«Огненное зелье». Град Китеж против Батыя Стрелков Владислав

Глава 2

Где это я? Оглянулся – всюду лес. Куда я попал? Сделал шаг и вдруг оказался на дороге. Странной дороге. Не широкой, с высокой и плотной стеной леса по краям, состоящего из одних елей, которые, казалось, растут так плотно, что руку не просунуть меж веток. Дорога впереди поворачивала, оглянулся – там тоже поворот. Но за тем поворотом пылал пожар. Огромное зарево освещало все небо, казалось, затмевая заходящее за горизонт солнце. Так могут гореть только дома. Слышался треск рушившихся прогоревших перекрытий.

Вдруг среди треска пожара я услышал пение. Нет, не пение – молитву. Молитву, звучащую множеством голосов. Из-за поворота показалось шествие. Сделал шаг навстречу и… оказался рядом с людьми. Впереди шел священник. Лицо его было очень знакомо, но кто это – я никак вспомнить не мог. Следом за ним два человека несли икону. С нее на меня печально смотрел образ Богородицы, нежно прижимающей маленького Христа. На мгновение мне показалось, что из глаз обоих льются слезы. Икона медленно проплыла мимо, и я увидел, что она на самом деле мироточила.

Люди с вдохновением читали молитву, и их глаза неотрывно смотрели вперед. Казалось, что они видят что-то необычное.

И тут они стали проходить сквозь меня. Я, словно привидение, не чувствовал ничего. Вытянул руку, и через нее прошел старик, прижимающий к груди маленькую иконку с ликом Христа. Сквозь меня шли тысячи людей, и конца этому шествию не видно.

Вдруг я увидел женщину. Мне показалось, что я ее знаю. Нет, точно знаю! Это Агафья. Она шла, как все, смотря вперед, и проговаривала слова молитвы, держа на руках маленького ребенка. Это же Глеб! Он улыбался и смотрел на меня. За Агафьей следом шел Третей. Я вспомнил их имена. Но откуда я их знаю?

Людской поток вдруг кончился, а я смотрел на спины удаляющихся людей и не мог сдвинуться с места. Куда они идут? Почему сзади большой пожар?

Люди скрылись за поворотом.

И вдруг среди треска пожарищ услышал гул, медленно переходивший в частый топот, очень похожий на топот конского табуна. Я увидел, как из-за поворота показались всадники. Много всадников. Лица их пылали от ярости. Они размахивали оружием и орали.

Я вдруг понял, кто они. Это были монголы. Монголы, пришедшие покорить, а непокоренных разорить, растоптать, разрушить…

Оцепенение спало, и я кинулся по дороге.

– Люди! Уходите!

Конная злобная лава настигла меня. Замелькали кони, я споткнулся и… оказался на полу. Едрит твою медь! Опять кошмарный сон, и все на одну тему. Это следствие вчерашних приключений? Только не уверен, было это на самом деле или нет. Черт, башка болит и сушняк жуткий. Только опохмелиться нечем, все выдул вчера. Как прибежал с лесу, так к соседу за самогоном сходил. Снял, называется, стресс! Пошел на кухню и открыл холодильник. Из «лекарств» только рассол, и того на самом дне банки. Допил. Мало.

Я сидел за столом, пил крепкий кофе и вспоминал вчерашний день.

Так, с чего все началось? Пошел за грибами. Вышел на рыбн… грибное место. Потом сидел и отдыхал на корне, затем каркнул ворон, я подскочил и приложился головой о нарост. Дальше пошла какая-то хрень. Вышел к поселку, а его и в помине нет. Потом вообще непонятный кошмар начался. Я вроде привидения был. Еп, там же я кого-то грохнул, степняка какого-то, и не одного…

Прислушался к себе. Хм, совесть молчит. Впрочем, чего беспокоиться? Сколько у меня «холодных» на счету? Враги есть враги. А может, не было ничего? Или мне все это привиделось? И ворон, и степняки, и пропавшие шрамы…

Начинаю осторожно двигать правой ногой – не болит и гнется от и до. Вскакиваю и начинаю шагать, затем прыгать, под конец сплясал джигу и упал на шпагат. Правой ногой толкнул некий предмет под столом. Сабля! Значит, это все на самом деле было? Чудеса!

Кинулся к большому зеркалу в прихожей. Покрутился, разглядывая себя, – шрамы от ранений никуда не делись, каждый рубец на своем месте. Интересное лечение! Можно сказать – сказочное, раз объяснить всю произошедшую со мной чудесатость не выходит.

Настроение поднялось, даже голова перестала болеть. Надев спортивный костюм, вышел на крыльцо покурить.

Напротив дома, у гаража, увидел соседа, который, похоже, опять что-то мастерит. Подошел, имитируя хромоту, чтобы лишних вопросов пока не возникло. Сосед выпиливал электролобзиком большой овал из бакализированной фанеры.

