, — томным голосом пояснила Мари свои действия. — Я сейчас зажгу свечу — задуете ее, когда ляжете отдыхать.
Ее голос и неясный силуэт будоражили у Дмитрия кровь, в висках стучали молоточки, все мысли, вопросы и даже Лера были позабыты, сладостное томление ощущалось в паху и внизу живота. В темноте вспыхнул огонек зажигалки, которая поделилась им со свечой канделябра, стоявшего на столе. В комнате царил интимный полумрак, придавая новый облик окружающим предметам. Дмитрий увидел свою уродливую тень на стене. Круглый стол занимал центр комнаты, между ним и кроватью оставался лишь узкий проход. Мари, чтобы выйти, проще было обогнуть стол с противоположной стороны, но она выбрала узкий проход между Дмитрием и столом. Соприкоснувшись с Дмитрием, она замерла. Прерывистое, тяжелое дыхание девушки, жар ее тела, обдавший его огнем… В мгновение кровь безумным толчком бросилась в голову, сознание затуманилось, управляло им только неистовое желание обладать ею. Дмитрий обнял податливое, горячее тело девушки, и тут же в голову прорвалось одно слово: «Лера!»
Дмитрий опустил руки и отстранился от девушки насколько мог. Мари замерла рядом в ожидании, потом стала прижиматься к нему и, найдя губы, горячо поцеловала. Дмитрий остолбенел, не зная, что делать. Желание внутри него не угасло, внутренний голос нашептывал: «Что ты медлишь?! Ты же ее хочешь! Завтра ты покинешь этот дом, Мари, и никто ничего об этом не узнает! Не будь ослом — действуй! Она тут в затворничестве соскучилась по мужской ласке и подарит тебе блаженство страсти!» Но другой голос, более громкий и властный, твердил: «Не делай глупостей! Ты любишь Леру, и тебе больше никто не нужен! Зачем тебе эта девушка? Лишь для животного соития? Скоро ты обнимешь Леру, и она подарит тебе блаженство любви! Самая опытная проститутка не даст того, что дает любимая женщина!» И этот голос победил. Дмитрий, прижатый к стене, никуда не мог деться, разве только оттолкнув девушку, но на это он не мог решиться. Он лишь крепко сжал губы, не отвечая на ее поцелуи, повернул голову набок. Мари замерла, и Дмитрий ощутил, как ее тело стало остывать. Наконец она сама отодвинулась от него. Дмитрию было неловко, жаль девушку, которую он обидел холодностью, он решил объяснить ей это так: «Я не могу, так как очень люблю свою жену».
— Мари, я хотел вам сказать…
— Не надо ничего говорить! — Ее голос дрожал от обиды.
Прежде чем Дмитрий смог ее задержать, чтобы объясниться, она выскочила за дверь, и он услышал, как она побежала по коридору.
Выйдя следом, Дмитрий увидел только, как она скрылась за поворотом коридора. И сразу все стихло, словно дом в одно мгновение стал необитаемым. Дмитрий прошелся по коридору до центральной лестницы, прислушиваясь, надеясь найти кого-нибудь из членов этой семейки, желательно Софию, чтобы поговорить с ней, но в доме стояла мертвая тишина, словно все члены семейства Драгомысловских куда-то испарились. Ему стало как-то не по себе от этого. Он решил зайти в ту комнату, в которую его поместили изначально, чтобы выяснить, для чего его переселили в другую. Пройдя по коридору, Дмитрий остановился в изумлении — на месте входа в ту комнату была гладкая оштукатуренная стена без малейших признаков того, что там была когда-то дверь. Ошибиться он не мог — прекрасно запомнил окно напротив. Если дверной проем за несколько часов его отсутствия успели замуровать, то следы этого должны были остаться! Ничто не указывало на недавний ремонт, словно дверей тут никогда и не было. Соседние комнаты были, как и прежде, запертыми. Дмитрий продолжил поиски хоть кого-нибудь из странного семейства, но, спустившись до площадки центральной лестницы, почувствовал, что его начал одолевать сон. Неужели так подействовала настойка?
Чуть ли не из последних сил Дмитрий добрался до комнаты, куда его отвела Мари, и, не раздеваясь, упал на кровать. Тяжелый сон без сновидений овладел им.
6
— Все как и должно быть, — он по-прежнему спит, — проник в затуманенное сознание Дмитрия мужской голос. — Той дозы, которую он принял, хватит, чтобы он беспробудно спал до утра.
