Самое важное о грыже Амосов В.

Мы уже понимаем, что самым грозным, смертельным осложнением грыжи является ее ущемление. Но если брать это заболевание во всех возможных вариантах его проявления, из данной темы вполне может получиться труд размером с один том энциклопедии. А то и не один. Как мы сами сможем убедиться позже, но, вероятно, догадываемся уже сейчас, консервативное (то есть с помощью препаратов любого происхождения) лечение грыжи – это, почитай, нонсенс. Грыжу образует дефект мышечных тканей. Независимо от причин его появления шансы на его постепенное самоустранение стремятся к нулю.

Рассудим здраво: если даже в момент первого выпадения дефект сравнительно невелик, а мышечное волокно изменено незначительно, это долго не продлится.

Чем дольше мы будем жить с грыжей, и чем чаще она будет выпадать, тем более серьезные изменения начнутся в самом кольце ворот, тканях задетого органа и грыжевого мешка.

Не будем останавливаться на изменениях подробно, так как о них было сказано выше. Напомним лишь, что с их помощью организм пытается остановить выпадения, предотвратить расширение ворот и снизить травматизм процесса. Но в совокупности все эти защитные меры делают грыжу необратимой. Во всяком случае, без скальпеля хирурга сама она в таком виде уж точно не зарастет.

И потом, восстановление мышц запускается только при одном неизбежном условии – если их клетки начинают массово гибнуть под влиянием физических нагрузок. Без таковых у нас ничего не выйдет, ведь чтобы мышца могла тут же запустить активную регенерацию, ее уцелевшим клеткам требуется кислород, аминокислоты и уйма других питательных веществ. А поступить в них эти вещества могут только тем же образом, что и в любые другие ткани тела – с кровотоком. Для ускоренного восстановления наше питание и кровоток тоже должны проходить тоже, так сказать, в ускоренном темпе. Ну, организовать питание здесь никакая не проблема. А вот скорость кровообращения во всем теле и в данной мышце – это вопрос иного порядка.

Как и было сказано, работа и состояние сердечно-сосудистой системы зависят от состояния и активности мышц напрямую, сразу в нескольких аспектах. Это не только вопрос того, с какой скоростью и в каких количествах тело будет употреблять холестерин не для засорения сосудов, а для строительства новых клеток. Это еще и вопрос элементарного вторичного массажа сосудов и ускорения тока крови на их удаленных от сердца участках. То есть там, где само сердце на кровоток почти не влияет.

Иными словами, чтобы восстановить структуру мышц на участке появления грыжи, нам потребуется обеспечить более или менее регулярную и заметную нагрузку именно этим мышцам. Что из этого выйдет при грыже, очевидно и без пояснений – либо острое ущемление, либо совсем ничего. Ведь если мы не причисляем себя к потенциальным самоубийцам, мы откажемся от этой не слишком умной затеи сразу же, едва освоив теорию нашего заболевания.

Обходные пути решения проблемы имеются. Но все они неполноценны и чреваты очень серьезными последствиями – особенно в случае ошибки. Более того, они могут спровоцировать летальный исход быстрее самого ущемления. Мы, конечно же, говорим о препаратах и веществах с тонизирующим эффектом – адреналине, кофеине, таурине, карнитине, гуаране, эфедрине и пр. А также их сочетаниях.

Если мы познакомимся с их действием подробнее, мы узнаем, что все они активизируют деятельность нейронов центральной нервной системы. А поскольку от нее напрямую и самым тесным образом зависит работа всех мышц тела, высокая активность ЦНС, несомненно, поднимет тонус сразу всех мышечных волокон тела. В том числе безо всяких нагрузок. Основной и, к слову, самый «летальный» недостаток экспериментов с этими веществами заключается в том, что ЦНС регулирует работу таких мышц, как сердечная. Или, допустим, легочной диафрагмы, мышц, обеспечивающих перистальтику желудка и кишечника… Так что неудача в экспериментах с энергетиками и стимуляторами активности ЦНС грозит нам сердечным приступом вплоть до мгновенной остановки сердца, тошнотой, острыми спазмами и рвотой, прекращением дыхания, многократным увеличением риска ущемления грыжи.

Ущемление грыжи

По каким бы причинам оно ни случилось, с нами произойдет все, что мы частично описали выше, в беседе о симптомах первого выпадения. Мы почувствуем сильную тянущую боль в области выпячивания или, по крайней мере, где-то внутри брюшной полости. Не исключено, что очаг первичной боли будет расположен ниже, в области таза. Мы ляжем и попробуем расслабиться, но, увы, безрезультатно. Спустя уже 10–15 минут у нас будет болеть значительно большая область – весь таз, вся брюшная полость и пр. Потому что из места ущемления боль будет иррадиировать одновременно по нейронам задетого органа и нейронам подвергшихся спазму мышц, которые образуют грыжу.

Если грыжа не вправилась после острого ущемления в течение 3–5 минут, по мере усиления боли шансы на ее самостоятельное вправление стремительно снижаются. Причина проста – срабатывает тот же механизм, что и в случаях с хронической мышечной усталостью. Суть механизма в следующем: работа мышц управляется нейронами, верно? Верно. Когда мышца долгое время пребывает в напряжении, она пережимает кровеносные сосуды внутри своих волокон, и начинается отек. Отек сдавливает уже и нервные окончания, возникает боль. А болевая дуга действует на мышцы как приказ к еще большему сокращению.

Это явление и служит причиной феномена, когда утром после сна мы нередко просыпаемся все с той же усталой, ноющей болью в спине, с которой засыпали вчера вечером. Словно за ночь мы так ни разу и не расслабились. В действительности это не личное впечатление, а факт. Заметно уставшие мышцы, особенно если эта усталость образовалась из-за долгого нахождения в неподвижной и напряженной позе, сами полностью не распрямятся. Им для этого нужно либо тепло, либо массаж, либо другое вспоможение извне.

Так что с момента начала боли на расслабление мышцы рассчитывать не приходится – напротив, она сожмется только сильнее прежнего. Мышечная ткань в целом – вещь очень любопытная, и в данном случае мы имеем дело с «капризной» частью ее свойств. Конечно, если у нас есть навык точно определять, где края грыжи, можно попытаться слегка помассировать области, непосредственно прилегающие к грыжевым воротам. Но, опять-таки, действовать нужно быстро, в первые минуты после ущемления. Необходимо помнить, что в большинстве случаев нам придется массировать длинное волокно, натянутое над тканью зажатого органа. А большинство внутренних органов тела крайне негативно относится к любым слишком явным внешним воздействиям – включая давление пальцами. На то они и внутренние. Поэтому массаж должен быть легким, и он не должен даже близко касаться самого грыжевого мешка.

Впрочем, в большинстве случаев ущемления массаж не помогает по той простой причине, что оно зависит не столько от мышечного спазма, сколько от степени дегенерации тканей самого органа и грыжевых ворот. Стенка постоянно ущемляемого «по мелочи» органа теряет эластичность в месте постоянных травм. К тому же в ней нередко развивается вялотекущее воспаление, увеличивающее объем ткани. Воспаляться и постепенно сужаться по мере зарастания фиброзной тканью «умеют» и сами ворота. Так что ущемление грыжи – процесс механически сложный, часто не зависящий от самих мышц даже наполовину. Оттого острые ущемления редко заканчиваются благополучно.

У ущемления наружной грыжи симптомы складываются в четкую картину почти всегда. Внутренние же грыжи всегда сложнее диагностировать вообще, а единственным признаком их ущемления чаще всего выступает одна боль. Вернее, одна боль – это на начальном этапе, в периоде до двух часов. Затем прибавляется целый ряд самых неприятных последствий, которые мы только можем себе представить. Итак, при ущемлении наружной грыжи мы почувствуем и увидим:

• интенсивные, ноющие, иногда жгуче – тянущие боли в месте ущемления;

• грыжевой мешок мгновенно затвердеет, став из мягкого натянутым, словно барабан;

• кожа над ущемленным мешком обычно краснеет без припухания и увеличения температуры;

• сам мешок стремительно приобретет синюшный оттенок. Если ущемлен какой-либо отдел кишечника (самый распространенный сценарий), мешок может постепенно увеличиваться в размерах из-за скопления в нем газов.

При внутренней грыже все это, разумеется, тоже будет, но мы ее так и не увидим. Однако с течением времени при ущемлении грыжи нарастает не только боль. У пациента начинается симптоматика со стороны поврежденного органа.

• Если это желудок, мы почувствуем острую изжогу, боль в верхней части живота, сразу под линией ребер, которая постепенно расползается книзу. Для ущемления желудка характерна тошнота, рвота с привкусом «тухлого яйца» и большим количеством желудочной кислоты.

• Если задета пищеварительная часть кишечника (двенадцатиперстная и тонкая кишка), тошнота со рвотой тоже будут. Однако боль начнется с середины живота и кислотно-щелочной баланс рвотных масс будет нейтральным.

Еще проще: различие между одним и другим в том, что при рвоте из-за ущемления желудка у нас будет обожжен пищевод и вся полость рта, включая губы. При рвоте из-за ущемления кишечника массы будут казаться, скорее, разбавленными большим количеством воды.

