Пока не видит Солнце Давыдова Инесса

– У нас есть информация, что на его имя был продан билет из Москвы в столицу Йемена. Вы не знаете, за каким дьяволом он туда поперся? Если, конечно, это он?

Клара встала со стула и направилась к двери. Затем обернулась и сказала:

– Думаю, что он скоро сам вам все объяснит.

– Скорей бы. Официально он – пропавший труп. Начальство требует отчет о его поиске. Мы запросили записи с камер наблюдения аэропорта. Если подтвердится, что это сам Юрка вылетал из Москвы, то его хотя бы перестанут считать погибшим. Это уже прорыв, не надо будет прочесывать все морги страны.

– Он жив, я уверена.

– И все-таки, откуда такая уверенность? – спросил Коваленко, вставая.

– Женская интуиция, – загадочно ответила Клара и, пока беседа не перешла в допрос, поспешила выйти из кабинета.

Коваленко хотел ее остановить, но в последний момент передумал. Свидетельница явно что-то недоговаривала, теперь он был в этом уверен. Возможно, что решение снять слежку было преждевременным и опрометчивым. Следователь потер переносицу и закурил. Пальцы мягко постукивали по подлокотнику кресла. Несколько минут он в задумчивости сидел за рабочим столом, обдумывая детали, потом потянулся к внутреннему телефону.

Преодолевая коридор за коридором, Клара думала: кто такая Камилла Стрелецкая? И получила ли она в итоге наследство? Или редкое имя – просто совпадение? Следователь сказал, что адвокаты Тамары так и не нашли наследницу; возможно, Стрелецкая до сих пор не знает, что указана в завещании. Но такое положение дел не устроило бы Тамару: если она включила эту женщину в завещание, то должна была обеспечить адвокатов ее контактами. Попытки Клары найти ответы вызывали лишь все новые вопросы… Поймав такси на выходе из управления, Клара назвала адрес и поехала к дочери Тамары.

Солнечные лучи проникали сквозь стекла автомобиля и падали на лицо Клары. Она прикрыла глаза, наслаждаясь ласковым теплом, и углубилась в размышления. Дневник Тамары навсегда изменил ее судьбу. Она будто попала под его чары. История несчастной любви, словно шелковая паутина, соткала кокон вокруг ее сердца, распространилась по телу и проникла в сознание. Сейчас Клара не могла больше ни о чем думать, все вокруг стало малоинтересным и незначительным.

Такси остановилось перед ажурными коваными воротами, отделявшими добротный двухэтажный кирпичный коттедж от пустынной улицы. Клара расплатилась с водителем и нажала кнопку звонка. Она не знала, как объяснить Марине, какое отношение она имеет к ее матери, но ситуация требовала от Клары действий, а у приемной дочери Тамары могли быть ответы на многие вопросы. И в первую очередь – кто такая Камилла Стрелецкая и почему никто не может ее найти?

Из дома вышла брюнетка лет тридцати невысокого роста с раскосыми глазами. На руках она держала маленького мальчика, который постоянно теребил ее волосы. Подойдя ближе к воротам, женщина разглядела лицо Клары и застыла. Удивление и испуг, отразившиеся на ее лице, держались несколько секунд; затем Марина распахнула ворота и вышла на улицу.

– Добрый день, – пролепетала смущенная такой реакцией Клара, – вы Марина Хомутова?

Женщина смотрела на Клару, как на привидение. Казалось, еще секунда, и она сорвется с места и помчится в дом. Ребенок почувствовал волнение матери и захныкал.

– Да, – отозвалась Марина, успокоила малыша и добавила: – Проходите. Я давно вас жду.

И снова сюрприз! Ее ждали? Марина явно приняла ее за другого человека, но это дало Кларе шанс попасть в дом и спокойно объяснить, зачем она пришла. Марина закрыла за ней массивную входную дверь и пригласила на кухню. Кудрявая девчушка лет пяти сидела в детском стульчике, рядом с ней стояла молодая женщина – по-видимому, няня, старавшаяся накормить малышку кашей.

– Лена, можете присмотреть за Славиком? – не дожидаясь ответа, Марина передала сына няне.

Повернувшись к Кларе, Марина указала на лестницу и сказала:

– Пройдемте в кабинет. Там хранится то, за чем вы пришли.

