Тик-так Кунц Дин

- Я думаю, он в кабинете начальника смены, - ответил Томми, только сейчас обратив внимание на то, что Дел сняла рождественскую шапочку. - Спасибо, что ты его убрала, - сказал он. - Этот дурацкий красный колпак.

Дел немедленно достала шапочку из кармана своей кожаной куртки.

- Я спрятала ее только для того, чтобы дождь ее не испортил.

- Пожалуйста, - взмолился Томми, - не ставь меня в неловкое положение, не надевай ее!

- У тебя нет никакого понятия о стиле.

- Прошу тебя... Я хочу, чтобы Ги воспринял меня серьезно, а ты не...

- Твой брат не верит в Санта-Клауса?

- Все мои родственники - очень серьезные люди. Ну пожалуйста, прошу тебя...

- Пожалуйста, пожалуйста!.. - беззлобно передразнила она его. - С таким отношением к жизни твоим родственникам надо было открывать похоронное бюро, а не пекарню.

Томми ожидал, что она все равно поступит по-своему и напялит красный фланелевый шапокляк назло ему, но Дел неожиданно убрала шапку обратно в карман.

- Спасибо, - с чувством сказал Томми.

- Ладно уж... - Дел покачала головой. - Веди меня к своему серьезному, загадочному и неулыбчивому Ги Мин Фану, печально известному активисту Лиги Противодействия Проискам Санта-Клауса.

Томми повел Дел мимо широких стальных дверей охладителей и складов. Повсюду было чисто, как в операционной, а проход был ярко освещен мощными флюоресцентными трубками.

Томми не был здесь вот уже почти четыре года, на которые пришелся основной рост предприятия, и поэтому многих рабочих ночной смены он не знал. В пекарне работали исключительно вьетнамцы, в подавляющем большинстве - мужчины, и все они были так сосредоточены каждый на своем деле, что даже не замечали незваных гостей. Те немногие, кто все-таки поднял голову, сосредоточили свое внимание исключительно на Дел Пейн, удостоив Томми лишь беглого взгляда. Несмотря на вновь повисшие после дождя волосы и печать озабоченности на лице, она все еще оставалась привлекательной женщиной, а черная кожаная куртка и мокрая, прилипающая к ногам белая униформа делали ее таинственной и загадочной.

Томми молча поздравлял себя с тем, что Дел не надела красный шутовской колпак. Это было бы чересчур даже для поглощенных работой вьетнамцев: увидев этот маскарад, они побросали бы свои дела и начали глазеть на них, разинув рты. Вернее - на нее, на Дел...

Приподнятая чуть выше уровня пола на небольшом постаменте, комната начальника смены находилась в дальнем углу цеха, и в нее вела лесенка из пяти ступенек. Две стены ее были прозрачными, чтобы дежурный менеджер мог видеть весь цех, не вставая со своего места.

Насколько Томми было известно, Ги редко сидел в кабинете. Большую часть времени он работал возле печей, рука об руку с пекарями и их учениками, но сейчас он сидел за компьютером, повернувшись спиной к двери комнаты, которая тоже была прозрачной. Разглядев на мониторе какие-то таблицы, Томми догадался, что его брат проверяет компьютерную модель новой рецептуры. Должно быть, какое-то изделие не получалось таким, как надо, а определить причину при помощи простой интуиции не удалось. Когда Дел и Томми вошли, тщательно закрыв за собой дверь, Ги даже не обернулся.

- Минуточку, - сказал он, и его пальцы забегали по клавиатуре компьютера.

Дел подтолкнула Томми локтем и кивком головы указала на красную фланелевую шапочку, которая торчала у нее из кармана.

Томми состроил страшную гримасу, и Дел затолкала шапку поглубже.

Ги закончил печатать и повернулся в своем кресле. Очевидно, он рассчитывал увидеть кого-то из работников, так как при виде брата у него буквально отвисла челюсть.

- Томми!

В отличие от их старшего брата Тона, Ги Мин охотно использовал американское имя Томми.

- Сюрприз, - сказал Томми.

Ги поднялся с кресла и широко улыбнулся брату, но тут он заметил Дел, и его улыбка стала несколько натянутой.

- Счастливого Рождества! - сказала Дел. Томми пожалел, что у него нет под рукой широкой клеящей ленты, чтобы заклеить ей рот. И дело было не в том, что ее приветствие было совершенно неуместным, - в конце концов, до Рождества оставалось чуть больше семи недель, и супермаркеты уже начали торговать рождественскими товарами и украшениями, - а в том, что Дел едва не заставила его рассмеяться. После этого ему вряд ли удалось бы убедить Ги в серьезности положения.

- Познакомься, Ги, - сказал он. - Это мисс Дел Пейн, моя знакомая.

Ги вежливо наклонил голову, Дел протянула ему руку, и он пожал ее лишь после секундного замешательства.

- Очень рад, мисс Пейн.

- Я тоже.

- Вы промокли, - заметил Ги.

- Да, но мне нравится ходить мокрой, - сказала Дел.

- Простите? - Ги слегка приподнял брови.

- Это бодрит, - пояснила Дел. - После первых полутора часов грозы ветер и дождь очистили приземные слои атмосферы от пыли и вредных примесей, и вода стала очень чистой. Дождевая вода очень полезна для кожи и вообще для здоровья.

- Ага, - кивнул Ги, несколько ошарашенный.

- И для волос тоже хорошо, - добавила Дел.

"Господи, - мысленно взмолился Томми, - пусть говорят о чем угодно, только не о раке простаты!"

При росте пять футов и семь дюймов Ги был на три дюйма ниже Томми, и, хотя он выглядел таким же подтянутым, как и младший брат, его лицо было круглым и широким, совсем не таким, как у Томми. Когда Ги улыбался, он напоминал скульптурные изображения Будды. В детстве родители так и звали его - Маленький Будда.

Широкая, хотя и несколько напряженная улыбка Ги оставалась на его лице до тех пор, пока он не выпустил руку Дел и не поглядел на лужи грязной воды, которые она и Томми оставили на полу кабинета. Когда Ги поднял голову и встретился глазами с Томми, он больше не улыбался и его сходство с Буддой исчезло.

Томми очень хотелось обнять брата. Он почти не сомневался, что после, быть может, небольшого замешательства Ги ответит ему тем же, но ни один из них не решался сделать это первым, возможно, потому, что боялся быть отвергнутым.

Прежде чем Ги успел что-то сказать, Томми поспешно заговорил:

- Послушай, брат, мне нужен твой совет.

- Мой совет? - Ответный взгляд Ги был таким пристальным и прямым, что Томми почувствовал себя неуютно. - Насколько я помню, на протяжении нескольких последних лет мои советы мало что для тебя значили.

- У меня неприятности, Ги.

Ги бросил быстрый взгляд на Дел.

- Это не я, - быстро сказала она. Ги явно сомневался.

- Не больше часа назад Дел спасла мне жизнь, - несколько напыщенно сказал Томми.

Лицо Ги все еще выражало сомнение, и Томми испугался, что не сможет объяснить, как одно связано с другим. В результате он сбился с мысли и беспомощно забормотал:

- Я говорю серьезно, Ги!.. Она спасла мне жизнь, хотя ей самой пришлось из-за меня рисковать... А ведь мы с ней совершенно незнакомы, вернее - не были знакомы, когда она появилась на шоссе со своим фургоном. Из-за меня Дел едва не разбила машину, и вообще - если бы не она, я бы вообще сейчас здесь не стоял. Так что давай присядем, и я...

- Совершенно, значит, незнакомы? - переспросил Ги.

Томми так торопился дойти до главного, что уже успел позабыть, о чем он только что говорил, и поэтому не понял вопроса Ги.

- Что? - переспросил он, осекшись.

- Вы были совершенно незнакомы? - повторил Ги.

- Абсолютно! - Томми с энтузиазмом кивнул головой. - До недавнего времени. И все-таки она рискнула своей жизнью ради меня...

- Мистер Ги хочет сказать, - пояснила Дел, - что он думал, что я была твоей подружкой.

Томми почувствовал, что его лицо становится красным, как раскаленные стенки духовки.

Мрачное выражение постепенно сползло с лица Ги, когда он понял, что Дел не та самая блондинка, которая разобьет сердце мамаши Фан и навсегда расколет семью. Если она и Томми не были любовниками, рассудил он, значит, еще есть возможность когда-нибудь урезонить самого младшего и самого непокорного из Фанов и женить его на тихой и скромной вьетнамской девушке.

- Я не его подружка, - сказала Дел Ги. По лицу Ги было видно, как ему хочется, чтобы его в этом убедили.

- Мы никогда не встречались, не назначали друг другу свиданий, - проговорила Дел. - Строго говоря, учитывая, что он не одобряет мой выбор головных уборов, я не думаю, чтобы мы когда-нибудь стали настолько близки, чтобы встречаться. Я не могу питать никакой симпатии к мужчине, которому не нравятся шляпки, которые нравятся мне В конце концов, каждая девушка должна знать, что можно позволить кавалеру, а что - нет шляпки? - переспросил Ги растерянно.

- Пожалуйста! - с нажимом сказал Томми, обращаясь одновременно и к Дел, и к брату. - Давайте присядем и поговорим о деле.

- О каком? - спросил Ги.

- Кто-то хочет убить меня - вот о каком! Ги Мин Фан был настолько потрясен, что без сил опустился в свое кресло и слабым движением руки указал Томми и Дел на два других стула, стоявших возле его рабочего стола. Томми и Дел сели.

- Я подозреваю, - пояснил Томми, - что я каким-то образом перебежал дорожку одной из вьетнамских преступных группировок.

- Которой из них? - живо спросил Ги, понемногу приходя в себя.

- Я и сам не прочь бы это узнать, - вздохнул Томми. - Но я никак не могу разобраться во всех обстоятельствах. Даже Сэл Деларио, который работает в газете в отделе уголовной хроники, не сумел мне помочь, а уж он-то, казалось, должен был бы знать о бандах все. Может быть, ты, Ги, сможешь что-нибудь сказать, если я опишу тебе все, что случилось?

Ги был одет в белую накрахмаленную рубашку. Расстегнув манжет, он закатал рукав и показал Дел длинный красный шрам на внутренней поверхности своего мускулистого предплечья.

- Тридцать восемь швов! - с гордостью сказал он.

- Какой ужас! - откликнулась Дел. Она больше не смеялась; казалось, она искренне сочувствует Ги.

- Эти мерзавцы долго нам угрожали, говорили, что мы должны платить им, если хотим, чтобы наш бизнес не пострадал. Они называли это страховкой! Если не будете платить, говорили они, тогда вы и ваши работники могут пострадать, например, от несчастного случая, или ваше оборудование может сломаться, а здание может случайно сгореть...

- А полиция?..

- Полиция делает то, что может, то есть почти ничего. Но если платить рэкетирам, сколько они требуют, то со временем они захотят больше, потом еще больше - совсем как наши политики, - пока в один прекрасный день ты не поймешь, что твой собственный бизнес приносит тебе гораздо меньше денег, чем им. Словом, мы отказались платить, и однажды ночью десять из них заявились к нам. Они называют себя "Крепкими Парнями", и у всех у них были ножи и ломы. Для начала они перерезали наши телефонные провода, чтобы мы не могли позвонить в полицию, однако я до сих пор не пойму, с чего эти подонки взяли, что могут безнаказанно расхаживать по цеху и крушить все, что попадется под руку, пока мы будем прятаться по углам. Как бы там ни было, их ждал очень неприятный сюрприз. Кое-кого из наших они покалечили, но бандитам досталось гораздо сильнее, ведь все они - это просто мальчишки, сопляки, которые родились уже здесь, в США. Они-то считают себя крутыми, но никто из них никогда не страдал по-настоящему. Они не знают, как это, когда с тобой обходятся всерьез, и нам пришлось объяснить им это наглядно.

Дел, по-видимому, была не в силах и дальше справляться со своим характером.

- Льва не задевай спящего, а кондитера не задевай никогда, - сказала она.

- Я думаю, "Крепкие Парни" надолго запомнят этот урок, - сказал Ги и кивнул со всей возможной серьезностью.

- Ги было четырнадцать, когда наша семья бежала из Вьетнама, - пояснил Томми для Дел. - После падения Сайгона коммунистические власти решили, что молодые вьетнамцы, в том числе и подростки, являются потенциальными контрреволюционерами и представляют серьезную опасность для правящего режима. Ги и Тона - это мой старший брат - несколько раз арестовывали и держали в тюрьме по несколько дней. Власти допрашивали их - они хотели, чтобы кто-нибудь из них сознался в антикоммунистической деятельности. Допрашивали - это только вежливый оборот, эвфемизм, на самом деле их пытали.

- В четырнадцать лет? - потрясение переспросила Дел.

Ги пожал плечами.

- В первый раз меня пытали, когда мне было двенадцать. Тон, насколько я помню, впервые попал в эту мясорубку в четырнадцать.

- Каждый раз тайная полиция их отпускала, - продолжил Томми. - Но потом мой отец узнал от надежного человека, что Ги и Тона должны отправить на север, в специальный исправительный лагерь. Это означало рабский труд и промывку мозгов. Тогда родители заплатили кому следует и вместе с тремя десятками других беженцев тайком вышли в море. Это случилось буквально за день до того, как Ги и Тона должны были забрать.

- Многие из наших рабочих даже старше меня, - подал голос Ги. - Там, дома, им пришлось пройти через худшее.

Дел повернулась вместе с креслом, чтобы взглянуть на работающих в цеху вьетнамцев, которые казались такими неприметными в одинаковых белых халатах и шапочках.

- Ничто не бывает тем, чем оно кажется, - задумчиво проговорила она.

- Почему это бандам вздумалось сводить с тобой счеты? - спросил Ги у брата.

- Может быть, я написал что-то не то, когда работал в газете. А может... Не знаю. - Томми пожал плечами.

- Эти парни не читают газет.

- Но другой причины просто не может быть! - воскликнул Томми.

- Чем больше ты пишешь о том, какие они плохие, тем больше им это нравится, - рассудительно сказал Ги. - Но, повторяю, они не читают ничего, кроме комиксов. Многие из них вообще не умеют читать и писать, но репутация плохих мальчиков им весьма и весьма по сердцу, это точно. Они от этого балдеют. Так что они тебе сделали?

Томми бросил быстрый взгляд на Дел.

Дел подняла брови и закатила глаза.

Томми всерьез намеревался рассказать брату все невероятные и страшные подробности своего сегодняшнего вечера, но ему вдруг стало страшно, что Ги не поверит или - хуже того - поднимет его на смех.

Разумеется, Ги не был столь консервативен, как Тон или их родители; он хорошо понимал брата, и Томми даже подозревал, что Ги немного завидует тому, с какой легкостью он американизировался. И он точно знал, что несколько лет назад Ги втайне мечтал о том же. Но, с другой стороны, Ги оставался членом семьи - семьи во вьетнамском смысле этого слова - и не одобрял тот образ жизни, который выбрал для себя Томми. Даже для него поставить свои интересы выше интересов клана было в высшей степени непростительной слабостью, и поэтому уважение, которое он некогда питал к младшему брату, в последние годы значительно ослабло.

И вот теперь Томми неожиданно обнаружил, что ему не хочется еще больше уронить себя в глазах Ги. Он считал, что научился жить с неодобрением семьи, что постоянные напоминания о том, каким разочарованием является для них избранный им путь, больше не могут причинить ему боль и что все, что бы они о нем ни думали, не имеет особого значения, коль скоро сам Томми знает, что он за человек на самом деле. Однако он ошибался. Их одобрение все еще имело для него огромное значение, и мысль о том, что Ги может счесть его рассказ о страшной кукле бредом больного, отравленного алкоголем ума, повергала Томми в состояние, близкое к панике.

Семья была источником всех радостей и обителью всех печалей. Эта мудрость была достойна того, чтобы стать вьетнамской пословицей.

Если бы Томми пришел к брату один, он бы, пожалуй, рискнул рассказать ему о демоне, но присутствие Дел с самого начала заставило Ги повести себя предубежденно.

Поэтому Томми долго молчал, размышляя, прежде чем заговорить.

- Тебе никогда не приходилось слышать о "Черной Руке"? - спросил он наконец.

Ги бросил взгляд на руки Томми, словно заподозрив, что он подхватил какую-то страшную венерическую болезнь, поражающую верхние конечности, - подхватил если не от этой подозрительной блондинки, с-которой-он-не-был-знаком, то от какой-нибудь другой белокурой красотки, которую Томми знал гораздо ближе. Но кожа Томми была обычного цвета, и это даже как будто слегка разочаровало Ги.

- "La Mano Negra", - подсказал Томми. - "Черная Рука", тайная мафиозная организация шантажистов и наемных убийц. Когда они намечали очередную жертву, они иногда посылали ей белый лист бумаги с отпечатком ладони, чтобы напугать человека до полусмерти и заставить его страдать все время, которое ему еще осталось.

- Это нелепая выдумка из дешевых детективных романов, - ровным голосом сказал Ги, опуская рукав своей рубашки и застегивая манжет.

- Нет, это правда.

- "Крепкие Парни", "Парни с Побережья", "Люди-лягушки", "Парни из Натомы" и им подобные не посылают никаких отпечатков, - уверенно сказал Ги.

- Согласен, не посылают. Но, может быть, есть банды, которые посылают.., что-то другое в качестве предупреждения?

- Что, например?

Томми нерешительно поерзал на стуле.

- Скажем.., нечто вроде куклы. Ги нахмурился.

- Куклы? - переспросил он.

- Да, тряпичной куклы.

Ги перевел взгляд на Дел в надежде, что она прольет свет на это туманное заявление.

- Уродливая маленькая кукла, - сказала она.

- С запиской, приколотой булавкой.

- Что было в записке?

- Я не знаю. Она была на вьетнамском.

- Когда-то ты умел читать по-вьетнамски, - напомнил Ги, не скрывая своего неодобрения.

- Когда был маленьким, - согласился Томми. - Но не сейчас.

- Я хотел бы взглянуть на эту куклу, - сказал Ги решительно.

- Она... Я не взял ее с собой, - нашелся Томми. - Но я привез записку.

В первое мгновение Томми никак не мог вспомнить, куда он сунул проклятый клочок бумаги, и потянулся за портмоне, но потом опомнился и двумя пальцами выудил записку из нагрудного кармана своей рубашки. Бумага размокла от дождя и выглядела ужасающе.

К счастью, она, вероятно, была пропитана каким-то специальным маслом и только благодаря этому не расползлась окончательно. Когда Томми развернул записку, он увидел, что расположенные тремя столбиками иероглифы все еще были вполне различимы, хотя черные чернила местами потекли и поблекли.

Ги взял записку и бережно положил ее правой рукой на раскрытую ладонь левой, словно это было какое-нибудь редкое и хрупкое насекомое.

- Чернила совсем растеклись, - заметил он.

- Ты не можешь ее прочитать?

- Она на старовьетнамском. - Ги покачал головой. - Это будет нелегко. Многие значки очень похожи между собой и отличаются только мелкими деталями, не то что английские буквы и слова. Каждая лишняя черточка и даже наклон линии могут изменить значение иероглифа. Мне придется сначала подсушить это и найти увеличительное стекло. Только тогда я смогу прочитать, что здесь написано. Томми так и подался вперед в своем кресле. - Сколько тебе понадобится времени, чтобы расшифровать записку? Если ты сможешь, конечно.

- Если смогу... Не меньше двух часов. - Ги наконец-то оторвал взгляд от записки. - Ты еще не сказал, что они тебе сделали.

- Вломились в дом и все там перепортили, переломали... А потом столкнули меня с дороги, так что я перевернулся в автомобиле.

- Ты не ранен?

- Завтра утром я, наверное, буду чувствовать себя разбитым, - признал Томми, - но из машины я выбрался легко, даже не поцарапался.

- А как эта женщина спасла тебе жизнь?

- Дел, - подсказала Дел.

- Что? - переспросил Ги.

- Меня зовут Дел.

- Да, конечно. - Ги кивнул и снова повернулся к Томми:

- Как эта женщина спасла тебя?

- Я выбрался из машины за несколько секунд до того, как она загорелась. Потом... Потом они погнались за мной, и...

- Они? - перебил Ги. - Эти бандиты?

- Да, - соврал Томми, хотя и знал, что Ги Мин чувствует ложь за милю. - Они преследовали меня, и мне, наверное, не удалось бы от них оторваться, если бы не Дел со своим фургоном. Она увезла меня.

- В полицию ты не обращался?

- Нет. Они вряд ли смогли бы защитить меня. Ги кивнул. Последние слова Томми нисколько его не удивили. Как и большинство вьетнамцев своего поколения, он не очень доверял властям даже здесь, в Соединенных Штатах. Во Вьетнаме, незадолго до падения Сайгона, полиция была коррумпирована насквозь, но после прихода к власти коммунистов начался настоящий кошмар. Кучка палачей и садистов на государственной службе с открытой лицензией на любые зверства и массовые убийства - вот чем была новая вьетнамская полиция. Неудивительно поэтому, что даже два десятилетия спустя - и даже оказавшись на другом конце земли - Ги с подозрением относился к любым представителям власти, которые носили форму.

- Они назначили срок, - подсказал Томми, - поэтому очень важно расшифровать записку как можно скорее.

- Срок? - удивился Ги.

- Тот, кто подложил куклу ко мне на крыльцо, послал сообщение на мой компьютер. В нем говорилось: "Крайний срок - рассвет. Тик-так".

- Уличные банды, которые используют компьютеры? - недоверчиво переспросил Ги.

- Сейчас все пользуются компьютерами, - вставил а Дел.

- Они намерены прикончить меня еще до рассвета, - сказал Томми. - И, насколько я могу судить, они ни перед чем не остановятся, чтобы выполнить задуманное в срок.

- Ну хорошо, - сказал Ги. - Побудь здесь, пока я не прочту записку и мы не выясним, что им надо и почему они охотятся за тобой. Я думаю, в пекарне ты будешь в безопасности. В случае необходимости все те люди, которые работают в цеху, будут защищать тебя.

Томми покачал головой и встал.

- Я не хочу, чтобы эта.., шайка приходила сюда, - сказал он. - Зачем тебе лишние неприятности? Дел тоже поднялась со стула и встала рядом с ним.

- Мы справимся с ними, как и в тот раз, - сказал Ги, несколько удивленный.

Томми ничуть не сомневался, что мастерам бисквитов и художникам по тортам из пекарни "Нью Уорлд Сайгон" вполне по силам обратить в бегство банду головорезов-людей, но он был уверен, что если хищная тварь решится появиться здесь, чтобы добраться до него, то их скалки и разделочные ножи будут так же бесполезны, как и пули. Тварь пройдет сквозь толпу, как бензопила сквозь свадебный пирог, особенно если она еще выросла и видоизменилась, приобретя еще более устрашающий облик. Больше всего Томми не хотелось, чтобы из-за него пострадал кто-нибудь еще.

- Спасибо, Ги, но я думаю, мне необходимо постоянно двигаться, чтобы они меня не нашли. Это будет наилучшим выходом из положения, - сказал он убежденно. - Через два часа я тебе позвоню, и ты скажешь, удалось ли тебе прочитать записку.

Ги тоже поднялся, но не сделал ни шага навстречу Томми.

- Ты сказал, что пришел за советом, а не только для того, чтобы я прочитал тебе записку. Ну что же.., у меня для тебя только один совет. Я считаю, что тебе будет безопаснее с семьей.

- Я доверяю тебе, Ги.

- Но посторонней женщине ты доверяешь больше, - не глядя на Дел, сказал он.

- Мне горько слышать от тебя эти слова, Ги.

- А мне горько их произносить.

Ни один из братьев не сделал ни малейшего движения один к другому, хотя Томми чувствовал, что Ги желает этого так же сильно, как он. Вместе с тем выражение лица брата испугало Томми. Оно не было гневным или суровым - напротив, оно было спокойным, почти безмятежным, словно судьба брата стала окончательно безразлична Ги.

- Я позвоню, - в конце концов сказал Томми. - Через пару часов или около того.

С этими словами он и Дел вышли из кабинета и спустились по ступенькам в цех.

Томми чувствовал себя смущенным, растерянным, упрямым, глупым, виноватым и очень-очень несчастным. Ничего подобного легендарный частный детектив, конечно, никогда не испытывал - похоже, он просто-напросто не был на это способен. Ароматы шоколада, корицы, патоки, мускатного ореха и лимона больше не казались Томми аппетитными - напротив, его опять начинало подташнивать. Теперь запах пекарни символизировал для него только одиночество, потери и глупую гордыню.

Когда они проходили в обратном направлении вдоль дверей, ведущих в хранилища и холодильники, Дел неожиданно сказала:

- Спасибо, что подготовил меня.

- К чему?

- К теплому приему.

- Да, у нас в семье все не так просто.

- Из твоих слов я поняла, что у вас слегка напряженные отношения, но теперь я вижу, что семья Фанов - это хуже чем Монтекки, Капулетти, Хэтфилды и Мак-Кои вместе взятые.

- Ну, не настолько это все драматично, - не согласился с ней Томми.

- А вот мне показалось совсем наоборот. Конечно, вы оба вели себя тихо, но я все время слышала, как вы тикаете, точно бомбы с часовым механизмом, готовые в любую минуту взорваться.

На полпути к выходу Томми неожиданно остановился и, оглянувшись, посмотрел назад. Ги стоял возле одного из больших окон своего кабинета и смотрел им вслед. Поколебавшись, Томми поднял руку и помахал ему. Когда Ги не ответил, запах пекарни ударил ему в нос с такой силой, что Томми пошатнулся, но, справившись с собой, еще быстрее зашагал к двери. Дел ускорила шаг и, нагнав Томми, сказала:

- Он думает, что я - шлюха вавилонская.

- Нет, он так не думает.

- Нет, думает. Он не одобряет меня, хотя я спасла тебе жизнь. Не одобряет и сурово порицает. Он думает, что я - суккуб, коварная белая обольстительница, которая утащит тебя за собой в пучину вечного проклятья.

- Что ж, нам еще повезло. Представь, что бы подумал Ги, если бы ты надела свою дурацкую шапочку.

- Я рада, что ты еще способен с юмором относиться к своим семейным проблемам.

- Ничего подобного, - отозвался Томми, думая о своем.

- А что, если бы я была ею? - спросила Дел.

- Была кем?

- Коварной белой обольстительницей.

- О чем ты говоришь?!

Они уже достигли выхода, но Дел положила руку на плечо Томми и остановила его.

- Ты бы поддался мои чарам?

- Нет, ты точно спятила, - покачал головой Томми.

Дел надула губки, притворяясь обиженной.

- Это не тот ответ, на который я рассчитывала.

- Может быть, ты забыла, какая перед нами стоит задача? - сердито спросил он.

- Какая?

- Выжить!

- Конечно-конечно.., я помню. Быстрая, как крыса, маленькая тварь с зелеными глазами и все такое... Но, Томми, ты же очень симпатичный и привлекательный мужчина, несмотря на всю свою напускную мрачность, глупую серьезность и попытки притвориться, что ты - сам мистер Таинственный Восток. Молодая неопытная девушка может втрескаться в тебя с первого взгляда, но, если это произойдет.., скажи, она может надеяться на взаимность' - Если я погибну - нет. Дел улыбнулась.

- По-моему, это звучит как довольно недвусмысленное "да".

Томми закрыл глаза и начал медленно считать до десяти. Когда он дошел до четырех. Дел спросила:

- Что это ты делаешь?

- Считаю до десяти.

- Зачем?

- Чтобы успокоиться.

- А до каких ты успел досчитать?

- До шести.

- А теперь?

- До семи.

- Ну?..

- Восемь.

Когда Томми открыл глаза, Дел все еще улыбалась.