• При ущемлении толстого кишечника ничего, кроме болей, мы в ближайший час не ощутим. Потом, правда, в нем начнут накапливаться газы, мы почувствуем характерное распирание и желание облегчиться. Но все попытки к дефекации будут безрезультатными, как при остром запоре (научное название – «копростаз»). Вообще, повышенное газообразование при мелких и крупных ущемлениях кишечника – явление обычное. При остром ущемлении оно служит причиной быстрого развития вторичных симптомов.

• Если же у нас налицо редкая грыжа с ущемлением других органов (почек, яичников, матки), до приезда «скорой помощи» мы можем успеть почувствовать на себе и еще менее приятные состояния. Это также произойдет и при ущемлении желудка или кишечника, если помощь задержится более чем на четыре часа. Тогда у нас:

побледнеют кожные покровы;

появится испарина – липкий пот по всей поверхности кожи;

пульс станет частым и слабым;

слизистые оболочки приобретут синюшный оттенок;

во рту пересохнет, начнется острая жажда;

температура тела начнет стремительно повышаться – вплоть до критических показателей;

начнутся лихорадка, слабость, спутанность сознания и бред.

Воспаление грыжи

В науке оно еще называется флегмоной. Диагностировать флегмону наружной грыжи несложно. Если процесс протекает в самом мешке, он похож на обычный сепсис настолько, что ни с чем другим его не перепутает даже дилетант. Все мы сталкиваемся с воспалительными процессами достаточно часто, и знаем, как они выглядят на практике. Но вот асептическое и септическое воспаление внутренней грыжи – это дело совсем другое.

Чтобы понять, в чем разница, вспомним, какое число людей попадает в больницу с острым аппендицитом только после его прорыва в брюшную полость. То есть когда воспалительный очаг уже давно сформировался, ткани слепой кишки несколько дней или недель распадались с образованием гноя, и нарыв наконец прорвало. А мы все это время думали, что у нас то ли дисбактериоз, то ли обострение гастрита…

Острые воспалительные процессы внутренних органов – явление крайне опасное. При излитии содержимого нарыва в брюшную полость происходит вторичное заражение соседних органов и, главное, брюшины.

А воспаление брюшины удается остановить только в 3–5 % случаев. То есть это почти верный летальный исход. Но при столь высокой степени опасности их симптомы часто выражены слабо или не выражены совсем.

Дело в том, что иммунная защита внутренних органов работает несколько иначе, чем, скажем, в кожных покровах и мышечных тканях. Ее реакции часто заметно ослаблены – воспаления (в том числе инфекционные) внутренних органов больше склонны переходить сразу в хроническую стадию. Слабая реакция иммунитета там объясняется не проблемами с самим иммунитетом, а тем, что внутренние органы в большинстве являются жизненно важными. То есть что излишне активно развернутая борьба лейкоцитов и лимфоцитов с инвазией может нарушить их работу слишком заметно и это приведет к смерти всего организма.

Словом, наше тело устроено так, что иммунная защита различных органов и тканей организована по-разному. И это заложено в нас от природы, с целью предотвратить остановку работы жизненно важных органов при их инфицировании или ином повреждении. Ну, слабая реакция иммунитета – это еще не полное ее отсутствие, ведь у нас в организме имеются даже ткани, на которые иммунная защита не распространяется совсем. Например, иммунной привилегией (так называется это явление) обладают ткани головного и спинного мозга, глаза (кроме роговой оболочки), большинства эндокринных желез. Вот их инфекция проходит полностью бессимптомно, и выражается только в дегенерации и отказе органа. Сепсис там возникает нечасто, протекает вяло, без образования нарывов и гноя.

Так что нам здесь следует обязательно запомнить, что воспаление грыжи – это воспаление грыжевого мешка или ворот. Однако грыжа сама по себе часто вызывает травмы и воспаления выпадающих в нее органов. Даже если наш мышечный дефект невелик, выпадения происходят редко и заканчиваются полным вправлением, мы можем быть совершенно уверены, что пусть через три и более лет, но вялотекущий сепсис у нас непременно появится. В том числе и при таких относительно неплохих исходных условиях.

Итак, острое воспаление грыжевого мешка очень схоже с ущемлением. У больного:

• повышается температура всего тела и тем более тканей, составляющих мешок;

• в области грыжевого мешка ощущаются стреляющие, ноющие боли, тяжесть, припухание тканей;

• кожа в области мешка натягивается как барабан из-за фактического увеличения объема нижних слоев, задетых инфекцией;

• область грыжи выглядит отечной, покрасневшей, нередко с синюшным оттенком.

Ущемления органа все это не подразумевает. Мешок отекает из-за сепсиса, а причина болей здесь, естественно, вовсе не в спазме. Кстати, самого выпадающего органа эта проблема может даже не коснуться – не успеть коснуться.

Опасность острой флегмоны грыжевого мешка в другом: если у нас уже сформирован такой мешок, наверняка брюшина давным-давно срослась с жировой прослойкой и нижними слоями кожи. Таким образом, воспаление это не касается органа, но брюшины оно касается напрямую.

А значит, чаша весов начинает колебаться уже в первые часы от начала процесса. И с каждым последующим часом она все явственнее склоняется в сторону самого неблагоприятного исхода.

Однако острая флегмона грыжи – явление довольно редкое. Она может возникнуть лишь после прямого инфицирования тканей мешка и/или их серьезной травмы. Впрочем, к такому исходу при травме нередко приводит и заражение раны какой-нибудь вторичной инфекцией. Например, если у нас уже есть очаг инфекции в другом органе – палочка Коха, стафилококки или стрептококки, венерические заболевания, кожный грибок. Вот тогда травма тканей мешка означает почти неминуемое заражеие их данным возбудителем. В остальных же случаях (то есть если серьезного и заметного для нас эпизода травмы не было) воспаление в мешке наверняка будет носить хронический характер.

Хронический, вялотекущий сепсис грыжевого мешка выглядит несколько иначе и чреват другими осложнениями. В отличие от острого воспаления, он весьма распространен.

Особенно опасаться его нужно при большой, часто дающей о себе знать, прогрессирующей грыже. А также непременно ожидать его появления уже через неделю-месяц от начала ношения бандажа. Как уже говорилось, особая опасность вялотекущих воспалений заключается в их свойстве выступать факторами интенсивного роста тканей.

Да, в молодом и действительно активно растущем организме таких очагов то появляющихся, то исчезающих асептических процессов может быть множество. И их присутствие нимало не вредит здоровью самого подростка. Именно то, что воспаление тканей сопровождает их рост в 95 случаях из 100, объясняется часто повышенный лейкоцитоз в крови молодых людей. Особенно при систематических занятиях спортом, высокой физической активности и пр. Но все то же самое в организме уже сформированном и, более того, стареющем ни к чему хорошему явно не приведет – не может привести по целому ряду причин.

Потому постоянный сепсис в мешке вызывает разрастание фиброзной ткани, сращение брюшины с подкожным жировым слоем, утолщение и затвердение глубинных слоев самого кожного покрова.

Но хуже всего то, что такой сепсис может сузить просвет грыжевых ворот и ускорить тем самым наступление острого ущемления. Более того, он может превратить вправимую грыжу в невправимую.

Ведь выпадающий орган даже в правильном положении все равно контактирует с грыжевым мешком довольно тесно. Ему не на что больше опереться – особенно если брюшина срослась с кожей. Оттого на какие-то определенные проценты он постоянно выпячивается. Просто это выпячивание обычно незначительно. А хроническое воспаление может привести к его фиксации внутри грыжевого мешка. И ущемление при таком сценарии становится неизбежным. И оно будет происходить при каждом эпизоде напряжения мышц, пока их не «заклинит» самым основательным образом от очередного приступа болей.

Увы, вялотекущий сепсис не только сопровождает 8 из 10 грыж, существующих более одного года. Он еще и протекает с минимальными симптомами, часто – совершенно незаметно. С другой стороны, если мы знаем о высокой вероятности данного осложнения, мы можем заметить некоторые признаки, явно намекающие на его начало.

Например, в норме температура кожи над грыжевым выпячиванием должна быть такой же, как и на всех прилегающих участках кожного покрова. Она не должна краснеть, проявлять повышенную чувствительность к холоду, покрываться высыпаниями.

Когда грыжа даже без эффекта распирания и тяжести приобретает синюшный или багровый оттенок, это явно ненормально. В норме поверхность грыжевого мешка должна выглядеть как простая выпуклость на коже. То есть она не должна припухать периодически, спонтанно, в зависимости от времени суток или окружающих условий – особенно по вечерам или после теплой ванны. К слову, немотивированное повышение температуры всего тела (тоже часто бывает именно ближе к ночи) или симптомы, сходные с простудой, но самостоятельно проходящие уже к утру, тоже служат верным признаком воспалительного процесса.