– Привет, Васек, – поздоровался я, – чем опять маешься?

– О, Иваныч, здорово! – поднял голову Куклин. – Да вот, хочу щит сделать. Выпилю сейчас основу, а потом наклепаю поверх нержавейки.

– Тяжеловат получится.

– Пусть, зато как за броней.

– Ну-ну.

Вася был ролевиком и любителем старинного оружия. Его жена терпела его чудачества и называла его «толкнутым». Васька смеялся, поясняя мне в первый раз, что она просто не знает, как правильно называть ролевиков. У Куклина были золотые руки. Он за гаражом построил кузню и пробовал ковать мечи и кольчуги. Что-то получалось, что-то нет. Очень долго возился с кольчугой, ковал кольца, но не получалось. Отложил. Выковал меч. Решил попробовать – срубит полудюймовую трубу или нет. Воткнул метра два трубы в землю и рубанул. Сложенная пополам труба улетела на соседний участок. Оттуда донесся звон разбитого стекла и испуганно-возмущенный ор. Как оказалось, соседка выставила самодельное вино на солнце в большой бутылке на двадцать пять литров. Труба и угодила аккурат в нее. Дальше был грандиозный скандал. Васькина жена, правда, выступила в защиту мужа – редкий случай, по причине лютой вражды с соседкой. После этого Васька долго не заходил в кузню, возясь в мастерской у гаража.

Куклин замкнул разрез и выключил лобзик.

– Ну-ка пойдем, – сказал он, – похвастаться хочу.

Васька открыл дверь большого сарая рядом с гаражом и вошел внутрь.

– Иваныч, иди сюда.

Затерев окурок, я вошел внутрь. Куклин уже держал в руке сверток.

– Зацени!

– Что это?

Он встряхнул, и в руках у него развернулась кольчуга. Плетение было очень плотное, немного напоминавшее сетку-рабицу.

– Помоги.

Васька стал надевать ее на себя.

– Ух, холодная, – он передернулся. – Надо было поддоспешник сначала надеть.

Он расставил руки и начал крутиться.

– Ну, что скажешь?

– Нормально, – пожал плечами я, вспомнив кольчугу на том степняке. Если оценивать критически, то на вид изделие Куклина лучше выглядит. Вот насколько оно крепче?

– Из чего мастерил?

– Сталистая проволока. Три недели потратил.

Куклин стянул кольчугу с себя, положил ее на верстак и вынул из шкафа меч.

– Ну-ка, ну-ка, – протянул руку я.

Сосед подал клинок рукоятью вперед. Взяв меч, я вышел из сарая. Сделал несколько взмахов, крутанул петлю – меч пел, рассекая воздух, и был удивительно легок, несмотря на метровую длину – чуть больше килограмма. Очень удобная рукоять – сосед сделал черен ребристым, вместо яблока – ромб с отверстием в центре, небольшая крестовина, но больше всего привлекал внимание сам клинок. Он отсвечивал булатным узором, если, конечно, Васька не воспроизвел его вытравливанием. Удивленно посмотрел на соседа, а он, довольный моей реакцией, рассмеялся:

– Каково, а? Что скажешь?

– Из чего он? Легкий больно. – И я опять крутанул мельницу.

– Булат! – гордо сказал Куклин.

– Ага, из «камазовской» рессоры.

Нет, меч мне определенно нравился. Просто зубоскалил от хорошего настроения и наслаждения легкостью клинка. Пожалуй, таким можно быка пополам разрубить.

– Не рессора это, – обиделся сосед. – Это первый был из нее, а этот я по древней технологии делал!

– Ладно, верю. – И вновь рассекаемый воздух поет под клинком. – Великолепный меч!

– Ага! – с улыбкой до ушей кивнул Васька. – Хочешь испытать?

Не дожидаясь ответа, юркнул в гараж и вынес двухметровую полудюймовую трубу.

– Вот, – он воткнул трубу в землю, – попробуй.

Куклин отошел к сараю. Я вновь крутанул мельницу и сразу нанес удар – труба распалась на две части.

– Круто! – восхитился Васька, рассматривая срез на трубе. – Нет, тебе определенно надо со мной под Тулу ехать. Здорово ты мечом владеешь.

– Учили, – скромно ответил я. Интересно, что он скажет, когда я ему трофейную саблю покажу?

– Слушай, подгребай ко мне через полчаса. Я в магазин за пивом сгоняю. Сядем и поговорим.

– Лады. – Сосед взял у меня меч, убрал в сарай, затем вернулся к гаражу, а я пошел в дом.