— Федя, я только поделилась своими опасениями, ничего больше, — отозвался скрипучий голос Агнессы.
— Зря волнуешься. Он в той же позе, что и десять часов тому назад.
Дмитрий почувствовал, как затекло тело, захотелось переменить его положение. Усилием воли заставил себя не шевелиться.
— С ним все в порядке. Идем, время не ждет.
— Хотелось бы, чтобы так и было. — Женщина вздохнула, и в комнате наступила тишина.
Еще некоторое время Дмитрий лежал неподвижно, прислушиваясь — он не слышал, чтобы за ними закрылась дверь. Может, они стоят рядом и наблюдают за ним?
Дмитрий размышлял: по-видимому, его появление причиняло неудобства обитателям дома и как-то нарушило их планы. Раз они специально усыпили его с помощью настойки, тут что-то должно произойти, чего он никак не должен увидеть. Значительно проще было еще днем отправить его из дома, чтобы он не мешал своим присутствием! Лежать на животе Дмитрию было крайне неудобно, он никогда в такой позе не спал, но тут моментально «вырубился» после угощения. Видимо, то, что он третью рюмку вылил в цветочный горшок, позволило ему проснуться раньше времени. Дышать, лежа на животе, было все более затруднительно, и он перевернулся на спину, открыл глаза. В темноте ничего не было видно, стояла глубокая тишина. По всей видимости, хозяева давно ушли, просто двери закрылись бесшумно, потому что были хорошо подогнаны. Дмитрий встал, подошел к двери, открыл и закрыл ее — она не скрипнула, но легкий шум все же создала. Может, Драгомысловские — бесплотные духи и им не нужны двери? Ему вспомнилась «пропажа» комнаты, где он вчера ночевал, чему предшествовали странные слова Драгомысловского: «Вернуться назад? Это невозможно!» Он ощутил нарастающую тревогу — за всеми этими странностями явно скрывалось что-то нехорошее. Ему надо не ожидать мифического проводника, который должен показать дорогу отсюда, а самому действовать: возможно, его жизни угрожает опасность.
Подойдя на ощупь к окну, Дмитрий открыл шторы. Снаружи ничего не было видно, лишь свет серповидной луны и звезд слегка разбавлял густую тьму. Из слов Драгомысловского следовало, что он проспал не менее десяти часов, выходит, сейчас около полуночи. Попробовать прямо ночью сбежать из дома? Слишком рискованно. «Оставаться в компании этих странных людей, имеющих в отношении меня неизвестно какие планы, разве менее опасно?»
Дмитрий решил отправиться в разведку и узнать, зачем потребовалось хозяевам дома его усыплять. Что они могут скрывать, какую тайну? Может, они наркодельцы и здесь у них база, где хранят и расфасовывают дурман? Место уединенное, без любопытных соседей, делай что хочешь. Если это так, то он здесь, как бельмо на глазу. «Мое пребывание в доме создает им проблемы, но они почему-то не хотят избавиться от нежелательного гостя, отправив его в пансионат. Не исключено, что они намереваются отделаться от меня другим способом. Если в этот раз они дали мне снотворное, то в другой подсунут средство, от которого можно не проснуться».
Выйдя в коридор, Дмитрий услышал голоса, доносящиеся снизу, затем скрип лестницы под ногами поднимающихся по ней людей. Впереди темнота слегка рассеялась, кто-то шел навстречу, светя себе керосиновой лампой.
«Ночная экскурсия по дому, где днем никого не видно? — Дмитрия охватило тревожное предчувствие, кровь заледенела в жилах. — Вдруг тут исповедуют культ Сатаны и это прибыли другие члены секты для проведения “черной мессы” с жертвоприношением? Для этого меня усыпили и сейчас идут за мной. Что делать? Бежать от них? Услышав шум, они бросятся в погоню!» Дмитрий в темноте нащупал глубокую дверную нишу, вжался в нее. Он попытался открыть дверь, но она не поддалась, а шаги и свет лампы были уже совсем близко. Дмитрий опустился на корточки и замер в ожидании, сердце сильно колотилось, и каждый удар отдавался болью в ребрах.
Вот уже свет лампы осветил впереди коридор, и Дмитрий затаил дыхание, словно оно могло его выдать. Идущий с лампой был в странном балахоне, напоминающем то ли одеяние монаха-капуцина, то ли рыбацкий плащ, с надвинутым на лицо капюшоном. Человек с лампой прошел мимо, не заметив Дмитрия. За ним люди двигались гуськом, друг за другом. Насколько Дмитрий мог рассмотреть в полутьме, они были в разнообразной одежде, мужчины и женщины, человек пять. Идут молча, стараясь не шуметь. Эта таинственность пугала.
Странное одеяние человека с лампой в какой-то мере подтверждало его догадку о секте, но процессия, миновав его комнату, двинулась в самый конец коридора. Тут у Дмитрия, только что считавшего себя потенциальной жертвой, проснулся азарт охотника, и он решил проследить за этими людьми.
Странный дом, странные его обитатели и не менее странные гости. Идущий с лампой освещал дорогу только идущим сразу за ним, и Дмитрий, отстав на несколько шагов от замыкающего группу, ориентировался лишь на светлое пятно впереди. Вдруг оно исчезло, и Дмитрий понял, что человек, несущий лампу, завернул за угол или вошел в комнату. Прошелестела едва слышная команда, передаваемая вполголоса друг другу этими странными людьми: «Впереди ступеньки. Поднимаемся наверх».
«Они направляются в башню с часами!» — предположил Дмитрий. Неожиданно он в темноте налетел на кого-то, тихо ойкнул девичий голос. Дмитрий потерял равновесие и, чтобы не упасть, схватился за девушку.
— Вы кто? — прошептала невидимая девушка.
— Друг. — Дмитрий сказал первое, что пришло в голову.
— Зачем я здесь? Я хочу уйти отсюда — мне страшно. — Девушка захныкала.
— Что случилось? — послышались впереди встревоженные голоса, мужские и женские.
Решение пришло неожиданно — Дмитрий схватил девушку за руку и прошептал:
— Молчите, я вам помогу.
Стараясь не производить шума, он двинулся назад, увлекая девушку за собой. Она молчала и не сопротивлялась.
«Возможно, ее сюда привели насильно, и у нее я узнаю…»
— Спасите! На меня напали! — вдруг закричала девушка. Видимо, ее шокировало неожиданное появление Дмитрия, а сейчас она пришла в себя.
Девушка вырвалась и побежала на шум голосов. Дмитрий понял, что его поступок был не только глупым, но и опасным. Несмотря на темноту, он побежал, выставив перед собой руки, однако, натолкнувшись на стенку, чуть не расквасил себе лицо. Он остановился и попытался сориентироваться. Здесь должен быть поворот налево, в короткий коридорчик, который заканчивался лестницей, ведущей вниз, в холл, где находится входная дверь. Позади слышались шум и голоса, которые приближались, — видимо, у таинственной группы возникло желание с ним познакомиться, и, скорее всего, не для того, чтобы выкурить трубку мира. У них было преимущество перед ним — керосиновая лампа, дающая свет.
Осторожно двигаясь, правой рукой ощупывая стенку, Дмитрий нашел лестницу. Держась за перила, он стал быстро спускаться; вот и площадка между лестничными пролетами, и снова ступеньки, убегающие вниз. Наверху посветлело — это его преследователи подошли к лестнице. Дмитрий в непроглядной темноте пошел наобум, рассчитывая выйти к двери, но уперся в стенку. Двигаясь вдоль нее, он нащупал нишу, но это была не дверь, а окно. Он двинулся на ощупь дальше, и тут его осенило: «Дверь, скорее всего, закрыта на ключ, проще будет разбить окно и через него выбраться наружу». Он стал лихорадочно ощупывать все вокруг себя, чтобы найти подходящий предмет, которым смог бы высадить толстое стекло. Хорошо, что он еще днем заметил, что на окнах нет решеток. Вдруг стало светлее, значит, преследователи уже в холле, совсем близко. Благодаря тому, что темнота немного рассеялась, он увидел в двух шагах от себя полутораметровый бронзовый подсвечник. Не раздумывая, он схватил его, лишь на мгновение оглянувшись на преследователей. Но это стало для него роковой ошибкой — он остолбенел от изумления, а подсвечник выпал из его руки и громко ударился об пол.
Лампа хорошо освещала державшего ее человека и его странное одеяние. Только теперь капюшон был откинут, и ничто не закрывало лицо молодой красивой девушки. Светлые длинные волосы струились по ее плечам. Он ее сразу узнал, потому что она была все такая же молодая, как и много лет назад. Вот только взгляд у нее был не ласковый, любящий, как тогда, а чужой, в нем читались злоба и ненависть.
— Алена?! Это невозможно! — крикнул Дмитрий и сделал несколько шагов вперед, к ней. — Ты давно умерла! Этого не может быть!