Правда, такая странная, преходящая реакция иммунной системы означает сепсис в любом органе или ткани – не обязательно в грыжевом мешке. Но одновременно с этим нам важно понимать и другое. В частности, что самостоятельное, быстрое исчезновение этих реакций, равно как и их легкость, вовсе не говорит об их безобидности. Ведь вполне возможно, что более выраженные симптомы мы ощутим в последний момент, когда помочь нам сможет лишь врач, приехавший очень быстро. А в некоторых случаях, вероятно, нам не поможет даже самая оперативная «скорая» в мире.

Злокачественное перерождение грыж

Разумеется, предупреждение, которым мы завершили предыдущий раздел, напрямую относится именно к случаям, когда ткани росли себе росли, подстегиваемые воспалением, да вдруг переродились. Почему вялотекущие воспаления считаются канцерогенным фактором? Потому что они стимулируют рост тканей, и часто стимулируют там, где им расти в естественных условиях не нужно. Например, именно так онкологи видят канцерогенность табачных смол.

Сам по себе никотин (точнее, никотиновая кислота) для организма не просто не вреден – он для него незаменим. Поэтому никотин никогда никакую лошадь не убивал: для достижения летальной концентрации никотина в крови человеку необходимо разово принять содержимое 8–10 пачек сигарет. Лошади доведется выкурить подряд несравнимо больше. И количество потребленного никотина при этом составит отнюдь не каплю, а, как минимум, десертную ложку.

Напротив, вся никотиновая кислота из сигареты усваивается организмом быстро и без остатка. Необходимая суточная ее дозировка для человека достаточно велика, чтобы употребить ее с продуктами питания было не так просто, как кажется. Кроме людей, в постоянном поступлении никотина извне нуждаются собака и свинья. У остальных теплокровных суточная норма никотина полностью покрывается за счет собственной выработки организма.

А вот смолы – продукты горения листьев и бумаги, наоборот, усвоению не подлежат. Они оседают в тканях гортани, бронхов и легких, приводя к появлению очагов вялотекущего, асептического воспаления. Как следствие, рак легких среди курильщиков распространен значительно больше, чем среди некурящих. С другой стороны, как мы только что и сказали, отказ от курения никого не гарантирует не просто от рака (это невозможно), но даже от рака легких.

В самом общем виде можно сказать, что онкологии о предмете ее забот в настоящее время известно лишь то, что некоторые факторы окружающей среды могут повысить вероятность рака. В значении, несколько увеличить заболеваемость им среди жителей территории, где действует этот фактор. Но, как мы видели на примере с табакокурением, даже этот список относительно неточен, вызывает вопросы.

Например, очень хорош и актуален вопрос такого рода: допустим, рак легких вызывается курением, а рак желудка – бактерией Helicobacter Pylori. Но уже в числе факторов, вызывающих рак печени, названы консерванты, ряд вирусов гепатита и злоупотребление спиртным. В таком случае, чем вызываются опухоли головного мозга – органа, защищенного от большинства негативных воздействий гематоэнцефалическим барьером? Что приводит к раку почек, слепой кишки, мышц, глазной сетчатки?

Или еще одна загадка – злокачественные опухоли у спортсменов, военных и других представителей профессий, требующих хорошего здоровья. Близкое к идеалу состояние их организма регулярно подтверждается медицинскими обследованиями. Они нередко не курят, не пьют и не едят большинство предположительно канцерогенных продуктов питания. Неужели на них тоже повлияла радиация?..

Да, онкология наших дней все расширяет список канцерогенных факторов, начав уже, как видим, подозревать в их числе даже естественные для организма процессы роста. Если мы сведем все ее утверждения и рекомендации по данной теме в общий список, мы быстро убедимся, что каждый живущий на земле просто обречен заболеть раком. Ведь все, у кого имеются хронические воспалительные заболевания (например, верхних дыхательных путей), должны умереть от него. Все, кто употребляет в пищу современные продукты питания, должны последовать за ними. Все, кто подвергается действию даже слабого электромагнитного и ионизирующего излучения (жители городов подвергаются ему постоянно), заболеют им просто неизбежно. Даже старение как таковое следует признать фактором риска – ведь у пожилых людей обязательно имеются множественные асептические воспаления, как минимум, в суставах…

К нашему счастью, половину сказок о «канцерогенных факторах» онкология действительно выдумала. Выдумала с целью поддержать пропаганду здорового образа жизни. А во внутренней научной среде онкологии всерьез рассматриваются совсем другие теории. Нужно сказать, что как раз эта столь широко разрекламированная версия о канцерогенных факторах отжила свое достаточно давно – одной из первых. Ее раскритиковали, опровергли и отставили в сторону как дилетантскую уже в середине ХХ столетия. Хотя до этого времени она и впрямь являлась основной версией происхождения опухолей.

Так, еще медицина XIХ века, вслед за медициной предыдущих столетий, была уверена, что опухоли появляются на месте травм. Мысль примитивная, ведь травмы внутренних органов встречаются нечасто, и обычно они летальны сами по себе. А рак внутренних органов – явление весьма распространенное в наше время наравне с любым другим. Что ж, необъяснимые физической травмой случаи рака ранее объяснялись травмами психологическими, стрессовыми.

Кстати, в настоящее время данная версия все еще широко распространена в среде деятелей, занимающихся целительством немедицинского толка. Например, небезызвестная теория Луизы Хей гласит, что все заболевания организма начинаются с головы – то есть с работы головного мозга и ее особенностей. В самом простом виде это выглядит так: не хочет человек видеть что-либо, и у него начинает снижаться зрение. Слышит он слишком много не радующих его вещей, и постепенно глохнет… Версия Л. Хей тесно перекликается и с рядом других практик – аюрведой, акупунктурой, которые видят в любых заболеваниях тела результат энергетического дисбаланса.

Ну, то, что мог только предположить лекарь Средневековья, современный ученый может проверить на практике. Так и выяснилось, что действие каждого (любого) канцерогенного фактора на группу людей поднимает заболеваемость среди них на что-то около 10 %. Что до психологии, то высокую эффективность и даже неоспоримость приказов центральной нервной системы, поступающих в отдельные ткани тела, явно не стоит недооценивать. Мы это видели и сами, на примере мышечного спазма, и можем пронаблюдать на работе всех не зависящих от приказов сознания органов.

Тем не менее намеренно вызвать рак с помощью стресса в рамках эксперимента никому пока не удалось. И потом, механизм мутации ДНК едва ли зависит от деятельности нейронов – это маловероятно по массе причин. Главная из них в том, что структура ДНК – это формация, существовавшая задолго до появления самих нейронов. Еще проще: вся центральная нервная система тела формируется из ДНК. Происходит это благодаря информации, записанной именно в ДНК, а не наоборот.

Генетический код любого организма – это самая прочная структура из всех, что данный организм составляют. Клетка может зародиться с ошибкой потому, что в момент ее возникновения мы чем-то серьезно болели. Но это будет всего одна клетка из миллиардов появившихся в тот же период и совершенно здоровыми. Наш генетический код от этого эпизода изменится – если мы болели вирусной или бактериальной инфекцией, в нем будет непременно записана информация о возбудителе и методах борьбы с ним. Но его ядро, наследственная информация, останется неизменным.

Так что, откуда берутся остальные 90 % заболевших, по-прежнему неясно. Зато по результатам проведенных в разное время научных проверок был выведен список однозначно канцерогенных факторов. Иными словами, особенностей окружающей среды, на счет которых подозрения этой в целом ошибочной теории оказались верны. Их оказалось не так уж много: ионизирующее излучение, хронические воспалительные процессы в организме любого происхождения, электромагнитное излучение, эндокринные нарушения, солнечная радиация, ряд вирусов с сильными мутагенными свойствами.

Как видим, в основном речь идет о подверженности организма действию волн самых различных типов. А также о процессах внутри самого организма, способных запустить рост отдельных тканей там и тогда, когда никакой нужды в этом нет. Вирусы – тема отдельная, которая пока изучается. Но предварительные исследования подтверждают, что заражение некоторыми из них может провоцировать злокачественное перерождение клеток.

Все прочее, мягко говоря, надумано – сама онкология в эту чепуху не верит и не воспринимает ее всерьез. Сейчас за право претендовать на титул разгадки такого заболевания, как рак, вообще борются всего два обоснованных последними исследованиями взгляда. Первый из них основан на доказанном факте, что склонность к заболеванию раком передается по наследству. Например, дети, оба родителя которых имели эпизоды удаления злокачественных опухолей, заболевают раком в 100 случаях из 100. В семьях, где уже имелось два случая рака оного и того же органа (даже с опухолями разного типа и расположения), обычно возникает и третий эпизод – среди наследников.

Иными словами, правомерность подозрений ученых на то, что рак кодируется в каких-то участках ДНК организма, доказана статистическими данными. Причем данные по всему земному шару демонстрируют одну и ту же зависимость от законов наследования, с одним и тем же процентом вероятности. Разнятся лишь самые распространенные формы опухолей по тем или иным регионам.

Альтернативная, тоже подтверждаемая более чем в 95 % случаев теория гласит, что рак действительно наследуется. Только происходит это не из-за передачи каких-то дефектов в генетическом коде (полный список таких генетических ошибок пока не составлен). По мнению приверженцев этой теории, рак является результатом нарушения работы или отказа иммунной защиты организма.

