Запретный плод Гамильтон Лорел

29

Я поскользнулась на мокрой траве. Чулки для бега не предназначены. И я сидела на траве, тяжело дыша и стараясь ни о чем не думать. Я подняла зомби, чтобы спасти другое существо, которое оказалось не человеком. Теперь поднятого мной зомби терзают вампиры. Черт. Еще и половина ночи не прошла.

— Что же дальше? — шепнула я себе.

И ответил голос, легкий, как музыка.

— Привет тебе, аниматор. Кажется, у тебя сегодня насыщенная ночь.

Николаос стояла в тени деревьев. С ней был Вилли Мак-Кой, держащийся чуть поодаль, как телохранитель или слуга. Скорее всего, слуга.

— Ты возбуждена. Что такого случилось?

Голос ее взлетал и падал, будто она пела песенку. Опасная девчонка вернулась.

— Захария поднял зомби. Пропал предлог, чтобы его убить.

Тут я рассмеялась, и смех звучал отрывисто и резко даже для меня. Он и без того был мертв. Но вряд ли она знает. Она не умеет читать в умах, умеет только выдавливать из них правду. И уж точно ей не пришло в голову спросить: «Захария, ты живой или ты ходячий труп?» Я смеялась и не могла остановиться.

— Анита, что с тобой?

Голос у Вилли был такой же, каким был и при жизни.

Я помотала головой, пытаясь перевести дыхание.

— Ничего, все в порядке.

— Я не вижу в этой ситуации смешного, аниматор. — Голос соскользнул вниз, как маска с лица. — Ты помогла Захарии поднять зомби.

Это прозвучало обвинением.

— Да.

Я услышала шорох травы. Шаги Вилли. Взглянув вверх, я увидела, что Николаос идет ко мне бесшумно, как кошка. Она улыбалась — милое, красивое, безобидное дитя. Нет. Лицо чуть длинновато, Совершенная девочка-невеста уже не была столь совершенной. Чем ближе она подходила, тем больше можно было заметить недостатков. Я начинала видеть ее такой, какой она была на самом деле. Или нет?

— Ты очень пристально смотришь на меня, аниматор. — Она рассмеялась высоким диким голосом, как ветровые колокольчики в бурю. — Как будто увидела привидение. Ты увидела привидение, аниматор? Ты увидела что-то, чего испугалась? Или дело в другом? — Ее лицо было от меня на расстоянии вытянутой руки.

Я задерживала дыхание, впившись пальцами в землю. Страх охватил меня холодным слоем, как вторая кожа. Это лицо было такое приятное, улыбающееся, ободряющее. Честно, ей не хватало ямочек на щеках. Голос у меня был хриплым, и мне пришлось откашляться. — Я подняла зомби. И я не хочу, чтобы его мучили.

— Но это всего лишь зомби, аниматор. У них нет настоящего ума.

Я просто пялилась на это приятное тонкое лицо, боясь отвернуться, боясь на нее глядеть. Грудь стискивало желание бежать.

— Она была когда-то человеком. Я не хочу, чтобы ее пытали.

— Они ей особо больно не сделают. Мои маленькие вампирчики будут разочарованы. Мертвый от мертвого не подкормится.

— Гули кормятся. Они едят мертвецов.

— А что такое гуль, аниматор? Он воистину мертв?

— Да.

— А я мертва? — спросила она.

— Да.

— Ты уверена? — У нее над верхней губой был небольшой шрам. Наверное, она получила его еще при жизни.

— Уверена.

Она рассмеялась — это был звук, который вызывает улыбку на лицах и радость в сердцах. Меня от этого звука передернуло. Вряд ли мне еще будет когда-нибудь приятно смотреть фильмы с Ширли Темпл.

— По-моему, ты ни капельки не уверена.

Она встала одним плавным движением — тысячелетие практики дает себя знать.

— Я хочу, чтобы зомби положили обратно сегодня, сейчас, — сказала я.

— Ты не в том положении, чтобы чего-нибудь хотеть.

Ее голос прозвучал холодно и очень взросло. Дети не умеют голосом сдирать кожу.

