Во власти женщины Паркер Виктория
– Да, это я. Как вы себя чувствуете?
Во рту у Ника мгновенно пересохло, словно он оказался в жаркой пустыне. Ник облизал губы и хрипло произнес:
– Гораздо лучше, когда я увидел вас, querida. Не можете ли вы подойти ко мне поближе? Не бойтесь меня.
– Так волк говорил овечке, – бросила Пия. – Вы так же сладко рассуждали, когда добывали доступ в мой дом, мистер Карвальо? Или в прошлый раз вы не были так самоуверенны?
– Зовите меня Никандро, будьте добры. Ведь сейчас я полностью в вашей власти.
Ник представил, что соблазняет ее. Сначала он широко расставит колени. Затем прижмет к себе, ощутив ее груди и острые соски. Он так хотел полностью ей овладеть, но не мог к ней прикоснуться. Это было мучительно.
– Ну, хорошо, Никандро.
Пия произнесла его имя с легким акцентом – итальянским или греческим. Темные вьющиеся кудри и карие глаза прекрасно подошли бы к этому хрипловатому сексуальному голосу.
– Это хорошо, что мы будем разговаривать друг с другом на «ты». Может быть, ты расскажешь мне, что делал в моих комнатах. Я тебя очень внимательно слушаю. Надеюсь, будет интересно.
– Сначала скажи, как тебя зовут, и я объясню, что я здесь делал.
– Меня зовут Олимпия Мериси.
Ник чуть не вздрогнул.
– Ах. Младшая жена, да? – Почувствовав разочарование, Ник нахмурился. Разве это его должно волновать?
– Меня никто никогда не будет звать женой. Ангелы запляшут в аду, если я подчинюсь какому-нибудь мужчине.
Ник скоро исправит это.
– Ты можешь называть меня дочерью.
Все остановилось, словно кто-то нажал «паузу» на драме, которой можно было назвать его жизнь. У Зевса есть дочь – похоже, судьба решила преподнести Нику сюрприз.
Ник еще раз попытался развязать узлы на веревках, пока вновь не обрел дар речи.
– В таком случае надеюсь, что не слишком сильно побил охранников твоего отца. Мне бы хотелось лично извиниться перед ним. – Если бы Ник был Пиноккио, то его нос вырос бы сейчас до невероятных размеров.
– Очень благородно с твоей стороны, – сказала она с сарказмом.
– Я тоже так думаю. Я очень порядочный человек.
– Это незаметно. У меня старомодный взгляд на вещи. Я считаю, что соблазнять мою работницу и проникать в мой дом непорядочно.
Ник насмешливо взглянул на нее:
– Ты слишком щепетильна, querida. Я просто проявил любопытство, вот и все.
Маленькая плоская черная коробочка, со свистом прорезав воздух, упала возле его ног.
Ах. Черт возьми.
– Я думала, что такое высококлассное оборудование может использовать лишь сотрудник ЦРУ. Сильно сомневаюсь в том, что ты купил эту штуку в отделе электроники местного супермаркета.
Ник пожал плечами. Он забыл о том, что был крепко привязан к стулу. Боже, какая боль!
– Будем считать, что у меня есть друзья в высших кругах.
– В Белом доме?
– В Бронксе.
Пия рассмеялась весело и заразительно.
– Любой нормальный человек попросил бы о встрече. Ты слышал о том, что существует телефон?
– Веришь мне или нет, я предпочитаю личный контакт…
– О да, я верю тебе, – вспыхнув, прервала его Пия. – Зачем? Зачем ты пришел сюда? Чего ты хочешь?
– Встречи с самым могущественным и загадочным человеком. Один час аудиенции с твоим отцом.
– Это невозможно, – решительно заявила Пия, не медля ни секунды.
Она явно была деловым и предельно откровенным человеком. Наверное, глупо, но он поверил ей. Похоже, эта женщина не любила тратить время зря. Будто время было для нее самой драгоценной вещью.
Задумавшись над этим, Ник засомневался:
– Его здесь нет?
– К сожалению, нет. Он очень далеко уехал.
Ее тон был каким-то странным. Ему грозила опасность? Возможно. Учитывая то, кем был ее отец.
– Жаль.
Ник решит, что ему нетрудно будет провести несколько дней или недель в обществе этой женщины. Он сможет внедриться в ее жизнь, найти слабые места и соблазнить ее, уложив с собой в постель. Зевс страшно разозлится, когда узнает, что Ник соблазнил его драгоценную дочь. Это была прекрасная идея, и ее надо было серьезно обдумать.
– Ты хочешь обсудить с ним дела бизнеса или личные вопросы? – поинтересовалась она.
– И то и другое.
– Я поговорю с ним насчет тебя или могу отдать ему твою записку. Можешь быть уверен, что я сохраню конфиденциальность.
Пия стала медленно приближаться к нему, и Ник завороженно ждал. Его сердце громко стучало, и вскоре ее силуэт прояснился. Он увидел тонкую талию, а затем глубокий треугольный вырез ее черной рубашки, под которой скрывалась перламутрово-белая кожа. Олимпия почувствовала, как вскипела ее кровь.
Она медленно приближалась к Нику, и его тело напрягалось с каждым ее шагом…
Пия села, скрестив ноги и подперев кулаком подбородок. Эта картина была очень сексуальной. Ник почувствовал себя юношей, который никогда раньше не встречался с женщинами.
– Ты, оказывается, невероятно красивая, а к тому же блондинка.
Ее глаза весело блеснули.
– Ставлю вам «пять», мистер Карвальо. А кого вы ожидали увидеть?
– Гречанку. – Это было единственное слово, которое он смог вымолвить. Эта женщина выглядела так, будто только что сошла с экрана. Густые светлые волнистые волосы были зачесаны наверх и уложены в узел – как у Грейс Келли. Но Олимпия Мериси излучала опасность и страх. Эта женщина не желала подчиняться мужчине или покоряться своей сексуальности.
Красота ее была фантастической, почти нереальной. Бледная гладкая кожа, мерцавшая, словно жемчуг, высокие скулы, о которых мечтает любая супермодель, огромные голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, и полные, чувственные губы, накрашенные темно-красной помадой.
Ее смело можно было назвать Афродитой, настолько она была похожа на богиню. Она таила в себе опасность, – но разве не это так возбуждало его? Такая женщина не была создана для брака – нет, ее нельзя было брать в жены, черт возьми. Эта женщина была создана для плотских утех.
Втянув в себя воздух, Ник молча стал молиться о том, чтобы эта вспышка страсти прошла так же внезапно, как и возникла.
– А твоя мать… Норвежка? Шведка?
Пия слегка вздрогнула, скривив рот. Он понял, что затронул больной вопрос.
– Француженка, – сказала она таким холодным тоном, что мурашки пробежали по его коже.
Ник пожал плечами. Для влюбленных расстояние не помеха. А Европа совсем недалеко. Ее неудовольствие без слов говорило ему о том, чтобы он больше не расспрашивал ее о матери. Ник знал, что в некоторых случаях не стоит вступать в битву с женщинами. Поэтому он так и сделал сейчас. Ну, хорошо…
– Пожалуйста, прости меня за то, что я вторгся к тебе, querida. Лучше скажи: что мучило тебя во сне, Олимпия? – Ник сам удивился своему вопросу, ведь раньше он никогда не заботился о женщине.
– Просто болела голова.
Изящная и грациозная, словно балерина, она встала и повернулась к нему спиной. Без сомнения, чтобы успокоить свои нервы. Ник пожирал ее глазами и чуть не взорвался при виде ее упругих ягодиц и идеально ровных швов на ее черных чулках.
С каждой секундой в паху у него возрастало напряжение. Она была самой сексуальной женщиной в его жизни. Он жаждал ощутить ее. Прикоснуться руками к ее телу, насладиться ее кожей. И он сделает это. Не было такой женщины на свете, которую он не смог бы затащить к себе в постель.
Обогнув кресло, Пия встала перед Ником.
Ник сжал зубы, стараясь подавить в себе сексуальное напряжение. Эрекция до сих пор причиняла ему неудобство, но теперь она стала мучительной.
Олимпия слегка наклонилась к нему – может быть, для того, чтобы заглянуть в его глаза. Нику хотелось впиться в ее губы, прямо здесь и сейчас. Если бы только крупный черный бриллиант, обрамленный множеством белых камней, не блистал меж ее округлых грудей!
Ник дернулся, словно вновь получив удар от охранника. Он почувствовал, как внутри у него закипает гнев, ненависть и боль. Адреналин наполнил его кровь, и Ник, напрягая широкие плечи, медленно опустил руки и стал незаметно распутывать веревки, стягивавшие его запястья.