Я вернулся из магазина, где прикупил разных продуктов и взял пятилитровку с пивом. Дома начистил картошки и пожарил ее с грибами. Выключил плиту, поставил сковороду на стол, достал и нарезал хлеб. Полез в холодильник приправы достать, наступил на валяющуюся на полу куртку от комка. Поднял. Что-то весит она много. Затем вспомнил: монеты! Открыл клапан кармана и высыпал ценные трофеи на стол. Полюбовался на еще одно доказательство моего вчерашнего «вояжа», затем пересчитал это богатство. И что я имею?

Итак, две монеты желтого металла, то есть золота, и тридцать семь из белого, соответственно – серебра. Все монеты в хорошем состоянии, почти не потерты, гурты… отсутствуют, то есть просто закруглены. На первый взгляд все монеты разные. Затем пригляделся – не все. Рассортировал по группам. Вышло пять групп.

Начал с золотых. Первая монета диаметром примерно тридцать миллиметров. На аверсе оттиснуто изображение… священника, что ли, непонятно. На оттиске реверса узнал Иисуса Христа. Интересно, что за монета такая и откуда она у монгола взялась? Убрал пока в карман.

Вторая монета имеет чуть меньший диаметр, чем первая. На обеих сторонах отчеканен бородатый мужик. Нимба у него не имеется – значит, не Иисус Христос, а возможно, какой-то царь или князь. Присмотрелся – на монете есть надписи, буквы вроде славянские. Древний червонец, что ли? Тоже в карман, потом разберемся.

Теперь серебряные монеты.

Двадцать три штуки с изображением орнамента или арабской вязи в трех кругах. Наверное, валюта из Средней Азии. Далее – семь с изображением пирамиды, креста и четырех колец. Немецкая, наверное. Шесть самых маленьких тоже славянские надписи имеют, только непонятно написано. И одна монета, похожая на золотую, с изображением князя и шатра.

Помедитировал на лежащее серебро. Что сказать? Ни на одной монете года выпуска не отчеканено. Когда они в хождении были? Может, Куклин знает?

Потер щетину, щелкнул пальцами и пошел в спальню за ноутбуком. И почему сразу не догадался в Интернете посмотреть? Пока система грузилась, я отделил от каждой группы по одной монете. Остальные ссыпал в карман к золотым.

Как появился значок соединения, в поисковике набрал «древние монеты» и кликнул по первой ссылке. Только начал просматривать сайт, как послышались шаги, затем три раза постучали, и сразу открылась дверь. Я свернул окно и отставил ноут в сторону. Монеты тоже убрал.

– А вот и я! – Васька зашел по-монгольски: сначала голова, потом сам, на порог не наступил.

– Проходи, Сергеич, садись.

Куклин придвинул стул, уселся и потянул носом:

– Ух, с белыми жарил?

– С белыми. – Я сунул ему ложку. – Бери шанцевый и приступай.

Мы быстро съели всю картошку. Я достал полулитровые стеклянные кружки и набулькал в них пива. Сдвинули кружки, сказав короткий тост:

– Пусть всегда! – И окунули носы в пену.

Налил по второму, но я пить не стал.

– Короче, Сергеич, есть дело. Ты вроде в древностях всяких понимаешь, мне нужно узнать – когда сделана одна вещица.

– Какая?

– Сейчас принесу. – Я подошел к кровати, достал из-под нее саблю и протянул Ваське.

Куклин обнажил клинок. Минуту разглядывал его, затем поднял на меня глаза размером с блюдца.

– Да это же дамасский литой булат! Персидский шамшир.

– Ты уверен?

– Уверен! – твердо сказал Куклин. – Вот тут, смотри.

Он провел пальцем по клинку.

– Видишь, каков узор? А теперь взгляни сюда, – и показал на орнамент, шедший по рукояти. – А знаешь, сколько тут слоев? До трехсот! Мне пришлось бы года два такую делать.

– А свой меч ты сколько делал?

– Полгода. – Куклин любовно провел рукой по клинку, попробовал заточку: – Острая. Где взял?

– Трофейная.

– А-а-а… – понятливо кивнул Васька.

А что, правду сказал. Почти. Ну, не говорить же, где и когда. Не поверит, скажет, белочка пришла. А он подумал, что я на службе затрофеил. Когда приходилось помогать на зачистке селений, бывало, находили в оставленных домах интересные экземпляры разного оружия. И ножи, и сабли… Один раз турецкий ятаган попался, в доме на стене висел. Естественно, ребята прибирали такие вещи. Мне на холодное оружие не везло. Зато попался ГШ-18 с ПБС. Хорошая машинка на восемнадцать патронов. Ее я, кстати, в городской квартире оставлять не стал, сюда привез. Лежит в отцовском сейфе, в тайном отделении.

Васька наслаждался саблей, как я некоторое время назад мечом. Он разве что на вкус ее не попробовал. Хорошо хоть размахивать не стал. Он упер острие в петлю погреба.