— Я ее подняла. Я не хочу, чтобы ее пытали.

— Это очень плохо?

Что я могла сказать?

— Я прошу.

Она посмотрела на меня пристально:

— Почему это для тебя так важно?

Вряд ли я могла бы ей объяснить.

— Просто важно, и все.

— Насколько важно?

— Я не поняла вопроса.

— На что ты готова ради своей зомби?

Страх сгустился под ложечкой свинцовым комом.

— Я тебя не понимаю.

— Вполне понимаешь, — ответила она.

Тут я встала — хотя это вряд ли помогло бы. Я даже была выше ее. Она была крошечной, как фея или дитя. Ладно.

— Чего ты хочешь?

— Не делай этого, Анита.

Вилли стоял поодаль от нас, будто боялся подойти. После смерти он стал умнее, чем при жизни.

— Тихо, Вилли.

У нее была совершенно разговорная интонация — без повышения голоса, без угрозы. Но Вилли тут же затих, как хорошо обученная собака.

Может быть, она перехватила мой взгляд. Как бы там ни было, она сказала:

— Я наказала Вилли за то, что он не сумел нанять тебя с первого раза.

— Наказала?

— Наверняка тебе Филипп рассказывал о наших методах.

Я кивнула:

— Гроб с крестом?

Она улыбнулась сияющей радостной улыбкой. Тени превратили ее в оскал.

— Вилли очень боялся, что я его там оставлю на месяцы, если не на годы.

— Вампиры не могут умереть с голоду. Я понимаю принцип наказания.

И про себя я добавила: «Сука ты мерзкая». Меня можно пугать лишь до тех пор, пока я не разозлюсь. Злость — это более приятное ощущение.

— Ты пахнешь свежей кровью. Дай мне тебя попробовать, и я прослежу, чтобы твою зомби уложили без вреда.

— Попробовать — это, значит, укусить? — спросила я.

Она рассмеялась весело и сердечно. Сука.

— Да, человечинка, это значит укусить. — Вдруг она оказалась рядом, и я отдернулась, не успев подумать. Она снова рассмеялась. — Кажется, Филипп меня опередил.

Минуту я не могла понять, о чем она говорит, потом я коснулась рукой следа на шее. Мне вдруг стало неловко, будто меня застали голой.

Снова смех поплыл в летнюю ночь. Он серьезно начинал действовать мне на нервы.

— Никаких проб, — сказала я.

— Тогда позволь мне войти в твой разум. Это тоже вроде питания.

Я покачала головой — слишком быстро, слишком много раз. Лучше сдохну, чем впущу ее в свой разум еще раз. Если у меня будет выбор.

Поблизости раздался вопль. Эстелла обрела голос. Я вздрогнула, как от пощечины.

— Дай мне попробовать твою кровь, аниматор. Без зубов. — При последних словах она сверкнула клыками. — Ты только стой и не пытайся меня остановить. Я попробую свежую рану у тебя на шее. Питаться от тебя я не буду.

— Кровь оттуда уже не идет. Рана закрылась.

Она улыбнулась, и так очаровательно!

— Я ее пролижу.

Я сглотнула слюну. Я не знала, что делать. Донесся еще один вопль, высокий и отчаянный. О Господи.

— Анита… — начал Вилли.

— Молчание или ты рискуешь меня прогневить.

Голос ее прорычал низко и мрачно.

Вилли уменьшился вдвое. Его лицо под черной шапкой волос стало белым треугольником.

— Все путем, Вилли, — сказала я. — Ты за меня не переживай.

Он смотрел на меня с расстояния нескольких ярдов, но это с тем же успехом могли быть и мили. Бедный Вилли. Бедная я.

— А что тебе толку, если ты не будешь от меня питаться? — спросила я.

— Абсолютно никакого. — Она протянула ко мне бледную ручку. — Конечно, страх — это тоже вид субстанции.

Холодные пальцы охватили мое запястье. Я дернулась, но не стала вырываться. Я же собиралась позволить ей это сделать?

— Назовем это тенью питания, человек. Кровь и страх всегда драгоценны, как бы ни были получены.

Она шагнула ко мне и выдохнула мне на кожу, и я попятилась. Но ее рука удержала меня.

— Погоди. Я хочу, чтобы сначала отпустили зомби.

Она пристально посмотрела мимо меня, видя что-то, чего не было или что было не видно мне. Я ощутила напряжение в ее руке, почти электрический удар.

— Тереза их прогонит и даст аниматору положить зомби обратно.

— Это все ты устроила?

— Тереза подчиняется мне, разве ты не знала?

— Предполагала.

Я не знала, что вампиры владеют телепатией. Правда, до прошлой ночи я не знала, что вампиры умеют летать. Как много нового узнаешь так быстро.

— Откуда я знаю, что ты сделаешь лишь то, что говоришь? — спросила я.

— Тебе придется просто мне поверить.

А это уже почти смешно. Будь у нее чувство юмора, мы могли бы до чего-то договориться. Нет, вряд ли.

Она притянула мою руку к своему телу и меня вслед за ней. Рука ее была как сталь из плоти. Чтобы дышать мне в шею, ей пришлось встать на цыпочки. Это должно было бы разрушить зловещий образ, но не разрушило. Моей шеи коснулись мягкие губы. Я дернулась. Она засмеялась прямо мне в шею, прижимая ко мне свое лицо. Меня стала бить дрожь, и я не могла остановиться.

— Я обещаю не быть грубой.

Она снова рассмеялась, и я подавила желание ее отшвырнуть. Я бы все на свете отдала, чтобы только ее один раз стукнуть — сильно. Но сегодня мне не хотелось умирать. К тому же я заключила сделку.

— Бедная моя милочка, как ты дрожишь. — Она положила руку мне на плечо и провела губами по впадине у меня на шее. — Тебе холодно?

— Хватит трепаться. Делай свое дело.

Она застыла, касаясь меня.

— Ты не хочешь, чтобы я тебя трогала?

— Нет, — ответила я. Она что, с ума сошла? Риторический вопрос.

Голос ее был очень спокоен:

— Где у меня на лице шрам?

Я ответила, не думая:

— Возле рта.

— А как, — прошипела она, — ты об этом узнала?

Сердце подпрыгнуло к горлу. Ну и ляп! Я дала ей понять, что ее ментальные фокусы не работают, как должны бы.

Ее рука впилась в мое плечо. Я пискнула, но не закричала.

— Что это с тобой такое, аниматор?

Я об этом понятия не имела. И почему-то сомневалась, что она в это поверит.

— Оставь ее в покое! — Из-за деревьев почти бегом выскочил Филипп. — Ты обещала ее сегодня не трогать!

Николаос даже не обернулась.

— Вилли.

Просто имя, но он, как все хорошие слуги, знал, чего она хочет.

Он заступил Филиппу дорогу и вытянул руку, собираясь его перехватить. Филипп уклонился и пробежал мимо.

Вилли никогда не умел драться. Если у тебя хреновое равновесие, сила не очень поможет.

Николаос взяла меня за подбородок и повернула к себе.

— Не заставляй меня задерживать твое внимание, аниматор. Способ, который я для этого выберу, может тебе не понравиться.

Я громко сглотнула слюну. Она наверняка права.

— Все мое внимание принадлежит тебе, честно.

Голос мой оказался хриплым шепотом, замороженным страхом. Если бы я прокашлялась, это было бы прямо ей в лицо. Не очень удачный поступок.

Я слышала шум шагов по траве. И подавляла искушение посмотреть, отвернувшись от вампира.

Николаос повернулась лицом к шагам. Я видела движение, но такое быстрое, что это был размытый контур. Вдруг она уже смотрела в другую сторону, а перед ней стоял Филипп. Вилли его догнал и поймал за руку, но, кажется, не знал, что делать дальше.

До него не доходит, что он может просто сломать человеку руку?

Это доходило до Николаос.

— Отпусти его. Если он хочет, пусть идет сюда.

Ее голос обещал немалую боль.

Вилли отступил назад. Филипп остался на месте, глядя через ее голову на меня.

— Анита, ты цела?

— Иди внутрь, Филипп. Я ценю твою заботу, но я заключила договор. Она не будет меня кусать.

Он покачал головой:

— Ты мне обещала, что ей не причинят вреда. Ты обещала.

Он обращался к Николаос, тщательно избегая смотреть ей в глаза.

— Значит, ей не причинят вреда. Я держу слово, Филипп. Почти всегда.

На его лице отразилось замешательство. Кажется, он не знал, что теперь делать. Храбрость его вытекла на траву. Но он не попятился. Крупное очко в его пользу. Я бы наверняка осадила назад. Черт, Филипп был храбр, и я не хотела видеть, как он заплатит за это жизнью.

— Прошу тебя, Филипп, вернись в дом!

— Нет, — сказала Николаос. — Если он хочет быть храбрым, дай ему попытаться.

Пальцы Филиппа сжались, будто пытаясь, что-то схватить.

Николаос внезапно оказалась радом с ним. Как она двигалась, я не видела. И Филипп тоже. Он смотрел туда, где она была до того. Она пнула его по ногам, и он упал на траву, мигая так, будто она только что появилась.

— Не трогай его! — крикнула я.

Вылетела бледная ручка. Это было легчайшее прикосновение. Все его тело дернулось назад. Он перекатился на бок, лицо его окрасилось кровью.

— Николаос, не надо! — попросила я и сделала к ней два шага. Намерение. Со мной был пистолет. Он ее не убьет, но может дать Филиппу возможность убежать. Если он станет убегать.

Со стороны дома послышались вопли. Мужской голос заорал:

— Извращенцы!

— Что это? — спросила я.

Николаос ответила:

— Церковь Вечной Жизни прислала свою паству. — Казалось, ее это забавляет — Мне придется покинуть этот междусобойчик. — Она повернулась ко мне, оставив Филиппа лежать без сознания на траве. — Так как ты смогла увидеть мой шрам?

— Не знаю.

— Маленькая лгунья. Мы потом с этим разберемся.

И она исчезла, несясь под деревьями, как бледная тень. Хоть не полетела. Мне сегодня только этого зрелища не хватало.

Я опустилась около Филиппа. У него еще текла кровь там, где она его ударила.

— Ты меня слышишь?

— Да. — Он с усилием сел. — Надо отсюда выбираться. Эти церковники всегда с оружием.

Я помогла ему встать.

— Они часто врываются на вечеринки придурков?

— Когда только могут, — ответил он.

Кажется, он стоял на ногах довольно твердо. Слава Богу, мне бы его не дотащить.

Вилли сказал:

— Я понимаю, что у меня нет на это права, но я помог бы вам добраться до машины. — Он вытер руку о штаны и спросил: — А вы меня не подбросите?

Я не могла удержаться и рассмеялась.

— А ты не можешь просто исчезнуть, как остальные?

Он пожал плечами:

— Еще не научился.

— Эх ты, Вилли, — вздохнула я. — Ладно, давай сматываться отсюда.

Он усмехнулся. Я теперь могла смотреть в его глаза, и он был почти как человек. Филипп не возражал против вампира в нашей компании.

Из дома неслись вопли.

— Сейчас кто-нибудь вызовет копов, — сказал Вилли.

Он был прав. Если они начнут спрашивать, мне не отбрехаться. Я схватилась за руку Филиппа и держалась, пока надевала туфли.

— Знай я, что придется сегодня драпать от сумасшедших фанатиков, я бы надела низкие каблуки, — сказала я.

Проходя по минному полю желудей, я держалась за руку Филиппа. Сейчас только не хватало бы подвернуть лодыжку.

Мы уже почти дошли до гравия подъездной дорожки, как из дома вывалились три фигуры. Один держал дубинку. Двое других были вампирами, им оружие не было нужно. Я открыла су мочку, вынула пистолет, держа его у бока и прикрывая складками юбки. Ключи я протянула Филиппу.