Ему захотелось сорвать эту платиновую цепочку с ее шеи. Точно так же, как сделал это союзник Зевса, сорвав драгоценное украшение с безжизненного тела матери Ника.
O Coracao da Tempestade. Сердце шторма. «Бриллианты Сантоса».
Он не мог оторвать от них глаз. С ними было связано столько воспоминаний! Столько сердечной боли и страданий!
Мысль о том, что эти украшения были бездумно разобраны на отдельные части, разрывала его сердце. Ник предполагал, что, когда Зевс продавал драгоценности Сантоса, он мог оставить у себя несколько бриллиантов, чтобы подарить своей любимой дочке в качестве трофея.
Знала ли она, как попали к ее отцу эти бриллианты?
Ник содрогнулся, покрывшись холодным потом. Dios, знала ли она, что они омыты кровью? Если она знала, то он превратит ее жизнь в ад.
Сердце Ника так больно сжалось, что ему показалось: он сейчас умрет. Ему потребовалась огромная сила воли, чтобы сохранить спокойствие.
К счастью, Пия распрямилась перед ним, и настороженность, блеснувшая в ее сузившихся синих глазах, свидетельствовала о том, что она четко оценивает силу своего противника.
Но Ник уже не был связан.
Веревки в конце концов спали с его рук, и он собрал остатки своих сил, чтобы не двигаться и сохранять невозмутимость. Время сейчас было бесценным, и он не собирался тратить его, чтобы споткнуться при первом же препятствии.
Ник осторожно прочистил горло и произнес глубоким, проникновенным голосом, чтобы рассеять ее сомнения:
– Прошу прощения, querida, я не слишком быстро сейчас соображаю. Я должен сам поговорить с твоим отцом. Эта тема весьма деликатная.
Олимпия отступила назад, и ногти Ника больно вонзились в его ладони. Он едва сдержал себя, чтобы не прыгнуть к ней, не схватить ее за тонкую талию и не овладеть ею прямо здесь.
Вместо этого он продолжал ровным голосом – словно сердце его не рвалось из груди:
– Не думаю, что ты сможешь решить этот вопрос. Надеюсь, ты меня понимаешь.
Она явно разозлилась. Слово «нет» ей вряд ли приходилось слышать.
– Тогда ничем не могу вам помочь, мистер Карвальо. Если вы не доверяете мне и не желаете объяснить, зачем вы сюда проникли, ваше членство в клубе будет пересмотрено. Я могу…
– Однако, – продолжал Ник, будто не услышав ее, – если у меня будет возможность поближе познакомиться с тобой, я могу и передумать. Проведи со мной несколько дней, bonita. И я сделаю все, чтобы мы с тобой поладили. Я докажу, что я не так уж плох, как тебе показалось.
Скрестив руки на своей упругой груди, Пия изогнула свою черную бровь.
– Вы считаете меня дурочкой, мистер Карвальо. Путь к моему отцу не лежит через мою постель.
Она была умна и красива.
– Это не совсем так, но я гарантирую, что ты получишь удовольствие от этого приключения. Признайся, что ты сама хочешь этого.
– Настолько же, насколько хочу прыгнуть с вышки без парашюта.
Он усмехнулся. Несмотря на то, кем был ее отец, она все же нравилась ему. Интересно, знает ли она о происхождении бриллианта, который висит у нее на шее, ведь ни одна женщина в мире не согласилась бы носить драгоценность, которая таила в себе худшие предзнаменования. Ярость его предков. Странно, Ник никогда не верил во что-то подобное. До сих пор. Потому что его словно кто-то вел к ее соблазнению, чтобы он мог осуществить свою месть.
Ник хотел вернуть себе эту драгоценность. И он вернет ее себе. После того, как овладеет этой женщиной. Сорвет бриллианты с ее шеи, медленно и нежно лаская ее так, что она никогда этого не забудет.
Казалось, Ник забыл об остатках морали.
– Я добьюсь тебя в мгновение ока, – заявил он. Ему придется нелегко, ведь она была крепким орешком – вздорная, своевольная и независимая женщина.
– Ты никогда не получишь меня, Никандро.
К тому моменту, когда она сказала эти прощальные слова, Ник окончательно распутал веревки и, стремительно вскочив, бросился к двери. Он ее опередил, упершись ладонью в гладкую деревянную панель. Если она и испытала шок, то быстро справилась с собой – и просто замерла на месте, как ледяная скульптура, взглянув на него так, будто он был тараканом.
– Хочешь поспорим? – спросил он. Его голос был мягким, но в то же время решительным.
От нее повеяло таким холодом, что он почувствовал его даже сквозь тонкую рубашку.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты чрезвычайно высокомерен?
– Мне часто говорили это. Но я не люблю слушать комплименты, Олимпия. Наверное, как и ты. А ты все же потрясающе красива, querida.
Он и правда не мог оторвать от нее глаз.
– Оставь это, Ромео. Ты известен всем своими безудержными желаниями и прихотями, но, боюсь, со мной это не пройдет.
Ник поверил бы ей, если бы медленно не провел пальцем по ее обнаженной руке. Он почувствовал, как она затрепетала. Невероятно, но ее тихий вздох и дрогнувшая бровь были признаком того, что она сама не ожидала от себя такой реакции.
– Ты напугана. Может быть, даже ошеломлена. Боишься, что я докажу тебе твою неправоту? Или боишься, что будешь наслаждаться каждой минутой близости со мной? – Он нападал на нее, но это был единственный способ игры с умной женщиной. Он точно знал, на какие кнопки нужно было нажимать.
– Я никого не боюсь. Меньше всего – тебя.
Этот высокомерный ответ повис в воздухе, вызвав у Ника еще одну улыбку.
– Докажи это. Проведи со мной две недели. Если ты выиграешь и не окажешься со мной в постели, я перестану искать встречи с твоим отцом и добровольно выйду из клуба «Ку виртус». Обещаю.
Пия прищурила свои огромные синие глаза.
– И ты не дашь мне исчерпывающего объяснения? Ведь я понимаю, что ты желаешь встретиться с Зевсом не просто потому, что хочешь взглянуть ему в глаза. Я хочу знать, зачем тебе нужна эта встреча.
Нику пришло в голову, что в какой-то степени она работает на своего отца. Возможно, замещает его на этой неделе. Наверное, она уже догадалась о том, что он был причиной неурядиц, возникших недавно в клубе.
– Конечно, я скажу тебе все, что ты хочешь знать. Однако, если ты проиграешь и я овладею тобой, ты устроишь мне встречу с Зевсом и проведешь меня к нему.
Два дня – и она сдастся. Максимум три. Ник был уверен.
Долгие секунды она просто смотрела на него, и он бы дорого отдал за то, чтобы узнать, о чем она думает.
Наконец Пия тяжело вздохнула, словно у нее действительно не было выбора. Будто Ник загнал ее в угол своим отказом дать ей объяснение, и ей ничего не оставалось делать, как следовать за ним.
– Хорошо. Договорились. Зевс будет в Париже восемь дней. Если ты выиграешь, я обещаю тебе, что устрою с ним встречу. Даю слово.
Обворожительная улыбка заиграла на ее чувственных губах. Она была такой спокойной, такой уверенной в себе, что могла и выиграть. Ему было ее почти жаль.
– Но если ты проиграешь, ты встанешь передо мной на колени, Никандро.
– Если я проиграю, я покорюсь тебе с наслаждением, Олимпия.
Они смотрели друг другу в глаза. Никто не отводил взгляд. Стали разгораться крошечные язычки пламени, и достаточно было чиркнуть спичкой, чтобы вспыхнул огромный костер.
– Значит, мы заключили сделку… Ник…
Даже то, как она промурлыкала его имя, растянув букву «н», возбудило его.
– Да, прекрасную сделку. А каждая сделка должна быть скреплена печатью, не так ли?
Не давая ей времени опомниться, он медленно наклонился и приник к ее губам. Это было самое лучшее место для начала войны, и его тело молило хотя бы об одном поцелуе, одном прикосновении.
Прикоснувшись к ее губам, он стал жадно их целовать. По телу его пробежали мурашки, и он еще ближе придвинулся к ней. Соски ее уперлись в его грудь, и он обнял ее за талию, облизывая языком края ее губ.
Голова у Ника кружилась, будто эта женщина околдовала его, и ему хотелось сейчас только одного: раздвинуть ее губы языком. Она была сладкой, как кофейный ликер, и если она впустит его внутрь…
Через несколько секунд он отпрянул назад. Нахмурился.
Невозмутимая, бесстрастная – она не пошевелилась, стоя перед ним, и кожа ее была холодна как лед. Ее кроваво-красные губы тоже были холодны. Даже ее синие глаза смотрели совершенно безучастно.
Ник испытал шок.
– Ты словно лед, querida.
Подняв подбородок, она улыбнулась ему. Но эта улыбка была не только холодной – она была печальной.
– Да, так может показаться… querido. Ах, Никандро, ты действительно не представляешь, с кем ты затеял игру?
Взявшись за ручку двери, она широко распахнула ее, и Ник, посторонившись, неловко наступил на черную плоскую коробочку, которую она недавно бросила ему. Неожиданный звук – хруст раздавленной пластмассы – мгновенно привел его в чувство.
– Подожди, Снежная королева. Петит Ку ни в чем не виновата. Обещай, что ничего ей не сделаешь.
– Никаких обещаний. Хорошего вечера, Никандро.
В опустевшем пространстве вокруг него раздался отчетливый стук ее высоких каблучков. Она ушла.
Глава 3
Войдя в свои комнаты, Пия плотно закрыла за собой двойные двери, и ей захотелось стукнуть кулаком по резным дубовым панелям. Хуже того, она подняла пальцы к уголку своих губ, чтобы еще раз насладиться воспоминанием о поцелуе.
От старых привычек действительно трудно было избавляться, потому что впервые за много лет она осуждала себя, и это не предвещало ничего хорошего. Внезапно она поняла, что ей не надо было соглашаться на предложение Никандро. Это была плохая, очень плохая идея.
– Пия?
Она подскочила на месте, затем виновато покраснела, как глупая школьница, которая поцеловалась в первый раз с давно обожаемым ею мальчиком и внезапно попалась на глаза родителям.
– Откуда ты пришла? Я думал, ты повела нашего грабителя в его комнату.
Джован с тревогой смотрел на нее. Он сидел прямо, в напряженной позе, на краешке ее дивана, покрытого золотистым шелковым одеялом.
– Моя миссия выполнена.
Пия видела, что он хотел спросить, все ли с ней в порядке, но он молчал. Джован не любил видеть ее слабой и растерянной. Ведь она должна была быть машиной, лишенной эмоций.
На одну секунду ей вдруг захотелось поцеловать Ника в ответ. Почувствовать его тепло, которое растопило бы лед внутри ее. Но Пия понимала, что если она поддастся этим желаниям, то потом будет горько жалеть об этом, и он никогда не заманит ее к себе в постель.
Он использовал ее, чтобы добраться до Зевса. До клуба «Ку виртус». Он не знал о том, что находился в обществе Зевса почти весь вечер. Если бы это не было так унизительно, она бы рассмеялась. «Извини, Ник, но я уже получила уроки любви». Теперь Пия легко могла справиться с любым соблазном и возвести вокруг себя защитные стены. Ее так долго использовали ради славы и благосостояния Мериси, что с трудом приобретенное чувство самоуважения стало лететь ко всем чертям, тем более что отец нисколько не поддерживал ее после ее неудачного романа.
«Женщины – глупые создания, но у них очень уязвимые сердца, Олимпия. Ты думаешь, он хотел твое тело? Заинтересовался твоей душой? – насмехался над ней отец, будто сама мысль о том, что Пию можно полюбить лишь за то, что она – просто Пия, была смехотворной. – Истинное влечение можно испытывать лишь к деньгам и власти. Не верь ни одному мужчине. Даже мне».
И то, что сейчас ее холодное тело отозвалось на ласки Ника, было похоже на жестокое проявление рока.
А теперь ей придется взять Ника с собой в Европу на несколько дней, так как график ее работы невозможно было изменить. Но она никогда не поддастся его чарам. Она не будет сводить с него глаз. И у нее будет масса времени для того, чтобы раскрыть его и понять, чего он хочет.
Пии становилось плохо при мысли о том, что она может потерять все свое состояние, нажитое великим трудом.
– Ты выглядишь усталой, – сказал ей Джован.
Да, она устала. Да, это лишь очередное непозволительное проявление слабости. Поэтому вместо того, чтобы лечь в постель, Пия направилась в свой рабочий кабинет, высоко подняв голову.
– Со мной все в порядке. Не надо так беспокоиться.
Это была неправда. Джован беспокоился о ней, и Пия была бесконечно благодарна ему за это.
– Позвони Лоуренту в Париж и скажи ему, что я нашла для него новую консьержку. Затем вели Клариссе Найт упаковать вещи и прийти ко мне в офис. Она давно хотела перебраться поближе к своей матери, и это прекрасная возможность. Если повезет, она скоро найдет себе милого друга, и мистер Карвальо останется лишь в ее воспоминаниях. Только надо сделать так, чтобы он не видел, что она уезжает.
– Ты смягчаешься с возрастом, Пия, – сказал Джован.
– Эта девушка слишком податлива, чтобы находиться в кругу игроков «Ку виртус», которые ничуть не лучше ястребов, жаждущих женской плоти. Но ей нужны деньги, чтобы я могла отправить ее домой, вот сейчас я этим и займусь.
Это было не совсем так. Ей горько было осознавать, что Никандро использовал эту девушку. Пия крайне разочаровалась в нем, а это было чрезвычайно глупо, потому что она возвела его на пьедестал, исходя лишь из того, что прочитала о нем. Значит, она испытывала к нему чувства.
– Конечно, займешься. Девушка очень нуждается в тебе. Ты не любишь в этом признаваться, но я знаю: тебе нравится помогать другим, – заметил Джован.
– Нет, не нравится.
– Ну, хорошо, не нравится. Велишь проводить мне его в аэропорт? – спросил он безо всякого энтузиазма, когда подошел к столу, где Пия хаотично перекладывала бумаги с одного места на другое.
Она устроила этот бардак, чтобы уклониться от ответа, и это не осталось незамеченным.
– Нет. – У Олимпии не хватило духу сказать Джовану о том, что их нужно проводить в аэропорт обоих, вместе, и это было настолько нехарактерно для нее, что Пия почувствовала страх. – Я объясню позже. Иди, или ты не успеешь позвонить Лоуренту.
Странно, ей достаточно было взглянуть в глаза Ника, чтобы в ее мыслях сразу возник образ «человека-волка». Князя ночи. На секунду, когда Ник сидел привязанный в комнате, на его лице отразилась такая злоба, что она почувствовала панику впервые за много лет.
Почему же в его красивых глазах вспыхнула такая ненависть? Равнодушие она могла бы понять, но ненависть? Очень сильная эмоция, делающая его чрезвычайно опасным.
Сначала Пия подумала, что такая реакция связана с ее бриллиантами – единственным подарком ее отца. Это был первый и последний раз, когда отец проявил к ней свои чувства. И это была единственная вещь, которой она дорожила. Но Никандро смотрел на эти бриллианты с ненавистью. Взгляд его был ужасен. Пия не могла понять почему. Да, большие черные камни были чрезвычайной редкостью. Но Никандро смотрел на них с нескрываемым отвращением.
Потерев ноющий от боли лоб, Пия решила, что разгадать этого мужчину почти невозможно.
– Джован, прежде чем ты уйдешь, скажи, как зовут того частного сыщика, к которому мы иногда обращались.
Он застыл в дверях, ведущих в холл, и, повернувшись, пристально взглянул на Олимпию через плечо:
– У нас есть несколько сыщиков. Это либо Мэйсон, строго придерживающийся закона, либо Мак-Кей, готовый пойти на все ради своей выгоды.
Еще один жулик. Прекрасно. В последнее время ее тревожили слухи о том, что клуб «Ку виртус» связан с греческой мафией. Должна ли она благодарить мистера Карвальо за это? Она отблагодарит его, конечно. Ударом колена в челюсть. Когда у нее будут доказательства его вины.
«Не надо быть такой глупой, Пия. Ты все еще надеешься, что есть разумное объяснение всему этому – объяснение, никак не связанное с Никандро Карвальо?» Она не могла ответить на этот вопрос и ненавидела себя за это.
– Тогда пусть будет Мак-Кей. Попроси его исследовать историю фирмы «Бриллианты Сантоса». Ты, наверное, не помнишь, каким образом и когда мой отец стал владельцем этой компании?
Джован застыл. Выражение его лица оставалось непроницаемым.
– Джован? Ты слышишь меня? – Пия ни разу не видела его таким. Почти напуганным.
Он быстро кивнул:
– Да, прости… отвлекся. Нет, понятия не имею.
Он также никогда ей не лгал.
– Наверное, это не столь важно, но все же давай раздобудем информацию.
– Никаких проблем, – пробормотал он тихо, с запинкой, и Пия вдруг почувствовала, что надвигается гроза, которая могла разрушить его жизнь.