Цепной пес империи. Революция Гудков Андрей
После этого Шарль Малькольм планировал идти вдоль берега. А там всегда можно было вызвать подкрепление, а то и спрятаться под защиту береговых батарей. Но для этого надо было успешно пересечь океан.
Араэл крейсер не понравился. После деревянных, тихих, чистых и опрятных клиперов, пахнувших деревом и смолой, стальная махина «Сапфира» показалась ей грязной, шумной, воняющей углем, дымом и машинным маслом. Ей не нравилось, что отсутствовали мачты с парусами, было мало дерева, но много стали и людей.
Фелиция большую часть времени проводила у себя в каюте вместе с Араэл. Арья иногда поднималась на палубу, но тоже предпочитала отдыхать в каюте. Зато Тирион чувствовал себя как рыба в воде. Он всех тут знал, гонял матросов наравне с другими офицерами. Даже лазил в машинное отделение и долго там копался, после чего крейсер прибавил ходу – всего пол-узла, но все-таки.
Спустя сутки «Сапфир» подошел к самому опасному участку маршрута. Капитан приказал держать орудия наготове и удвоил число вахтенных. Крейсер летел вперед на всех парах. Команда обо всем знала и готовилась к бою. Свободные матросы сидели возле своих постов, чтобы в случае чего сразу их занять.
Я на всякий случай проверял море вокруг нас поисковой магией, чтобы заранее увидеть врага. Но получилось наоборот. Врага я недооценил. Мою магию засекли, а вот я не заметил кораблей противника, пока не стало слишком поздно.
– Три корабля справа по курсу!!!
Я как ужаленный подскочил с места и бросился из рубки. Шарль Малькольм и Тирион выскочили следом за мной.
Шарль выразился коротко и емко.
Три кунакских крейсера шли нам наперерез. Они выплыли из странной дымки.
– Магией прикрылись! А ты как их не увидел?! – вспылил Тирион.
Я только скрипнул зубами от злости. Что толку что-то говорить?
– Команда, к бою! Лево руля!
Крейсер ощутимо накренился на левый борт. Зазвонили колокола тревоги, и раздался дружный топот. Офицеры уже выкрикивали команды.
– Орудия к бою! Пожарной команде занять места! Задраить люки! Команде плотников занять места!
– Нам нельзя принимать бой, надо оторваться от врага!
Шарль Малькольм хотел что-то сказать, но промолчал. Зато высказался Тирион.
– Маэл, ты ничего не понимаешь в морских боях, – бесцеремонно заметил он. – Так что помолчи, пожалуйста, и не мешай.
На первом вражеском крейсере на сигнальной мачте поднялись разноцветные флажки. Тирион сразу перевел их.
– Требуют лечь в дрейф и зачехлить орудия.
Через минуту на нашей сигнальной мачте поднялись другие флаги.
– А Шарль предложил им сдаться в плен, – усмехнулся Тирион.
– Какие у нас шансы?
– Это тебе не обычный бой, тут многое зависит от удачи. Это игра с судьбой!
Как ни странно, у него явно поднялось настроение. Его обычная хмурость пропала, и алхимик смотрел на врага с веселым азартом.
– У нас проблемы? – спросила вышедшая на шум Фелиция, следом за ней шли Арья и Араэл.
– Да. – Я показал на крейсеры. – За нами гонятся корабли противника. Вам лучше спуститься вниз.
– Я останусь здесь, – хладнокровно ответила она.
– Хорошо. Арья вместе с Фелицией – в боевую рубку. Араэл, уходи в облака и держись над нами, но сначала переоденься.
Дочка кивнула и убежала. Арья потянула Фелицию за собой, та неохотно пошла под защиту брони.
«Сапфир» уходил от противника на полном ходу, но кунакские крейсеры постепенно сокращали отставание.
– Не уйдем, – сквозь зубы бросил Шарль Малькольм. – Не уйдем. Право руля! Курс норд!