Его схватили, он пытался вырваться, сопротивлялся, но его скрутили, на лицо легла маска со сладковатым запахом, и он стал задыхаться, хрипеть. Сознание медленно ускользало, последнее, что он помнил, — как мужской голос произнес:
— Вернуться — значит умереть!
В голове закружилась сумасшедшая карусель, и Дмитрий провалился в беспамятство.
Что-то мокрое приятно холодило лоб, стекало по лицу, и сознание вернулось к Дмитрию. Он лежал на кровати поверх одеяла, по-прежнему одетый в нелепый костюм, на столе горела свеча, рассеивая темноту, голова раскалывалась от боли, его слегка подташнивало. Он нащупал на голове небольшую шишку, прикрытую мокрым полотенцем.
— Нельзя быть таким неосторожным, — раздался как бы сверху томный голос Мари, и он заметил ее темный силуэт у изголовья. — Все могло закончиться гораздо хуже, но сотрясение мозга, похоже, вы заработали. Будем надеяться, что не тяжелое.
— Где Алена?! — Дмитрий решил, что теперь добьется ответов на свои вопросы. Он резко встал с кровати, но почувствовал головокружение, зашатался, тошнота усилилась.
Мари помогла ему сесть на кровать.
— Какая Алена? — удивленно спросила она. — Может, Магдалина? Или София?
— Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду! — Дмитрий разозлился, он едва сдерживался, чтобы не наговорить девушке грубостей. — Кто эти люди, приходившие ночью в дом?
— Какие люди?! — В голосе Мари слышалось искреннее изумление. — Вы вышли ночью в коридор непонятно по какой причине и в темноте свалились с лестницы — слетели кубарем по ступенькам. Хорошо, что шею себе не сломали. Мы вас нашли и отнесли в комнату.
— Кто — вы? Почему вы живете в этом огромном доме так далеко от людей? Кто те люди, которые тайно пришли сюда ночью? Где Алена?
— Скажите же наконец, кто такая Алена? — пожав плечами, спросила Мари.
Дмитрий уверенным, твердым голосом произнес:
— Это моя бывшая невеста, которая погибла в авиакатастрофе…
Дмитрий осекся, поняв, что несет ахинею. Не могла тут оказаться Алена, умершая шестнадцать лет тому назад! Но ведь он ее ясно видел! И это был не призрак, как его описывают, а реальный человек. Или она только показалась ему реальным человеком?
— Хорошо, оставим Алену в покое. Кто те люди, которых я ночью видел в вашем доме?
— В доме кроме нас и вас никого нет, — категорическим тоном заявила Мари. — Со всеми членами нашей семьи вы познакомились за обедом. Вам, очевидно, что-то пригрезилось, когда вы находились в беспамятстве.
— Не надо делать из меня сумасшедшего! — Дмитрий ощущал необычайную сухость во рту. — Я видел этих людей, какую-то девушку я держал за руку — она была очень испугана. — Он облизнул сильно пересохшие губы. — Пить хочется.
— Вот графин с водой — у нас здесь отличная вода. Вам нужно присесть, чтобы не облиться. Давайте я вам помогу.
— Я сам!
Но Мари помогла Дмитрию усесться поудобней. Голова у него вновь закружилась. Мари поднесла ему стакан с водой, и он залпом его выпил.
— Теперь вы уснете — вам нужен покой. — Мари довольно хихикнула.
— Что у вас тут творится?! Кто вы?!
— Я вас не понимаю, — недоуменно пожала плечами Мари. — У вас разыгралась фантазия. Ко всему вы еще и с лестницы упали.
— Ниоткуда я не падал! Меня усыпили чем-то вроде хлороформа. — Тут Дмитрий подозрительно посмотрел на девушку. — Вы меня ударили по голове, когда я лежал в отключке?
— Зачем нужно было бить вас по голове?
Дмитрий почувствовал, что голова закружилась, стали слипаться веки, захотелось спать, и сил сопротивляться этому не было.
— Успокойтесь, поспите, а когда проснетесь, поймете, что все это вам пригрезилось. — Голос Мари убаюкивал.
— Ничего мне не пригрезилось… И с лестницы я не падал. — У Дмитрия сами собой закрылись глаза, и он, откинувшись на спину, вытянулся во весь рост.
— Спите. Утро вечера мудренее, тем более ночи.
