Испанские грезы Картленд Барбара

Глава 3

Когда они прибыли в Кале, Вильда обнаружила, что их ожидал отдельный вагон, похожий на тот, каким, как с гордостью заметил кто-то, пользовалась королева Виктория. В нем им предстояло пересечь Францию по дороге в Испанию.

Мирабелла была в восторге и называла поезд домом на колесах, пока Гермиона сердито не приказала ей замолчать. Тогда она устроилась рядом с Вильдой.

– Пожалуйста, мисс Уорд, расскажите мне историю о доме на колесах.

– Я ее придумаю, – пообещала Вильда. – А пока давай поговорим об испанцах, какие это люди, как они выглядят, чем занимаются.

Когда Мирабелла легла спать, у Вильды появилась возможность поговорить с сестрой наедине. Гермиона утратила свою холодность и стала мягче и доверчивее.

– Я рада, что ты едешь со мной, – сказала она, – потому что, по правде говоря, я чувствую себя, как какой-то товар, взятый на пробу или на испытание.

Вильда рассмеялась.

– Это должно быть непривычное для тебя чувство, когда ты такая красавица и все видят в тебе что-то особенное.

– Хотела бы я этому верить, – вздохнула Гермиона, – но маркиз совсем другой.

– В каком смысле другой? – спросила Вильда, надеясь, что сестра скажет ей правду.

Немного поколебавшись, Гермиона сказала:

– Одна из причин, почему я нахожу его таким привлекательным, в том, что он в каком-то отношении недосягаем. Он намного превосходит всех тех, кто ухаживал за мной в Лондоне, не только по своему рангу, но просто сам по себе.

Вильда пыталась понять, что хочет сказать Гермиона.

– Он производит такое впечатление, что мир создан для него, и у него такое презрительное выражение, словно считает, что все, с кем он встречается, пытаются его обмануть.

– А почему он так считает? – изумилась Вильда.

– Я думаю потому, что женился очень молодым на девушке из такой же аристократической семьи, как и его, такого же высокого происхождения, и брак их был устроен родителями, как это всегда бывает в таких семьях. Но с первого момента супружеской жизни они возненавидели друг друга.

– Но они же должны были составить представление друг о друге до свадьбы?

Гермиона засмеялась.

– Ты понятия не имеешь, в какой строгости здесь держат девушек. Карлос сказал мне как-то, что он ни разу не говорил с будущей женой до того, как после свадебного приема они остались одни.

– Это неестественно, – сказала Вильда. – Как можно ожидать, что кто-то будет счастлив при таких обстоятельствах?

– В Европе так повсюду бывает, – небрежно заметила Гермиона. – Поэтому, я уверена, он твердо решил, что его второй брак должен быть счастливым, – если, конечно, он вообще захочет жениться. Его первая жена умерла шесть лет назад.

– Ты хочешь сказать, что он может решить не жениться на тебе… или на ком-нибудь еще? – удивилась Вильда.

– Есть такая возможность, – откровенно призналась Гермиона. – Но я твердо решила стать его женой. Подумай только, какой я стану важной особой! – с восторгом сказала она. – Все эти женщины, которые от зависти смотрели на меня сверху вниз, присмиреют, и это зрелище доставит мне огромное удовольствие!

Вильда подумала про себя, что Гермионе стоит волноваться о том, полюбит ли ее маркиз. Но вслух она это не высказала.

Ей казалось, что если Гермиона имела такой успех в Лондоне, где у нее был по меньшей мере десяток достойных претендентов на руку и сердце, не стоило скакать по Европе за неуловимым испанцем.

Но и этого она не сказала вслух, опасаясь, что сестра закончит откровенный разговор.

– Я знаю, конечно, что Карлоса больше устроило, если бы я согласилась стать его любовницей, но вот уж на это я никогда не пойду!

– Разумеется, нет! – в ужасе воскликнула Вильда. – Как бы ты могла совершить такой чудовищный поступок – позволить человеку любить тебя без брака?

Ей показалось, что сестра бросила на нее какой-то странный взгляд, прежде чем она поспешно ответила:

– Конечно, Вильда, ты права, поэтому-то я и держу Карлоса на расстоянии, что его удивляет.

– Я бы считала, что ничего другого он и не мог бы от тебя ожидать, – заметила Вильда сухо.

Гермиона засмеялась.

– Все испанцы легко смотрят на такие вещи. Они готовы преследовать любую хорошенькую женщину, и в этом они следуют примеру своего короля.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Вильда.

– В Лондоне хорошо знают об изменах короля Альфонсо, – отвечала Гермиона, – но в его случае, я полагаю, это вполне понятно.

– Почему?

– А я-то думала, в истории ты сильна! – саркастически заметила Гермиона. – Ты же, наверно, знаешь, что в 1878 году Альфонсо ХII женился на инфанте Мерседес, дочери герцога и герцогини Монпансье.

– Да, теперь я припоминаю, – сказала Вильда. Но Гермиона, не слушая ее, продолжила:

– Карлос говорит, что она была красавица, с огромными темными глазами и волосами цвета андалузской ночи. – Гермиона на мгновение замолчала, а потом сказала с оттенком неприязни в голосе: – Он просто впал в лиризм, говоря о ней, назвал ее совершенным воплощением испанской женственности, утонченной и изысканной.

– Я вспоминаю теперь, что она умерла.

– Да, это, очевидно, была большая трагедия, – признала Гермиона. – Они были женаты всего пять месяцев. Это был брак по любви, и Альфонсо обожал ее.

– Какая ужасная история! – воскликнула Вильда. – От чего она умерла?

– Говорили, что у нее был острый гастрит. Она умерла через два дня после того, как ей исполнилось восемнадцать. Король был так потрясен, что, по словам Карлоса, опасались за его жизнь.

– Но он женился снова.

– Конечно, как это и ожидалось от человека в его положении. На этот раз, я считаю, он сделал очень удачный выбор. Он женился на эрцгерцогине Марии-Кристине Габсбургской, родственнице австрийского императора.

– Но он не счастлив с ней? – спросила Вильда, внезапно испытывая сожаление к молодому королю, которого она никогда не видела.

Гермиона пожала плечами.

– По всей видимости, она стала хорошей королевой, но так как он в нее не влюблен, естественно, он развлекается с молодыми привлекательными женщинами.

Вильда изумилась.

– Ты хочешь сказать, что у короля есть… любовницы? – спросила она возмущенным тоном.

– Да ну же, Вильда! Как ты можешь быть настолько наивна и далека от реальной жизни! Конечно, у него есть любовницы, поскольку это был брак по расчету.

– Но… ведь это… нехорошо!

Гермиона издала нетерпеливое восклицание.

– Подумать не могу, как это ты не узнала хоть немного о реальной жизни из этих скучных книг, которые ты с малолетства изучала с папой! Ты же понимаешь, – продолжала она язвительным тоном, – что в каждой стране мужчины из высшего общества женятся на женщинах соответствующего общественного положения, обычно выбираемых их родителями. Ты же не можешь ожидать, что они не станут искать развлечений на стороне.

Вильда немного помолчала.

– Я не могу представить себе, – сказала она наконец, – чтобы такой человек, как папа, сделал бы что-нибудь подобное. И я уверена, дорогая, что если б маркиз предложил тебе такое, ты бы сказала ему, насколько это позорно!

Гермиона неожиданно встала с кушетки, на которой они сидели рядом.

– Мне пора ложиться! Я хочу выглядеть привлекательной, когда мы приедем в Мадрид, что будет трудно после долгого утомительного путешествия, когда и поговорить-то не с кем.

Вильда обиделась, но промолчала. Она только подумала, что она зря расстроила сестру, когда та говорила с ней так тепло и доверительно.

Оставшись одна в купе, она подумала под стук колес, как странно, что Гермиона – не только ее сестра, но и дочь своей матери – находит вполне приемлемым, что король, как, вероятно, и многие другие мужчины, изменяет своей жене.

– Когда я выйду замуж, – говорила она себе в темноте, – я выйду за человека, который будет меня любить… и не станет находить других женщин привлекательными!

А потом она смиренно подумала, что желает слишком многого.

Быть может, мужчины, вращавшиеся в высшем обществе, отличались от ее отца, и она, как сказала Гермиона, совсем отстала от жизни в своей деревне.

А тем временем поезд все шел в ночи дальше и дальше. Вильда поймала себя на мысли, что сожалеет: лучше бы она осталась дома, рядом со своими любимыми лошадьми, скакала бы по лесам и полям, довольствуясь собственными размышлениями и плодами воображения.

«Я ошиблась, согласившись на предложение Гермионы», – решила Вильда.

Но потом она вспомнила, что путешествие в Испанию не будет длиться вечно, к тому же ее ожидает множество удовольствий, о которых она будет вспоминать, вернувшись домой.

Большим утешением стала мысль, что она увидит картины в музее Прадо. Вильда вспомнила, как отец рассказывал ей об этом одном из самых замечательных в Европе собраний живописи.

«Я не стану думать о поведении короля, маркиза или другого какого-нибудь мужчины, – решила она засыпая. – Я стану смотреть на все прекрасное, и память о нем останется со мной, когда все остальное забудется».

Путешествие и в самом деле было очень долгим, и им несколько раз приходилось ожидать на запасных путях, пока их вагон прицепляли к другому поезду.

Но тем не менее, Вильде удавалось развлекать Мирабеллу. Ей приходилось рассказывать девочке много разных историй, и она припомнила некоторые, давно позабытые, воскресившие в ней воспоминания о детских годах, когда Гермиона еще жила дома. Вильде казалось теперь, что именно тогда все они были поистине счастливы.

По мере приближения к Мадриду Гермиона все больше раздражалась, когда что-то было не по ней, а болтовня и живость Мирабеллы ей явно досаждали.

Чтобы чем-то занять время, Вильда учила девочку рисовать людей, которых они видели на вокзалах во время остановок, а также животных и птиц, встречавшихся им в сельской местности.

Она обнаружила у Мирабеллы способности к рисованию, поэтому ей было легко рассказывать девочке о картинах в музее Прадо и их красоте, как когда-то в прошлом ей рассказывал о них отец.

К моменту их прибытия в Мадрид Мирабелла с нетерпением ожидала увидеть не только людей, к которым и сама Вильда относилась настороженно, но и картины, дома и все красоты Испании.

Гермиона часами проводила время за туалетом. Когда поезд остановился и Вильда увидела нескольких ожидавших их элегантных мужчин, она подумала, что усилия сестры были не напрасны. Она действительно выглядела поразительно, голубизна глаз идеально сочеталась с цветом ее изысканного платья, отделанного шифоновыми цветами. Шляпа со страусовыми перьями, трепетавшими при легком дуновении ветерка, делала ее внешность еще более потрясающей.

Гермиона не вышла на платформу, но осталась стоять в центре салон-вагона, ожидая. Держа за руку Мирабеллу, Вильда стояла в стороне. Ей казалось, что они участвуют в какой-то странной пьесе, где в главной роли выступала Гермиона, а они с Мирабеллой были второстепенными персонажами.

В то же самое время ее одолевало любопытство. Первым, кто вошел в салон, как она сразу поняла, был человек, ради которого они совершили это долгое путешествие.

Просто сказать, что маркиз выглядел великолепно, значило бы недооценить его величественную осанку, манеру держаться и тот факт, что в его присутствии все остальные казались как-то меньше ростом.

Он был очень хорош собой. Темные глаза и волосы выдавали в нем испанца. В то же время в нем чувствовалось высокое происхождение, что придавало ему особое достоинство.

Было бы очень трудно, если вообще возможно, как-то влиять на такого человека, он всегда и неизменно действовал по собственному усмотрению.

Мужчина не спеша подошел к Гермионе и поднес к губам ее руку.

– Вы еще прекраснее того образа, который я воскрешал в своей памяти! Добро пожаловать в Испанию. Я могу сказать от лица всех моих соотечественников, что ваше присутствие здесь большая честь для всех нас.

– Я счастлива быть здесь! – сказала Гермиона, поднимая на него взгляд.

«Никакая другая женщина не могла бы быть более очаровательной и обольстительной», – думала Вильда, глядя на сестру.

Маркиз представил Гермионе нескольких сопровождавших его мужчин как своих кузенов. Каждый из них поцеловал Гермионе руку и наговорил ей пышных комплиментов.

Вильда заметила, что все они хорошо говорили по-английски с легким, но приятным акцентом.

Когда приветствия закончились, маркиз обратился к Вильде и Мирабелле, стоявшим в стороне.

– А вашей дочери понравилось путешествие? – спросил он Гермиону.

– Она очень хорошо себя вела, – отвечала Гермиона. – Мирабелла, подойди и поздоровайся.

Вильда слегка подтолкнула девочку вперед, и поскольку та была хорошо воспитана, она сделала изящный реверанс маркизу и его спутникам, которые тут же начали ею бурно восхищаться.

Наблюдая за происходящим, Вильда надеялась, что Гермиона останется довольна дочерью. Внезапно она заметила, что маркиз устремил на нее внимательный взгляд. В глазах его мелькнуло удивление.

– Мне кажется, мы с вами раньше не встречались.

Вильда сделала реверанс, но прежде чем она успела ответить, вмешалась Гермиона:

– Мисс Грейм подвела меня в последний момент, и ее место заняла мисс Уорд.

В том, как она это сказала, не было и нотки одобрения. Маркиз подошел к ней.

– Единственное, что имеет значение, – это ваше присутствие здесь. Мои мать и сестра с нетерпением ждут встречи с вами. Но прежде всего мы поедем во дворец.

– Во дворец? – переспросила Гермиона.

– Да. Моя сестра сегодня дежурная статс-дама, и так как ее дочь проводит этот день с маленькими принцессами, нам лучше сначала поехать туда.

– Это чудесно! – воскликнула Гермиона.

По ее интонации Вильда поняла, что Гермиона ждет не дождется увидеть королевскую чету.

Около вокзала стояло несколько экипажей. Вильда с Мирабеллой поехали одни. Кузены маркиза явно решили не расставаться с Гермионой, а мисс Джоунз и курьер поехали прямо во дворец маркиза.

Вильда с восторгом смотрела в окно кареты на широкие улицы с величественными деревьями по бокам, на красивые дома с их знаменитыми балконами. Все выглядело так, как она и ожидала.

Мирабелла подпрыгивала от возбуждения.

– Мы едем во дворец, мисс Уорд, чтобы увидеть короля и королеву! – воскликнула она. – Они будут в коронах?

– Не думаю, милая.

Вокруг было столько любопытного, что даже Мирабелла наконец притихла.

От вида домов и церквей, которые они проезжали, у Вильды дух захватило. Но когда они подъехали к королевскому дворцу, она просто не могла найти слов, чтобы выразить свое впечатление. По рассказам отца она знала, что дворец был построен Бурбонами и завершен Карлом III. Он был построен на том самом месте, где когда-то стоял Алькасар, уничтоженный пожаром.

На строительство ушло двадцать шесть лет, и когда они подъехали к дворцу, Вильда, много о нем читавшая, сразу смогла увидеть в его архитектуре французское влияние.

Оказавшись внутри, она могла только с восторгом оглядываться по сторонам, думая, что невозможно найти более прекрасное и более подобающее королю и королеве место.

Расписной потолок, огромные люстры, зеркала в золоченых рамах были настолько великолепны, что Вильда ахнула.

И тут она заметила, что шедшую впереди нее Гермиону уже представляют королеве Марии-Кристине, и рядом с ней стоит король.

Альфонсо ХII на первый взгляд разочаровал Вильду. Его внешность невозможно было сравнить с впечатляющей наружностью маркиза. Но увидев, как улыбающийся король говорит с Гермионой, она поняла, что он обладает привлекательностью, имеющей, пожалуй, большее значение, чем достоинство.

Цвет лица у короля был смуглый, он носил модные усы и бакенбарды, но самой привлекательной его чертой были глаза.

Они блестели, когда он смотрел на Гермиону, и Вильде показалось, что ее сестра распускается, как роза, под его взглядом.

И вдруг внезапно, так что Вильда даже вздрогнула от неожиданности, король спросил на превосходном английском:

– А кто эта очаровательная юная леди, которую я вижу с маленькой девочкой, как я понимаю, вашей дочерью?

Гермиона напряглась и сказала нарочито холодным небрежным тоном:

– Это всего лишь гувернантка Мирабеллы. Я хочу представить вашему величеству Мирабеллу, с нетерпением ожидающую встречи с первым в ее жизни королем.

Альфонсо засмеялся, и Вильда тихонько подтолкнула Мирабеллу вперед, чтобы та подошла и сделала реверанс.

– Я вижу, что когда-нибудь ты будешь так же прекрасна, как твоя мама, – сказал Альфонсо.

– А почему вы не в короне? – спросила Мирабелла.

Гермиона гневно на нее взглянула.

– Я покажу тебе мою корону в другой раз, – пообещал Альфонсо.

– А можно мне увидеть ее сейчас? – спросила живо Мирабелла.

– Его величество сказал тебе, в другой раз!

Гермиона бросила на Вильду многозначительный взгляд, и та поняла, что ей следует прекратить выходки Мирабеллы.

Она послушно выступила вперед, чтобы взять девочку за руку. Но прежде чем она успела это сделать, король спросил:

– Вы впервые в Испании?

– Да, ваше величество, и мне здесь все очень интересно, – отвечала Вильда, сделав реверанс.

– Надеюсь, что вы не будете разочарованы.

Взгляд его темных глаз задержался на ней. Вильда вспомнила все, что она о нем слышала, и, к собственному большому неудовольствию, почувствовала, что краснеет.

Она хотела отойти, но король спросил:

– Как вас зовут?

– Вильда… Уорд, ваше величество, – она запнулась на фамилии.

– Очень красивое имя для очень красивой особы, – сказал король негромко.

Вильда надеялась, что Гермиона не слышала этого его замечания. С чувством облегчения она увидела, что Гермиона, оживленно беседовавшая с королевой, отошла с ней в сторону.

Хотя Вильда была уверена, что Гермиона не слышала слов короля, она поняла, что маркиз их слышал.

Она невольно взглянула на него, и в глазах его она увидела выражение циничного презрения, как будто он заподозрил ее в попытке флиртовать с королем.

В смущении она наклонилась поправить бант на поясе Мирабеллы. Тем временем мужчины присоединились к королеве и Гермионе.

Подошла фрейлина, готовая проводить Вильду и Мирабеллу к племяннице маркиза и маленьким принцессам.

Когда они проходили по великолепным залам, Вильда жалела, что с ней не было отца, который мог бы рассказать ей о прекрасных полотнах Веласкеса, Рубенса, Бассано, Ватто и Винченте Лопеса.

Вильда подумала, что она век готова провести здесь. Наконец они пришли в комнаты, где увидели племянницу маркиза, хорошенькую темноволосую девочку по имени Франциска, ровесницу Мирабеллы.

Принцессы были слишком малы, чтобы заинтересовать Мирабеллу, но их няни восхищались ее белокурыми волосами, голубыми глазами и всей ее внешностью, представлявшей разительный контраст с внешностью других детей.

Фрейлина, сдержанная, застенчивая женщина, сказала Вильде:

– Боюсь, дворец вам сначала покажется подлинным лабиринтом. Я помню, когда я впервые здесь оказалась, он меня даже пугал.

– Он очень красивый, – сказала Вильда. – Я могу только надеяться увидеть хотя бы некоторые его сокровища, пока мы гостим в Мадриде.

– Я уверена, у вас будет такая возможность, – отвечала фрейлина, – его величество так любит маркиза, что рад видеть его у себя каждый день, если возможно. Дворец маркиза почти такой же великолепный, как этот, и он совсем близко отсюда. Так что я уверена, что мы часто будем видеть вас и эту милую девочку.

Вильда только этого и желала.

Однако скоро им сказали, что подан экипаж. До парадной лестницы они шли, как ей показалось, бесконечно долго. Вильда твердила себе, что она не должна ничего пропустить, проникнуть в красоту каждой картины, каждого предмета мебели и расписных потолков.

Они подъехали ко дворцу маркиза, который действительно находился примерно в пяти минутах езды от королевского дворца. Вильда и Мирабелла снова ехали одни.

Как и говорила фрейлина, дворец маркиза был не менее великолепен, чем королевский дворец. Вильде он показался даже еще более красивым, если такое вообще возможно. Дворец был просторным, мебель, гобелены и картины были поистине замечательны.

Когда они, наконец, оказались в своих менее пышно убранных, но очень удобных покоях, Вильде показалось, что все это ей снится.

Няня Франциски была испанка и совсем не знала английский. Вильде это дало прекрасную возможность убедиться в том, что благодаря урокам отца она не только могла понимать все, что говорили вокруг, но и сама говорила с няней и другими слугами.

Все они были в восторге и уже считали ее не иностранкой, а просто одной из них.

– Такой комплимент мне очень дорог, – сказала Вильда.

Так как все были довольны и веселы, Вильда перестала нервничать. Напряжение, в котором она находилась, общаясь с Гермионой, ослабело.

Дети играли вместе, а когда настало время ужина, Вильда обнаружила, что ужинать ей предстоит с няней-испанкой, а значит, с Гермионой она вечером не увидится.

Так как очень устала, Вильда легла рано и мирно заснула. Проснулась же она взбудораженной, потому что сразу вспомнила, что находится в Мадриде.

Она увидела короля и королеву и не только посетила королевский дворец, но, судя по ее впечатлениям, сама жила во дворце.

От няни Франциски девушка узнала, что они с Мирабеллой были предоставлены сами себе. Как только закончился завтрак и Вильда убедилась, что Гермиона не стремится увидеть дочь, она спросила, можно ли ей взять девочку в музей Прадо.

Ей очень хотелось туда попасть и сделать это немедленно на тот случай, если ей не представится снова такая возможность.

Няня-испанка сказала, что она может приказать заложить лошадей. Вильда надела на Мирабеллу хорошенький капор в цвет ее платья, и они отправились.

Сначала Вильде казалось, что она манкирует своими обязанностями, но потом она решила, что никого не интересует, чем они с Мирабеллой заняты и где они находятся.

Как она и ожидала, музей выглядел снаружи очень впечатляюще, когда они поднимались по ступеням ко входу.

Поскольку Вильда сумела заранее заинтересовать Мирабеллу картинами, девочка живо перебегала от одной к другой, вскрикнув от восторга при виде забавных маленьких животных в «Саду наслаждений» Босха.