Клара хотела сказать, что ее, видимо, с кем-то путают, но, бросив осторожный взгляд на детей и няню, решила признаться в этом, когда останется с хозяйкой дома наедине. Пока они поднимались на второй этаж, Клара бегло осмотрела дом и сделала вывод, что ремонт здесь был закончен сравнительно недавно. Марина открыла дверь кабинета и указала на кресло.

– Присаживайтесь.

– Видите ли, я к вам пришла, чтобы…

– Я знаю, зачем вы пришли, – оборвала Клару на полуслове хозяйка дома.

– Правда? Нет… – мотнула головой Клара, – не думаю.

Марина усмехнулась, открыла дверь сейфа, вынула из него запечатанный конверт и протянула Кларе.

– Тамара оставила это вам.

– Мне? Именно мне? – удивилась Клара, но потом откашлялась и попыталась прояснить ситуацию: – Я ее не знала, видите ли…

В этот момент Марина протянула ей фото и сказала:

– Это вы? Перед смертью Тамара дала мне фотографию и сказала: если придет эта женщина, я должна буду отдать ей конверт.

Клара взяла в руки фотографию и ахнула. Фото было двухлетней давности: она с покупками шла к подъезду дома, в котором они проживали до отъезда в Элисту. Клара потеряла дар речи.

– Она сказала, что вы сильно удивитесь, возможно, даже представитесь другим именем, но вы и есть та самая наследница, которую будут безуспешно разыскивать ее юристы. Она предсказала сегодняшний ваш визит..

– Наследница? – переспросила Клара.

– Камилла Стрелецкая.

– Но здесь какая-то ошибка…

– Это ваше, – настойчиво произнесла Марина, протянула ей конверт и добавила: – Тамара сказала, что вы оказали ей неоценимую услугу. Она заранее перед вами извиняется и постарается хоть как-то облегчить вам жизнь.

Дрожащей рукой Клара взяла конверт и положила его в сумку.

– Еще она хотела, чтобы я спросила у вас: вы прочитали ее дневник?

Клара кивнула головой.

– Если вам что-то непонятно, вы можете спросить у меня: если она меня в это посвятила, я вам отвечу.

Клара растерялась. Ее мысли путались, она никак не могла сформулировать вопрос. Марина поняла ее состояние и спросила:

– Вы не против, если мы поговорим, пока я буду готовить ужин? Время у меня расписано по минутам, а наш разговор может затянуться.

– Конечно, – еле выдавила из себя Клара.

Марина закрыла сейф и вышла из кабинета. Клара поспешила за ней.

Отпустив няню, Марина усадила детей в разноцветный детский манеж, а сама направилась к плите. Расторопная хозяйка успевала выполнять сразу несколько дел: следила за детьми, проворными движениями резала продукты и отвечала на вопросы гостьи. Марина сразу понравилась Кларе – собранная, добрая, заботливая мать, приятная собеседница и любящая жена – последнее стало ясно после ее разговора с мужем по телефону.

Что она могла спросить у Марины, Клара не понимала, поэтому задала вопрос, который мог сразу прояснить степень ее осведомленности.

– А вы сами читали ее дневник?

– Да, – коротко бросила хозяйка дома и начала нарезать мясо тонкими полосками.

– И что вы думаете по этому поводу?

Марина пожала плечами и ответила:

– Наверное, то же, что и вы. Что этого не может быть. Что это все – из области мистики. Но для меня реальность заключается в том, что Тамара спасла мою жизнь. Это она подняла меня с занесенного снегом тротуара, обогрела, накормила, оказала медицинскую помощь и приняла в семью. Все остальное неважно. Бросила она меня или моего отца позже, не справилась с воспитанием маленькой девочки или убежала к бывшему любовнику, – уже не важно.

– Так вот что думал Вадим, когда она ушла?

– А что ему еще было думать? Она пропала внезапно, он долго ее искал, обегал все больницы… морги… милицию… – лицо Марины исказилось в мучительной гримасе. – И что в итоге? Увидел ее случайно через несколько лет в театре – в дорогих мехах и бриллиантах, с красавцем мужчиной в окружении богемы. Такую роскошь мой отец не мог себе позволить.

Кларе стало обидно за Тамару, но она промолчала. После прочтения дневника Марина должна была понять поступки Тамары, но, увы, этого не произошло.

– Ей было плевать на нас. На наши беды. На то, что мне пришлось мириться с выходками мачехи, – продолжала излагать свое недовольство Марина. – Вы спросили, что я думаю по поводу ее дневника? Я отвечу так: она придумала эту сказку, чтобы обелить свое имя и наладить наши отношения.

Клара стиснула зубы от обиды: теперь она уже не так сильно восторгалась дочерью Тамары.

– Но вы приняли ее наследство, – уколола она Марину.

– Конечно. У меня семья, да и кто откажется от денег, да еще от таких? Я посчитала это компенсацией.

Клара отвернулась, чтобы не показывать свое разочарование, и окинула профессиональным взглядом сад за окнами, в который явно было вложено немалое состояние. Марина это заметила и, немного смягчившись, добавила:

– Я ведь ее совсем не помню. Это отец про нее много рассказывал. Он ее очень любил. Поэтому я на нее зла – из-за отца. С мачехой они прожили недолго, четыре года, больше он не женился. Говорил, что не будет искушать судьбу. Фотография Тамары в рамке стояла рядом с его кроватью до самой смерти.

– Если он ее так любил, значит, было за что.

– Возможно, – ответила Марина и продолжила нарезать овощи для салата.

Из манежа послышался плач дочери, недовольной тем, что у нее забрали разноцветные деревянные кубики, из которых она собирала домик. Марина отреагировала в доли секунды: отвлекла сына машинкой и успокоила малышку.

– Вы когда-нибудь встречались с Тихоновым? – наобум спросила Клара.

– Да. Это я передала ему дневник Тамары.

Клара от изумления даже привстала со стула.

– И что вы можете о нем сказать?

Марина на секунду замерла, нахмурила брови и произнесла:

– Очень красив, даже для преклонного возраста. В такого голливудская звезда может влюбиться, не то что Тамара. Но красота холодная, я бы даже сказала, бесчувственная.

– Как он держался? Что о ней спрашивал?

– Представился, снял шляпу…

– Черную? – внезапно уточнила Клара.

– Почему черную? Белую, со вставкой из змеиной кожи. Он вообще франтом выглядел. Брендовая одежда, вид лощеный, трость в руке, денди – ни дать ни взять. Приехал на дорогой машине.

– Он знал, что Тамара умерла, или вы ему об этом сообщили?

– Знал. Мой адрес он взял у адвокатов Тамары.

– А вы мне можете дать их телефон, этих адвокатов?

– Да, конечно, – согласилась Марина и, заглянув в блокнот, лежащий на журнальном столике, продиктовала номер.

Клара сохранила номер в телефоне и тут же спросила:

– Как он держался? Был расстроен?

С минуту Марина размышляла, поджав губы, потом ответила:

– Нет, не думаю. Мне кажется, такие мужчины всегда зациклены только на себе.

Клара поняла, что Марина в оценке Тихонова очень субъективна: сказывается обида на то, что ради этого человека Тамара покинула семью. Она поспешила перевести разговор на другую тему.

– Вы присутствовали во время ее смерти?

Впервые Марина отвлеклась от своего конвейера, села за стол и шепотом произнесла:

– Ее смерть была окутана тайной. Впрочем, как и ее жизнь.

Клара наклонила голову и замерла в ожидании.

– Состояние у нее было такое, что ни у кого не было сомнений: она при смерти. В ночь с одиннадцатого на двенадцатое декабря она исчезла из московского хосписа.

– Как исчезла? – удивилась Клара. Ни Уваров, ни Коваленко об этом ей не говорили.

– Тссс… – приложила Марина палец к губам, – никто об этом не знает, официально датой ее смерти значится двенадцатое декабря, но нашли ее двадцать первого – здесь, в Сочи, в городской больнице номер четыре, в реанимационном отделении. Она была мертва. Когда персонал спохватился, не смогли найти даже документ, по которому она туда поступила. Скандал замяли, мне сказали, что Тамара поступила по «скорой помощи» – мол, в приемном покое не успели оформить ее карту. На ее груди был медальон, как у военных: в нем была ее фамилия, группа крови и телефон адвокатской конторы. Адвокаты настояли на вскрытии – оказывается, Тамара указала этот пункт в своем завещании. Очень боялась быть похороненной заживо. Персонал в хосписе говорил, это было ее фобией в последние перед смертью дни. Так вот, при вскрытии была установлена дата смерти – двенадцатое декабря, – Марина поднялась со стула и вернулась к плите. – Как вам такое? Мистика…

Клара резко отшатнулась, лицо ее вытянулось. Двадцать первого декабря 2010 года ее доставили в бессознательном состоянии в реанимацию этой же больницы. Вот что не давало ей покоя! В этот день было не только полное лунное затмение, зимнее солнцестояние и полнолуние, в этот день она попала в аварию! Потрясение было настолько сильным, что она побледнела и начала задыхаться.

Марина хотела спросить, какую же неоценимую услугу не то Клара, не то Камилла оказали Тамаре, но, повернувшись, увидела побледневшее и испуганное лицо. Предложив впечатлительной гостье воды, она продолжила нарезать овощи.

Клара сделала несколько глотков прохладной воды и отдышалась. Мысли лихорадочно крутились вокруг последней шокирующей новости. Постепенно в ее сознании фрагмент за фрагментом начала складываться общая картина. Тамара выбрала ее заранее, потому что у нее есть дочь. День, когда Клара пережила клиническую смерть, в ее семье отмечали, как второй день рождения, – а он и правда был вторым рождением, но не ее, Клары, а Тамары. Точнее, того, что переселилось в ее тело из тела Золотаревой. Перед смертью Тамара оставила дочери фотографию Клары и сказала, что это ее наследница: так она хотела сохранить часть заработанных ею денег для новой жизни. Тихонов приехал в Сочи, нашел ее адвокатов, потом дочь, в переданном конверте наверняка была информация о том, в каком теле нужно ее искать.

Догадки, словно кадры из фильма, разворачивались перед внутренним взором Клары. Ее зрачки то расширялись, то сужались. Она не могла унять дрожь в руках. Последняя догадка пришла, как гром среди ясного неба: если кочующий дух перешел от Тамары к ней, то ее собственная душа умерла?! Широко раскрыв глаза, Клара от отчаяния и навалившегося ужаса вскрикнула и в следующий миг упала в обморок.

Очнувшись на полу в кухне, Клара почувствовала едкий запах нашатыря, открыла глаза и увидела перед собой размытый силуэт дочери Тамары. С трудом сфокусировав взгляд, Клара в недоумении огляделась. На затылке она нащупала свежую шишку и застонала от боли. Марина привстала с колен и выбросила в мусорное ведро ватный тампон, пропитанный нашатырем; ее смуглое лицо было испуганным и растерянным.

– Если бы я знала, что вы такая восприимчивая, ни за что бы не стала рассказывать вам про смерть Тамары!

– Все в порядке, это не из-за вашего рассказа, – слукавила Клара и попыталась встать, но голова закружилась, и она снова опустилась на плиточный пол. – Сколько я уже здесь лежу?

– Минуты три, не больше. Голова у вас не болит?

– Болит. Меня подташнивает.

– Я сейчас сделаю вам крепкий сладкий чай, вы можете встать? – спросила Марина и протянула ей руку.

– Попробую, – неуверенно ответила Клара, со второй попытки поднялась на ноги и тут же опустилась на стул.

В манеже царила непривычная тишина. Дети перестали играть, затихли, с любопытством посматривая на странную гостью. Изображение перед глазами немного расплывалось. Стул, на который она села, показался ей необычайно жестким, и Клара пересела в мягкое кресло у окна. Марина протянула ей кружку с горячим чаем и вопросительно посмотрела.

– Может, вам вызвать врача?

– Нет, все в порядке. Скоро все пройдет, – извиняющимся тоном сказала Клара.

– Будем надеяться, – сухо ответила Марина, повернувшись к плите.

Помешивая деревянной лопаткой содержимое сковородки, она с опаской посматривала то на часы, то на свою гостью. Заметив ее настороженный взгляд, Клара поняла, что откровенничать хозяйка дома больше не будет, а значит, находиться здесь дальше – тратить время зря.

– Вы не могли бы вызвать мне такси? – вежливо попросила Клара.

Марина кивнула и с облегчением потянулась к телефону. По ее виду Клара поняла, как она рада избавиться от впечатлительной гостьи.

Такси подъехало к дому через полчаса. Клара уже садилась на заднее сиденье, когда Марина крикнула через ворота:

– Если у вас будут вопросы, приезжайте! Вы единственная, с кем я могу о ней поговорить!

Клара кивнула головой и захлопнула дверь автомобиля. Назвав адрес гостиницы, она откинула голову на подголовник и закрыла лицо руками. Отчаяние и гнев навалились и сдавили грудь: она почувствовала, как наружу, словно прорывая плотину, рвутся слезы и, не выдержав, громко разрыдалась.

Водитель испуганно вздрогнул и спросил:

– Вас кто-то обидел?

На ответ у Клары совсем не было сил. Плечи на вздохе рывками вздрагивали, а на выдохе каменели в неподвижности. Тело сотрясалось в конвульсиях: мощной волной они пробегали от леденеющего затылка до дрожащих пальцев, прикрывающих распухшее от слез лицо.

– Вам плохо? Может, отвезти вас в больницу?

Она сделала ему знак рукой, давая понять, чтобы не обращал на нее внимание.

Несколько минут водитель с опаской посматривал на странную пассажирку в зеркало заднего вида, а затем приоткрыл окно. Свежий воздух ворвался в салон автомобиля, обдавая лицо прохладой. Клара опустила руки и с жадностью начала вдыхать морской зимний воздух. Это ее успокоило. Она решила привести себя в порядок: достала из сумки зеркальце и взглянула на свое отражение – веки покраснели и распухли, губы вздулись.

– Извините, – вполголоса произнесла она, когда приступ паники окончательно отступил.

Водитель ничего не ответил, но все еще выглядел напряженным и растерянным.

Проезжая мимо хорошо знакомых улочек, Клара вспоминала свою жизнь в Сочи. В памяти всплыли самые приятные моменты: как Полина пошла в первый класс, переезд в новую квартиру, поездки семьей на Агурские водопады, катание на лыжах на Красной поляне, защита дипломного проекта на курсах в школе ландшафтного дизайна и, наконец, открытие цветочного салона. Все это Клара оставляла в прошлом, а что ее ждало впереди? Какие новости привезет Уваров из дальней поездки в пустыню?

Приехав в гостиницу, Клара прошла мимо ресторана, проигнорировав ужин, и поднялась в номер. Горячая ванна немного приободрила, но не смогла вывести Клару из забытья. Женщина легла в кровать и через окно стала наблюдать, как ночь опускается на город. С каждым вдохом из тела уходило напряжение, хотя слабость еще чувствовалась, а в голове пульсировала боль. Подумав об Уварове, Клара бросила взгляд на мобильный телефон и набрала смс с текстом: «Ты где». Через минуту пришел ответ: «Все там же». Она написала: «Хочу услышать твой голос». Он тут же ответил: «Позже позвоню».

Клара вспомнила о Марине. Всем своим видом та показывала, что счастлива, но глубоко в душе тосковала по той, что спасла ей жизнь в заснеженном Анадыре. Из дневника Тамары и слов Марины Клара поняла, что примирение между матерью и дочерью проходило не гладко. Тамара даже рискнула дать Марине прочесть дневник. Видимо, до последнего надеялась, что Марина поймет ее поступки и простит.

Вспомнив о собственной дочери, Клара позвонила на домашний телефон и услышала надменный голос свекрови.

– Алло, кто говорит?

Клара закусила губу от неприязни: сейчас ей меньше всего хотелось слышать этот заносчивый голос.

– Добрый вечер, Елизавета Степановна, позовите Полину к телефону.

Послышался стук трубки о стол – слишком сильный, чтобы дать понять всю степень недовольства свекрови. Ее голос громко прокричал:

– Поля, твоя мать просит тебя подойти к телефону! Видимо, совесть заиграла, будет просить прощения!

Сдерживаясь из последних сил, Клара сжала ладонь в кулак так, что побелели костяшки пальцев; ей хотелось крикнуть, что-нибудь гадкое, но в этот момент в трубке послышался звонкий голосок дочери.

– Привет, мамочка!

– Привет, мой зайчонок, как ты там? – мгновенно посветлела Клара.

– Хорошо. Сегодня получила две пятерки.

– Ой, как здорово! – радостно отозвалась Клара. – Ну а как там обстановка по десятибалльной шкале?

Это была их игра: чем выше бал – тем напряженней атмосфера.

– На семерку, – деловито оценила дочь.

– Могло быть и хуже, – пошутила Клара, – ты передала папе записку, как я просила?

– Да.

– Молодец. Скучаешь?

– Да, мамуля, – тут же скисла Полина, – когда ты приедешь?

– Скоро, мой зайчик, скоро.

– Ура! Мама сказала, что скоро приедет! – радостно закричала Полина бабушке.

Послышалось приглушенное ворчание.

– Слушайся папу и бабушку. Скажи папе, чтобы не забыл про витамины.

– Папа в командировке. Мы с бабулей одни.

– Понятно, тогда скажи бабушке, она знает название.

– Хорошо.

– Целую тебя, зайчик, крепко-крепко. Люблю и обнимаю. Пока.

– Я тебя тоже, мама, приезжай скорее, – ответила Полина и с неохотой положила трубку.

Клара отбросила телефон и на глаза снова накатились слезы, но теперь ее больше не грызла совесть от того, что ее отъезд может вызвать огорчение дочери. Если бы не Тамара, у них с Полей не было бы двух последних счастливых лет. Поэтому трудно сказать, кто кому, в конечном счете, сделал одолжение. Сейчас у Клары хотя бы есть возможность общаться с дочерью и влиять на ее жизнь; а вот если бы не Тамара, то Полина лишилась бы мамы еще два года назад.

Зазвонил телефон. Клара посмотрела на дисплей – это был номер, с которого приходили сообщения от Уварова. Сердце бешено заколотилось. Она вытерла слезы, ответила на звонок и услышала озабоченный голос Юрия:

– Что случилось? У меня совсем мало времени.

– Я сегодня была у… – начала она.

– Не по телефону, – прервал он ее грубо, – про них – не по телефону, скажи про себя.

Клара сначала растерялась, не зная, что сказать, но потом поняла, что он находится в точно таком же положении, как и она. Только, в отличие от нее, ему приходится рыскать в поисках ответов где-то в пустыне на краю Аравии. Она включила громкую связь, представила его лицо и внезапно выпалила.

– Я люблю тебя. Мы со всем справимся. Вместе мы все преодолеем. Мы найдем ответы – ты и я.

В трубке послышался шумный выдох облегчения.

– Я хотел тебе сказать то же самое. Ты не представляешь, как это для меня важно. Если тебя не будет рядом, как мне со всем этим справиться?

На душе потеплело, Клара улыбнулась: от печали не осталось ни следа. Где-то внутри затеплилась нежность.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила она.

– Физически терпимо, тело адаптируется. Уже могу передвигаться днем, но вот психологически я на грани. Не могу осознать то, что произошло.

– Я тоже. Когда ты вернешься? – с тоской в голосе спросила она.

– Скоро, очень скоро, – ответил Уваров. Он явно не хотел озвучивать по телефону конкретные сроки.

– Хочу оказаться сейчас с тобой на каком-нибудь малообитаемом острове. Белый песок, прозрачная вода и береговая линия, уходящая вдаль. И есть лишь ты и я. Хочу оказаться там, где нас никто не найдет, и где нам никто не помешает. Чтобы мы могли спокойно говорить часами, смотреть на небо, лежать вместе на теплом песке.

– Ничего не имею против, но нам не нужно говорить. Все, что знаешь ты, знаю и я, – тут же отозвался Юрий.

– Все, все, все? – удивилась Клара.

– Да.

– Хм. Даже то, что я узнала сегодня?

– Да.

– Тогда ты понимаешь, что я сейчас чувствую?

– Разумеется. Не плачь. Все образуется. Как ты сказала только что? Мы справимся… Мне пора, Клара. Больше не могу говорить.

– Будь на связи, ты мне сейчас очень, очень нужен, – напоследок попросила она.

– Сделаю, что смогу, – с теплотой в голосе ответил Уваров. На этих словах связь прервалась.

Клара легла на кровать и закрыла глаза. В этот день она осознала, что наступает новый рубеж в ее жизни. Что несло это новое, она не знала, но психологически ощущала рядом поддержку того, с кем внезапно свела ее судьба.

А в номере напротив, сидя на такой же кровати, следователь Коваленко снял наушники и вопросительно посмотрел на нового напарника.

– Что ты думаешь об этом?

– Бред какой-то! – выпалил молодой следователь и отбросил нависшую челку со лба. – Тело адаптируется…

– Что знаешь ты, знаю и я… – в тон напарнику пробубнил Коваленко.

Оба встали перед окном, сверху вниз глядя на внутренний двор гостиницы.

– Голос Юрки, это однозначно… – задумчиво произнес Коваленко и почесал затылок. – Мистика какая-то, ей-богу. Я собственными глазами видел, как он умер. Собственными глазами… и не только я… как такое… возможно?

В комнате на минуту воцарилась тишина.

– Может, она записала их разговор еще раньше, а теперь играет с нами, чтобы отвести от себя подозрения? Она ведь слежку сразу заметила, еще в такси начала вертеться, как уж на сковородке. И о том, что мы будем ее телефон слушать, тоже могла догадаться.

Версия напарника понравилась Коваленко. Он одобряюще похлопал его по плечу, давая понять, что доволен молодым помощником.