7
Утром Дмитрий чувствовал себя не лучше, чем ночью, голова болела, на месте шишки была заметная ссадина, да и шишка еще прощупывалась. Несмотря на недомогание, он встал и, найдя в шкафу свою одежду, переоделся — это прибавило ему решительности. В кармане он обнаружил бумажник и айфон, который его особенно обрадовал. Он попробовал его включить, но экран был мертв. «Если бы он заработал после купания в ручье, то это было бы чудо, сопоставимое с появлением тут Алены», — констатировал он и снова положил телефон в карман.
Приведя себя в порядок, Дмитрий отправился искать Федора Николаевича и сразу натолкнулся на Мари, с которой был подчеркнуто сух и вежлив. На его просьбу отвести к отцу девушка снисходительно улыбнулась и провела в комнату, которая, словно помещение в публичной библиотеке, была загромождена книгами. Здесь находилось три стола и стулья, за одним из столов расположился Федор Николаевич. Дмитрий начал гневную, но бессвязную обличительную речь, Федор Николаевич внимательно его выслушал, не перебивая. На его лице отобразилось сочувствие.
— Вы уверены, что ночью в дом пришла группа людей?
— Абсолютно.
— Хорошо. Давайте их найдем. — Федор Николаевич отложил, не закрывая, книгу, и предложил Дмитрию следовать за ним.
Они обошли все помещения дома, Драгомысловский открыл каждую дверь, чтобы Дмитрий убедился, что за ней никто не прячется. Но его поразило, что большинство помещений были абсолютно пустые, без мебели, а в некоторых даже не было внутренней отделки, словно до них не дошла очередь со времени постройки дома. Поэтому у Дмитрия возникли предположения, что построен дом значительно позднее, чем он предполагал. Удивительным было то, что его прежняя комната, вход в которую накануне преграждала стена, снова обнаружилась. Только сейчас в ней было пусто, голые кирпичные стены без штукатурки, словно тут никто никогда не жил. Вопросы Дмитрия на этот счет Драгомысловский, как обычно, проигнорировал.
— Убедились, милейший Дмитрий? Не знаю, с чего бы вы выдумали ночные страсти? Какие-то люди, прячущиеся здесь…
— Ничего я не придумал! Возможно, в доме есть потайные помещения. — Тут Дмитрий вспомнил: — Они поднимались в башню, где находятся часы.
Тень неудовольствия промелькнула по лицу Федора Николаевича, и Дмитрий понял, что находится на правильном пути.
— Там техническое помещение, куда уже много лет никто не заглядывал. Кроме пыли и неработающих часовых механизмов ничего и никого там нет.
— Все же давайте поднимемся туда, — настаивал Дмитрий, увидев, что Драгомысловский хмурится.
— Хорошо, поднимемся. Вы гость, и, следуя законам гостеприимства, приходится потакать вашим капризам.
— Незваный гость. Если честно, Федор Николаевич, у меня ощущение, что здесь я скорее пленник.
— Пленник?! Как вам такое могло прийти в голову? Поднимемся с вами в башню, но это будет последним местом, куда мы с вами пойдем. Извините, у меня дела тут, и я не могу тратить столько времени на поиски фантомов. Следуйте за мной!
Всю дорогу Федор Николаевич разглагольствовал, что удар молнии и падение с лестницы для Дмитрия не прошли бесследно и теперь он подвластен галлюцинациям, которые принимает за реальность. Это неудивительно, так как с людьми, пережившими попадание молнии и оставшимися в живых, происходят вещи и пострашнее.
В башне никого не оказалось, но чистота помещения противоречила утверждению Федора Николаевича, что туда уже несколько лет никто не входил. Дмитрия поразило не столько то, что он не обнаружил здесь ночных пришельцев, сколько отсутствие механизма часов. Выходит, часы на башне — бутафория?! Но ведь вчера часы работали, хоть и неправильно показывали время!
— Федор Николаевич, где же часовой механизм?
— Этим часам не нужен механизм.
— Что же им нужно?!
Федор Николаевич предпочел на этот вопрос не отвечать и направился к выходу. Дмитрий последовал за ним.
— Видите, Федор Николаевич, сколько со мной хлопот. Не проще ли вам поскорее отправить меня в пансионат?
— Как только придет проводник, я не буду вас задерживать. А сейчас, прошу прощения, я должен покинуть вас и заняться текущими делами.
Федор Николаевич быстро пошел по коридору второго этажа, а Дмитрий остался стоять у винтовой лестницы, ведущей к башне. События ночи его не отпускали: таинственная процессия, а особенно встреча с давно умершей Аленой. Теперь он засомневался, что это была именно она. Внешне очень похожа, но лицо у нее было неестественное, возможно, этому способствовал свет керосиновой лампы. А главное, у Алены был совершенно чужой взгляд.
