Удивительные путешествия по реке времени Бессонова Алена
Трубка в руках Рибаджо радостно загудела и тут же исчезла, будто и не было.
– Вперёд! Домой! На кухню к бабушке, гурьевскую кашу есть! – радостно закричал Рибаджо и что-то тихо прошептал.
Не успели домочадцы отряхнуться от пыли веков, как на кухне появилась и со всего маху плюхнулась в кресло бабушка Лючия, плюхнулась и тут же затараторила:
– Гурьевская каша – это что? Её варят из гурия? Где гурий, что такое гурий, дайте понюхать!
– Бабушка Лючия! – попытался остановить поток слов Рибаджо. – Ты когда-нибудь ела манную кашу?
– Причём здесь манная каша, балбес? – бабушка Лючия быстро засеменила по кухне, выдвигая все ящички, открывая все дверки. – Ну, где, где гурий?
– Бабушка! – Рибаджо попытался обнять за плечи набирающую скорость бабушку Лючию. – Сядь! Бабунька тебе сейчас всё расскажет! Угомонись!
– Мерестань мне пешать! – закричала, вырываясь, бабушка Лючия. – Я хочу помочь! Не хочу сидеть колобашкой, хочу участвовать…
– Лючия! – не сдавался Рибаджо. – Стой! У тебя от скорости речи заплетается язык.
На помощь Рибаджо пришла бабушка Васюшки.
– Стой, – грозно цыкнула она. – Вот тебе, Лючия, сковородка, наливай в неё молоко, будешь пенки томить. Пенки откладывай в отдельную тарелочку. Только пенки снимай крепкие. И не торопись! Они должны быть пухлые и румяные.
– Я поняла, поняла! – выхватив из рук бабушки сковороду, затрещала Лючия. – Пенки должны быть пухлые, как сеньор Аристофан из нашей мясной лавки, и румяные, как дитятка его дочки.
Бабушка оглядела всех, кто был на кухне, и скомандовала:
– Рибаджо, коли орешки, толки их в мелкую пыль! Васюшка, тащи из погреба клюквенное варенье. Алька, растирай бадьян.
Она ещё раз осмотрела всех.
– Так, старые и малые при деле, теперь можно спокойно варить манную кашу.
– А ты умеешь без комочков? – недоверчиво спросила бабушка Лючия. – Не у всякого повара получается.
– Не у всякого! – подтвердила бабушка. – А у меня получается всегда!
Бабушка вскипятила молоко, ленивой струйкой насыпала в него манную крупу, покрутила ложкой и гордо сказала:
– Готово, и ни одного комочка!
– Секрет! Ты знаешь секрет?! – заверещала бабушка Лючия.
– Знаю! – радостно подтвердила бабушка Васюшки. – Когда кручу кашу ложкой приговариваю:
- – Кипи, кипи, пузырёк,
- Разгоняй комочек.
- Будет каша у меня
- Для сынков и дочек…
– Хочу попробовать! – крикнул Кешка и сунул в кастрюльку клювик. – Ой-ой-ой!
Мама всплеснула руками:
– Обжёгся, дурачок! Разве можно в горячую кастрюлю мордочку совать?! Иди, я тебе клювик холодной водичкой полью. Каша ещё не готова. Сейчас бабушка её собирать будет.
– Собирать? – удивилась бабушка Лючия и поближе пододвинулась к кастрюльке с манной кашей.
Бабушка Васюшки поставила на стол широкий плоский сотейник,28 налила туда немного манной каши, осторожно ложечкой закрыла её по верху румяной крепкой пенкой, потом опять налила слой манной каши и опять закрыла её слоем пенок. В последний слой добавила варенья и ароматного сушёного бадьяна.
– Всё! – нетерпеливо закричал Кешка и захлебнулся слюнками. – Давай есть! Есть давай! Сейчас!
– Нет, Кешуня, – остановила бабушка попугая. – Каша ещё не готова. Мы её ещё в горячей духовке29 потомим, дадим ей раздобреть, разнежиться. Есть будем минут через двадцать, потерпишь?
Кешка обиженно всхлипнул, ему очень хотелось первому попробовать мудрёную кашу. Бабушка взглянула на обиженную мордочку попугая. – Ладно, не горюй! – сказала она. – Дам тебе первому ложечку отведать.
