Так говорил Песталоцци Агранянц Олег

– В восемь. Парламентеры народ очень нетерпеливый

– В девять. И хочу вас предупредить: я буду одета так, что у вас не найдется повода поставить меня вверх ногами.

– В восемь. Кто приходит рано, тот уходит поздно.

– Это явно не Кафка. Это Лафонтен?

– Увы, нет. Песталоцци.

– Кто?

– Песталоцци. Швейцарский философ времен…

– Ладно. Приходите в восемь.

12. Как брать Бастилию

Я долго стоял перед прилавком в винном отделе, не мог решить, какое покупать вино: белое или красное. Потом купил бутылку красного «Шатонеф-дю-Пап», попросил положить ее в красивый пакет, вернулся в отель, поднялся на седьмой этаж, остановился у двери Алис и стал ждать, когда стоящие в углу коридора старинные стенные часы пробьют восемь. На восьмом ударе я постучал. Мадам открыла дверь.

– Заходите.

Ее номер существенно отличался от моего, в нем было две комнаты: салон и спальня. Салон предназначался для деловых встреч: строгие темно-серые кресла, письменный стол, холодильник, у подоконника столик с кофеваркой и набором стаканов. Кассетный магнитофон на письменном столе, конечно, входил в опись отеля, но разбросанные рядом кассеты: Брассенс, Баррьер, Джонни Холлидей, кассета с Эйфелевой башней «Vive la France» несомненно принадлежали мадам. Горела только маленькая лампочка на столике между креслами.

– В моем возрасте лучше всего принимать мужчин в плохо освещенном помещении, – приветствовала меня Алис. На ней был строгий вечерний костюм, в руках она держала коробку конфет.

Я протянул пакет с бутылкой:

– Дарить француженке вино так же трудно, как дарить индуске слона.

– Но вы должны признать, что бутылка вина стоит дешевле, чем слон. Хотя иная бутылка перетянет стадо слонов.

Она вынула бутылку из пакета:

– Chteauneuf-du-Pape. Domaine Roger Perrin! Вы ясновидец или шпион. Я родилась в Сорге, это на полпути между Авиньоном и Шатонеф-дю-Пап. Я знакома с Роже Перреном. Мой отец хорошо знал тестя нынешнего владельца виноградников.

– Я не ясновидец и не шпион. Я ювелир из Гамбурга. Я подумал, что цвет этого вина, цвет зрелого граната, подойдет к вашему бирюзовому колье.

– Вино в душе, это, конечно, романтично. Но у меня нет бирюзового колье, оно слишком дорого. Более того, я забыла в Париже кольцо с топазом, а этот камень придает женщинам красоту.

– Так говорит энциклопедия камней. Кстати, топаз, кроме всего, камень следователей и тайных агентов.

– У Маты Хари был перстень с топазом?

– Увы, нет. Она предпочитала бриллианты и, как вы знаете, плохо кончила. Вообще вы, французы, к женщинам относитесь плохо. Мату Хари расстреляли. Жанну д'Арк вообще заживо сожгли на костре.

– Но чтобы освободить девицу непримерного поведения по имени Нини По-д’Шьен, мы взяли Бастилию и устроили революцию.

Я повертел кассету «Vive la France», нашел песню Аристида Брюана. « la Bastille». Когда-то во время московского фестиваля мы пели эту песню. В конце припева мальчишки спрашивали: «Кого мы любим?» Девчонки отвечали: «Нини По-д’Шьен». Мальчишки спрашивали: «Где она?» Девчонки отвечали: «В Бастилии». Потом все кричали: «На Бастилию!» И начиналось взятие Бастилии…

– Давайте выпьем за Бастилию. У каждого в жизни бывает Бастилия, которую он хочет взять.

Я вставил кассету в кассетник. « la Bastille», – запел Дрюан, и я начал ему подпевать:

– la Bastille on aime bien Nini Peau d'chien. Elle est si bonne et si gentille! (На Бастилию. Мы любим Нини-под’шьен. Она красива и мила.)

Потом выключил магнитофон и, как тогда во время фестиваля, спросил:

– On aime bien, qui a?

Алис засмеялась:

– Это напоминает мне студенческие годы!

И ответила:

– Nini Peau d'chien.

– O a?

– la Bastille.

И в этот момент погасла единственная лампочка в салоне. Стало темно. Я разозлился:

– Не дали взять Бастилию!

Алис встала с кресла:

– Надо посмотреть, есть ли свет в спальне.

В спальне света не было тоже.

– Ваши спецслужбы нарочно выключили свет? – спросила Алис.

– Конечно. – Я подошел к окну. – Только они перестарались. Свет погас во всем городе.

– Бог мой. Если я не уступлю, они погасят свет во всей Африке!

Мы не заметили, и когда свет снова зажегся, и когда потом опять стало темно.

– Здесь такое часто бывает, – объяснила Алис. – Африка.

***

На следующий день в перерыве между заседаниями я подошел к Алис:

– Сегодня ты придешь ко мне.

Она широко раскрыла глаза:

– Ты с ума сошел! К мужчине в номер! За кого ты меня принимаешь?

– Но… – начал было я.

– Мы на конгрессе по ценным породам древесины, а не по обустройству ночных клубов.

– Я не знаю, интересуются ли владельцы ночных клубов древесиной, но специалисты по ценным породам деревьев иногда посещают ночные клубы.

– И все-таки я консервативна. Жду тебя у себя в номере. И скажи своим спецслужбам, что уже не надо выключать свет в городе. Снова будем петь « la Bastille»?/p>

– Нет, теперь мы перейдем на варьете. Я видел у тебя кассету Джонни Холлидея. «Que je t'aime». Очень ритмично и очень агрессивно. Quand l'ombre et la lumire dessinent sur ton corps (Когда тень и свет рисуют на твоем теле).

– Прекрати!

– Des montagnes, des forts et des les aux trsors. (Горы, леса и острова, где зарыты сокровища).

– Прекрати!

– Que je t'aime, que je t'aime, que je t'aime. (Как я люблю тебя! Как я люблю тебя!)

– Если ты не прекратишь, я тебя силой отведу в свой номер прямо сейчас.

С того дня после первого заседания мы шли в ее номер. После ужина тоже.

***

Первой уехала Алис. Даже не попрощавшись. А я остался еще на два дня. Меня снова пригласил гостеприимный торгпред. Пригласили и Котомцева, тот играл на пианино всё, что мы просили.

Глава четвертая. Урочище буревестников матриархата

13. Игра в полные рифмы

– Поклонник Песталоцци!

Это была Лиза. Я буквально столкнулся с ней, выходя из гастронома на Новом Арбате.

– Хорошо, что я вас встретила. Мы не закончили наш спор.

Я не имел ни малейшего желания продолжать спор и решил увести разговор в сторону:

– Вы сегодня хорошо выглядите.

На комплимент Лиза не среагировала:

– Завтра в семь пять я вас жду у выхода из метро «Новокузнецкая».

Я начал было говорить о том, что завтра…

– Тогда послезавтра.

Я понял, что она дойдет до следующего месяца, но все равно своего добьется. Поэтому решил не откладывать неприятности на потом:

– Пожалуй, лучше завтра.

***

На следующий день, как и тогда в Яунде, Лиза была точна:

– Вы на машине?

– Да.

– Здесь недалеко. Поехали.

– Не скрою, в прошлый раз вам удалось меня унизить, – начала она, усевшись в машину. – Теперь моя очередь унизить вас. Сегодня я введу вас в общество, где вы встретите людей, для которых Песталоцци, Шопенгауэр, в конце концов, даже Ницше – это только ступень познания, а не отправная точка мышления.

– Вы ведете меня в кружок любителей философии?

– Нет. И еще раз нет. Это люди, близкие к литературе: очеркисты, поэты, критики. Вам придется сопоставить свой компас общения со свободой общения этих людей. Я долго размышляла по поводу нашей последней встречи. Должна признаться, ваш пример со шпицрутенами меня убедил. Действительно, в тех социальных ячейках, где действует закон грубой силы, мужчина пользуется преимуществом.

Я припарковал машину в переулке, и мы направились к старинному семиэтажному дому.

– Должна вас предупредить. Каждому, впервые попавшему в эту компанию, предлагается пройти испытание. Например, произнести тост в честь какого-нибудь события. Поцеловать колени даме, с которой пришел, или даме, которая выбрана королевой вечера.

На старинном лифте мы поднялись на пятый этаж, позвонили. Нам открыл субъект в толстовке.

Я узнал этого человека. Это Тизанников. Я встречал его фотографии в наших оперативках. Диссидент. Печатает статьи заграницей.

Мы вошли в огромную комнату, какие еще сохранились в старых домах. Кроме Тизанникова там сидели еще четверо мужчин и три женщины.

Лиза представила меня:

– Евгений. Специалист по Песталоцци.

– Это любопытно, – осмотрев меня с головы до ног, произнесла дама в шали и больших очках.

– Какой нынче экзамен для новичка? – спросила Лиза.

– Четверостишие в адрес дамы, с которой пришел, – ответил человек, постриженный под Олега Попова. – С обязательной рифмой к имени дамы. Рифма должна быть полной.

– Ему надо объяснить, что такое полная рифма. Он, наверное, не знает, – вмешалась дама в шали.

Знаю ли я, что такое полная рифма! Мы с сыном, когда он учился в школе, играли в рифмы. Такие рифмы придумывали! Теперь он пишет диссертацию «Рифмы у пролетарских поэтов начала века». Полная чушь.

– Мурзик, – распорядилась Лиза. – Приведи пример.

Щупленький парниша в ярком свитере и наглыми глазками отчеканил, тщательно выговаривая нужную букву:

  • Есть за границей контора Кука.
  • Если вас одолеет скука
  • И вы захотите увидеть мир
  • Остров Таити, Париж и Памир.

– Полная рифма – это когда согласная перед гласной, на которой основана рифма, совпадает, – пояснила дама в шали.

– Я могу вам помочь.

Это произнесла миловидная, ладно скроенная девица лет тридцати.

– Люба, не мешай гостю работать, – осадил ее человек в синем костюме и желтом галстуке, как позже выяснилось, ее муж.

***

Про меня забыли. Говорили о каком-то мне не известном философе.

– Простите, – прервал я их беседу. – А можно вместо одного четверостишия четыре?

– Нет уж, избавьте, – взорвалась Лиза. – Боюсь, и одного-то будет много.

– Ты бы, Лизавета, помолчала, – цыкнула не нее Люба.

Потом повернулась ко мне:

– А может быть, правда, одного хватит.

– У нас полная свобода творчества, – благодушно пропел человек, постриженный под Олега Попова. – Дерзайте, молодой человек.

Я как школьник вышел на середину комнаты.

– Полная рифма. Только полная рифма, – гаденько напомнил мне Мурзик.

– И, пожалуйста, не «подлиза». Ну, я вас прошу, только не «Лиза-подлиза». Хотите, встану на колени? – издевалась Лиза.

Я не ответил. И начал:

  • Не за три эскудо,
  • И не по лендлизу
  • Мне невесть откуда
  • Выволокли Лизу!

Общество замолкло. Тизанников смотрел на меня с удивлением, Люба от восторга открыла рот. Я продолжал:

  • От колен до лысин
  • Все горит внутри.

Я замолк, потом обратился к обществу:

– Подскажите рифму.

Молчание было мне ответом.

– Может быть, вы? – Это я спросил Мурзика. – Только, пожалуйста, полную. Это когда согласная перед гласной совпадает.

Он напряженно мыслил, а я начал четверостишие сначала:

  • От колен до лысин
  • Все горит внутри,
  • Глажу профиль лизин
  • С бюстом минус три.
  • Волосы, как листья,
  • Ноги – низший класс.
  • Даже от безлизья
  • Не положишь глаз.
  • В отвращенье склизком
  • Сторонюсь я лиз.
  • Нет почтенья лизкам
  • Хитрым, как Улис.

Я закончил, а общество безмолвствовало, только Люба зааплодировала.

– Вы работаете профессионально, – вяло констатировал Тизанников. – Вот только отношение к даме…

– Что вы! – показно удивилась Лиза. – Он и не такое может. Шпицрутенами.

И порешив более не уделять внимания моей персоне, они занялись своими литературными делами.

Элегантный субъект в очках и в галстуке прочел стихотворение, из которого я запомнил только:

  • Наш когда-то сильный пол.
  • Дамы мордой бьют о пол.
  • Наступила очередь Лизы:
  • Оденем мы солдат Диором
  • И манекенщиц в маршалы дадим.

Я живо себе представил маршалом мою бывшую жену, манекенщицу, и перед моими очами предстали несчастные солдаты, которые, сбивая с ног ошалевшего неприятеля, бегут сдаваться в плен.

Терпел я до тех пор, пока человек, постриженный под Олега Попова, не продекламировал:

  • Безо всякой корысти
  • Соревнуюсь в скорости.

Я прислушался, потому как захотел узнать, в скорости чего он соревнуется. И когда услышал, что соревнуется он в скорости резки капусты, понял: мне пора уходить, иначе я могу совершить необдуманный поступок. Я спросил у Тизанникова:

– Какое испытание полагается тому, кто уходит?

– Снова четверостишие в адрес дамы. Только теперь даму он может выбирать сам.

Люба вырвалась от мужа:

– Посвятите не. Меня зовут Люба.

– Любовь Петровна, – вмешался ее муж.

Я отошел в сторонку и минут через пять попросил внимания.

  • Вы – находка для пен-клуба,
  • Скажет каждый коммерсант,
  • Вы в среде поэтов, Люба
  • Как Сафо или Жорж Занд.
  • Телеграфный столб – на бревна,
  • Злобных критиков – в острог.
  • А для вас, Любовь Петровна,
  • Серенада в восемь строк.

Провожал меня Тизанников и элегантный человек в очках, тот, который предлагал дамам бить его мордой о пол. Люба, к удивлению и радости своего супруга, уткнулась в окно и проявила к моему уходу полное безразличие.

– Как вам у нас? – вежливо поинтересовался элегантный мужчина.

– Я бы назвал ваше общество урочищем буревестников матриархата, – ответил я и с облегчением вышел на лестничную клетку.

***

Когда через два дня в среду ровно в восемь я подходил к телеграфу, Люба уже ждала:

– Я сразу все поняла. Какой ты молодец! Даже Пушкину не удавалось в присутствии мужа назначить свидание жене. В среде поэтов. Я догадалась, «в среду». Восемь строк. В восемь. Телеграфный столб. У телеграфа!

И мы поехали в мою холостяцкую квартиру.

– Пушкин израсходовал все рифмы на «Евгений», – верещала по дороге Люба. – А я нашла новую. И какую! Полную!

  • Лонова Евгения
  • Очень любит Кения.

– Во времена Пушкина Кении не было, – счел я долгом встать на защиту великого русского поэта.

– Не было, – согласилась Люба.

Мы подъехали к моему дому. Игра в полные рифмы закончилась.

14. О пользе частного извоза

Прошло полгода. Однажды я припарковал машину возле ресторана «Гавана» и решал вечную субботнюю задачу холостяка: купить полуфабрикаты или идти обедать в ресторан. В кубинский ресторан идти не хотелось. Я так углубился в размышления, что не заметил, как на сиденье рядом плюхнулась дама:

– Шеф, мигом во Внуково. В накладе не останешься.

Это была грузная особа лет тридцати пяти.

– Вылезай, не то отвезу в милицию.

– Если не поедешь, начну кричать, скажу, что ты меня пытался изнасиловать.

– Не поверят.

– Поверят, не поверят, но скандал будет.

– Чего тебе во Внуково приспичило? Груз апельсинов пришел?

– На самолет опаздываю. Пожалуйста. Как приедем, на колени встану.

«А что? – подумал я. – Пообедаю во Внуково. Там хороший ресторан».

И включил зажигание. Пассажирка повеселела:

– Я тебе сказала, в долгу не останусь.

И начала объяснять, что у нее сломались часы, а подруга ждет. Словом, все, что рассказывают в таких случаях. Потом спросила:

– Вы женаты?

– Разведен.

– Вы ушли от жены?

– Ушел.

– Она зарабатывала больше вас?

– Странный вопрос.

– Это не так. Бабы теперь и финансово, и физически солидней этих интеллигентских хлюпиков с хилыми бицепсами и мизерной зарплатой.

– Вы замужем?

– Да. Третий раз. Первый был мальчик, такой молоденький-молоденький и такой глупенький-глупенький. Представляете, моей матери в присутствии ее хахаля посоветовал убирать морщины на лице мазью от геморроя. Так я ему после этого устроила такую жизнь, что он стал употреблять эту мазь по основному назначению. Прогнала я его. А второй была надежда кораблестроения. Какие он строил корабли, не знаю. По-моему, если он что-нибудь и построил, то это должно было утонуть. Он ничего не умел делать. Ничего. Его мама приходила к нам вешать картины и чинить унитаз. Терпела я, терпела, а потом подарила его своей подруге.

– Ну, и третий?

– Пьет, хулиганит, дебоширит, дерется, всё пропил.

– И вы его подруге…

– Да кому он нужен! Но вы знаете, нет худа без добра. За эти полгода, что я с ним, я похудела, не поверите, на одиннадцать килограммов. Раньше никакая диета не помогала.

– Но ведь бьет, – начал было я.

– Вы, мужчины, ничего не понимаете. Похудела на одиннадцать килограммов. Можно и потерпеть.

– Но ведь всё пропил.

– Верно. Даже мое ночное белье.

– И как же вы без белья?

– Вы интересуетесь моим бельем? Тогда на обратном пути. Вернусь через неделю. Адресок оставить?

– Не надо. Умру отшельником.

Я остановил машину у входа в аэропорт.

– Ой, спасибо.

И выскочила.

Я отъехал несколько метров, потом вспомнил «в накладе не останешься» и открыл бардачок. Так и есть. Десятирублевая купюра. Это уж слишком. Я подрулил к милиционеру, дежурившему около входа. Показал удостоверение:

– Поставь где-нибудь машину.

– Все понял, товарищ полковник. Все будет в порядке.

Сжимая в ладони десятку, я ринулся в здание аэропорта искать пассажирку. Но куда там! На меня налетела какая-то дама с двумя сумками. И принялась на меня же кричать:

– Взрослый мужик, а хулиганишь!

Я поискал, поискал, потом вздохнул и положил заработанную частным извозом десятку в карман.

– Ой, Женя! Рада тебя видеть!

Люба. С ней здоровый парень.

– А мы на юг. Это мой новый супруг. Его зовут Аркадий.

Я не видел Любу уже несколько месяцев и об изменении ее семейного положения информирован не был. Не дав мне времени на вполне законное удивление, Любовь представила меня своему новому спутнику жизни:

– Это мой старый знакомый. Евгений. Он служит в торгпредстве, покупает в Африке красное дерево. Прекрасный поэт. Мастер полной рифмы. А ну-ка, Женя, полную рифму к «Аркадий».

Я долго не думал:

– Аркадий… сидел на кухне с Катей.

– С какой Катей? – насторожился Аркадий.

– С Банщиковой, – агрессивно вступила Люба. – Банщикову на кухне трахал!

Аркадий принялся поспешно оправдываться:

– Я… никогда. С этой коровой.

«Чудеса, – восхищался я про себя, – надо же! Попал в точку».

Аркадий продолжал оправдываться, а я решил перевести разговор на другую тему:

– Как там наши общие знакомые?

– Я туда больше не хожу. Они стали совсем чокнутыми. Женя, скажи мне честно, тебе нравится, когда тебя бьют ремнем по жопе?

– Не знаю, не пробовал. Но думаю, не нравится.

– И мне не нравится. А они там такое вытворять начали! И знаешь, что противно. Лизка достала какое-то снадобье. Наркотик вроде. У нее брат – химик. Всем в лимонад по капельке, и народ начинает такое вытворять!

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Автор настоящей работы – Дмитрий Владимирович Осинцев, кандидат юридических наук, доцент, начальник ...
Учебное пособие посвящено одному из наиболее важных и сложных институтов уголовного права – соучасти...
В работе впервые в российской научной литературе предпринята попытка комплексно рассмотреть проблему...
Работа посвящена рассмотрению понятия «источник повышенной опасности», выявлению его основных призна...
В безмятежную жизнь двенадцатилетнего Гоши врывается первая любовь к однокласснице Ире. Взрослея, он...
Это мистика без вампиров и оборотней – мистика, которая окружает нас, постоянно вторгается в повседн...