Ответ Империи Измеров Олег

4. Разорванная петля

Подошла маршрутка: как и в своей реальности, Виктор не обратил внимание на номер, увидев на табличке надпись "Дружба"; только здесь таблички были большие и висели в больших проемах над лобовым стеклом, как в старых автобусах.

— Граждане вошедшие пассажиры, просьба приготовить рубль за проезд! — четким голосом дикторши возвестил автоответчик. Возле водителя торчал небольшой ящик кассы с прорезью, куда надо было кидать деньги на черную резиновую гусеницу, что ползла под немного потертой крышкой из прозрачного полистирола, пока пассажиры отрывали билеты.

— Простите, десять рублей никто не разменяет? — обратился Виктор.

— Да это всегда пожалуйста!

"Боже, сколько тут у народа мелочи. Так и у нас когда-то было, а сейчас с какого бодуна она исчезла? Если на вопрос "А вы не найдете девяносто копеек мелочью?" ответить "Нет", у наших продавщиц такая реакция, будто им сделали непристойное предложение в циничной форме."

Кинув заветный рубль и оторвав черный (т. е. отпечатанный черным) билетик, Виктор плюхнулся в самолетное кресло, обтянутое бежевым полиэстеровым чехлом, с кнопкой сигнала остановки на подлокотнике. Квадратный салон с мягкой отделкой цвета кофе с молоком был полупустым. Окна были закрыты, сверху дул воздух из кондишена, а спереди и сзади мурлыкали шоколадные нашлепки колонок. Рядом с Виктором ближнее к выходу кресло заняла светлая шатенка старшего комсомольского возраста, с чуть пухловатыми губами, и фигурой, отличавшейся от пропорций западных фотомоделек того времени в несколько лучшую сторону: в ее стан и упругие бедра в объятьях темно-синего шелкового крепа под раскрытыми, как створки раковины, полами незастегнутой блестящей куртки, была добавлена та самая капля пышности, что встречается у античных статуй и побуждает стремление заронить семя вглубь почвы.

— Канал "Маяк-Авто" продолжает квадровещание программой "Жизнь на колесах". Для пассажиров городского транспорта прозвучат песни в исполнении Наталии Рудиной и Аллы Перфиловой…

Кто такие Рудина и Перфилова, Виктор не помнил, хотя голоса показались подозрительно знакомыми. Да и не до них было.

"Глупо, черт, как глупо все получилось… Не надо было этого приятеля придумывать. Сказать — просто нашел… Ага, а тогда подумает, что украл. Что теперь? Вот верно ж, что жадность фраера погубит."

Рядом раздалась будильниковая трель. Теплородная шатенка вынула из сумочки мобилу — оранжевую, с выдвижным вниз, как шея жирафа, микрофоном.

— Да. Я уже на моторе еду. Все.

"А, вот что такое мотор. А в семидесятые так такси звали."

За Курганом маршрутка тормознула; Виктор заметил, что останавливают их не на остановках, как теперь, а где попало, лишь бы по пути. Заскочила парочка студентов из "педа" — пединститута, переселившегося сюда в семидесятых. У чувихи на боку висел диск CD-плейера.

Может, я зря тут, как на измене, подумал Виктор. Может, я зря себя накручиваю. Может, этот Финозов просто хочет иметь уникальную вещь, чтобы стать авторитетом. На хорошую коллекцию можно годы ухлопать, и все равно круче местных корифанов не станешь, а тут бац — ни у кого этого нет. Статус? Человеку нормальному мало просто иметь, ему надо еще и быть кем-то. Финозов раньше был: звание, выслуга, награды какие, а теперь он кем? Вот он и заводит себе другую реальность и начинает в ней устраиваться: сначала востребован, как писарчук со связями, но это ж мало, тут другое ценится… И вот приходит с улицы человек с раритетом, и какая разница, кто он, этот человек-то: есть раритет, есть некая загадочная история о происхождении редкости, и она всех устроит. Почему бы не такой вариант? Ну да, а принципы? А что принципы? Поглядывать на эту шатенку сейчас — это тоже не принципы… Все мы люди, почему Финозов будет исключением?

На повороте на Бежицкой за тонированным стеклом мелькнула в дымке панорама дремавшего в речной долине его родного района с заводскими трубами БМЗ; эта с детства знакомая картина словно задела какой-то рычажок в его душе, перед его умственным взором словно мелькнула вспышка и жаркая волна накатила снизу, перехватив горло неизвестно откуда взявшимся комком.

"Родители! Родители, на выезде! Они даже и не поймут, все равно признают… зов крови же! Узнать, что здесь делать, как устроиться, как паспорт получить, а уж тогда… Я и заработаю, и помогать буду, старший сын вроде… а как же я тогда с самим собой полажу? Что-нибудь вместе придумаем. Какой-нибудь родственник буду. Двоюродный…"

— У Пролетарского остановите! Вот здесь!

На Пролетарском сквере Виктор не увидел круглосуточного магазина у остановки, но зато по скверу были разбросаны несколько киосков в виде резных избушек, а на бетонной площадке, где обычно останавливался зооцирк, красовалась на низком бетонном постаменте огромная черная "Лебедянка", символ послевоенного возрождения Бежицы.

"Жалко, что не "Пятилетка"… Ладно, потом, потом будем смотреть. Потом будет много времени."

Цель была совсем рядом — серый брусок хрущевской силикатной пятиэтажки с длинной стеклянной лентой витрин магазина "Силуэт" на первом этаже; только с торца выросла какая-то чужеродная железная будка, выкрашенная ярким кровельным суриком — вроде автометеостанции. Знакомый подъезд, и все так же скрипят за спиной детские качели, будто занесенные сегодняшним ветром-хулиганом из школьной поры, когда здешних пацанов считали "За Кордоном". Дверь подъезда открылась: какой-то мужик выносил синее пластиковое ведро в мусорку. Виктор не стал ждать и тут же проскочил на лестницу.

Вот дверь, стальная с деревянными реечками для красоты — такая же. Такая же! Сам вызывал ставить в девяностых! Кнопка — такая же! Где-то в глубине послышался знакомый гонг. "И зазвонят опять колокола, ла-лу-ла…"

— …Еремины? Так их здесь нет. Они же переехали.

Небольшая старушка в накинутом на плечи сером вязаном платке из козьего пуха держала в руках деревянную ложку и глядела на Виктора удивленно-добродушными глазами из-под узких, современного фасона очков в тонкой черной оправе. Из квартиры доносился запах горячего яблочного варенья.

— Простите… А вы не помните, куда? Я из родственников, мне тут адрес это дали…

— А это давно уже, лет десять. Вот как сын у них в Коломне женился, они квартиру обменяли и к молодым съехали. Множественный обмен еще был, а в эту квартиру мы вселились. И вот как переезжали, не видели их с тех пор никогда, не бывают они в Брянске. Если бы заявлялись, я бы вам могла сказать, а так… А вот вы на заводе узнайте, может там кто из знакомых работает, вдруг подскажут.

— Да, точно. Спасибо вам! Всего доброго!

— И вам тоже! Может, зайдете чайку попить с дороги? Я варенье варю, яблочки осенние, попробуете, похвалите… Из своего сада.

— Спасибо огромное, мне бежать надо, может, действительно, у кого из знакомых узнаю!

Магнит двери подъезда щелкнул за спиной. Впереди разверзалось пространство, в котором можно было бежать по любому направлению, не опасаясь описанных фантастами парадоксов. Законы теории вероятности надежно защищали Виктора от встречи с двойником. Правда, Сталин в третьей реальности нашел родителей Виктора, но вмешиваться не стал.

"А ведь искал только родителей по матери. Помешались они всем миром в этом тридцать восьмом на пятом пункте…"

Виктор машинально перешел через улицу в направлении Орловской, где уже не было его квартиры, но на углу Брянской Пролетарской дивизии спохватился и повернул налево, к остановке. Мемориальная доска в честь Брянской Пролетарской была на месте. Ну да, здесь война была, и дед погиб при форсировании Десны, поэтому родители встретились и поженились здесь и так далее. Но кто же исправил ее, эту историю, когда и зачем…

Для успокоения он гнал себя вперед. Сзади загудела зеленая "Тройка" с гармошкой, он прибавил ход и вбросил себя на остановке в задние двери, то-есть в четвертые от головы.

— Садитесь, отец!

Чувачок — меломан с плейером "Весна" и синей кепочкой уступил Виктору кресло. Виктор замялся.

— Спасибо… Да я постою.

— Да садитесь, садитесь, мне сходить скоро, а вы с пакетами, неудобно же.

— Спасибо. Удачи вам.

— Спасибо… — парень смущенно улыбнулся и стал в проходе, держась за свисавшую с поручня, как в трамваях, петлю. Судя по звукам, долетавшим из наушников, он кайфовал от старого доброго "Don't Worry Be Happy" ("Не парься, расслабься").

"Воспитанная нынче молодежь пошла", — машинально подумал Виктор и вспомнил, как они сами двадцать лет назад шокировали москвичей, уступая старшим места в метро. Кстати, если судить по видневшимся наушникам на головах пассажиров, нынче пошедшая молодежь массово запала на CD-плейеры.

Решив внять настойчивому совету оцифрованного Бобби Макферрина-младшего, теперь Виктор больше обращал внимание на то, что произошло с городом. Напротив Московского микрорайона, до Пушки, вечное болото с гнилой водой между старой и новой дорогой к мосту было засыпано, и на этом месте был разбит сквер, где, среди зеленых молодых елочек, к удовольствию детей, шумел фонтан и возвышалась пластиковая фантазия из горок, лесенок, каруселей, и каких-то еще аттракционов, которые он не успел разглядеть. Рядом с Первомайским мостом возводили опоры нового, третьего по счету. Запустения здесь не чувствовалось, наоборот, царила обустроенность и порядок, как в юбилейном восемьдесят шестом, когда праздновали тысячелетие города, и это начало успокаивать Виктора.

"Значит, я могу себя поздравить", подумал он, "в этой реальности мы, то-есть другой я, сошлись с Ларисой. Боже, что это была за страсть! Какой мы были парой! Рядом с ней ты был просто другим человеком — сильнее, умнее, благороднее… какое это было счастье! Готов был всю жизнь носить ее на руках… И на работе неплохо устраивалось, перевелся в приличное КБ, куда в основном местные устраивались… Ну вообще то и здесь, в Брянске завод оказался не хуже. Просто ей надо было выбрать из нас двоих, и она выбрала тогда не меня, но это не конец жизни, у меня потом и семья сложилась, и дети появились… а здесь я, то-есть, другой я, все-таки с ней, и это прекрасно, пусть они будут счастливы… а ведь тогда ты тоже думал "пусть они будут счастливы", точнее — "пусть она будет счастлива" и "не буду мешать". Не буду мешать. В конце концов, второй "я" мне как-то родственник."

Тут до Виктора дошло, что за проезд он так и не заплатил. "А кондукторов-то тут нет, наверное" — решил он, вспомнив о кассе в маршрутке.

— Простите, тут куда передают — вперед или назад? — обратился он к сидящей слева, у окна, женщине, которой можно было бы дать где-то, от сорока до восьмидесяти, надеясь узнать заодно, и сколько билет стоит.

— Гражданин! — возмущенно отпарировала дама. — Степенный культурный человек, а…

— Простите, о чем вы? Я за проезд передать.

— А как будто вы не знаете, что троллейбус давно бесплатный! Вы же не на Луне живете!

— Понимаете, я долго был в командировке. Помогал братскому народу… одному.

— А! Ну уж вы тогда простите.

— Да ничего. Хорошо резидентам иностранных разведок — их готовят, а тут только удивляешься — как все изменилось!

— И не говорите. Вот вы же, наверное, слышали — интуристов в космос будут возить, чтобы в стране валюта была?

— А вот насчет этого, кстати, что-то было. Точно. Вот насчет троллейбуса — раньше, например, считали, что бесплатный нельзя сделать, потому что тогда троллейбусов на линии не будет.

— Ага, сейчас попробуй "не будет". Компьютеры! Вы представляете — за каждым троллейбусом следят из космоса! Вот мы с вами едем, а за нами спутник следит. Смотрят, по расписанию идет, или нет. Все это, чтобы не было дефицита личных машин. Вы же видели, что у них там творится? Это же ужас! Никакой экологии, смог, шум…

— Пробки…

— Вот-вот. У них там на улице дерево не растет, только толпа, как стадо туда-сюда, туда-сюда… Как они там с ума все не сходят?

— Привыкают, — вздохнул Виктор.

Дама понизила голос и придвинулась к Виктору.

— Вот вы мне, пожалуйста, только честно скажите — там жить можно? Или как?

— Ну… я, в общем-то, не выбирал… Человек к разным условиям может привыкнуть.

— Да. Значит, правильно у нас теперь все показывают. Что у них там в магазине сорок марок холодильников на выбор, а с пробками ничего сделать не могут. Куда ихний народ только смотрит?

— Это очень тонкий вопрос… тем более, я-то собственно, по компьютерным технологиям.

— Очень хорошо. Может быть, компьютеры и помогут им разобраться со своими.

"Надо сматываться. А то в разговоре по незнанию что-нибудь ляпнешь."

5. Коннект с Википедией

— Остановка "Телерадиотовары"! Пассажиров просят заранее подготовиться к выходу! — объявил автоинформатор голосом дикторши брянского радио.

Местность у остановки он не совсем узнал. Район этот в народе звали Макаронка — в честь макаронной фабрики, что появилась здесь к радости местного населения в полуголодные послевоенные годы, а по пришествии макаронного изобилия на советские прилавки была сослана в менее стеснительные условия Фокинской промзоны; название же остановка получила по магазину за квартал отсюда, к которому когда-то заворачивали троллейбусы. Здесь тоже вовсю шла стройка: зеленые довоенные деревянные домики по Дуки были уже снесены (хотя и в реальности Виктора их начали сносить), а на первом этаже новенькой девятиэтажки, прямо возле остановки, красовалась вывеска: "Промкооператив "Коннект". Инновации в информации."

Душа Виктора Сергеевича перевела эту вывеску как "Не проходите мимо". Душа желала увидеть милые сердцу стеллажи с мониторами, системными блоками, клавиатурами и мышами, с материнскими платами и харддрайвами (хотя бы айдиишными), а также разные там видюхи, сетевухи, зеленые планки оперативки, похожие на расчески, модемы, хабы и прочая. Душа залихватски свистнула и понесла ноги Виктора Сергеевича прямо к стеклянной двери заведения.

Но у самой двери Виктора Сергеевича остановил Голос Разума.

"И что ты там собрался увидеть?" — вопрошал его Голос Разума. "Пыльные ДВК, у которых надо было трясти пятидюймовый дисковод, чтобы заработало? Разве ты не знаешь, что настоящий прогресс в вычислительной технике у нас начался с момента, когда в нашу страну хлынули импортные персоналки? Разве ты не знаешь, что советские заводы никогда не могли слепить ничего подобного? Разве ты не знаешь, что СССР отстал по компьютерам навсегда? Разве ты не знаешь, кому мы обязаны Интернет?"

В раздумии Виктор взглянул на часы, затем на расписание работы. Заведение должно было быть уже десять минут, как закрыто, хоть таблички и не висело. Но последнее не обязательно.

"Ну вот, вопрос решен естественным путем…"

— Гражданин, вы проходите или как?

Виктор пробормотал "Извините…" и — машинально вошел внутрь. Дверь не была заперта.

Холодок из кондиционера и легкое расслабляющее щебетание Амаи Сейкацу, объемно порхающее по офису, показались чем-то привычным и естественным. В остальном же магазин был совершенно не похож на компьютерный.

Прежде всего, в нем почти не было витрин. Вместо этого в торговом зале была куча цветов, среди которых были уютно размещены столики с каталогами и мебельные комплексы. Висящие на стенке круглые кварцевые часы показывали время на час позже.

"О как! Смещение времени началось! А раньше вроде не было… Стоп. Это же просто у них нет перехода на летнее время! Во второй реальности я был по зимнему, а в третьей… в третьей тоже мог быть переход на летнее, его же еще Временное правительство вводило. Да мало ли как там они стрелки крутили."

— Сюда проходите, пожалуйста! — позвала Виктора к офисному столу девушка, совсем еще молодая, лет ей наверное было двадцать или почти двадцать, осветленная шатенка, курносая, с озорным хвостом волос на затылке, который подчеркивал ее юный возраст. Макияжа на ней почти не было, а в одежде не чувствовалось дресс-кода, ставшего идиотским обыкновением реальности Виктора. Вязаный по "Сабрине" жакет из подернутой дымкой осеннего утра синельной пряжи с небольшим воротом мягко и ненавязчиво подчеркивал округлую выпуклость бюста; явная скромность и тайный вызов попеременно заигрывали со взглядом посетителя. Традиционного бейджа тоже не было — да и в этом случае было бы неясно, как его приколоть.

— Меня зовут Виктория Константиновна Имашева, а в общалках у меня имя Викки (точнее, ВикКИ — прим. авт.). Пожалуйста, присаживайтесь, чтобы я помогла вам выбрать.

— Да нет, спасибо, я пока хотел бы посмотреть.

— Смотрят у нас здесь.

Виктор обратил внимание, что на столе стоят два обтекаемых бело-голубых яйца-монитора, по внешнему виду напоминавшие первые iMac'и; один к девушке, другой — к покупателю. Он присел на темное офисное кресло из гнутых трубок; со стороны Викки повеяло приятным незнакомым нежным цветочно-фруктовым ароматом духов с нотами зеленой розы, ландыша, сирени и тибетского мускуса.

— Вы для дома берете или организации?

— Для дома. Если, конечно, для дома их продают.

Викки смущенно улыбнулась и потеребила электронные часики-брелок в стиле техно, придавашие свитеру расчетную стрелу прогиба между чашечками.

— Шутите. Конечно, для дома продают. А крупные предприятия или организации обычно заказывают выезд специалистов на место для анализа и постановки задачи, чтобы составить ТЗ. У вас уже есть компьютерная техника или вы впервые берете?

— Нет, у меня компа еще нет, вот, хожу, присматриваюсь.

— Здесь мы выберем решение согласно вашему интерьеру. Консультант съездит с вами на квартиру и посоветует, как лучше вписать оборудование в вашу обстановку.

"Хм, тут, наверное, компы элитная вещь и их обычно с мебелью заказывают…"

— А просто компа у вас нельзя купить? Чтобы на письменный стол поставить?

— Ну, во-первых, как вы знаете, мир окружающих вещей определяет наше здоровье, а так называемые компьютерные столики за рубежом вносят в дом диссонанс, превращают его в контору. Поэтому мы предлагаем разные решения.

С экрана второго монитора исчезла заставка с водопадом и вместо нее показались фотки.

— Это "Интеллект". Шкаф, который после работы вы можете закрыть и откатить в угол. На полках можете разместить диски и книги. "Компакт" — часть мебельной стенки. Вот так откидывается крышка и превращается в компьютерный стол…

"В принципе, такое и у нас есть. Только магазинам выгоднее торговать обычными столиками. Меньше геморроя."

— Для маленьких комнат — "Ботаник". Рабочее пространство под кроватью, кровать на втором уровне. В студенческих общежитиях обычно такие.

— А попроще чего-нибудь, подешевле?

— Ну… стоимость же зависит от подключения. У вас какое дома подключение?

— Подключение?

— Ну да. Если у вас стоит еще "Домолиния-1", то вам есть смысл брать комплекс четвертого класса с текстовым монитором двадцать три сантиметра, если "Домолиния-2" — графическим тридцать семь, и так далее.

— Так у меня еще нет подключения.

— А как вы собираетесь работать?

— Ну, как… включить и работать.

— А как же… где же программы будут?

— Ну как где? В оперативке… на жестком диске будут.

— Это вроде персоналки?

— Ну да.

Викки опять улыбнулась. На этот раз — снисходительно.

— Эпоха персоналок прошла, — произнесла она тоном учительницы младших классов. — Это тупиковое направление, которое фирма "Эпл" выдавала за главный путь развития, чтобы обойти конкурентов. Если вы покупаете персоналку, вам надо покупать систему и пользовательские программы, драйвера, настраивать прерывания, надо хранить свои данные, делать резервные копии, одним словом брать на себя всякий геморрой. И общаться и смотреть сетевые ресурсы вы все равно не можете, пока не подключитесь в сеть…

— Простите, Вика, а вы, случайно не брянский пед кончали?

— Еще не кончила. Я на четвертом, а вечером здесь подрабатываю. На преподавателя информатики учусь. А как вы догадались?

"Ясно. Википедия."

— Интуиция. Можно продолжать, я слушаю.

— Так, на чем мы… А при подключении к домолинии у вас сразу все — и программы, и новости, и погода, и разные ресурсы, и распечатать все, что надо вы можете. И никаких вирусов! Вы же знаете, там, на Западе, попытки создать эффективный сетевой компьютер не удались из-за противодействия фирм "Интел" и "Майкрософт"…

— Неужели? — невольно отреагировал изумленный Виктор, который всегда считал, что здесь сыграли роль и определенные технические трудности.

— Конечно! Только в условиях нашей плановой экономики удалось реализовать комплексный подход. Вы подключаете терминальную станцию к домовой сети — в зависимости от поколения сети это может быть от простого текстового терминала на восемьдесят символов в строке до так называемых тонких клиентов с графическими терминалами. За рубежом такое находит применение в банках, где важна надежность и защита информации. Ну и потом, вам надо будет на бумаге что-то распечатать — как вы это сделаете без сети?

— А что, принтеры дефицит?

— Ну, их же частным лицам вообще не продают.

— А, ну да. Как и ксероксы, верно?

— Конечно. Поэтому посылаете в пункт печати и получаете там бумажную копию не на каком-то матричном, а на лазерном. Прямо как в типографии.

"Ладно. В конце концов, если задаться целью не дать каждому свободно печатать… но зачем тогда развивать сети? Они же в электронном виде будут пересылать.".

— … А вот в варианте стола со стеклянной крышкой удобно набирать текст, держа рядом разные бумаги. Это удачная альтернатива копихолдерам…

— Понятно. Но я только сегодня приехал в ваш город, и вряд ли скоро успею подключиться. Что бы вы могли посоветовать?

— Если часто ездите, можно "Кристалл-98". Но он дорогой, тянет где-то на десять минималок первой.

— Прилично… — подумал Виктор, уже прикинув, что "минималка первой" — это где-то в местных под двести пятьдесят. — А взглянуть можно? Может, накопить, и?

— Пожалуйста.

Перед Виктором появился маленький субноут, чуть поуже современных нетбуков, только потолще, сантиметра три с половиной. Был он алюминиевый, пепельно-серый под титан, и этим чем-то напоминал большой портсигар, на крышке которого виднелась рубиново-красная звезда в золотистом венке. Виктор ждал, что Викки засыплет его цифрами технических данных, но она просто открыла крышку, под которой оказалась миниатюрная, но достаточно удобная клава, длинный экранчик дюймов шесть или семь и кнопочка джойстиковой мыши. Викки надавила на кнопку и по экранчику сначала побежали символы загрузочного эхо, затем он погас, на четверть минуты высветил логотип с буквами "УНАС-97", который сменился круглыми часиками, а потом рабочим столом привычного вида, без наворотов, с фоном цвета морской волны и иконками "Документы", "Лексикон под УНАС", "АБАК-98", "Ариадна 2.1" и прочими знакомыми и не очень.

— Видите, практически все для работы и общения. Весит всего килограмм, клавиатура, джойстик защищенные, можно под дождем работать. Вот только с портами сложнее, здесь четыре унипорта, вы представляете, что это такое? — и она повернула корпус. Перед Виктором предстали четыре знакомые прямоугольные дырки, каждая шириной примерно с сантиметр.

"Однако! Типа Тошибы Либретто, да еще и с USB. И сейчас бы такую нехило. Офис на ней пойдет, а больше обычно и не надо. Зато в портфель сунул и пошел. Еще и неубиваемая, судя по корпусу."

— Вы знаете, — продолжала урок Викки, — под унипорт за рубежом сейчас выпускают очень мало устройств, поэтому вам в случае чего из комиссионки мало что подойдет.

— А почему я должен идти в комиссионку?

— Ну, те, кто берут такие, часто ходят в комиссионки. Сюда пойдет в основном отечественное под унипорт — привод гибких дисков, сетевая карта, лазерный дисковод, радиомодем, даже мышь и клавиатура для унипорта есть. К нему у нас выпускают много чего, правда, все это дороже обычного. Они же в основном для армии и ГО идут, часть на гражданку, с того и дорогие…

"Интересно, куда будет глядеть полкласса на ее уроках? Можно не угадывать с трех раз…"

— Вы что-то спросили?

— Вика… Викки, а вы будете младшие классы вести?

— Нет, старшие. Когда уже пойдет системное программирование и сетевая архитектура, а что?

— Да так, просто, трудно, наверное, проблемы взросления… А такого же, но подешевле у вас нет?

— Дешевле — компуляторы. Например, "Юниор" за триста пять…

Объяснить, что такое загадочный компулятор, Викки не успела: из искусственных джунглей заведения выскочил парень в типичном киношно-хакерском прикиде — джинсы, клетчатая рубашка и кожаная жилетка.

— Телефон! Лешкин телефон у тебя? Звони скорее!

— Что ему звонить, он во Мглине. Он и на кукурузнике не доберется. Миш, а что случилось? А то у меня покупатель.

— Случилось. У Штольца дековский компьютер сдох.

— У какого Штольца? Из Гончарова? Извините, пожалуйста, одну минуту, — обернулась она к Виктору.

— Да ничего, я все понимаю, — ответил Виктор Сергеевич. Разговор его заинтересовал, пожалуй, даже больше Вики (имеется в виду менеджер по продажам — прим. авт.).

— Какое Гончарово? Герхард Штольц, телекорреспондент "Дас Эрсте". Сейчас по телефону нашей звонили, ноут не запускается, сейчас сюда едут.

— Сюда?

— Ну да. А потом напишут — русские так и не смогли починить какой-то ноутбук!

— Не, ну а что, больше некому в Брянске?

— Да какая разница! Все одно напишут! Ты же знаешь этот скандал, когда их фирмы за взятки свой хайтек через Внешторг пихали? Они ж теперь за все вцепятся! Нет, дернуло меня уйти с "Электроаппарата"…

— Слушайте, что у них там с ноутом-то? — не выдержал Виктор. — Винды девяносто пятые или девяносто восьмые? И что глючит? Железо, ось, что?

— Да по телефону что там… Главное, была бы фря или полуось, а по мастдаю у нас никто не ковырялся… А у вас есть знакомые? Им можно позвонить?

— Позвоним, — хмыкнул Виктор, — больного надо живьем посмотреть. А что у вас так? Девяносто восьмой год вроде. Пора изучить.

— А на чем, на пиратках? Да я лучше валютой пойду спекулировать. Меньше дадут.

В зал заскочил парень лет тридцати пяти, в костюме с галстуком — похоже, это был здешний манагер.

— Ну что? Узнали? Анатолий! Виктория! Они сейчас с Полиной Геннадьевной у входа!

— Да вот тут гражданин вроде со связями, обещал гуру по мастдаю, — ответил Анатолий, на всякий случай вынимая из чехла свой пейджер.

— Это вы? Здравствуйте. Кондратьев Иван Анатольевич, технический директор.

— Очень приятно. Еремин Виктор Сергеевич. Пока никому звонить не надо, надо посмотреть. Может, он у них вообще накрылся.

6. Секрет фирмы

Стеклянная дверь растворилась, и в дверь вошел седоватый мужчина в замшевой куртке и с плоской темно-коричневой кожаной сумкой в руке разговаривавший по пути с дамой лет сорока в новом темном демисезонном пальто. За ним шествовал рыжий заросший здоровяк в очках и нес на плече здоровую бетакамовскую камеру, хищно уставившуюся в пространство блендой объектива и микрофоном, чем-то похожим на глушитель пистолета. И вообще у этой камеры был вид какой-то приблуды из фильма про роботов.

"Дама — это, надо полагать, и есть Полина Геннадьевна, какая-то шишка, седой чувак — Штольц, а это его оператор. Ноут, сто пудов, в сумке. Хотят снимать. А это в мои планы не входит…"

— Простите, Викки… можно куда-нибудь пакеты пока пристроить у вас? А то неудобно.

— Можно в холодильник. И плащ давайте, я повешу.

Вошедшая троица на пару секунд остановилась у вешалки. Дама сняла пальто; ее слегка крупную, но стройную фигуру, словно кисть художника, обрисовывал строгий и элегантный комплект из синего шелкого крепа, состоявший из прямой юбки и жакета на "молнии", лаконично отделанного желтым кантом. Овальное лицо окаймляли длинные прямые каштановые волосы с золотистым оттенком, спадавшие на плечи, а слегка подведенные тонкие брови под высоким открытым лбом создавали выражение строгости. Внешность мужика Виктора как-то меньше интересовала, хотя деловое общение представляло вести именно с ним. Иван, подойдя, что-то шепнул Полине Геннадьевне, та улыбнулась и подвела процессию к Виктору.

— А это наш внештатный консультант по европейской технике, он поможет провести диагностику. Герхард Штольц, Виктор Еремин.

— Добрый вечер, — с улыбкой произнес Штольц по-русски и без акцента, — компьютеры у вас не только удел молодых?

— Гутен абенд, — ответил Виктор, — в информационном обществе не должно быть неравенства.

— О, да, — подтвердил Штольц, — в наших восточных землях это очень актуальная тема. Однако, вот с чем мы к вам пришли.

Из сумки на столе появился изящный, хоть и немножко толстоватый по нынешним временам пластмассовый прямоугольничек приятного табачного цвета с белыми буквами "Digital" на маленьких красных кирпичиках, выложенных в ряд последи крышки.

"Стильно", вздохнул Виктор. "А ведь когда-то это основной конкурент для IBM был. PDP-11 в Союзе копировали. Вечная память бренду.".

Правильный пацанский ноут, подумал Виктор. Пень MMX, четыре гига винт, тридцать два оперативка, почти четырнадцать дюймов экран, сидюк, даже реальный тачпад заместо шарика — почти все, что надо для того, чтобы писать романы и шариться по Инету. Вот, разве что, USB нет. Но у них там, при капитализме, под него почти ничего еще не сделали… Ого! Даже NT4 стоит, судя по наклейке, не какая-то там 98 для чайников.

— У вас хороший выбор, герр Штольц.

— Мне его посоветовал наш компутерфахперсонал. Кстати, у нас неплохо устраиваются эксперты из СССР.

— Я не планирую выезд. Да, и одно условие: абсолютно никаких съемок.

— Почему?

— Гешефтсгехаймнис. Секрет фирмы.

— О, это серьезно, — Герберт сделал знак рукой оператору и тот опустил камеру.

Виктор подключил блок питания — загорелся глазок светодиода — и неторопливо открыл крышку. Из офисной акустики как раз к месту зазвучал ремикс темы X-files.

Собственно, ковыряться пришлось недолго. Автор опускает описание самой процедуры не из слабого представления об оной, а потому что даже компьютерщики в ней особо нового и интересного не найдут. Дело в том, что в абсолютном большинстве фильмов про кулхацкеров зрителю просто морочат голову. Вся эта интимная жизнь IP-пакетов, вымученная рендером в 3D-Max, все эти корявые кореловские схемки сетей, на фоне которых вплывает огромная, как блокирующий троянский порнобаннер, надпись "ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ", куда пишут слово "ПАРОЛЬ", все эти progress bars, показывающие каждое почесывание ядра системы, удаления файлов и перевод миллиардов в центральный банк Катманду, все эти байки о хакерских антивирусах (делать им нечего, хакерам, окромя как базы пополнять) — все это муть, а описание того, что делал Виктор, можно найти на десятке форумов.

Короче, Виктор быстро обнаружил, что гость Брянска, как это нередко делают незадачливые юзеры, снес в корне диска С: файлы ntldr и ntdetect.com, без коих система не разберется в устройствах компьютера. Виктор мысленно поблагодарил себя за то, что он таскал в своей барсетке CD-портмоне, где был, естественно, диск LiveCD — а в наше время айтишник без инструментов с магическими названиями "LiveCD" и "загрузочная флешка", это все равно что мобила без SMS, — ну и завалялся у него, то есть Виктора, еще древний пятый сервис-пак к NT4 (если читатель не знает, что это, то можно подробно не объяснять, главное, что этот самый сервис-пак оказался под рукой, как традиционный рояль в кустах у писателей-фантастов). Вопроса, можно ли что-то скачать с сайта Microsoft, Виктор не задавал. Мало ли, тем более при иностранце.

— А мои документы тоже будут целы? — спросил Герберт, когда увидел на экране знакомую картинку загрузки с косым флагом дядюшки Билли, который последние полгода вызывал у Виктора определенные ассоциации с эстетикой вечного рейха.

— Надеюсь. Во всяком случае, вирусов я у вас не нашел. Но антивирус на всякий случай поставьте.

— Думаю, тридцать марок не сильно напрягут мой бюджет. Последнее время антивирусные программы подешевели почти вдвое. Какую посоветуете?

— Из ваших зарубежных — NOD32…

— Его уже закончили тестировать?

— Ах да… Тогда нортоновский, это беспроигрышно.

"Если он софтом интересуется, как же он системные файлы грохнул? Хотя… с каждым может случиться."

— Наши специалисты говорят то же самое. Похоже, "железный занавес" работает только в одну сторону — вы знаете все про нас, а наши зрители про вас очень мало. Кстати, информационная индустрия Германии, несмотря на общеевропейский кризис сбыта, действительно нуждается в грамотных и нестандартно мыслящих людях из любой страны.

— Это уж лучше вы к нам. У нас тут спокойнее.

"А спокойнее ли? Хотя с точки зрения совкового обывателя — сто пудов."

— Спасибо, но долг журналиста в демократическом обществе — быть там, где неспокойно. Например, на Ближнем Востоке.

— Как Пауль Вольф с "БФП"?

— Не слышал…

— Нет, это рассказ такой, фантастический…

"Вторая и четвертая не пересекаются. Это хорошо… А почему я решил, что это хорошо? Ладно, будем думать, что хорошо. Превед рейхсминистру пропаганды."

— Еще раз вам спасибо, рад был общаться с вами, — продолжал Герберт. — Удачи вам в СССР.

— Глюк ауф! — с улыбкой ответил Виктор.

Герберт непринужденно расхохотался, и продолжил беседу с Полиной Геннадьевной, собирая вещи.

— Если вы не спешите, вы не могли бы немного подождать? — шепнула Виктору на ухо Вика. — С вами хотят поговорить.

7. Леди де Венчур

"И кто хочет поговорить?" — подумал Виктор. "Представители органов? Контакт с иностранцами? Я человек случайный. Проходил мимо, попросили помочь. Много говорил? Ну дык для престижа страны… отпор идеологическим диверсиям, и этим… провокациям. Журналист за невозвращенчество агитировал, смолчать — будет неправильно истолковано. Меня ж никто не инструктировал. Пауль Вольф… может, их заинтересовало, кто такой Пауль Вольф… не условный знак ли? Ну дык из фантастического рассказа. Чьего рассказа, кто автор? Да черт возьми, я и автор, я его сочинил, незаконченный, если надо, сам и запишу, что Наташа рассказала. Да… Дурак был этот Пауль, от такой бабы в горячие точки мотался."