– Вот артист! – возмущённо воскликнул Рибаджо. – Слёзы у него все закончились! А как первому кашу хлебать тут же нашлись! У-у-у, притворщик!
– Ничего не притворщик! – заворчал попугай. – Просто я сегодня не писал, вот слёзы и набрались!
Каша получилась на славу.
– Вкуснотища! – радостно прижмурившись, сыто замурлыкала Лючия, облизывая большую деревянную ложку. – А наши прозрачно-дрожащие родственнички из замка на обед предложили мне синий сыр с плесенью и сушёную лягушку. Б-р-р-р! Гадость!
Рибаджо удовлетворённо хмыкнул в уголке дивана, куда приютился сразу после ужина.
– Не хмыкай, не хмыкай! – заворчала бабушка Лючия. – Ты оказался прав, не надо было там появляться. Вредные они! Склочные! Как только узнали, что мы завтра с Леонардо будем встречаться, так и затрещали: «Ой! Он с детства брошенный матерью крестьянкой Катериной и отцом нотариусом Пьеро да Винчи. В чужих людях воспитывался. Ленивым вырос, чудным. За всё хватался, а ничего толком до дела не довёл. В мире меньше десятка его работ. Остальные не сохранились. А были ли?»
– Бабушка Лючия, Леонардо да Винчи действительно рос без матери? – подивилась Василиса.
– Да, Василёк, все четыре ваших черепашки почти сызмальства были сиротами. Я имею в виду Донателло, Леонардо, Микеланджело и Рафаэля. Их всех очень рано отдавали в обучение различных дел мастерам. Леонардо повезло, он попал к одному из лучших во Флоренции, Андреа дель Вероккьо30. Бабушка Лючия встала и направилась в свою комнату.
– Давайте, ребятишки, спать, – непривычно спокойным голосом сказала Лючия, видно действительно устала, – завтра у нас новое знакомство, надо отдохнуть, освободить место в голове для новых впечатлений…
Домочадцы последовали примеру бабушки и тоже разбрелись по своим комнатам. Спать. Завтра их ждал необычный день.
Встреча четвертая. Леонардо да Винчи
Автопортрет Леонардо да Винчи.
В пещере Томазо Мазини было, как всегда, свежо и царил полумрак. Хозяин сидел у горевшего канделябра перед раскрытым сундуком с пергаментными свитками, пластинками из камня и меди.
– Заходи, Леонардо! – тихо произнёс Томазо. – Давно мы не встречались с тобой, мой мальчик.
Из темноты ниши к Томазо вышел высокий, с пышными волнистыми волосами юноша в изысканном бархатном колете31 и красном доходящей до колена плаще отделанном мехом горностая.32
– Давно, с того самого момента как ты испытывая новые лебединые крылья взлетел и не вернулся! – Леонардо присел на скамеечку, стоящую в ногах Томазо, вынул из сундука первый попавшийся свиток. Юноша всмотрелся в рисунок и глаза его раскрывались от изумления. Под распластанными крыльями летел человек очень похожий на Томазо. Человек не просто летел, а летел над городом.
– Что это Томазо? – спросил Леонардо.
– Это то, что я видел, летая в небе, – Томазо нежно посмотрел на Леонардо, – я летал и рисовал. Хотел показать тебе.
– Но ты же погиб! – воскликнул молодой Леонардо.
– Разве кто-нибудь видел моё разбитое тело, Лео? – Томазо покачал головой. – Нет, мой мальчик, пока человек не найден мёртвым, он жив!
– Так, где же ты был? – Леонардо готов был кинуться на старого друга. – Как же ты мог не вернуться ко мне?
– Я возвратился туда, откуда мы с тобой пришли на эту землю…
Томазо не успел договорить, как входная дверь отворилась, и на верхней площадке лестницы показалась Лючия, дети, мама с бабушкой и попугаем Кешкой.
– О-о-о! – закричала Лючия. – Лео ты уже здесь! Я привела к тебе гостей из будущего, ты удивлён?!
– Нет, моя Муза,33 сейчас я уже ничему не удивляюсь, – Леонардо витиевато34 раскланялся перед гостями. – Когда-то, как оказалось, я сам прибыл из будущего. Жаль рановато… – в глазах великого художника заиграла грустинка, – Но случилось, как случилось, я прожил свою жизнь!
Гости спустились в зал, сели на свои вчерашние места, только Лючия подошла к Леонардо как к старому знакомому.
– Я всегда знала, что ты пришёл к нам с неба, – сказала Лючия, рукой взъерошив волосы юноши. – Знала уже тогда, когда к твоей колыбели подлетел коршун, открыл тебе рот и несколько раз подряд ударил хвостом по твоим губам. Это был не просто коршун, это был вестник, он отметил тебя.
– Это был сон Лючия, – Леонардо в задумчивости потёр ладонью лоб, – я помню его. Это был всего лишь сон! Поразительный, пророческий,35 но сон. Он оставил глубокий след в моей памяти.
Лючия ласково потрепала Леонардо по щеке.
– Нет, мальчик, это была явь. Когда ты появился, в небе зажглись тысячи факелов. Я сидела у твоей колыбели и видела всё. Многие решили, что прошёл сильный метеоритный дождь,36 но это было не так. Я и богиня Диана37 приняли и положили тебя в люльку. Ты был отмечен небесами и должен был стать первым среди самых первых. Ты должен был стать титаном, существом особым, ещё не богом, но уже и не человеком, и ты стал им. Разве могло уместиться столько знаний в простой человеческой голове, сколько было их у тебя. Разве хватило бы земного времени простому человеку, что бы придумать столько, сколько придумал ты?
– Не преувеличивай, Лючия, – попытался отшутиться Леонардо, – просто у меня две головы, одну из них я прячу.
– Ничего себе краковяк! – пискнул с Васюшкиного плеча Кешка. – Ты, что змей Горыныч?
– О! – воскликнул Леонардо, увидев Кешку. – Таких птиц привёз ко двору испанской королевы синьор Колумб.38 Его матросы наловили их на одном из островов в океане. Как ты смог сбежать от них, птица?
– Я принц Кешью V из рода королевских попугаев, – гордо вскинул голову Кешка, – от матросов Колумба сбежал мой прародитель король Кешью I. Прошу не путать!
– Я вижу ты не просто птица. Ты гордая птица!
– А то! – Кешка утвердительно кивнул и спрыгнул с Васюшкиного плеча на стол поклевать хлебных крошек. – И чего ты напридумывал своей второй головой?
– Ой! Что он ей только не придумал, – засмеялся Томазо Мазини, – ну, например, велосипед, автомобиль, а ещё парашют, ласты и многое другое. Если всё перечислять хватило бы оснастить целую непобедимую армию. Леонардо изобрёл подводную лодку, вертолёт, танк, пулемёт…
– А разве один человек может всё это придумать? – недоверчиво спросила Василиса.
– Может! Если человек гений, – бабушка Лючия едва сдерживала себя, что бы ни вскочить и по привычке не побежать по комнате. – Леонардо был амбидекстром. Знаете что такое амбидекстр? Это когда человек одинаково легко пишет и левой и правой рукой, причём ему всё равно, он может писать слова и прямо и наизнанку.
– Получается, он не врёт, что у него две головы? – удивлённого пискнул Кешка. – Покажи вторую?
– Я почти не вру? – Леонардо подошёл к Альке и вручил ему в руки карандаш. – Напиши своё имя, мальчик.
Алька старательно на бумаге, подсунутой ему бабушкой Лючией, вывел своё имя.
– Вот видите, мальчик пишет правой рукой – он правша. Я думаю, вы все знаете, что у нашего мозга два полушария: левое и правое. У Альки больше развито левое полушарие мозга, а есть люди, которые пишут только левой рукой и у них больше развито правое полушарие мозга., – Леонардо опять присел на скамеечку рядом с Томазо Мазини, – я пишу обеими руками одинаково. Могу одновременно делать два совершенно разных дела разными руками. Одинаково хорошо рисую и даже одинаково хорошо сгибаю подковы.
Он взял в обе руки по подкове, протянутые ему Томазо Мазини и легко, как бумагу смял их.
– У меня одинаково хорошо работают оба полушария мозга, поэтому я говорю, что у меня две головы, теперь понятно, птица?
– Теперь понятно! – Кешка расправил крылья и замахал ими. – Я тоже амбидекстр! Видите, я одинаково хорошо машу крыльями и правым и левым. Моя мировая слава впереди. Я ещё всем покажу, где раки зимуют!
– А где они зимуют? – удивлённо спросил Леонардо.
– Где, где? – поперхнулся Кешка. – В Караганде! Не знаешь что ли, а ещё гений!
– Что такое Караганда я действительно не знаю, – насупился молодой Леонардо, – но я умею запоминать в уме удивительно большие отрывки из самых разных книг и латинских тоже. Хотя латинский язык я не особенно люблю и плоховато знаю. А также совершать математические действия с невиданной быстротой.
– Фи! – скрипнул попугай Кешка. – Велика премудрость! У Васюшки есть гений, в котором собраны все книги, напечатанные в мире и он все их помнит, зовут его Компьютер. Есть гений, который может сосчитать любые цифры и его зовут Калькулятор. Так что не зазнавайся! Компьютер и Калькулятор не хуже Амбидекстра!
– Нет. Кешуня, – остановила попугая бабушка Лючия. – Компьютер и калькулятор машины, а Лео – человек! Такие люди, как он, рождаются так же редко как мы волшебники, один раз в тысячу лет. Хотите посмотреть, как выглядел Леонардо в возрасте Васюшки и Альки? Андреа дель Вероккьо учитель Леонардо слепил молодого Давида по образу и подобию юного Лео. Лючия вынула из кармана своей широкой юбки маленькую статуэтку.
«Давид» скульптора эпохи Возрождения Андреа дель Вероккьо
– Вот смотрите, это конечно, копия, но и она о многом говорит.
– Фу! – возмущенно воскликнул Кешка. – Опять Давид! Сколько же их Давидов на свете, сколько же они голов по отрубали? Не счесть!
Все присутствующие весело засмеялись, только Леонардо загрустил, видно воспоминания не давали ему покоя.
– Скульпторы ваяли Давида, Кешуня, потому что он герой, – ответила на вопрос попугая мама. – Они немного завидовали мальчику, победившему великана, и каждый из них представлял его по своему. Сеньор Вероккио увидел в маленьком Леонардо своего Давида.
– Я виноват перед учителем, – грустно сказал Леонардо. – Я очень виноват. Однажды наша школа получила заказ от одного богатого господина на написание для него картины на божественный сюжет. Учитель долго трудился, устал и попросил меня закончить картину, нарисовать в углу композиции39 ангела одетого в плащ. Я выполнил просьбу учителя. Андрео долго смотрел на моего ангела, а потом сломал свою кисть и больше никогда не прикасался к ней. Он сказал, что написать лучше он не сможет, а писать хуже не хочет.
Фрагмент картины Андреа дель Вероккьо «Крещение Христа», выполненный Леонардо да Винчи
– А ты-то сам потом много картин написал? – деловито осведомился Кешка.
– Да нет, не много, – так же невесело ответил Леонардо, – я был ленивым художником. Много думал. Мне нравилось изобретать, мудрить, узнавать что-то новое, а узнав постараться сделать это лучше чем было. Интересно, мои картины дошли до вашего времени, или всё пропало?
– Дошли, дошли, – поспешила ответить мама. – Ваши картины сейчас в лучших музеях мира.
– А Джоконда? – затаив дыхание спросил Леонардо. – Она цела?
– Да, да, да! – поторопилась успокоить юношу бабушка Васюшки, – Она цела и сейчас в Лувре40, в Париже. Туда приезжают миллионы людей, что бы только взглянуть на неё. Она удивительная, прекрасная и загадочная.
– А что ещё пригодилось вам, люди из будущего, из того что я сделал? – в глазах художника появился страх, он замер ожидая ответа.
– Полно всего пригодилось, – запросто, будто не замечая состояния художника, ответил Алька. – Во всех наших машинах и маленьких и больших крутятся ваши подшипники. При помощи их они едут, плывут и взлетают. Наши дома строятся высокими, потому что есть ваш подъёмный кран. Люди летают сами, без мотора, потому что используют ваш дельтаплан. А я не слезаю с велосипеда, который придумали вы…
– Мир гордится тобой, Леонардо! – Томазо Мазини протянул Лео чашку горячего чая. – Попей, согрейся, ты весь дрожишь. В моей пещере холодновато. Лючия, у меня есть идея – давайте посетим праздник в Монтериджони41. Это небольшой городок не далеко от Сиены.42 Там сегодня весело, карнавал.43 Нам надо немного развеяться. Там Леонардо познакомит вас со своей подружкой. Поехали?
– Поехали! – хором отозвались Алька, Васюшка и Рибаджо. – А на чём?
– Как на чем?! – хитренько подмигнул Лючии Томазо. – Как всегда на осликах. Слышите, они нетерпеливо бьют копытцами у моей двери…
Фото деревушки Монтериджони с высоты птичьего полёта.
Дорога до деревеньки Монтериджони была удивительно хороша. Маленькие поля, аккуратно засеянные подсолнечником. Виноградные долинки такие же маленькие как аккуратные поля. Оливковые рощицы. Озерцо, с берегами поросшими клевером и аптечной ромашкой. Ослики под ездоками бежали быстро, не сбиваясь со змейки-тропинки. Весело было смотреть на этот ослиный ручеёк, в котором дети, не переставая, крутили по сторонам головами, изумлялись и восхищались, а взрослым было не до любования окрестностями. Они всё время пристраивали волочащиеся по земле ноги, пытаясь их хоть как-то приютить.
Обогнув очередную оливковую рощицу, путешественники увидели вдруг выросший из земли город-замок. Он стоял на пригорке и красовался великолепными выложенными оранжевой черепицей крышами домов и мощными оборонительными стенами высотой метров двенадцать,44 не меньше. Город гудел весёлым карнавальным гудом. У ворот вереницу осликов и людей встретили стражники в военных доспехах, они тащили на костёр ведьму, которая упиралась и выкрикивала проклятья.
– Ой! – закричала Василиса. – Куда они её тащат?
– Цыц, не кричи! – цыкнула бабушка Лючия. – На костёр они её тащат. Она же ведьма, а ведьмам только на костре и место.
– Бабуль, – хитро сощурив глазки, спросил ехавший за Лючией, Рибаджо, – а ты не боишься? Ты ведь тоже вроде того, ведьма…
Бабушка Лючия повернулась и огрела внука сумкой с длинными ручками. Еле дотянулась, но огрела крепко.
– Какая я тебе ведьма, негодник! Я волшебница, больше фея, чем ведьма. Я добрая, когда не злая…
– Но всё-таки чуть-чуть ведьма? – хихикнул Рибаджо.
– Ну, чуть-чуть может и ведьма, – неохотно согласилась Лючия, – а чуть-чуть не считается, болван!
Спор бабушки и внука прекратили разодетые в карнавальные костюмы с раскрашенными лицами музыканты. Их старинные инструменты выпевали весёлую песенку, которая сразу же смолкла, как только к ним подошла процессия из монахов и зловещих фигур в черных остроугольных колпаках с прорезями для глаз.
– О! – крякнул Кешка и сильнее прижался к маминой щеке. – На костёр идут. Ведьму жечь! Я-то знаю, как неприятно, когда тебя жгут. Самого чуть не сожгли. Ты помнишь, мама, Аскуна Мара в Аркаиме. Тот ещё был мракобес!45
– Они, Кешка, несерьёзно её жечь будут, понарошку. Чтобы людям интереснее было, карнавальнее. Карнавал – это представление, как в цирке только на улицах города, понял?
– Понял! – недоверчиво потряс пёрышками попугай, но от маминой щеки не отлип.
Гостям пришлось спрыгнуть с осликов и оставить их на площадке у городской стены, дальше они пошли пешком.
Путешественники вскоре вышли на главную площадь деревеньки. Народу там набралось – море. Все пели, танцевали и визжали от удовольствия. На площади были расставлены большие брикеты из золотистой соломы, они заменяли скамейки. В них как в гнёздах копошились дети, отдыхали старики и старушки, попивая тёплое янтарное пиво и лимонад. Тут же хироманты46 и предсказатели47 колдовали, рассматривая руки прелестных простолюдинок. Девушки слушали, делали испуганные глаза, но вскоре убегали веселиться дальше.
Вдоль стен домов, украшенных нарядными ставенками,48 в театральных позах стояли причудливо одетые придворные охотники, они держали на рукавицах крупных соколов и филинов. Филины таращили глаза и вздрагивали от каждого резкого звука. Охотники тоже таращили глаза и раздували ноздри, им хотелось, есть, пить и танцевать. Но было нельзя, нужно было демонстрировать птиц. Охотников было жалко, птиц ещё больше.
Миновав центральную площадь, путешественники вышли на совсем маленькую рыночную площадку. Здесь тоже царило веселье, здешние продавцы пытались продать изделия местных ремесленников – сладости, кружева, деревянные игрушки, венки из цветов. Мама с бабушками остановились рядом с искусными кружевницами, которые очень ловко плели кружева при помощи палочек и ниточек. Выходило очень симпатично. Засмотревшись, они чуть не попали под ходули,49 на которых энергично, семимильными шагами разгуливал весёлый оборванец.
В это время Алька, Василиса, Рибаджо и Леонардо учились стрелять из лука по мишеням, сплетённым из соломы. Кешка тоже освоился и летал сам по себе. В данный момент он с интересом наблюдал за театральным ритуалом50 изгнания нечистой силы из бесноватого.51 Бесноватый бился о землю, плевался и орал что было мочи, хватался за живот. Рядом от отчаяния рвал на себе волосы его отец, а несколько монахов 52читали молитву.
– Дикие люди! – сокрушался Кешка. – О – хо – хо – нюшки – хо – хо! Средневековье, ёжь твою медь! Темнота и невежество!
Посмотрев ещё немного, Кешка не выдержал и заорал во всё попугаичье горло:
– К врачу его тащите! У него живот болит! Дайте ему унитаз или просто горшок!
Бесноватый, услышав Кешкин вопль, затих и с удивлением посмотрел на попугая.
– О! – удивился Кешка. – Тьфу! Симулянт!
Попугай вспорхнул и полетел искать Васюшку. Полетел вовремя, потому что солнышко уже садилось. День заканчивался. Надо было возвращаться домой.
К этому времени путешественники уже собрались все вместе, ждали Кешку. Когда попугай прилетел и по привычке уселся Василисе на плечо, бабушка Лючия обратилась к Леонардо:
– Лео, ты обещал познакомить нас со своей подружкой. Пора.
Леонардо замер, как будто прислушивался к чему-то. До мамы, бабушек и детей донеслись нежнейшие звуки лютни.53
– Нам туда, – Леонардо указал рукой в сторону одного из переходов. – Идите на звуки музыки. Она там.
Музыка указала правильную дорогу. Путешественники быстро добрались до ступенек, на которых сидела элегантная синьора в синем бархатном платье и лёгкой едва заметной накидкой на шелковистых волосах, она играла на старинном струнном инструменте и что-то тихонько напевала.
– Лиза, – Леонардо едва коснулся пальцами плеча девушки. – Познакомься это мои друзья из будущего…
Девушка обернулась и улыбнулась.
«Джоконда» – работа Великого итальянского скульптора эпохи Возрождения Леонардо да Винчи
– Джоконда! – тихо вскрикнула бабушка Васюшки.
– Мона Лиза! – всхлипнула мама и растроганно зашмыгала носом.
– Вы узнали её, – обрадовался Леонардо. – Это Лиза Герардини, жена моего друга, торговца шёлком из Флоренции Франческо дель Джокондо. Её портрет я недавно закончил. Так вы не обманули меня?! Он действительно дошёл до вашего времени. Я счастлив…
Бабушка Лючия осторожно погладила Леонардо да Винчи по щеке:
– Какой ты глупый, мой мальчик! А ещё гений! Ты одно из лучших воспоминаний на этой земле, разве можно тебя обмануть!
Встреча пятая. Микеланджело
Портрет Микеланджело. Художник М. Венусти около 1535 года
– Нет, вы видели этого глупца?! – возмущалась бабушка Лючия, сидя на кухне и с удовольствием поедая испечённый бабушкой Василисы курник.54
– Он думал, мы его обманываем! Гений тоже мне! Но хорош! Правда, хорош?!
– Кто хорош? Курник или Леонардо? – искренне удивился Кешка.
– И тот и другой хорош! – бабушка Лючия с удовольствие облизала ложку и попросила добавки. – Хорошо, однако, Рибаджик, тебя здесь кормят! Твой дед Фабрицио меня такими разносолами55 не балует. То-то ты не хочешь возвращаться. Ну, я тоже, так и быть, ещё погощу. Тем более у нас впереди ещё два знакомства: со сварливым56 Микеланджело и красавчиком Рафаэлем.
– Почему сварливым, бабушка Лючия? – спросил Алька.
– Трудный был ребёнок, непослушный, насмешник. За что был неоднократно бит отцом, а потом и товарищами. Но талантище! У колыбели мальчика стояли и поцеловали в лоб аж три богини – богиня мудрости, искусства и ремёсел Минерва, бог искусств – Аполлон, богиня поэзии – Муза. Каждый старался перетащить его к себе. Но он всех утешил, везде преуспел и в скульптуре, и в живописи, и в архитектуре, и в поэзии. А вот умыть лицо, которое у него вечно было в угольном карандаше и мраморной пыли или поменять одежду, заляпанную красками, ему было трудно. Микель не знал слова «развлечение» и слово «удовольствие», он знал только слово «наслаждение». И получал он его от работы с камнем.
– Бабушка, а разве «удовольствие» и «наслаждение» это не одно и то же? – удивилась Василиса.
– Ан нет, ребёнок, удовольствие можно получить от очень простых вещей, – бабушка Лючия вскочила со стула и привычно маленькими шажками побежала по кухне, – от вкусной еды, например, запаха духов, от купания и загорания у моря. Но если ты много-много и вкусно ешь, так же много купаешься или загораешь, тебе ведь может это надоесть! И тогда удовольствие пропадает. Наслаждение человек получает от совсем других занятий. Когда вставляешь в раму только что законченную тобой картину, когда построишь свой дом, когда поможешь товарищу выучить урок, а он потом получит пятёрку и скажет тебе «спасибо». К наслаждению надо приложить ум. Наслаждение никогда не надоедает, всегда будет хотеться ещё и ещё. Вот и Микелино получал наслаждение от работы с камнем, от того что у него, в конечном счёте, из этого камня получалось.
– С каким конкретно камнем было связано его наслаждение? – деловито осведомился Кешка. – Вероятнее всего с бр-р-рулиатом. Я однажды видел, как он сверкает! Глаз не отвесть!
– Разве бриллиант камень для скульптора? – усмехаясь, возразила попугаю бабушка Лючия. – Так себе камешек, бирюлька! Мрамор! Мрамор – греческое слово, оно означает «сияющий камень». Из мрамора он делал вечно живых богов и людей. В мраморе он обманул природу. Она матушка отпустила человеку крохотную жизнь, а Микель сотворил чудо. Его человек, в мраморе, был не хуже живого, но он был вечен.
– Так, Рибаджо! – затараторил попугай. – Куда ты дел тот большой камень с огорода? Тащи его сюда. Буду ваять принца Кешью V. Получать наслаждение. Я должен жить вечно и остаться в памяти потомков57 навсегда!
– Тоже мне, вспомнил, – недовольно поморщился Рибаджо, – мы его ещё на прошлой неделе на помойку свезли. Его кошки весь засикали…
– Как?! – ахнул Кешка. – А памятник?! Мне, памятник?! Ты, вонючка, лишил меня вечности!
Кешка закрыл крыльями глазки и застонал:
– Моя вечность! Кто достоин вечности, если не я?!
– Прекрати паясничать,58 – строго сказала бабушка, – мне это не нравится.
Кешка тут же замолк, убрал крылышки на место и почти счастливым голосом сказал:
– Ты убедила меня, бабуничка! Мне ещё рано думать о вечности. Всему своё время. Успеется и о парадной скульптуре подумать. Предполагаю поставить её у входа в Эрмитаж.59 Ты как мыслишь, бабуничка?
– Цыц! – прикрикнула на попугая бабушка.
– Ну, цыц, так цыц! – тут же согласился Кешка и умолк.
– А кто привил Микеланджело любовь к камню, Лючия? – спросил Рибаджо.
– Мать мальчика умерла очень рано, отец отдал его в семью кормилицы, муж которой был каменотёсом60, – бабушка Лючия, всё ещё бегала мелкими шажками по кухне, ну не сиделось ей и всё, – почти до десяти лет маленький Микель смотрел, как заготавливают камень. Сначала он им просто восхищался, а потом научился любить.
Лючия опустила руку в карман своей необъятной юбки и извлекла оттуда небольшого размера камень
– Смотрите, это жёлто-красный мрамор из Сиены, – Бабушка подняла вверх руку и подставила камень солнечному лучу. – Правда, хорош! Он похож на закат Солнца перед морозным днём. Такой же яркий. Разве бриллиант может сравниться с ним по красоте. А вот ещё…
Лючия опять вытянула камешек из кармана.
– Это прозрачный мрамор Чиполино, с синими и белыми разводами, он похож на цветок бородатого ириса: глазки и ушки белые, а борода синяя. А это, – Лючия продолжала извлекать камни из кармана, – темно-зелёный мрамор из
Прато.61 Разве это не чудо? Он похож на лист винограда в каплях росы. Вы когда-нибудь пили росу с виноградных листьев? Нет? Попробуйте, очень вкусно. А это любимый камень Микеля – снежно-белый каррарский мрамор.62 Дитя бога! Вспомните, когда вы катаетесь на лыжах, видите перед собою сверкающее льдинками снежинок поле, разве ваши сердечки не замирают от красоты и восторга. Вот так и Микель, задыхался от восторга, когда видел белую мраморную глыбу. Уже тогда он заранее знал, кто спрятался в ней. Нужно было только отсечь лишнее и выпустить на волю человека. За всю историю земли никто лучше его этого не делал. Уж поверьте мне, старой волшебнице!
– Я бы мог, – горько вздохнул попугай Кешка, – но мой камень оттащили на помойку. Какой скульптор погиб во цвете лет! Ах, какой скульптур!
– Бабушка Лючия, мы, что завтра будем в пещере Томаза Мазини знакомиться с Микеланджело? – с надеждой спросила Василиса.
– Нет, ребёнок, к Томазо мы завтра не пойдём, – бабушка Лючия виновато улыбнулась, – Томазо друг Леонардо да Винчи. А Лео и Микеланджело всегда соперничали, даже недолюбливали друг друга. Мы будем перемещаться туда, где живёт дух Микеля. А живёт он, вот уже почти пятьсот лет, недалеко от дома, где рос. Нужно только чуть пройти по полю, перебраться через ручей, взобраться на холм и спуститься к дому каменотёса, того, чья жена вскормила Микеля своим молоком. Завтра по утренней зорьке мы пойдём туда тем же путём, которым бегал маленький Микель. К восходу солнца он наверняка будет уже там.
– Как бабушка? – воскликнул Алька. – Разве Микеланджело не умер?
– Что ты, мальчик, – ответила с грустью Лючия, – умерло его тело. Дух его живёт в его скульптурах. Но об этом завтра, завтра. А сейчас отдыхать! Марш в кровати, я тоже пойду, устала…
Небо ещё только слегка поголубело, а вся компания во главе с бабушкой Лючией уже карабкались по склону холма на встречу с Микеланджело. Юноша действительно был там, где сказала Лючия. Он смотрел вдаль на лежащую у его ног Флоренцию.
Панорама Флоренции.
– Здравствуй Микелино, – бабушка Лючия слегка тронула юношу за плечо. – Любуешься Флоренцией?
– Любуюсь, Лючия, – кивнул юноша. – Я тосканец63 и для меня лучший город на земле Флоренция. Посмотри на её морковные крыши, на маленькие улочки и белостенные дома, на купола её соборов. Она, как заботливая матушка обняла тёплыми руками и дворцы и бедные домишки, и кажется, что она любит их одинаково. Всех притулила, всех приютила. Чувствуешь, какими духами душится матушка Флоренция? Это жасмин и олива! Она готовит свои духи сама, лучше всякого парфюмера.64 Даже Солнце завидует цвету оранжевых крыш, поэтому оно здесь тоже оранжевое, а не жёлтое как везде. Смотри, как горделиво торчит кирпичный купол собора Санта Мария дель Фьоре,65 тюльпан, да и только!
– К тебе гости, Микелино, – тихо сказала Лючия.
Юноша обернулся и увидел маму, бабушку, Рибаджо, Альку и Васюшку с попугаем на плече.
Читать бесплатно другие книги:
