От принцесс добра не ищут Филиппова Кира
– Куда ты меня тащишь? – засопротивлялся он, когда мы очутились на лестнице.
Она была слишком узкой для двоих, поэтому пришлось двигаться поодиночке.
– Ты что-то сделала с очередным претендентом? Обратила и решила оставить на память? – поинтересовался Алан, приободренный возможностью увидеть новый экспонат для своей коллекции.
Я его боевого настроя совсем не разделяла.
– В лаборатории деда все покрылось льдом, без магии явно не обошлось. Хорошо, что ты приехал. Поможешь мне выяснить, что за это магия и что ее владелец делал в моем замке.
– Льдом? – удивился некромант, перепрыгивая через ступеньку. – Кому не понравились погодные условия в лаборатории твоего деда?
Я резко остановилась, отчего Алан по инерции на меня налетел, и тихо произнесла:
– Может, тот, кто убил деда, хотел забрать что-то из лаборатории?
По лестнице спускалась Берта с вазой в руках. Увидев нас, она сделала книксен, едва не расплескав воду из вазы, и неловко улыбнулась Алану. Я уже не в первый раз замечала, что в присутствии некроманта женское население начинало странно себя вести, но никак не могла понять, связанно это с профессией Ала или все дело в его внешности.
– Леон не стал бы хранить свои секреты на виду. Чтобы их найти, нужно иметь в запасе время и при этом не бояться быть пойманным. – Алан проводил Берту задумчивым взглядом. – Я бы даже подумал, что это кто-то из слуг. Но тут определенно замешана магия, а в замке, кроме тебя и Тайроса, никто даже в руки не возьмет книги по колдовству. Люди слишком мнительны по отношению к магии. Хотя… чтобы узнать секреты лаборатории, надо просто быть тобой, – намекая на семейные узы, произнес он.
– Перестань, я тебе сотню раз говорила, что понятия не имею, какие тайны были у деда. Он мне ничего не рассказывал о своих экспериментах, – возразила я, сама не замечая, как нахмурилась. – Если бы я знала, что так тщательно скрывал дед, неужели давным-давно не нашла бы?
Лестница закончилась вышитым шелковыми нитями ковром, тянущимся вдоль всего коридора и освещенным расплывчатыми пятнами падающего от канделябров света.
– Может, ты просто боишься найти это что-то? Единственным человеком, которому Леон мог оставить все свои работы, являешься ты, его внучка. Но, Лиз, согласись, ты настолько болезненно восприняла его смерть, что до сих пор не можешь пробыть в лаборатории больше получаса, – заметил Алан, когда мы шли по коридору.
Я смутилась.
– С чего ты взял?! Просто во мне нет его ума и смекалки. Я совсем ничего не могу разобрать в чертежах, странных записях и символах, которыми дед исписал многочисленные свитки.
Алан прищурился.
– Не можешь или не пытаешься? Ты обманываешь сама себя. И пока этого не поймешь, дальше не продвинешься. Тут даже я бессилен что-либо сделать, – развел он руками.
Иногда Алан был чертовски упрям в своих доводах. Так упрям, что я невольно задумывалась, от кого он успел этого понабраться.
Решив промолчать, я благоразумно заменила накопившиеся возражения выразительным сопением. Переспорить Алана – задачка еще та. Настырный, вредный, несговорчивый, упрямый как сотня джиннов, просидевших в лампе всю свою молодость без поправки на амнистию, он был моим лучшим другом. Хотя в чем-то он прав, мне действительно тяжело находиться там, где еще недавно столько времени проводил дед.
Лаборатория уже немного успела подтаять, по-видимому, магия постепенно начинала рассеиваться.
С хрустальных шариков люстры мерно стекала вода, на полу огромной кляксой красовалась лужа, а по краю столешницы образовалась длинная гирлянда из сверкающих капелек. На стене, куда падали лучи полуденного солнца, лед растаял окончательно, и теперь покрывающая ее темно-синяя краска отсырела и местами вздулась пузырями. Такого беспорядка здесь давно не было. Даже когда я, однажды перепутав на занятии Тайроса склянки, смешала два совершенно несовместимых компонента – вытяжку из корней огненного дерева и слезы рожденной в нарастающую луну русалки, обошлось меньшими потерями.
– Ничего себе заморозили! – присвистнул некромант, оглядывая помещение.
Он обошел письменный стол, повертел в руках размокшие от талого снега бумаги, попытался разобрать записи, но ничего не смог понять. Чернила потекли серыми пятнами, от этого все буквы оказались размытыми.
Алан подошел к стеллажу, на котором в ряд выстроились разнокалиберные бутылочки с растворами, настоями, лечебными отварами и зельями. Полки покрывал ровный слой слежавшейся пыли, что могло означать только одно: не убирали здесь давно и основательно. Выходит, искали целенаправленно, раз не стали копаться среди пузырьков и многочисленных склянок с жидкостями, которые применял для своих экспериментов дед.
– А ты уверена, что в лаборатории был кто-то посторонний? – с присущим ему сомнением произнес Алан. – По-моему, здесь ничего не тронули. Может, кто-то из слуг ненароком прочитал заклинание с одного из свитков и, испугавшись полученного результата, просто убежал?
– Сюда никто не заходит, да и кто из слуг знает латынь?! – покачала головой я.
Некромант пожал плечами и вновь обошел комнату по периметру. У него в поместье латынь знал даже конюх, престарелый оборотень-полукровка, ставивший кобылам с помощью магии отпугивающий заговор от слепней. Алан взял со стола небольшую шкатулку из потрескавшегося красного дерева, повертел в руках и провел указательным пальцем по ее шероховатой внутренней поверхности.
– А вот и причина всего этого потопа, – задумчиво произнес он.
– Шкатулка? Да она сто лет как здесь стоит, – отмахнулась я, не поверив, что такой бедлам мог произойти из какого-то ларчика размером с кулак.
– Стоит-то, может, и стоит. Только сдается мне, что еще утром она была закрыта. – Алан со знанием дела сунул мне ее под нос. – Вот смотри, здесь под крышкой выжжена руна охраны, подобную вещицу не так легко открыть. – Он указал на несколько пересекающихся линий, вдавленных в шероховатую поверхность шкатулки. – Помнишь, был такой артефакт, ящик Пандоры?
– Средоточие всех людских пороков, – кивнула я, припомнив старую картинку из учебника.
– А еще бед, несчастий и горя. Между прочим, мало кто знает, что ящик изготовил мой прапрадед для одной не в меру любопытной магички, – вскользь сообщил Ал, присев на краешек стола. – Так вот: по этому принципу и работала шкатулка. Своеобразный портативный носитель магии. Колдун мог поместить в нее все что угодно, начиная от энергетического шара и заканчивая убийственным проклятием. Скажем, остановился он на ночь в деревне, а наутро крестьянам вот такую шкатулку вручил с заключенной в нее миниатюрной копией грозовой тучи. И хозяева рады, что бесплатный дождик для своих посевов получили, и маг за гостеприимство расплатился. В данном случае твой дед поместил в шкатулку что-то вроде замораживающего заклятия. Отец рассказывал, как во время войн короли переправляли свои войска через реку. Доспехи ведь очень тяжелые, сразу на дно тянут, а попади на них вода, чего доброго, и вообще заржавеют. Вот тогда такую шкатулку из запасов достанут, заключенную в ней магию выпустят, чтобы вода в речке замерзла, а сами по ледяному мосту на другой берег переберутся, – пояснил Алан.
– Но какой смысл здесь ее было открывать? Тем более ты говоришь, что на шкатулке выжжена руна охраны?
– В том-то и дело, открыть ее мог только тот, кто прекрасно разбирается в магии. Думаю, искали что-то небольшое по размеру. То, что могло сюда поместиться, ведь маги часто хранят в шкатулках ценные предметы. Какая-нибудь бумага или редкий экспонат, представляющий определенную ценность. – Он с сожалением захлопнул крышку и поставил шкатулку на место.
– А потом понял, что искал вовсе не там, – продолжила я, отмечая, что окна в лаборатории закрыты. – Но было поздно, поскольку он по ошибке выпустил спрятанную магию.
– По крайней мере, это наиболее достоверное объяснение. Но вот кто искал? – Алан наморщил лоб, повозил носком ботинка в луже растаявшего снега и достал из кармана брюк миниатюрную черную книжку в серебряном переплете – передающуюся по наследству семейную реликвию. – У Леонарда было много друзей, но и врагов, боюсь, было не меньше. Ты сама должна разобраться в загадках деда, – заметил Ал и привстал, заслышав быстрые шаги, доносящиеся из коридора.
На пороге появилась взволнованная Маргарита, держащая в руках стопку пыльных фолиантов.
– Лиз, посмотри, что я нашла в библиотеке… – Она подняла глаза, увидела некроманта и осеклась.
В помещении повисла напряженная тишина, которая могла послужить признаком первосортной бури. Алан точно так же недолюбливал Марго, отвечая ей полной взаимностью на косые взгляды в его сторону. Никто из них не хотел здороваться первым, считая, что при их отношениях это было бы лишним.
– Так ты в библиотеке была? – вмешалась я, чтобы разрядить обстановку. – А я тебя везде искала, даже в сад спускалась.
Марго, подбородком придерживая стопку книг, бочком протиснулась между столом и шкафом.
– Я вспомнила, что у нас есть парочка подходящих книг о смежных королевствах. Почитай, может, найдешь подходящую партию. – Она водрузила фолианты на стол и начала сосредоточенно отряхивать передник, искоса поглядывая на некроманта.
От фолиантов несло затхлостью и последствиями от навязанных мне кандидатов в супруги.
– Марго, за какой год книги? – устало спросила я, поняв, что та не желает останавливаться на достигнутом. Теперь вот даже в библиотеке покопалась, лишь бы меня поскорее сплавить.
– Да какая разница! У тех принцев наверняка есть дети или внуки на крайний случай. Ты полистай! – Она придвинула ко мне верхнюю книгу.
«Кабария» – оптимистично гласило потертое название толстенного первого тома в ярко-красной обложке. Я раскрыла его на середине и сделала вид, что полностью поглощена чтением климатогеографических условий быта тамошнего населения, краем глаза наблюдая за Аланом. Некромант тем временем усердно шептал над своей книгой что-то на мертвом языке, игнорируя присутствие Марго.
Белый пар плотным облаком начал подниматься с пола, лужа потихоньку высыхала, испаряясь под действием произнесенного Аланом заклинания. Маргоша с подозрением следила за Аланом, неодобрительно качая головой и наблюдая, как воздух в виде капель оседает на потолке.
– Тоже мне колдун! – буркнула она и развернулась ко мне. – По какому случаю потоп устроили?
– Да так, – отмахнулась я и туманно добавила: – Экспериментировали.
Пугать Маргариту возможным присутствием в замке постороннего человека с магическими наклонностями не хотелось. Горничная была чересчур впечатлительной и запросто могла забить тревогу. А нам сейчас лишняя шумиха совсем не к чему.
Марго старше меня на семь лет. Примерно четыре года назад деда угораздило взять ее в замок в качестве горничной. Думаю, через пару дней он уже раскаялся в содеянном. Исполнительность и усердие Маргариты перешли все границы, зашкалив в первую очередь в заботе о короле и его внучке. Горничной Марго называлась чисто формально, она скорее походила на дальнюю родственницу, наведывающуюся с проверками, как только выдастся свободная минутка. У Маргариты этих свободных минуток было хоть отбавляй.
Ее волновало все. Почему Леонард, будучи королем, проводит уйму времени в лаборатории, гремя склянками и пачкая совсем новый бархатный камзол сажей? Почему принцесса носится с мальчишкой-некромантом во дворе, а не учит с преподавателем музыки нотную грамоту? Почему Элизабет до сих пор ни с кем не помолвлена и даже не собирается в ближайшие лет …дцать?..
Одно сплошное «почему» вместо «слушаюсь, ваше величество». Она настолько увлеклась процессом, что очень скоро отбросила все церемонии и стала называть меня на «ты». Впрочем, из-за последнего я на нее как раз и не сердилась. Девушка стала для меня кем-то вроде старшей сестры, поэтому приходилось мириться с ее наставлениями. На родственников обычно не обижаются.
– Одна ты никогда не экспериментируешь, – подозрительно сказала Марго.
Алан хмыкнул и убрал книжечку обратно в карман, выжидательно посмотрев в мою сторону. Может, у некромантов и стальные нервы, но все же лишний раз проверять это не стоило.
– Ой, ладно тебе. Лучше сходи на кухню, пусть подают обед, – попросила я, уловив некоторую долю раздражения во взгляде друга.
Маргоша обиженно фыркнула и вышла из комнаты с гордо поднятой головой. Все равно надолго ее обиды не хватит.
– Почему ты до сих пор ее держишь? – вздохнул Алан, когда за Маргаритой захлопнулась дверь. – Скоро она начнет командовать в королевстве вместо тебя!
– Я к ней привязалась, и потом Маргоша добрая и преданная… просто излишне усердствует с этим. У самого родственники слишком увлеклись воспитанием, – резонно заметила я.
– Одно дело принцессу воспитывать, а другое – некроманта, – улыбнулся Ал, засовывая в карман один из пузырьков с темно-зеленой мутноватой жидкостью.
– Сравнил! Ты в детстве даже лягушек боялся, когда тебе уже вовсю нужно было их препарировать, – решила подразнить его я. – Не знаю, как тебя там воспитывали, но явно получилось не то, чего ожидали. А еще ты этих своих духов-велиаров по ночам под одеялом вызывал. В шашки ему, видите ли, поиграть было не с кем.
Алан беззаботно дернул плечом. Свои принципы он менять в ближайшие лет сто не собирался.
– Ну и подумаешь, тайком духов вызвал. Узнай о моих развлечениях отец, у него сразу сердце прихватило бы, несмотря на то что он некромант. Кстати об отце. Что-то он мне в последнее время не нравится, – сказал Алан, продолжая рассматривать многочисленные коробочки и бутыльки, которыми были заполнены все полки шкафа.
Отец Алана Адриан вообще мало кому нравился, разве что могильщику, да и то только потому, что способствовал процветанию его бизнеса, систематически поставляя на кладбище новые порции мертвяков.
– Требует от тебя ритуальных убийств? Заставляет спать в заколоченном гробу на кладбище? Подмешивает кровь в вино? Требует, чтобы ты умертвил любимого оттощака?
С последним я, конечно, переборщила, однако, Алан никак не отреагировал. Что было весьма странно.
– Нет. Он какой-то замкнутый стал после того, как из Аргуса вернулся.
– Аргус – это небольшой городок возле Запретной Границы? – уточнила я, вспоминая уроки географии.
– Да. Практически сплошь населен оборотнями. Там им и место. – Некромант повертел в руках жестяную коробочку и отсыпал себе часть хранившихся в ней мелких серых гранул усыпляющего порошка. – Отца как обычно вызвали на эксгумацию. Поначалу все проходило традиционно: парочка проклятий, окропление погоста мертвой водой, отрезание хвостов крысам… ничего нового. – Он поставил коробку, взял колбу и покачал на весу. Налитая в колбу жидкость в одно мгновение поменяла цвет из красного на ядовито-желтый. – Работу он свою выполнил профессионально, но когда пришла пора получить обещанную награду от старосты… – Ал вновь сделал паузу, нечаянно пролив часть жидкости, прожегшей неровную дыру в его рубашке.
– Только не говори, что тот решил ускользнуть от выплаты гонорара. Ни за что не поверю, что старосту не испугал грозный вид твоего отца!
– Представь себе, но он действительно ему не заплатил. – Ал просунул в дырку указательный палец, определяя масштабы потерь. – Потому что старосту нашли мертвым практически на Границе.
– На Границе? – Я машинально сдула лезшую в глаза челку. Давно надо было состричь, но все никак руки не доходили. – Туда даже оборотни боятся лишний раз заглянуть, в лесу начинаются владения вампиров.
– Верно. Один из стражников, охраняющих Запретную Границу, около полуночи наткнулся на тело старосты, висящее на дереве, – равнодушно произнес Алан.
Я поежилась, представив себе меланхолично покачивающегося на ветру убитого оборотня.
– И что? Вампиры всегда были главными врагами оборотней, неудивительно, что на старосту могли напасть. Тем более он недозволенно перешел Границу. – Я отобрала пузатую бутыль с зельем правды у Алана, памятуя о его шуточках.
– Лиз, миф об оборотнях и вампирах как о непримиримых врагах давно устарел. Им обоим это на руку. Дескать, половина жителей Аргуса в страхе перед вампирами сбежала из города, другая же предпочла подстраховаться и заключила с клыкастыми договор о невмешательстве. Сказка, которую можно рассказать на ночь непослушным детям. За поддержанием правдоподобности легенды тщательно следят. – Ал наконец оторвался от увлекательного занятия и посмотрел в мою сторону. – Дело в другом. Староста выглядел как обычный смертный, он стал человеком.
– Но это же невозможно! Как из оборотня можно превратиться обратно в человека? И потом, если не ошибаюсь, ты говорил, что его тело нашли в районе полуночи! Как он справился с магнетизмом луны? – опешила я. – Или он был истинным оборотнем?
Я имела в виду, что только обращенные оборотни – те, на которых лежало проклятие, – находятся в постоянной зависимости. Полная луна превращала их в волка, в то время как истинные оборотни могли в любой момент сменить свою ипостась.
– Таких подробностей я не знаю. Слышал лишь, что кто-то отнял у него всю силу, навсегда вернув человеческий облик. Вот отец и забеспокоился, до этого случая ни один маг не был на такое способен. Да что маг, против своей сущности не пойдешь! Можно убить, забрать душу, изменить внешность, но начать с нуля… увы. Ты же знаешь, наша семья не любит конкуренции, – немного помолчав, добавил Алан.
– А вампиры что на это сказали?
– Будто бы проигнорировали, в принципе весьма на них похоже. Кто станет разрушать миф о вражде? Но Натан всегда заботился о подобных вещах.
– Что еще за Натан? – поинтересовалась я.
– Неужели не знаешь? – вскинул бровь Ал. – Ах ну да, принцессам не положено водиться с плохими парнями. Я лишь исключение, подтверждающее общее правило. – Некромант скрестил руки на груди.
– Я тебя сейчас сама исключу, если не перестанешь ерничать, – пригрозила я другу. – Так кто такой Натан, в первый раз слышу это имя.
– Тебе и негде было его слышать. Тайрос наверняка ничего не рассказывал о сумеречных государствах. Натан – сын прежнего правителя, единственный, кто держит под контролем окружающие земли, не прикладывая при этом никаких стараний со своей стороны. Натана боятся, и, замечу, заслуженно. Жестокий, безжалостный, своевольный тиран, он живет лишь целью, особо не скупясь на средства, – красочно описал Алан.
Я хмыкнула, наглядно представив себе картинку.
– Ты с ним пересекался? Что-то не вижу вдохновения в твоем рассказе, у тебя половина приятелей под такие параметры попадает.
– Я – нет. Другие рассказывали. Те, кто умудрились ему дорогу перейти, – нахмурился Ал.
– Ну, если рассказывали, значит, живы остались. Выходит, не такой уж твой Натан свирепый и беспощадный, вот даже над имиджем поработал, слухи пустил.
– Почему, когда я говорю что-то серьезное, ты обязательно все искажаешь? – обиделся некромант.
– Потому что ты говоришь это серьезное настолько редко, что я даже его не воспринимаю. Вампиры сами разберутся, а твоему отцу, на мой взгляд, волноваться нечего. Одно дело оборотня на ветку прицепить, другое – некроманта в им же вырытую могилу столкнуть. Пошли лучше перекусим, с прошлого вечера ничего не ела.
– Ну не знаю, Лиз, отец так просто бы не заинтересовался, у него и так времени нет. – Алан все-таки спрятал под одежду зелье правды. – Он что-то недоговаривает.
Подозрительность была настолько неразделима с самим Аланом, что я не решилась что-либо оспорить.
– У тебя теперь есть шанс это проверить. – Я мысленно простилась с последней бутылочкой зелья.
– Смеешься?! Отец подобное пойло в жизни не выпьет. Вот другое дело… – Он хитро посмотрел на мою кузину, роковую красавицу Флоренцию, обольстительно улыбающуюся с картины, висящей на стене. – Как думаешь, стоит выяснить, что она ко мне испытывает?
– Тут даже думать нечего, – усмехнулась я, запихивая стопку принесенных Марго книг в верхний ящик стола. – Флор сама кого хочешь вокруг пальца обведет.
– Но попробовать все же можно, – подмигнул мне Алан и вышел из лаборатории.
Я задержалась, рассматривая кокетничающую даже с портрета Флоренцию, умудряющуюся окрутить любую мужскую особь в два счета. Хотя нет, даже в один счет. Стоило ей лишь мило хлопнуть длинными ресницами и изящно выставить руку для поцелуя.
Моя кузина могла и веревки из парней вить, и на их юных нерасшатанных нервах играть, и, как змея, одним только взглядом гипнотизировать. Работала она всегда четко и организованно, методично пополняя свою коллекцию из шелков и бриллиантов чуть ли не каждый день. А ведь Флор моя одногодка и тоже, между прочим, еще не замужем.
Но при ее запросах это и неудивительно.
Алан влюбился во Флоренцию еще мальчишкой, с завидной регулярностью таскал ей найденные в захоронениях золотые браслеты, цепочки, сережки, пока на одной такой цепочке не оказалось проклятье моровой почесухи. Флоренция потом месяцев семь как нервно чесалась при упоминании имени Ала. Но мой друг так легко не сдался, он изменил тактику и вместо украшений стал дарить ей забавных кошечек, птичек и прочую милую женскому сердцу живность. Вот только живностью они были недолго, превращаясь в полнолуние в не менее забавных зомби, со зловещим видом шныряющих по коридорам замка. На этот раз ссылка не угодившего даме некроманта затянулась до двух с половиной лет. Алан возмужал, сделал переоценку ценностей, заменив пение птичек леденящими душу завываниями ведьмаков, нахватался непристойных шуточек у упырей, научился целоваться с русалками и вновь ринулся в бой. Везло ему с переменным успехом. С одной стороны, половину ухажеров Алан от Флоренции отвадил, тактично сообщив о месте постоянной работы, а с другой, еще больше надоел девушке, оставшейся без ежедневного пополнения своего бюджета за счет средств женихов из других королевств.
Вот отсюда и пошла дополнительная текучка кадров в мой замок, что окончательно разгневало Флор. И меня заодно, мне и без того претендентов хватало.
На нос с потолка упала крупная холодная капля, я раздосадованно вытерла ее рукавом платья и, прикрыв за собой дверь в лабораторию, вышла вслед за Аланом.
Пока луна еще не успела вступить в свою смену, а Алан просматривал старые записи из дневников деда, я задалась целью разгрести парочку писем, которые с завидной регулярностью приносили в замок жители, сетующие на нескончаемые проблемы. Думаете, отвечать на подобные письма не составляет никакого труда?
Взять хотя бы этот безобидный с виду свиток, сразу же подкупающий каллиграфичностью почерка автора:
«Долгих лет жизни, Ваше Высочество!
Я, девушка высоких моральных устоев и истинной приверженности закону, просто не могу не доложить Вам о безнравственном поведении нашей местной нечисти. Живу я в ветхой избушке, на отшибе, кругом лес да топь болотная. Благодать! Ни одной живой души, никто с советом не лезет, сальным взглядом в окна не заглядывает.
Живу тихо, мирно, никому не мешаю вот уже соточку с небольшим лет. Колдую себе потихоньку, живность не держу, кота, охальника, хватает. Тут давеча постучался ко мне в избушку паренек, юнец совсем. На ночлег оставить попросил, говорит, будто потерялся, дорогу из чащи лесной найти не может. Сжалилась я над парнишкой, пустила погреться, воды вскипятила, настоем на заговоренных травах напоила. А утром глядь, книга моя пропала, сборник самых что ни есть порч необратимых. Вместе с книгой и мальчишка сгинул, как к лешему провалился! И Вы представляете, что оказалось: русалки болотные паршивца своего ко мне подослали, чтоб у них чешуя загноилась! Давно я с ними враждую, в болото тину таскаю, да никак сжить их со свету не могу. А теперь и подавно, оголтелые, распустятся. Без книги мне с ними не совладать. Вы уж помогите, Ваше Высочество. Издайте указ, пусть болото осушат. Я уж Вас отблагодарю, будьте спокойны. Любого правителя приворожу! Ведь негоже Вам, Ваше Высочество, до сих пор не при муже сидеть.
Посему спешу откланяться. Ваша верноподданная».
Я осторожно свернула свиток и отложила в сторону. Это еще хорошо, что у нее книгу украли, неизвестно какое заклятие она наложила бы на меня, не выполни я просьбу.
Эх, если уже среди ведьм пересуды пошли касательно моего внебрачного статуса, то и правда пора мне замуж собираться.
Глава 3. Ночь… кладбище… упырь… принцесса, безжизненный и тусклый свет, претит нам таинство процесса, мы упырю сорвем обед
Луна начертила дорожку холодного матового света, ведущую от замка через озеро на окраину города. Верхушки деревьев поседели, покрывшись серебристым сиянием звезд. Крыши городских построек, возвышавшиеся над вымощенной крупным камнем мостовой, были похожи на карточные домики, кособоко построенные неудачливым игроком. Цветастые занавески, висящие на окнах, подрагивали от легкого порыва ветра. Можно было подумать, что большинство жителей сейчас тихо и мирно спит в своих постелях, видя четвертый сон по счету. Как бы не так, я-то знала, какое развлечение выбрали для себя горожане.
После просмотра доставленной в замок корреспонденции, которую с удручающим постоянством строчили жители Хорсиги, я успела вздремнуть, увидеть во сне грозившую кулаком ведьму с болота и, проснувшись не в самом лучшем расположении духа, запоздало вспомнила о предстоящей охоте.
Провозившись минут двадцать в необъятных дебрях гардероба, я поняла, что мой обычный камуфляж пропал. И я даже догадывалась, благодаря кому. Все, теперь уж точно прислушаюсь к словам Алана. Маргариту я, конечно, очень люблю, но дальше терпеть ее действия по окультуриванию принцессы не в силах. Вот в чем мне теперь идти на кладбище?! Хоть саван надевай – единственный наряд, который, пожалуй, пришелся бы к месту. Если только у Тайроса «вечернее одеяние» не одолжить.
Комната придворного мага была торцевой и располагалась в самом конце коридора. Я оказалась права, здесь было чем поживиться.
Жилет нещадно колол спину, отчего ужасно хотелось ее почесать, а левый сапог вообще оказался больше правого на два размера, поэтому пришлось надеть еще и толстые шерстяные носки. Хороший маг Тайрос, а главное – запасливый, всегда держит для своих учеников пару сменных одеяний. Набросив сверху плащ с глубоким капюшоном, который должен был скрыть мое лицо от посторонних глаз, я быстро сунула в карман оберег и на цыпочках прокралась к выходу из замка.
Алан ходил вокруг яблони, недовольно посматривая на мой балкон, словно пылкий влюбленный, у которого на вечер было назначено еще с десяток свиданий, а очередная дама сердца так и не соблаговолила выглянуть.
– Ты чего так долго?! – возмутился он, увидев меня.
– Старалась выскользнуть незамеченной.
– Как будто никто не знает, чем мы с тобой по ночам занимаемся, – ехидно заключил Ал.
– А ты бы хотел услышать сейчас наставления?! – осведомилась я, представляя себе одетую в ночную рубашку Маргариту, отсчитывающую никудышную принцессу и ее друга.
Алан хмыкнул и размеренным шагом направился в сторону города. Дорожка, петляя между деревьями, уходила вправо, затем ее изгиб терялся, появляясь вновь лишь на холме возле сторожевой башни.
Мы с Аланом шли молча, напряженно всматриваясь в темноту, от которой перед глазами мелькало множество серых точек. Патруля на въезде из города в замок, конечно, не оказалось. Кому оно надо сторожить принцессу, когда не ровен час самих могут утащить в эту проклятую пятницу. Впрочем, сегодня ночью только охрана деликатно отсиживалась у себя в доме, закрыв дверь на все засовы и на всякий случай подперев ее изнутри граблями.
Впереди показалась вывеска сапожника и висящий рядом с ней старый, поношенный башмак с наполовину оторванной подошвой, на котором любил сиживать не менее старый ворон хозяина корчмы. Ворон проводил нас взглядом черных блестящих немигающих глаз. Единственным сторожем в городе сегодня был он.
Пройдя несколько домов, мы нырнули в арку и вышли на рынок. От одной из лавок, заваленной капустными листьями, засохшей зеленью и полусгнившими овощами, доносился звучный храп и периодическое причмокивание. Алан заинтересованно подошел поближе, надеясь увидеть там что-нибудь интересное и неживое, но сразу же разочарованно вернулся, обнаружив спящего на лавке мужика с крепко сжатой в кулаке флягой.
Пройдя вдоль рынка, мы вновь оказались на дороге, поросшей травой и не такой широкой, как главная. Дорожка сбегала вниз, указывая путь к местному кладбищу. Отсюда оно выглядело особенно живописным. Могилы, словно фигуры, разбросанные на шахматной доске, были заброшены. Криво сколоченные из двух досок кресты услужливо намекали, в каком именно месте надо копать. Алан легко перескочил через кованую железную ограду, мягко, как кошка, приземлился на бурую землю и выжидательно посмотрел на меня. Я же перелезала долго и мучительно.
На середине ограды левый сапог все-таки свалился с ноги. Попытавшись схватить его (и чуть не поплатившись за это падением ничком в грязь), я кое-как удержала равновесие и перевалилась через забор. Алан вернул моему телу вертикальное положение и язвительно сообщил, что я успешно разодрала плащ на спине.
– Ну и что, кому ночью есть дело до опрятности моего гардероба! – раздосадованно фыркнула я и пошла, прихрамывая на босую ногу.
От могил тянуло чем-то затхлым, впереди слабо поблескивал огонек, а вдоль дороги крестьяне с косами стоят. И тишина…
– Доброй ночи, – поздоровалась я с одним из них, коренастым и бородатым, подозрительно посматривающим в мою сторону.
– Шла бы ты мимо! Ишь чаво надумала! Небось золота да каменьев решила достать, только уже все занято. Брысь отсюда, девчонка! – выставил вперед косу тот.
Народ встречал свою принцессу по всем правилам!
– Да не надо мне вашего золота! Мне бы упыря собственными глазами увидеть – для доклада, – выкрутилась я.
– Для какого еще доклада? – поинтересовалась пожилая женщина с ржавой лопатой в руках. – Ты одна из учениц мага королевского, что ль? – Она искоса посмотрела на меня.
Лопата была во всех отношениях весомым аргументом, поэтому я поспешила кивнуть и, подбоченившись, подтвердила:
– Ага, она самая. Практику как раз прохожу, пока Тайрос в Иллион уехал.
– Кхм… Тайрос… А, оставайся, что теперь с тобой поделаешь, – сплюнул мужик, решив не связываться со знающей Тайроса пигалицей, как вдруг увидел бледного в свете кладбищенской луны светловолосого парня. Парень, одетый во все черное, с пристрастием оглядывал кресты на могилах. – Упырь!!! – заголосил он, размахивая косой и надвигаясь на Алана.
– Где? – обрадовался Ал и начал озираться.
На шум сбежались остальные крестьяне, дежурившие в кустах.
– Держи гада! – пробасил кто-то из них и, прыгнув сверху на некроманта, повалил на землю. – Вот тебе, душегуб, получай, убийца проклятый!..
– Эй, вы чего?! Осторожней нельзя, печень все-таки! – жалостно попросил Алан.
Но собравшийся народ был настроен категорично и требовал хлеба и зрелищ. Замечу, что хлеб крестьяне планировали купить на вырученные с погребения упыря деньги.
Я мстительно наблюдала, как на Алана вылили целый бочонок студеной колодезной воды и, не зафиксировав при этом никаких изменений в виде слезшей кожи и запаха опаленной плоти, единогласно решили сжечь ирода. Мол, какой-то бракованный попался.
– Я – против! – вновь подал голос Алан. – Лиз, да скажи ты им! – ежась от холода, взмолился он.
Собравшийся народ, прищурившись, уставился на меня.
– Так ты тоже ихняя? – спросила знакомая по недавнему аукциону бабка в платке, съехавшем во время схватки с грозным упырем на лоб.
– Что вы, – отмахнулась я. – В первый раз вижу.
Некромант исподлобья взглянул на меня и, сделав резкое движение, вырвался из навязанных ему объятий.
– Хватай его, убежит!
– Стоять! – Алан вытянул вперед руку, заставив народ недоуменно замереть. – Вы меня не за того приняли!
– Вот брешет! – не поверила ему бабка. – Жнаем мы таких, хех, штоит только отвернутша, вмиг в могилу уташит!
Толпа недовольно загалдела, собираясь предпринять новую попытку по истреблению нечисти.
– Я сам на упыря охочусь! Могу лицензию показать. – Ал похлопал себя по карманам и, вспомнив, что нужный документ остался преспокойно лежать дома, тяжело выдохнул: – Понимаете, накладочка вышла, лицензию забыл.
– Как же! Поджигай! – скомандовал долговязый парень в широких, мешковатых штанах.
– Лиз! Да сделай же что-нибудь, они меня и правда сейчас кремируют! – с мольбой посмотрел на меня некромант, который и сам мог устроить лежбище, незапланированное восстание мертвяков и поминки в одном комплекте.
Я вздохнула, приосанилась и хотела уже снять капюшон, чтобы показать свой королевский облик во всей красе. Даже из кармана золотую монетку достала (для сравнения оригинала с изображением на ней, а заодно и для материальной компенсации в случае чего), как неожиданно увидела мелькнувшее за надгробной плитой серое пятно. Присмотревшись повнимательнее и убедившись, что зрение у меня все же отменное и о галлюцинациях пока волноваться рано, я распознала в пятне долгожданный предмет сегодняшней охоты. Упырь осторожно крался к не заколоченному гробу.
– Вон он! – Я некрасиво, зато выразительно ткнула в того пальцем.
Народ, включая Алана и упыря, замер. Последний даже на всякий случай оглянулся и, поняв, что я имею в виду именно его, пустился бежать, загребая костлявыми ногами грязь.
Бабка в синем платке, потеряв всяческий интерес к несостоявшемуся представителю сил нечистых, встрепенулась и бросилась вдогонку.
– Щаш ты у нас полушишь! Ирод! – пообещала она, задрав повыше юбку и стараясь не свалиться в какую-нибудь из разрытых могил.
Когда гул стих, а вдалеке стало потихоньку попахивать еловыми ветками, собранными в окрестностях для костра, Алан устало помотал головой и осуждающе буркнул:
– Ну спасибо! Если бы не упырь, пришлось бы признаваться, кто я на самом деле. Еще неизвестно, кого бы они больше со свету сжить захотели: упыря или тоже претендующего на него некроманта. Все-таки хорошие они ребята!
– Кто? Жители?! – удивилась я.
– Упыри! – проникновенно сказал он и подошел к одной из раскопанных могил. – Будем ждать следующего упыря тут.
Я оглядела ничем непримечательную могилку с аккуратно сколоченным деревянным крестом, ровно выкрашенным в черный цвет. Может, упыри, как и люди, комфорт любят?
– Почему тут? Рядом еще две точно такие же могилы.
Алан заложил руки за спину, донеся до меня учительским тоном:
– Посмотри, здесь почва еще сырая, совсем недавно разрытая. Скоро явится, голубчик!
Ал начертил над головой руну, огненными линиями взорвавшую темноту, и коснулся ее кончиками пальцев. Раздался тихий хлопок, и ощутимый поток воздуха взметнулся вверх, в мгновение высушив одежду Ала, пострадавшего от чересчур бойких крестьян. Впрочем, на его подмоченную репутацию это мало повлияло.
Некромант поудобнее устроился на бетонной плите, заложил руки за голову и, зевнув, закрыл глаза, предварительно проинструктировав меня на случай внезапной атаки:
– Как появится – толкнешь!
Я презрительно поджала губы. Не надо было беднягу упыря сдавать, пускай бы Ал помучался, доказывая, что никакого отношения к нечисти он не имеет. Вернее имеет, но не такое, как они думают, а думают они изначально неправильно…
Сидеть на холодной земле, поджав ноги, оказалось занятием отнюдь не увлекательным, через некоторое время конечности затекли, а в складку плаща забрался черный усатый жук с избыточной массой тела и недовольно зажужжал, не найдя выхода. Я поднялась, посадила жука, совершающего ночную вылазку, на землю и, отряхнувшись, побрела вдоль забора. Трава была шелковой (особенно это хорошо чувствовалось левой ногой), словно вытканной из тончайших нитей, и немного мокрой. Рядом с одним из надгробий вовсю цвела жимолость, от ее тонкого опьяняющего аромата приятно защекотало в носу. Возле поваленного на землю дерева выводили рулады кузнечики, соревнуясь друг с другом в мастерстве. Я прислонилась спиной к ограде и улыбнулась.
Так хотелось стоять вечно. Наблюдая, как течет мимо река времени, стачивая стволы вековых дубов, сметая и вновь расстилая зеленый травяной ковер, втаптывая следы людей и гоняя пожелтевшие листья вокруг последнего пристанища их тел.
Внезапно треньканье кузнечиков резко оборвалось. Нехорошая, давящая тишина начала сгущаться вокруг меня, становясь с каждой секундой все материальнее.
«Упырь! Еще один!» – пришла к выводу я, покрепче сжимая в руке оберег и готовясь в случае чего задать стрекача. Странный звук, похожий на гулкий раскат грома, прозвучал с севера, и из-за поворота показалась размытая фигура всадника на коне. Поскольку упырь на коне – примерно то же самое, что оседлавший дракона гном, попросту быть не может, – я озадаченно присела на корточки и вцепилась пальцами в холодную железную ограду.
Всадник промчался мимо во весь опор, подгоняя коня. Они оба, словно выплавленные из цельного куска стали, выглядели настолько единым целым, что я еще с минуту зачарованно смотрела им вслед, глотая поднятую копытами коня пыль. Пока до меня медленно не начало доходить, что незнакомец проскакал по направлению к городу. Интересно, кто это разводит таких статных скакунов, которых не увидишь даже в моей конюшне?
Диск луны нырнул за вихрастую полосу леса, отчего на кладбище сделалось еще мрачнее и, разумеется, интереснее. Однако играть с упырем в прятки вдвоем как-то не хотелось. Поэтому я развернулась и пошла к безмятежно дремлющему на могилке некроманту, который, как оказалось, уже успел лечь на бок и даже помянуть меня во сне не совсем подобающими по отношению к моей особе выражениями.
– Ал! А-а-ал! – затеребила я его. – И где твой обещанный упырь? Время позднее, вся неприличная нечисть уже разбежалась!
Алан заерзал, попытавшись укрыться от меня под плащом.
– Тоже мне друг называется! Нашел место! – обвиняюще припечатала я и ткнула некроманта кулаком в бок.
– Еще слишком рано, не нагулялся парень, вот как светать начнет, тогда и явится. А пока, будь добра, отвяжись, дай другу выспаться.
Я обошла могилку с другой стороны.
– Вот, значит, чем занимаются на кладбищах некроманты! Смотри не свались во время сна в могилку, не ровен час закопают по неосторожности! Грязевые ванны еще не кому не мешали, – усмехнулась я.
На самом деле мне очень не хотелось оставаться одной. На Алана, понятное дело, никакая нечисть не посягнет, а вот одной принцессы поутру могут и не досчитаться.
– Некромант спит – служба идет, – проворчал Алан, нехотя поднимаясь с плиты. – Ладно, давай ждать вместе, только больше я тебя с собой не возьму!
– Это еще почему? – обиделась я.
– Лиз, ты сущий ребенок, которому в детстве слишком многое запрещали, и теперь он решил отыграться по полной программе. Иногда ты требуешь недостижимого и лезешь не в свое дело, – Ал вздохнул и обнял меня за плечи, – но на тебя совершенно невозможно обижаться.
Упыря мы прождали до самого утра, пока над лесом не расплескалось алое зарево, не прокричали заунывно первые петухи, а молоденький пастушок не погнал через кладбище коров на водопой. Кстати, этот пастушок и спросил, чего это мы возле чужой собственности околачиваемся, когда у нее законный хозяин – владелец бакалейной лавки – имеется. На что мы с Аланом дружно поинтересовались: когда это он успел заказать хоромы, до или после похорон?! Пастушок перекрестился, сплюнул три раза и постучал по крышке гроба, глядя на нас, как на умалишенных. Оказалось, торговец, человек добрый и сострадательный, всего лишь заранее арендовал последнее пристанище для любимой матушки жены, которая давеча пожаловалась на недомогание и сильную боль в пояснице. Почувствовав, что конец его (вернее ее) страданий близок, он поспешил заранее снять мерки с драгоценного тела тещи и распорядился выкопать с вечера подходящую могилку.
Культурненько посидели! Так весело мне уже давно не было. Даже не хотелось ругать Алана за бесцельно проведенную на кладбище ночь и его познания в области упырей.
Ал радовался куда меньше меня, тоскливо молчал всю дорогу до замка, навестив по пути тещу бакалейщика, чтобы дать ей парочку советов. Точно не знаю, от болей в пояснице или навязчивой мании ее зятя.
– Ал, да перестань ты кукситься, подумаешь, с кем не бывает! – решила подбодрить его я.
– С моим отцом не бывает, а еще со страшим братом, дедом, прадедом и…
– Достаточно, я поняла ход твоих мыслей. – Мне стало жаль его, в конце концов, он хотел как лучше. – Ты ведь не мог знать, что не для упыря хата заготовлена. Зато мы свежим воздухом подышали, всяко лучше, чем сидеть в душном замке. И потом разве ты обязан походить на своих родственников?
– Иными словами ты хочешь сказать, что в семье не без обойденного умственными способностями родственника, – хмыкнул Алан.
– Прекрати, вовсе не это я имела в виду.
Я попыталась взять Ала за руку, но он ускорил шаг, свернул к южному крылу замка, быстро поднялся по щербатым ступеням и исчез за дверью. Ал не умел обижаться по-настоящему.
Просто он любил побыть один. Забраться подальше в глубь леса или спуститься в подвал, чтобы остаться наедине со своими мыслями. При всей его открытости и общительности, при всей бьющей из него энергии, которую он никогда не мог растратить, иногда ему требовалось что-то кардинально другое. То, чего у него никогда не было. В такие моменты Алан действительно походил на некроманта. Нет, в нем не просыпалась жестокость, беспощадность или холодность. Алан чувствовал давление своей семьи. И это осознание того, что он ничего не может изменить, что за него уже давно все решили, что он не имеет права на свою мечту, свою личную жизнь и свое предназначение, погружало его в пустоту. Щемящую, беспросветную и одинокую. Даже я не могла ничего с этим поделать. Алан был в эти дни чернее тучи, отмалчивался, долго приходил в себя. Он боялся потерять близких ему людей, прекрасно зная, что придет день, когда их жизнь оборвется, а он ничего не сможет сделать. Ему придется жить дальше, оставаясь вдвоем с той бессодержательной пустотой. Ал бежал от нее, пытался уклоняться от своих прямых обязанностей, но в глубине души понимал: впереди его все равно ждет тупик, потому что единственный выход из этого лабиринта давно заблокирован его семьей и профессией.
В окне, расположенном на втором этаже южной башни, вспыхнула точка света, которая разрослась, превратившись в пылающий бело-желтый шар. Алан зажег свечу, мельком взглянул в окно и, увидев, что я до сих пор стою в саду, помахал мне рукой.
Читать бесплатно другие книги:
