Молитва отверженного Варго Александр

– Спасибо за то, что выручил! – крикнул Косенко.

– Не за что, – без тени улыбки сказал сам себе Александр. – Когда-нибудь все наши долги будут уплачены. Да-да…

– Сам с собой разговариваешь? – осведомилась Юля, выглянув из комнаты.

Саша промолчал и услышал:

– Предлагаю заключить мировое соглашение.

– Какое еще соглашение? – не сразу сообразил он.

– На раздел имущества. Мы с мамой продаем свою двушку и покупаем тебе однокомнатную. А эту квартиру ты оставляешь детям.

– Детям? – Саша огляделся вокруг так, словно впервые оказался в своей собственной трехкомнатной квартире, в которой жил уже более семи лет. – А морда у тебя не лопнет?

– Нет.

– Не хочешь по-хорошему, будем делить через суд.

– Да пошла ты!.. – не сдержался Саша.

Юля только ухмыльнулась, и ему внезапно захотелось ее ударить. Да так, чтобы из носа брызнула кровь и она закричала, выпучив свои глупые кукольные глаза!

Вечером он отправил Тане эсэмэс:

«Я люблю тебя и скучаю».

Ответ пришел быстро и немного обескуражил парня:

«Целую».

Александр пожал плечами.

«Это все потому, что я еще не свободен. Подожди, любимая!» – подумал он.

В эту ночь ему приснился странный сон.

Они с Юлей сидят за праздничным столом, из окон струится солнечный свет. Даша и Рома улыбаются, они измазались в сладкой рисовой каше. Юля тоже улыбается. Все пьют чай и счастливы.

Саша смотрит на свою жену и не понимает, почему он раньше не замечал, какая она чудесная. Куда-то исчезли лишние килограммы и припухлости под глазами. Юля просто замечательная. Они смотрят друг на друга. Он нежно накрывает ладонью руку супруги. Дети весело щебечут, светит солнышко, все прекрасно.

Вдруг откуда-то сверху доносится хруст, и на лице Юли появляется длинный разрез. Крови нет, края разреза желтеют и моментально сохнут, как кусок плесневелого сыра, забытый в холодильнике.

В воздухе сверкает что-то тяжелое, похожее на стальной маятник. Обрывки платья вместе с руками Юли с мягким шелестом падают вниз. Ее улыбка превращается в немой вопль. Тело женщины рассечено пополам, ноги безвольно висят на тоненьких лоскутках.

Она бумажная!

Саша протягивает вперед руку и с ужасом замечает, что его пальцы шуршат. Он тоже из бумаги, весь, целиком.

Стол, посуда, стены, дети – все бумажное. Их дом, малышей, счастье кто-то безжалостно кромсал громадными ножницами, кряхтя и хихикая при этом.

На стенах появились разрезы. Их края так же мгновенно усыхали и съеживались. От детей вскоре остались одни обрезки, похожие на пожухлые осенние листья.

«Помогите», – шепчет Саша.

В крыше дома появляется рваная дыра. Он видит прищуренный серый глаз. Кто-то смотрит на них. Потом появляются губы. Чувственные, красивые, поблескивающие свежей помадой. Рот открывается, обнажаются кривые клыки, и Сашу обдает кладбищенским смрадом.

Денин сполз с кровати и подошел к окну. В мозгу продолжали вспыхивать шуршащие звуки, от которых по всему телу пошел озноб. Он вглядывался в серебряный полумесяц, который время от времени закрывали дымчатые облака.

«Хочу к тебе, родная, – мысленно произнес он. – Боже, когда же мы будем вместе?»

«Ты понимаешь, что собственными руками разрушил семью?» – спросил внутренний голос.

«Я ничего не рушил», – ответил Саша.

«Ну да. Оно само».

Огромные ножницы разрезали его жизнь пополам.

Восьмое марта прошло замечательно. Таня была в прекрасном настроении, весь вечер смеялась и благодарила Сашу за подарки. Ожерелье из зубов акулы она тут же надела себе на шею. Потом там же, в ресторане, они спросили разрешение администратора и подключили фонтан с ангелочками. Рядом со столом стояла большая ваза, в которой едва поместились розы, семьдесят одна штука, громадный букет.

– Спасибо тебе. Все было просто супер, – сказала она, когда они вышли наружу.

– Мы едем к тебе? – на всякий случай спросил Саша.

Он даже в мыслях не допускал отрицательного ответа.

– Нет, – все так же улыбаясь, ответила Таня. – Сегодня дома Рита. Она с подружкой.

Внутри молодого человека все оборвалось. Ему показалось, что в его сердце только что вогнали гарпун.

– Но… ведь сегодня твой праздник. – Он выдавил из себя жалкую улыбку. – Неужели ты не могла заранее подумать?.. В конце концов, можно попросить Риту… – Тут он запнулся, он просто стоял и тоскливо смотрел, как Таня вдыхает запах роз.

– Я что, должна была выгнать собственную дочь на то время, пока мы будем кувыркаться на диване? – язвительно поинтересовалась она.

Саше было нечего возразить. Он боялся разозлить ее, поэтому растерянно молчал, переминаясь с ноги на ногу.

«Она могла меня предупредить, договориться с дочерью. И вообще, что тут такого? У них две комнаты. Рита знает меня», – думал он, кусая губы.

Таня вышла на дорогу и стала голосовать.

– Я могу снять гостиницу, – не слишком уверенно произнес он.

– Можешь или только собираешься снять? – не глядя на него, спросила Татьяна.

Возле нее остановилась синяя «шестерка». Она что-то сказала водителю. Тот согласно кивнул.

– Таня!..

– Все было чудесно, – сказала она. – Ты не перестаешь меня удивлять своими подарками.

Он машинально передал ей пакет с фонтаном. Она наклонилась и едва коснулась губами его щеки.

– Еще раз спасибо. Пока!

Ему хотелось кричать от обиды, подбежать к этому ублюдочному тарантасу и расколотить в нем все стекла булыжником, а самого водителя вышвырнуть на дорогу, чтобы машины, проезжающие мимо, превратили его тело в блин, сочащийся кровью.

Таня помахала ему рукой. Он не ответил, провожая ее взглядом, преисполненным болью.

Вечером он получил от нее сообщение:

«Саша, перечитай «Обломова».

Лишь немалым усилием воли он удержал себя от того, чтобы не разбить телефон о стенку.

Он хорошо помнил это произведение Гончарова. Да, то самое, про рыхлого толстяка, который просрал свое имение. У этого Обломова увел женщину Штольц, его же собственный друг. Кстати, этот никчемный субъект в итоге отбросил коньки. Что имела в виду Таня, советуя ему вновь перечитать эту книгу?!

«Ты похож на него», – пояснил голос.

«Нет!»

«Да. Ты такой же нерешительный тюфяк, можешь только говорить красивые слова!»

– Нет! – выкрикнул Саша.

У него начало покалывать в голове, и он обхватил виски руками, пытаясь унять неизвестно откуда взявшуюся боль.

«А на деле ты – ноль, пимпочка, шарик от бачка унитаза!»

Он сел рисовать. Сперва Саше казалось, что у него получается какой-то замысловатый орнамент. Но через два часа, уже глубокой ночью, он всмотрелся в картину, и ему почудилось, что сквозь витиеватые узоры просвечивают контуры огромных ножниц.

Мол, клац-клац. Чтобы там такое еще разрезать?

«Перечитай «Обломова».

Саша порвал картину.

Утром, ни свет ни заря, в дверь кто-то позвонил. На пороге стоял его отец.

– Дедуля! – завопили дети и кинулись к нему.

– А ты нам подарки принес? – Рома заглянул в глаза деду.

– Принес. Где ваш папа? – спросил Валерий Викторович, передавая малышне коробки в цветных упаковках.

Вскоре они сидели на кухне. Саша включил чайник.

– Проездом? – спросил он.

– Да. Сейчас еще в одно место заеду и домой.

Они помолчали.

– Ты окончательно решил? – вдруг спросил Валерий Викторович.

Саша с непроницаемым лицом разлил по кружкам чай и поставил перед отцом вазочку с печеньем.

– Что решил?

– Не притворяйся, – сказал отец достаточно резко. – Почему я узнаю о твоем разводе в самую последнюю очередь?!

– Потому что пока еще никакого развода нет, – бросил Саша, помешивая ложечкой чай.

– Но он не за горами. Юля уже подала в суд?

– Понятия не имею. Вроде да.

– Что значит «вроде»? Вы что, не общаетесь?

Саша пожал плечами и отхлебнул из чашки.

– По мере необходимости.

Отец вздохнул:

– Разрушить, сломать семью – проще простого. Находить компромисс и уметь слушать друг друга куда сложнее.

– Папа, не нужно сейчас мораль читать. Не в том я возрасте.

– В нашем роду не было разводов!

– Значит, я буду первым, – заявил Александр, вытер губы и спросил: – Еще чаю?

