Девушка-рябина Тронина Татьяна
– Да, именно москвичи. Считают себя белой костью. А мы для них так, убогая провинция… Причем что интересно – женатые, с обручальными кольцами, не скрываются даже, а все равно – лезут.
Кирилл молчал. Он никогда не ревновал жену. И сам по себе являлся человеком неревнивым, да и Вера никогда поводов не давала. С ее ли характером, диким и пугливым – на стороне романы крутить? Нет, конечно. Но тема работы жены – очень скользкая.
Действительно, в ее профессии много негативных нюансов. Много унизительного для Веры. Да для любой женщины работа горничной, работа обслуги – как-то не комильфо. Чужие постели перестилать, выгребать мусор, унитазы за постояльцами чистить… Ну это ладно, не самое страшное. А вот когда разные идиоты подкатывают с сомнительными комплиментами…
В сущности, Кирилл, как муж, как хороший муж, должен был оградить свою жену от подобной работы. От этих мелких постоянных унижений, которые она испытывает, трудясь горничной в местной гостинице. Взять те же чаевые – подачки, по сути!
Да, работа горничной весьма специфическая. Должен же кто-то обслуживать людей! Но рассматривать эту профессию можно лишь как временную. Как подработку, например. Учится человек, а на жизнь себе в сфере услуг зарабатывает. Или же можно рассматривать свою нынешнюю работу – как некий старт для будущей карьеры. Как возможность роста!
Была, например, горничной, стала дежурной по этажу. Затем администратором… И так далее. Тогда есть смысл трудиться в гостинице.
Но, насколько Кирилл знал, у Веры не имелось возможности карьерного роста. При той тетке, этой… а, да, при Раисе Викторовне – сие невозможно.
У них там, в «Туристе» – все еще те, советские (в плохом смысле) – правила и законы. Если бы Вера решила подняться по карьерной лестнице, то ей пришлось бы унижаться. Выполнять сомнительные поручения этой Раисы, известной махинаторши. Быть в доле, что называется.
У Раисы свои любимчики. И Вера – не из них. И вообще жена Кирилла не из тех, кто участвует в махинациях. Сама откажется. Да что там… уже отказалась. Раиса может подставить Веру, запросто, но приблизить и возвысить… Нет, никогда.
Кирилл слышал от Веры, что Раиса каким-то образом проворачивала аферы с номерным фондом. Продавала номера мимо кассы, что называется, а полученное клала себе в карман. Или, например, не давала гостю положенную скидку, тот расплачивался по полной стоимости. Еще какие-то махинации с чеками существовали, когда одному гостю дают основной чек, другому гостю – повторный. Кто из гостей станет разбираться – тот им чек дали или не тот… Люди платили, даже не догадываясь, что за их спиной жулики проворачивают свои делишки, а Раиса потом клала деньги за второй номер к себе в карман. Не все, конечно, клала, частично делилась со службой безопасности, с другими горничными, которые участвовали в этом сговоре…
А владелец гостиницы, Полуэктов, никак не мог порядок навести в своем хозяйстве, по заграницам разъезжал.
Словом, Кирилл, будучи в курсе всех этих темных делишек, творившихся в «Туристе», зная о том, что приезжие «добры молодцы» приставали часто к Вере с совсем недобрыми предложениями, – тем не менее промолчал сейчас.
А что он мог ей сказать? Уходи из гостиницы?
И как дальше? Ведь они жили на зарплату Веры. На те самые чаевые. Уйди жена из гостиницы – придется завязать потуже пояса. Мать и сестра тогда без помощи Кирилла совсем пропадут…
– Ты у меня красотка. Вот и пристают к тебе всякие, не дают прохода, – прошептал Кирилл. – Мне так повезло с тобой… Я самый счастливый человек на свете.
Он повернул Веру к себе, поцеловал.
У нее были пухлые, упругие губы – без всякого там силикона, который женщины закачивают себе под кожу. Днем, на солнце, Верины губы рдели пунцово. Сейчас же, в темноте, можно было наслаждаться ими, прижимаясь к ним с поцелуем.
Да она вся, жена его, Вера, на ощупь – упругая и мягкая. И гладкая. Кожа ее – как теплый шелк… Они были разными по характеру, Кирилл и Вера, но в этом плане, в интимном – подходили друг другу идеально. Что важнее – родство душ или родство тел?
Кто говорит, что страсть уходит с годами брака? Вранье. Кирилла тянуло к Вере точно с такой же силой, как и десять лет назад. Возможно, их супружеская страсть именно потому и не утихла, что они оба являлись столь разными людьми. Были бы похожи, не конфликтовали бы по мелочам – превратились бы давно в друзей-товарищей. Спокойно и мирно сосуществовали рядом, решая общие задачи – плечом к плечу. А так – вечный огонь, вечная драма. Нет, когда совсем уж люди разные и скандалят на пустом месте – тоже нехорошо. Подобные отношения (словно на вулкане люди живут!) быстро развалят брак.
Их же с Верой отношения до сих пор полны страсти.
Главное – не забыться только. Не нырнуть в эту страсть с головой. Ведь если Вера возьмет верх, если начнет командовать – построй дом, не связывайся с Борисом, не ходи так часто к матери, – эта гармония разрушится.
И главное, в припадке чувств не надо заводить ребенка, поддавшись уговорам Веры. Еще рано – для ребенка. Еще ничего не сделано.
Ребенок будет помехой. Все силы и средства уйдут на малыша, а как же тогда мать, как сестра Лиза? Они же останутся без поддержки…
Кирилл держал Веру в объятиях и одновременно – и наслаждался соитием, и держал его под контролем. В этом заключалась своя перчинка, кстати. Позволяющая надолго растянуть удовольствие… Максимально. Но не до бесконечности же, конечно.
– Нет. Погоди. Нет… – едва слышно, с отчаянием, прошептала Вера, цепляясь за него, и все-таки – Кирилл оттолкнул ее, отстранился подальше, оставшись один на один с пульсирующей темнотой.
В субботу, во второй половине дня, раздался телефонный звонок. Звонил Лев.
– Киса, это я… – радостно отрапортовал он.
– Приехал? Ты уже в Москве? – спросила Наташа, невольно улыбаясь. Как это мило – приехал и сразу позвонил. Значит, помнит о ней, о том, что она его ждет…
– Да, я на вокзале. Хочешь, прямо к тебе сейчас приеду?
Наташа немного сникла и подумала – ну вот. Большое удовольствие – принимать мужчину только что с вокзала, после командировки…
Это значит, что Лев засядет в ее ванной на час, потом, мокрый и распаренный, полезет с нежностями… И это тоже надолго. Потом вечер, темно за окном, и все – суббота уже прошла. Готовить ужин, кино какое-нибудь посмотреть, – и пора спать.
Выходных дней так мало, они безнадежно коротки, каждый – на вес золота.
– Давай так. Ты сейчас едешь к себе, а потом в шесть заезжаешь за мной. В семь какое-то представление в саду «Эрмитаж», может, прорвемся. Погуляем, посидим где-нибудь и… – Наташа на мгновение задумалась. Что лучше сказать – поедем ко мне или поедем к тебе? В принципе, ночевать по чужим домам Наташа не особо любила. Пусть Лев и без пяти минут муж, и ночевала она сколько раз в его квартире, но… Но у себя дома лучше.
Однако предложить Льву отправиться после концерта к ней тоже не лучшее решение. Дело в том, что и у себя Наташа с трудом терпела присутствие посторонних. Нет, нет, Лев никакой не посторонний, конечно, но после него все приходится перемывать и переделывать.
Хотя, с другой стороны, рано или поздно они поселятся вместе, и вот тогда никуда не деться.
А для этого надо заранее воспитывать Льва. Буквально приучать его к порядку.
Да, Лев – взрослый мужчина, не идиот, не лентяй, но живет по какому-то своему распорядку, по своим принципам. Неудобным и для него самого, и для нее, Наташи.
Вот даже сейчас – Лев совершенно не задумался о том, как провести эту половину субботы! И собирался бездумно потратить время, даже не предполагая, что его тоже можно планировать. Что можно сделать свою жизнь удобной и приятной, если подойти к распорядку с умом.
И мылся Лев долго, и готовил долго, умудряясь перепачкать кучу посуды (если вдруг ему приходило в голову самому устроить своей невесте романтический ужин)…
Конечно, Лев был во сто раз лучше других мужчин.
Он не забывал вовремя позвонить, никогда не пропадал надолго и без предупреждения. Был готов помогать по хозяйству и прочее и прочее… Не гулял, не напивался мерзко, не говорил обидных глупостей – как делают многие мужчины, даже не задумываясь о том, что иными высказываниями можно ранить женщину…
Словом, Лев являлся замечательным мужчиной, лучше многих. Но его еще надо было учить.
А что такого?
Женщина всегда учит своего мужчину. Вернее, приучает его к совместной жизни.
Обидно звучит, унизительно для сильного пола? А Наташа этих своих взглядов на жизнь никогда и не озвучивала. Она деликатно подводила Льва к нужным решениям…
Ведь если не приспособить заранее мужчину к совместному существованию, то потом придется все время мучиться. Ругаться, выяснять отношения. И семейная жизнь превратится в ад.
Поэтому любой женщине, которая решила жить с мужчиной «вдолгую», надо с самого начала вести правильную политику.
– …и – что? – спросил Лев. – Прости, я не расслышал.
– И поедем к тебе. А завтра вечером ты меня отвезешь домой, ко мне. Как тебе такой план?
– Прекрасно. К шести подъехать?
– Да, я к шести как раз успею собраться!
Наташа нажала на кнопку отбоя. Пару мгновений сидела, задумавшись, затем вскочила, накинула на плечи куртку, сунула ноги в туфли и покинула свою квартиру.
В соседнем доме жили родители. Сейчас они отсутствовали – уехали в Италию, на отдых, и Наташа приглядывала за их жильем – поливала цветы, кормила кошку.
Наташа любила квартиру родителей – когда-то они существовали тут втроем, счастливо и спокойно. До тех самых пор, пока Наташе не исполнилось тридцать. Тогда с ее любимыми папой и мамой случилось нечто странное. Они вдруг, резко, с места в разбег – принялись беспокоиться о судьбе своей дочери.
Как так – тридцать лет, а ни мужа, ни детей у их красавицы и умницы! Интересные… Сначала требовали, чтобы Наташа училась, делала карьеру, а вот теперь – внуков им подавай.
Наташа же ни замуж, ни детей заводить пока не торопилась. Это какие-то стереотипы прошлого – считать тридцатилетие пограничной чертой. До нее – еще девушка, после – вроде как старая дева, получается. Смешно! Сейчас все женщины под сорок рожают, а то и позже. Делая это сознательно, никуда не торопясь… Встав на ноги, с удовольствием, в полную меру ощущая свою ответственность.
Наташа, несмотря на свои годы, которые родители считали по старой памяти «критическими», ощущала себя все еще девушкой. Девочкой даже. И внешне, и внутренне. Приятно и легко сидеть под родительским крылышком, быть любимой доченькой. В будни, днем, она работала в банке, вечерами ходила куда-нибудь с подругами (такими же незамужними, веселыми и свободными, как и она сама) – в кафе, кино, на концерты… Выходные часто проводила с родителями на даче.
Но нет, папа с мамой вдруг точно с цепи сорвались.
Купили Наташе квартиру неподалеку и буквально выпихнули родную дочь из дома. Наверное, думали, что у отселенной дочери личная жизнь забьет ключом.
Как бы не так.
Наташа теперь большую часть свободного времени тратила на то, чтобы организовать свой быт. Ведь теперь домашнее хозяйство, пусть и несложное, было на ней (а раньше, в родительском доме, этими хлопотами занималась мама).
Снизить хозяйственную планку Наташа никак не могла. Постельное белье должно быть глаженым, а овсяная каша – настоящей, хорошо проваренной, а не залитой кипятком бурдой. Все платья – перестираны, если хоть раз были надеты… Еще надо самой ездить в магазины, тратить на это время – либо по вечерам, когда пробки, либо в входные.
Да! И своей машиной Наташе приходилось теперь заниматься самой. Конечно, папа был готов прийти на помощь в любой момент, но они с мамой, видимо, сговорились – отстраниться от дочери подальше. Сама, все сама.
И что получилось? Дочь действительно превратилась в самостоятельную женщину.
И даже жених у Наташи тоже появился. Вернее, он имелся и до тридцатилетия – в виде постоянного поклонника. Приличный и солидный молодой человек по имени Лев.
Сначала они ходили вместе по кафе и выставкам в то время, когда Наташины подружки оказывались вдруг заняты. Потом фифти-фифти получилось. Наташа одни выходные с подругами проводила, другие – со Львом. Тратить на него все свободное время – тяжело, конечно. Он милый, хороший, порядочный, но… это же мужчина. Еще один повод для хлопот и беспокойства, хотя Наташа, как могла, старалась минимизировать свои хлопоты и распределять время разумно…
Когда Наташе исполнилось тридцать два, Лев сделал ей предложение, и они, к радости Наташиных родителей, официально стали женихом и невестой. Нечто вроде помолвки… Но о дате свадьбы не договаривались, Наташа сумела как-то замять этот вопрос. Дата, к тайному удовольствию молодой женщины, осталась открытой.
Тем не менее случилось чудо – родители сразу успокоились. У их дочки есть жених, приличный молодой человек. В принципе, со свадьбой можно не торопиться, дочь права – рано на себя еще семейное ярмо надевать. Родители стали звонить дочери чаще; при встречах шутили, больше не капали на мозги; расслабились, принялись ездить в туристические путешествия… вторая молодость у них как будто началась.
И Наташа была довольна. Сейчас ей тридцать пять. Еще несколько лет можно побыть невестой, наслаждаясь свободой, ну, потом, наверное, все-таки придется всерьез заняться собственной жизнью. Стать, наконец, замужней дамой.
…Наташа полила в квартире родителей цветы, почистила за кошкой лоток, положила в миску корм.
Затем вернулась домой и начала готовиться к «выходу».
В шесть за ней заехал Лев. Они посетили сад «Эрмитаж», посмотрели там какое-то представление, затем посидели в японском ресторане. В двенадцать были у Льва, в час легли спать.
Между двенадцатью и часом – то самое, обременительное и не очень-то приятное действо, которое называлось – «заниматься любовью». Почему обременительное? Потому, что Лев уделял этому процессу слишком много времени. А это утомляло Наташу…
Она этот лишний час поспала бы лучше.
Лев хотел сразу, с вокзала, отправиться к Наташе. Ему казалось, что если он обнимет ее, прижмет к себе, сольется с ней в единое целое – немедленно исчезнет то мучительное и странное ощущение, преследовавшее его в последние дни.
Он ждал встречи с Наташей, как спасения. Всю дорогу, пока ехал в поезде, старательно думал о невесте – о том, какая она замечательная и чудесная. Идеальная. Ей и в подметки не годилась та рыжая горничная из Электрозаводска…
Лев с педантичностью технаря даже мысленно составил список Наташиных достоинств, куда входили и внешность его избранницы (всегда эффектная и ухоженная, от волос до кончиков мизинцев на ногах), и ее коммуникативные способности (уж нелюдимой букой его Наташа никогда не смотрелась), и ее положение в обществе (занимает должность руководителя операционного офиса в одном из известных банков)… Плюсом являлось даже то, что Наташа – коренная москвичка с собственной жилплощадью.
Этот пункт, конечно, смотрелся смешно на первый взгляд. Но отсутствие у Наташи жилищных проблем означало то, что и у него, Льва, становилось меньше проблем. Меньше сомнений в том, что он нужен женщине лишь как спонсор. Наташа любила Льва просто так, а за что бы его любила та провинциалка? Наверняка лишь за те возможности, которые он мог предоставить.
Нет, он не принц, он яхт и дворцов этой Золушке из Электрозаводска не предложит… Но мог предоставить вполне комфортное и безбедное существование в столице России. Возможность не мыть гостиничные унитазы, а заниматься чем-нибудь пристойным и красивым… или же вообще ничем, кроме домашнего хозяйства, не заниматься.
«Стоп, стоп. О чем это я? Как я могу сравнивать Наташу и эту Веру? Я же не собираюсь предлагать Вере руку и сердце и вообще связываться с ней надолго… Она мне просто понравилась, на один вечер. Женщина на один вечер. А от женщины на один вечер ничего не требуется – ни образования, ни московской прописки, ни даже завлекательных нарядов и макияжа. Все равно ведь ей придется раздеться. И образованием ей не надо блистать, и манерами… Может молчать со спокойной совестью. Какие, к черту, интеллектуальные беседы с женщиной, которая на один вечер?»
Вот подобными размышлениями и развлекал себя Лев, сидя в поезде. Потом, правда, перед Москвой, самому стыдно стало.
Зачем он опять унижает Веру, пусть даже и мысленно? А ясно зачем – зелен виноград.
Она, жалкая провинциалка, горничная в гостинице – отшила его. И он, со всеми бонусами, Вере не нужен. У нее муж есть, которого она любит, скорее всего.
Но рыжая горничная упорно не шла у Льва из головы. То с ненавистью, то с нежностью он вспоминал, как она двигается, говорит… смотрит.
Именно поэтому Лев стремился как можно скорее встретиться с Наташей и реализовать то, что с Верой ему не удалось сделать.
…У Наташи же оказались свои планы. Сад «Эрмитаж», прогулка, кафе – вот он, чудесный московский уик-энд. Прекрасное и разумное времяпрепровождение. Сладкое – на потом. На потом, а не сразу – не подростки же, не дети, они со Львом, готовые жевать шоколад без перерыва, не думая, что живот может заболеть… Вот о чем говорил Наташин план.
Лев не стал спорить с невестой.
…В саду «Эрмитаж» – толпа, тесно. Половину происходящего на летней сцене не видно. Впрочем, это нормальное явление – как только какое интересное событие в столице, так непременно толпы народу.
Зато потом они сидели с Наташей в уютном ресторане.
Невеста Льва выглядела прекрасно – темно-коричневое облегающее платье с блестками, завитки немыслимо густых, коротких волос бело-черного цвета. Или как это у женщин называется, мелирование, что ли?.. А формой прическа напоминала шапку. Оригинально.
Хотя, конечно, и в натуральных рыжих волосах есть своя прелесть… «Опять?!» – одернул себя Лев.
– О чем ты все время думаешь? – улыбнулась Наташа, держа в пальцах деревянные палочки.
– О Золушке, – брякнул Лев, а потом похолодел. Что же он вот так палится-то, а?
– О Золушке? – удивилась Наташа. Лицо у нее было широким. Называется – квадратная форма лица. Причем, что интересно, сама по себе невеста Льва – худенькая, но широкая форма лица создавала иллюзию пухлости. А нет. Одни мослы… «Господи, ну о чем я опять, какие мослы?! Не, надо как-то выпутываться!»
– Да, о Золушке. Ты ведь помнишь сказку?
– Помню, – кивнула Наташа. – И что?
– Принц влюбился в нее, когда Золушка приехала на бал, вся такая расфуфыренная и в модельной обуви из хрусталя благодаря стараниям своей тетушки-феи, – на ходу сочинял Лев. – И у меня вопрос. А мог ли он влюбиться в Золушку, если бы увидел ее в домашнем платье, халате или в чем там она ходила, вся перепачканная сажей?
– Так она вроде ему и в таком облике понравилась, – пожала плечами Наташа. – Потом же он увидел ее в привычном наряде… И не испугался.
– Вот именно. Потом! Когда он уже был в нее влюблен. Поздно, не разлюбишь! А как же первое впечатление? Мог ли он влюбиться в Золушку, если бы сначала увидел ее в облике замарашки?
– Интересно, – опять улыбнулась Наташа. Кажется, эта тема и вправду ей показалась занимательной, она даже оживилась, заерзала на стуле, забыла про свои суши. – Я никогда не рассматривала сказку про Золушку под этим углом. И ты знаешь, мне кажется, принц бы не смог в нее влюбиться.
– Почему? Мужчина же любит фигуру, черты лица… если все это красиво, то уже не имеет значения перепачканная одежда. Главное – что под одеждой! Я утверждаю – мог влюбиться.
– И много ты видел неряшливых красавиц?
Лев задумался. Потом сказал:
– Помнишь, в романе Маркеса «Сто лет одиночества» есть такой персонаж – Рамедиос ее зовут, кажется. Девушка, красивая настолько, что могла ходить побритой налысо, в мешке вместо платья – и все равно, даже в таком виде она привлекала мужское внимание…
– Да, помню. Правда, я давно читала этот роман. И мне эта Рамедиос показалась невероятной дурой, – усмехнулась Наташа. – Настолько не любить себя, пренебрежительно относиться к своей внешности…
– Да, кстати, еще вопрос, можно ли полюбить дуру, если она красавица? – подхватил Лев.
– Ты настоящий философ. Нет, нет, Левушка, полюбить дуру, или неряху, или просто особу, которая равнодушна к своей внешности, – нельзя. Можно заметить под рубищем красивое тело, можно захотеть овладеть им, но полюбить… – Наташа улыбнулась, развела руками.
– А вдруг ты ошибаешься? Ты настолько хорошо знаешь мужчин?
– Нет. У меня не тот опыт, – нетерпеливо отмахнулась Наташа, кажется, она нисколько не обижалась на своего жениха. Но зато выглядела оживленной и заинтересованной – поскольку, оказывается, обожала все эти беседы с уклоном в психологию и философию. Наверное, когда они с подругами собирались в компании, то бурно обсуждали подобные темы. Чужие романы, чужие судьбы, чужие характеры… Давно Лев не видел у своей невесты таких горящих глаз. – Я плохо знаю мужчин и их пристрастия… Но я знаю главное. Мужчины не знают себя. Они – не способны на логику.
– Здрасте! Мужчины не способны логически мыслить?
– Абсолютно. Особенно в те моменты, когда страсть затмевает им разум. Да они романтики хуже баб… – запальчиво произнесла Наташа. – Увидели более-менее симпатичную женщину и тут же придумывают про нее невесть что – какая она необыкновенная и особенная… И все для того, чтобы переспать с ней. А потом, спустя время, розовые очки падают с носа, и мужик понимает, что перед ним – обычная дура и неряха. Так что то, о чем ты сейчас ведешь речь, к любви никакого отношения не имеет. Это голос пола, если выражаться возвышенно.
– А любовь тогда что? – спросил Лев.
– А любви нет, – вдруг сказала Наташа и посмотрела на Льва печальными, добрыми глазами.
– Ты не любишь меня?
– Ты меня не любишь. – В ее голосе зазвучали слезы. – А теперь признавайся, чем ты там в своей командировке занимался? Какую такую Золушку встретил?
– Перестань. Я тебя люблю, ты же знаешь, – Лев взял ее руку в свою. – А про Золушку потому заговорил… Со стороны за одним товарищем наблюдал. Ему, я так понял, одна горничная понравилась. Я говорил с ним, и он мне признался – что хотел бы эту горничную закадрить. Я его спрашиваю – зачем? А он ничего вразумительного не смог мне ответить. Проще же проститутку на вечер снять…
– Фу. Почему тебя эта история заинтересовала?
– Потому что я никогда не терял голову, – честно признался Лев. – Никогда никакая Золушка не заставляла меня сходить с ума.
«Раньше», – мысленно добавил Лев.
– А хотел бы? – напряженно глядя ему в глаза, спросила Наташа. – Ведь это так приятно, наверное…
– Солнечный удар. Затмение. Зато потом расхлебывай… И можно потерять то, что собирал и копил годами, – в один миг. Я спрашиваю – можно ли влюбиться в Золушку? Можно, но не нужно.
– Ты прав. За один миг наслаждения всю жизнь рушить – не стоит того.
– Давай поженимся, наконец? – вырвалось у него. – Ну сколько можно в женихах и невестах ходить? Чего еще надо проверить?
Наташа засмеялась – на этот раз совершенно счастливым, беззаботным смехом. Легкая, веселая, умная женщина. Тонко чувствующая нюансы человеческих отношений. Мудрая.
– Нет, правда, давай уже назначим день свадьбы, а? – настойчиво повторил Лев.
– Не сейчас же. Следующим летом, ладно?
– Отлично.
Он поцеловал ее в щеку. «Я ведь люблю ее, очень люблю. И нет никого лучше Наташи, и эта Вера ей даже в подметки не годится!»
– Я вот еще что думаю, – продолжила Наташа, теперь уже весело, с прежним азартом. – Если женщина выглядит Золушкой, ведет себя как Золушка, то есть как бедная замарашка, то это значит одно – она себя не любит. А если она не любит себя, то и других она любить не способна. И еще один момент. Мы с девчонками часто это обсуждали… Ну вот представь. Молодая женщина. Да, плохо одевается, не умеет следить за собой. «Синий чулок», одним словом. Пока она молода, то еще можно найти в ней какую-то прелесть. Фигура есть, пусть и спрятанная в уродливых тряпках, цвет кожи приятный, отсутствие морщин… Есть на что полюбоваться. Но! – Наташа подняла палец.
– Но? – улыбнулся Лев.
– Пройдет несколько лет, и фигура может поплыть. Как и овал лица. И цвет кожи изменится. Словом, если женщина не научилась следить за собой, то она превратится с годами из красавицы в чудовище. Она ведь только на выход наряжается, а в чем она дома ходит? Да и то, даже на выход она способна нарядиться лишь с помощью феи-крестной! А если она не читает книг, не следит за новостями, смотрит тупые ток-шоу – то с ней и общаться невыносимо станет. Принц – дурак, потому что влюбился с первого взгляда в эту глупую особу. Какая судьба ждет его в будущем? Растолстевшая неряшливая тетка рядом, которую волнуют цены на гречку…
– А фильм хорош… Помнишь, старый, еще черно-белый?
– Тот, где Янина Жеймо играет? Да, чудесный фильм. Только это уже не та старая сказка… Это другая история, которую придумал драматург Евгений Шварц. В ту Золушку, из фильма, нельзя не влюбиться, наверное, – снисходительно произнесла Наташа. – Хотя, если честно, меня сама эта идея, что «надо работать, и только тогда добьешься счастья», – угнетает. Получается, ты сама по себе – ничего не значишь. Заслужи-и, милая… – с неприязнью, насмешливо протянула молодая женщина. – Мне кажется, раньше, в Средние века, например, сказки нужны были для того, чтобы манипулировать людьми. Женщинами, в частности. Работай, лошадь!
Наташа болтала оживленно, разоблачая старые сказки, и, кажется, полностью забыла о том, что некоторое время назад на нее напал приступ ревности. Забыла о своем обещании сыграть свадьбу летом. Или придет время – вспомнит? Или, третий вариант – ему, Льву, надо будет напомнить о свадьбе перед летом, а, если не напомнит – то он окажется сволочью и негодяем…
Лев смотрел на невесту, слушал ее, поддакивал, задавал вопросы, отвечал что-то… а сам думал о том, что понять современную, образованную, эмансипированную женщину очень трудно.
С одной стороны, она вся такая «продвинутая», с другой – живет все по тем же древним, женским законам. То ревнует и чуть не плачет, то хладнокровно твердит, что любви нет.
Любит ли Наташу он сам, опять, в который раз спросил себя Лев.
Конечно, любит. И восхищается ею. И даже согласен со многим из того, о чем она говорила. В частности, с тем, что долгие отношения с женщиной-«Золушкой» – невозможны.
И Лев, уезжая из Электрозаводска, тоже себе твердил, что Вера – женщина на один вечер. Ведь то, что он чувствовал к Вере, даже «солнечным ударом» назвать нельзя. Просто влечение, и все. Ни-че-го больше.