Крот 2. Сага о криминале Мережко Виктор
– Папа? – неуверенно спросила дочь, тыча пальцем в экран телевизора.
– Нет, – тихо ответила Анна. – Нет, не папа… Дядя… Чужой дядя.
…Николай выключил телевизор, прошелся по комнате, сказал наблюдающему за ним Кузьме:
– Зря… Интервью не следовало давать. Интереснее и все-таки безопаснее, когда вы были «вещью в себе».
– Не могу же я быть вечно «вещью в себе».
– Тоже верно. Но плохо, если кто-то из ваших близких мог увидеть это.
– Кто?
– Жена, например.
– Она живет новой жизнью. Новый муж, новая страсть.
– Дочь.
Сергей усмехнулся:
– Дочь вряд ли смотрит новости. Да и времени прошло достаточно, чтобы вот так сразу узнать меня.
– Будем надеяться… Но вам, дорогой мой, объявлена настоящая война.
– Я бы сказал, нам.
– Нам, – согласился Николай. – И мы обязаны в этой войне выиграть.
– Звучит красиво, но проблематично. Кто убил Марину? Чьих рук смерть Окунева? Наконец, кто наслал налоговиков с их бандитскими замашками?
– Не валите все в одну кучу. Давайте по порядку. Марина была человеком Виктора Сергеевича и Юрия Ивановича из Администрации. Верно?
– Не думаю, что человек из Администрации будет убивать женщину, которая ничего дурного ни ему, ни высшим эшелонам власти не сделала.
– Следовательно? – Николай остановился напротив Сергея.
– Виктор Сергеевич?
– Вы сами и ответили.
– Зачем ему нужно было это делать?
– Как-нибудь поразмышляйте на досуге и сами поймете.
– А может, Маргеладзе?
– Нет. Маргеладзе сейчас не пойдет против вас столь решительно. Будет следить, преследовать, запугивать. Но трогать вас или ваших людей пока не станет. К этому он вернется позже.
– Ладно, – кивнул Кузьма. – А Окунев?
– Опять же думаю, Виктор Сергеевич.
– Опять же зачем?
– Ну, во-первых, чтобы бросить тень на основного конкурента Грязнова. А во-вторых, чтобы просто сорвать сделку. Подпиши вы договор с Окуневым, вы бы стали еще независимее, что никак не входит в его планы.
– Как они могли его убрать? Охрана, опека на каждом шагу, мы же не сводили с него глаз.
Николай засмеялся:
– Дорогой мой. Есть столько способов убрать человека – от телефонной трубки до обработанного соответствующим образом подлокотника кресла.
– Но заведено уголовное дело, и я там фигурирую в качестве основного свидетеля.
– Не берите в голову, Сергей Андреевич. Дело о смерти Окунева пойдет в так называемый висяк, а о вас они вообще забудут. Мы посоветуем им это сделать.
Кузьма оценил сказанное, вернулся к основной теме:
– Налоговики – тоже дело рук Виктора Сергеевича?
Николай снова засмеялся:
– Ну что вы?! Вы просто демонизируете его. Налоговики – это, скорее всего, любимый наш мэр.
– Он-то здесь при чем?
– Лично он ни при чем, но у него давние и весьма тесные контакты с вашим другом Маргеладзе. И вот господин мэр по просьбе Вахтанга оказал ему небольшую дружескую услугу… Психическая атака. Ничего, конечно, они у вас не найдут, пошумят, попугают, да к тому же и мы поможем уладить ситуацию. Но крови вам они попортят изрядно.
– Устал, – вдруг совершенно искренне пожаловался Сергей. – Никому не могу это сказать, может, только вам. Устал.
– Ничем не могу помочь, – пожал тот плечами. – Все только начинается. – И посоветовал: – Будьте внимательнее к Юрию Ивановичу из Администрации. Пока что он нужен вам в качестве противовеса, но в дальнейшем имейте в виду: он – человек с двойным карманом. Кладет деньги в карман государственный, а попадают они чудесным образом в личный.
Часы на стене показывали уже пятый час утра, но Анна и Илья не спали. Сидели при настольной лампе в комнате, разговаривали.
– Этого не может быть, – Анна вытерла мокрые глаза. – Он ведь погиб. Я сама… сама его похоронила. И ты был при этом.
– Ты повторяешь это сотый раз, – спокойно, без раздражения ответил Илья. – Что я могу тебе ответить, кроме того, что сам ничего не понимаю?
– Ты не разрешил посмотреть его лицо. Помнишь? Почему ты не разрешил?
– Оно было слишком изуродовано.
– Ну и что? Это был мой муж. Я должна, обязана была посмотреть. Значит, ты что-то знал?
– Что я мог знать?
– Не знаю, что ты мог знать, но ты что-то знал. И все это время скрывал. Что ты скрывал?
– Анна… – он взял ее за руку.
Она отстранилась.
– Пожалуйста, скажи мне.
– Что?
– Почему он остался жив? Что значит вся эта мистификация?
– Какая мистификация? Почему ты решила, что это мистификация? Я-то здесь при чем?
– Почему он скрылся? Какая причина? Ведь мы прожили достаточно вместе, у нас общий ребенок.
– Значит, ты плохо его знала, если он решил скрыться от тебя.
– Я его знала прекрасно. У меня нет оснований сомневаться в его порядочности.
– Я не говорю о порядочности. Я говорю о той другой жизни, о которой ты не подозревала. Он ведь, по сути, сбежал от тебя. От тебя и от вашего ребенка.
Она закрыла его рот ладошкой.
– Нет, это неправда. Он не сбежал. Здесь что-то другое. И я постараюсь узнать, что же с ним произошло. Раз ты не знаешь, правду узнаю я.
Лицо Ильи стало жестким.
– Ты не сделаешь этого. Я запрещаю.
Она с изумлением посмотрела на него.
– Я никогда не слышала от тебя таких интонаций.
– Не слышала, так услышишь. У меня есть ты, у меня есть дочь, у меня есть семья. И я буду защищать свою семью. Даже если ты будешь против. И повторяю: забудь об увиденном, забудь о бывшем своем муже, забудь вообще о прошлом. У нас с тобой есть только настоящее. Как, впрочем, и у него.
…Сергей – с громадным букетом цветов и пузатой мягкой игрушкой в руках – позвонил в дверь квартиры Пантелеевых, и до слуха донесся звонкий детский голос:
– Кто там?
– Никита, это Кузьма.
– Мама, – радостно закричал мальчик, – там Кузьма!
Нина открыла дверь, впустила гостя. Охрана осталась на площадке, Кузьма закрыл дверь, по-домашнему снял туфли.
Хозяйка улыбалась радостно и счастливо. Приняла цветы, приникла к ним лицом.
– Почему вы называете себя Кузьмой? У вас такое красивое имя – Сергей.
– Парню нравится, вот и называю, – ответил Сергей и протянул руку Никите: – Здравствуй, друг.
Тот со всего размаху хлопнул по ладони.
– Здравствуй, друг!
– Стол давно накрыт, а вы опоздали на целых полчаса, – заметила Нина и пригласила: – Пошли ужинать.
Они уселись в роскошной столовой за отлично накрытый стол, хозяйка подала гостю бутылку вина:
– Ваша обязанность, работайте.
– Кто бы спорил, а я с удовольствием. – Сергей стал разливать в фужеры искрящийся напиток.
– Кузьма! – подал звонкий голос Никита. – А почему ты не был у нас целую неделю?
– Во-первых, не называй его Кузьмой. Лучше просто Сергей. А во-вторых, у Сергея были дела.
– Во-первых, – возразил мальчишка, – мне нравится имя Кузьма. А во-вторых, спрашиваю я, мама, не тебя, а нашего гостя.
Кузьма засмеялся, потом приложил палец к губам.
– Маму, Никита, надо слушаться. К тому же она не только твоя мама, но еще и красивая женщина. А красивых женщин тем более надо уважать.
– Спасибо, – смутилась хозяйка, подняла фужер с вином. – Спасибо, что пришли, не забыли.
– Похоже, я уже вряд ли вас забуду, – ответил Сергей.
Они чокнулись, а за ними с интересом наблюдал Никита.
Потом Сергей и Нина сидели в уютной домашней беседке, заставленной цветами, пили чай.
– Значит, все как бы сходит на нет? – спросила Нина.
– А по-иному и быть не могло. У них ведь никаких фактов не было. Акция устрашения, как выразился один мой приятель.
– Приятель? У вас есть приятели?
– А почему вы спрашиваете с таким удивлением?
– Мне казалось, вы совершенно одинокий господин.
Сергей улыбнулся, пожал плечами.
– С чего вы взяли?
Она тоже улыбнулась.
– У вас же нет иной жизни, кроме работы.
– А у вас?
– У меня сын.
– Но и работа?
– У меня прежде всего сын. Ради него я готова на все. Даже на то, чтобы оставить работу… У вас были дети?
– У меня есть дочь.
– Далеко?
– Очень.
– То есть вы вряд ли когда-нибудь ее увидите?
– Да, вряд ли.
– Бедный… – Нина прикоснулась к его руке, легонько погладила. – Страдаете?
– Сейчас меньше. Раньше не находил себе места.
– А жена? Она теперь… с другим?
Сергей взял ее руку, поцеловал.
– Давайте не будем о грустном?
– Давайте, – согласилась Нина и неожиданно предложила: – Давайте потанцуем? Я очень люблю танцевать. С тех пор как не стало мужа, я, кажется, забыла о танцах. Давайте?
– Конечно.
Нина заглянула в комнату сына – он сидел за компьютером, азартно сражался с какими-то чудовищами. Она прикрыла дверь, включила в гостиной негромко музыку, подошла к гостю, сделала элегантный поклон.
И они стали танцевать.
Костя отпустил водителя, вошел в подъезд, поднялся на свой этаж.
Вокруг все было спокойно и безмятежно, он открыл квартиру, бросил в холодильник купленные продукты, сбросил с себя служебную одежду, переоделся в спортивный костюм.
Вернулся на кухню, подошел к окну полить цветы, и тут какой-то лучик скользнул по его очкам. Инстинктивно – от неожиданности – он присел под подоконник.
Затем осторожно перебрался в комнату, достал из шкафа мощный бинокль, встал за шторой окна, выходящего на ту же сторону, что и кухонное, стал изучать противоположный дом, откуда полоснул лучик.
И тут обнаружил то, что искал.
В чердачном окне маячил некий силуэт, и в бинокль отчетливо было видно оптическое приспособление, насаженное на ствол.
Костя от предвкушения азартно потер ладони, быстро пробрался на балкон, нашел в одном из ящиков короткоствольный карабин, в комнате накрутил на него глушитель и оптический прицел и снова пристроился у окна, выходящего на противоположный дом.
Легонечко, чтобы не было блика, приоткрыл форточку, слегка выдвинул в нее ствол, отыскал снайпера в чердачном окне.
Нажал на спусковой крючок, тут же раздался негромкий хлопок, и в прицел было видно, как в узком окне исчез силуэт.
Когда автомобильная кавалькада Кузьмы подъехала к его дому в новом модном районе, навстречу ему направился один из охранников, постоянно дежуривший у подъезда.
– Вас уже два часа ждет здесь человек.
– Кто?
– Говорит, вы его знаете.
Из потрепанного «жигуленка» выбрался довольно жалкого вида Гурин, направился к Сергею.
– Здравствуйте, Сергей Андреевич.
Излишне подобострастно протянул руку, но Сергей ее не принял, вопросительно посмотрел на него:
– Что угодно?
– Хотелось бы поговорить.
– Говорите.
– Может, не здесь? Может, в квартире?
– В квартиру я вас не приглашаю. Говорите.
– Меня могут отправить обратно в наш город.
– Счастливой дороги.
– Но вы понимаете, что значит вернуться домой с поражением?
– Это значит – не оправдали возложенных на вас надежд.
– А еще то, что я больше никогда не встану с коленей.
– Чем могу помочь?
– Возьмите меня на работу.
– Нет.
– Я буду служить вам верой и правдой.
– Вы уже одному господину пробовали служить, сами видите, что из этого получилось.
– Это не моя вина. Его.
– Мне неинтересно копаться в этом.
– Возьмите меня на работу.
– Нет.
– В таком случае я пойду на крайний шаг.
– Идите.
– Вернувшись домой, я расскажу всем… и в первую очередь вашей жене… дочери, что вы имитировали смерть. А в каких целях, пусть разбираются.
– Это шантаж? – усмехнулся Кузьма.
– Это реальность. Так будет. У меня просто нет иного выхода.
– Боюсь, с таким намерением вы не доедете до дома.
– Это угроза?
– Это предостережение. Причем не я буду вам мешать. Помешают другие.
Гурин молча постоял какое-то время, повернулся и медленно побрел к своим «Жигулям». Сергей видел, как тронулась старенькая машина и как она хлипко, с дребезжанием покатила прочь.
Грязнов мрачно посмотрел на вошедшего в кабинет подполковника, коротко спросил:
– Что?
Гурин не ответил, сел в кресло, постарался отдышаться. Петр Петрович не сводил с него взгляда.
– Нет, – произнес наконец тот. – Никакие аргументы, никакие доводы не работают. Категорически нет.
– Угроза сообщить о его своеобразном воскрешении жене, коллегам тоже не произвела впечатления?
– Сказал, что это шантаж и что в случае его применения я могу не доехать до дома.
– То есть это прозвучало как угроза?
– Я сказал, что это угроза. Он ответил, что скорее предостережение. И что не он помешает мне добраться до дома. Помешают другие.
Грязнов достал из бара бутылку виски, налил Гурину, себе:
– Выпейте и успокойтесь.
Тот взял стакан, вопросительно посмотрел на Петра Петровича:
– Что дальше?
– Дальше? Дальше надо быть осторожным. От этого головореза можно ожидать чего угодно. Хорошо, что вы мне об этом рассказали.
Они выпили не чокаясь.
Гурин вдруг чего-то испугался, поднял глаза на Грязнова, совершенно неожиданно спросил:
– А кто убил Окунева? Бизнесмена из Новосибирска?
– Почему вдруг вас это заинтересовало?
– Как-то странно. И охрана была, и хозяева не отходили ни на шаг, и вот на тебе… Умер. В газетах прочитал.
– Поменьше читайте газеты, здоровее будете, – ответил Грязнов.
Сергей в своем кабинете просматривал, подписывал бумаги. Костя стоял рядом, ждал, когда шеф закончит работу.
– Есть какие-нибудь новости? – не отрываясь от бумаг, спросил Кузьма.
– Кое-что, – скромно ответил тот.
Шеф улыбнулся:
– Если кое-что, значит, что-то серьезное.
– Кажется, зацепился за хвост общака.
– Иди ты! – Сергей даже отложил ручку. – И где же этот хвост?
– Пока еще рано докладывать. Как только схвачу основательно, обязательно доложу.
– Будь осторожнее. За такие деньги могут оторвать не только голову.
– Догадываюсь. Вчера я снял с чердака кукушку.
– Какую кукушку? – не понял Кузьма.
– Снайпера. Охотился, похоже, за мной. Но я его опередил.
Шеф возмущенно мотнул головой:
– Гниды… – Затем с восхищением посмотрел на финансового директора:
– Значит, старую профессию бросать рановато?
– В обозримом будущем вообще ее бросать не следует, – засмеялся Костя.
Зазвонил телефон, Сергей снял трубку.
– Кузьма, привет, – произнес голос. – Сабур беспокоит. Есть серьезный и срочный базар, надо встретиться.
– Когда?
– Вообще-то без дела встречаться надо каждый день, а по важному делу – через день, – засмеялся Сабур. – Давай через час у меня.