– Смотри… – и сосед надавил: клинок выгнулся дугой. – Видишь?

– Вижу. Ты мне скажи – когда ее сделали?

– Хм, – Куклин почесал затылок, – если бы не отличное состояние, то век двенадцатый – тринадцатый, а так, думаю, восемнадцатый.

Блин, а я надеялся, что он мне точно скажет. Забрал клинок у Васьки, пока он не попробовал чего-нибудь разрубить, вогнал в ножны и убрал на шкаф.

– А ты знаешь, сколько она стоит? – спросил Куклин, с сожалением провожая глазами саблю.

Я пожал плечами.

– Тысяча евро, не меньше! Можно и дороже продать!

– Кстати, про бабки!

Я полез в карман, а Куклин насторожился:

– Иваныч, я отдам…

– Я не про долг, – прервал я Ваську, – а про это.

И выложил отложенные серебряные монеты на стол.

– Можешь сказать – что за монеты и год их изготовления?

– Везет же людям! – потрясенно проговорил сосед. – Клады находят…

Он принялся разглядывать монеты. Покрутил одну, ту, что с князем и шатром, и сказал:

– Эта монета русская, называется сребреник, век одиннадцатый или двенадцатый. Есть еще златник, золотой то есть. Почти такая же на вид.

Куклин отложил сребреник и взял следующую, самую маленькую:

– Это новгородская чешуйка. Я такие много раз видел. Их еще до Ивана Грозного чеканили. А это дирхем. – И он взял монету с орнаментом в трех кругах. – Век пятый или шестой.

Я вздохнул. Такой разброс по годам! И как определить дату моего вчерашнего провала в прошлое?

– А вот эта… эта… хм, не знаю. – Куклин рассматривал монету с пирамидой, крестом над ней и кольцами внизу.

– Пфенниг, что ли? – предположил он. И вдруг спросил: – Где взял?

– Где взял, где взял? – Я забрал монеты у Куклина и положил их в карман. – Тоже трофей!

Васька пожевал губы и предложил:

– Если будешь продавать, то могу свести с одним человеком. Он коллекционер, в одном клубе я с ним. И клинками он интересуется, но по ним не специалист, однако сведет с кем надо. Если все продать, то тысяч на пятьдесят евриков выйдет!

Васькин энтузиазм погасил звонок мобильного. Он выслушал абонента и сник.

– Жена звонила, – на немой вопрос ответил он, – в город за продуктами ехать надо. А я хотел… спросить – у тебя сапоги есть? Военные. Для реконструкции нужно.

– Есть, яловые. Этого добра навалом. Могу полевой формы подкинуть, ту, что с галифе идет.

– Не, галифе мне не надо, только сапоги. У них чуть фасон изменить – и будут боярскими.

– Ладно, размер сорок три только.

Куклин закивал, а я полез в чулан, где стоял большой сундук. Там были сложены десятки пар сапог. Взял две пары и отдал соседу. Васька обрадованно пожал руку и убежал. Честно говоря, я не представлял, как выглядят «боярские» сапоги, но знал: Куклин сделает как надо, меч в пример.

Пора разобраться с золотыми монетами. Открыл ноут и запустил поисковик с запросом «древние золотые монеты». Уже через минуту я знал – первая монета была византийской и называлась «Хиперперон», а вторая, как назвал ее Куклин – златник. И обе начали хождение в одиннадцатом веке. Значит, надо просмотреть все тридцать седьмые года, начиная с одиннадцатого века. И через минуту нашел. Было немного стыдно не знать историю своей земли. Школьный курс как-то забылся, да и этот предмет был не очень любим мной. Начал искать материалы по монгольскому вторжению, карты, передвижения монгольских орд…

Через три часа оторвался от ноута, вышел покурить и заодно подумать. Появились две интересные идеи. Первая – Куклин своим предложением заронил зернышко интереса к продаже исторических раритетов. Могу легко поправить свое финансовое положение. Например, наконец полностью расплатиться за квартиру. И много еще чего. Вторая – вмешаться в ход событий. Обе идеи заманчивые. А вот по сердцу только одна. Минуту назад я закончил изучение того, как монгольские орды полностью истребили русские рати. Сжигали города, уничтожили людей. И если многие материалы из того, что я прочитал, – правда, то у меня лишь одна задача – вторжению помешать, а Батыя уничтожить.

В любом случае надо идти на разведку.

Затушив сигарету, вернулся в дом. Зашел в спальню и открыл шкаф. В нем было сложено почти все, что я привез из городской квартиры. Первым делом достал десантный ранец и вытряхнул все, что в нем было. В принципе, обычный тревожный мешок – три ИРП-5, топографические карты, комплект одежды, фляжка, котелок, тактический фонарик, аптечка и прочее. Из бокового кармана вытащил сверток. Снял чехол и развернул маскхалат. Его я приобретал сам, так, на всякий случай. Он был идеален для выполнения моей задачи – немецкий «Гилли» с окраской «лес». Достал из шкафа берцы, поставил под стол. Пошел в чулан. На верхней полке лежала палатка в чехле. Легкая, компактная. Брать? Решил не брать. Иду на сутки, максимум на три. Соберу информацию, потом вернусь, обдумаю и решу – что надо взять. Так, снаряжение практически готово. Осталось оружие. Оно в подвале, где у отца была мастерская. Спустился в подвал. Большой самодельный сейф стоял за старым шкафом в самом углу. Открыл обе створки.

Справа, в оборудованной пирамиде, стояли две ижевских двустволки и карабин «Тигр-1». Над ними коробки и ящики с патронами, капсюлями, порохом и прочими охотничьими вещицами. Левая часть сейфа делилась на нижнюю полку и верхнюю. В центре ее висело два бронежилета «Кора-1», когда-то давно привезенных мной по просьбе отца. Хм, а броник-то мне пригодится! Снял один, повертел, осматривая, – нормально; правда, класс защиты первый, но что есть, то есть.

Теперь оружие. Вынул коробку со старыми гильзами из нижней полки, сунул руку под полку и нащупал скобу. Потянул – открылся тайник. Чтобы достать коробку с пистолетом, пришлось встать на колено и сунуть руку глубже. Вот она, коробочка. Заодно нащупал сверток. Странно, я его туда не прятал. Значит, отец? Достал коробку, сверток и сразу развернул. Присвистнул – два пакетика, в одном золотой крест на цепи, грамм на триста потянет, и пакетик с драгоценностями. Перстни, кольца и прочее я узнал – это мамино, а вот крест вижу в первый раз. Откуда он взялся и почему спрятан тут – загадка. Ни мама, ни папа никогда в церковь не ходили, хотя и были крещены. Да и крест какой-то не канонический. Надпись непонятная…

Положил все пока на верстак. Открыл коробку и выложил из нее ГШ-18, ПБС, два магазина и две коробки патронов с маркировкой 7Н31. Усмехнулся – можно любые доспехи того времени насквозь пробивать, хоть в три слоя надевай. Но у степняков мало кто в доспехах был, дорогое это удовольствие. Избыточно выходит, да что поделать?

Вытряхнул на верстак еще патронов россыпью, но уже простых. Пересчитал – тридцать шесть. Как раз на два магазина. Тут же их и снарядил. Прикрепил ПБС к стволу. Подержал на весу пистолет. Насадка чуть вниз уводит, но привыкнуть можно. Положил ГШ-18 на верстак и повернулся к сейфу. Двустволки мне не пойдут. Я на разведку иду, а не канонаду устраивать. Вот карабин…

Взял в руки «Тигр». СВД охотника! Ему бы ПБС приспособить. Самое простое решение – изготовить его из пластиковой бутылки. Но способ не надежен, может слететь и глушит плохо. Изготовить самому ПБС не проблема, но как крепить? Немного подумав, нашел решение, но придется обратиться к Куклину. У него есть нужный инструмент. Поставил пока карабин в пирамиду и начал перебирать коробки с патронами, ища патроны к карабину. Нашел всего три – две барнаульские и «Матч». Причем чешских было всего десять в упаковке. Еще на полке лежала оптика к «Тигру». Тоже выложил на верстак.

Итак, в принципе, имеется все, что нужно мне для разведки обстановки в прошлом. Патронов, правда, мало, но армию недругов там не встречу, и задача у меня только собрать сведения, а контакт, тем более огневой, – в крайнем случае. Значит, сегодня за вечер изготавливаю ПБС, а в полночь – выход.

Позвонил Куклину и спросил – когда тот вернется? Оказалось – уже едут обратно. Вот и славно!

Глава 3

Где это я? Все в плотном тумане. Слышатся голоса. Нет, это молитва. Из тумана появляется толпа людей, несущих впереди икону. Кажется, Владимирскую икону Божьей матери. Толпа подошла к берегу, и… Мать моя, а я где стою? Глянул вниз. Я же на воде стою! От неожиданности рухнул вниз и… вскочил с постели весь сырой. Третий сон, и третий кошмар. Почему мне снятся сны из прошлого?

Десятый час. Сумерки на улице, и время еще есть. Но больше ждать я не могу. Принял душ. Минуту рассматривал себя в зеркале, раздумывая – бриться или нет? Решил бороду оставить. Поел, благо, что перекусить я приготовил заранее. Затем надел камуфляж, бронежилет, разгрузку, нацепил самодельную кобуру с пистолетом, обулся. Присел на дорожку, затем надел куртку, накинул лямки ранца на плечи, повесил чехол с карабином, водрузил панаму на голову и вышел из дома. Ключ от замка повесил на гвоздик под почтовым ящиком.

В лесу темнеет раньше, чем на открытых местах. Но я этот лес изучил как свои пять пальцев. Найду дорогу к дубу даже в темноте. Однако шел не спеша. Прислушиваясь к ночным звукам, иногда я крался, чтобы определить – много ли я шумлю при движении по лесному мусору. Подсвечивая фонарем, специально выбирал участки с сухими ветками. Хоть совсем без шума не вышло, остался доволен – не потерял сноровки.

К дубу вышел аккурат к полуночи. Даже несколько удивился такой точности.

Итак, до рассвета три часа, есть время подготовиться и немного отдохнуть. Достал фонарик с режимом свечи, включил и поставил на камень. Затем расчехлил карабин и вынул из футляра ПБС.

Прибор к карабину изготовили довольно быстро. У Куклина в сарае имелся небольшой токарный станок. Так как токарить я не умел, то попросил Ваську. Он очень удивился, когда узнал, что именно надо изготовить. Начал было двести двадцать второй статьей стращать, но я напомнил ему, что у самого рыльце в пушку. Так как снимать пламегаситель с мушкой я не собирался, то, измерив штангелем диаметр сразу за пламегасителем, выточили муфту и нарезали на ней резьбу. Затем распилили ее вдоль, поставили на колодку мушки и закрепили изготовленной для этого гайкой. Теперь можно было к карабину надежно прикрутить ПБС. На саму насадку потратили полчаса, изготовив ее из дюймовой трубы, двух муфт и десятка выточенных под размер шайб.

Я полюбовался на ПБС – выглядел он как заводской, только покрашен краской, а не заворонен. Главное, что звук выстрела заглушит. Прикрутил прибор и проверил на шатание – стоит как влитой. Снарядил магазин и зарядил «Тигр». Занялся пистолетом, также поставив ПБС и зарядив его. Вынул из рюкзака маскхалат и баночку с тактическим кремом, надел «Гилли», однако наносить сразу маскировку на лицо пока не стал, а побрызгал репеллентом, так как комарье одолело. Надо было у самого ствола сесть, там кровососов нет, но побоялся задеть дерево. Вдруг обратное перемещение происходит не сразу…

Затем достал из ранца фляжку с коньяком, открыл, глотнул немного и сунул в карман разгрузки. Потом надел на ранец чехол, с махрой, как у кикиморы, и закинул его за спину. Пистолет в кобуру, карабин на грудь. Все, готов.

Поднялся к дереву, оставив фонарь за спиной. Такой у меня не один, а этот послужит индикатором перехода. Приблизился к стволу, немного помедлил и прислонился. От дерева пошел тихий гул. Значит, мне не показалось в прошлый раз. Оглянулся – фонаря нет. Значит, я на месте. Нажал кнопку на часах – на дисплее высветилось ноль часов тридцать три минуты. А дата немного озадачила – двадцать девятое мая тридцать седьмого года, естественно, как в первый раз, без столетий. Это что, в моем времени сутки, а тут месяц прошел? Дела!

Вдохнул полной грудью – а тут гораздо свежее, даже прохладнее, и пахнет лесом острее. Это означает, что недавно был дождь. Отсверки молний где-то на западе подтвердили предположение.

Ну, что же, двину, пожалуй. Куда идти, знаю – к даче Волоша, так как другие селения этого времени мне неизвестны. Кроме Заимки, конечно, но та эта Заимка или не та – выяснится потом.

Путь занял гораздо больше времени, чем рассчитывал. В предрассветных сумерках на землю опустился туман. Видимость упала до шести метров, так что пришлось немного поплутать, пока не набрел на ложбину, которая, как нить Ариадны, вывела меня к распаханному полю. Туман тут был плотнее, чем в лесу. С одной стороны, он хорошо маскирует и можно подобраться ближе к укрепленному дому, с другой – есть возможность столкнуться с аборигеном, с последствиями, которые меня никак не устроят.

Я засел за кустом орешника, вглядываясь сквозь молочное марево, но, кроме края пашни, ничего не видел. Что-то тут не то…

Двинулся по краю поля. Только миновал молодую елочную поросль, как началась березовая роща и кустарник. Я помнил, что через пятьдесят метров будет загон, а дальше, собственно, укрепленный дом Волоша. Чем ближе подходил, тем явственней чувствовался запах пожарища. Наконец, приблизившись к загону, я увидел чернеющий остов – все, что когда-то было домом. Подошел, присел – тепла от обгоревших бревен не чувствовалось, потрогал головешки рукой – холодные. Значит, учитывая прошедший дождь, горело как минимум дней шесть назад.

Это что же, те степняки до сих пор шляются тут? В первый раз я их увидел двадцать девятого апреля, то есть месяц назад по местному календарю. Интересно, что они тут делают? Если вспомнить, в какое время кочевники совершали налеты на Русь, то эти явно очень рано пришли. Или явились еще зимой, да ранняя весна перекрыла половодьем путь домой? Это ближе к истине. Тогда не понятно, о чем думает местное русское воинство? Какого… этого самого до сих пор не истребили степных разбойников?

Я поднялся, достал фляжку и глотнул коньяку, затем закурил. И куда теперь идти? К Заимке? Тогда придется вернуться к дубу, от него гораздо ближе. Или поискать другие селения? В любые времена люди селились у рек, и в основном на холмах. Я сейчас стою почти на вершине холма, где в далеком будущем будет стоять поселок. Другое высокое место имеется в трех километрах на север, но там никаких рек нет. Ближайшая река – Ветлуга, изобилующая высокими берегами, а до нее пятнадцать километров. Впрочем, есть одна речушка совсем неподалеку. В наше время она распалась на цепочку бочагов, а местами вовсе заболотилась и оживала только в половодье. Кстати, протекает речка рядом с Заимкой. Значит, решено: иду туда, но возвращаться к дубу не буду. Пусть от него ближе, зато в этом времени речка может быть гораздо шире, и ее придется пересекать два раза. Пойду так, как я в будущем в первый раз за грибами пошел, по дуге, то есть по берегу, аккурат к Заимке и выйду. Только надо сориентироваться. Примерное расположение сторон света было известно, но точность не помешает. Достал из разгрузки компас, взял азимут и направился через поле на юго-восток.

Сначала лез через бурелом. Затем лес стал чище. Роща сменилась бором, стало светлее, и туман как будто поредел. Спускаясь в очередной распадок, почуял запах дыма. Даже порадовался удаче. Жилье! Чуть постоял, принюхиваясь и заодно определяя направление ветра. Ага, надо идти точно на восток. Только странно, что тут люди поставили дома. До Ветлуги еще далеко, а та речка совсем в другой стороне, разве что тут ручеек имеется. Впрочем, дача Волоша тоже у ручья стояла.

Через сто метров послышалось еле слышное ржание. Запах дыма усилился, примешались ароматы жареного мяса. Пикник в четвертом часу? Впереди показался еще один распадок. Дым шел оттуда. Ступая осторожно, я крался от дерева к дереву, а в начале склона прополз к толстой сосне и осторожно выглянул. Ага, старые знакомые! Или друзья старых знакомых, которые месяц «куролесят» по керженским лесам, запертые весенним половодьем.

До стоянки пятьдесят метров, и она как на ладони. Похоже, степняки встали тут на ночевку. Слева сбатованные кони, посередине – две загруженные чем-то телеги и поставленные оглоблями встречно. Горят два костра. Один выше по распадку, за лошадьми, второй – правее. Имеется еще пара кострищ, но они еле курятся. У крайнего левого костра сидит степняк. Рядом с ним три тела. У прогоревших костров тоже тела вповалку. У правого спит один, а бодрствуют двое. Один полулежа, что-то на палке в огонь сунул, мясо жарит, наверное; второй держит в руках сухие сучья и по одному подкладывает в огонь.

Принялся пересчитывать степняков – выходило полтора десятка. Нет, есть еще кто-то. У телег разглядел тела, но подробности не разобрать. Пришлось сместиться левей и выползти вперед. Ага, понятно – это пленники. К оглоблям привязаны двое: молодая девушка за руки и старик, связанный еще и в ногах. У обоих кляпы. Отполз обратно к сосне. Что делать – ясно, как это светлеющее небо. Всех можно успокоить из карабина. Но выстрел, даже с ПБС, в лесной тишине даст громкий щелчок, и магазин у «Тигра» всего на десять патронов, значит, работаем так…

Первым делом скинул ранец и, достав баночку, затемнил лицо тактическим кремом. Затем приготовил пистолет и положил его рядом. Приготовил свой «Каратель» и достал из ранца еще три ножа. Ими я сниму часовых.

Начал с левого часового. Используя кочки мха, подобрался на расстояние броска и метнул нож – клинок вонзился в горло, и степняк откинулся от костра. Молодец какой – тихо подрыгал ногами и затих.

С пистолетом наготове немного выждал – не поднимется ли тревога, но никто не шевелился. Забрав нож, вернулся к оставленным вещам и взглянул на правый костер. Тут склон немного круче, и ближе подобраться сложнее. Начал очень медленно ползти, замирая, если степняки поднимали головы. Уже добравшись на приемлемое расстояние, накосячил – хрустнул сучок.

Часовые у костра, услышав посторонний звук, встрепенулись, но успели только приподняться. Я тут же поочередно метнул ножи. Тот, что полулежал, получив нож в горло, лишь дернулся и замер, а второй выронил сучья и упал головой в костер. Вот ведь… падла! Искры поднял и сопящего соседа разбудил. Пришлось в один прыжок метнуться к костру, и мой «Каратель» отправил степняка в сон навечно.

Выдержал минуту, наблюдая за распадком, – тишина. Значит, я отработал на «отлично» – никто из спящих степняков не проснулся. Только пленники зашевелились. Было видно, что связанный старик пытается развернуться и посмотреть на склон. И девушка головою крутит. Пусть, лишь бы не мешали и молчали в тряпочку.

Противно потянуло паленым. Надо действовать, а то от вони могут проснуться остальные. Первым делом вытащил труп из костра. Хорошо хоть ветер вонь в сторону относит, а то проснулись бы давно все.

Резать спящих не самое приятное занятие. Но их сюда никто не звал. Из прочитанного помню, что кочевники были не прочь поиздеваться над жертвами. У монгол практиковалось медленное ломание позвоночника, особенно любили подвешивать людей на собственных внутренностях…

Восьмерых упокоил без звука. Один, что-то почуяв, приподнялся, узкие сонные глаза вдруг округлились. Он что, меня видит? Хорошо хоть, что степняк узрел кошмарное мохнатое создание. Но крикнуть кочевник не успел. Быстро зажав ему рот, чиркнул «Карателем» по горлу. Тело забилось в судорогах, и раздался звон. Глянув за спину, тихо чертыхнулся. Степняк ногой задел медный котелок с какой-то железкой внутри.

Трое оставшихся кочевников зашевелились, просыпаясь, но я успел вырубить только одного, самого ближнего, пнув его берцем по затылку. Двое вскочили, обнажив клинки, и закрылись щитами. Хмыкнув, выстрелил из ГШ-18 два раза в центр щитов, проследил за падением тел, затем сделал контрольку обоим. Покрутился, нацеливая пистолет на неподвижные тела и осматриваясь. Все, живых нет, разве что тот, который берцем контужен. Нашел кусок веревки, споро связал степняка и оставил его пока лежать.

Подошел к связанным пленникам. Из-под телеги выглянула девушка. Глаза ее расширились, закатились, и она оплыла на землю. Ну да, вид у меня страшенный. Старик же смотрел во все глаза, постоянно дергался и что-то мычал. Снял капюшон маскхалата, сдвинул панаму на затылок и вынул кляп у пленника. Старик прочмокал губами и хрипло спросил:

– Кто вы?

– Леший, – пошутил я и разрезал путы пленников.

Старик продолжал пялиться на меня. Проследил за его взглядом. Абориген со смесью ужаса и удивления смотрел на мое оружие. Его глаза так и скакали – пистолет-карабин-пистолет-карабин…

Достал фляжку с коньяком и протянул старику:

– Вот, глотни.

Дед схватил ее, сделал глоток, и глаза его еще больше полезли из орбит. Прежде чем я успел забрать фляжку, старик сделал еще глоток. Ого, а это интересно! Второй раз он как бы получил удовольствие от напитка. Даже покатал коньяк на языке. Но в этом времени ничего крепче вина нет. Присел на оглоблю, задумчиво посмотрел на аборигена, достал сигарету и закурил. Глаза его еще больше расширились, но он не отшатнулся, а, наоборот, подсел ближе.

– Вы кто?! – с надеждой прохрипел дед.

Хотелось ответить вопросом на вопрос, но я сдержался, шок-то не у меня. Хотя вопросов к старику будет не меньше, чем у него. Этот хроно-абориген явно знаком и с карабином, и с пистолетом, а на сигарету-то как смотрит, не говоря про коньяк. Представлюсь, пожалуй, а там посмотрим. Поправив панаму, взял под козырек:

– Капитан Велесов. Военная разведка.

– Воен…ная разведка? – удивился дед. Затем спохватился, поднялся и хрипло представился сам: – Сорок четвертого драгунского Нижегородского Его Величества полка, поручик Матвей Власович Кубин! – И попытался щелкнуть каблуком, однако за неимением обуви вышло плохо.

Поднялся и я, стараясь не выдать своего удивления. Пробежал взглядом по сверхпожилому драгуну. Отметил крепкие ладони, коренастость фигуры, а главное, взгляд человека, много повидавшего. Надо сказать – коллега, то есть вояка.

– Тогда будем знакомы! – Я улыбнулся и протянул руку. – Владимир Иванович Велесов.

Он пожал, очень крепко пожал. Хм, а силы у деда достаточно, несмотря на возраст. Видя, что он собирается вывалить кучу вопросов, остановил:

– Матвей Власович, все вопросы позже. Первым делом надо кое-что сделать.

– Да-да, я понимаю, – закивал драгунский старлей, – добро, взятое на меч, счесть…