Поскольку особенности работы иммунной системы, телец и органов, в нее входящих, тоже наследуются, вторая теория не столь уж явно противоречит первой. Просто первая ищет дефекты генокода, которые позволяют клеткам этого организма мутировать чаще, чем клеткам другого. А вторая утверждает, что ненормальные клетки, клетки-мутанты возникают в теле любого человека ежесекундно, постоянно. Само по себе это нормально, однако в норме клетки, растущие и работающие не так, как положено, должны довольно быстро уничто-жаться.

Науке уже известно, что уничтожение больных и аномальных клеток входит в обязанности лимфоцитов – телец, путешествующих по организму с током лимфы. Лейкоциты же являются иммунными тельцами крови и защищают от вторжений межклеточное пространство. Внутрь самих клеток они, в отличие от лимфоцитов, не попадают – их задерживают клеточные мембраны.

Так что лейкоциты защищают клетки лишь снаружи (можно сказать, защищают скорее всю ткань, а не каждую отдельную клетку). И они совершенно не отличают здоровую клетку от больной. А вот нормально сформированные, правильно обученные иммунной системой и производимые в достаточном количестве лимфоциты прекрасно знают, как выглядят здоровые и больные клетки.

Вот так вкратце выглядят взгляды онкологов на проблему рака в настоящее время. У обеих теорий – лидеров есть веские доказательства в пользу их правоты. Однако противники каждой из них приводят и факты, способные поставить их обе под сомнение. Например, оппоненты иммунной теории часто кивают на все тех же спортсменов, профессиональных военных, работников МЧС. У этих людей с иммунитетом все прекрасно – показатели в полной норме, заболеваемость стремится к нулю, восстановительный ресурс организма почти неисчерпаем. Тем не менее понятно, что среди доказано здоровых физически людей больных раком ничуть не меньше, чем среди больных, в том числе от рождения.

А основной аргумент противников наследственной теории в том, что рак-то, конечно, наследуется, вот только у самих клеток рака ДНК изменяется каждый раз по-разному. И общих мест у опухолей разных типов, возникших в разных телах, не так уж много. Плюс, существует феномен, связанный с поведением клеток рака в других тканях и даже другом организме, который неспособны объяснить сами приверженцы наследственной теории. Состоит он в том, что клетки рака из одного органа (того, в котором он возник) легко отрываются от ткани опухоли и переносятся с кровотоком в совсем другие органы, с другим типом клеток. И приживаются там с такой легкостью, словно изначально тут и родились!..

Этот процесс общеизвестен, и называется он метастазированием. А сугубо научные эксперименты с пересадкой клеток рака в здоровые ткани совсем другого организма показали, что их не смущает даже такая «малость», как попадание в тело с совершенно другой наследственностью, группой крови, генетическим кодом, наконец. Естественно, пересадка здоровых клеток одного органа в другой, но в пределах того же тела, не кончится ничем. Чужеродные клетки просто погибнут, да и все. А что произойдет с клетками, попавшими из одного организма в другой организм, тем более понятно: иммунитет уничтожит их за часы, даже не дни.

Если бы было по-другому, нам бы давно могли трансплантировать органы от любого донора, с любой группой крови. И не было бы надобности просить об этом родственников, ждать донора с определенной группой, похожим цветом глаз, волос и кожи, схожего возраста и пр. А по итогам всех этих усилий подобрать донора с максимально схожими параметрами еще и назначать пациенту с трансплантатом терапию на подавление реакции отторжения…

Так что пробелов здесь немало, а о раке в целом науке известно еще меньше. Оттого нам было бы очень хорошо понять сразу и навсегда:

вялотекущее или острое воспаление в грыжевом мешке, фиброзные разрастания в нем и прочие явления еще не означают, что у нас будет рак. Сама по себе грыжа создает лишь благоприятные условия для малигнизации – злокачественного перерождения клеток одной из образующих ее тканей. По некоторым данным, они действительно весьма благоприятны, но полагать рак одним из самых вероятных осложнений грыжи неверно.

Как уже было сказано, опухоли брюшины – явление относительно редкое. Причина проста: в брюшине расположено множество крупных лимфатических узлов. А лимфа содержит лимфоциты – тельца, естественной задачей которых является разрушение любых аномальных клеток. Таким образом, в организме человека существуют лишь две ткани, обладающие особым преимуществом перед раком. Один из них – брюшина, а второй – тимус (вилочковая железа), который эти самые лимфоциты и производит.

Но, опять-таки, вспомним, что рак лимфатических узлов существует. Он бывает как первичным, так и вторичным. Первичный рак лимфатической системы называется лимфомой, а вторичный – это обычно строго локализованный метастаз опухоли другого органа. Вторичная лимфома не распространяется на всю лимфатическую систему, и такое новообразование рядом с основной опухолью удалить несложно. Другое дело, сложно или просто удалить саму опухоль и, главное, прочие ее метастазы…

Так или иначе, рак брюшины встречается, но встречается нечасто. Кстати, в данном случае нам будет глубоко безразлично, первичный он или вторичный, поскольку такой очаг в брюшине, как правило, признается неоперабельным. Саркомы образующих грыжу мышц – дело несколько иное. Напомним, саркома сама по себе – опухоль «тихая». То есть бессимптомная и безболезненная, незаметная вплоть до последних стадий метастазирования, когда ее удаление на общий прогноз и состояние больного никак не повлияет. К нашему счастью, при грыже за состоянием мышц в этой области будем пристально наблюдать и мы, и врач. Так что вероятность, что тревожные признаки будут замечены вовремя, здесь очень высока.

Самым частым вариантом перерождения здесь необходимо признать малигнизацию соединительной, фиброзной ткани, которой часто прорастает грыжевой мешок. Увы, фиброзная ткань нередко обнаруживает особые злокачественные признаки – непохожие на злокачественный процесс в частностях, но идущий именно к тому в целом. Скорее всего, о чем-то похожем мы уже слышали неоднократно. Возможно, мы знаем, что существуют заболевания эндокринных желез, при которых их собственные ткани постепенно, но неуклонно, несмотря ни на какое лечение, замещаются фиброзной тканью. Кроме этого достаточно агрессивного, неудержимого и быстрого разрастания других злокачественных признаков она может и не давать. Однако и остановить ее размножение не удается ни хирургическим путем, ни облучением. По такому сценарию чаще всего происходит отказ щитовидной (после затяжного тиреоидита) или предстательной железы. Последнее, соответственно, наблюдается по итогам не менее длительного и такого же безуспешного лечения простатита.

Сложно сказать, отчего фиброзная ткань часто ведет себя именно так. Вероятнее всего, потому, что воспаление как фактор роста наиболее сильно активизирует именно ее клетки. Во всяком случае, нам следует иметь в виду, что данный процесс некоторые специалисты склонны считать злокачественным, а некоторые могут и предложить подождать более явных признаков рака. Ну, может, в случае с эндокринными железами этот совет и выглядит в чем-то оправданным. Ведь после полного удаления какой-либо железы пациента наверняка ждет ряд малоприятных, системных расстройств, обширные осложнения и, самое главное, заместительная гормональная терапия отныне и до конца дней. А полноценной заменой собственным гормонам она, надо сказать, становится в единичных случаях.

Так что тут есть над чем дважды подумать, прежде чем принять решение. На одной чаше весов у нас будет полноценная жизнь с угрозой, что она вскоре может оборваться, но может и не оборваться. А на другой окажется полужизнь на инъекциях и груде препаратов, которая, в свою очередь, имеет перспективы тоже долго не продлиться из-за старения надпочечников и отказа печени. Но, конечно, в случае с грыжевым мешком рассуждать решительно не о чем – ведь это не орган, а просто выпячивание, возникшее из конгломерата тканей, которые хирургу будет чем заменить. Потому при появлении признаков активного разрастания фиброзной ткани тянуть с решением нам определенно не следует. Даже если врач, осведомленный обо всех тонкостях и странностях поведения фиброзной ткани, не рискнет настаивать на чем-то определенном.

В сумме, здесь можно сказать следующее. Большинство осложнений грыж, как мы могли заметить, развивается постепенно, с течением времени. Допустим, острое ущемление грыжи по разным причинам, но в одинаковой степени вероятно как сразу после ее появления, так и в любой момент ее дальнейшего существования. Однако уже воспаление, заращение и злокачественное перерождение относятся к процессам, наступающим мгновенно в исключительных случаях – случаях крайнего личного невезения.

А 98 % сценариев здесь связано с нашим собственным длительным, упорным нежеланием признать очевидное – что у нас проблема, которая сама собой никуда не исчезнет, прочно обосновалась на своем месте и готова разрастаться дальше. Реже осложнения грыж оказываются связаны с тем, что мы об их наличии и не подозреваем. Иногда многолетнее присутствие грыжи связано с нашим собственным патологическим невниманием к периодическим болям и спазмам всегда в одной и той же области. Да, регулярно возникающие боли в одном и том же месте должны, по идее, настораживать, но со многими людьми этого почему-то не происходит. Возможно, в силу особенностей характера, воспитания, графика работы…

Впрочем, нередко встречаются и скрытые, словно саркома, грыжи. Из их числа небольшие дефекты брюшины или мышц, при которых орган занимает ненормальное положение, его работа нарушается, хотя не полностью, а ущемления незначительны или вовсе отсутствуют. Тогда общая, скажем так, смазанная картина симптомов, их слабая выраженность и неоднородность и впрямь могут создавать впечатление лишь неясного недомогания. Так или иначе, иногда грыжи долгое время ничем не лечатся потому, что ничем не выдают своего присутствия. И в таких случаях возникает реальная опасность очень серьезных осложнений, вплоть до летального исхода. В основном потому, что начало таких осложнений по симптомам определить иногда невозможно (рак), а иногда – очень тяжело (воспаление, особенно вялотекущее).

Скажем сразу и честно, что грыжа лечится только одним способом – хирургическим. Это правило касается всех грыж без исключения – наружных, внутренних, травматических, врожденных и даже возникших из-за рубцевания после предыдущей операции. Но для каждого случая операция, разумеется, планируется отдельно, с учетом всех индивидуальных особенностей.

С другой стороны, у всех операций по поводу грыжи (научный термин – герниотомия) немало общих мест. В принципе, список преследуемых хирургом целей здесь прозрачен, как стекло. В первую очередь врачу требуется добраться до самого выпавшего органа и вернуть его на место. Если в тканях органа имеются серьезные патологические процессы (травматический некроз и отторжение), принимается решение об удалении задетого участка – если это возможно, разумеется. Впрочем, если налицо некроз, а пораженный им участок слишком велик для удаления (или операции на данном органе вообще проблематичны), дальнейшие события пациенту, вероятнее всего, уже не важны. При наличии неоперабельных участков некроза смертность от грыжи составляет более 95 %. Как мы и сказали выше, ущемление с омертвением тканей является летальным осложнением многих грыж…

Ну а пока до этого не дошло, врач осматривает подвергшийся грыжевому выпадению орган, его состояние, делает все, что может, для его улучшения, и переходит к брюшине. Как правило, брюшину приходится частично усечь. Во-первых, потому, что в области выпадения она наверняка имела или образовала карман из лишней ткани – ведь ее растяжимость очень высока. А во-вторых, брюшина восстанавливается легко, потому ее натяжение позволит врачу достичь сразу двух целей. Первая состоит в появлении возможности надежнее «опереть» орган о брюшину, чтобы она быстрее срослась с его стенкой, как и положено в норме. А вторая заключается в естественном (или очень схожем с естественным) уменьшении давления на послеоперационный шов в этом месте. К тому же брюшина в месте ее выхода в грыжевой карман часто бывает сильно изменена, сращена с карманом, уплотнена, с признаками травмы и пр. Так что для почти непременной резекции куска этой соединительной ткани есть масса веских причин.

Когда пройден и слой брюшины, наступает очередь мышц – главной проблемы во всей этой истории. Попытки побороть дегенерацию их волокон в этом месте составляют все, к чему в конечном счете стремится и хирург, и пациент. В принципе, чаще всего врач удаляет все измененные, отвердевшие, образующие грыжевые ворота ткани и сшивает получившуюся «прореху». Во всяком случае, именно так медицина поступала с грыжами вплоть до середины ХХ века. Недостаток метода мы уже вполне способны угадать и сами. Конечно же, это риск усугубления, ускорения, закрепления дегенеративных процессов – сначала в данной области, а потом и вдоль всего волокна.

Как уже было отмечено, мышцы являются тканью одновременно и весьма неприхотливой, и довольно-таки капризной. Все зависит от условий существования, которые мы им обеспечиваем. Неприхотливы они потому, что:

• на эффективности их работы не сказывается температура окружающей среды;

• продолжительность и величина приходящихся на них нагрузок начинает сказываться на их состоянии далеко не сразу, а спустя несколько месяцев регулярной работы в условиях одного и того же типа;

• они обладают неограниченным потенциалом к восстановлению после травм. Ведь изо всех тканей тела только мышцы «оснащены» механизмом гиперкомпенсации. Это сложное слово на практике означает, что на месте каждой погибшей при нагрузках мышечной клетки вырастает не одна, а несколько новых, молодых.

Оборотная сторона медали выглядит чуть менее оптимистичной. Да, потенциал к регенерации у мышц от природы немалый. Но это касается только регенерации на клеточном уровне. То есть мышцы быстро увеличивают массу своих волокон после ее потери из-за физических нагрузок. И охотно срастаются после массированных травм. Но далее этого дело не идет. Волокно, от которого по каким-то причинам был отрезан кусок, потерянный объем и структуру уже не восстановит. Хотя при правильном подходе оно легко восстановит прежнюю силу. Наименее совместимая с мышечными ткань – это рубцовая. К сожалению, появление в пределах мышечного волокна очага рубцевания нарушает его работу кардинально.

При каждом сокращении такая мышца фактически травмирует сама себя. Причину мы уже объяснили выше: рубцовая ткань мало поддается растяжению, так как основное ее свойство – высокая жесткость. Но здоровое волокно весьма эластично, и именно эластичность служит залогом его правильной работы. Вокруг рубцовой ткани возникают множественные новые микротравмы. Они сосредоточены там, где надрывается от чрезмерного натяжения волокно, часть которого тянется легко, а часть – не тянется совсем. Эти «перекосы» в свойствах волокна на разных участках и создают условия для появления повреждений там, где при других обстоятельствах они бы точно не возникли. А каждый участок более или менее заметного/постоянного повреждения восстанавливается путем нового рубцевания.

Отсюда и все краеугольные проблемы в ушивке грыж. В большинстве случаев грыжа уже появляется в волокне, подвергшемся травме – в том числе хирургической. И здесь совершенно неважно, порвали ли мы его при попытке поставить мировой рекорд по взятому весу, добились ли замещения мышечных клеток жиром или продемонстрировали недюжинную изобретательность, выбрав метод пооригинальнее. Главное, что состояние волокон на сантиметры вокруг грыжи оставляет желать лучшего уже на момент операции. А тут еще хирург с его попытками не только слишком сильно натянуть волокно, но и вдобавок «простегать» его, словно одеяло…

Успех, который не зависит от пациента

Так что каждое оперативное вмешательство по поводу грыжи – это одновременно и единственный существующий на данный момент способ от нее избавиться, и способ увеличить число проблем с нею на порядок. Оттого хирургия наших лет все чаще применяет для восстановления волокон не утяжку, а имплантацию. Тем более что современная медицинская промышленность имеет в своем распоряжении целый набор материалов, отлично сочетающихся с собственными тканями тела. Они достаточно эластичны, прочны, гипоаллергенны и могут фиксироваться в нужных тканях иногда совсем без применения швов.

Как правило, операции грыж, расположенных на боковых поверхностях туловища (белая линия, пупок, косые мышцы), проводятся без применения швов. В качестве имплантата используется гипоаллергенная сетка из полимерного волокна. Она может быть как рассасывающейся со временем, так и постоянной. Смысл сетчатых имплантатов заключается в том, что с течением времени мышечное волокно само прорастает в его ячейки. В дальнейшем сплошная текстура мышцы удерживается за счет стабильности структуры имплантата. Рассасывающуюся сетку целесообразно применять при хорошем состоянии мышц больного вообще и в области, окружающей дефект. Тем более она лучше подходит людям, постоянно развивающим мышцы, не страдающим анатомической предрасположенностью к грыже, не имеющим наследственных дефектов мышечного развития.

В случаях, если пациент занимается спортом или ведет активный образ жизни, причина противопоказания к постоянным имплантатам очевидна. Насколько бы ни был нейтрален этот материал и совершенна конструкция протеза, при каждом сокращении волокна (особенно с усилием!) имплантат будет его травмировать. Разумеется, это чревато вялотекущим воспалением в области вживления сетки, болями и ее отторжением. А вот больным преклонного возраста, с общим плохим состоянием мышц, с наследственной предрасположенностью и другими факторами угрозы рецидива, наоборот, часто разумнее остановиться на постоянном протезе. Если же грыжа появилась уже на месте послеоперационного шва (тем паче если и в прошлый раз оперировали грыжу!), постоянный имплантат назначается почти всегда.

Точно такие же сетки применяются для пластики мышц таза, бедра – в том числе и паха. Однако здесь естественное давление органов на место дефекта всегда было, есть и останется до конца дней пациента значительно более высоким. Это естественно, ведь на тазобедренный сустав давит весь вес верхней половины туловища – включая органы и ткани брюшной полости. Плюс, при каждом шаге наше тело испытывает толчки, которые полностью гасятся тоже опорно-двигательной конструкцией таза.

Непосредственно живот выдерживает давление желудка или кишечника. У женщин при беременности – еще и матки с плодом внутри. Но обратим внимание, что оно всегда частичное, ведь основу распределения веса органов в нашем теле составляет сила гравитации. А гравитация как раз постоянно направлена вниз, вертикально по отношению к поверхности, на которой мы стоим. И для опорно-двигательной системы таза значение имеет вес не только желудка, но и прочих органов верха туловища, включая те же плечи и даже голову с головным мозгом в придачу.

По всем перечисленным причинам риск, что давление органов брюшной полости сместит и вытолкнет имплантат в паху, очень велик. И мышечная пластика паховых грыж нередко подразумевает фиксацию имплантата хирургическими швами – хотя бы на начале процесса, поскольку нитки тоже бывают рассасывающимися. На худой конец, их можно удалить после заживления швов на краях имплантата.

Еще одна проблема заключается в том, что наружная паховая грыжа возникает с участием либо анатомического дефекта (только у мужчин), либо бедренных мышц у обоих полов. А мышцы бедра и таза участвуют в движении каждый день – без них мы обойтись пока не можем даже при полном отсутствии физической активности.

Так что постоянный имплантат здесь не желателен, хотя часто необходим. С другой стороны, мышцы таза и бедер – это волокна с очень высокой работоспособностью, потенциалом к восстановлению и росту, и большой массой. Так что если у пациента нет тотальных проблем с формированием и трудоспособностью мышц, ему можно порекомендовать имплантат с большим сроком рассасывания и умеренную, но целенаправленную активность по развитию мышц таза и верхних отделов бедра. Тогда благодаря имплантации изначальный дефект к моменту исчезновения поддержки успевает зарасти мышечным слоем достаточной толщины. И вероятность рецидива значительно уменьшается.

Успех, который зависит именно от пациента

В этом вопросе все значительно сложнее, чем в предыдущем. Хирург – это профессионал своего дела. Если у нас патология, которая лечится только с помощью скальпеля, лучшего решения, чем врач, мы сами не подберем. Нам здесь будет лишь полезно знать, что долгое время операции проводились именно с иссечением всех образующих ворота и мешок тканей, с последующим сшиванием полученной «прорехи».

Следующим этапом стали операции, разработанные для больших грыж и случаев, когда налицо обширный очаг дегенерации волокон рядом с грыжей. То есть когда с самого начала очевидно, что через полгода после первой операции пациент вернется в больницу с рецидивом. И чтобы избавить себя от сомнительного удовольствия объяснений с разъяренными больными, медицина создала новую технологию – восстановления мышечной стенки за счет волокон, позаимствованных из других частей тела. В сочетании с ушивкой брюшины это давало неплохой эффект, и на некоторое время такие операции стали самым популярным видом герниотомии.

Разумеется, установка имплантата не идет ни в какое сравнение с необходимостью вырезать откуда-то куски с целью вставить их в другом месте. Хотя такие методики часто применяются в пластической хирургии. Например, при липосакции выкачанный из сальника и подкожного слоя ягодиц жир нередко тут же вводят в определенные области лица. Эта процедура очень освежает кожу всего лица, щеки и моделирует нарушенные возрастом контуры скул. Затем, пересадка кожи тоже является не менее известным методом лечения обширных поражений – например, ожогов и рубцов, оставшихся после них.

Так что метод этот не нов и эффективен, но достаточно травматичен. А установка постоянных или рассасывающихся имплантатов резко снижает травматизм, делает процесс регенерации мышц более предсказуемым, позволяет заращивать даже очень большие грыжи, и процент рецидивов после таких операций весьма невелик.

Но именно в силу высокой эффективности стоимость таких операций достаточно высока. Поэтому здесь все зависит от клиники, в которой мы намерены лечиться. Понятно, что если ценовая политика и уровень заведения не подразумевают высоких цен на услуги, о существовании более дорогих и эффективных методик нам могут просто «забыть» упомянуть. Забыть потому, что учреждение не намерено терять клиента, который, будучи проинформирован о новейших методиках, может обратиться туда, где их применяют. В этом отношении разбираться в вариантах очень важно и самим, не полагаясь на слова одного врача.

Но, как мы уже понимаем, варианты, которые нам может предложить медицина, все равно довольно сильно ограничены. Ведь они касаются техники проведения операции и подбора материалов. Увы, здесь нет ни намека на столь популярную в наше время тему альтернативных путей решения проблемы. То есть таких, которые позволили бы обойтись без весьма травматичного, опасного осложнениями, вообще крайне нежелательного хирургического вмешательства.

Мы инстинктивно боимся операций и, в общем, правильно делаем. На операционном столе с пациентами нередко происходят вещи поистине необъяснимые, предугадать которые часто невозможно. Статистика гласит, что половина летальных исходов прямо на столе или вскоре после операции вообще никак не зависит от квалификации врача. А значит, операция – это решение и впрямь сомнительное, на которое сама медицина соглашается в последнюю очередь, по исчерпании других возможностей.

Итак, соблазн здесь очень велик. Соблазн не поверить, что, кроме хирургического вмешательства, от грыжи нас не избавит никто и ничто. Недаром во времена, когда после операций больные умирали чаще, чем выживали, было составлено множество заговоров и рецептов лечения грыжи. Лечения без вмешательства, тогда исполнявшегося буквально варварскими методами. Но мы – современные люди. А значит, мы должны понимать, что грыжа – это необратимое разрушение мышечного волокна в данном конкретном месте. И единственное, что здесь можно еще сделать, – это добиться, чтобы локальное разрушение не превратилось в тотальное.

Восстановить же целостность волокон на данном участке через естественную регенерацию невозможно. Грыжевые ворота – щель между мышцами – образована не мышечной тканью, а фиброзной. Следовательно, она не срастется, что бы мы ни сделали. Как и было сказано выше, рассасывание очага фиброзного разрастания или рубцевания невозможно вызвать ни заклинанием, ни какой бы то ни было смесью трав.

К сожалению, это чистая правда. И основная часть сожалений здесь связана не с тем, что нам придется-таки выбрать один их видов оперативного вмешательства. По-настоящему сожалеем мы в случаях, когда операция нам противопоказана. А отказ от хирургического вмешательства мы можем получить при:

• наличии любых инфекций в острой стадии;

• наличии хронических, но с трудом поддающихся лечению инфекций – туберкулеза, сифилиса, гонореи, дерматитов (поражений кожи) любой, и тем более неясной, этиологии;

• злокачественных опухолях любой стадии и расположения. Точнее, операцию нам в таком случае могут назначить и провести, однако делать это будет не хирург обычной больницы, а онколог;

• с большой осторожностью оперативное вмешательство назначается при беременности. Тем более что сценарий, когда грыжа связана именно с нею, не исключен. Тем не менее некоторые грыжи (например, грыжа матки или яичников) у женщин сами по себе создают угрозу для плода или служат причиной бесплодия. В таких случаях операция допустима всегда, кроме поздних (5–9 месяц) сроков беременности;

• в старческом возрасте – то есть если пациенту более 70 лет.

Само собой разумеется, что при остром ущемлении грыжи хирургическое вмешательство проводится в любом случае, и как можно скорее. Но здесь риск летальных осложнений после него не учитывается по одной простой причине. Той, что неоказание пациенту немедленной помощи является гарантией летального исхода, и в самом скором времени.

Несложно заметить, что большинство противопоказаний к операции здесь либо относительно, либо временно. Под «относительно» следует понимать перенаправление к другому врачу, если данная конкретная грыжа имеет свою специфику. Например, так происходит при раке, независимо от того, связана ли опухоль с грыжей или нет. Дело в том, что с опухолью нужно в принципе обращаться очень осторожно. Злокачественные ткани обладают повышенной, так сказать, прожорливостью (иначе это их свойство назвать нельзя) на любые вещества, попадающие в организм. Если мы примем стрихнин или сулему, мы можем быть уверены, что большую часть яда после вскрытия найдут именно в тканях опухоли.

При необходимости же провести любую операцию такое свойство рака превращается в серьезную угрозу потому, что требует коренного изменения тактики проведения вмешательства. Особенно в части ее фармакологического сопровождения. И это никак не зависит от того, планируется ли задеть злокачественные ткани или нет. Во-первых, при раке больному требуется совершенно иной расчет дозы наркоза, да и действующее вещество тоже нередко приходится брать другое. Если нарколог ошибется, больной раком может проснуться на операционном столе значительно раньше, чем хотелось бы.

Во-вторых, изменить придется дозировку ряда веществ, которые при накоплении в любых тканях тела или несвоевременном их выведении могут стать причиной серьезного нарушения. Ведь ткани опухоли обладают собственным обменом веществ, и обычно он протекает совсем иначе, чем в остальном теле. Клетки рака вполне могут начать массово гибнуть под действием проглоченного в «ударной» дозе токсина. Остановить этот распад после будет невозможно – во всяком случае, без новой операции, уже по удалению опухоли. А раньше чем через две недели после герниотомии ее точно не назначат – это верное убийство. Ответ же на вопрос, успеет ли пациент за это время умереть от некроза, вызванного злокачественным распадом, очевиден: успеет, и даже не один раз – все зависит от места расположения опухоли и силы кровотечения при ее разрушении.

Кроме перечисленных, существует еще ряд нюансов, требующих лечения онкобольных именно в профильной клинике. Потому что даже после операции опухоль будет беспардонно поглощать всю глюкозу из капельницы с физраствором и съедать «за» целевые ткани добрую половину антибиотиков. Не говоря уже о том, что именно в послеоперационном периоде многие опухоли дают метастазы в печень и почки – органы, работа которых нарушается обилием лекарств сильнее всего.

Ну а противопоказания к операции из-за острых и хронических инфекций носят сугубо временный характер. Ясно, что в процессе работы хирург наверняка заразит иссекаемые ткани возбудителем, который имеется в организме больного. Даже если основная инвазия затронула совсем другие ткани и области. Впрочем, большинство инфекций в современной медицине излечивается, и весьма эффективно. Проблема здесь скорее в том, чтобы обнаружить некоторые весьма скрытые заболевания – например, венерические, включая хламидиоз и вирус папилломы, а также некоторые виды гепатита. В случае, если полное излечение невозможно или его не удается достичь, нам будет предложено провести курс на максимальное подавление активности возбудителя. И назначить операцию на период, когда инфекция утихнет настолько, насколько это вообще возможно.

Так что неустранимое противопоказание здесь, в сущности, лишь одно – преклонный возраст. Да, помолодеть на два десятка лет ради устранения одной грыжи мы точно не сможем, даже нарочно. Как при полном, так и при временном противопоказании к хирургическому вмешательству нам наверняка предложат воспользоваться на это время бандажом. Безусловно, его же придется носить и некоторое время после операции. Иными словами, бандаж, хоть он решением и не является, сопровождает грыжу довольно часто. Вполне возможно, что нам его не избежать, и носить его придется постоянно, в течение довольно долгого периода времени. Потому в наших интересах будет запомнить несколько несложных правил выбора бандажа, которые помогут нам подобрать его правильно, в точности по нашей мерке и сделать его ношение максимально эффективным. Итак:

• наиболее современными, гипоаллергенными и подходящими для ношения даже в жаркое время года считаются сетчатые бандажи из полимерных волокон – полиамида, нейлона, акрила и пр. Но если мы в течение жизни отдаем явное предпочтение натуральным тканям, разумнее выбрать такой же бандаж – из хлопка, льна. Его контакт с кожей тела обещает быть длительным и тесным, поэтому есть вероятность, что соображение сравнительно комфортной температуры перевесят соображения лучшего впитывания натуральными тканями таких выделений, как пот и кожный жир.

Исключение из этого правила может быть лишь одно – наличие у нас аллергии на какие-либо натуральные материалы. Если наши взаимоотношения с синтетическими тканями вполне дружественны, оптимальным выбором для большинства является бандаж именно пористый, а не сплошной;

• бандаж должен быть достаточно жестким, хоть это и неудобно. В данном случае вопрос личного комфорта принципиально важно отставить в сторону. Речь, разумеется, не идет о корсете из дубленой кожи. Однако нам нужно помнить, что заменить мышцы не сможет ни зимний шарф, ни нейлоновые колготки «стройнящего» типа. Нам придется приобрести бандаж с очень заметным лимитом растяжения ткани. Чем точнее система его застежек позволит подогнать конструкцию под особенности именно нашей фигуры и телосложения, тем лучше;

• изобретать схожие с бандажом конструкции из имеющихся в шкафу вещей не следует – это бессмысленно и опасно для жизни. Ведь мы можем ненароком затянуть колготки так, что сами же спровоцируем ущемление грыжи – просто не спазмом, а за счет слишком плотного сведения мышечных волокон. И потом, вероятность, что у нас в гардеробе найдется хоть одна вещь нужной ширины и плотности, стремится к нулю.

Точно так же, этого не стоит делать из соображений косметического характера: да, абсолютное большинство бандажей будет очень заметно под обтягивающей одеждой, и заметно периодически, при движении – под широкой. К сожалению, для такого случая уместнее обзавестись одеждой нужного кроя и размера, чем подбирать бандаж по принципу изящных линий;

• грыжевые бандажи нередко подразумевают применение дополнительного аппликатора – как правило, перемещаемого. Что ж, это современная технология, позволяющая сделать сам бандаж более универсальным, подходящим для нескольких разных грыж. А особенности каждого случая здесь учитывает аппликатор. Стоит ли его брать, вопрос хороший.

Если у нас несколько грыж одновременно (часто случается при грыжах бедра), ответ очевиден, и он может быть только утвердительным. Если же грыжа одна, лучше обратить больше внимания на конструкцию самой основы. Очень часто бандажи, предназначенные для фиксации грыж только одного типа, выполняют свою работу точнее универсальных. Да и возможности подгонки строго по фигуре у них, как правило, выше;

• стирать бандаж необходимо не реже одного раза в три дня. Его нельзя гладить (в том числе бандажи из натуральных тканей), стирать и сушить при высокой температуре. Тем более его не следует класть в стиральную машинку – стирать и отжимать придется только вручную, с тщательным полосканием.

Надевают бандаж каждый раз лежа, в положении, при котором грыжа полностью вправляется или выглядит наиболее к тому близкой. Снимать его нужно в том же положении, непосредственно перед сном или, во всяком случае, по окончании периода активного движения. Как уже было сказано, самым частым осложнением от ношения бандажа выступает воспаление грыжевого мешка и, иногда, грыжевого содержимого. Существует мнение, что вызывается оно застоем крови и фиксацией мышц в данной области. Мышцы, зажатые бандажом, теряют возможность даже самого элементарного движения вместе с телом. А причина застоя крови на этом участке и так ясна. Потому раз уж мы вынуждены использовать бандаж временно или постоянно, нам можно и нужно постараться предотвратить и замедлить развитие этого осложнения. Ведь оперировать воспаленные ткани еще проблематичнее, чем здоровые, находящиеся под угрозой вторичного заражения из очага неподалеку, поэтому каждый раз после снятия бандажа мы должны:

• принять положение тела, в котором грыжа вправляется полностью или наиболее близка к вправлению.

Затем слегка, не прилагая никаких серьезных усилий, растереть кончиками пальцев всю площадь, покрываемую бандажом, когда он надет. По мере удаления от области самих ворот массаж может становиться все более интенсивным – по желанию. А вот в радиусе очага мышечной дегенерации он должен быть, скорее, длительным. Ведь в этом месте мы будем давить пальцем, фактически в саму брюшную полость, которая здесь отделена от окружающей среды одними кожными покровами;

• рядом с грыжевым мешком можно ненадолго приложить умеренное тепло. Однако наложение тепла именно на область выпячивания и непосредственно на его края исключено. Исключено потому, что в норме от недопустимых колебаний температуры внутренние органы защищает подкожная прослойка жира и мышцы. Одного из температурных барьеров в месте выпячивания у нас нет, а внутренние органы таких воздействий, как тепло и холод, не выносят. Потому если мы используем теплые компрессы для улучшения кровообращения и снятия воспаления, класть их нужно туда, где мы хотим добиться всех этих полезных эффектов, – на слой мышц, а не в прореху между ними!

• кстати, раз уж нас так заботят вопросы сепсиса в грыжевом мешке, нам необходимо понимать, что если причиной отсрочки операции была инфекция и как раз сейчас мы проходим интенсивную терапию антибиотиками, воспаления не будет. Это осложнение наверняка нас не коснется, даже если мы приложим все усилия, чтобы вызвать его намеренно. Но если антибиотики мы не пьем, в качестве источника короткого нагрева периодически или постоянно можно использовать компрессы из противовоспалительных трав. Некоторые из них будут способствовать также ускорению местного кровообращения.

Опять-таки, в сочетании с пероральным или инъекционным курсом аптечных средств эта мера будет явно лишней. Но коль скоро общий курс антибиотиков мы не проходим, нам может очень помочь отвар ромашки, крапивы, сосновых игл, подорожника. Сильным и одновременно мягким противовоспалительным средством выступает печеный репчатый лук:

головку репчатого лука необходимо испечь до мягкости и исчезновения острого вкуса, разрезать пополам, приложить срезом к области выпячивания, зафиксировать и оставить на 10–15 мин.

К слову, если у нас есть основания опасаться злокачественного перерождения тканей грыжи (положим, наследственная угроза или эпизоды опухолей в прошлом), нам имеет смысл использовать и другие растения. Например, отвар чистотела, бузины, аира болотного, черемухи, коры дуба. Это сильные противовоспалительные, обладающие противоопухолевым эффектом. Правда, все они обладают слабой токсичностью. То есть отравление при их аппликации на кожу исключено, но раздражение может появиться. В таком случае данное растение больше использовать не следует – ни наружно, ни внутрь. А во избежание аллергических реакций применяемые травы нужно менять не реже одного раза в две недели. Все перечисленные растения необходимо заваривать приблизительно одинаковым методом:

выбранное растение взять сухим, измельчить. 1 ст. ложку травы залить 1 стаканом холодной воды, поставить на медленный огонь и дать не спеша закипеть. Затем убавить огонь до минимума, накрыть крышкой и оставить на 7–10 мин. После чего снять с огня, дать отвару остыть и процедить его.

Компрессы с отварами трав следует накладывать единожды в день, по вечерам, в теплом виде, не более чем на 15 мин. Хранить готовый отвар нужно на нижней полке холодильника, не более 2 суток.

• и еще один штрих к общей картине: травы, не обладающие ядовитыми свойствами, будет полезно принимать и внутрь – как лекарство или вместо привычного чая.

При грыжах важным фактором обострений и воспалений нередко становятся сопровождающие их нарушения работы некоторых органов. В том числе не относящихся к грыже, но сдавливаемых бандажом для ее фиксации. Иными словами, при грыже нам вообще желательно избегать задержек мочеиспускания, дефекации, пищеварения. Явно удачным решением будет совместить прием трав, нормализующих состояние внутренних органов, с травами, оказывающими противовоспалительное действие.

Нормализации работы пищеварительной и выводящей систем очень способствует прием отвара крапивы, подорожника, шиповника, ромашки, сосны, листьев рябины и смородины всех сортов. Они подойдут для санации и оздоровления всех отделов пищеварительной системы, а также почек и мочевыводящих путей.

Хорошим мочегонным средством являются горец птичий (спорыш) и крапива.

Облегчить стул поможет кора крушины и не относящееся к травам, но весьма эффективное средство – 1 ст. ложка растительного масла натощак. А перистальтику органов пищеварения отлично стимулирует отвар полыни горькой, кукурузных рылец, зверобоя.

Как мы видим сами, в лечении грыж нет ничего сложного. Диагностика внутренних, скрытых грыж иногда может доставить сложности, а лечение – нет. От нас требуется лишь получить подробную консультацию у квалифицированного специалиста, выполнить все его предписания по подготовке к операции и явиться в операционную в назначенный день. В зависимости от выбранного типа вмешательства послеоперационный период в стационаре может составить от 2–3 дней до 2 недель.

Известные неприятности нам может причинить период ожидания операции в случаях, когда ее необходимо отложить – независимо от причин. К этому в любом случае нужно быть готовым. Ведь о многих имеющихся у нас заболеваниях, как и о некоторых типах грыж, мы можем даже не подозревать годами и десятками лет. Тем более что с возрастом их становится все больше…

Но само хирургическое вмешательство – это не наша забота. Мы лишь можем сделать правильный выбор или ошибиться. А успех операции полностью зависит от широты знаний и величины опыта хирурга, которому мы доверим свое здоровье. Вот все аспекты квалификации нашего лечащего врача и репутации клиники, где он работает, нужно проверять самым тщательным образом и не единожды. Ведь на операционном столе наша жизнь будет полностью в его руках.

Что же до альтернативных методов избавления от грыжи, то, повторимся, таковых не существует. Хотя существует ряд способов замедлить или исключить развитие некоторых ее неизбежных осложнений. Главная трудность данного подхода в том, что без операции мы сможем контролировать только относительно небольшую часть процессов, происходящих в грыжевом мешке и выпадающем органе. К тому же это касается только наиболее безобидных из них – воспаления и разрастания соединительных тканей по его итогам.

Злокачественное перерождение, как мы видели, и впрямь может зависеть от интенсивности сепсиса в грыжевом мешке. С другой стороны, более двух третьих практикующих онкологов мира уверено, что воспаление – это лишь один и к тому же далеко не решающий фактор злокачественного перерождения. А сколько других канцерогенных факторов действует именно на нашу грыжу, и какие они, мы никогда точно не знаем. Плюс, само собой разумеется, что даже самое успешное подавление сепсиса и связанных с ним процессов никак не влияет и не может повлиять на постоянно угрожающее каждому больному грыжей ущемление.

С одной стороны, вопрос реабилитационных мер можно считать чем-то сродни лечению. Но, повторимся, добиться с их помощью терапевтического эффекта без операции невозможно. Потому что, с другой стороны, основу любых мер по поддержанию доброго здравия мышечных тканей составляют умело направленные, дозированные физические нагрузки. А при грыже они противопоказаны. Причем весьма строго, и даже в положении, в котором наша грыжа полностью вправляется.

Таким образом, реабилитационные меры операцию могут заменить с таким же успехом, с каким и заговоры, молитвы, ритуалы, прием растительных препаратов против грыжи. А именно, с, так сказать, никаким.

Однако мы говорили выше и о другом аспекте лечения грыжи. О том, что хирургическое вмешательство по их поводу нередко приходится повторять по нескольку раз, и латать от раза к разу дыры все большего диаметра. Причем решение именно вопроса, быть или не быть рецидиву грыжи, зависит только от нас. От широты уже наших – не врача! – знаний и правильности нашего подхода к лечению.

Если спустя три-четыре месяца противопоказаний к нагрузкам мы просто запишемся в спортзал и займемся установкой рекорда по количеству наращенных мышц, дело кончится наверняка плохо. Да, в наше время грыжа чаще всего встречается среди людей, страдающих явным недоразвитием опорно-двигательного аппарата. То есть распространенность грыж в наши дни целиком и полностью лежит, так сказать, на совести малоподвижного образа жизни, исчезновения физического труда из ежедневных бытовых условий, а также на нашей собственной лени. Мы думаем, что без всего, в чем у нас нет насущной необходимости, можно обойтись. А когда убеждаемся в противоположном, думать о чем-либо нам зачастую уже поздно.

Однако вспомним, что грыжа – это заболевание, известное с давних времен. И нашим предкам наверняка было более чем достаточно ежедневной активности – как дома, так и за его стенами. А значит, грыжа – это явление, одинаково часто возникающее как при регулярных физических нагрузках, так и при полном их отсутствии. Об этом нам следует помнить обязательно: мышцы – ткань как бы двуликая. Они очень надежны, стабильны в работе, выполняют ряд принципиальных для жизнедеятельности организма функций, легко восстанавливаются после повреждений. Но многие патологические процессы в них с какого-то момента становятся необратимыми. Или обратимыми, но только при условии очень тщательного планирования мер, комплексного подхода к решению проблемы, постоянного ухода и внимания.

Как видим, здесь есть над чем подумать, прежде чем начинать какие-либо меры. Однако без пересмотра своей «политики» по отношению к мышцам наше облегчение после операции едва ли продлится более двух лет. Особенно если мы не молоды и у нас давно уже имеются повсеместные «хрусты», «прострелы», ноющие боли и пр. Тогда попытки «поберечь» себя, избегая соприкосновения с предметами тяжелее 5 кг, закончатся тем же, чем и должны. А именно, мы опять попадем на операционный стол, и на сей раз у нас гарантированно вырежут кусок покрупнее прежнего.

Планирование общеукрепляющих и профилактических мер

Как уже понятно, если мы вздумаем заняться спортом «с наскока», после десятка лет, проведенных в кресле, у монитора компьютера, самое меньшее, что нас ожидает, это несколько мощных «прострелов» по всему телу. Вероятнее всего, один будет в поясницу, второй – наверняка в шею и плечо с той же стороны, третий, вероятнее всего, под одну из лопаток. После чего мы с чистой совестью сможем оформить себе инвалидность на ближайшую неделю. Ибо шевелиться со всеми тремя предположенными «прострелами» нам будет крайне затруднительно – даже на солпадеине и ибупрофене три раза в день.

Если этот вариант восторга у нас не вызывает, нам нужно запомнить раз и надолго: мышцы работают с нами, даже когда мы думаем, что они не работают совсем. Каждое движение либо осуществляют мышцы, либо оно неосуществимо вовсе. Потому когда мы сидим, ходим, лежим, бегаем, определенные участки нашей мышечной системы напряжены. А некоторые – перенапряжены и уже имеют несколько очагов потенциального острого спазма. Это никуда не годится, с мышцами в таком состоянии работать ни в коем случае нельзя. Потому перед тем, как начинать делать что-либо, нам придется две недели подряд постоянно посещать массажиста. Вариант – любительский, но тщательный массаж всех мышц тела, кроме поврежденных операцией по поводу грыжи. Для правильной организации любительского (возможно, самостоятельного) массажа нам пригодятся некоторые советы от мастеров:

1. Нам понадобится массажер, а то и не один. Первый должен быть на длинной, выгнутой дугой, жесткой рукояти. Его мы отведем для массажа труднодоступных мест – лопаток, середины спины, некоторых областей паха и бицепса бедра. Второй же может быть очень коротким и предназначаться для случаев, когда давить пальцами нам будет трудно. Положим, в местах, где мышцы расположены толстым слоем (ягодицы, ноги, плечи), и есть риск либо потерять в тщательности массажа либо вывихнуть себе фалангу рабочего пальца.

2. Без знакомства с расположением мышц и формой костей в тех или иных суставах эксперименты с нажатием непосредственно между костями могут окончиться плохо – особенно если мы говорим о позвоночнике. Потому массировать рекомендуется только мягкие ткани, избегая нажатий в углубления костей и костных сочленений.

3. Не следует пытаться разминать болезненные, подвижные и очень твердые уплотнения в местах крепления мышц к костям. Это миозит – воспаление головки мышцы. Массажем его не снять, зато он пройдет сам собой по мере восстановления кровообращения в мышце.

4. Если мы чувствуем участки уплотнения в мышцах, более болезненные и твердые, чем окружающие ткани, но не похожие на подвижные «горошины» миозита, их следует разминать тщательнее остальных областей. Это место спазма.