Денин-старший сверлил сына тяжелым взглядом.

– Я бы и слова тебе не сказал, если бы у тебя не было детей. Какого хера тебе взбрело в голову это делать, когда они еще под стол пешком ходят?!

– Так уж сложилось. Извини, папа. Мне еще на работу. Мои картины неважно продаются в последнее время. Я сейчас рекламные листки раздаю.

– Да, я ухожу. – Мужчина поднялся из-за стола. – Мать мне сказала. Это ведь все твоя новая женщина, Татьяна?..

Кулаки Саши инстинктивно сжались, но отец этого не заметил.

– Ты поиграешь с ней, потом она тебе надоест. Ты будешь искать себе новую забаву. Я тоже уходил от твоей матери. Пойми, что все в этой жизни движется по спирали! Твои поступки опрометчивы! Ты совершенно не думаешь о последствиях, Саша! Потом будет поздно!..

– Все, хватит! – прервал Александр эту тираду.

Он мельком взглянул на отца, и у него перехватило дыхание. Перед ним сидел обгорелый труп! Из шеи торчали осколки костей, обожженные руки скребли клеенку, оставляя на ней черные разводы, из пустых глазниц сочился зловонный кисель.

Саша моргнул. Страшное видение исчезло с такой же быстротой, с какой и возникло.

«Авария. Отец и дети погибли», – вспомнил он собственную ложь и сказал:

– Мне пора.

Валерий Викторович печально смотрел на сына.

– Жаль, что мы не слышим друг друга, – проговорил он. – Наверное, в этом есть моя вина. – Он приобнял Сашу, но тот даже не шелохнулся.

После этого отец вышел в коридор, крепко поцеловал резвящихся ребятишек и покинул дом.

Вечером он сел за компьютер и поморщился. Голова снова раскалывалась как с похмелья. Саша открыл электронную почту, увидел письмо от Тани и почувствовал, что его пульс участился. Он торопливо кликнул мышью по сообщению. Там было небольшое послание и фотография. Он бросил беглый взгляд на снимок и чуть не застонал.

Они с Юлей сидели с детьми у фонтана. Кажется, это было в Сокольниках.

«У тебя родились еще дети? – спрашивала в письме Таня. – Или ты занялся усыновлением?»

«Откуда ты взяла это фото?»

Ответ пришел очень быстро:

«Конечно, из социальных сетей».

Юля была зарегистрирована черт-те где, проще было бы назвать ресурсы, на которых ее не было. Она обожала выкладывать в сети свои фотографии, в том числе и с детьми. Он помнил этот снимок. Они сидели рядом, но улыбка у него была напряженная, а в глазах и вовсе читалась тоска.

Саша трясущимися руками достал телефон и принялся набирать номер, который знал как дважды два. Таня не отвечала.

– Ну, давай же! – прошептал Саша.

Он мысленно обкладывал себя матом за то злосчастное письмо с брехней про аварию и с трепетом вслушивался в монотонные гудки. Они убивали его, лишали последнего шанса.

«Пожалуйста, ответь», – отправил Саша СМС-сообщение.

Потянулись тягучие минуты.

Он закрыл письмо, снова позвонил и наконец-то услышал ее голос:

– Что?

– Танюша, прошу, выслушай. Понимаю, такая дурацкая ситуация, но я тебе все объясню!

– Ты прямо сейчас хочешь что-то растолковать мне? – Голос Тани был равнодушным, словно она сообщала случайному прохожему, сколько времени.

Неожиданно Саша услышал посторонний шум в телефоне. Музыка, что ли? И еще, кажется, были голоса…

– Ты где? – напряженно спросил он.

– Это неважно. Я занята.

– Постой!

Но в мобильнике уже раздавались издевательские гудки.

Теперь он с нетерпением ждал развода – на горизонте уже маячил суд. Юля перестала допекать его с мировым соглашением, лишь обронила, что делить нажитое имущество тоже намеревается по суду.

Сашу это бесило. Ведь, по большому счету, все, что они имели на сегодняшний день, принадлежало ему. Квартира осталась от деда, участок с небольшим летним домиком подарили на свадьбу родители. Машину он купил сам, в кредит, за который еще не расплатился, зато на ней, ничуть не стесняясь, разъезжала его жена.

Так или иначе, но Юля ничего и слышать не хотела. Она мечтала побыстрее вытурить его отсюда, как только будет вынесено решение суда.

Краем сознания Александр чувствовал, что нужно оставить все как есть. Тот же самый развод с женой – новый этап в его жизни, пускай и не такой радостный. Но это перемены. Так, может, есть смысл вообще все начать заново? А все это – Юлю, ненавистную работу распространителя рекламных листков – оставить в прошлой жизни.

Но как только он начинал планировать свои первые шаги, в его памяти неизменно материализовывалось лицо любимой женщины. Он уже не мыслил своего дальнейшего существования без нее.

«Она колдунья! – шелестел над его ухом чей-то незнакомый голос, пока он ворочался на потной подушке бессонными ночами. – Эта женщина несет только страдания».

«Я скоро буду свободным, – упрямо думал он. – Ведь у нас нет других преград!»

Он вставал, ходил по комнате, что-то бормотал, подскакивал к своим запылившимся мольбертам, потом снова падал в постель, опять вставал. Все это повторялось десятки раз.

Наконец состоялся суд. Через месяц он получил на руки заветный документ – свидетельство о разводе.

В ближайшие дни Саша забежал в ЗАГС. Вскоре он вышел обратно с паспортом, в котором сиял свеженький штампик о разводе. В этот момент его лицо выглядело куда более счастливым, нежели у тех молодых людей, которые только-только намеревались подать заявление о регистрации брака.

Ему не терпелось сообщить об этом событии Тане, но он пересилил себя, решил сделать ей сюрприз. Саша по Интернету заказал громадный букет роз – тысяча и одну штуку. Приехал курьер от фирмы, и Денин без сожаления передал ему сто двадцать тысяч – практически все свои накопления. Он продиктовал курьеру адрес Тани.

– А если дама спросит, от кого цветы?.. – осведомился юноша, пересчитав деньги.

Саша подумал немного и махнул рукой:

– Скажете, первый встречный. Просто так.

Он был уверен, что Таня сразу поймет, кто именно этот таинственный незнакомец.

Потом Саша набрал номер Игоря и спросил:

– Все бухаешь?

– Можешь предложить что-то получше? – осведомился тот и хихикнул.

– Я к тебе скоро приеду, повод есть. Не возражаешь?

– Давай, конечно, – оживился Игорь. – Только я тебе сейчас не готов долги отдать, – сразу предупредил он.

Но Саша и так знал, что о долгах придется надолго забыть, а еще лучше и вовсе списать их.

– И это… возьми чего-нибудь, да? – несмело попросил Игорь.

– Мог бы и не предупреждать.

Сам Денин пил мало и купил себе лишь немного пива. Игорю он взял литровую бутылку водки, надеясь, что за добавкой бежать не придется.

Игорь жил в одном из поселков Ногинского района. Частный дом, наполовину развалившийся, достался ему по наследству от покойной матери. Отца у него не было. По крайней мере, Игорь никогда о нем не упоминал.

Саше нравился этот тихий и спокойный район. Старые дома постепенно сносили, и кроме Игоря, тут почти никто не жил. Сам Косенко не особенно торопился покидать свою избушку, хотя ему уже как-то приходило предложение властей о переселении в квартиру.

«Поживем – увидим», – беззаботно говорил он по этому поводу.

– Откуда? – спросил Александр, указывая на фингал, желтеющий под глазом Игоря.

– А, – махнул рукой тот. – Брательник с зоны вернулся. Жизни меня учил.

– Он тебя отсюда не вытурит?

– Нет. У него однушка в городе есть.

– Ты запустил дом, – осматриваясь, сказал Саша.

– Да и хрен с ним, – беспечно отозвался Игорь, ставя мятую кастрюлю на плиту, забрызганную маслом. – Сейчас пельмешек замутим. Как у тебя дела-то?

– Развелся наконец.

Игорь замер, держа в руках половник.

– Все-таки развелся. Извини, но с этим тебя поздравлять не буду.

– Не надо.

– Более того. Еще раз извини, но ты придурок.

Неожиданно Александра охватила злость. Он придурок? Он, за счет которого Игорь вот уже третий год накачивается по вечерам до потери сознания? Саша, который вытащил вусмерть пьяного Игоря из сугроба поздно вечером?! Если бы не он, тот окочурился бы от переохлаждения!

– За словами следи, – сквозь зубы проговорил Саша. – А то не посмотрю, что ты инвалид, понял?!

– Ты не злись, – примирительно сказал хозяин дома, посолил воду и тяжело опустился на колченогий табурет.

Косенко вспомнил, какой яростью сверкнули глаза приятеля, и на мгновение почувствовал себя неуютно.

– Если ты настроен поговорить на эту тему, то я тебе все популярно объясню, – предложил он, наливая себе водки.

– Давай, – равнодушно отозвался Александр.

«Все равно это ничего не изменит», – подумалось ему. – Скоро курьер придет домой к Тане».

От этой мысли низ живота Саши накрыла сладкая истома. Он представил себе, как вспыхнут от изумления глаза любимой при виде огромной кучи цветов, и непроизвольно улыбнулся.

Игорь покосился на друга. Резкие перемены в его поведении ему не нравились. Более того, Денин начинал пугать его.

Но Игорь решил не останавливаться, выдохнул, опрокинул в себя содержимое рюмки, перевел дух и осторожно поинтересовался:

– Как у тебя с Таней?

– Пока никак, – ровно ответил Саша и в который раз взглянул на часы.

Через несколько минут цветы будут у Тани.

– Но скоро все будет хорошо.

– Спешишь куда?

– Неважно, – бросил Саша.

– Ладно. Я не случайно тебя спросил про ваши отношения. Только не психуй, ладно?

– Почему я должен психовать? – вскинул брови Денин.

Игорь засмеялся, хотя внутри у него скребло, и подумал, что его приятель уже псих.

– Вы очень разные, чувак. Вот смотри. – Игорь взял с треснувшей подставки перечницу и солонку. – Типа это ты, а перечница – она.

– Хорошее сравнение, – заметил Саша, но Игорь пропустил шпильку друга мимо ушей.

– Меня ведь тоже бабы бросали. Я знаю, каково это. Постарайся взглянуть на ситуацию объективно, как посторонний наблюдатель. У вас разные цели. Что хочешь ты? Ты хочешь ее. Всю. Целиком и сразу. Это, чувак, называется страсть. Это даже не любовь-морковь. Рубишь фишку? – Игорь отодвинул солонку в сторону и взял в руки перечницу. – Что хочет она? Ясень пень, то же самое, что и все бабы, – семья, дети и прочая хрень. Зачем Татьяна приехала сюда, ты не задумывался?

– За гражданством, – словно эхо отозвался Саша. – И за хорошей зарплатой. За счастьем, в конце концов. – Он снова посмотрел на часы.

– Вот. У нее есть цель. Будет мужик рядом – хорошо. Нет – ну что ж, переживет как-нибудь, она уже не маленькая. А теперь подумай, какой у нее выбор. Пошевели мозгами, какое место в этих ячейках занимаешь ты. Да, ты развелся. Да, вроде как ты свободен. Но на тебе висят малолетние дети. Ты не определился с разменом жилья. Эта канитель будет тянуться еще долго, чувак. Как ты считаешь, станет она ждать? Я тебе скажу – нет. Она баба симпатичная. Замутить с кем-то шуры-муры для нее ни разу не проблема. – Вода в кастрюле забурлила, и Игорь начал сыпать в кипяток пельмени. – У нее нет времени на эти сопли, ей надо дела решать, – продолжал он. – А тут ты лезешь со своей романтикой, всякими картинками и признаниями в любви.

Александр сидел с непроницаемым лицом.

Игорь помешал воду половником, потом снова сел.

– Она не оценит этого, Санек. Поверь. Ты для нее просто как временное развлечение. Игрушка. – Он покрутил в руках перечницу и вернул ее на место. – Ты не задавал себе вопрос, почему у нее никого не было в Кишиневе? Сколько раз она тут, в Москве, сходилась с мужиками, а потом бросала их?

– Дважды, – глухо отозвался Саша.

– Вот. И оба раза она сама от них уходила. Так, да? Я ничего не путаю?

Александр с несчастным видом помотал головой. Да, Игоряша был алкашом, но в логике ему не отказать – не зря в шахматы всех в детстве обыгрывал. Но сейчас от того, что приятель пытался доступным способом донести до него правду-матку, Денину становилось только хуже. Саше казалось, словно ему под ногти кто-то медленно загонял раскаленные спицы.

– Знаешь, твои потуги наладить с ней отношения напоминают мне ситуацию, когда добрый доктор лечит ногу бомжа, которая заражена гангреной, – вещал тем временем Игорь. – Она распухла и воняет, а он ее зеленкой мажет и мазью Вишневского! Резать надо к такой-то матери, а он!.. Ты врубаешься, Санек? Или тебя к Гудвину в Изумрудный город за мозгами отправлять нужно?

Затренькал телефон Александра, и тот схватил его дрожащей рукой.

– Да?!

– Это Рашид, курьер. Она не взяла цветы. Куда их привезти?

– Как не взяла? – оторопел Саша.