Я прищурился, глядя на врага. Корабли закрывали мощные щиты. Скорей всего, мне их не пробить. Опять просить помощи у Тирраала? Если ничего другого не останется…
Следующий час ничего не менялось. «Сапфир» рвался на север, к далекому берегу империи, а кунакские крейсеры медленно его догоняли. На корабле повисла тяжелая тишина. Команда приготовилась к бою, и теперь всем оставалось только ждать. Сейчас все зависело от рулевых и машинистов.
– Мы передали сигнал о нападении, но помочь нам никто не успеет, – сухо доложил Шарль Малькольм. – Я ошибся.
– Не вините себя, капитан[12]. Я должен был заметить их раньше, но недооценил их.
– Мои волшебники тоже ничего не заподозрили. Кунакцы оказались хитрее. Нам главное – продержаться до ночи. В темноте мы разорвем контакт[13] и скроемся.
Мы невольно посмотрели на корабли противника. Они уже были совсем близко, их орудия расчехлены и готовы к бою. Еще немного, и они выйдут на дистанцию стрельбы…
На первые залпы противника «Сапфир» не отвечал. Сначала вел огонь только передовой крейсер кунакцев. Но вскоре стрельбу открыли и другие два корабля. Наш крейсер начал лавировать, неожиданно поворачивая то вправо, то влево. Скорость из-за этого падала, но попасть в нас было сложнее.
– Почему мы не отвечаем?
– Далеко, – ответил мне Тирион.
Близкие разрывы обдавали корабль водой и осколками. Одного матроса ранило осколком снаряда, но попаданий в сам крейсер пока не было.
– Открыть огонь! – крикнул капитан.
«Сапфир» вздрогнул от залпа кормовых орудий. Рядом с первым крейсером взметнулись два фонтана. Мимо!
В нас стреляли носовые башни кунакских кораблей. Всего шесть орудий. Против них у нас было всего два орудия кормовой башни.
Я пока ничего не делал, только собирал силу и понемногу передавал ее волшебникам «Сапфира». Увы, против крейсера я почти ничего не могу сделать. Это парусный корабль я мог бы легко и просто остановить ветром, сломать ему мачты, порвать паруса, а то и просто поджечь. Массивный стальной корабль сам по себе неуязвим для большинства моих заклинаний, а его еще и антимагический щит закрывает.
Снаряды ложились все ближе и ближе. Противник сокращал расстояние.
– Скоро накроют, – зло бросил Тирион.
Но неожиданно на носу кунакского крейсера вспыхнули клубы разрывов. На мгновение корабль закрыло облако дыма, а потом стала хорошо видна развороченная и горящая надстройка сразу за орудийной башней.
– Вот зараза! – воскликнул Тирион. – Не туда и не сюда!
Действительно, снаряд угодил прямо между башней и боевой рубкой. Чуть выше или чуть ниже – и этот крейсер вышел бы из боя. Правильно сказал Тирион – игра с судьбой.
Следующий залп накрыл нас. Один снаряд отбил щит, второй пробил его и разорвался на броне. Потом пришлось отбивать сразу три снряда. А через пару минут все сбились со счета.
Чтобы не попасть под случайный осколок, мы ушли с палубы в боевую рубку. Ее я закрыл отдельным щитом, хотя Шарль Малькольм и сказал, что бояться нечего. У кунакцев большой дефицит хороших бронебойных снарядов, а их обычные снаряды разрываются даже при попадании в воду и не могут пробить броню.
«Сапфир» постоянно содрогался от попаданий снарядов или выстрелов своих орудий. Кунакскому крейсеру тоже хорошо досталось. Его нос был разворочен и охвачен огнем, но он продолжал гнаться за нами.
Я впервые участвовал в морском бою. Взрывы и выстрелы оглушали даже в закрытой рубке. Но офицеры и моряки оставались спокойны. Ни криков, ни ярости, ни храбрости: не было ничего из того, что было бы в окопах во время боя.
Здесь спешить и бежать некуда, драться не с кем. Не нужны храбрость или ярость, помогающая преодолеть страх перед атакой. Зато очень важно было не совершать ошибок и сохранять хладнокровие, оставаясь на своем посту. Хотя доклады приходили все тревожней и тревожней.
– Пробоина в кормовом отсеке! – крикнул какой-то офицер.
Тирион тут же сорвался с места и побежал на корму.
– Проблемы в машинном отделении! – доложил другой офицер.
Что именно случилось, я не понял, но скорость корабля сразу упала. Шарль Малькольм снял фуражку и вытер выступивший пот. Фелиция, увидев это, криво улыбнулась.
– Ну все. Идем ва-банк! – негромко сказал Шарль. – Право руля! Средний ход! Орудия правого борта к бою!
Да уж. Все или ничего. Повернувшись бортом к врагу, мы получим преимущество. Но очень быстро противник нас догонит – и тогда все.
– Арья, – негромко сказал я. – Давай…
– Я могу вызвать призраков, – перебила меня девушка. – Прямо под нами утонувший корабль.
– Хорошо.
Арья села на пол и начала очень тихо произносить заклинание призыва. Я сел рядом и закрыл глаза. Дав сигнал Араэл, я вошел в транс.
Теперь я смотрел на бой с высоты облаков. «Сапфир» вел огонь обеими главными башнями и орудиями правого борта. Корабль был сильно поврежден, на палубах лежали раненые и убитые моряки.
Кунакские корабли поменяли строй. Теперь первый корабль, наиболее пострадавший в бою, заходил слева. Второй поворачивал направо, чтобы стрелять всем бортом. А третий на полном ходу шел наперерез «Сапфиру». Кунакцы хотели окружить «Сапфир» и не дать ему уйти.
У противника были мощные щиты, но я нашел лазейку и тонкой струей воздуха проскользнул внутрь корабля. Мимо суетившихся матросов, мимо офицеров, отдающих приказы, все ниже в стальное нутро корабля, туда, где в страшной жаре машинисты обслуживали мощные машины, двигающие судно вперед.
Это оказалось слабым местом корабля. В топках бушевало пламя, а в котлах рвался наружу пар. Мне потребовалось небольшое усилие, чтобы выпустить эту мощь на свободу.
Вернув сознание в свое тело, я встал на ноги. Офицеры и матросы недоумевали, но очень радовались.
– Это вы сделали? – спросил меня Шарль.
– Что именно?
Я выглянул в узкую смотровую щель и увидел, что один из крейсеров, окутанный клубами пара, сильно отстает.
– Да, я. Кажется, это были паровые котлы, – усмехнулся я.
– Хорошо, – кивнул он. – Но осталось еще два.
Через пару минут неисправность устранили, и «Сапфир» вновь набрал скорость. Тирион алхимией исправил повреждения. А вот Араэл и Арье повезло меньше, они не смогли нанести врагу большого вреда. Призраков быстро разогнали церковной магией, а пожар, устроенный моей дочерью, быстро потушили. Сама она сейчас очень хмурая сидела рядом, а Фелиция перебинтовывала ей рану.
Яркая вспышка ударила по глазам, а от грохота я едва не оглох. Кто-то из девушек испуганно вскрикнул. Рубку сразу затянуло едким сизым дымом. Я первым делом бросился к Фелиции, а потом уже осмотрелся вокруг.
Бронированное стекло было разбито, и в смотровую щель затягивало дым. У меня в ушах стоял странный звон. Я жестом вызвал легкий ветер, чтобы проветрить рубку.
– Кто-нибудь, к штурвалу! – рявкнул смертельно бледный Шарль Малькольм.
Один из офицеров встал к штурвалу и выправил курс корабля. Рулевой сидел на полу и держался руками за окровавленную голову. Сам Малькольм зажимал левой рукой рану на правой.
– Снаряд в рубку попал, – спокойно сказал он, поймав мой взгляд. – Я же говорил, что их снаряды нашей брони не берут.
Я по-прежнему слышал звон и не сразу сообразил, что это колокол пожарной тревоги. Восстановив щит над рубкой, я выскочил наружу.
После полумрака помещения яркое солнце больно ударило по глазам. Зато было очень приятно глотнуть свежего морского воздуха. Раздался оглушающий грохот, «Сапфир» содрогнулся всем корпусом и на пару секунд окутался дымом – орудия дали очередной залп.
Снаружи хорошо были видны последствия боя. Разбитые иллюминаторы, горящий капитанский мостик, пробитые осколками дымовые трубы, тела убитых на палубе.
Я сразу бросился к охваченной огнем палубной надстройке. Там уже работала пожарная команда. Матросы заливали пламя водой и не обращали внимания на свистящие осколки. Я окружил основной очаг пожара непроницаемым для воздуха барьером и отвел в сторону тепло. Моряки доделали все остальное.
Повернувшись, я увидел, что враг совсем рядом. Один крейсер шел справа всего в паре километров от нас, а второй был за кормой. Третий крейсер был уже далеко позади. Противнику тоже досталось: у одного корабля не было носовой башни, у второго весь нос был разворочен, и волны захлестывали в пробоину корпуса.
Я заметил, что второй крейсер начинает отставать от нас. Спустя пару минут это отставание стало заметным. Понемногу «Сапфир» отрывался от противника.
Орудия главного калибра дали залп, на корме идущего справа от нас кунакского крейсера распустился огненный цветок. Когда огонь и дым рассеялись, вместо кормовой башни была только воронка с вывернутыми краями, из которой шел густой черный дым.
Капитан вражеского крейсера после этого недолго колебался. Резко повернув вправо, он начал уходить от нас. Второй корабль остановился и быстро отстал. Оба корабля сделали еще несколько выстрелов в нашу сторону, но не попали.
Отдыха после боя не было. Команда занималась ремонтом корабля. Арья и Фелиция помогали судовым врачам. К моему удивлению, Фелиция уже имела большой опыт работы медсестрой в госпитале. Когда я об этом спросил, мне напомнили, что после крупнейшего сражения наш флот зализывал раны именно на Санторине. А раненых было столько, что практически все женщины стали медсестрами.
До наступления темноты «Сапфир» шел полным ходом. А ночью Шарль Малькольм приказал уменьшить скорость и несколько раз менял курс. К счастью, все предосторожности оказались излишними. Вскоре после рассвета мы встретили идущие нам навстречу райхенские крейсеры.
Два корабля стали сопровождать нас, а три пошли в погоню за кунакскими крейсерами. Они смогли догнать и потопить один из них, остальные успели уйти.
«Сапфир» продолжил путь дальше. Тирион исправил все основные повреждения, и Шарль Малькольм решил, что ремонтом крейсера можно заняться в Райхене.
Через пару дней мы прибыли в Райхен и попали, как говорят, с корабля на бал. Меня и Шарля Малькольма огорошили известием: в своем доме во время разбойного нападения был убит Реджинальд Малькольм. Нападавших искали, но безрезультатно.
Глава 2
Зимние праздники
Райхенская империя объединяла множество народов и народностей. Большинство из них, как и раньше, жило по своим обычаям. Но в столице, в этом огромном котле, представители разных народов смешивались друг с другом до состояния более-менее однородной массы райхенцев.
Одним из последствий этого процесса стали Зимние праздники. У каждого народа был свой немаловажный праздник, отмечаемый примерно в середине зимы и близко к календарному концу года. Раньше все отмечали только свои праздники, но потом достаточно быстро смекнули, что интересней отмечать сразу все.
С тех пор каждый год, за неделю до конца года и в первую неделю нового года, продолжаются народные гулянья. В это веселое время на улицах вовсю торгуют калеными орехами и жареными каштанами. В питейных заведениях люди друг друга бесплатно угощают. Дома украшают еловыми или сосновыми ветками, дарят друг другу подарки и ходят в гости.
Светское общество тоже любит это время. Хозяйки салонов соревнуются друг с другом, каждый состоятельный столичный житель считает своим долгом устроить прием или организовать бал. Приемы и балы устраивают все органы власти или влиятельные организации. Даже политические распри отходят на второй план, и непримиримые враги могут дружелюбно побеседовать друг с другом.
Но в этом году все было совсем по-другому. Притихший город словно вымерз от холода и совсем не замечал праздников. На улицах было пустынно, а с наступлением ночи вся жизнь замирала. Магазины, рестораны и кафе закрывались до лучших времен. Кто-то – из страха перед погромом, но у большинства просто не было клиентов.
Светских приемов или балов практически не было. Только самые смелые хозяйки салонов рисковали устраивать вечера, но и у них гостей было немного. Многие аристократки разъехались по своим поместьям. Офицеры и дворяне были призваны на войну. Политики же не рисковали появляться лишний раз в общественных местах, и тому были свои причины.
Уровень обычной преступности в городе, как ни странно, не поднялся, а упал. А вот число заказных убийств, терроризма и разбойных нападений с целью убийства било все рекорды. Каждый день в криминальной и политической хронике публиковали списки потерь. Дворяне, банкиры, сенаторы, журналисты, редакторы газет, промышленники и многие другие рисковали оказаться в этом списке.
Убивали везде: на приемах, на улице, в ресторанах, театрах и в собственных домах. В кого-то стреляли снайперы, кому-то швыряли гранату в окно кареты. Ну а тех, кому везло больше других, убивали прямо в их домах вместе с охраной, прислугой и членами семьи. Так, пока я был на Санторине, ночью напали на Реджинальда Малькольма. Нападавшие убили одиннадцать молодых морских офицеров, охранявших старого адмирала, его самого и даже его невестку, мать Шарля Малькольма, а также всех слуг, бывших в доме.
Жандармы на весь этот беспредел закрывали глаза. Они уже получили, когда попытались помешать одному такому нападению. Девятнадцать жандармов было убито отрядом наемников. Двух детективов, рискнувших расследовать заказные убийства, нашли в Райхенском заливе, еще семерых пока не нашли.
Не прибавляла энтузиазма жандармам и чехарда с их начальниками. «Непотопляемый» Хаз Клайвиц отправился рядовым на фронт. Его преемник, ставленник императора, был убит через два дня. Вместо него Сенат посадил своего человека. Тайная канцелярия завела на него дело. Следующего главу жандармерии закололи на дуэли.
За руководство над Городской стражей тоже шла непримиримая борьба, но тут пока обходились без покойников. Двое сами ушли в отставку, еще двоих с позором выгнали.
Начавшаяся война сильно ударила именно по нашим позициям. Немалая часть наших сторонников в Ассамблее дворян отправилась на войну. Лютеции и десятку Молодых магов тоже пришлось покинуть Райхен.
А вот Галл Маерхант, наоборот, усилил свои позиции. Он провел мобилизацию всей Дворянской гвардии, и теперь в столице у него было шесть тысяч кавалеристов.
И хоть мы и смогли ввести в Сенат десятерых представителей Совета профсоюзов, а Совет волшебников и Союз промышленников были исключены, мы по-прежнему оставались в меньшинстве. Райд Асмуд, Ассамблея дворян и сенаторы вместе имели шестьдесят голосов, в то время как у нас было чуть больше тридцати. Слишком много наших сторонников уже было убито.
Пока мне и Аврелию удавалось играть на противоречиях между Райдом Асмудом, Адамом Гайером и Галлом Маерхантом. Так мы пропихнули законы о сокращении рабочего дня и пакет экономических и социальных реформ.
Но объединившись, они смогли окончательно лишить императора всех его полномочий. На что Аврелий, впрочем, не обратил внимания. В стране сложилось двоевластие. И то, что между республиканцами и мной было заключено соглашение о перемирии, лишь добавляло остроты в политическую игру.
Первая встреча Фелиции и Аврелия прошла наедине. Перед нашим приездом Тайная канцелярия схватила всех шпионов во дворце, так что никто пока не знал о решении императора жениться.
О чем у них был разговор, я не знаю, но когда они вышли, Фелиция выглядела довольной, а император уставшим. И первая же просьба будущей императрицы поставила меня в тупик.
– Я хочу, чтобы моей фрейлиной была Араэл Лебовская.
– Я не возражаю, – с легкой усмешкой ответил Аврелий.
– Ваше величество, это не лучшая идея.
– И почему же? – спросила Фелиция.
– Потому что Араэл полукровка.
– Меня это не волнует.
– Светское общество это не так поймет.
– Это меня тоже не волнует.
Я вздохнул и попробовал переубедить Фелицию, но она не дала мне даже и слова сказать.
– Если я отказалась от всего, что у меня было, чтобы стать императрицей, я не собираюсь слушать мнение общества. Я императрица и буду поступать так, как считаю нужным я. А иначе какой тогда смысл в моем титуле? Ведь так, ваше величество?
Аврелий усмехнулся и пожал плечами.
– Привыкай, Маэл. Теперь в стране есть кто-то, кому даже я не рискну перечить.
– Кроме этого, мне ведь нужен телохранитель, и кто справится с этим лучше моей подруги?
Скрепя сердце я признал правоту Фелиции. Держа Араэл дома, проблемы не решить. Рано или поздно мне пришлось бы вывести ее в свет. И кроме этого, она ведь действительно сможет защитить Фелицию лучше любой охраны.
Заседания Совета профсоюзов проходили в скромном здании, наскоро переделанном из закрывшегося ресторана. Главы профсоюзов с трудом привыкали к тому, что им больше не нужно бояться жандармов и что возле дверей и окон стоят их люди с оружием в руках. Подсознательно они все еще ждали, что в один момент их всего этого лишат и отправят за решетку.
Еще сложнее им было привыкнуть к тому, что они теперь политики и что от них зависит то, как завтра будут жить рабочие. Грэд Шанов, прочитав много книг и посоветовавшись с профессорами в разных областях, понял, насколько был наивен, и кардинально переработал свои реформы. И понравилось это не всем.
Майк Торп активно агитировал против меня и императора, и хотя его мало слушали, с этим надо было что-то сделать. Кроме этого, он постоянно устраивал свары на заседаниях Совета.
Была и еще одна проблема, которую тоже надо было решать. Промышленники через своих людей начали делать щедрые пожертвования лидерам профсоюзов. А они, наивные как дети, брали деньги и в упор не видели ловушки, в которую их заманивали. Так промышленники могли просто перехватить контроль над Советом профсоюзов.
Я нередко присутствовал на заседаниях Совета профсоюзов, но не принимал в них участия. Только давал советы, когда меня об этом просили. Обычно я просто сидел за соседним столом и читал газеты.
– Эй, что с тобой?
Я с неохотой оторвался от газеты. Майк Торп упал со стула и захрипел, схватившись за грудь, остальные бросились к нему.
– Что случилось? Он болен?
– Да утром еще был здоров как бык!
Когда я подбежал к нему, Майк Торп был уже мертв. Я проверил пульс, заглянул в глаза и покачал головой.
– Его отравили? – спросил кто-то.
– Да, это яд, – ответил я. – Что он пил сейчас?
– Воду, из того же графина, что и я, – побледнев, ответил Грэд Шанов.
Я быстро подошел к графину с водой и понюхал его, а потом осторожно попробовал.
– Это обычная вода. Он пил или ел что-нибудь еще?
– Пиво, – громко сказал Марк Коннели. – Когда мы сюда пришли, на столе уже стояла бутылка пива. Все знали, что он не смог бы пройти мимо.
– Ясно. – Я взял в руки бутылку пива. – Кто-нибудь еще пил из этой бутылки?
Некоторые смотрели на меня с явным подозрением. Они вспомнили, что я пришел первым. Поэтому я просто взял и отхлебнул из бутылки.
– Странно…
– Что?
– Обычное пиво, правда, не очень вкусное. Судя по всему, Майка Торпа отравили утром. – Я еще раз осмотрел его тело. – Да, это рихин. Хитрый яд, который начинает действовать только через несколько часов.
– Он говорил, что встречался с этим, как там его… из Союза промышленников.
Я вздохнул и многозначительно посмотрел на ошеломленных людей.
– А я ведь предупреждал вас не ходить на встречи с членами Союза промышленников! Или по крайней мере ходить не в одиночку и ничего не есть и не пить на таких встречах!
Я еще долго учил их элементарным правилам выживания в политических играх Райхена, а потом ушел.
– Маэл, – произнес Тирион, молча сопровождавший меня все это время, – ты сказал, что этого Торпа отравили рихином. Но он ведь действует не так.
Видя, что я молчу, парень продолжил:
– Это больше похоже на действие…
– Рихина в смеси с алшеем. И яд бы не в пиве, а в воде, но подействовал он только на одного человека, потому что я об этом позаботился.
– То есть ты его отравил? Зачем?!
– Разве непонятно?
Тирион зло сплюнул и вопросов больше не задавал.
После этого Совет профсоюзов перестал идти на контакты с Союзом промышленников. Ссор и конфликтов среди лидеров профсоюзов стало гораздо меньше, и Грэду Шанову быстро удалось убедить всех в своей правоте.
У Майка Торпа осталась жена с маленькими детьми на руках. Ей Совет профсоюзов пообещал выплачивать пенсию.
Убийство Реджинальда Малькольма стало для меня той чертой, после которой я не собирался щадить врагов. Они зашли слишком далеко, и ограничивать себя в средствах и методах я больше не собирался.
Все республиканцы окружили себя большой охраной. Подступиться к ним было тяжело. Племянник Галла Маерханта тоже постоянно был под охраной, но стоило Шеале назначить встречу, как он сам скрылся от своей охраны и совершенно один пришел прямо к нам в руки.
Он зашел в квартиру с букетом алых роз, буквально светясь от счастья. Увидев, что в комнате никого нет, парень подошел к зеркалу и начал поправлять прическу. В этот момент из шкафа выскочили мои бойцы и в два счета скрутили его. Розы упали на пол, и во время короткой схватки их безжалостно растоптали.
Конечно, Шарль Маерхант попытался гордо молчать. Пытался он до тех пор, пока ему не отрезали палец. После этого нам оставалось только задавать вопросы и записывать ответы. И только время от времени напоминать влюбленному идиоту, где он находится.
Хотя Галл Маерхант не делился своими планами даже с ближайшим окружением, кое-что интересное узнать удалось. Запинаясь, парень рассказал, что его дядя хочет дождаться нового бунта в городе, а потом ударить войскам в спину и, захватив дворец, заставить императора отречься от престола. Именно об этом он вел переговоры с Адамом Гайером.
– Как они собрались власть делить?
– Я не знаю. Честно!
– Допустим. С кем еще Галл Маерхант ведет переговоры о союзе?
– С южанами. Но они не хотят помогать ему.
Хм, значит, Аврелий как нельзя вовремя решил породниться с южными дворянами.
– А с магами?
– Нет… я не знаю.
Тщательно расспрашивая его, я понял, по какому вопросу Галл Маерхант и Адам Гайер никак не могли договориться. Больше мне ничего узнать не удалось. Но и этого было достаточно, чтобы рассорить их.
Осталось только решить, что делать с пленником. По идее, его надо было убить, с другой стороны – он мог бы быть свидетелем против своего дяди, но… слишком много «но». Нет других доказательств, а показания, выбитые под пыткой, уже лет двести в суде не принимаются.
Будь он сыном Галла Маерханта – его можно было бы использовать как заложника, но племянников у того хватало. Я дал знак помощнику, и тот вогнал нож в основание черепа: практически мгновенная и безболезненная смерть. Чтобы избавиться от тела, я вызвал из Изнанки пару вечно голодных бесов.
Полученную информацию я использовал сполна, распустив слухи и подкинув герцогу и Гайеру несколько подложных документов. Взаимное недоверие не даст им договориться, и мы сможем, сыграв на противоречиях, расколоть этот опасный альянс.
Война шла неудачно. На море флоты совершали осторожные маневры, не решаясь перейти к активным действиям. После нескольких стычек даже крейсеры перестали делать рейды, ограничиваясь короткими вылазками.
А на суше все боевые действия шли в Восточной области. Ни у одной стороны не хватало сил для проведения полномасштабной десантной операции вроде создания Приморского фронта. Тогда наша армия смогла занять богатые ресурсами южные провинции Кунакского патриархата, что и привело к победе, – а в этой войне главным театром боевых действий стала пустыня на границе империи и Кунака.
Наши войска продолжали планомерное отступление на линию обороны Эль-Ламейн – Аркас. Противник превосходил в численности как минимум в три раза.
Республика Нархел вступила в войну, как и договаривалась, но пока ничем нам не помогла. Ее эскадры совершили несколько дерзких рейдов к берегам Кунакского патриархата и даже успешно обстреляли стоявший на якоре линкор «Священная ярость Анура». Нархельцы примерялись к колониям кунакцев и нескольким спорным островам, но пока серьезных операций не проводили, что расстраивало наш генштаб. Там надеялись, что это отвлечет кунакских генералов и заставит их перебросить часть войск с фронта на юг.
Кроме войны у нас была еще и проблема с Западной армией. В ней традиционно было много дворян, и теперь немалая их часть перешла на сторону республиканцев. Несколько полков уже официально присягнули Сенату.
Никто не знал, что с ними сейчас делать. Попытка их разоружить может привести к кровопролитию, а это сейчас смерти подобно. Но не обращать на это внимания тоже было нельзя. Аврелий приказал прекратить снабжение этих полков и заявил, что этим отныне должен заниматься Сенат.
В Сенате сначала обрадовались и передрались за право контроля над этими полками. А потом за голову схватились, когда узнали – что такое снабжение солдат. Теперь они спихивали этот груз друг другу, а солдаты голодали и злились.
Главная опасность была в том, что они попробуют поднять мятеж против власти или пойти маршем на Райхен. Но к последнему мы были готовы. Диверсионные группы взорвали бы мосты перед ними, а железнодорожники обещали заблокировать железную дорогу.
Союз промышленников не сдался после поражения. Я знал, что они на последние деньги вербуют наемников и пытаются подкупить офицеров. Промышленники словно не понимали, что в следующий раз их щадить никто не будет, достанется и правым, и виноватым.
Тайная канцелярия активно следила за всеми членами Союза промышленников. За малейшую провинность любого из них ждало бы наказание. Конечно, можно было бы поступить проще и всех сразу арестовать под каким-нибудь предлогом, но не все так однозначно.
Неожиданно встречи со мной потребовала моя старая знакомая Катерина Левингстон. Встречаться с ней у меня не было никакого желания, но попытаться договориться с ней стоило.
Мы встретились в пустом ресторане, одном из немногих, что еще продолжали работать. Катерина выглядела, как всегда, элегантной и красивой, но под темной вуалью и макияжем все равно были видны следы усталости.
– Здравствуй, Маэл.
– Добрый день.
– Ты так и не зашел ко мне, – с обидой сказала женщина.
– Извини, сначала было не до этого, а потом я стал в твоем доме нежеланным гостем.
– Не говори так!
После моего возвращения из Инферно я не сразу вспомнил о Катерине. А когда послал ей письмо, она была в загородном поместье. Потом меня сослали на Санторин, а после возвращения мне уже действительно было не до этого.
– Ты изменился. Очень.
– Катерина, для тебя прошло всего три года, а для меня двадцать лет. Целая жизнь.
– Понятно.
Мы замолчали, официант принес кофе и пирожные.
Читать бесплатно другие книги:
