Андреевский крест Дай Андрей

– А и правда, – покладисто согласился я, вставая. – Че порожняком сидеть? Пошли, глянем. Срисуем фронт работ. Мих, ты присмотри за огнем…

Не попросил, приказал. И он послушался. Надо ему иногда показывать место. Он с бригадой не один год ездил. Сам, может, в разборки и не лез никогда, а понтов тоже нахватался. Чуть прогнись – в миг на шею сядет и ноги свесит. И скажет, что так и было. Это давным-давно, когда мы темы терли и добычу на братву кололи, он мне вроде как вровень был. Теперь я ему зарплату плачу…

Время стирает следы. Какой-то другой, неведомый исследователь согнул торчащую из шишки трубу еще раз. Так, что она легла, скрывшись, замаскировавшись в отросшей на нанесенном песке траве. Я даже слегка занервничал, не обнаружив сразу свидетельства нашего пребывания тут когда-то давным-давно. И словно старому приятелю, случайно встреченному после десятка лет разлуки, обрадовался опять-таки случайно попавшей под ногу железяке.

– Мне… гм… представлялась эта возвышенность несколько меньшей по размеру, – почесал переносицу под дужками очков Егор.

– Не дрейфь, – хлопнул его по плечу Леха. – Завтра вооружим мелкую братву лопатами, и они за пару часов все размеры тебе тут проявят.

Шатер, всего-то пару часов простоявший под жарким летним солнцем, успел хорошенечко прогреться. Внутри было душно и пахло увядающей травой. Именно травой, разнотравьем, а не сеном.

– Работать можно будет только утром или вечером, – высказал я свое мнение. – Иначе запаримся. Жара тут, как в бане.

– Жирок сгоним лишний, – хлопнул себя по едва-едва угадывающемуся под футболкой животу мичман. Его оптимизму можно было только завидовать.

Как и здоровью с работоспособностью. Когда следующим утром я все-таки заставил себя подняться, кряхтя и поминая нехорошими словами явно лишнюю вчерашнюю банку пива, младший уже заканчивал расчистку каменного щита от дерна и песка. Чумазый, мокрый от пота, но невероятно довольный.

– Проснулся? – радостно выкрикнул он и выскочил из шатра, увидев явление меня из палатки. – Пошли, польешь. Ох, хорошо на ветерке!

– А где все? – удивился я необычайной тишине в лагере.

– Бабы с детями ушли обозревать окрестности. Взяли фотики и ушли. Егорка с Маслом приладу строят под лебедку.

– С кем? – не понял я.

– С Мишкой. Масёл – это прозвище. Так у нас механиков… Всех, кто в БЧ-5 служил, погоняли. Вот он меня, мичмана, Сундуком кличет, а я его Маслом.

– Прикол, – хмыкнул я. – Завтракали?

– Да мы-то со шпаной рано встали. Это вы лежебоки. Чайник, поди, чуть теплый. Ща подогреем.

– Разберемся, – буркнул я под нос, направляя струйку слегка прохладной воды из крана танка на подставленную, лоснящуюся потом спину брата. – Нашел чего?

– Неа, – отфыркнулся Леха. – Камень только. Как панцирь у черепахи. Егор говорит – базальт. Типа издалека каменюги сюда перли. Здесь таких нет. Что попало так прятать не станут. Мазута твой…

– Кто? – снова не понял я.

– Да, блин, Мишка опять же. Механик-водитель? Значит – Мазута.

– И че он?

– Весь на шарнирах. Дребезжит, хоть гвоздем прибивай. Типа древняя принцесса по-любому тут золото-брильянты для потомков притырила. И подсказочку на руке татухой набила.

Я хмыкнул. В сокровища не верил. Кто их, предков, разберет?! Может, здесь прадед закопан или любимый конь мужа. Мнится мне, другие тогда у людей ценности были.

– Миха о яхте мечту имеет, – пояснил я нетерпеливость боевого соратника. – Надеется на причитающуюся ему долю обзавестись.

– Уважительная причина, – кивнул брат, перекинув полотенце через плечо. – А ты? Ты о чем мечтаешь?

И взглянул вдруг прямо в глаза. Мы с ним всегда хорошо понимали друг друга. Егор, он другой. Вечно в своих грезах, в другом мире. Будто бы вечно занят внутренним, самого себя с самим собой разговором. А Леха простой. Такой же, как я. Теперь вот только взгляд у него стал какой-то… пристальный. Нехороший. Недоверчивый.

– Да черепок какой-никакой отроем, и ладно будет. Чтоб можно было в старости взять в руки и вспомнить об этом дне.

И вроде чистую правду сказал. Именно так и думал. А прозвучало, словно отговариваюсь. Словно скрываю что-то.

– Настолько хреново, брат? – тихонько спросил Леха, кода мы уже устроились в креслах у только-только реанимированного костра.

Я открыл рот… Хотел было засмеяться, отшутиться и вдруг вывалил все. Об одолевших хуже горькой редьки ворах-чиновниках, тянущих из отрасли последние соки. О замерзших, застывших в девяностых, как комар в янтаре, бандитах. О кризисе, о том, что фирма моя в долгах как в шелках, и о том, что я вот-вот начну технику продавать, чтоб рабочих деньгами поддержать. Об одиночестве и о том, что не могу никому вокруг верить… Ну и о том, что впервые за много-много лет мне действительно хорошо.

– Достало все, брат, – жаловался я. – Если бы не четыре сотни людей, которые у меня в кассе зарплату получают, плюнул бы на все, распродал и махнул бы в Испанию или Таиланд тот же. Всегда мечтал путешествовать, а побывать вот дальше Питера нигде и не довелось. Дела все эти гадские, заботы…

– А я вот, Дюха, набродился по миру по самые гланды, – приобнял меня младший. – Носило меня так, что земли под ногами не видел. Покоя хочу. Мира. Место свое хочу, чтоб сказать можно было – вот, мол, это мое. Отсюда, итить его колотить, и до туда. Забор, блин, вокруг и морковку выращивать…

– Тема. Разберемся, – согласился я, кивая. Это мне было понятно. Однажды я захотел примерно того же самого. Ну и приобрел полтора гектара земли. Дом построил. Правда, до корнеплодов пока дело не дошло. – Но тебе проще. Пятьдесят соток хватит? Вернемся, оформлю на тебя…

– Красавец, – громко засмеялся Леха, краем глаза углядевший появление на горизонте Михи с Егоркой. – Нравится мне, как ты… – он взмахнул жесткой, с набитыми костяшками, ладонью, – как ты разбираешься с чужими проблемами.

И вдруг, всем телом повернувшись к нашим инженерам, взревел в полную мощь командирской глотки:

– Это чего еще за якорь вам в задницу?! Где доклад по форме?! БЧ-пять! Доложить по состоянию электро-механической службы!

Я на месте Поца уже в глаз бы за такой наезд дал. Ну, попытался бы – точно. Леха вон каким бычарой здоровым стал. Пока в одежде, и не скажешь. А как разделся – Рэмбо нервно курит в сторонке. И портака такого зашибенского на плече Сталоне не видать как своих ушей. Что мою мышку, что мореманский коллаж из якоря и Андреевского флага кому попало не набьют.

А вот Михе, похоже, игра даже понравилась. Он вдруг вытянулся, расправил сутулые плечи и четко выдал, обращаясь ко мне:

– Товарищ командир, разрешите обратиться к товарищу старшему мичману?

Младший кивнул. И я тут же невольно повторил его жест. Все правильно. В походе или на войне командовать должен кто-то один. Демократия хороша для тех, кто сидит на диване у телевизора.

– Разрешаю.

– Товарищ старший мичман, – отрапортовал Миха, совсем чуть-чуть поморщившись от вида старательно тянущегося, нескладного, неуместного в компании бывших военных, неуставного улыбающегося Егора. – По БЧ-пять полный ажур. Генератор смонтирован и готов к работе на точке. Сборка кран-балки завершена. Лебедка установлена. Гражданский специалист предлагает начинать закладку анкеров.

– Отлично, – совершенно серьезно похвалил Леха. – Молодцы!

– Рады стараться, товарищ старший мичман.

– Только я вот чего хотел сказать. – Средний первым же словом умудрился в дребезги разбить все очарование воинской атмосферы. Ну или, вернее, ностальгии по тем временам. – Каменный щит мы сейчас уберем. А дальше?

– А хрена ли дальше? – взвился Поц, явно продолжая давно начатый спор с Егором. – Че, в натуре, не догоняешь? Рыть будем, пока клад не вылезет! Вот тебе и «дальше»!

– Я хотел бы уточнить вопрос об исторических ценностях…

– Егорка, – мягко начал я, опередив Леху. Младший, поди, отвык от проявлений бараньей упертости нашего среднего, а я-то как раз нет. Знаю, стоит сейчас начать спорить, доказывать, он упрется рогом в землю, и хрен его сдвинешь. Может и в поселок за ментами двинуть, чтоб только свою точку зрения отстоять. – Здесь везде исторические ценности. Правильно?

Ждал его согласия. И не продолжал, пока он не кивнул.

– Картинки эти на скале, курганы… Мы мимо проезжали. Видел?

И снова пауза. Снова жду кивка.

– А сколько их там, этих древних могил? Видел? Много? Правильно?

– Да, но…

– Погоди спорить, брат. Просто вот о чем подумай. И скажи. Что такого этакого может быть в этом месте, чего нет в том? Кости? Черепки? Золота по музеям мало? Какую такую страшную тайну древней истории мы не дадим раскрыть ученым, бляха от ремня, если не расскажем им о находках?

– Нет, ты, конечно, прав, – расслабился Егор. – Но все же…

– Давайте так, мужики. – Я сделал вид, будто пошел на компромисс. – Если вдруг – заметьте, я сказал – вдруг! – если вдруг мы отыщем нечто такое, что реально может быть исторической реликвией, а не просто очередной древней финтифлюшкой, каких полно в любом музее, то собираемся снова и думаем, каким именно образом хрень эту археологам слить и свои шеи не подставить. Идет?

– Идет, – за всех сразу ответил Леха и, приобняв среднего за плечи, добавил: – Пошли эту хрень искать, индианы джонсы, ерш твою медь.

Посмеялись и пошли. В конце концов, именно за этим мы сюда и приехали. А удивительная бирюзовая река с изумрудными берегами – это так, пейзаж. Фон для самого главного.

Шишка после того, как с нее сняли весь мусор, нанесенный веками, оказалась правильным овалом длиной пять метров шестьдесят сантиметров и шириной в два с половиной. Это я точно запомнил, потому что Егор никому не дал работать, пока все не промерил и не вычертил на вырванном из ученической тетрадки листке схему. Понятия не имею, за каким, но он даже не поленился притащить компас. А потом доставал нас, мокрых от пота, своими восторгами по поводу идеально точной ориентации шишки по сторонам света.

– Хорош нас лечить, профессор. Лучше помоги материально. Ща вскроем, – огрызнулся вооруженный перфоратором Поц. – И у него ориентация сменится! Говори, какой сверлить!

Оказалось, наш ученый давно уже все придумал. Пока он не объяснил, мне и в голову не приходило искать какой-то особенный порядок в расположении проклятых валунов. А Егорка – он другой. Он первым делом определил, что бронекамни не просто навалены как попало, а идут по спирали и заканчиваются точно в геометрическом центре, бляха от ремня, композиции.

– Таким образом, товарищи, – подвел средний черту, – если мы удалим камень, установленный древними последним, с остальными не должно быть никаких проблем.

– Короче, Склифософский! – фыркнул Мазута. – Сверлить?

– Сверли, – крикнул я, испугавшись продолжения лекции на тему кораблей, бороздящих просторы Большого театра.

Пока наш Стаханов с электроинструментом ковырял каменюку, мы с Лехой успели взгромоздить и скрутить болтами кран-балку. В готовые отверстия опять-таки электрическим болтовертом вкрутили пару анкеров с кольцами, к которым подцепили крюк лебедки. По идее механизм позволял вытягивать из грязи машины до трех с половиной тонн весом, и этой мощи должно было хватить за глаза. Но на всякий случай мы с младшим держали наготове еще пару ломов, а в уголке скромно примостился гидравлический двухтонный домкрат. В этот раз мы приготовились как следует и могли рассчитывать на удачу в начинаниях.

Каменная пробка с противным скрежетом выползла из щита, и булыжник размером с кейс-дипломат повис на стропе. Делом двух минут было опустить его в сторону и скатить к стене шатра. А потом, сразу и немедленно, сунуть голову в отверстие. Нет, ну интересно же – чего там внизу.

Только зря лбами стукнулись. Ничего там особенного не разглядели. Под каменной преградой неведомый древний строитель не поленился насыпать подушку. Странную, какую-то голубоватую, но, несомненно, глиняную.

– Цвет Андрея Первозванного, – непонятно к чему выдал Поц. – Сверлить?

Анкеров приготовили много. Только они больше не понадобились. Зря тащили. Остальные камни легко вынимались с помощью лома и какой-то матери. Видимо, алтайской. Труднее всего было откатывать вынутые кирпичи. Все-таки килограмм по двадцать пять каждый, а тяжелоатлетов среди нас не было.

Потом придумали, как победить и эту беду. Сдвигали кран-балку в сторону, обвязывали стропой вывернутый «кейс» и тянули волоком лебедкой. Генератор все равно жрал высокооктановый бензин, исправно попыхивая выхлопными газами, и грех было не использовать силу производимой им электроэнергии.

К обеду, когда вернулись наши с братьями жены и дети, успели снять три ряда. Центральный и два боковых. Это примерно полтора на три метра. Устали, вымазались в синей глине с ног до ушей, но все-таки нашли в себе силы попробовать раскопать подушку. Азарт, бляха от ремня, дело известное. В азарте еще и не такое свершить можно.

Результаты нас… ну, меня-то точно, здорово озадачили. Под двадцатисантиметровым слоем глины была скала. Ровная, чуть ли не полированная площадка обычного для этих мест сланца с несколькими линиями вырезанных углублений. Грубо говоря – канавок. Сантиметров по десять в ширину и непонятно сколько в глубину.

– Хотели хрень? – устало хмыкнул Леха. – Нате, ерш вашу медь.

– Исторической ценности полные штаны, – скривился Миха и бросил в раскоп лопату. – Че-то мне не в масть дальше ковыряться.

– Глуши тарахтелку, – кивнув на хондовский генератор, согласился я. – Амба, пацаны. Пошли мыться. И жрать охота…

Егор промолчал, тупо разглядывая открывшийся нашим взглядам «клад». Я уже даже успел испугаться, что он предложит сейчас вскрыть остатки шишки, чтоб охватить, так сказать, общую картину, и мне придется отбивать его от усталых и злых мужиков. Но средний все-таки покорился решению большинства и понуро поплелся вместе со всеми к водяному танку.

Жены щебетали о чем-то своем, дети обсуждали совершенные за время похода открытия и хвастались находками. А мы, четыре здоровых мужика, изображали оскорбленную невинность. Честно говоря, обидно было. Столько труда, столько приготовлений, азарта, ожиданий чуда, и все это пошло пшиком.

– Красиво здесь, – отодвигая опустевшую тарелку, вдруг заявил Леха. И тяжело вздохнул. – Суровое место.

Миха хмыкнул, сунул в рот зависшую было на полпути ложку. Он, как и все мы, ждал совсем других слов. Чего-то этакого, что вернуло бы нам… Ну не знаю. Надежда еще оставалась, еще теплилась. Нужно было нечто, не дающее ей умереть окончательно.

– Похвастались бы, мужички, находками-то, – саркастично выговорила жестокая Ирка.

– А и правда, – всплеснула руками моя Натаха. – Че воды в рот набрали? Чего отрыли-то, гномы?

– Ничего, – поморщился Егор. – Пусто там. Ничего нет.

– Совсем? – удивилась Любка. – А зачем древним нужен был весь этот тюнинг? Что-то же они прятали!

– Материковая скала и какие-то борозды. – Средний на пальцах показал ширину углублений в камне.

– А в них? – решила-таки уточнить Натаха. Им, бабам, просто необходимо расковырять все до дна. Век помнить буду, как она у меня в ране ковырялась. Кабы не ее коротенький халатик, столько бы о себе нового узнала…

– Нет там ни хрена, – скривился Поц. – Борозды эти, мать их! И глина.

– Уйди, старушка, я в печали, – хихикнула, поддразнивая нас, Ирка. – Горе-археологи! Пошли, девочки, посмотрим, чего там предки от нас прятали.

Мужчины все как один посмотрели на меня. А я пожал плечами. Пусть идут, об чем базар. Может, и правда увидят что-то, чего мы не заметили.

– Пиво? – тихонько поинтересовался Миха, когда бабы переоделись в то, что не жаль было испачкать или испортить, и скрылись под здоровенным шатром, а дети, выпросив прежде нож, толпой ломанулись в тальниковые заросли за палками для луков.

– Не-не, я не буду, – сразу отказался Егор. – Хочу вечерком спиннинг покидать. Говорят, на Катуни знатных тайменей тянут.

– Говорят, – не стал спорить я. Тем более что именно у нашего среднего имелся реальный шанс поймать хоть что-то в этих ледяных водах. Дед-покойничек рыбаком был знатным и охотником. И нас, внуков, премудростям учить пытался. Со стрельбой ладно все вышло, а вот к вылавливанию холодных скользких рыбин только у Егорки талант нашелся. Ни мне, ни Лехе тупое разглядывание бултыхающегося поплавка было не в кайф. Энерджайзеры в задницах свербели, не давали сидеть на месте.

– Можно и по пиву, – улыбнулся Леха. – Глядишь, где на трезвяк в голове пусто, со смазкой что и прояснится.

Поц подорвался и, как натуральный конь, ускакал к газельке. Открыли, чокнулись вмиг запотевшими на жаре банками, отхлебнули. Егор, явно с завистью поглядывавший на нас, не поленился сходить сам. Пили молча. Говорить не хотелось.

Потом прибежали пацаны со своими палками. Хозяйственный Миха выдал шпане моток капронового шнура на тетиву, а мы, отцы, строго наказали в людей не стрелять. Пятеро новых индейцев от четырнадцати до десяти лет от роду с шумом, гамом и хвастливыми обещаниями снабдить племя мясом вышли на тропу войны.

Вяло обсудили таланты детей. Вспомнили наши походы на болотистый пустырь, что начинался за последними городскими постройками. Летом там было полно уток в малюсеньких озерцах, а у нас, туземных обитателей закоулков, имелось вдосталь фантазии, времени и желания добыть дичь. За годы и поколения перепробовали все – от рогаток из медицинской резины до поджигов из медных трубочек. О луках и всяческих арбалетах можно и не говорить. Этого добра там переломано во множестве.

Банка кончилась, как всегда, неожиданно. Отправили опытного гонца к холодильнику, а он по одной и принес. Ну как так можно? В общем, когда верные боевые подруги индиан джонсов явились в столовую беседку, у каждого из нас под стулом валялось по паре пустых алюминиевых емкостей.

– По какому поводу бухаете? – процедила Лехина супруга. – С горя или с радости?

– Исключительно от охренения окружающими природными видами, Любочка, – глупо улыбаясь, выдал Егорка. – Присоединитесь?

– Тю, алкоголики, – засмеялась дочь дальневосточных казаков. – Некогда нам. Мы идем находки мыть. Все в глине уханькано…

– Чего? В натуре? Надыбали че-то, дамочки? – вскинулся Поц. – Не томи душу, чернобровая, дай позырить!

– Да на, нам не жалко. Правда, девочки? Нат, покажи этим…

Суженая ласково мне улыбнулась, заставив сердце учащенно биться, и выложила на стол платок, в который было завернуто три прямоугольных, сантиметров шесть на двадцать, уляпанных знакомой синей глиной пластины.

– Рыжье! – выдохнул Миха, разглядев золотистый блеск. – В натуре!

– Или медь, – осторожно, двумя пальцами приподнимая прямоугольник, поделился сомнениями Леха. – Легкая…

– Медь окислилась бы и позеленела, – заспорил Егор, принявшись оттирать пластинку прямо о штаны, и без того грязные. – Зарисовать-то догадались, как они лежали?

– А у нас в семье художников немае, – уперла руки в боки разочарованная нашей реакцией Любка. – Скажи спасибо, что вообще не поленились эти ваши канавки проверить.

Вроде всего по паре банок на нос высосали, а мозг как в вату укутан был. Подержал в руке находку, подивился ее необычайной для металла легкости, но пока Егор не подскочил, не сгреб все пластинки и не убежал в шатер, и в голову не пришло что-либо предпринять.

– Ирина! Тащи бегом фотоаппарат! – орал на бегу наш ученый брат. – Наталья, иди сюда. Не стой! Показывай, как они лежали…

И тут вдруг все засуетились, задвигались. Миха, а за ним следом и Леха рванули к неряшливо раскопанной шишке, по пути подхватывая лопаты. Откуда только силы взялись?! Заполошными курицами брызнули в разные стороны женщины.

– Прикрыть бы надо на ночь, – вопила во все горло Ирина, так, что ее наверняка даже на другом берегу Катуни было слышно. – Не дай бог, кто хлебало свое любопытное сунет! Санька, Ванька! А ну бегом в фургон. Там у дяди Миши тент валялся…

– Не валяется, а лежит, – донеслось из шатра.

И сразу следом:

– Михаил, не отвлекайся! И не дави ты, бестолочь. Поцарапаешь!

Вот тогда я встал, потянулся, хрустнув суставами, зачем-то посмотрел на горы, любопытно склонившие головы к лагерю, и улыбнулся. Вечер обещал быть томным.

Пластинок было тринадцать. Причем в двух из трех подковообразных канавках, как выдал Егор – со все увеличивающимся радиусом кривизны, не нашли вообще ничего. И только в самой кривой, внутренней, в специально вырубленных по размеру углублениях покоилось то, ради чего тысячи лет назад древние жители этих мест нанесли карту-подсказку на кожу своей принцессе.

Изготовлены артефакты были из какого-то невообразимого, похожего на металл материала, который невозможно поцарапать и, как случайно выяснилось, когда на один из них уронили камень, разбить. На обеих поверхностях прямоугольников малюсенькими пупырышками шел какой-то чудной выбитый узор. Причем на каждой свой, ни на одной другой пластинке не повторяющийся.

А еще, к огромному нашему сожалению, предки забыли положить в канавку инструкцию по применению этой хрени. Без которой о способе применения находки мы могли только гадать.

– Типа в солнечный день отражение, мать их, лучей собирается в центре и освещает корону бабы, которая, типа на понтах, режет глотку барану, – разглагольствовал Миха. После целого дня переживаний он наконец успокоился и перестал переживать, что золота под щитом нет.

– Барана-то за что? – уточнил Леха, удивленный полетом фантазии моего механика-водителя.

– Типа хавчик для бога, – авторитетно пояснил Поц. – Баш на баш, в натуре. Типа папуасы ему бебеку, а тот им победу в бою. Ну и поповке этой доляху малую. Чисто на шурпу с пельменями. Че ей, за труды тяжкие, от реальных пацанов не впадлу? Вкурил?

– В натуре, – кивнул мичман. – А за каким на них эти пимпочки? Не проще ли с одного шаблона накатать одинаковых?

– Мне представляется это чем-то вроде перфокарт, – вступил в наш высоконаучный спор со своим видением проблемы Егор. – Только наоборот. У тех дырочки были, а на этих выпуклости.

– И что это за зверь? В какого банка банкомат засовывать? – тоном, полным сарказма, ринулся в бой Миха.

– Это такие старые картонные карточки для управления компьютером, – пояснил средний. – Я, правда, в институте такие ЭВМ уже не застал. При мне первые айбиэмки пошли. Но перфокарты видел своими глазами.

– Ури, Ури! Где у него кнопка?! – взвыл бывший матрос и заржал, как конь. – Куда совать карты, мы знаем! А как включить твою ЭВМ?

– Может это просто игра? – не слишком уверенно предположил Леха. Все утро он проиграл с шайкой малолетних шулеров в карты и был слегка… в расстроенных чувствах, спустив все карманные деньги. – Вроде домино. Тут вот две шишки и тут две. Их складываем вместе…

– И че дальше? – заинтересовался я. – В каждой из канавок по тринадцать лунок. И пластин точно столько же. По ходу «костей» только на одну хватит. Че-то маловато для игры.

– Но гипотеза интересная, – пробормотал Егор. Ненавижу, когда он вот так вот начинает смотреть в пустоту. Про все вокруг забывает. Может прямо на ходу замереть в какой-нибудь нелепой позе и торчать так, пока не «отомрет» или кто-нибудь не отвлечет. В детстве это так мать пугало, что она его по врачам стала таскать. Ну а те и рады стараться. Выискали, суки, гору всевозможных болячек и так родителей застращали, что те наотрез отказались пустить среднего с нами – в секцию самбо. У нас в квартале болтали, что Егорка, мол, припадочный. Мы с младшим знали абсолютно точно, что это не так, и дрались, бывало, за честь семьи до кровавых соплей. А вот с тем, что брат не такой, как мы с Лехой, – с этим не поспоришь.

– Давайте-ка, пацаны, начнем с начала, – предложил я. – Я буду говорить, а вы подсказывайте и поправляйте, если че.

Дождавшись согласия большинства, кроме временно потерянного для Вселенной Егора, я начал:

– Тысячи лет назад здесь жили древние папуасы…

– Слышь, Андрюх. В натуре, ты еще от Адама начни, – вспыхнул Поц.

– «Слышь», Мишенька, зовут мышь, – рыкнул я. Бляха от ремня, только мысли в кучу соберешь, только что-то сложится, этот умник вылезает. – А я хомячков еще в детстве отлюбил.

– Проехали, – поднял ладони шофер. – Без базара. Папуасы тут жили-поживали и добра наживали. Плодились и размножались…

– Помолчи. – Леха вроде легонечко ткнул пальцем куда-то в грудь своему брату-мореману, но Поцу хватило. Так и замер, выпучив глаза и открыв рот. – Че, брат, там дальше?

– И вот какую хрень я заметил, – кивком поблагодарив младшего, продолжил я. – Там, на правом берегу реки, полно курганов. Там они предков своих хоронили. Тетки с детьми верст по пять и вниз по течению, и вверх все исходили, а на нашей, левой стороне, могил нет. А вот это, подковы эти с пластинками, – есть. Почему?

– Почему? – завороженно повторил за мной мичман.

– Может, типа та сторона для мертвых, а эта для живых? Осталось только понять, за каким живым аборигенам нужны были эти штуки.

– Ха, – очнулся Миха.

– И вот еще че, – выдержав театральную паузу, продолжил я. – Имейте в виду! Предки один раз положили пластинки в подкову и больше не перекладывали.

– Почему ты так думаешь? – вскинул глаза брат.

– Охренели бы каждый раз каменный щит разбирать-собирать, – хихикнул я. – Лебедок у них не было. Все ручками…

– Ну и выдолбили бы одну подкову, – пожал плечами Поцман. – Зачем еще две? Настроить не могли?

И замолчал, наблюдая, как наш «лунатик» перебирает пластинки на столе, выискивая что-то, одному ему ведомое. Потом Егор и вовсе сгреб всю добычу и убрел в душный шатер с раскопом.

– Надо в поселок ехать, – вздохнул Миха и с надеждой посмотрел на меня. Я его отлично понимал. Надо! В лагере больше не оставалось ни капли спиртного, а иногда для смазки мозгов, так сказать, требовалось хлебнуть чего-нибудь холодненького и пенного. Оставалось решить главный вопрос: придумать причину для посещения Чемала. Жены были резко против, а перед этим спрятали или, быть может, даже уничтожили наши запасы. Устроив тем самым нам, бляха от ремня, сухой закон.

– Может, тебе че-каво по работе надо позвонить? – просветлел лицом мичман. – А тут связи-то нема.

– Натаха выкупит, – тихонько, чтоб устроившие какую-то возню у костра тетки не услышали, возразил я. – Я, дурень, ей полдороги пел, как славно отдохнуть от трудов наших тяжких.

– Идите все сюда, – позвал Егорка. – Я собрал.

Мы переглянулись, встали и пошли. Собрал он там чего-то или нет, а повод перетереть с пацанами о методах безобидного обмана наших благоверных в отдалении от их чутких ушей был отличный.

– Темно, – посетовал я, пытаясь разглядеть предмет гордости среднего, уложившего плитки на их законные места в канавки. – Ни хрена не разглядеть.

– У меня фонарь-переноска на двести двадцать есть, – засуетился чувствовавший за собой косяк Миха. – Ща притартаю. «Хонду» запустим, светло как днем будет.

– Неси, – великодушно позволил я. Тупо разглядывать артефакты в каменной подкове не особо хотелось, но дать подчиненному шанс искупить вину нужно было обязательно.

Длинный и худой водила метнулся к машинам и три минуты спустя вернулся с добычей. Источник света повесили точно над центром композиции и вжали кнопку запуска генератора. Лампочка вспыхнула, на один краткий миг осветив обширный шатер, и тут же пригасла, превратившись в красную нитку. Зато между золотистых пластинок вдруг брызнули крохотные синие змейки разрядов. Артефакты, как мне показалось, прямо-таки налились внутренним светом, а потом над канавкой стала вставать изогнутая дугой, полыхающая всеми цветами стена. Пока не утвердилась вертикально и не превратилась в натуральную, давящую на глаза радугу.

– Хренасе, – только и смог выговорить я, прежде чем Поц выдернул вилку из розетки.

Глава 2

За радугой

Устройство в тот день запустили еще раз. Отдышались, попили чайку, посмеялись над Михой, высказавшим опасение, а не разбудили ли мы какое-нибудь чудо-юдо вроде древнего мага из фильма «Мумия». Потрясение от вида вставшей прямо из земли радуги сменилось любопытством и даже… ну не знаю… жаждой открытий, что ли. Страшно ли нам было? Неа… Хотя, чего это я. Страшно, конечно. Не боятся только сумасшедшие или наркоманы обколовшиеся. А у меня на полном серьезе колени дрожали.

Короче, все приготовили, поставили видеокамеру на штатив и только собирались запускать генератор, как Леха обратил внимание на песок. Ну да, самый обычный. Только по берегам рек песочек немного другой – мелкий, как пыль. А в этом мичман сразу опознал морской, тот самый, которым у нас все берега завалены.

– Прикол, – хмыкнул я и дал команду на запуск.

Все было в точности как первый раз. Подкова снова сожрала электричество из лампочки, и поднялась радуга. Только теперь мы уже не торопились с выключением. Стояли, смотрели как четыре барана на новые ворота на открывшуюся перед нами дверь. А там, с другой стороны, за переливающейся радужными, как на поверхности мыльного пузыря, пятнами, светило солнышко, ветер теребил листья на каких-то кустах и доносил до нас запах, который ни с каким другим не спутаешь. Аромат моря.

Покрытая песком полянка или даже скорее просто проплешина. Метелки пальм, влажный ветерок и далекие крики морских птиц. Прямо дверь в рай какая-то. Пейзаж из рекламы шоколадок «Баунти», бляха от ремня! Еще бы пара минут, и мы, ей-богу, как завороженные шагнули бы за порог. На счастье, генератор кашлянул, кхекнул и заглох. Бензин кончился.

На следующий день с самого утра снарядили Миху в поселок. За бензином и водой в танк, ясен день. Ну а то, что он еще готового шашлыка в ведре, пива и сладкого вина для женщин привез, так это побочный эффект, хе-хе.

А пока Мазута ездил, мы под чутким руководством среднего брата ползали на коленках по плите – перекладывали артефакты из внутренней, самой кривой канавки, в среднюю. И это мы еще легко отделались! Егорка как с цепи сорвался. Ночь, бляха от ремня, не спал – все свои эксперименты планировал. Три вырванных из детского альбома для рисования листа исписал. Да еще жаловался, изверг, что у него, дескать, никаких приборов нету. Вот как, мать его, измерить, изменится ли потребление тока Подковой в средней канавке или нет? На вполне резонный же вопрос, на хрена ему это знать, как давай орать! Так блажил, что аж пена с губ полетела. Чем, сволочь близкородственная, привлек внимание наших жен. Которые, выслушав монолог потенциального нобелевского лауреата, сделали парадоксальный вывод, будто бы мы собираемся всей шоблой стартануть в неведомые дали, бросив их, сирых и убогих, одних на грешной Земле.

– Вы че, придурки?! – шипела бешеной змеей моя ласковая и добрая Натаха. – Вы че, сами не понимаете? Че там, с той стороны? А если там другая планета?

– Зашибись, – обрадовался третий брат. Может, сказки и не врут? Может, и правду говорят: «Младший вовсе был дурак!» Какой черт его за язык потянул? Волшебник, бляха от ремня! Одним словом, он такой скандал устроил, что у меня даже перепонки заболели. Примерно так, как было, когда у нас в клубе «Тортуга» гранату взорвали.

– Зашибись? – Теперь моя тишайшая женушка визжала, как пожарная сирена. – Олень тупоголовый! Там вирусы, там бактерии! Если какая-нибудь тварь тебе, козел, там яйца откусит, так потом сгниешь заживо. И никакие антибиотики не помогут!

Зря она так. Я имею в виду – про святое. Разве же можно было при Любке так о мужниных яйцах?! У дальневосточной казачки сразу в глазах тьма образовалась, и голос прорезался. Я и раньше знал, что она поет хорошо, красиво. Но тут она сама себя перепрыгнула. Так гаркнула, даже наш сугубо штатский Егор по стойке смирно встал.

– Спецназ, мать твою?! – ревела она. – Море по колено?! Меня в тридцать лет вдовой решил сделать? Мало тебе зареванных подушек моих? Тебе, лось бешеный, на пузо очередную висюльку, а я реви белугой – в какой заднице тебя очередной раз черти носили?! В космонавты теперь? Хрен тебе, спецназ, а не иные планеты, если не докажешь мне, что на любую чудовищу управа у тебя найдется!

И тут до Ирки тоже дошло, что ее благоверный может за Радугу рвануть лютики-цветочки для науки собирать, а она тут одна с детьми останется. И в слезы. На колени перед сутулым Егоркой брякнулась, вцепилась в штанину. «Не пущу!» – орет…

Атас, короче. И грозились, и ревели, и подкупить спрятанной под палаткой водкой пытались. Смех и грех. Отправка человека в иной мир у Егора последним, двести двадцать первым пунктом его списка значилась. Неужели трудно было в бумаги заглянуть?!

В общем, к приезду Михи баб кое-как успокоили. Спрятанную водку благосклонно приняли: дают – бери. От тумаков увернулись. Пообещали все дальнейшие действия с женсоветом согласовывать и понапрасну не рисковать. Егорка еще лепетал какую-то хрень про робота-испытателя, который на гусеницах… А вот Леха, потом уже, когда помогали разгружать «газельку», на полном серьезе посетовал:

– Как же это мы с тобой, Дюх, пару стволов не догадались в поход взять? Стремно в Подкову без волын лезть.

– Сгонять? – встрепенулся Поц. – День туда, день обратно…

– Стоять, бояться! – вполголоса рыкнул я. – Ты, Лех, Егоркину писанину читал? Видел, какой он эксперимент хочет провести? Типа интересно ему, будет ли хрень работать, если пластинки на другое место уволочь. Вкурил тему, брат?

– И типа и че? – не понял Поц.

– И типа если Подкова без канавок заведется, то че нам мешает ее у меня в ангаре запустить? А стволов дома – на взвод хватит! Я ж типа почетный охотник РСФСР.

– В натуре! – расцвел Миха. – У тебя башка, Андрюха, как Белый дом!

– Так что, пацаны! – поманил я подельников к себе ближе, чтоб «враг» не подслушал. – Сидим на попе ровно и бегаем на цырлах за средним. А если канитель без ямок заведется, тащим добычу в город и там уже готовим вылазку. Только за базаром следите, чтоб профсоюз нас не выкупил! Ок?

– Заметано, – кивнул Миха.

– Яволь, мой фюрер, – улыбнулся Леха. – Я в деле. Работаем.

И мы пошли работать. В смысле – шашлыки жарить и вином жен отпаивать. Егорку уговорили эксперименты чуточку отложить. Пока шторм не утихнет.

Где-то слышал, что кагор придумали монахи. И это хорошо, потому как если бы не они, изобретателей этого колдовского напитка инквизиторы однозначно в фольге запекли бы. Вот еще пару часов назад бабы нам тут истерики закатывали, а после двух бутылочек красного как кровь вина и доброй порции жареного мяса вдруг изъявили желание присутствовать при очередном запуске Подковы. Контролировать, по их словам, процесс, бляха от ремня, решили. Имелось у меня подозрение, что им тоже до жути любопытно посмотреть на другую сторону. Но это, понятное дело, не единственная причина.

Впрочем, мне было все равно. Пока наши доморощенные механики готовили генератор, пока наказывали детям присматривать за окрестностями – все взрослые будут в шатре и о приближении чужаков нужно предупредить, – пока приматывали скотчем камеру к длинной палке, я сидел в тенечке и думал.

Как сейчас помню: сначала пытался рассчитать высоту Радуги. Я, прежде чем начал строить усадьбу, воздвиг здоровенный, двенадцать на шесть, железный сарай. Стройматериалы хранить, чтоб предприимчивые местные по хатам не растащили. Ну и первое время у меня там рабочие жили. Пока не привез пару специальных вагончиков.

А потом стало жаль ангар разбирать. Удобная штуковина получилась. За перелеском и зарослями черемухи глаза не мозолит, а для доставки грузов там специальные ворота в общем заборе есть и колея накатанная. И вместительный. Столько туда барахла вошло – мама не горюй! Стеллажи по всей длине вдоль стен шли в шесть ярусов. И все забито какими-то коробками, ящиками и мешками. Я уже и помнить забыл, что в этой таре позатырено. Может, и не нужно уже сто лет, но и выбросить жаль. Снегоходы на лето опять же туда как родные входили, и квадрик на зиму прятался. Еще хотел там себе мастерскую устроить, да не выдумал – чего мастерить.

Так вот. Высотой это мое барахлохранилище было пять метров. Это от пола до конька. Но на четырех поперек сарая шли стальные балки, на которых крыша крепилась. И в связи с этим вставал резонный вопрос: что будет, если древней машине не хватит высоты? Придется или крышу, а значит и стены, наращивать, или все сооружение одним апсом от земли отрывать и что-то туда подсовывать. Ну не что-то, а железобетонные блоки ФБС. Те, которые для фундаментов применяются. Не зря же я в институте учился на ПГС.

Ничего в этой перестройке особенно сложного и быть не могло. Вот высотку в двадцать пять этажей – это да. А какой-то сарай – плюнуть и растереть. Пара КАТО и бригада трудолюбивых таджиков за несколько дней легко справятся. Так что тут решение быстро принял. Тем более что тогда еще существовал вариант, при котором пришлось бы вообще прямо тут, на диком левом берегу Катуни, землю выкупать и типа дом отдыха строить. Это если Радуга вне положенного древними алтайцами для нее места подниматься не захочет!

Но и тут, как говорится, возможны варианты. Найдутся выходы на туземный курултай, или как там его… Реально кусок земли купить и что душе угодно выстроить. Правда, дорого это будет и долго. Только я был и к этому уже внутренне готов. Не бросать же такую замечательную штуковину! Спать ведь спокойно не смогу, пока через порог на ту сторону, к тому океану не схожу.

Гораздо больше обдумывал другую тему.

Возникло у меня одно нехорошее подозрение, когда я список запланированных Егором экспериментов увидел. Подумалось мне вдруг, что не удержится ведь мой драгоценный братишка от того, чтоб с коллегами на работе результатами своих исследований не поделиться. Начнет болтать – ему попервой не поверят. Он доказывать станет. Видео покажет, замеры свои и выводы продемонстрирует. С него станется и в Интернете статейку какую-нибудь тиснуть. И приедут ко мне в усадьбу вежливые люди с грозной бумагой, в которой черным по гербовой будет значиться что-то вроде: «Артефакты изъять, первооткрывателям навалять по мусалам и от общения с широкой общественностью временно, лет на двадцать, оградить». Ибо пусть я и не политик никакой, но кое с кем из этих господ хорошо знаком, и ход их мыслей для меня не тайна. Ведь это для нас Подкова – прикольная штуковина, игрушка для мужичков среднего возраста. А для государства?

А для правителей, внучки, это ресурс. Причем эксклюзивный, бляха от ремня! Стратегический! Особенно если у Егорки получится включить эту хрень вне канавок. Думаете, станут новый мир изучать? Институты организуют и симпозиумы? Хрен-то с два! Зашлют роту спецуры, чтоб пробили на предмет опасности, понатащат туда жрачки и техники, отгрохают комфортабельные бунгало в пять этажей. А Подкову поставят в мрачных подвалах, что под Кремлем. И что?! И то, шпана, что незачем им станет бояться каких-то там мировых кризисов и ядерной войны. Они-то в любой момент смогут свалить в пампасы, бросив всех остальных загибаться от радиации.

Могло бы так случиться? И могло, и случилось бы. Потому как наша страна типа голову поднимала и как бы с колен поднималась. А стоило информации о ценном ресурсе к пиндосам просочиться, те тоже захотели бы поучаствовать. А наши бы им кукиш с маслом. Типа это наша корова, и мы ее доим. Пиндосы? О, ребятишки, это жители загадочной страны, которая однажды решила, что им нужен мир, желательно весь. И если они говорят, что не брали, значит, точно не отдадут. Этакий, бляха от ремня, генеральный мировой хулиган и вымогатель. Народу – море, оружия – завались. Лихие бригады по всему миру посылали, всех делиться заставили. А Россия? Ну и Россия поначалу делилась. Потом че-то решила в отказ уйти. Типа ядреная бомба и у нас присутствует. И где-то как-то даже больше и летит дальше. Только мнится мне, что, разглядев смачную фигу под носом, заморская братва прикола бы не вкурила. Потому что те, кто окучил один ларек, непременно захотят подмять и соседний.

И поэтому хрен им, а не Подкову. Мое! Только с Егоркой нужно было что-то решать, как-то ему объяснить, чем закончатся благие намерения. Чтоб потом не удивляться, отчего так все хреново.

Между тем все было готово. Тетки как в кинотеатр собрались. Стулья принесли со столиком и напротив поставили. Чай разлили и печенюшки выложили. Миха врубил генератор, лампочка мигнула, Радуга встала. Только вы же помните, что мы пластинки в среднюю канавку переложили?! Так вот, оказывается, чем больше расстояние между концами дуги, тем шире и выше открывается дверь. Третий вариант мы проверять не стали. И так все понятно. Подкова поднялась выше полога шатра, прихватив по дороге лампочку и центральную опору. Пока все работало и средний брат ползал на коленках возле грани, мы подвоха не чуяли. На камеру снимали, камешки туда кидали, веточкой песок иного мира тормошили. Развлекались, короче. А вот когда Поц «хонду» заглушил, тут-то все наше разгильдяйство и повылазило. Вернее сказать, сверху попадало. Потому как Радуга, паразитка, прихватила с собой и часть полога, и лампочку, и кусок поддерживающей полог опоры. Чистенько так срезало. Как лазером.

Ну, «хренасе» говорить было уже немодно, поэтому я просто смеялся. А что еще оставалось делать, разглядывая копошащуюся под рухнувшим брезентом родню и примкнувшего к ним Миху? Меня самого беда миновала, я в дверях уже стоял, когда генератор выключили. Наскучило мне тупо через мыльный пузырь пялиться. Чего душу травить, если дикие бабы все равно туда сходить не пустят?

Спасли жен из-под обвала, вынули артефакты из канавки и велели детям полог сворачивать. Обратно в город его тащить никакого желания не было. На фига он сдался, с дырой вполнеба? Но и на месте его оставлять – только ненужное внимание привлекать. Хорошо Леха придумал – говорит, мол, вот станем следующий раз запускать, да и сунем туда рваную халабуду. Типа рано или поздно нам все равно туда лежит дорога. Глядишь, и рваный полог для чего-нибудь сгодится. На том и порешили.

Правда, тем же вечером еще потрудиться пришлось. Дети брезент быстро свернули и у обеденной беседки бросили. И предстало перед нами место преступления. Любому дураку с первого же взгляда стало бы ясно, что тут копали. Причем мы – ни фига не археологи и совершенно без бумаги, в которой наше право на раскопки прописывалось. Статья 243. «Уничтожение или повреждение объектов культурного наследия». Наказывается штрафом до пяти лямов либо сроком до шести. Оно нам надо? Нет, не надо. Вот и пришлось канавки глиной засыпать, камни обратно покидать. Восстанавливать щит не стали, заленились. Просто навалили черные камни в кучу и мусором всяким земляным присыпали. После первого же дождя все наши следы скроются, и не докажешь, что тут было как-то по-другому.

А пока тягали непокорные валуны тихонько, чтоб не раздражать успокоившихся вроде жен, обсуждали последние события. Ну и с моей подачи, конечно, тему возможной передачи находки властям.

– Ага, щазз, – скривился Поц. – Обойдутся. Сколько у государства ни воруй, своего все равно не вернешь!

– Не будем торопиться, – вполголоса посмеявшись, поддержал брата-моремана Леха. – Отдать всегда успеем. Зайдем, посмотрим, может, и самим на что-нибудь сгодится. А если уж совсем никчемная планета окажется… Тогда уж…

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В мире изящных искусств кипят нешуточные страсти. И репортеру Джиму Квиллеру приходится распутывать ...
Роман «Батист» Бориса Минаева – образ «мягкой ткани», из волокон которой сплетена и человеческая жиз...
Сладколадкины – Вова и его папа – не даром носят такую вкусную фамилию и славятся как заядлые сладко...
В монографии изложены теоретико-методологические основы профессиональной подготовки социальных педаг...
Настоящая монография посвящена истории общин сестер милосердия, действовавших в Москве с середины XI...
В монографии на основе достаточно широкого круга источников (опубликованных, архивных, этнографическ...