Драконов бастард Крымов Илья

— Туда! Я чувствую место силы!

Словно изможденный зноем и жаждой путник, увидевший посреди пустыни оазис, он бросился к спасению и даже не заметил, что справа от тропы земля уходит вниз крутым лесистым склоном. Ослабший маг покатился кубарем, ломая кустарник, треща собственными ребрами и подвернувшимися под катящееся тело сухими палками. Он должен был бы переломать себе руки и ноги, разбить голову о выступающий из листвы булыжник, застрять в кустах, но волшебник не только отделался лишь множеством синяков и кровоточащих царапин, но даже не выпустил из пальцев посоха.

Со стоном встав на четвереньки, маг пополз к свету, который ослепляющей стеной манил из-за деревьев в нескольких десятках шагов впереди. Под несколькими ярусами ветвей, жадно впитывающих солнечные лучи, в лесу было сумеречно, отчего там, где деревья кончались, свет казался оглушительно ярким и сильным. Когда Тобиус выбрался на огромную поляну, уместившуюся в ложбине средь поросших дубравой холмов, он поначалу ослеп, но тем не менее продолжил ковылять вперед.

Волшебник пробрался мимо высокого каменного столба, одного из трех десятков, опоясывавших поляну более-менее ровным кругом, и, задрав голову, посмотрел в уродливую морду зверя, высеченного на столбе. Какое животное неизвестные скульпторы поместили на тотемный столб, понять больше не представлялось возможным, ибо труды их закончились, быть может, столетия назад. За это время ветра и дожди сгладили черты зверя, лишив его узнаваемости. На других тотемных столбах изображались иные звери, в некоторых угадывались орлы, лисы, волки и особенно медведи, расположенные на самых толстых и высоких из них.

— Что это? — пораженно вопрошал сир Рихард, оглядываясь широко распахнутыми глазами.

— Это капище, — не своим голосом ответил Тобиус.

— Я знаю, что это капище, чар, я видел несколько своими глазами, но не здесь, а на юге! Я исходил леса Каребекланда вдоль и поперек…

— Это заброшенное капище, сир. Язычников в этих землях давно не осталось, но нет ничего удивительного в том, что Церковь нашла и уничтожила не все их святыни. — Тобиус указал на холм, высящийся посреди поляны, поросший дубами и буро-зеленой травой. — Эта осталась, и вы бы прошли мимо тысячу раз, потому что магия этого места отвела бы ваши глаза. Я чувствую источник силы, — возможно, на этом холмике стоял храм и главные идолы, богороща, первое пристанище диких богов. Пойдемте поищем.

— Но разве можно? Это же языч…

— Прежде всего — это место силы, избранное древними язычниками именно благодаря своим природным качествам. Если из колодца черпает ваш враг, это же не значит, что колодец плох, не так ли?

Твердеющей походкой маг направился к холму, жадно вдыхая наполненный магией воздух. Вскоре он уже вскарабкивался по крутому склону вверх, отмечая, что в бурой траве виднеется много прогалин, будто что-то едкое пролилось на землю и выжгло растительность. Волшебник ступил под сень дубовой рощицы, прошел мимо дюжины дерев в самое ее сердце — и там опустился прямо на землю в корнях короля-дуба.

— Нам опасно оставаться на одном месте.

— Я должен посидеть под этим деревом и постараться восполнить хотя бы малую часть тех сил, которые испаряются из меня, иначе дальше вам придется нести меня на себе.

Пробивающиеся сквозь листву солнечные зайчики скакали по лицу волшебника, то и дело касаясь опущенных век. Толстые корни подпирали его руки словно подлокотники удобного кресла — шершавые, надежные, живые. Земля, трава и прелая листва стали для Тобиуса лежанкой более мягкой и нежной, чем перина, набитая гусиным пухом и покрытая атласными простынями. Он блаженствовал. Чувство это можно было бы сравнить с тем, которое испытывает всякий поистине уставший человек, измученный и измотанный настолько сильно, что любое ложе, пусть даже это куча камней, кажется ему мягче облака и зовет провалиться в целебный сон. Маг вдыхал лесной воздух, впитывал магическую энергию и, казалось, спал.

Лесной рыцарь осмотрелся и недолго думая принялся карабкаться по толстому стволу, цепляясь за прочную кору ручными крюками. Дуб был слишком высок, даже его нижние ветви находились много выше человеческого роста, так что сиру Рихарду пришлось попыхтеть ради высокой точки обзора.

— Знаете, я думал, что цивилизованные маги не могут, — он запыхался, наконец достигнув достаточно крепкой ветки, на которой можно было усесться, — быть там, где язычники устраивают свои капища.

— Вы очень мало знаете о магии, сир Рихард. Иными словами — вы профан.

Тобиус блаженно нежился в центре магического вихря чистой, как ледяная вода горных родников, энергии, которая наполняла его прекратившую болеть голову запахом лесной хвои, смолы, свежего дождя, влажной земли, мха и прелых листьев. Он наслаждался, избавившись от тяжкой ноши, блаженствовал под птичьи трели, стрекот сверчков и жужжание летающих туда-сюда жуков.

— Я не бывал на юге, но меня учили, что там, даже в странах, верных Святому Престолу, таких как Сарваста, Созе или Бреоника, очень тяжело обстоит положение с язычниками. Близость Лонтиля дает силы диким магам и последователям старых богов, с которыми боролись еще жрецы Пылающего. Так что, несмотря на лютующую Церковь, тайные капища ставятся в южных лесах постоянно, воины Святого Престола их ищут, уничтожают, но вместо них появляются другие. А все потому, что те земли полны магических источников, подобных этому. Такие источники помогают отправлять многие ритуалы и дают интуитам огромную мощь, особенно когда те защищают свои капища от церковников. Еще капища помогают интуитам и язычникам докричаться до их языческих божков, но изначально, — Тобиус открыл глаза и погрузил пальцы в видимый лишь ему поток изумрудно-лазурной силы, — эта сила ничья. Сила природы, благодатный источник для любого, кто способен из него напиться. Я могу лишь удивляться, что это место не облюбовали духи и существа, которые пьют магическую силу, как воду, и дышат ею, как воздухом.

— Но как же Аскен Хигсегар?

— Кто?

— Маг, который сопровождал нас всегда. Он питал отвращения к капищам, к идолам…

— Оглянитесь, сир, слово «капище» является слишком тяжеловесным для этого места. Возможно, кто-то и когда-то действительно взывал отсюда к сущностям за гранью материального мира или привычного нам измерения, но это происходило, быть может, века назад. Тотемные столбы, опоясывающие поляну, давно забыли вкус крови, а на самом холме, здесь, нет ни алтарей, ни идолов. Это место забыто всем миром, оно скрывается от всех, и чудо, что я нашел его в час великой нужды. Думаю даже, что тотемы были поставлены не людьми.

— А кем же?

— Кем угодно. Вы бы удивились, узнав, сколько разумных существ населяют Дикую землю и что они думают о людях.

Рихард Хосс не решился уточнять у мага, был ли тот за границами мира людей. Сама мысль о Дикой земле была ему страшна, даже ему, опытному воину леса. Поэтому Два Дятла поднялся еще выше и некоторое время осматривал окрестности.

— Нам нужно уходить, — бросил он, вернувшись, — птицы в лесу волнуются, покидают гнезда, наш враг рыщет округ, рано или поздно они найдут это место… или нет?

— Скорее всего, найдут, — ответил Тобиус, не разлепляя век. — Вы бы не нашли, потому что простой человек, я нашел, потому что волшебник, а они найдут, потому что иммунны к магии. Это место живое, оно не желает быть найденным и умело отворачивает всех неугодных, которые не наделены Даром, но зуланы… им глаз не отведешь, не одурманишь, иллюзией не остановишь. Они найдут нас.

— Тогда чего же вы прохлаждаетесь? Я понимаю, чар, вам здесь, наверное, легче дышится, но если они нас окружат, мы погибнем!

— Знаю, но ничего поделать не могу, — ровным голосом ответил Тобиус. — Я иссяк, магия покинула меня, а без нее я — как рыба, выброшенная на берег. У меня есть еще несколько фиалов, которые могли бы помочь, но использовать их — ровно воду в сито лить. Сейчас я подпитываюсь от этого места, стараюсь восполнить свои внутренние резервуары магической силы, а у цивилизованных магов это процесс медленный, требующий медитативной расслабленности, но в то же время предельной концентрации.

Сир Рихард быстро обошел рощу, ему не сиделось, лесной рыцарь рвался прочь, как осторожный зверь, чующий приближение своры охотничьих псов.

— Это дурное место, насекомые светятся синим, трава бурая, а вон на том кусте вместо шипов растут когти. Настоящие медвежьи когти!

— Да, — улыбнулся Тобиус, — мутации флоры и фауны в местах выброса магической энергии — это обычное дело. Пока деревья не начнут плотоядно поглядывать на вас, сир, можете не опасаться.

— Они уже близко!

— Как и десять минут назад. — Тобиус открыл глаза и медленно встал на ноги, отряхнулся и бросился с места бегом. — Ну же, сир, они уже близко!

Волшебник и следопыт едва ли не кубарем скатились с восточной части центрального холма, но им пришлось немедленно броситься на север, так как из-за деревьев уже появились первые всадники на звероящерах. Лишь с севера поляну не ограждал лесистый склон, там был обрыв, что нависал над быстрой речкой. Бежать оказалось некуда, но хоть оттуда не появился враг.

Пока зуланы разворачивали скакунов, Тобиус решил не тратить времени даром. Он вынул нож и распахнул книгу заклинаний, его ритуальное оружие впилось в землю и без рук хозяина начало вырезать в почве чертеж. Основной фигурой его стал большой круг, по ободку которого тянулись магические знаки. Внутри большого круга уместились три малых, а между ними в самом центре появился последний круг. Волшебник громко декламировал словоформулы и посохом вычерчивал по воздуху горящие глифы.

— Дайте мне свой колчан!

Тобиус быстро шептал над стрелами, а с его пальцев в колчан валил голубоватый туман. Пока он занимался этим, внешний круг чертежа все ярче разгорался алым, а из трех внутренних кругов на глазах вырастали каменные статуи мужей в мантиях, с бородами и посохами. Они прекратили расти, лишь достигнув пяти человеческих ростов в высоту.

— Это слабое заклинание, а у меня нет ни времени, ни возможностей закрепить его перманентно, так что не жалейте стрел!

— Что вы сделали?

— А не все ли равно? Просто стреляйте! Я призвал Магов-покровителей, но у меня хватило сил только на троих, а значит, плотность огня будет так себе! Постарайтесь отстреливать тех, что еще не добежали до внешнего круга!

Как только первый зулан верхом на звероящере пересек внешний круг, с кристалла на набалдашнике посоха одной из статуй сорвалась с громким гудением молния и испепелила варвара. Зуланы перли напролом, воя и рыча, статуи метали молнии, Рихард Хосс выпускал одну стрелу за другой, и, попадая, они промораживали тела своих жертв до смерти. Тобиус же поднял Щит, отражающий летящие копья и топоры, и, удерживая его, одно за другим метнул в приближающихся людоедов Молот Пустынного Песка, Топор Шааба, Снежинки-лезвия и Железный Вихрь. Улучив несколько мгновений, он выбросил вперед заговоренный камешек, тем самым призывая элементаля земли, тринадцатифутового земляного гиганта с каменными зубами и когтями, травяной гривой и зеленым огнем в пустых глазницах. Дух стихии немедленно выбил из седла ближайшего зулана и раздавил ему грудь, наступив на нее, размахнулся громадной рукой и смял второго, переломив спину его ящеру.

Все это порядком истощило силы, которые Тобиус успел набрать. Одноглазые варвары продолжали переть из-за деревьев, оглашая лес ревом и гиканьем. Они предчувствовали вкус человечьей крови и плоти на своих языках, а смерти сородичей и статуи, сулящие смерть им самим, зуланов не пугали.

— Не отобьемся, — выдохнул сир Рихард.

Его тетива тренькала без передышки, а колчан опустел на четыре пятых.

— Я заметил у вас за спиной и на бедре по агираку, вы умеете ими пользоваться?

— Нет, ахог подери, я ношу их потому, что вид оружия пугает белок!

— Зря смеетесь, — Тобиус возродил в памяти сплетение чар неуязвимости, — некоторые белки бывают очень опасны!

Дикарей стало слишком много, некоторые погибли от стрел и молний, но остальные гурьбой дорывались до людей.

Тобиус орудовал посохом как копьем и боевым шестом, а жезлом — как булавой. Ловкой обезьяной он скакал меж когтей, клыков и кусков острого железа, раздавая удары во все стороны. Сир Рихард бросил лук и обнажил короткие мечи; акробатическими талантами он не блистал, но ловкость и отвага, с которыми дрался рыцарь-следопыт, впечатляли до глубины души. Бой был тяжелым, но кончился тем, что маг и лесной рыцарь остались стоять над кучей убитых зуланов и их зверей. Облитый кровью Рихард Хосс тяжело дышал в свою маску, сжимая в кулаках маслянисто блестящие клинки, Тобиус находился рядом, перемазанный в крови и телесных выделениях еще гуще, вдыхая запах парного мяса и зловоние выпущенных на свободу потрохов.

— Как… как… как… — У сира Рихарда не хватало дыхания, он смотрел на тела варваров широко раскрытыми неверящими глазами, что было заметно даже сквозь прорези деревянной маски. — Как мы выжили?! Как мы выжили? Они… вот этот урод опустил свой меч мне на голову!

Тобиус устало огляделся, выбрал труп звероящера с пронзенным сердцем и уселся на него.

— Заклинание Неуязвимость на нас обоих. Обычно используется вместе с заклинанием Обезболивающее, но я не успел, так что если было больно, извините, я пытался спасти нам жизнь.

— Неуязвимость?! А так можно?! Почему на войне вы не применяете… Я видел, как люди гибли! Почему никто не сказал, что…

Тобиус трижды проклял себя за то, что взялся что-то объяснять профану.

— Это простое заклинание, и у Академии нет исключительных прав использовать его. Если маги одной армии наложат его на своих солдат, то и маги другой армии это сделают, и что потом? Солдаты будут рубиться до изнеможения в ужасающей свалке, ломая оружие и броню, не в силах убить противника, пока чары не начнут ослабевать, а потом просто перебьют друг друга в самый неожиданный момент? Это безумие. К тому же вы представляете, сир, сколько нужно сил и волшебников, чтобы зачаровать несколько тысяч человек? Нет? В обычной армии обретается один маг на полторы тысячи солдат, фуражиров, маркитанток и прочего рабочего люда. Даже если бросить всех волшебников накладывать чары Неуязвимости, к тому моменту, когда они закончат, солдаты, с которых все началось, уже потеряют эффект, потому что эти чары недолговечны. Это только часть причин, об остальном и говорить не хочется. На войне армии нужны маги-связные для координирования, целители в лазаретах и защитники, ставящие барьеры против вражеской артиллерии. Все это намного полезнее толпы условно неуязвимых рубак.

— Я… я приношу свои извинения, — глухо ответил лесной рыцарь.

Тобиус подумал, что извинения, приносимые из-под маски, ничего не стоят, но не сказал об этом.

— А теперь давайте уберемся отсюда как можно даль…

Его прервал звук трубящего рога и рокот барабанного боя. На какие-то секунды Тобиус уверился, что барабан бьет внутри его головы, но это оказалось не так, ибо барабаны грохотали в лесу, оттуда же доносилась песнь рога.

Треща ветвями и сминая кустарник, на поляну вырвался огромный четырехногий звероящер с головой, увенчанной рогами, и с шаткой деревянной башней, торчащей на спине. Погонщик чудовища, орудуя длинной палкой, увенчанной железным шипом, направил тварь к обрыву. За первым показался второй ящер, уже без башни, но с несколькими седоками-зуланами на спине, один из которых с упоением колотил в барабан. Исполинов сопровождало множество всадников на красных скакунах, которые казались (и являлись) невероятно юркими и быстрыми в сравнении с неуклюже переваливающимися громадинами, под чьими ногами дрожал лес. С ревом и улюлюканьем зуланы устремились к людям.

— Это безумие, — прошептал Рихард Хосс, — они отрядили часть войска, чтобы поймать нас… Двоих людей! Эти пустоголовые выродки совершенно безумны!

Он бросился искать свой лук, погребенный под мертвыми телами: в колчане оставалось несколько стрел.

— Нет, они не безумны. Просто они мыслят иначе, — сказал Тобиус, подходя к краю обрыва и глядя вниз. — Для них самый лакомый кусок — это тот, до которого легче дотянуться, и нужно что-то поистине большое, чтобы заглушить тягу к близко висящему яблочку.

— Что-то вроде двигающегося холма? — севшим от ужаса голосом спросил сир Рихард.

— Да, что-то вроде дви… что?!

Тобиус резко обернулся и увидел, что зуланы сбавляют скорость, что они уже забыли о двух несчастных людях и зачарованно следят, как бурый холм, расположенный в центре большой поляны, пришел в движение. Крупная дрожь катилась по земле, когда он расставлял когтистые лапы, силясь подняться, и все обитатели леса замерли в ужасе перед тем, кто вдруг проснулся в глуши.

— О, Господь-Кузнец, кователь душ наших… — Тобиус судорожно стиснул древко посоха и отошел назад, будто ему было куда бежать. — Теперь мне понятно, почему энергетические паразиты не облепили это заброшенное место! У него уже есть хозяин! И всегда был!

— Что это?! Что это такое?!

— Тише, — прошептал маг белыми губами. — Это хозяин леса… Берлобог.

Исполинский холм поднялся на четыре когтистые ноги, стряхнул с себя множество опавших листьев, хорошенько протрусив растущие из спины деревья, и, задрав медвежью голову, издал рев, заставивший все живое округ бежать прочь без оглядки. Медведь-великан поводил бурой башкой из стороны в сторону, жадно принюхиваясь. Его глаза имели молочно-белый цвет, словно у давно ослепшего старца, но каменный нос, покрытый трещинами и мхом, видать, еще не отказал.

Мертвую тишину леса нарушили вой рогов и грохот барабанов. Зуланы, повинуясь какому-то безумному инстинкту, забыли о людях и о том, что надо бы нестись прочь, спасаясь от языческого божества. Они бросились к великану, стремясь опередить друг друга и нанести первый удар.

Все закончилось, едва успев начаться: хозяин леса растоптал больше полусотни всадников, безуспешно забрасывавших его тело копьями, и легко перегрыз хребты большим звероящерам, словно покончил с какими-то слабосильными детенышами. Зрелище то было столь ужасающим, что двое невольных созерцателей расправы ощутили, как холодный страх пронзает насквозь их ослабшие тела.

Берлобог некоторое время топтался над кучей обезображенных жертв, принюхиваясь к кровавым кляксам, вдавленным в землю, и время его сомнений тянулось мучительно долго, пока громадная слепая башка не обратилась к людям. Не спеша, без рыка и рева, хозяин леса закосолапил в сторону Тобиуса и сира Рихарда.

— Господь-Кузнец, огради…

— Не советую, сир Рихард, — тихо прервал не успевшую начаться молитву Тобиус, суетливо копающийся в своей сумке, — это обитель иного бога, и Господь нам здесь не защитник. Если вы когда-либо сомневались в существовании богов, то имеете шанс убедиться в своей неправоте — ведь один из них сейчас убьет нас.

Наконец он нашел, что искал, — бережно перевязанный шнурком из тюленьей кожи сверток, из которого достал т-образную кость.

— Скорее, вы должны прикоснуться к этому!

— Что?

— Он, может, и бог, но не из высших! Это бог места, бог леса, фактически он не что иное, как неимоверно могучий дух! Но все-таки дух! Амулет Целенхорига является одним из лучших оберегов от агрессивных духов! Будем держать вместе, быть может, он защитит обоих!

Без особой уверенности люди взялись за полированную кость и замерли, отойдя к самому краю обрыва. Грандиозное тело, поросшее бурой травой-шерстью, нависло над ними, закрыв собой весь мир, и каменный нос глубоко втянул воздух. Выдох Берлобога едва не сбросил людей с обрыва. Наконец, издав низкий разочарованный рык, частично оглушивший смертных, хозяин леса развернулся и побрел прочь.

— Получилось… невероятно, я боялся, что амулет ослаб в условиях астральной аномалии, но это место силы напитало его! Неужели спасены…

— Господь-Кузнец защитил нас, невероятно!

Берлобог остановился, и люди замерли как мыши под половицей, на которой встал матерый кошак. Лицо волшебника покрылось испариной.

— Сир Рихард, — прошептал Тобиус дрожащими бескровными губами, — вы проклятый недоумок! Он же разумен! Он разумнее нас обоих! Мы в его доме, мы чужаки, и мы поминаем имя того, который некогда устроил охоту на него и ему подобных!

— Но… этот амулет, он же нас защ…

Хозяин леса обернулся к людям, заставив их умолкнуть, внимательно окинул смертных тварей взором слепых глаз, пронзающих вечность, а потом внезапно оттолкнулся от земли передними лапами. Когда Берлобог вновь опустился на все четыре всем своим весом, землю так тряхнуло, что люди вместе с частью почвы и камней посыпались в реку.

Жизнь им спасло лишь то, что заклятие Неуязвимость все еще не растаяло, и ни летящие сверху куски земли, ни удар о дно реки не убили Тобиуса и сира Рихарда, а лишь причинили им оглушительную боль. Потоки воды понесли тела на северо-восток, и выбраться на берег путешественники смогли лишь через шесть лиг, когда вода швырнула их на каменистый берег — продрогших, мокрых и едва живых. Лесной рыцарь оклемался первым и силой заставил волшебника встать на ноги. Отдалившись от места силы, Тобиус вернулся к своему прежнему состоянию — головная боль, тошнота и общая слабость набросились на него, как стая волков на раненого олененка, и принялись терзать столь нещадно, что он едва ли не терял сознание, пока Рихард Хосс тащил его через редеющий лес. В конце концов волшебник не выдержал и потерял сознание, так что лесному рыцарю пришлось взвалить его тело себе на плечи.

Правда, даже потеряв сознание, Тобиус не выпустил из пальцев древка посоха.

Рихард Два Дятла тащил мага на себе, нарушая все правила науки, которую ему преподавали в Сарвасте. Он медленно и неуклюже шел, ломясь через подлесок, кустарники, сипел и пыхтел под весом другого человека, не прятался, ибо не мог. Рыцарь не позволял себе передохнуть, пока не вынес Тобиуса на самые северные окраины леса, где деревья стояли редко и можно было смотреть далеко окрест. Уложив мага на мох и привалив его спиной к стволу тонкой молодой сосны, следопыт с тихим стоном разогнулся. Он стянул с пояса крошечную деревянную фляжку на три глотка и плеснул водой волшебнику в лицо.

— Посмотрите туда, чар Тобиус, вот ваш холм, клянусь всеми святыми, я вас привел, — хриплым от усталости голосом поведал сир Рихард.

Тобиус медленно повернул тяжелую голову влево. Там, где кончались деревья, начиналась земля, поросшая разнотравьем, над которым роились полевые насекомые. Бугры и впадины виднелись там и тут, еще балки и несколько холмов. Подножие одного из них, самого дальнего, ощетинилось кольями, и вокруг него были щедро рассыпаны крошечные красно-коричневые пятнышки шатров.

— Сумка, откройте… Лаухальганда!

Как только щелкнули замки и растянулся ремень, из сумки выпрыгнул черный мячик с кошачьими ушами и широким ртом. Он широко зевнул и скатился по ноге хозяина в траву.

— Пора, давай!

Существо, на которое сир Рихард таращился с выражением крайнего непонимания божьего замысла, раскрыло пасть пошире и стало издавать мерзкие звуки вроде тех, с которыми кошки отхаркивают комки шерсти. Из его пасти показался ствол порохового орудия.

— Что за… Что это такое?

— Знаюсь с ним уже много лет, но до сих пор не понимаю, что он такое, — ответил Тобиус, смежая тяжелые веки. — Некоторые волшебники умеют манипулировать… измерениями, пространством… но не я. Мне даже транспортная магия с трудом дается… Поэтому моя сумка изнутри ненамного больше, чем снаружи, и у меня нет пространственной складки, где я могу незримо переносить большие грузы. Никогда не умел играть с измерениями… А вот Лаухальганда сам по себе пространственная аномалия. Он может поглощать вещи в десятки раз крупнее своего исходного… — Мага мутило, он с трудом сохранял относительную ясность рассудка и оттого говорил с паузами. — Исходного диаметра его рта.

— Он… он может жрать все, что угодно?

— Нет, не жрать, а глотать… ох… внутри него неограниченное количество свободного пространства, которое он забивает чем угодно по своему усмотрению, но порой я могу уговорить его… я использую его как… самоходный сундук, что ли. Немалая часть моего имущества хранится внутри него. А теперь он выхаркивает нам…

Колеса пушечного лафета коснулись земли, и Лаухальганда отпрыгнул в сторону, громко отплевываясь.

— Ему не нравится вкус. Вы умеете стрелять, сир Рихард?

— Я не… — Лесной рыцарь все еще был под впечатлением от увиденного. — Я не стреляю из того, что грохочет.

— Тогда вам лучше побыстрее научиться… потому что у нас один выстрел, а я не могу поднять рук. Пушка заряжена, нужно навести и поджечь фитиль… Он должен был выхаркнуть еще и факел с огнивом. Вы отменный стрелок, можете… можете рассчитать траекторию… вы знакомы с основными законами баллистики? Движение предметов в пространстве, поправка на ветер, расчет, исходящий из градуса наклона орудия, начальной скорости… Там есть рычаги, отменная пушка… гномы поставили рычаги вращения, чтобы контролировать наведение вплоть до десятой доли градуса, дерзайте.

Рихард Два Дятла приблизился к лафету, некоторое время растерянно осматривал орудие, после чего взялся за рукоятки и начал раскручивать их, заставляя ствол пушки двигаться. Он действительно мог рассчитать скорость ветра и полета снаряда, однако прежде все его расчеты касались только стрел и порой ножей. Он нашел на земле слегка обгрызенный, но на удивление сухой факел и даже огниво, промасленная ткань занялась сразу.

— Если промахнусь, они ведь доберутся до нас?

— О да, они нас догонят, убьют и сожрут, не сомневайтесь.

— Тогда надо стрелять, пока ветер не переменился!

— Да, поторопитесь… смесь, помещенная в ядро, довольно стабильна, а само ядро мы с чаром Талботом зачаровали… чтобы оно случайно не взорвалось внутри пушки при выстреле… но здесь любые чары развеиваются быстро, и кто знает…

Громыхнул залп, и лафет откатился на шаг назад. Ядро пронеслось по небу, оставляя за собой длинный хвост из красного дыма, что твоя комета, и рухнуло вдали на укрепленный холм, да так рухнуло, что сотни стоунов земли и камня, перемешанные с потоками огня, поднялись черно-красным фонтаном в самое поднебесье.

— Попал. Я по…

Тобиус зарычал, хватаясь за голову и брызжа слюной, все вены под его кожей разом вздулись, и по ней побежала лихорадочная краснота.

— Господи, как же легко! — закричал он потом. — Будто раскаленные гвозди из черепа вытаскивают! Будто тысячи плотин прорвались и началось великое наводнение! Я вновь чувствую Вселенную!!!

Волшебник, хохоча, раскрыл очи, и из них хлынул магический огонь, индиговый с бирюзовыми всполохами, а по рукам его буквально потекли трескучие белые молнии.

Смеху Тобиуса вторили громовые раскаты со стремительно темнеющего неба. Подули сильные ветра, и взревели духи грозы, сорвавшиеся с цепей бессилия. Они начали готовить хляби небесные к извержению вод.

— Что дальше? Я думаю… они уже покидают стойбище!

— Вижу, скоро будут здесь всей ватагой, и нам несдобровать. Лаухальганда! На что она тебе сдалась, нам больше не нужно… а впрочем, ахог с тобой!

Существо принялось самозабвенно растягивать пасть, чтобы вновь проглотить пушку, хотя никто его об этом не просил. Тобиус легко поднялся и вдохнул полной грудью, ощущая, как силы возвращаются к нему. Предчувствие близящейся опасности меркло от наполнявшей его голову эйфории, ибо впервые за долгое время магический потенциал серого магистра ничто не сдерживало.

— Бежать нам некуда, не в таком состоянии. Я постараюсь накопить достаточно сил, чтобы телепортировать нас обоих в Тефраск и…

Новый раскат заставил людей пригнуться, разбудив в них древний ужас человечества перед гневом небес: когда мир сотрясался с такой мощью, все страхи диких предков просыпались в одночасье. Сильнейший ветер налетел на землю, и некая гигантская тень затмила солнце — стремительно стемнело. Наливающиеся чернотой тучи извергли поток ослепительных молний, которые обрушились на зуланскую орду. Несколько минут небесный огонь извергался, не иссякая, пока полностью не уничтожил зуланов и их зверей, попутно изуродовав землю.

— Ох… — выдохнул Тобиус наконец, — настоящие молнии!

— А бывают фальшивые? — Сир Рихард говорил шепотом, в его глазах все еще горели белые струны небесного огня.

— Бывают, даже не сомневайтесь…

С неба опустился темно-серый хобот смерча и плавными зигзагами двинулся на юг, оставляя за собой широкую борозду. Не успели люди испугаться, как он оказался не более чем в жалких полутора сотнях шагов от них и развеялся, освобождая из своих ветреных объятий человеческую фигуру. Талбот Гневливый исчез в телепортационной вспышке и с хлопком появился за спинами Тобиуса и сира Рихарда.

— Поздравляю с успешным завершением похода! — громыхнул он, ступая на усыпанную хвоей землю. — Вы справились превосходно, мне даже не пришлось вновь вымазываться в звериных фекалиях!

— Чар Талбот, какое счастье, что вы живы! — Рихард Хосс стянул с лица маску, и на его мокром изможденном лице расцвела искренняя, хоть и бледноватая, улыбка.

— Конечно, я жив! А чар Тобиус не выглядит таким уж удивленным!

— Я действительно не очень удивлен. Кто другой, быть может, вынужден был бы принести свою жизнь в жертву, но от вас можно было ожидать более удачного исхода. Как вы спаслись?

Старший волшебник ухмыльнулся в седые усы и лихо взмахнул длинным мечом, на клинке которого светились знаки магической тайнописи.

— Я взлетел. Высоко взлетел и обнаружил, что у этой паскудной аномалии есть верхние пределы влияния! Там, высоко, так высоко, что птицы не летают, а разжиженный воздух жжет легкие холодом, там магия свободна! Там я и повис, наполняясь силой! Несколько раз хотел спуститься и помочь вам, но вы, чар Тобиус, юное дарование, вы всякий раз изворачивались и выживали! У вас просто дар к этому!

— К выживанию? — слегка растерянно спросил серый магистр.

— Да, ахог подери!

— Без помощи сира Рихарда я бы не пережил этого пути…

— Хватит болтать! Времени нам отмерено как в Копилке Добрых Киркарей[76] до погашения кредита, так что все потом! Битва уже началась, и нам следует торопиться!

— Что? Битва?

Талбот шагнул к Тобиусу и возложил тяжелый меч ему на плечо. Через боевой артефакт поток магической силы хлынул от одного волшебника к другому, заполняя молодого мага ощущением могущества.

— Валарик Вольферин все же привел свою армию под стены Тефраска, сейчас он бьется с одноглазыми варварами, и наших посохов там не хватает! Но сначала — к холму! Я должен знать, чар Тобиус, ради магии, ради людей!

Талбот взлетел на Крыльях Орла, и Тобиус последовал за ним навстречу первым каплям влаги, падающим из прохудившихся туч. Сира Рихарда магистр без труда потянул за собой с помощью телекинеза. Они вместе отправились к тому, что осталось от холма и от зуланского стойбища. Волшебники облетели разрушенный стан кругом и опустились, чтобы посмотреть на зуланские трупы.

Погибших нашлось сравнительно немного — уж очень мощным получился взрыв, — но их отличие от всех виденных ранее варваров сразу бросалось в глаза. Если обычные зуланы были могучими почти голыми воинами с обилием стальных мышц, то те, чьи трупы валялись вперемешку с землей и обломками нехитрой утвари на месте взорванного холма, больше всего напоминали своими приметами жрецов, или даже мистиков, если бы у неспособных к магии чудовищ могли быть такие. Они не уступали воинам в росте, но в отличие от тех имели тонкие руки и ноги и дряблые торсы с обвислыми животами. Свои тела они прикрывали подпоясанными халатами из тонкой кожи, украшенными множеством примитивных рисунков. Самыми явными отличиями найденных мертвецов от прочих зуланов были широкие роговые наросты сложной формы, покрывавшие их вытянутые черепа наподобие шлемов, и обширные кожистые сумки под подбородками, напоминавшие лягушачьи резонаторы. И все же то были настоящие зуланы, одноглазые, острозубые, с монолитными крепкими костями.

— Им прислуживали подобные. — Талбот обошел останки холма и перекопал несколько мест, изучая окружение. — Здесь стояли шатры, а вот тут, только повыше, располагалась большая жаровня. Здесь они ели и пили. Других зуланов сюда не пускали, либо они сами не желали обретаться среди этих мутантов.

— Думаете, мутация?

— А что же еще, чар Тобиус?

— Подвид, — предположил серый маг. — Они явно того же рода, что и остальные, но посмотрите на них. Чтобы настолько явно утратить мышечную массу, нужно отказываться от физического труда поколениями. Я думаю, что эти выродки жили на шее остальных зуланов как привилегированная каста, жрали то, что им подносили, и набивали животы до отвала. Они отличаются не только физиологией, но одеждой и украшениями. Вы заметили, что здесь нет оружия? Быть может, я не очень знаком с зуланской культурой, но мнится мне, что эти твари без мечей и топоров даже погадить не ходят…

Земля в тридцати шагах от людей вспучилась, и из-под нее, отхаркиваясь и кашляя, поднялся зулан. Грязь покрывала все его тело, и на месте оторванной правой руки было сплошное бурое месиво из крови и налипшей почвы, но каким-то чудом подранок все-таки выжил.

— Вы только поглядите, какая удача, — прошептал Гневливый, направившись к уцелевшему. — Стойте здесь, чар, сир Рихард, я сам.

Тихо рыча и подтягиваясь левой рукой, одноглазый дикарь высвободил ноги из земляного плена, в котором недавно был похоронен. Он намеревался перевести дух, но услышал мягкие шаги и обернулся. Талбот Гневливый уже преодолел больше половины разделявшего их пространства, когда раненый зулан неуклюже, хоть и быстро вскочил.

— Тише, тише, — произнес волшебник, — не глупи, уродец. Будешь вести себя разумно — и жизнь мы тебе сохраним, надо же исследовать тебя! Тише!

Налитый кровью и ненавистью глаз мелко подрагивал, рассматривая человека. Наконец варвар оскалил длинные желтые клыки, его ноздри раздулись, следом раздулся кожистый мешок под горлом, и из распахнутой пасти полилось низкое гудение. Талбот Гневливый со стоном упал на колени, брызжа кровью из носа, а Тобиус успел сделать лишь два шага, прежде чем упал без сил. Вся гурхана, которую он получил от старшего мага, стремительно испарялась из его астрального тела, а на голове словно принялись топтаться эригейские мамонты.

Стремительным зелено-бурым мазком к зулану скользнул Рихард Хосс с обнаженными клинками, три взмаха острой сталью — и варвар повалился ниц с рассеченным горловым мешком, вспоротой брюшиной и выколотым глазом. Через несколько мгновений зулан окончательно затих.

Тобиус пришел в себя раньше, потому что стоял дальше. Он поднялся, опираясь на посох, и поковылял к Талботу, который едва шевелился, лежа на рыхлой земле.

— Мне кажется, мы установили причину, чар Талбот.

— Голова!

— Раскалывается, знаю.

Серый магистр открыл сумку и принялся рыться в шкатулках, мешочках и склянках, перебирая ярлычки.

— Это поможет, — сказал он, вытягивая из воздуха немного влаги, формируя парящий шарик воды и вливая в этот шарик содержимое небольшой глиняной бутылочки. — Глотайте, чар, и поднимайтесь.

— Это было похоже на долгую отрыжку, или я все-таки потерял рассудок? — Рихард Хосс стоял над телом убитого зулана с окровавленными агираками и носком грязного сапога шевелил его руку.

— Это гортанное пение, — ответил Гневливый уверенно, — я уже слышал такое прежде, но, когда пели мудрецы хагга-мунгата, это никак не влияло на магический фон! В любом случае мы нашли ответ! Сир Рихард, выберите нам труп в более собранном состоянии, с целым горловым мешком. Сейчас я поделюсь с вами еще раз, чар Тобиус, и вот что вы должна сделать, когда телепортируетесь в Тефраск…

Ливень хлынул во всю силу.

Когда Тобиус Моль очутился на стенах города-крепости в свете магической вспышки, крепко держась правой рукой за плечо сира Рихарда Хосса, а в левой сжимая еще теплое запястье мертвого зулана, мир содрогнулся от поистине мощного громового раската, слившегося с залпом артиллерии.

Черные тучи, застлавшие небосвод, превратили день в ночь, запоздалая гроза разыгралась не на шутку, будто пытаясь отомстить всем тем силам, которые ее сдерживали, проявив невиданную доселе ярость. Небеса гремели и рычали, как животы оголодавших горных великанов, заоблачные водопады проливались на землю сплошной стеной, и лишь вспышки ослепительных молний позволяли на кратчайшие мгновения очень ясно увидеть картину развернувшейся под стенами баталии.

Две армии сражались там, но если приглядеться, можно было увидеть, что армий все-таки три. Внизу бились варвары Дикой земли, одноглазые пожиратели человечины и погонщики чешуйчатых чудовищ, а против них стояли железные люди западного Вестеррайха, судя по мокрым обвисшим знаменам — войска всех великих лордов Ривена, армии Фаэронхилла, Энверигена, Орнфолка, Селии, Алезана, Хавенри, Хайбордана, даже владыка Каэрина привел своих вассалов через все земли Ривена из восточного приграничья, чтобы внести свою меру стали в войну против врагов человечества. Третье войско было самым маленьким, но оно билось доблестно, защищая подходы к вратам Тефраска, рыцари и вольные всадники рубились с зуланами, поддерживая герцогскую пехоту и наемников, пока настенная артиллерия выдавала канонаду за канонадой.

Защитники городских фортификаций поливали карабкающихся по лестницам захватчиков кипящим маслом и смолой. Посреди всей этой суматохи и какофонии перед мечущимися по стене солдатами и инженерами появился Тобиус и сразу оказался окружен вооруженными людьми на взводе.

— У меня два глаза и я не хочу вас сожрать!

Напуганные люди не попытались убить его сразу, и хотя оружия они не опустили, Тобиус понял, что ему повезло.

— Опустите оружие, это чар Тобиус! — Позади металлических шлемов замаячил набалдашник посоха Халеса Трубадура.

— Даже если так, — ответил ему кто-то из офицеров, пытаясь перекричать гром, голос дождя и пушечные залпы, — этого мага было приказано сжечь за предательство и убийство! Нам не нужны такие на стенах, когда враг пытается…

Надсадный крик вырвался из общего сонма шумов, предупреждая о близости врага. Хотя люди и работали баграми без устали, стараясь отделаться от осадных лестниц с лезущими наверх зуланами, длина стен Тефраска была слишком велика, а многие их защитники сражались снаружи, оберегая самую уязвимую часть любой крепости — ворота. Людей просто не хватало, отчего то там, то тут варварам удавалось попасть на галереи.

— Дайте мне стрелы! — заорал Рихард Хосс. — Скорее!

Зуланов, которым удалось взобраться на стену, становилось все больше, их авангард оттеснил людей, орудуя огромными мечами и булавами, а вслед за первыми везунчиками карабкались и другие. Мушкетеры и арбалетчики делали что могли (первым приходилось особенно туго: дождь постоянно мочил порох и кремень), копейщики и алебардщики отважно сдерживали напирающих гигантов, но силы были неравными, и цена, которую люди платили, чтобы отбить захваченный участок стены, обещала стать высокой.

— Прочь с дороги! — крикнул серый магистр на солдат.

Тобиус раскидал их заклинанием Толчок и ринулся на зуланов, сплетая новое заклинание. Оно сработало, и волшебник изрыгнул на дикарей целый рой серых мотыльков из своего рта. Он полностью захлестнул зуланов и скрыл их от глаз, а через считаные мгновения мотыльки растаяли серым клочковатым туманом, оставив на камне груды крупных и свежих костей, розовых, влажных, но без кусочка мяса на них. Первое испытание заклинания Плотоядная Моль, созданного лично Тобиусом, прошло успешно.

Сам гордый чарослагатель запрыгнул на зубец парапета и обрушил вниз Огненный Шар. Гудящий сгусток пламени рухнул в основание лестницы, попутно поджигая дикарей, карабкавшихся вверх, и там взорвался, руша окутанные пламенем обломки. С набалдашника посоха и с пальцев Тобиуса сорвались синие молнии, которые обрушились на зуланов внизу убийственными кнутами. Своей волей он собрал часть водных потоков, ниспадающих с неба, в тугой водяной ком и стал метать вниз, пропуская через призму заклятия Морозное Дыхание, таким образом посыпая врага ледяными стрелами. Собрав остаток воды, он заморозил ее и метнул вниз громадный кусок льда, который, врезавшись в землю, взорвался фонтаном острых осколков, порубив несколько десятков зуланов-всадников и подобных вокруг.

— Наконец-то хоть кто-то, кто разбирается в боевой магии! — возопил Халес.

— Этим должны были заниматься вы! — рявкнул Тобиус, спрыгивая на галерею. — Почему вы не помогаете оборонять город?

— Но, чар, мы… я не мастер разрушительных заклинаний! Моя магия — музыка и песни, все, что я могу делать для людей, — это исцелять телесные повреждения и вдохновлять, а вдохновение не дарит солдатам сверхчеловеческой силы! — оправдываясь, заверещал упитанный волшебник. — Чар Пимо тоже делает что может, ему помогают инженеры, а чар Годерн пообещал сотворить нечто большое, но он сказал, что большая магия требует большего времени!

Трубадур указал в сторону одной из инженерских надстроек, в которых кипятилось масло. С ее крыши, тяжело взмахивая крыльями, взлетали уродливые фигуры.

— Горгульи?

— Рукотворные! — закричал Халес под грохот канонады. — Чару Пимо предоставили столько глины и гипса, сколько он попросил, и сначала големы сильно нам помогали, но потом начался этот дикий ливень, и они растеклись, потому что обжигать некогда и здесь нет подходящих печей для такой большой куклы, как голем! Так что он решил делать горгулий! Они достаточно долговечны, чтобы исполнить свою миссию!

— Какую мисс…

Три крылатых твари отлетели от стен на большое расстояние и стали почти незримы за пеленой дождя, но претерпевшие в отрочестве мутацию глаза магов могли вычленить эти мелкие комки темени на фоне общей черноты небес. Горгульи рухнули в крутое пике, и один за другим три ужасающих по мощи взрыва расцвели огненными бутонами в стане врага.

— Гремучая смесь, которую вы оставили, чар, — инженеры и артиллеристы побоялись совать ее в ядра или бутылки, они не имели опыта работы с ней, поэтому горгульи…

— Доставляют порции «крови дракона» подальше от стен! Слава Господу, что они не стали заливать ее в ядра! «Кровь дракона» нестабильна, я же сказал чару Лендо! Но… но где чар Лендо?

— Я понятия не имею! В последний раз я видел его еще до того, как начался штурм и подошли солдаты с востока!

— Ахог побери!

— А где чар Талбот? Он исчез из города в то же время, что и вы… мы подумали, что это он… его боевые таланты нам сейчас…

— Большая магия требует большего времени, не так ли? — Тобиус повернулся к парапету.

— Вы… вы куда?!

— Вниз!

— Это сумасшествие!

— Я вижу вспышки на юге, это армейские маги узурпатора пытаются доказать, что присяга делает их лучше нас! Нельзя сидеть здесь, пока самое жаркое сражение идет внизу! Мы маги Академии Ривена, и мы тоже чего-то стоим!

— Но маги не лезут на копья и мечи! — истерично заорал Халес Трубадур. — Мы обязаны беречь свои жизни, мы можем вести бой на дальних расстояниях!

Он не замечал, как смотрели на него защитники крепости, люди, которым зачастую приходилось находиться так близко от своих врагов, что можно было учуять смрад их дыхания и увидеть ненависть в их глазах.

— Чем ближе враг, тем сильнее я могу его ударить! — ответил серый магистр.

Он пытался выдержать на лице маску гордого спокойствия, хотя сердце его трепыхалось испуганной птицей, когда Тобиус устремился вниз головой в свободном падении. За его спиной распахнулись эфемерные Крылья Орла, и Тобиус заложил плавный вираж, укрываясь от летящих в него стрел и копий за Щитом. Выбрав место в стороне от участка смешения войск, где люди и нелюди сражались в рукопашной, чтобы не задеть солдат Тефраска, Тобиус обрушил вниз одно из самых тяжелых и мощных огненных заклинаний, которые были ему доступны, — Крематорий. Квадратный участок пятьдесят на пятьдесят шагов был превращен в пылающее пекло, где мгновенно сгорели до состояния обугленных костей десятки зуланских всадников. Наложив на себя защитные чары Инистого Наста, чтобы не погибнуть в огне, Тобиус Моль опустился прямо в середину пылающего заклинания.

Находясь под защитой огня, он, будучи в том числе и огненным стихиарием, протянул щупальца своей воли к пламени и подчинил его себе напрямую. Огненные плети стали рождаться из горящей земли и стегать мечущихся вокруг зуланов, опаляя их и их зверье, сея панику, боль и… новые семена живого пламени. Он успешно распугивал и рассеивал врага, пока земля под его ногами не затряслась. Тобиус опустил огненные струи, чтобы увидеть, как один из погонщиков направил огромного осадного звероящера к нему. Собрав все доступное пламя воедино, Тобиус взмахнул посохом, раскрутил огонь над головой и выбросил вперед, обращая плотный горящий поток прямо в морду тяжело несущемуся животному. Звероящер и без того был испуган творящимся вокруг кошмаром, он боялся грома, он боялся грохочущей артиллерии, взрывов, расцветавших тут и там, но шел в огонь потому, что вся его жизнь была сплошным суровым наказанием за непослушание, и он несся на огненную стену под рев боевых рогов в страхе перед длинным железным шипом погонщика. Однако когда мощный поток огня ударил ему в морду, опалил, ослепил, подверг ужасной пытке, все потеряло смысл — и звероящер, испуганно ревя, поднялся на дыбы. Он стряхнул со своей спины башенку с полудюжиной лучников и вслепую помчался прочь, давя зуланов.

Тобиус остался среди оцепеневших варваров без огненной защиты и использовал каждую секунду, чтобы защитить свою жизнь. Когда зуланы бросились на него, он ударил посохом о землю, применяя Круг Кристаллических Игл. Острые кристаллы наклонным частоколом вырвались прямо из земли, пронзая и рассекая зуланские тела. Затем он выхватил из поясного кольца жезл, взлетел, совершил изящный кульбит в воздухе и подобно дракону изрыгнул вниз поток живого огня. Из посоха и жезла посыпались боевые заклинания, огненные сгустки шипели, рассекая наполненный дождевыми каплями воздух, трещали шаровые молнии, серый магистр применял все, что было ему доступно, паря над полем боя, промокший до нитки и все более явно ощущающий подступающую усталость. Швырнув вниз Железный Вихрь, он расчистил себе место для приземления, опустился и ударил сразу двумя заклинаниями Расщепление из обоих артефактов. Пульсирующие красные лучи с сердцевиной ослепительно-белого света изжигали варваров в пепел, расчищая обширное пространство.

Опустив потяжелевшие артефакты, волшебник оглядел дела рук своих, весь нанесенный им урон — и понял, что это хорошо. Однако стараниями одного боевого мага битву с таким количеством врагов было не выиграть, он лишь немного облегчил ношу защитников Тефраска и должен был поскорее ретироваться — ведь пот пополам с дождем заливал глаза, дыхание сбилось, и готовых к использованию заклинаний в посохе и жезле почти не осталось.

Поднявшись над землей и укутавшись в защитные чары, он взмыл ввысь и постарался оглядеться. На юге, судя по интенсивности вспышек боевых заклинаний, битва продолжала кипеть, и это сильно помогало защитникам ворот. Кем бы ни был полководец, руководивший действиями зуланов, он видел опасность, нависавшую над ордой дикарей. Крупные силы людей имели множество боевых волшебников, которые, несмотря на изрядный иммунитет зуланов к магии, представляли слишком большую угрозу. В то же время стены Тефраска оставались неприступны, сколько бы лестниц к ним ни приставало, а пушки грохотали без умолку, и если бы людям удалось зажать основную массу варваров между подошедшими с юго-востока силами и стенами Тефраска, огрызающимися огнем, у зуланов не осталось бы ни единой надежды на победу. Поэтому огромные осадные звероящеры, покрытые броней, сражались именно с войсками Валарика Вольферина, стремясь не дать им подойти к городу и образовать общую зону поражения артиллерии. Пока основные силы зуланов стягивались к югу, у защитников Тефраска оставалась возможность сдерживать врага на подступах к вратам.

Тобиус поднялся на стены. По распоряжению Халеса Трубадура для него приготовили много свежего козьего молока и жареной рыбы. Волшебник-музыкант знал, что Тобиусу понадобится каждый иор силы, которую он сможет собрать, а для медитации не хватало времени. Магистр принялся усердно начитывать и сплетать боевые заклинания, чтобы поместить их внутрь посоха и жезла и вновь вступить в бой.