Путешествия и приключения капитана Гаттераса Верн Жюль
Тепло одетые, без груза и с легким оружием, они могли далеко уйти; все они были незаурядные стрелки, и можно было надеяться на счастливую охоту.
К восьми часам утра сборы были закончены, и они тронулись в путь. Дэк, весело прыгая, бежал впереди. Охотники перебрались через холм, поднимавшийся на востоке, обогнули утес, где раньше находился маяк, и зашагали по снежным полям, направляясь к югу, туда, где высилась гора Бэлла.
Доктор условился с Джонсоном, что они дадут друг другу сигнал в случае какой-нибудь опасности; затем он спустился на побережье и стал пробираться к заливу Виктории, загроможденному льдами.
Джонсон остался один в форте Провидения; но он не сидел сложа руки. Первым делом он выпустил на двор гренландских собак, которые лаяли и беспокойно метались в «собачьем дворце»; а дикой радости они стали кататься по снегу. Затем старый моряк занялся домашним хозяйством. Надо было пополнить запасы топлива и провизии, навести порядок в складах, починить кое-какую утварь, порванные одеяла, а также обувь ввиду предстоящих летом продолжительных экскурсий. Дела было по горло, и Джонсон работал ловко и проворно, ибо всякий моряк — мастер на все руки.
За работой он все время думал о вчерашнем разговоре, о поразительном упорстве Гаттераса, который ни за что не хотел плыть к полюсу вместе с американцем, в американской шлюпке. В сущности говоря, это было похвальное, героическое упорство.
«Но как переплыть океан без шлюпки? — думал Джонсон. — Когда мы дойдем до свободного моря, как ни вертись, а без суденышка дело не обойдется. Будь ты хоть лучшим из англичан, все равно не одолеешь вплавь трехсот миль. Пожалуй, можно бы и поступиться патриотизмом. А впрочем, поживем — увидим. Времени у нас еще много, да и доктор не сказал еще своего последнего слова. Человек он бывалый и, наверно, сумеет уговорить капитана. Готов побиться об заклад, что по дороге к острову доктор осмотрит обломки „Порпойза“ и сообразит, можно ли из них что-нибудь смастерить».
Такие мысли занимали Джонсона после ухода охотников. Прошел час, как вдруг в двух или трех милях под ветром грянул сухой резкий выстрел.
— Здорово! Уж, верно, напали на дичь, — сказал себе Джонсон, — и к тому же не слишком далеко, потому что выстрел хорошо слышен. Впрочем, воздух очень чистый.
Прогремел второй выстрел, за ним третий.
— Так. Должно быть, набрели на славную добычу, — заметил Джонсон.
Опять раздалось три выстрела, но поближе.
«Шесть выстрелов! — подумал Джонсон. — Все заряды выпущены… Видно, дело-то не шуточное… Неужели Же…»
Боцман побледнел; выбежав из дому, он поднялся на вершину утеса.
То, что он увидел, заставило его вздрогнуть.
— Медведи! — вырвалось у него.
Охотники, за которыми следовал Дэк, бежали со всех ног, а за ними гнались пять огромных медведей. Выпустив шесть зарядов, им не удалось свалить ни одного зверя. Медведи уже настигали их. Гаттерас, который бежал позади, удерживал медведей на известном расстоянии: он бросил им сперва свою шапку, потом топорик и, наконец, ружье. По своему обыкновению, медведи останавливались, чтобы обнюхать предметы, возбуждавшие их любопытство, и таким образом отставали от охотников, хотя бежали быстрее лошадей.
Гаттерас, Альтамонт и Бэлл, запыхавшись, подбежали к Джонсону и вместе с ним по склону кубарем скатились к дому.
Еще мгновение, и медведи настигли бы их; капитану едва удалось отразить охотничьим ножом удар громадной лапы.
В один миг Гаттерас и его товарищи заперлись в доме. Медведи в нерешительности остановились на плоской вершине утеса.
— Ну, теперь мы еще посмотрим, чья возьмет! — заявил Альтамонт. — Пятеро против пятерых!
— Четверо против пятерых! — дрожащим голосом сказал Джонсон.
— Как же так? — спросил Гаттерас.
— Доктор!… — ответил Джонсон, указывая на пустую залу.
— Что доктор?
— Он отправился на остров.
— Ах, несчастный! — вырвалось у Бэлла.
— Разве можно его бросить одного! — сказал Альтамонт.
— Бежим! — воскликнул Гаттерас.
Он распахнул дверь, но тут же опять захлопнул, потому что медведь едва не раскроил ему череп лапой.
— Медведи здесь! — крикнул он.
— Все пятеро? — спросил Бэлл.
— Все! — ответил Гаттерас.
Альтамонт бросился к окну и стал закладывать его амбразуру кусками льда, которые он отбивал от стен. Его товарищи, ни слова не говоря, стали закладывать другие окна. Молчание нарушалось только глухим ворчанием Дэка.
Всех занимала одна и та же мысль. Забывая о собственной опасности, они думали только о докторе. О нем, — не о себе! Бедняга Клоубонни! Такой добрый, такой преданный, душа их маленького отряда! В первый раз его не было с ними… Что будет с ним? Ведь ему грозит такая страшная опасность, быть может, даже гибель! Ничего не подозревая, он будет спокойно возвращаться домой и вдруг увидит перед собой свирепых зверей. И, главное, невозможно его предупредить. Было бы безумием делать вылазку.
— Я все-таки надеюсь, — сказал Джонсон, — что доктор теперь уже начеку. Выстрелы предупредили его об опасности, и он, наверное, догадался, что случилось что-то неладное.
— А что, если в тот момент он был слишком далеко? Что, если он не догадался, в чем дело? — спросил Альтамонт. — Словом, восемь шансов из десяти, что он вернется домой, даже не подозревая об опасности. Медведей заслоняет эскарп, и он их не увидит.
— В таком случае необходимо отделаться от этих зверюг до прихода доктора, — заявил Гаттерас.
— Но как? — спросил Бэлл.
Нелегко было ответить на такой вопрос. Было бы безумием идти на вылазку. Правда, они завалили глыбами льда коридор, но медведи, конечно, могли бы одолеть эту преграду и пробраться в дом. Теперь звери знали, что имеют дело только с четырьмя врагами, которые были куда слабее их.
Осажденные разошлись по комнатам и стали ждать нападения. Слышно было, как звери тяжело топают по снегу, глухо рычат и царапают когтями ледяные стены. Необходимо было действовать. Альтамонт решил проделать в стене отверстие и открыть огонь по осаждающим. Он очень быстро пробил насквозь ледяную стену, но едва он просунул в отверстие ружье, как оно было вырвано у него из рук. Американец даже не успел выстрелить.
— Черт возьми! Ну и силища! — воскликнул Альтамонт.
И он поспешил забить бойницу.
Прошел час; выхода из этого положения не предвиделось. Стали снова обсуждать возможности вылазки. Было очень мало шансов на успех, поскольку нельзя было справиться с медведями поодиночке. Но Гаттерасу и его товарищам не терпелось покончить с этой напастью; по правде сказать, им было стыдно, что медведи загнали их в ловушку, — и они уже готовы были решиться на открытое нападение, когда капитану вдруг пришел в голову новый способ обороны.
Он схватил железную кочергу, которой Джонсон выгребал угли, сунул ее в печь; затем стал проделывать в стене отверстие, но пробил ее не насквозь, оставив снаружи тонкий слой льда.
Товарищи Гаттераса молча смотрели на эти приготовления. Когда кочерга накалилась добела, Гаттерас сказал:
— Я отброшу медведей раскаленной кочергой — они не смогут ее схватить, а когда они отойдут, мы станем стрелять в них из бойницы, и им не удастся вырвать у нас ружья.
— Здорово придумано! — воскликнул Бэлл, подходя к капитану.
Гаттерас вынул из печки кочергу и быстро сунул ее в отверстие. Снег громко зашипел, от кочерги повалил пар. Подбежали два медведя, схватили раскаленную кочергу и страшно заревели. Один за другим загремели четыре выстрела.
— Попали! — крикнул Альтамонт.
— Попали! — повторил Бэлл.
— Надо повторить, — сказал Гаттерас, быстро забивая бойницу.
Кочергу снова засунули в печь, и через несколько минут она вновь раскалилась.
Альтамонт и Бэлл, зарядив ружья, стали по местам. Гаттерас опять проделал отверстие и сунул в него раскаленную кочергу.
Но на этот раз она уперлась в какой-то твердый предмет.
— Проклятие! — крикнул американец.
— В чем дело? — спросил Джонсон.
— А в том, что проклятые звери наваливают льдину на льдину, они хотят замуровать нас в доме и заживо похоронить!
— Не может быть!
— Посмотрите сами: кочерга дальше не идет. Это, наконец, становится смешно!
Но было уже не смешно, — положение все ухудшалось. Смышленые звери решили взять измором врагов. Они стали заваливать вход льдинами.
— Этакая обида! — ворчал раздосадованный Джонсон. — Добро бы еще люди, а то — звери!
Прошло часа два. Положение осажденных становилось ужасным. Приваленные к стене глыбы так ее утолстили, что снаружи не доносилось ни звука. Альтамонт в волнении шагал из угла в угол. Его приводила в бешенство мысль, что ему при всей его отваге приходится пасовать перед медведями.
Гаттерас с ужасом думал о докторе и о страшной опасности, грозившей ему на обратном пути.
— Ах, если бы доктор был здесь! — сетовал Джонсон.
— Ну, что? Что бы он тут сделал? — спросил Альтамонт.
— О, уж он-то, наверное, выручил бы нас.
— Каким же это образом? — с невольной досадой спросил Альтамонт.
— Если бы я это знал, я не нуждался бы в докторе, — ответил Джонсон. — Впрочем, я догадываюсь, что он сейчас посоветовал бы нам!
— Что же именно?
— Перекусить. Это было бы не вредно. Как вы думаете, Альтамонт?
— Что ж, я не прочь поесть, несмотря на наше дурацкое, прямо-таки унизительное положение, — ответил Альтамонт.
— Держу пари, — сказал Джонсон, — что после обеда мы придумаем, как выпутаться из беды.
Никто не ответил. Все сели за стол.
Воспитанный в школе доктора, Джонсон старался философски относиться к опасности, но это ему никак не удавалось. Шутки застревали у него в горле. К тому же осажденные стали испытывать недомогание. Атмосфера начинала сгущаться в наглухо закрытом помещении, почти не было притока свежего воздуха, так как в печах была плохая тяга. Огонь должен был в скором времени погаснуть. Кислород, поглощаемый легкими и печью, мало-помалу заменялся углекислотой.
Гаттерас первый заметил эту новую опасность, он не скрыл ее от своих товарищей.
— Значит, надо во что бы то ни стало выйти наружу! — воскликнул Альтамонт.
— Да, — сказал Гаттерас, — но подождем ночи. Сделаем отверстие в потолке, и воздух освежится; один из нас подымется к отверстию и будет стрелять по медведям.
— Больше ничего не остается, — ответил Альтамонт.
Приняв это решение, стали выжидать подходящего момента. Прошло несколько часов. Альтамонт проклинал создавшееся положение.
— Слыханное ли дело, — говорил он, — чтобы медведи приперли к стене людей?
13. МИНА
Настала ночь. Лампа медленно угасала от недостатка кислорода.
К восьми часам приготовления были закончены. Осажденные тщательно зарядили свои ружья и стали пробивать отверстие в потолке.
Работа продолжалась уже несколько минут. Бэлл ловко справлялся с делом, как вдруг Джонсон, стоявший на страже в спальне, быстро подошел к товарищам.
Он был встревожен.
— Что с вами? — спросил капитан.
— Ничего, так… — нерешительно ответил старый моряк. — Впрочем…
— Что случилось? — спросил его Альтамонт.
— Тише! Вы ничего не слышите?
— Где?
— Вон там… в стене творится что-то неладное.
Бэлл бросил работу и стал прислушиваться.
Вскоре он уловил глухой шум. Казалось, в боковой стене прокапывали отверстие.
— Скребутся, — сказал Джонсон.
— Несомненно, — ответил Альтамонт.
— Неужели медведи? — спросил Бэлл.
— А кто же, кроме них? — воскликнул Альтамонт.
— Они переменили тактику, — продолжал старый моряк, — видно, раздумали брать нас измором.
— Они думают, что мы уже задохлись, — возразил Альтамонт, которого не на шутку разбирала злость.
— Они скоро сюда вломятся, — сказал Бэлл.
— Ну, что ж, — ответил Гаттерас. — Дело дойдет до рукопашной!
— Черт побери! — воскликнул Альтамонт. — По-моему, это гораздо лучше! Надоели мне эти невидимые враги. По крайней мере будем хоть видеть неприятеля.
— Да, — сказал Джонсон, — но едва ли можно будет пустить в ход ружья: здесь слишком тесно.
— И отлично! Возьмемся за ножи и за топоры!
Шум все усиливался. Уже ясно слышно было царапание когтей. Медведи прокапывали отверстие в том месте стены, где она примыкала к снежному валу, упиравшемуся в утес.
— Медведь теперь не дальше чем в шести футах от нас, — заявил Джонсон.
— Вы правы, Джонсон, — сказал Альтамонт. — Сейчас мы его, голубчика, угостим на славу!
Американец схватил одной рукой топор, а другой нож, выставил вперед правую ногу и откинулся назад, приняв оборонительное положение. Гаттерас и Бэлл последовали его примеру. На всякий случай Джонсон зарядил свое ружье.
Треск раздавался уже совсем близко; слышно было, как лед разлетался на куски под ударами железных когтей.
Теперь только тонкий слой льда отделял их от врагов. Вдруг кора льда треснула, как лопается в обруче бумага, прорываемая клоуном, и какая-то большая черная масса ввалилась в полутемную комнату.
Альтамонт замахнулся было топором.
— Стойте! Ради бога! — раздался знакомый голос.
— Доктор! доктор! — закричал Джонсон.
Действительно, то был доктор; потеряв равновесие, он кувырком покатился на середину комнаты.
— Здравствуйте, друзья мои! — сказал он, легко вскакивая на ноги.
Все остолбенели, но изумление тут же сменилось неописуемой радостью. Каждый хотел обнять достойного Клоубонни; взволнованный Гаттерас долго прижимал его к груди, а доктор отвечал капитану горячим пожатием.
— Неужели это вы, доктор? — воскликнул боцман.
— Я самый, старина, собственной персоной. И я даже больше беспокоился о вас, чем вы обо мне.
— Как же вы узнали, что нас осаждают медведи? — спросил Альтамонт. — А мы-то пуще всего боялись, что вы преспокойно будете возвращаться в форт, даже не подозревая об опасности.
— О! Я отлично все видел! — ответил доктор. — Ваши выстрелы предупредили меня. В тот момент я находился около «Порпойза»; я взобрался на торос и вижу: за вами бегут пять медведей. Ну, и испугался же я за вас! Потом вижу, вы стремглав скатились с утеса, а медведи в недоумении остановились на вершине скалы. Тут я немного успокоился, сообразив, что вы успели запереться в доме. Тогда я стал мало-помалу продвигаться вперед то ползком, то прячась за льдинами. Таким-то манером я подошел к форту. Тут я увидел, что медведи работают, точно громадные бобры: загребают глыбы и приваливают их к стене, словом — хотят вас замуровать. К счастью, им не пришло в голову скатывать с утеса глыбы льда, а то вас расплющило бы в лепешку.
— Но ведь вы сами, доктор, были в большой опасности, — сказал Бэлл, — медведи всякую минуту могли кинуться на вас.
— Им было не до того. Гренландские собаки, выпущенные Джонсоном, несколько раз приближались к форту, но медведи и не думали их преследовать; нет, они рассчитывали полакомиться более вкусной дичью.
— Спасибо за комплимент! — засмеялся Альтамонт.
— О! тут нечем гордиться! Как только я разгадал тактику медведей, то сразу же решил пробраться к вам. Благоразумие требовало подождать до ночи. Когда стемнело, я тихонько подкрался к валу со стороны порохового погреба. Выбрал я это место потому, что отсюда было легче всего прокопать стену. Я принялся за работу и начал рубить лед снеговым ножом; кстати сказать — какое это полезное орудие. Добрых три часа я рыл, копал, рубил, выбился из сил, голоден, как пес, — но все же добрался до вас…
— Чтобы разделить нашу участь? — спросил Альтамонт.
— Чтобы спасти всех нас. Но прежде всего дайте мне сухарик и кусок мяса: я умираю с голоду.
Вскоре доктор уже уписывал за обе щеки изрядный кусок солонины. Это не мешало ему отвечать на вопросы, которыми его засыпали со всех сторон.
— Чтобы спасти нас? — повторил Бэлл.
— Ну, разумеется, — отвечал доктор, энергично работая челюстями.
— В самом деле, — сказал Бэлл, — мы можем удрать тем же путем, каким пришел доктор.
— Вот это да! — воскликнул Клоубонни. — Уступить наши позиции врагу! Да эти зловредные твари живо пронюхали бы, где лежат припасы, и все дочиста бы сожрали!
— Делать нечего, приходится оставаться здесь, — сказал Гаттерас.
— Конечно. Но надо во что бы то ни стало отделаться от медведей.
— Так, значит, вы нашли какое-нибудь средство? — спросил Бэлл.
— И даже очень верное, — ответил доктор.
— Ну, не говорил ли я! — воскликнул Джонсон, потирая руки. — Пока доктор с нами, нельзя вешать нос: у него всегда найдется про запас какая-нибудь уловка.
— Слушайте, доктор, — сказал Альтамонт, — а разве медведи не могут пробраться сквозь ход, который вы прокопали?
— Ну нет, я крепко забил отверстие. Теперь мы можем преспокойно ходить в пороховой погреб, медведи не будут даже подозревать об этом.
— Да скажите же, наконец, как вы хотите избавить нас от непрошеных гостей?
— А очень просто; я даже кое-что уже подготовил для этого.
— Что же именно?
— Вот увидите. Но я и забыл, что пришел не один.
— Как так? — удивился Джонсон.
— Позвольте вам представить моего товарища.
С этими словами Клоубонни вытащил из отверстия в стене недавно убитого им песца.
— Песец! — воскликнул Бэлл.
— Это моя сегодняшняя добыча, — скромно пояснил доктор. — И этот песец очень нам пригодится!
— Но в чем же состоит ваш план? — с нетерпением спросил Альтамонт.
— В том, чтобы взорвать всех медведей; на это пойдет сто фунтов пороха.
Все в недоумении уставились на доктора.
— Но где же порох? — спросили они.
— В пороховом погребе.
— Ну, а как добраться до погреба?
— Мой ход прямехонько ведет туда. Недаром же я прорыл проход в десять туазов длиной. Я мог бы прокопать бруствер и поближе к дому, но я знал, что делаю.
— Где же вы думаете заложить мину? — спросил американец.
— Посередине вала, то есть как можно дальше от дома, порохового погреба и складов.
— Но как заманить туда медведей всех сразу?
— Это уж мое дело, — ответил Клоубонни. — Но будет болтать, за дело! Мы должны за ночь прорыть проход длиной в сто футов: работа предстоит немалая, но впятером мы ее сделаем, если будем сменять друг друга. Пусть начинает Бэлл, а мы немного отдохнем.
— Черт возьми! — воскликнул Джонсон. — Вы, доктор, здорово придумали!
Доктор с Бэллом полезли в темный проход, а где мог проползти Клоубонни, там и другим было не тесно. Вскоре минеры проникли в пороховой погреб, где стояли рядами бочонки с порохом. Доктор объяснил Бэллу, что следовало делать, плотник начал пробивать стену, к которой примыкал бруствер, а Клоубонни вернулся в ледяной дом.
Бэлл работал уже целый час и прорыл ход длиною около десяти футов; там можно было пробираться ползком. Бэлла сменил Альтамонт и за час сделал не меньше Бэлла. Снег выносили в кухню, где доктор растапливал его на плите, чтобы он занимал меньше места.
Альтамонта сменил Гаттерас, а капитана — Джонсон. Через десять часов, то есть к восьми часам утра, ход был прорыт.
На рассвете Клоубонни взглянул на медведей через бойницу, проделанную им в стене порохового погреба.
Терпеливые звери не покидали своих позиций. Они бродили взад и вперед, нюхали воздух, рычали — словом, сторожили с примерной бдительностью, обходя ледяной дом, который исчез под грудой наваленных на него льдин. Наконец, терпение их лопнуло, доктор заметил, что медведи начали разбирать натасканные ими глыбы.
— Вот так штука! — вырвалось у него.
— Что это они затевают? — спросил его стоявший рядом капитан.
— По-видимому, им надоело ждать: они растаскивают глыбы и хотят добраться до нас. Но погодите, голубчики! Мы с вами расправимся. Однако надо торопиться!
Клоубонни пробрался в камеру, которая была вырыта внутри вала и где должны были заложить мину; он велел значительно увеличить камеру. Вскоре на ее потолке остался слой льда всего в фут толщиной, — пришлось даже подпереть потолок, чтобы он не провалился.
В ледяной пол вбили столб, утвердив его ха гранитной почве; к столбу привязали труп песца; внизу столб был обвязан веревкой, которая тянулась по проходу до самого погреба.
Товарищи доктора исполняли его распоряжения, хотя и не вполне понимали их значение.
— Вот приманка, — сказал доктор, указывая на песца.
Он велел подкатить к столбу бочонок, содержавший фунтов сто пороха.
— А вот и мина, — добавил Клоубонни.
— А мы сами, чего доброго, не взлетим на воздух вместе с медведями? — спросил Гаттерас.
— Нет! Мы будем достаточно далеко от места взрыва; к тому же дом построен прочно. Впрочем, если он и даст трещины, их нетрудно будет заделать.
— Хорошо, — сказал Альтамонт. — Но как же вы будете действовать?
— А вот как. Дернув веревку, мы повалим столб, который поддерживает над миною ледяной потолок. Труп песца сразу же окажется снаружи, и голодные медведи мигом накинутся на эту неожиданную добычу.
— Понятное дело.
— Тут я взрываю мину, и вся компания взлетает на воздух.
Гаттерас, всецело доверявший своему другу, не требовал никаких объяснений. Он ждал. Но Альтамонту хотелось знать все до малейших подробностей.
— Можете ли вы, доктор, рассчитать длину фитиля таким образом, чтобы взрыв произошел в нужный момент?
— Это очень просто, и я даже не стану вычислять.
— Значит, у вас имеется фитиль длиной в сто футов?
— Никакого фитиля у меня нет!
— Так вы хотите сделать пороховую дорожку?
— Ну, нет! Это не надежно!
— Так, значит, один из нас должен пожертвовать собой и взорвать мину?
— Что ж, я готов! — вызвался Джонсон.
— Незачем, дорогой друг, — ответил доктор, пожимая руку боцману. — Жизнь каждого из нас драгоценна, и, бог даст, все мы уцелеем.
— Ну, так я прямо теряюсь, — заявил Альтамонт.
— Плохой бы я был физик, — улыбнулся Клоубонни, — если бы не сумел выпутаться из беды в таких обстоятельствах!
— Так вот оно что, — физика в ход пошла! — воскликнул Джонсон, и лицо его расплылось в улыбке.
— Ну да! Разве у нас нет гальванической батареи и нужной длины проводов, которыми мы пользовались для маяка?
— Так что же?
— Так вот, мы можем взорвать мину в любой момент, притом без малейшего риска.
— Ура! — крикнул Джонсон.
— Ура! — подхватили его товарищи, не беспокоясь, что их могут услыхать медведи.
Провода были быстро протянуты от дома до порохового погреба. Одним концом они были соединены с гальваническим элементом, а другой конец был опущен в бочонок с порохом; провода шли близко друг от друга.
К девяти часам утра все было готово. Медлить было нельзя, потому что медведи принялись яростно разрушать дом.
Наступил решающий момент. Находившийся в пороховом погребе Джонсон должен был дернуть за веревку, привязанную к столбу. Он занял свой пост.
Читать бесплатно другие книги:
