Цирк проклятых Гамильтон Лорел
Ларри скрестил руки на груди, упрямый до самых вымазанных кровью бровей.
– Я сам решаю, что мне делать.
– Ирвинг, Ричард, я хочу вашего слова. Чем меньше он знает, тем меньше ему грозит опасность.
Они оба кивнули.
– А что я думаю, никого не интересует? – возмутился Ларри.
– Нет, – ответила я.
– Черт тебя побери, я не ребенок!
– Вы потом доругаетесь, – сказал Ирвинг. – Мастер ждет.
Ларри попытался было что-то сказать, но я подняла руку.
– Урок номер один: никогда не заставляй ждать Мастера вампиров, особенно если он нервничает.
Ларри снова открыл рот – и передумал.
– Ладно, мы потом об этом поговорим.
Меня не так уж манило это “потом”, но спорить с Ларри, не слишком ли я его опекаю, – это было бы куда приятнее, чем то, что ждало за дверью. Это я знала. Ларри не знал, но ему предстояло узнать, и ни черта я не могла сделать, чтобы этого не случилось.
35
Потолок тянулся вверх во тьму. Оттуда ниспадали тяжелые шелковые черно-белые драпри – настоящие стены из материи. Небольшие черные с серебром кресла образовывали в центре зала небольшую группу для беседы, а посреди стоял кофейный столик из стекла и темного дерева. Единственным украшением была черная ваза с букетом белых лилий. Комната казалась незаконченной, будто надо было на стены повесить картины. Но как вешать картины на матерчатые стены? Наверняка Жан-Клод, в конце концов, что-нибудь придумает.
Я знала, что вся остальная комната – это огромный каменный склад, но от него остался только высокий потолок. Даже пол был покрыт ковром, пушистым и мягким.
В одном из черных кресел сидел Жан-Клод. Он откинулся на спинку, скрестил ноги и переплел пальцы на животе. Белая рубашка была без украшений, если не считать мережку спереди. Борт, рукава, манжеты и воротник были сплошными, но голая грудь просвечивала сквозь прозрачную ткань. И крестообразный ожог был виден четким коричневым контуром на бледной коже.
У его ног сидела Маргарита, положив голову ему на колени, как послушная собака. Ее светлые волосы и бледно-розовые брюки казались не к месту в этом черно-белом зале.
– У вас новое убранство, – сказала я.
– Небольшие удобства, – ответил Жан-Клод.
– Я готова к встрече с Мастером города, – сказала я.
Глаза его расширились, на лице появился немой вопрос.
– Я не хочу, чтобы мой новый сотрудник виделся с Мастером. Сейчас опасно даже знать, кто это.
Жан-Клод не пошевелился. Он только смотрел на меня, рассеянно перебирая рукой волосы Маргариты. А где Ясмин? Наверняка где-то в гробу, спрятавшись от наступающего рассвета.
– Я отведу вас одну... на встречу с Мастером, – произнес он, наконец.
Голос его был вполне обычен, но я уловила за словами нотки смеха. Не в первый раз Жан-Клод находил меня забавной. Наверное, и не в последний.
Он встал одним грациозным движением, оставив Маргариту на коленях возле пустого кресла. Ей это не понравилось. Я улыбнулась ей, и она ответила сердитым взглядом. Дразнить Маргариту было ребячеством, но мне стало приятно. В конце концов, у каждого может быть хобби.
Жан-Клод отодвинул занавесы, ведущие в темноту. Я увидела, что электрический свет был только в комнате – потайные светильники, спрятанные в самих стенах. А за занавесами были только мигающие факелы. Будто кусок материи отделял весь современный мир с его комфортом. За ними лежал камень, огонь и тайны, которые лучше шептать в темноте.
– Анита? – позвал сзади Ларри. Вид у него был неуверенный, почти что испуганный. Но самую большую опасность этой комнаты я уводила с собой. С Ирвингом и Ричардом он здесь будет вне опасности. Вряд ли Маргарита представляет угрозу, когда Ясмин не держит ее за поводок.
– Ларри, останься здесь, будь добр. Я вернусь, как только смогу.
– Будь осторожна, – сказал он.
– Всегда, – улыбнулась я.
– Это точно, – улыбнулся и он.
Жан-Клод жестом пригласил меня вперед, и я пошла, следуя движению его бледной руки. Занавес упал за нами, отсекая свет. Темнота окружила нас, как сжатая ладонь. Факелы у дальней стены были бессильны ее пробить.
Жан-Клод повел меня в темноту.
– Нам не надо, чтобы ваш сотрудник нас слышал, – шепнул в темноте его голос, чуть завывая, как шепчущий в занавесах ветер.
Сердце у меня застучало о ребра. Как он, черт побери, это делает?
– Оставьте драматические эффекты для того, на кого они производят впечатление.
– Храбрые слова, ma petite, но я просто языком чувствую ваше сердцебиение.
Эти слова дохнули на мою кожу, будто его губы скользнули у меня вдоль основания шеи. По рукам побежали мурашки.
– Если вы собираетесь играть в игры до самого рассвета, я не возражаю, но Ирвинг мне сказал, что у вас есть информация о вампире, который на меня напал. Это так или это ложь?
– Я никогда вам не лгал, ma petite.
– Ладно, бросьте!
– Частичная правда – это не то же самое, что ложь.
– Это сильно зависит от того, с какой вы стороны.
Он признал это, кивнув.
– Не следует ли нам сесть с дальней стороны, чтобы нас не слышали?
– Конечно.
Он присел в круге света факела. Свет был для меня, и я это оценила, но сообщать об этом Жан-Клоду не было смысла.
Я села напротив него спиной к стене.
– Итак, что вы знаете об Алехандро?
Он смотрел на меня со странным выражением лица.
– Так что?
– Расскажите мне все, что было прошлой ночью, ma petite, все об Алехандро.
Это, на мой вкус, слишком отдавало приказом, но что-то было такое в его глазах, в лице. Напряжение, чуть ли не страх. А это глупо. Чего может Жан-Клод бояться со стороны Алехандро? Да, чего? И я рассказала ему все, что помнила.
Лицо его было непроницаемо, красиво и нереально, как на картине. Цвета в нем остались, но жизнь, движение ушли. Он положил палец между губ, медленно провел им в сторону и вытянул мокрый поблескивающий палец в мою сторону. Я отодвинулась.
– Что вы задумали?
– Стереть кровь с вашей щеки. Ничего больше.
– Я так не думаю.
Он вздохнул, еле слышно, но этот вздох ветерком пробежал у меня по коже.
– Вы так мне все усложняете.
– Рада, что вы это заметили.
– Мне необходимо вас коснуться, ma petite. Кажется, Алехандро что-то с вами сделал.
– Что?
Он покачал головой:
– Нечто невозможное.
– Давайте без загадок, Жан-Клод!
– Кажется, он вас отметил.
– Что вы говорите? – вытаращилась я на него.
– Отметил вас, Анита Блейк, отметил первой меткой, точно как я когда-то.
Я покачала головой:
– Это невозможно. Два вампира не могут иметь одного и того же слугу-человека.
– Именно так, – подтвердил он. И придвинулся ко мне. – Позвольте мне проверить мое предположение, ma petite. Прошу вас.
– Что означает эта проверка?
Он что-то тихо и резко сказал по-французски. Никогда раньше не слышала, чтобы он ругался.
– Уже рассвело, и я устал. Из-за ваших вопросов простые вещи растягиваются на весь проклятый день.
В его голосе звучала неподдельная злость, но под ней слышалась усталость и тень страха. И этот страх меня испугал. Ему полагалось бы быть неуязвимым монстром, а монстры других монстров не боятся.
Я вздохнула. Может, лучше быстро это перетерпеть, как укол? Может быть.
– Ладно, ради экономии времени. Только скажите мне, чего ожидать. Вы же знаете, я не люблю сюрпризов.
– Я должен вас коснуться и поискать сначала свои метки, а потом его. Вы не должны были так легко поддаться его глазам. Этого не могло быть.
– Давайте с этим закончим, – сказала я.
– Неужто мое прикосновение так отвратительно, что вы должны к нему готовиться, как к боли?
Поскольку именно это я сейчас и делала, я не знала, что ответить.
– Да делайте же, Жан-Клод, пока я не передумала!
Он снова вложил себе палец между губ.
– Это обязательно именно так?
– Прошу вас, ma petite!
Я прижалась спиной к стене.
– О’кей, больше я вас не прерываю.
– Отлично.
Он опустился передо мной на колени и провел кончиком пальца по моей щеке, оставив влажную полоску у меня на коже. Высохшая кровь заскрипела под его пальцем. Он наклонился ко мне, будто собираясь поцеловать. Я уперлась руками ему в грудь. Под тонкой рубашкой было твердое и гладкое тело.
Я отпрянула и стукнулась головой о стену.
– А, черт!
Он улыбнулся, и его глаза блеснули синевой в свете факела.
– Доверьтесь мне. – Он придвинулся, его губы нависли над моими. – Я вам не причиню вреда.
Эти слова он шепнул мне в рот легким дуновением.
– Так я и поверила, – сказала я, но тихо и неуверенно.
Его губы коснулись моих, мягко прижались, потом поцелуй сдвинулся от моих губ к щеке. Его губы были мягкими, как шелк, нежными, как лепестки бархатцев, жаркими, как полуденное солнце. Они скользили у меня по коже, пока его рот не оказался над пульсом у меня на шее.
– Жан-Клод!
– Алехандро жил уже тогда, когда империя ацтеков еще никому и не снилась, – шепнул он мне в шею. – Он был здесь, когда пришли испанцы и пало царство ацтеков. Он выжил, когда другие погибли или сошли с ума.
Язык Жан-Клода, горячий и влажный, лизал мою кожу.
– Перестаньте!
Я уперлась ему в грудь. Его сердце билось у меня под руками. Мощный пульс на его горле колотился по моей коже. Я уперлась большим пальцем ему в веко.
– Отодвиньтесь, или я выдавлю вам глаз!
Я часто дышала от страха и хуже того... от желания.
Ощущение его прижавшегося к моим рукам тела, касание его губ – какой-то скрытой частью своего существа я хотела этого. Хотела его. Итак, я хочу Мастера, ну и что? Ничего нового.
Его глаз трепетал у меня под пальцем, и я думала, смогу ли я это сделать. Выдавить этот полуночно-синий глаз. Ослепить его.
Его губы ползли по моей коже, я ощутила прикосновение зубов, твердое прикосновение клыков к коже моего горла. И вдруг я поняла: да, смогу. Я нажала, и вдруг он исчез как сон, как кошмар.
Он стоял передо мной, глядя на меня сверху вниз, и его глаза были сплошь темными, без белков. Губы отведены от зубов, обнажив поблескивающие клыки. Кожа его была мраморно-белой, светящейся изнутри, и был он по-прежнему красив.
– Алехандро поставил на вас первую метку, ma petite. Мы владеем вами сообща. Не знаю, как это могло быть, но это так. Еще две метки – и вы моя. Еще три метки – и вы принадлежите ему. Не лучше ли стать моей?
Он снова опустился на колени рядом со мной, но избегал меня касаться.
– Вы желаете меня, как женщина желает мужчину. Разве это не лучше, чем если вас возьмет силой незнакомец?
– На первые две метки вы не спрашивали моего разрешения. Это не был мой выбор.
– Я прошу разрешения теперь. Позвольте мне разделить с вами третью метку.
– Нет.
– Вы предпочитаете служить Алехандро?
– Я никому не буду служить.
– Идет война, Анита. Вам не удастся сохранить нейтралитет.
– Почему?
Он встал и быстрым шагом обошел тесный круг.
– Как вы не понимаете? Эти убийства были вызовом моему авторитету, и его метка на вас – это второй вызов. Он отберет вас у меня, если сможет.
– Я не принадлежу вам и ему тоже.
– То, что я старался уговорить вас принять, он запихнет вам в глотку.
– Значит, из-за ваших меток я оказалась в центре подковерной войны нежити.
Он моргнул, открыл рот, закрыл. И, наконец, сказал:
– Да.
Я встала.
– Ну спасибо! – И пошла мимо него. – Если у вас будет еще какая-то информация об Алехандро, сообщите мне письмом.
– Это не разрешится само собой только потому, что вы этого хотите.
Я остановилась перед занавесом.
– Черт побери, я это знаю! И очень хочу, чтобы вы оставили меня в покое.
– Вы бы тосковали обо мне, если бы меня не было.
– Не льстите себе надеждой.
– А вы не обманывайте себя, ma petite. Я бы дал вам партнерство. Он даст вам рабство.
– Если бы вы действительно верили в эту ерунду насчет партнерства, вы бы не поставили на мне первые две метки силой. Вы бы спросили. Насколько я знаю, третью метку нельзя поставить без моего согласия. – Я смотрела на него в упор. – Ведь это так? Для третьей метки вам нужна моя помощь или что-то в этом роде. Она отличается от первых двух. А вы – сукин сын.
– Третья метка без вашей... помощи – это будет как изнасилование вместо акта любви. Если бы я взял вас силой, вы возненавидели бы меня навечно.
Я повернулась к нему спиной и взялась за занавес.
– В этом вы правы.
– Алехандро все равно, если вы будете его ненавидеть. Он хочет только навредить мне. Он не спросит вашего позволения. Он просто вас возьмет.
– Я могу о себе позаботиться.
– Как в прошлую ночь?
Алехандро подмял меня под себя, и я даже этого не знала. Какая у меня защита от подобного? Я покачала головой и отдернула занавес. Свет был так ярок, что я на минуту ослепла и остановилась, чтобы глаза привыкли. Прохладная тьма овевала меня сзади, и свет был горяч и пронзителен после нее, но все что угодно лучше этого шепота в ночи. Ослепление светом или ослепление тьмой – я каждый раз выбираю свет.
36
Ларри лежал на полу головой на коленях у Ясмин, а она прижимала его запястья. На нем сидела Маргарита, придавливая своей тяжестью к полу. Длинными, протяжными движениями языка она слизывала кровь с его лица. Ричард лежал на полу грудой, и по лицу его стекала кровь. Еще что-то лежало на полу; оно дергалось и ползло. Как вода, обтекал ЭТО серый мех. К небу взметнулась рука, опала, как увядающий цветок, блеснули кости сквозь плоть. Пальцы сжимались, плоть перекатывалась по плоти. Сплошь сырое мясо, но без крови. Кости защелкивались с мокрым сосущим звуком. На черный ковер падали капли прозрачной жидкости, но без крови.
Я вытащила браунинг и встала так, чтобы прицелиться между Ясмин и тварью на полу. Спиной я стояла к занавесам, но отошла. Сквозь них слишком легко пройти.
– Отпусти его сейчас же!
– Мы ему ничего плохого не делаем, – ответила Ясмин.
Маргарита наклонилась к телу Ларри, одной ладонью как чашечкой накрыв его пах и массируя.
– Анита!
Глаза у него вылезали на лоб, кожа побледнела, веснушки выступили чернильными пятнами.
Я выстрелила рядом с головой Ясмин. Резкий звук раскатился эхом. Она зарычала:
– Я перерву ему глотку раньше, чем ты спустишь курок второй раз.
Я направила ствол в голову Маргариты точно над одним из голубых глаз.
– Ты убьешь его, я убью Маргариту. Такой обмен тебя устраивает?
– Что это ты делаешь, Ясмин? – появился за моей спиной Жан-Клод.
Я глянула на него и сразу снова на Маргариту. Жан-Клод не представлял опасности. Сейчас – нет.
Тварь на полу поднялась на дрожащие ноги и встряхнулась, как вылезающая из воды собака. Это был большой волк. Он был покрыт густым коричнево-серым мехом, будто только что вымытым и просушенным феном. Жидкость стеклась в лужу на ковре. Валялись клочья одежды. Возрожденный волк вставал из этого беспорядка.
На кофейном столике, аккуратно сложенные, лежали круглые очки в проволочной оправе.
– Ирвинг?
Волк тихо то ли гавкнул, то ли рыкнул. Это означало “да”?
Я всегда знала, что Ирвинг – вервольф, но увидеть воочию – это совсем другое. До самой этой минуты я не верила по-настоящему, взаправду. Глядя в светло-карие глаза волка, я поверила.
Маргарита теперь лежала на полу за Ларри. Руками она обхватила его грудь, ногами – талию. Почти вся она спряталась за ним.
Я слишком много времени проглазела на Ирвинга. Теперь я не могла стрелять в Маргариту, не рискуя попасть в Ларри. Ясмин стояла рядом на коленях, зачерпнув волосы Ларри в горсть.
– Я ему шею сломаю!
– Ты ему ничего не сделаешь, Ясмин, – сказал Жан-Клод.
Он стоял рядом с кофейным столом. Волк, тихо ворча, подошел к нему. Пальцы Жан-Клода погладили его по голове.
– Отзови своих псов, Жан-Клод, или вот этот умрет.
Она оттянула голову Ларри, вытянув его шею до отказа, чтобы подчеркнуть смысл своих слов. Пластырь, закрывавший укус вампира, был снят, и язык Маргариты лизал натянутую плоть.
Я бы наверняка могла прострелить ей лоб, пока она лизала шею Ларри, но Ясмин успела бы сломать ему шею. Я предпочла не рисковать.
– Сделайте что-нибудь, Жан-Клод! – сказала я. – Вы Мастер города, она должна повиноваться вашим приказам.
– Да, Жан-Клод, отдай мне приказ!
– Жан-Клод, что здесь происходит? – спросила я.
– Она меня испытывает.
– Зачем?
– Ясмин хочет быть Мастером города. Но у нее не хватит сил.
– У меня хватило сил не дать тебе и твоей слуге услышать вопли вот этого. Ричард тебя звал, и ты не слышал, потому что я не дала.
Ричард стоял за спиной Жан-Клода, и в углу его рта была размазана кровь. На правой щеке у него был порез, из которого она и текла по лицу.
– Я пытался ее остановить.
– Недостаточно сильно пытался, – сказал Жан-Клод.
– Ругаться будете потом, – сказала я. – А сейчас у нас есть проблема, которую надо решить.
Ясмин рассмеялась. Этот звук прополз у меня по спине, будто мне кто-то за шиворот высыпал банку червей. Меня передернуло, и я решила тут же на месте, что первой я пристрелю Ясмин. Заодно выясним, что быстрее: Мастер вампиров или летящая пуля.
Она рассмеялась, выпустила Ларри и встала. Маргарита все еще за него цеплялась. Он встал на четвереньки, а женщина сидела на нем, как на лошади, обвив его руками и ногами. Она со смехом целовала его в шею.
Я изо всех сил ударила ее ногой в лицо. Она соскользнула с Ларри и свалилась без сознания на пол.
Ясмин рванулась вперед, и я выстрелила ей в грудь. Жан-Клод схватил меня за руку, и пуля ушла в сторону.
– Она мне нужна живая, Анита.
Я выдернула руку.
– Она сумасшедшая!
– Но ему нужна моя помощь в битве с другими Мастерами, – сказала Ясмин.
– Она вас предаст при первом случае, – сказала я ему.
– И все равно она мне нужна.
– Если вы не можете справиться с Ясмин, как же вы, черт побери, собираетесь биться с Алехандро?
– Не знаю, – ответил он. – Вы это хотели услышать? Не знаю.
Ларри все еще валялся у наших ног.
– Встать можешь?
Он посмотрел на меня полными слез глазами. Попытался подняться, опираясь на ближайшее кресло, и чуть не упал. Я схватила его за руку, не выпуская из другой руки пистолета.
– Давай, Ларри, надо убираться отсюда.
– Отличная идея, на мой взгляд.
Он очень старался не заплакать.
Мы дошли до двери, и по дороге я поддерживала Ларри, не спуская пистолета со всех присутствующих в комнате.
– Пойди с ними, Ричард. Проводи их до машины, что бы все было в порядке. И не подведи меня, как только что подвел.