Андреевский крест Дай Андрей

– И то, – сделав паузу в пауэрлифтинге, разогнул усталую спину я. – Отдавать, так не тем, что в Кремле окопались.

– А кому? – удивился мичман. – Пиндосам или бундосам продать, что ли, предлагаешь?

– Морда треснет, – рыкнул Миха. – Спать не смогут, всю ночь смеяться будут.

– Всем сразу, – догадался Егор. Он хоть и не слабак, но все же с физикой особо не дружит. И чтоб он от лишнего усердия еще себе, не дай бог, чего-нибудь не сорвал или не повредил, ему доверили лопату. Глину тоже кому-то нужно было кидать. – Всему мировому сообществу. Чтоб в исследованиях и последующей колонизации могли участвовать все, кто захочет.

– Ты, слышь, апостол Егор, – сверкнул глазами мой механик-водитель. – Ты с меня начни-ка. Я те и мировая и, зуб на мясо, по-любасу, общественность. Самолично и исследую, и колонизирую, мало не покажется!

Логические пути речей моего братишки-хулигана, как говорится, неисповедимы. Но общий смысл кое-как угадывался. И вот его-то, этот самый общий смысл, мы с младшим охотно поддержали. Пока сами все не посмотрим, не потрогаем и не признаем никчемным – зубы держать крепко сжатыми и за базаром следить. Ни слова, ни полслова о Подкове не должно уйти налево.

Мы все трое русые. Леха – чуточку темнее, я – средне, а Егор – вообще светлый. И когда мичман добавил, вроде как точку поставил, мы все поняли, кого именно он имеет в виду.

– А кто будет болтать, того будем бить по морде. По наглой, ученой рыжей морде!

– Но против экспериментов твоих я лично ничего не имею, – чтоб сгладить ситуацию, уточнил я. – Разобраться, как это все работает, надо. Придет время, быть может, твоим наблюдениям цены не будет. Нобелевская премия и все такое. Самый главный спец по Подкове, а? Хорошо звучит?

– Гордо! – кивнул Леха. На том тему и закрыли.

И тут можно было бы уже перескочить к рассказу о нашем походе на ту сторону, но тогда кое-что станет непонятным. Потому как на следующий день, когда средний наш брательник закончил-таки вычерчивать на земле дуги и разложил артефакты, случилось сразу два очень важных события. Или даже три, если считать то, что Радуга у нас с первого раза не поднялась.

Не хватало лампочки, бляха от ремня. Та, что исправно запускала систему в шатре, по недосмотру осталась в ином мире, а любезно предложенный Подкове провод с зачищенными хвостиками эта падла жрать побрезговала. Благо прибабахнутый Егорка быстро догадался, как решить маленькую проблему. Взял и закоротил провода. Вспыхнувшей искры хватило, чтоб над глинистой почвой поднялась наша старая знакомая дверь.

– Молния! – скакал и прыгал от радости, как ребенок, здоровенный дядька. – Они запитывали ее от молнии!

– Убью, придурок, – ревел в ответ мичман. – Лучше своими руками прибью, чем ты по дурости самоубейкой ласты откинешь!

– Ой, смотрите, – совсем тоненьким детским голоском, отвлекая всех от немедленной казни сумасшедшего ученого, закричал мой Никитос. – А там дождь идет.

И правда. Там, за порогом, шел дождь. Настоящий ливень с сильнейшим, пригибающим пальмы до песка, ветром. Слышался рев где-то вне нашего поля зрения накатывающихся на берег океанских волн. Но самое интересное, сюда, на одну из террас долины Катуни, не долетало ни единой капли.

– Ну конечно! – догадался Егор. – Грозовой фронт. Циклон. Там давление ниже и ветер в этот раз от нас – туда, а не наоборот. Смотрите! Я отметил, где кончаются врата. Видите? Они на том же месте! Знаете, что это значит, народ?

– И что же?

– О! Это много чего значит, любезный мой Михаил! Но в первую очередь это означает, что там, под песком, закопана вторая Подкова! Подкова-выход, если угодно!

– И чего?

– Да то, Мишенька, что положить ее могли только люди! Там были или даже сейчас еще есть люди. Человеки!

Вот задницей же чуял. Хотел уже даже одернуть, придавить этого крикуна, чтоб не верещал на весь берег. Но нет. Не успел.

– Ничего себе у вас тут, бляха от ремня, цветомузыка!

Знакомый голос, знакомый акцент. Смутно припоминаемая рожа, и даже не удивлюсь, если конь точно такой же, как двадцать лет назад. Васька-пастух собственной персоной. В дымину пьяный, в сапогах и в мятом костюме-тройке. Нарисовался – хрен сотрешь.

Тут заговорили все сразу. Ирка шипела на детей, втыкая им за то, что пропустили приближение чужого к охраняемому объекту. Зря она так. Чего они, роботы железные, что ли? Естественно, рты раскрыли, на рукотворную Радугу глядючи. Любаня с Натахой поинтересовались у Поца наличием в багажнике мерина спортивного инвентаря. Миха их не слушал и на вопросы не отвечал. Рычал на туземца что-то до предела матерное и угрожающее. Леха обходил «гостя» с фланга, приговаривая по дороге, чтоб тот не беспокоился, больно ему не будет. Егорка рвал из головы жиденькие волосенки и вопрошал небеса о чем-то в стиле революционеров-народников. Типа: «Что делать?» или «Что нам за это будет?»

А вот мне вдруг стало весело. Я абсолютно точно знал, что делать. Больше того! Я даже обрадовался явлению этого «незваного татарина».

Васька тоже что-то лепетал. Причем хмель из него, похоже, вылетал вместе со словами. Сначала его язык заплетался, а сам ковбой пытался строить из себя гордого туземного воина. Этакого невозмутимого алтайского Чинганчгука. К концу же комедии он уже снова стал обычным деревенским пастухом, попавшим не в то место, не в то время.

Подошел, погладил лошадь по длинной, остро пахнущей морде, взял за уздечку и, потянув, стронул животное с места. Повел к Радуге.

– Сам посмотри, чего у нас тут, – весело воскликнул забеспокоившемуся «татарину», засовывая голову коняги в мыльный пузырь. Да еще наподдал ладонью по округлому крупу, когда показалось, что процесс перехода затягивается.

– Поехали, Вася!

– Полог, быстро! – рявкнул на растерявшихся Леху с Михой. И добавил Егору, когда сверток тяжело плюхнулся в траву на той стороне: – Глуши патефон, братишка!

И наступила тишина. Целую минуту было слышно, как шумит река в каменном русле и чирикают птахи в придорожных кустах. Я подвинул стул, сел, вытер испарину со лба и улыбнулся ласковому солнцу.

– А он там не это? – Ната прикоснулась двумя пальцами к шее, изображая вилку. Ласковая моя, добрейшая женушка и тут была в своем репертуаре.

– Да нет, – пожал плечами Егор, торопливо собирая артефакты с земли в спортивную сумку. – Ничего там такого… Песок, море, пальмы… Дождик вот только.

– Но нужно будет посмотреть через несколько дней, как там обосновался наш Юра Гагарин, – начал догадываться младший. То-то, прежде чем сказать, мне подмигнул. – Жратвы ему там подкинуть или шмоток.

– А если его искать станут? – прищурилась Ирка.

– А мы тут при чем? – хмыкнул я. – Поищут и перестанут. Дикие места, дикие звери. А мы ничего не видели. Правильно, дети?

Шпана готова была согласиться с чем угодно, лишь бы не нарваться на наказание за «провороненного» нарушителя границы. А так даже лучше выходило. Не было туземца, так и ругать не за что. Опять же зрелище того стоило. Не часто мальчикам доводится видеть, как родители из земли радугу вызвали.

Все кончилось. Опасный свидетель отправился исследовать иной мир, Подкова сработала вне канавок, да еще и средний утверждал, что за порогом живут другие люди, а значит, и для нас особой опасности нет. И можно было бы расслабиться. За пивком с шашлыками гонца заслать. Отметить, так сказать, испытательный полет. Но быстро выяснилось, что ни у кого, кроме меня, подходящего настроения не образовалось. Еще и паникерша эта, супруга нашего ученого, на мозги народу принялась капать. Мол, валить надо отседова, пока менты не явились глупые вопросы задавать. Дескать, брякнут наши малолетние «вороны» чего-нибудь, не подумав, и возьмут нас всех под белы рученьки…

Я думал, хоть старый боевой товарищ меня поддержит, но и он оказался предателем.

– Слышь, командир, – почесав затылок, предложил Миха. – Давай-ка матрасы сворачивать да и двигать потихоньку. Дома, оно всяко лучше…

Ну, собрались. Поехали. Ночью уже, между часом и двумя, докатились до моей усадьбы. Она ближе была, вот я и соблазнил археологов душем и белыми простынями. Ах да! Едва не забыл! В дороге, где-то между Бийском и Барнаулом, Егор вдруг почувствовал себя нехорошо. Упадок сил, температура, блестящие слезящиеся глаза. Ната моя переполошилась не на шутку. Заставила Ирку за руль сесть, а братишку накачала таблетками по самые уши. И, кажется, снотворное ему под шумок подсунула. Потому как всю оставшуюся дорогу больной благополучно проспал.

Зато нам с Лехой от начальника нашей полевой санчасти влетело по самые помидоры! Все-таки чудно у них, у медработников, голова работает, вот что я скажу. Тут же себе насочиняла каких-то страстей. Мол, Егорка ближе всех к порогу приближался, мог каких-нибудь вирусов нахватать, к которым у нас иммунитета нету. А вот то, что мы с мичманом полдороги обсуждали, какие стволы из моей обширной коллекции подойдут для вылазки в иной мир, ее будто и не касалось.

Короче, в одной из гостевых спален устроили карантин. Полусонных детей тщательно осмотрели, признали теоретически здоровыми, но к Егорке доступ для них временно ограничили. Ирка волновалась, но Тахе удалось каким-то своим, то ли женским, то ли медицинским способом ее успокоить. Улеглись наконец. Утихли.

День начался поздно. Отсыпались после выматывающей дороги. Потом, после общего завтрака, разлетелись кто куда.

Две недели до начала учебного года. Последние деньки каникул дети единогласно решили провести у меня. А чего? Им там раздолье. Два гектара полян с березовыми перелесками. Пруд с песчаным пляжем и веревкой-тарзанкой. Мостики через тихий, теплый ручей. Никита вытащил из закромов родины пару воздушек и велосипед. Что еще надо компании отлично знающих друг друга погодков? Только хотя бы одного взрослого в пригляд, чтоб не натворили чего-нибудь этакого. Благо Люба изъявила желание провести этот чудный летний день на природе.

Миха с Хамидом… Хамид? Это узбек. Жила у меня в привратном домике семья узбекская. Хамид и жена его – Гузаль. Ну и двое дочерей, семи и трех лет. Гузаль Натахе по дому помогала, а Хамид по территории. Постоянно ведь надо что-то где-то как-то. Частный дом дело такое, он заботливых рук требует. Зарплату у меня получали. Не особо и много по нашим меркам, но умудрялись как-то еще и домой в Андижан что-то родне переправлять. Говорят, там, на родине, им завидуют. Считают, что они отлично устроились. Работа, жилье, гражданство, добрый хозяин…

Ну, так вот. Поц мобилизовал Хамида порядок в ангаре наводить. Втемяшилось моему боевому товарищу там, в новом мире, по море-окияну на моторке прокатиться. Он-то, Миха, я имею в виду, точно знал, что шестиместка Baltic Boats BB-360AL с надувными баллонами, жестким алюминиевым днищем и ямаховской соточкой у меня есть. И даже предполагал, что она где-то в ангаре. А раз так, то пусть ищет. Заодно и место для Подковы расчистят.

Супруга с Иркой накормили больного, взяли кровь на анализы, сели в Натахиного «марча» и укатили в город. В лабораторию. А мы с Лехой на полчаса позже рванули следом. В «Охоту-Рыбалку», за экипировкой для мичмана. Это со стреляющими стволами у меня все в порядке, а вот с амуницией обнаружился косяк. На меня, на мой рост и размер, шмотья полно. Но ведь Леха не я. Ростом пониже, в плечах пошире и тяжелее в два раза. Эх, да чего уж там. У этого Рэмбо бицепс, как у меня бедро! Откуда у меня комок на такую тушу?

Ребята мы опытные. Фуфло нам впарить очень трудно. Четко знаем, чего хотим. Так что закупились быстро. «Русская цифра», конечно. Натовские образцы для бравых солдат России как-то впадлу таскать. Да и ничем они не лучше теперь. С тех пор, как их стали вьетнамцы в Подмосковье шить.

Разгрузки еще взяли. Прежде для охоты мне простенькой хватало. А тут нас реальный боевой выход ждал. Пришлось озадачиться специальной моделью, чтоб и под боеприпасы, и под тактическую рацию кармашков хватало. Ну да Леха в этом спец. Выбрали.

Он еще себе ножик присмотрел. Я в них не разбираюсь, оплатил без вопросов. Надо так надо. Пока мичман в железках копался и обувь выбирал, я патронов докупил. 12х76 к «Сайге-12к», которая Лехе близко к сердцу пришлась, и 7,62х39 – себе. У меня под три линии два ствола было. «Сайга-МК-03» и «Вепрь», он же СОК-94. Обе хорошие машинки. И если первый легок, удобен и ухватист, но на расстояниях выше пятидесяти метров попадать во что-то меньше барана – это высокое искусство, то второй с точностью до наоборот. С сотки на спор расстреливал из «кабанчика» стреляные гильзы двенадцатого калибра. И это у меня еще оптика не особенно крутая. Обычный наш кондовый четырехкратный ПОСП. Озадачился как-то покупкой чего-нибудь импортного, жутко навороченного и понтового. Почитал форумы, с мужиками посоветовался, плюнул и забыл. Зачем? Чем меня, штатного снайпера группы войсковой разведки, может не устраивать прицел, как в СВД?! Да и навороты эти для лохов. Или ты умеешь стрелять, или нет. И никакая оптика эту фигню не исправит.

Сам я для охоты предпочитаю «кабанчика». Не на утку, конечно. На что-нибудь посерьезнее. «Эмкашку» и брал-то с собой хорошо если пару раз. Но для тропических джунглей, для первого выхода в иной мир ее короткий ствол – самое оно. Это потом, когда мы с Лехой как самые опытные спецназеры сходим, посмотрим, оценим степень опасности для гражданского населения, тогда настанет время «Вепря».

– На войну собираетесь? – решил пошутить продавец-консультант. Новенький. Я его раньше в своем любимом магазине не видел. А бывал там часто. По Натахиному мнению – даже слишком.

– Стреляю плохо, – буркнул я, вытаскивая трубку. Вопрос нужно было решать. Причем немедленно. Что это еще за любопытный тип у нас в арсенале образовался? Какая ему разница, для каких целей я боеприпасы беру? Сиди, кнопки на кассе жми и бабло в ящик складывай. – И зрение хреновое… Че там у тебя на лычке вписано?

– Ты чего? – дернул за рукав Леха.

Отвел брата в сторону, разъяснил политику партии. Рассказал, что магазин этот одному из наших, Сереге Лобатому, Лбу, принадлежит. И что кроме торговой точки служит еще хранилищем стволов для всей группировки. Случись что, и дома у каждого найдется, чем какого-нибудь залетного придурка удивить. У Поца вон даже «шмайссер» есть. Ему черные археологи, из тех, что на эхе войны наживаются, притащили. Не знаю только, где он патроны для такой экзотики берет. Но для серьезных дел волыны только здесь. Взяли, сделали дело, вернули. И нам ни к чему тут слишком любопытные личности.

– Думаешь, засланный казачок? – хмыкнул мореман.

– А я не должен думать, брат. Я сомнениями поделюсь. А думают пусть те, кто сюда поставлен арсенал беречь.

– Тоже верно.

Особо светить, что я в городе, не хотелось. В отпуске я. Уехал. Но надо. Мало ли куда этому продавцу удастся нос свой засунуть! А мне наш магазинчик именно таким нравится. Для своих тебе хоть пулемет привезут и как на бытовую травматику документы на него нарисуют.

Дождались Лба. Перетерли, обсудили мои опасения. Хозяин лавки еще сообщил, что обо мне дядя Вова спрашивал. Мол, если появлюсь, чтоб побеспокоил старика. Какая-то тема у него есть по моим строительным делам. Пообещал не забыть. На том с Серегой и распрощались. Он пошел из себя злого гестапо изображать, а мы с братом рванули в усадьбу игрушки разглядывать. Уже на завтра планировали первый выход человека в отрытый космос, и нужно было успеть приготовиться.

Фиг вам. Это, если верить псу Шарику из мультфильма, индейская национальная изба. Дома нас встретил женсовет, сообщивший пренеприятнейшее известие. Пока моя Натаха не получит на руки результаты анализов крови нашего больного, ни о каком посещении иного мира не может и речи идти. Оказывается, наш семейный медик всерьез опасалась, что Егорка подцепил какую-то заразу из-за порога. Ну и, как всегда, лаборатория могла выдать документ только через два дня. Причем это еще очень быстро, по меркам нашей доморощенной медицины. Повез бы пробы кто другой, дело могло затянуться и на неделю. Это ведь мафия медсестерская почище нашей ОПГ будет. Сонечки, Маечки и Надежды Васильевны за спиной своих врачей такие дела вытворяют – мама не горюй!

Средний же наш брат оказался настоящей сволочью. Он новостям обрадовался. И тут же выкатил из своего карантина список требований в два листа длиной. Большей частью какие-то приборы и инструменты. И стоимость этих аппаратов его совершенно не интересовала. Вынь да положь, если, конечно, мы хотим поторопиться с исследованием того мира. Вымогатель, бляха от ремня!

И ведь прав, чертяка. Черт его знает, какой там уровень радиации или жесткого ультрафиолетового и космического излучения! Вдруг там одна сплошная озоновая дыра? А этот гад еще и комментарии не поленился добавить. Мол, если энергия фотонов превышает энергию лучей видимого спектра хотя бы в пятьдесят раз, это может быть весьма опасно для здоровья человека без специальной защиты. Представляете?! Чуть в скафандрах не заставил нас по пляжам бегать. Изверг!

В общем, засадили Никитку за Интернет. Он там как рыба в воде, не нам с мичманом чета. Мигом нашел, где что из списка можно купить.

Еще одно посещение города мне что-то совсем не в масть было. Так что закупками всего высоконаучного барахла озадачили Поца. Он как-никак в технике лучше многих разбирался, ему и карты в руки. А я, раз уж образовалось свободное от первопроходческих забот время, позвонил-таки дяде Вове.

Что за жизнь у человека?! Ни по телефону без опасений, что разговор прослушают компетентные органы, не поговорить, ни лично встретиться без любопытных глаз. Штирлицу в Берлине, наверное, и то легче было. Он хотя бы точно знал, что все вокруг враги. А у нас было пару раз, что самые близкие, самые проверенные пацаны вдруг начинали постукивать заинтересованным лицам. Становились, как тренер их называл, птицами высокого полета. То есть дятлами в стратосфере.

Это я к тому, что пришлось ехать. Ладно, хоть выпить не успели. А ведь была такая мысль: раскочегарить сауну, напариться, в небольшом бассейнике поплюхаться всласть, да и пивком это благое дело заполировать. Отложил на вечер. Пьяным или даже с запахом принципиально за руль не сажусь. Есть, конечно, связи в ДПС, да и так, с помощью вечнозеленых пиндосских президентов можно многое решить. Только, как говорится, береженого Бог бережет, а небереженого конвой стережет.

Встретились на открытой веранде огромного ресторанно-банного комплекса. Давным-давно, когда дядя Вова еще вел тренировки в спортзале одной из наших окраинных шараг, негласным штабом группировки был ресторан «Русь». Располагался он удачно. Сто метров от районного околотка, на краю заросшего непроходимыми дебрями сквера имени Сталина, в глубине подконтрольного нам жилого квартала. Менты туземные были прикормлены, окрестности еще в детстве исследованы вдоль и поперек, а в сквере оказалось удобно вразумлять неразумных хазаров.

Потом «Русь» сгорела. На крепость она мало походила, и от бутылок с коктейлем имени товарища Молотова, брошенных твердой рукой краснополянинских бойцов, защитить нашу малину не смогла. И тогда стали собираться в банях. Скинулись, выкупили хозяйство вчистую, пристроили кабак и небольшую гостиницу «только для своих». Там тоже хорошо. Почти центр города. Рядом две магистрали… Но я, как, наверное, и все остальные оставшиеся в живых ветераны-хулигангстеры, нет-нет да вспоминал с ностальгией любезный моему сердцу ресторанчик на окраине.

Тренер погрузнел. Расплылся, отрастил пузо, обзавелся бульдожьими щеками и мешками под глазами. От былого резкого и непредсказуемого лидера наглых и голодных волков с окраины остались только набитые кулаки и глаза. Серые, даже стальные. Острые, бляха от ремня, как два кинжала. Смотрит, и кажется, он тебя до трусов просветил. Всю душу твою вынул, измерил и обратно сунул.

Но нас, старых, дядя Вова любил. Мы, один за другим, отваливали в сторону, легализовались, становились законопослушными бизнесменами. Нам на смену приходили новые бычки из спортзалов в подвалах облезлых хрущевок. Но мы, первые, всегда, в любой момент могли запросто ввалиться к тренеру домой и просить о помощи. И он помогал, если мог. А возможности его даже он сам плохо представлял. Посидит, мозгами пораскинет, достанет старую «нокию» с монохромным экраном, скажет кому-то пару слов, и проблемы тают как в небе дым. Реальный Дон Карлеоне, блин.

– Банк есть такой, «МТР», что ли, называется, – вполголоса, притянув меня поближе, сказал тренер. – Знаешь? Так ты съезди туда, побазарь по-человечачьи. Контора реальных пацанов московских, а за смотрящего у нас здесь кореец сидит. Правильный кореец, не та курва… Ну, ты понял.

Я хмыкнул. Похоже, слухи об обиде шефа могли быть правдой.

– Чувак из барыг, но лавэ рубит и отвозит без рамсов. Пацаны им довольны, так и ты… ну без этих твоих… шуточек. Он в курсах, что тебе надо помочь.

Вот так. Все просто. А я чуть голову себе не сломал, выдумывая способы спасти свою строительную фирму. Кризис, чтоб ему пусто было. Люди стали опасаться тратить деньги. Продажи квартир в строящихся домах упали почти до нуля. Нет продаж – не на что строить. Одно за другое, и бизнес, считайте, целая отрасль едва не рухнула.

Банки могли бы помочь. Большинство серьезных строек на кредиты ведется. Банки дважды в прибыли. Сами судите! Кредитуют стройтресты, а потом еще и покупателей квартир. Так нет чтоб проценты снизить! Нет! Что ты?! Им это зачем? Из-за кредитов цены на жилье в разы выше себестоимости. Больше суммы – больше прибыль с ипотеки.

Я еще в не самом плохом положении оказался. У меня и техника своя, и готовых к сдаче объектов хватало. Был вариант на пару месяцев в административные отпуска большую часть рабочих отправить, да и пересидеть, переждать лихие деньки. Только ведь разбегутся, расползутся специалисты в поисках травы позеленее. Кто-то дрогнет и уйдет носками торговать на барахолку или в менеджеры заделается. Трудно или даже вовсе невозможно будет их потом обратно собрать. Нельзя таких людей отпускать. Беречь их надо. Холить и лелеять. Из шкуры выпрыгивать, а им жить помогать. Краны и трактора – это всего лишь железо бездушное. На нем нужно уметь работать. А тут банки один за другим мне в займах отказывают. Или такой процент назначают, что страшно становится. Вот я с горем своим к дяде Вове и обратился.

Ну да ладно. Это совсем другая история. Я и упомянул-то об этом всем только затем, чтоб вы, внучки, потом не удивлялись, с чего это у меня с тренером все ништяк вышло. Поверил он мне сразу и доказательств не попросил…

До этого еще далеко. Пока же мы стаскивали в ангар приборы, которые Егорка затребовал, шмотье и оружие. Не хотелось лишний раз по усадьбе в полном боевом прикиде разгуливать. Соседи у меня вменяемые. Сами через забор с приветами не лезут и меня лезущего не поняли бы. Но ведь у них и гости бывают, которые могут вдруг полюбопытствовать. И начнут потом глупые вопросы задавать, вроде: а чего это спецназ по соседнему участку разгуливает? Начнут копать – бывают же настырные – и выкопают какую-нибудь чушню. Будешь потом следаку объяснять, что не верблюд.

И наконец наступил тот знаменательный день, когда «добро» на пробный выход в иной мир было получено. Ничего необычного в крови нашего ученого не нашли. А Егорка тем временем на поправку пошел. Носом еще шмыгал, но температура уже не поднималась, и чихать-кашлять перестал.

Под чутким руководством специалиста на бетонном полу нарисовали мелом дугу. Разложили артефакты. Включили Подкову.

– Фух, – хихикнул Никитос. – Я уж думал, мы сейчас демона какого-нибудь вызовем. Дядя Егор такие хрени нас заставил рисовать…

– Не смей ругаться, – рыкнула нервничающая Натаха. – Учился бы лучше. Не завидно, что дядька твой такой умный?

Пацан взглянул на скрючившегося возле своих приборов сутулого Егора, потом на нас с Лехой, двух бравых спецназовцев, закрепляющих на плече камеры. И, судя по всему, сравнение было не в пользу ученого. Так-то, умом понимаю, что это неправильно. Что ученье – свет, а дуболомов в армии полно. Но, бляха от ремня, приятно было.

– Радиация в норме, – наконец выдал свой вердикт пропустивший «кастинг» средний брат. – Приборы не фиксируют никаких отклонений. Думаю, можно выходить.

– Если твоя тарахтелка заглохнет, я сама тебе яйца оторву, – пригрозила Любаня Поцу, заведовавшему генератором, и потянулась поцеловать мичмана в щеку. – Поосторожнее там.

У моей Наты нервы были не настолько железными. Она вдруг расплакалась тихонько прямо у меня на груди и долго не отпускала.

– Вечно ты лезешь, хулиган мой ненаглядный, – шепнула она и отвернулась. Вот же, гадство. Никогда не знал, как лучше всего себя вести в таких ситуациях!

– Проверка связи, – гаркнул мне прямо в ухо динамик тактической рации голосом младшего брата. – Раз, раз, раз.

– Целься в глаз, – огрызнулся я, вскидывая верную «Сайгу» на сгиб локтя. – Пошли уже.

– Выйдете, сразу проверьте рации, – который уже раз повторила инструкции Ирка. Деловая баба, я ж говорю. Сразу взяла на себя обязанности диспетчера. А ей чего? Ей о муже не переживать. Ее ненаглядный у компьютера сидел и на нас грустными глазами смотрел. – Траву вокруг не трогайте…

Леха хмыкнул и кивнул мне. Мол, только после тебя. И это правильно. Он-то на службе все больше по железным водоплавающим коробкам лазал, а вот я – исключительно по лесам, по долам.

Я выдохнул, набрал полную грудь воздуха и шагнул. Думал, какое-то сопротивление будет. Ну, в смысле, поверхность же ворот видно. Мнилось, что придется как-то пробивать эту пленку, тело в иной мир пропихивать. Ничего подобного. Вроде обычной двери. Только бетон под ногами сменился знакомым уже крупным морским песком.

Пять шагов вперед, остановка. Ствол «Сайги» вперед. Опустился на одно колено. Глазами пытался охватить сразу все вокруг, но так, чтоб и головой лишний раз не крутить. Пауза. В незнакомом месте на одни глаза надежды мало. Тут и уши, и нос должны участвовать. Всей кожей нужно опасность чуять.

Запах моря и мокрого песка. Гниющие водоросли и увядающая трава. Чуть дальше все завалено сломанными ветками каких-то растений, похожих на пальмы. Суровый здесь должен был пройтись ветерок, если сумел этак-то вот туземную флору накрошить. Шелест песка, крики птиц, шум прибоя. С каким-то неправильным, словно бы бумажным, звуком поскрипывали листья.

Поднял руку, разрешая брату присоединиться ко мне. Не оборачиваясь, спинным мозгом, хе-хе, почуял, как он входит и тут же поворачивается лицом к Подкове. Щелкнула гарнитура.

– Ты как? – тихонечко, чтоб не заглушить туземные звуки, спросил мичман. По голосу слышно – нервничает. А я нет? И я нервничаю, бляха от ремня. Мы с ним, конечно, героические люди и все такое, но и то… Из обычного, знакомого мира шагнуть хрен знает куда и не переживать – это, скажу я вам, вместо нервов нужно титановые струны иметь.

– Норма, – ответил. Пора было проверять связь с ангаром. Егорка утверждал, что при открытых воротах рации должны доставать. – База, как слышишь?

– Хорошо слышно. – Ликующий голос Егоркиной жены показался даже не раздражающим, а каким-то… неуместным. – Вы там покрутитесь маленько, мужички. Мы же через камеры смотрим.

– Бабы вообще охренели, – прошипел Леха. – Мы че, якорь им в зад, клоуны? Крутиться им тут…

– Расслабься.

– Да я и не напрягаюсь. Выёживаются там… Центр управления полетом, блин.

– У меня чисто, – отвлек брата от злободневной темы. Ирка, конечно, перебарщивает, но все-таки сам ее голос в наушнике успокаивает.

– Чисто, – угрюмо ответил мореман. – Поворачиваемся?

– Начали. – Я встал с колена. Если в окрестностях водились опасные животные или, еще того пуще, какие-нибудь злобные аборигены, у них было достаточно времени нас оценить. И либо напасть, либо убраться от греха подальше. Начали медленно, приставными шагами по кругу, по часовой стрелке, поворачиваться на девяносто градусов.

Пальмы, кусты, песок. Ничего необычного. В разрывах листвы видно заурядное голубое небо с белыми облаками. Ослепительное пятно светила греет правую щеку.

– Тут баба золотая, – деловито доложил мичман. – И стеночка каменная. Явно рукотворная.

– Действительно статуя! – Это уже голос Егора. – Если это и не золото, то очень похоже.

– Потом. – Никуда от нас находка не денется. Можно и после ею заняться. А вот исследовать зону на возможные опасности нужно прямо сейчас. – Начинаем движение.

Это тоже обговорили еще дома. Если у ворот ничего не случится, обязательно дойти до океанского берега. Шум прибоя-то даже с той стороны портала слышно. А уж тут и отгадывать направление не нужно. Тем более в ту сторону и растительности меньше. Натаха несколько раз наказывала траву всякую руками поменьше трогать. Мало ли, вдруг она тут хищная какая-нибудь или ядовитая.

Не торопимся. Идем медленно, часто останавливаясь и разглядывая подозрительные пятна в тени кустов. До моря всего-то шагов двести. Три минуты ходьбы. А мы не меньше получаса пробирались. Чуете разницу?! Жара. Я весь взмок. По спине пот в три ручья. Даже палец на курке вспотел, а уж сколько раз сам себе спасибо сказал, что догадался голову банданой повязать, одному богу известно.

И вот оно. Море! Лазурное, тропическое. Голубая лагуна, бляха от ремня! Прямо как в кино. Мохнатые пальмы, сверкающий на солнце песок и море.

– Солененькая, – первым делом запихавши палец в воду, констатировал Леха.

– А какая она должна быть? – удивился я. – Это же море.

– Да всяко могло оказаться, – неопределенно выговорил мичман. – Наш Тихий океан куда солонее будет… А с чего вообще решили, что это другая планета?

– А что же это по-твоему? – вклинился в беседу двух первооткрывателей Егорка.

– Тропики, – пожал могучими плечами старший мичман. – Какая-нибудь Тимбукту в Океании. Я таких мест навидался по гланды. И пальмы вон те – кокосовые. Вон, внизу и орехи валяются…

– Кто-нибудь подумал о джипиэснике? – хихикнул я. – А то вылезут сейчас австралийские погранцы и повяжут нас как нарушителей.

– У меня сотовый с собой. – Леха засуетился, бросил винтовку и полез в карман за мобилой. – Та-а-ак. Что тут у нас… Связи нет.

– Так, мужички, – скомандовал диспетчер. – Наснимали много. Гляньте там еще, куда пастух этот алтайский делся. С лошадью. И назад.

– Кстати, да, – встрепенулся Леха. – Ни нашего друга Васи, ни его четвероногого друга не видно. И тента, кстати, тоже.

– Наделал браги из кокосов и дрыхнет где-нибудь в тенечке, – долетел до нас голос Михи. Видимо, бросив сидеть возле тарахтящего генератора, он подошел к экрану монитора.

– Ну не глупее же он паровоза, – удивился я. – Любой нормальный человек первым делом к морю подался бы. Бинокль, кстати, зря не взяли. Там вон полоска на горизонте. Это туча или земля?

– Все-все, путешественники, – поторопила Ирка. – Ноги в руки и до хаты. И женщину с собой прихватите. У нас тут полно желающих с ней поближе познакомиться.

– Фотик же есть? – снова встрял неугомонный ученый. – Вы там листья всякие нащелкайте. Травки-муравки. Пороемся в Сети, поищем, где такое растет.

Расслабились. То ли отходняк от получасового напряжения, то ли не верили органы чувств тому, что в этаком-то тропическом раю есть чего опасаться. Обратно шли, как отдыхающие по пляжу. Кустики фотографировали. Бабочек всяких и ящериц. Леха за пазуху лохматых кокосов набрал и красивую ракушку на берегу из песка вырыл. Я горсть разноцветных мутно-прозрачных камешков в карман кинул. Вроде и стекло, и не похоже. Натахе на бусики – самое оно.

А вот баба нам не далась. Не в смысле, что мы ей как мужчины не понравились. Тяжелый у нее характер оказался. Мы ее даже пошевелить не смогли. Да еще, похоже, вмурована была в основание. Или резать, или отламывать. В любом случае наших с братом сил не хватило. Леха только нож свой обновил. Накорябал стружки с плечика полуметровой красавицы. Ну, наверное – плечика. Так-то ее половая принадлежность только по общему силуэту и угадывалась. Ни лица, ни еще каких-нибудь подробностей и не разглядеть было.

На том наш первый поход и закончился. Всего-то с час там и побыли. И даже не поняли – где это там. Перешагивая порог, лично я ждал чего-то этакого. Открытий каких-то. Готовился удивляться и поражаться. А вышла какая-то прогулка на мирный тропический берег. Сказать, что я был разочарован, – это ничего не сказать.

Лохматые орехи, как бы я ни надеялся, оказались действительно кокосами. Никита легко нашел в Интернете их изображения. Стопроцентное совпадение со снимками, что мы там наделали. Разбили трофеи молотком, выковыряли мякоть. Бабы жевали и нахваливали, а я едва не выплюнул. Жеваные спички, бляха от ремня.

– Не, ну а че, в натуре?! – не сдавался Миха. – Построим там бунгалу, будем на выходные туда нырять. На дельфинах кататься и уху из трепангов кушать. А можно и вовсе какой-нибудь остров купить. Чтоб без рамсов с аборигенами. Сколько в той статуе рыжья? Кило под сто? Хватит, поди? Сколь оно хоть сейчас стоит?

– Штуки под полторы за грамм, – пожал я плечами. – Только пойди-ка еще продай. На бабе этой пробы не стоит.

– Фигня, – обрадовался Поц. – Я барыгу знаю. За полцены по-любому скинем… Это че? В натуре полтора ляма за кило?

– Типа того.

– Хренасе! А статуй где-то в полметра высотой. Кило на сто потянет?

– Золото измеряется в тройских унциях, Миша, – отвлекся Егор от изучения чего-то очень, по его мнению, важного на стоп-кадре снятого наплечными камерами видео. Его хлебом не корми – дай кому-нибудь лекцию прочитать. – Это примерно тридцать один грамм. При плотности золота в девятнадцать с третью грамм на кубический сантиметр объем тройской унции – это примерно полтора кубических сантиметра. И, таким образом, тонна золота будет иметь объем примерно в полста тысяч кубических сантиметров. Ну, это, Мишенька, кубик со стороной в тридцать пять или тридцать семь сантиметров.

– Ближе к телу, Склифософский, – не выдержал ветеран хулигангстерского движения. – Харэ меня лечить, начинай помогать материально! Сколь твоих тройных будет в нашей бабе?

– Если Андрей прав и в статуе порядка полуметра при средней толщине от двадцати пяти до тридцати сантиметров, в нашей находке должно быть не меньше полутоны.

– А в лавэ конвертируй?

– Ну… это… если сильно округлить… семь с половиной на десять в одиннадцатой степени. Или, чтоб было понятнее – порядка семисот пятидесяти миллионов рублей.

– Двадцать пять лимонов в баксах, – выдохнул я. – Че, в натуре?

– Нас всех шлепнут, засунут в бочки, зальют бетоном и притопят в этом самом океане, – угрюмо выдал Леха. – Причем за куда меньшие деньги. Олигархи хреновы…

– Ну, мальчики, – страдальчески выговорила внимательно слушавшая разговор Ирка. – Можно же как-то… Частями. Потихоньку. Детки у всех подрастут. Учиться в институты пойдут. Женятся. Квартиры всем надо. Мой-то – балбес балбесом, поди, сколько хлеб в магазине стоит, не знает… А я кручусь как белка в колесе…

И заплакала. Любаня с Натахой кинулись ее утешать, говорить ей тихо, чуть ли не на ухо, какие-то свои, чисто женские благоглупости. А мне вдруг стало весело. Ничего не мог с собой поделать. Сидел, как дебил, хихикал, растянув губы до ушей.

Потому что мы живем на очень маленькой планете. Это я точно знаю. А поэтому абсолютно уверен в том, что не может на нашей Земле существовать тропического берега, на котором вот так просто стоит в полный рост золотая баба стоимостью в двадцать пять миллонов баксов и никто ее до сих пор не приватизировал. И это значит, что тот мир, что открылся нам за Подковой, – что угодно, только не Земля.

Женсовет был непреклонен. И в этом наших жен полностью поддерживал Миха. Леха с Егором пытались спорить и постоянно требовали, чтоб я на правах главаря нашей шайки сказал свое веское слово. Только мне нечего было им сказать. Потому что, хоть эти бешеные миллионы могли мне здорово помочь в деловых вопросах, связываться с не учтенным государством золотом не хотелось. С другой же стороны, поймал себя на мысли, что, если я прав, если мы действительно отрыли на Алтае ворота в другой мир, деньги пригодятся. Оружие, стройматериалы для возведения форпоста, приборы и инструменты для науки, все это стоит немало. И если еще год назад, до начала кризиса, пыльным мешком из-за угла ударившего по экономике большинства стран, я даже не особенно напрягался бы, то теперь каждый лишний истраченный на Заподковье миллион – это минус неделя жизни моей фирмы.

А еще я прекрасно отдавал себе отчет в том, что для эвакуации золотого подарка с той стороны кто-то должен будет туда выйти. Мишка вон сразу предложил обмотать статую тросом и вытянуть на эту сторону лебедкой. По моему скромному мнению – вполне реальный план, и я с радостью вновь шагнул бы за порог. С джипиэской в кармане. Ибо, если устройство все-таки не поймает спутниковые сигналы, жизнь моя наполнится настоящим смыслом. Чем-то таким, о чем не стыдно будет рассказывать вам, внучки, вот как сейчас, сидя у горящего очага.

– Короче, – твердо заявил я, приняв наконец решение. – Слушайте сюда. Делаем так.

Приятно было. Все в один миг замолчали, ожидая моего вердикта.

– Мы с младшим выходим первыми. Осматриваем окрестности. Сканируем небо навигатором. Поболтаемся пару часиков по джунглям. Не хватало еще, чтоб нас накрыла какая-то, мать ее, секта, поклоняющаяся золотой бабе.

Любка с Натахой кивнули. Довод был железный. У обеих имелись подруги, пропавшие в каких-то солнцепоклонниках или адвентистах тридесятого года.

– Пока мы осматриваемся, Миха с Егором и Никитосом цепляют бабу и тащат на нашу сторону.

– Зря, – фыркнул мичман.

– Нет, – возразил я. И поспешил с доказательствами, пока спор не вспыхнул по второму кругу: – Мы все уже сейчас храним тайну на миллион. Узнай кое-кто о существовании Подковы, я за наши жизни не дам и пробки от пивной бутылки. Так что одной больше или меньше – не суть важно. Рыжье мы с Михой пристроим. Тихонечко. Частями. Без пыли и шума. Пусть и не по полной цене, но нам и того хватит. Мы же не побежим себе покупать личные «боинги»? А?

– А «бентли» дороже или дешевле самолета? – невинно поинтересовался Поц.

– Башню отпилю, – прорычала моя добрейшая женушка. – И скажу, что так и было.

– Мам, – громко прошептал Никита. – А можно мне ноутбук?

– Ты вроде яхту хотел? – припомнил я давнюю, нежно лелеемую мечту боевого соратника. – Передумал?

Посмотрел на расплывающуюся в конской улыбке совершенно счастливую рожу механика-водителя и понял, что бует по-моему.

– Выходим через час.

В конце концов потная майка стала подсыхать, а тело давно уже немилосердно чесалось. Да и навигатор еще нужно было поискать. Не думаете же вы, что, имея в шоферах Поца, я пользовался этим хитрым спутниковым устройством ежедневно?