«А как должен выглядеть выходец из потустороннего мира, который давно умер? — возник внутри него голос невидимого оппонента. — Она должна была броситься к тебе на шею, расцеловать после долгой разлуки?»
«Нигде не встречал информации, что призрак, посланец с того света, является в физическом, материальном обличье. Она прошла мимо меня в коридоре совсем близко и была вполне осязаема, так что это не астрал, а реальный человек!»
«Тогда тебе стоит согласиться с версией Драгомысловского, которую он очень деликатно высказал, — у тебя непорядок с головой! — захихикал внутренний голос. — Сотрясение мозга от удара Виталия, затем ты пережил удар молнии. Прошлой ночью ты, как сомнамбула, прогуливался по дому, свалился с лестницы, и тебя посетили видения: какие-то люди и Алена. Ты перестал различать реальность и галлюцинации, твой мозг создает фантомы! Вспомни, как Лере привиделось в зеркале лицо Алены! И после этого ты будешь утверждать, что это не проявления нунамгу из-за того, что ты беспечно выкинул фигуру божка Апедемака в реку?! Проще говоря — ты сошел с ума!»
«Я нормальный! С головой у меня все в порядке!»
«А как же давно умершая Алена, которую ты видел ночью? Психически больные на сто процентов уверены, что они здоровы. Теперь ты один из них. Ты — сумасшедший!»
«Заткнись! Я нормальный и вполне вменяемый!»
Дмитрий был уверен в своей правоте, но в глубине души признавал, что в словах внутреннего голоса логика присутствует. Он не мог видеть умершую Алену, но он ее видел, и она не была фантомом. Как объяснить ситуацию с дверью, которая вчера исчезла, а сегодня возникла? Часы на башне, которые работали без видимых механизмов? И Дмитрий уже засомневался. Происходящее здесь было так фантастично, что вполне могло оказаться галлюцинацией. Ведь Лера видела галлюцинации среди бела дня, даже кобра выползла из зеркала и направилась в ее сторону!
Тут его поразило обстоятельство, на которое вначале он не обратил внимания: при осмотре комнат они не обнаружили обжитых помещений. Где же тогда живут члены семейства Драгомысловских? Все спальные комнаты с мебелью были как под копирку, словно в гостинице, и было трудно представить, что там постоянно жила одна из девушек или сама почтенная супружеская пара, Федор Николаевич и Агнеса Ивановна. Как же он сразу не обратил на это внимание? Или они тоже фантомы? Ему вспомнилось, как к нему прижималась трепещущая от страсти Мари, явно не бестелесный призрак. Странности обитателей этого дома пугающе нагромождались.
Не успели стихнуть шаги Федора Николаевича по коридору, а дом уже производил впечатление пустого, покинутого обитателями. Дмитрий направился вслед за Драгомысловским, но, как ни спешил, не смог его догнать и не понимал, куда же тот делся. Впрочем, в этом огромном доме множество комнат, и Драгомысловский мог зайти в любую и закрыться изнутри. Кругом стояла глубокая тишина, она давила на Дмитрия, увеличивая головную боль, с недавнего времени ставшую его постоянным спутником. Тревога и желание немедленно покинуть странный дом овладели Дмитрием, он почувствовал себя мышью, попавшей в мышеловку, но еще не догадывающейся об этом. Нервное состояние Дмитрия было близко к истерике, он с трудом сохранял самообладание. Желание бежать стало настолько сильным, что он уже не мог с ним совладать. Дмитрий со всех ног помчался по коридору, сбежал по лестнице в холл и бросился к входной двери, дрожа от возбуждения и пребывая в полной уверенности, что она окажется закрытой на ключ, так как дом не иначе как громадная ловушка, которая его не выпустит. Ему неожиданно вспомнились слова продавщицы Лизы, когда ее подобрали на дороге:
«Если есть некая сущность, которая руководит миром, почему у нее не может быть чулана, куда она складывает нереализованные замыслы? Вроде того, куда скульптор отправляет свои творения, которые по тем или иным причинам ему не нравятся».
В крайне нервном состоянии Дмитрий подбежал к двери, громко крича:
— Чулан! Я оказался в чулане!
Он рванул на себя дверь, готовый, если она не откроется, биться о нее хоть головой, но она поддалась без усилий. От неожиданности он испытал шок и прислонился спиной к колонне, пытался прийти в себя. Он так ослабел, что его била мелкая дрожь.
Читать бесплатно другие книги:
