Курортная фишка Полынская Галина

Глава двадцать седьмая

Утром нас разбудила возня Влада, слишком уж громко он собирался на работу, что вызвало бурю недовольства в массах.

– Все, все, все, ухожу, ухожу. Сена, ты не видела мою серенькую рубашку с черной надписью на кармане?

– Не видела она твоей рубашки! – изволила сердиться Таисия Михайловна. – Надень что-нибудь другое и проваливай поскорее!

– Считайте, что меня уже нет. С Лавриком погулять уже не успеваю, будильник почему-то не зазвенел и я проспал все на свете.

Но возился, топал, рылся по всем платяным шкафам он еще минут сорок, прежде чем действительно ушел. Разумеется, сна у нас не было уже ни в одном глазу.

– Зараза какая! – продолжала сердиться Тая, ворочаясь с боку на бок и накручивая на себя все одеяло. – Сколько он еще будет торчать в твоей квартире?

– До конца месяца.

Раз уснуть уже не получится, значит, надо вести истомившуюся пусечку на прогулку.

– Звучит как: «до конца света»!

– Приготовишь завтрак? – я выбралась из-под одеяла и потрепала за ухом топтавшегося рядом с диваном Лаврентия.

– Приготовлю, – тяжко вздохнула подруга.

Наспех умывшись, кое-как причесавшись, я впрыгнула в прогулочные брючки, натянула маечку с вылинявшим рисунком и свистнула Лавруху. Он мигом примчался в прихожую.

Погодка на улице была выше всех похвал – тихо, солнечно, чудесно. И мы с моим верным четырехлапым товарищем направились в школу, где он мог вволю поноситься без поводка. На школьном дворике как всегда толпились собачники, резвились многочисленные питомцы, и Лавруша с восторгом помчался к своим друзьям-приятелям. Я приветственно кивнула обществу любителей псинок, присоединяясь к нему, желая послушать последние новости. В этот раз разговор шел об удачных родах овчарки Бетси. Но, сколь не было захватывающим это повествование, мои мысли быстро переключились на телефонный разговор со Славой. Значит, симпатичный шатен Леденцов сильно расстроился после расставания с Шиловским, так сильно, что в депрессию впал, с работой распрощался… неужто такая сильная любовь? Как у этих сексменьшинств все не просто. Вполне возможно, узнав о том, что его место рядом с Шиловским занял Игорь Свотин, Михаил пошел на крайности и кого-то нанял. Тогда почему он заказал Шиловского, а не Свотина? Да и не факт, конечно, что именно Михаил причастен к убийству, но почему бы и нет? Не такой уж у нас и богатый набор подозреваемых остался: отвергнутый Михаил, да мамонтенок Коля.

Вскоре внимание с роженицы Бетси неожиданно переключилось на нас с Лаврентием.

– Девушка, а вас простите, как зовут? – поинтересовалась смутно знакомая мне полная женщина в спортивном костюме.

– Сена.

– Меня Зинаида Юрьевна. Я вот все наблюдаю за вашей чудесной собакой. Вы на выставки его водите?

– Четыре раза были, на щенячей и на подростковой, всякий раз золотые медали брали, – с гордостью ответила я, будто эти медали были моей личной заслугой. – А потом я не стала его таскать, все-таки это для собаки каждый раз стресс.

– А зря, было бы больше шансов найти хорошую невесту.

– Мы не гонимся за браком по расчету, – вежливо ответила я, не понимая, чего это Зинаида Юрьевна прицепилась со своими наставлениями.

– У нас во дворе есть замечательная девочка, она правда не чистокровная сенбернарша, больше московская сторожевая, она как раз сейчас жениха ищет, может, вас это заинтересует?

Эх, жалко, Тайки рядом не стояла, она бы мгновенно сориентировалась и выдала цифру в условных единицах.

– А давайте я запишу ваш телефон, – не унималась Зинаида Юрьевна, – передам хозяйке, вы обо всем и договоритесь, а?

– Хорошо.

Я продиктовала свой номер, сваха тщательно законспектировала его на бумажном огрызке и поспешила к своей собаченции.

Вскоре Лавруша набегался, набесился и запросился домой. Защелкнув карабин на кольце ошейника, я поудобнее перехватила поводок и мы чинно-благородно направились домой.

– Кажется, мой хороший, скоро у тебя состоится романтическое свидание. Ты как, в настроении?

Лаврентий внимательно меня выслушал, немного поразмыслил и согласно качнул головой.

– Ну и славненько.

Так как на улице было сухо, чисто, и Лаврик не нашел где извазюкаться, я лишь смахнула тряпкой дорожную пыль с его лап и пошла на кухню кормить. Там хмурая, сонная Таисия мрачно жарила яичницу с колбасой.

– Кофейку сваришь? – в большую миску щедро посыпался сухой корм.

– Сварю.

– Ты не в духе?

– Я не выспалась!

– Вот сейчас кофейку тяпнешь и проснешься. Пойду пока Гене позвоню.

– Так мы что, прямо сегодня поедем с ним искать логово Михаила?

– Думаю, да, пока у человека выходной и он готов к сотрудничеству, стоит воспользоваться моментом.

И пока Таиска не начала брюзжать, поспешно ретировалась в комнату. Набрав номер, коряво законспектированный на бумажке, я, отчего-то сильно волнуясь, стала слушать длинные гудки.

– Алло? – произнес сонный голос, где-то после двадцать пятого сигнала.

– Ой, извините, я вас разбудила? – опечалилась моя совестливая натура.

– Ничего страшного, – зевнул голос. – Я вас слушаю.

– Вы Гена?

– Да, я Гена, а вы кто?

– Меня зовут Сена, Слава должно быть говорил обо мне…

– Да, да, – голос более-менее проснулся, – вы ищете Мишу Леденцова?

– Ищу, очень сильно ищу. А вы с ним контакт не поддерживаете?

– Нет, после его увольнения мы больше не общались, но где он проживает, показать могу, если нужно.

– Да, вы меня этим крайне обяжете. Мы можем поехать прямо сегодня?

– Можем, давайте ближе к обеду, а то я с ночи, хотел бы еще поспать немного.

– Конечно, конечно. Вы запишите мой телефон, как соберетесь, звоните, договоримся, где встретиться.

– Готов, записываю.

Продиктовала номер, повесила трубку и пошла на кухню, ведомая чарующим ароматом кофе и яичницы с колбасой, как нитью Ариадны.

Завтрак прошел чинно и благородно. Таиска наелась, напилась кофейку и подобрела.

– Так, надобно привести себя в порядок, – заявила она, складывая грязные тарелки в раковину. О том, чтобы сразу же их помыть даже речи не шло.

Обычно наведение марафета занимало у Таисии Михайловны массу времени, зачастую, когда победа была уже совсем близка, Таюха с ревом раненного бизона неслась в ванную смывать все, что нарисовала и бралась за дело снова. К счастью, на этот раз она уложилась в какие-то полтора часа, обошлось даже без побега в ванную. Как раз, когда она заканчивала ставить челку дыбом, позвонил Гена. Встретиться договорились на выходе станции Марксистская.

– Поехали, Тая, поехали же!

– Сейчас, сейчас… – челка ну никак не желала принимать правильную форму.

– Опоздаем ведь! Человек на нас свой выходной день тратит, а ты…

– Не подгоняй меня! Не смей меня торопить!

Надо будет как-нибудь ночью остричь ее легендарную челку, да и вообще обрить на лысо, будет знать, жабианиха злая. Чтобы как-то отвлечься от разрушительных мыслей, я решила позвонить Игорю Свотину, чтобы узнать, вернулся он в Москву или нет. Его мобильный не был отключен и после пятого гудка Игорь ответил. Я напомнила ему, кто такая, и он вежливо меня поприветствовал.

– Игорь, ты уже в Москве?

– Нет, в Евпатории, не все еще бумаги оформил.

Мы немного поругали бюрократию, и я спросила его, знает ли он Михаила.

– Какого Михаила?

– Михаила Леденцова, Владимир встречался с ним до тебя.

– Мы не обсуждали друг с другом своих бывших.

– Все ясно… И он никогда не появлялся на вашем горизонте?

– Нет, никогда.

– Понятно. Как приедешь, позвони, ладно?

– Да, конечно.

Повесив трубку, я отправилась посмотреть, чем занимается Таисия Михайловна. Она продолжала терзать несчастную челку.

В результате на встречу с Геннадием опоздали на двадцать пять минут. Выскочив из вагона, как раненные зайцы понеслись вверх по эскалатору, перепрыгивая через две ступеньки. У выхода я закрутила флюгером в разные стороны, высматривая Гену, он себя описал, как «высокий, темноволосый в синих джинсах и белой футболке с пальмой и надписью „Хочу в отпуск!“». Завидев молодого человека в такой майке, я приветственно замахала ему рукой. Геннадий оказался очень хорош собой, и Таисия сразу же пошла в наступление: расправила перья, грудь вперед, челка по ветру, саблезубая улыбка – в общем все, как полагается. И даже то, что симпатичный парень работает барменом в клубе для гомосексуалистов, и, скорее всего сам таким является, мою дорогую подруженьку не остановило. Она твердо придерживалась мнения, что настоящая женщина даже из законченного гомосека способна сделать нежного и преданного отца многочисленного семейства.

– Далеко от метро живет Михаил? – я умудрилась отогнать Тайку немного в сторону. – Надо ехать?

– Нет, здесь близко, пешком пройдемся.

И вправду оказалось рядом. Мы завернули за универсам «Таганский», преодолели еще метров двести и Геннадий указал на девятиэтажку.

– Вот этот дом, второй подъезд, третий этаж, квартира налево от лифта, вот только кода домофона я не знаю и номера квартиры не помню.

Пришлось торчать у подъезда, ожидая, когда же кто-нибудь выйдет или зайдет. Как на зло, ждать пришлось долго, народ словно вымер. Вскоре Геннадий стал посматривать на часы, и я решила проявить вежливость.

– Гена, спасибо, что проводили, вы идите, дальше мы уже сами.

– Хорошо, мне на самом деле пора, дел сегодня навалом. Увидите Мишу, передавайте привет.

– Ага, до свидания.

– Всего доброго.

Геннадий улыбнулся на прощанье и пошел к метро, а Тая принялась брюзжать.

– Вот зачем ты, Сена, вечно лезешь куда тебя не просят? Зачем ты его отправила, а? Мешал он тебе, что ли?

– Тая, прекрати, – рассердилась я, – ты просто маньячка какая-то! Видела бы ты себя со стороны! Позорница! С тобой стыдно из дома выходить и людям на глаза показываться! Неужели нельзя нормально общаться с парнями, обязательно надо выставлять себя на посмешище, а меня ставить в неловкое положение?

– Ой, посмотрите на нее, – презрительно поджала она малиновые губы, – стоит бедняжка в неловком положении! А ты встань поудобнее и жизнь наладится! Много ты понимаешь в искусстве кокетства и обольщения!

– Ой-е-ей, вы только гляньте на эту обольстительную кокетку! Не смешите мои тапочки, как говорят в Одессе!

Не известно, до чего бы мы договорились, скорее всего до драки с поножовщиной, но к счастью, к подъезду подошел старичок с потрепанным пуделем на поводке, набрал код и открыл дверь. Все распри мигом позабылись и мы заторопились на третий этаж. Подойдя к квартире слева от лифта, я состроила на лице доброжелательную мину и ткнула пальцем в кнопку звонка. Послышалась заливистая трель, но открывать нам никто не спешил. Я еще раз позвонила, и еще.

– Наверное, все на работе, – опечалилась Тая, – все-таки пятница.

– Да, жаль, похоже, напрасно съездили. Давай хоть записку оставим.

Тая согласно кивнула. Я вырвала из потрепанного блокнота листок и нацарапала: «Михаил! В связи с убийством Владимира Шиловского вас просят связаться с частным детективом Сеной Зориной по этому телефону». Сложив листок, я воткнула записку в дверь и мы повернули на выход.

Глава двадцать восьмая

– Ну что, поехали домой? – уныло произнесла Тая, и я поняла, что домой ей совершенно не хочется.

– Можно погулять где-нибудь, – пожала я плечами, мне тоже не больно-то мечталось о возвращении в квартиру.

– Где тут гулять? Кругом дороги и машины вонючие, – Тая огляделась и прищурилась, рассматривая маленькое летнее кафе неподалеку от подъезда. – Пойдем в кафе?

– У нас уже не осталось ни денег, ни здоровья.

– Просто кофе попьем, подождем возвращения Михаила, вдруг он скоро вернется? Очень уж не хочется в еще раз сюда тащиться.

Если уж Тае приспичило посетить кафе, то она найдет любой аргумент в свою пользу. И мы пошли в кафе. Взяв по чашке кофе, уселись за столик так, чтобы хорошо просматривался подъезд, и заскучали. Попивая довольно приличный, хоть и растворимый кофеек, мы от нечего делать принялись искать окна михаиловой квартиры.

– Думаешь, они сюда выходят? – покопавшись в сумке, Тая достала пачку сигарет.

– Ага, вон те два окна.

Одно окно, судя по цветастым легким занавескам, было кухонным. Прихлебывая кофеек, я посматривала на занавески и вдруг заметила, как они заколыхались и немного приоткрылись.

– О-па, – поперхнулась я напитком, – а в квартирке-то кто-то есть!

– Ты уверена? – сразу же оживилась Тая. – С чего ты это взяла?

– Кто-то приоткрыл занавески и снова зашторил окно.

– Ты часом не глючишь?

– Нет, говорю тебе, там кто-то есть! Идем, будем долбиться в дверь, пока нам не откроют.

– Как-то это не совсем удобно, – замялась сверхделикатная и архитактичная Таюся. – Может Михаил не один дома, с приятелем, у них там романтика, а мы полезем на пролом.

– Полезем, ползем, подождет их романтика, никуда не денется!

Честно признаться, мне самой страх как не хотелось тащиться сюда еще раз. Расплатившись, мы устремились к подъезду, караулить очередного жильца, могущего пропустить нас внутрь. Благо на этот раз не пришлось долго ждать, нас впустила девушка с огромными продуктовыми авоськами. Снова поднялись на третий этаж, и я увидела, что записки в двери нет.

– Ага, а ты говоришь, я глючу.

– Могли мальчишки вытащить, – пожала плечами Тая.

– Да нет же, в квартире кто-то есть.

Я надавила на кнопку звонка и не отпускала минуты три. Никто не открыл! Ах, так? Ну ладно, сейчас я вам всем тут покажу кинофильм студии «Парамаунт»! Вы меня еще в гневе не видали! И я принялась колотить в дверь руками и ногами, выкрикивая угрозы на тему, что если нам не откроют сейчас, то в следующий раз мы придем с милицией.

– Сена, не надо, – пыталась успокоить меня Тая, – пойдем отсюда.

Но было поздно, я уже впала в буйство. Неожиданно послышался звук открывающегося замка и дверь распахнулась. На пороге стояла пожилая женщина в халате. Невысокая, плотная, с коротко подстриженными седыми волосами.

– Здравствуйте, – сурово произнесла я, – почему не открываете?

– Во-первых, я никого не ждала, – спокойно ответила женщина, – во-вторых, не очень хорошо себя чувствую.

– Извините, – малость остыла и застеснялась своего недавнего буйства я, – мы пришли поговорить с Михаилом Леденцовым, он здесь живет?

Женщина молча смотрела на нас.

– Он дома? – встряла Тая. – Можно его увидеть?

– К сожалению, это не возможно, – как-то натянуто, будто через силу ответила хозяйка, – мой сын умер от передозировки героина четыре месяца назад.

– О-о-о… – я никак не ожидала такого поворота событий, – извините, бога ради, мы не знали. Еще раз извините, простите, что потревожили, до свидания.

– До свидания.

И женщина закрыла дверь.

– Волшебно, – вздохнула Тая, спускаясь вниз по лестнице, – у человека такое горе, а ты ей чуть дверь не выломала.

– Я впала в неистовство, – принялась оправдываться моя пристыженная персона, – со мной такое редко бывает, ты же знаешь, я человек мирный. Прямо даже и не знаю, что на меня нашло.

Домой ехали в подавленном молчании. Все, баста, карапузики, у нас остался только один подозреваемый – мамонтенок Коля. Можно было пришвартовывать к берегу нашу калошу, сушить весла и выкидывать белый флаг капитуляции.

Дома мрачная Тая отправилась на мрачную кухню готовить мрачный обед, а я решила позвонить Гене. Он ответил сразу.

– Привет, это Сена.

– А, здравствуйте, ну что, поговорили с Мишей?

– Слушайте, – уклонилась я от прямого ответа, – вы не знаете, Михаил наркотики принимал?

– Не знаю, – удивился он такому вопросу. – А что?

– Он умер от передозировки.

– Как так?! – ахнул Гена. – От передозировки чего?

– Героина.

– Откуда вы это узнали?

– Его мама сказала. Кстати, как ее зовут?

– Нина Валентиновна, если не ошибаюсь. Боже, какой ужас! Я ничего не знал об этом!

– Погодите, – прервала я его стенания, – может вы в курсе, принимал ли наркотики Шиловский?

– Я не был с ним так близко знаком, просто знал его, как нашего постоянного посетителя. Он приезжал в «Водолей» поужинать, пообщаться, посмотреть программу, выпивал за вечер пару коктейлей – не больше. Принимал он что-нибудь или нет, я не знаю, но неадекватным его ни разу не видал.

– Понятно, – вздохнула я, и скорее для поддержания разговора, чем для большой надобности, спросила: – А Нина Валентиновна кем работает?

– Говорю же, я не очень близко знаю их семью, но вроде бы она бывшая медсестра или кто-то в этом роде.

– Ясно, спасибо. До свидания.

Повесив трубку, я поплелась на кухню помогать Таиске. Подруга дней моих суровых с сумрачным видом чистила картофель, в кастрюльке сердито булькали сосиски. Атмосфера в нашем клубе «Горе-горе детектив» царила скверная.

– Поверить не могу, что этот убийца оказался умнее и ловчее нас! – в сердцах сказала Тая, бросая очищенную картофелину в миску с водой. – Столько сил положили, столько здоровья растратили и что же, все напрасно? Корячились в этой Евпатории, как клоуны из погорелого цирка, строили из себя не пойми кого, вместо того, чтобы пузико на солнышке греть, и что же…

– Погоди-ка, попробую позвонить Кириллу Борисовичу, вдруг у него какие-нибудь новости появились.

– Ага, появись новости, он бы нам сообщил!

– Я все-таки позвоню на всякий случай, мало ли.

Вернувшись в комнату, я поискала блокнот с евпаторийским телефоном голубоглазого следователя и уселась в кресло, пристраивая аппарат на колени. Дозвониться до Кирилла Борисовича удалось с восьмой попытки. Услышав его голос, я радостно затарахтела, напоминая, кто же я, собственно говоря, такая.

– Да, Сена, здравствуй, – приветливо произнес он, – как продвигаются дела?

– Довольно скучно они продвигаются, – честно призналась я.

Хотела сказать про мамонтенка Колю, но не стала, Кирилл Борисович навряд ли посещал Эмине-Баир-Хосар и мог не понять моего тонкого юмора, а объяснять шутку по межгороду – у меня столько денег не наберется.

– А у вас есть какие-нибудь новости?

– Да вот появилась одна любопытная, – сказал Кирилл Борисович, и у меня тут же зашевелились волосы на затылке. – Поступило заявление от гражданки Верховской Ангелины Александровны о пропаже паспорта. Я позвонил в Москву, связался с нею, оказывается, Ангелина Александровна ни в какую Евпаторию в этом году не ездила.

– Так что же получается, – я вернула свою отвисшую челюсть на место, – по ее документам ездила другая женщина?

– Именно.

Перед глазами у меня возникла представительная дама с высокой прической.

– Но фотография…

– В том-то и дело, что женщина, предъявившая документы на имя Верховской, была точной копией женщины с фотографии паспорта.

– А у Верховской нет сестры близнеца?

– Нет.

– Поня-я-ятно, – перед глазами у меня мелькали какие-то помехи, будто я смотрела неисправный телевизор. Внезапно в моем сознании вспыхнуло долгожданное озарение. – Кирилл Борисович, я вам перезвоню!

Бросив трубку на рычаг, я понеслась на кухню.

– Тая, бросай картошку, поехали!

– Куда?

– Обратно на Марксистскую!

– Чего ради?

– Поехали, говорю тебе!

Через час мы снова стояли у двери квартиры на третьем этаже, слева от лифта. Я ткнула пальцем в кнопку звонка и не отпускала ее до тех пор, покуда нам не открыли.

– И снова здравствуйте, – откашлялась я, от волнения пересохло в горле, – можно войти? Это очень важно, поверьте.

Нина Валентиновна Леденцова молча посторонилась, пропуская нас в квартиру. Сбросив в прихожей босоножки, мы пошли в комнату. Простая скромная обстановка, мебель, купленная в далекие советские времена – было видно, что живут здесь не богато. Под стеклом на книжных полках потертой мебельной стенки стояли фотографии длиннолицего кудрявого юноши с водянисто-прозрачными глазами и округло-мягкой, женственной линией подбородка.

– Это Миша? – спросила я вошедшую следом Нину Валентиновну.

– Да, это мой сын, – тихо ответила она, присаживаясь на старый венский стул у стены. – Ему должно было исполниться девятнадцать. Но не исполнилось.

– Вы можете рассказать все по порядку?

Без приглашения мы с Таей уселись на диван, покрытый красным покрывалом.

– Ну, раз уж вы меня нашли, – усмехнулась она, – отчего же не рассказать? К тому же, мне абсолютно все равно, что со мной будет дальше, без Миши моя жизнь не имеет смысла. Я сделала то, что должна была сделать, одной сволочью на свете стало меньше, больше он ничьей судьбы разрушить не сможет.

– Вы имеете в виду Шиловского?

– Именно.

– Ну, с чего начать?

– С этого фокуса с паспортом, как вы это сделали? Ведь я вас сейчас с трудом узнала. Где ваша роскошная высокая прическа?