Время нелюбви. Книга 2 Миловацкая Людмила
Несколько минут Алексей вслушивался в слова, всматривался в лица людей, которые в свое время верой и правдой служили советскому правительству, были обласканы им, имели все материальные блага.
– Нет, ты только послушай, что они говорят! Стыд и срам!
– Насколько я понимаю, перед нами представители интеллигенции? Ты говорил, что именно они – соль, совесть русской земли… И о чем они так важно рассуждают? – рассеянно спросила Эдит, поглаживая пальцами волосы Алексея.
– Вещают, как им трудно жилось при советской власти, как их зажимали, наступали на горло их «лебединой песни». Господи, везде и всюду одни и те же лица, одни и те же, как под копирку, слова, как же им не стыдно, как они не боятся смотреть в глаза своим товарищам.
Алексей выключил телевизор, на минуту прикрыл глаза.
– Не понимаю, почему тебя это так огорчает. Все это – старо как мир! Ну же, Алекс, – Эдит повернула голову Алексея к себе и надолго припала к губам.
– Иди ко мне! – выдохнул Алексей.
– Ты великолепен, – простонала Эдит.
Алексей, подхватив ее руку, поцеловал запястье.
– А я-то удивлялась, почему госпожа Онассис выскочила замуж за советского моряка? Впрочем, меня подобный тип мужчин никогда не интересовал. Грубая мужская сила… Бр… Ты – другое дело!
Иногда мне кажется, что ты в большей степени европеец, чем я.
– Так оно и есть, ты ведь американка, – с улыбкой ответил Алексей.
– Ты же понимаешь, я о другом: достижения западноевропейской культуры, наши общие ценности, – лениво отозвалась Эдит. – Ты такой умелый, так раскрепощен в сексе… Во всем так рационален… Признавайся, ты шпион английской разведки: твой безупречный английский выдает тебя с головой!
– Ты меня раскусила, я – агент 007.
– И что же ты хочешь у меня выведать?
– От тебя лично – ничего, кроме любви, разумеется. А вот от нашего шефа…
– Алексей, ты часто говоришь мне о любви, правда, почти всегда в шутливой форме. Но я же вижу, чувствую, что нравлюсь тебе. Почему бы нам не закрепить наши отношения?
– Ты имеешь в виду узаконить их? – Алексей потянулся к столику, чиркнул зажигалкой. Перехватив сигарету, Эдит несколько раз глубоко затянулась.
– Почему ты молчишь? Ты же давно разведен и, насколько я знаю, практически не общаешься с бывшей семьей.
– Мы разведены, но не развенчаны.
– И это значит…
– Что мы все еще супруги…
– А наши отношения не что иное, как блуд? – усмехнулась Эдит.
Алексей попытался что-то возразить, но Эдит отмахнулась:
– Ладно, проехали! В конце концов, это твои проблемы, рано или поздно тебе придется их решать.
Взглянув на часы, Эдит присвистнула:
– Ничего себе сколько времени!
– Скоро заявятся твои друзья.
Не одеваясь, прошла в душ, оттуда деловито спросила:
– Послушай, ты уверен, что мне надо присутствовать при вашей встрече?
– А что, у тебя на сегодня есть какие-то серьезные планы?
– Мне хотелось бы закончить свою статью.
– Хорошо, поезжай к себе, поработай. Но если освободишься пораньше, возвращайся. Мне бы хотелось познакомить тебя с друзьями.
– Договорились, – поцеловав Алексея, девушка направилась к двери. – Надеюсь, вы не станете много пить? Помни, в понедельник твой доклад, тебе нужна ясная голова!
– Не беспокойся, я все помню, – улыбнулся ей Алексей.
Глава 6
Звук звонка отозвался в сердце Алексея учащенным ритмом, он поспешил к двери:
– Сашка!..
Друзья долго обнимались на пороге дома. В комнату вошли, не разнимая рук.
– Ну, рассказывай, как ты тут, – стараясь справиться с волнением, Александр вынул из кармана большой носовой платок, громко высморкался, с подчеркнутым любопытством стал оглядываться вокруг.
– Все нормально: сыт, пьян и нос в табаке. Одно нехорошо – скучно! Ну что мы стоим, присаживайся, я – напротив: хочу попривыкнуть к твоему новому образу.
– Что, не нравится?
– Наоборот – супер! Ты и раньше был хорош, а сейчас… Персона с обложки глянцевого журнала.
– Скажешь тоже, – улыбнулся явно польщенный Александр. – Вот ты действительно здорово изменился. Увидел бы на улице, не узнал. Я не говорю о прикиде, но взгляд, жесты, манера говорить… Американец или европеец, короче – типичный «западник»!
Хлопнув друг друга по рукам, друзья расселись в кресла.
– Елки, вот время летит! Кажется, только вчера в московской кафешке сидели, сухонькое потягивали, и вдруг… Ты ведь тогда никому ничего толком не объяснил, метался, как в угаре.
– Так оно и было. Раздумывал до последней минуты, надеялся, что Елена передумает, ждал ее.
– Не жалеешь, что уехал?
– Жалею, но будь передо мною выбор, сделал бы то же, – твердо ответил Алексей. – Предложение, какое поступило мне тогда, дважды не повторяется. В Америке наши профессора на лаборантской ставке не редкость, а тут и должность нормальная, и перспективы…
– Но в твоем институте тоже были хорошие перспективы.
– То-то и оно, что «были». После смерти Самуила тему закрыли, лабораторию растащили, я остался не у дел. А тут как раз подоспело письмо от Максика: всемирно знаменитый институт готов подписать со мной контракт.
– Не обманули американцы-то?
– Нет, все в соответствии с подписанным договором: занимаюсь высокой наукой. Клеточные технологии – дело серьезное. На пальцах такую науку не сделаешь!
– Ну, а как дела у Макса?
– Сейчас сам у него расспросишь, обещался подойти к трем часам, так что скоро увидитесь.
– Он все так же пунктуален?
– Да, слышишь звонок? Это он!
Александр бросился к двери, в прихожей раздался его радостный возглас:
– О-о-о! Забурел, забурел!
Хрестоматийная фраза вызвала у Макса мальчишескую улыбку, он молча обнял друга.
– Давайте, давайте за стол, ребята, – Алексей выставил бутылку виски.
– Я же привез вам нашу, московскую, – встрепенулся Саша.
– Дело, – потер руки Макс.
Разлив водку по рюмкам, Алексей поднялся:
– Ну что, за встречу?
Друзья засиделись в гостях допоздна. Алексей уговорил их остаться до утра:
– Саш, ты ведь забронировал номер?
– Да, все оплачено.
– Вот видишь, номер за тобой, можно не суетиться, а Макс теперь у нас человек свободный, отчитываться не перед кем.
– Ты ушел от Татьяны? – удивленно взглянул на друга Саша.
– Нет, это она от меня ушла.
– Шутишь!
– Какие шутки! Татьяна у нас женщина серьезная!
– Что, пизнес-леди? – хохотнул Сашка.
– Вот именно. Бизнес у нее пока небольшой, но с ее характером, работоспособностью дело пойдет, да и муж новый поможет.
– Вот даже как! Он американец?
– Разумеется. У Татьяны все спланировано: решила стать стопроцентной американкой – и станет. Можно не сомневаться. Впрочем, я не в обиде, каждый устраивается, как может.
– Во как! Стало быть, у нас клуб холостяков-разведенцев.
– А что, компания получилась знатная. Давайте выпьем за нас.
– Нет, предлагаю выпить за жен, которые бросают своих мужей, – пафосным тоном возразил Макс. – Как там… «Пусть пребывают они в спокойствии и неге…»
– Не знаю, как наши с Максом жены, а Ленке не до неги, – буркнул Александр.
Алексей поднялся, подошел к окну, не оборачиваясь, спросил:
– Ты давно видел Елену?
– Давно, первое время часто ей звонил, предлагал помощь. Но она так ни разу не захотела встретиться со мной и от денег категорически отказывалась.
Алексей молча кивнул головой:
– Если она не берет моих денег…
– Это она зря. Ты себе представить не можешь, как трудно живется в России.
– Почему же не могу? Вон телевизор, как посмотришь на ночь нашу передачу, считай, не заснешь.
– Кстати, переключи на нашу программу, сейчас должны быть новости.
Увидев знакомую заставку, Александр удовлетворенно вздохнул:
– О, оказывается, здесь все как у людей, смотришь наше телевидение?
– Да вот, смотрю и удивляюсь, – поморщился Алексей. – Нигде в мире журналисты не ведут себя так беззастенчиво. Ребятки даже не пытаются скрыть свою ангажированность. В стране творится черт-те что, и все молчат, правозащитники тоже. А уж у кого, у кого, а у них работы должно быть невпроворот.
– Я наше телевидение почти не смотрю, – отвернулся от экрана Александр. – Помните, что советовал профессор Покровский своему ассистенту?
– Не читать советскую прессу во время обеда? – вспомнил Максим.
– Во-во! Его рекомендации снова актуальны.
– Удивительно, о насущных проблемах: безработице, бездомных детях, разбазаривании природных богатств – никто не говорит, ни одного хоть сколько-нибудь серьезного экономического анализа, – не мог остановиться Алексей. – Зато для всякой дряни – лучшее эфирное время. На всех каналах мелькают одни и те же рожи – «новые русские»! Откуда они появились?
– Но-но, поосторожнее с рожами: я ведь в некотором роде тоже «новый русский», – со смехом возразил Александр. – Но чтоб ты знал, сейчас формируется новый тип элиты – образованных, по-настоящему деловых людей…
– Как же, как же! Видели! Клерки с лицами роботов, «белые воротнички» американского образца двадцатилетней давности. Смешно! Почему они такие важные, почему пренебрегают опытом прошлого? Ведь исторические аналогии напрашиваются сами собой: каждый новый строй порождает новых «хозяев жизни». Их выдвигают на первый план, дают возможность повыступать, почувствовать себя небожителями, парней распирает от ощущения своей значимости, а потом – хлоп! Они в одночасье стали неправдоподобно пошлым вчера. Сколько раз это повторялось: аристократы, буржуа, революционеры, партийцы… Марионетки в неведомо чьих цепких руках!
– Ну, Алеха, ты даешь! – серьезно посмотрел на него Александр. – Похоже, и вправду, «большое видится на расстоянии»… А ну их всех на фиг, переключи на местную программу.
С минуту посмотрев кадры известного триллера, Александр усмехнулся:
– Любые ваши кошмарики перед нашими буднями – невинные сказки про Машеньку и медведя. Кстати, раз уж речь зашла о девочках… Судя по наличию в твоей квартире женских шмоток, ты отнюдь не отшельник?
– Нет, Эдит моя подруга, мы вместе работаем. Она очень приятная женщина, но мне не хотелось бы о ней говорить.
– Не хочешь, и не надо, – не стал настаивать Александр. Разлив водку, поднял до краев наполненную рюмку: – Предлагаю помянуть тех, кто ушел из жизни, но всегда будет с нами. За наших родителей.
Друзья, не чокаясь, выпили.
– Да, а как дела у Сергея? Вы видитесь? – в один голос спросили Макс и Алексей.
– Видимся, но редко: Сергей получил приход в Подмосковье.
– О, стало быть, с карьерой у него все нормально? Постой, приход получают только женатые священники, – вспомнил Макс.
– Более того, чтобы получить сан, надо быть уже женатым, – уточнил Александр.
– Значит, Сергей – единственный женатик среди нас? Ты видел его избранницу? – с нескрываемым любопытством спросил Алексей.
– Видел и ее, и двоих детишек.
– И когда это он успел! – развел руками Макс. – Молоток Серега! Кстати, говорят, у священнослужителей самые крепкие семьи.
– Слава богу, хоть где-то в России остался порядок, – горестно вздохнул Алексей. – Ну, давайте, за него, за его семью, за детишек…
Разошлись спать только под утро. Александр, лежа на просторном диване, прислушивался к себе: надо же, столько приняли на грудь, и вроде ничего… Прикрыл глаза. «Да, отвык я столько пить, отвык столько говорить, не спать по ночам. Отвык от нормальных человеческих отношений, откровенных разговоров, от нормального дома». Положив ладонь под голову, повернулся на бок: «Дожили, в Америке чувствуешь себя спокойнее, чем у себя дома».
«Дожили», – строго смотрел на него отец и качал головой.
«Докатились», – вторил ему Петр Иванович, Лешкин отец.
– Вы же уже у… ушли из нашего мира, – удивился Александр.
– Как же, уйдешь от вас. Кому же защищать нашу землю? Пока не появятся новые ратники, будем стоять, как стояли на фронте.
– А что вы можете сделать там? – не мог удержаться от вопроса Александр.
– Как что? Молиться!
– Ты же был неверующим, пап.
– Дурак ты, Санька. Хоть и умный, а дурак! – ответил за отца Петр Иванович. – Если чего не знаешь, лучше помолчи, а еще лучше, сходи к Сергею, другу своему. Он тебе поможет…
В чем должен помочь Сергей, Саша не услышал. Его разбудили голоса друзей. Саша взглянул на наручные часы: ничего себе! Уже восемь часов, а казалось, только что закрыл глаза. Как летит время! От командировочных деньков оставалось всего двое суток. Или целых двое суток… У времени, проведенного в обществе родных людей, иной отсчет.
Глава 7
Тина вышла из лифта тяжелыми медленными шагами.
«Значит, в почтовом ящике опять пусто», – поняла Арцвик Левоновна и занялась завтраком.
Тина поставила на огонь турку и с плохо скрываемым раздражением спросила:
– Тебе не надоело готовить ему завтраки? У Ашота каникулы, а Иван свою кашу и сам может приготовить, дело нехитрое. Лучше бы поспала побольше.
Арцвик Левоновна, не переставая нарезать сухофрукты, спокойно ответила:
– Если вы позабыли о своих обязанностях, о предназначении жены и матери – ваше дело. Я же до последних дней хочу остаться нормальным человеком, женщиной.
– Что ты хочешь этим сказать? – Тина требовательно взглянула на мать. – Говори же, я чувствую, что тебе не терпится выразить свое «пфе». По поводу чего на этот раз? Или ты хочешь меня пожурить за связь с Виталиком? Может, ты забыла, сколько мне лет? Я уже большая девочка и сама решаю, когда, сколько и с кем мне спать.
Арцвик обернулась, не спеша вытерла руки о фартук и, размахнувшись, хлопнула звучную пощечину дочери:
– Это тебе за наглость, это – за неуважение к своему дому, а это… – последняя пощечина прозвучала особенно громко, – за неуважение к матери. Мало тебе этого, еще добавлю, сил хватит, чтобы поставить тебе мозги на место!
Тина стояла, открыв рот и держась за щеки; такого от своей матери: интеллигентнейшей обрусевшей женщины – она не ожидала.
– Доброе утро, девушки. Что у нас на завтрак? – с благодушной улыбкой спросил Иван. Тина, не удостоив мужа ответом, вышла из кухни. Арцвик Левоновна, приветливо кивнув головой, сообщила:
– Овсяная каша, такая, как ты любишь: с фруктами и орехами.
Тина на ходу закатила глаза, стала одеваться и тут вспомнила, что обещалась позвонить Елене, спросить о подарке. В последнее время стало принято спрашивать у именинника его желание: денег было не так много. Хотелось, чтобы подаренная вещь оказалось полезной.
– Привет, дорогая! Сколько же мы с тобой не виделись? Почему не звонишь? Ну, рассказывай, какие новости?
– Да какие могут быть новости? Ищу работу.
– По специальности?
– Ну да, хотелось бы!
– Ну ты наивняк! Я уже давно отказалась от этой мысли. Это практически невозможно. Если и возьмут, только на какую-нибудь подмалевку, платят за это такие гроши…
– Но сейчас столько работы у рекламодателей!
– Да и специалистов по рекламе – пруд пруди. Опять же, чтобы получать стоящие заказы, нужны знакомства. Надо войти в обойму, понимаешь? Мы с тобой слишком долго воротили нос от этих деятелей с деньгами. Лен, прости, но мне кажется, ты все еще пребываешь в каком-то неадеквате. Нужно искать любую хорошо оплачиваемую работу. У тебя девчонка растет.
– Я понимаю, – сразу же согласилась Лена. Ей очень хотелось спросить, есть ли вести от Кристины, но боялась расстроить подругу. Если бы была хоть какая-нибудь весточка, давно бы сама сказала.
– Лен, ты подумала о подарке?
– Честно говоря, я и забыла про свой день рождения. Обещаю подумать. А сейчас извини, тороплюсь в одно местечко насчет работы. – Упреждая вопрос подруги, быстро добавила: – Куда, пока не скажу, чтоб не сглазить! В конце недели я тебе обязательно позвоню!
Лена медленно шла по институтским коридорам. Со времени, когда они здесь учились, изменилось немногое. Те же стены, запахи, свет, те же преподаватели. Жаль, что профессора Корсунова не оказалось на месте. Она так надеялась, что он найдет для нее какую-нибудь подработку!
– Лена, Мальцева, ты?! – окликнул ее проходящий мимо высокий парень.
– И тебя потянуло в альма-матер! Ну, покажись-покажись, давно тебя не видел! – тряс ее за руку здоровый парень.
– Коля, Трофимов! – вглядевшись в лицо, вспомнила Лена. – Тебя и не узнать! Ну, как твои дела, чем занимаешься? – не без тайной мысли (а вдруг найдется работа) спрашивала Лена.
– А, перебиваюсь всякой ерундой, коммерцией занимаюсь. Ты-то как, красавица?
Лена настороженно взглянула на него: «Тоже мне, нашел красавицу, шутит что ли?».
Но Колино лицо просто лучилось искренней радостью. Лена немного успокоилась: она и сама видела людей по-своему, по-особому. Ухоженность, модный прикид и прочие внешние атрибуты не имели для нее большого значения.
– Да так, перебиваюсь от заказа до заказа, – сказала она неопределенно.
– Все равно молодец, главное, по специальности работаешь! А я… Скурвился… Семью надо кормить. Впрочем, я на жизнь не жалуюсь. За год полсвета объехал, в Париже побывал, в Америке. С нашими ребятами там повстречался: с Серегой Талызиным, Костиком, Яной… Помнишь их?
– Конечно, – искренне заинтересовалась Лена. – Ну, как там они?
– По-разному. Но никто из них не стал знаменитостью, никто не разбогател.
– А Стас? Ты его видел?
– Как, разве ты не знаешь? Его уже больше года нет в живых. Передоз.
– Он принимал наркотики?!..
– Ну да… Сначала пил здорово, потом на наркоту перешел. Он ведь уехал на запад одним из первых. Был уверен, что его картины там ждут не дождутся. А там нашего брата – полным-полно, все ниши заняты. Чтобы занять место под солнцем, надо драться. А куда Стасику с его нервной системой? Помыкался он, помыкался, да принялся за горькую.
– А Яна?
– Что Янка? Как верная собака, была при нем до последнего вздоха. Да что толку от этого? Как ярмо на груди у Стаса: и тяжело, и надоела, и выбросить жалко. Не такая подруга нужна была Стасику, но чего теперь говорить…
– Чем же теперь она живет? – забеспокоилась Лена.
– Не боись, такие, как она, нигде не пропадут. На свете столько необласканных мужиков, особенно среди нашего брата! Она сейчас с Костиком живет.
– Так он моложе ее лет на десять.
– Подумаешь, кого сейчас этим удивишь. Костик – натура ранимая, трепетная. Ему трудно в чужой стране, без поддержки… А Янка поет ему с утра до ночи дифирамбы, тем и живет. Ну ладно, мне пора бежать.
– А ты зачем сюда приходил?
– Заказ привозил для нашего Корсунова.
– Ты торгуешь художественными принадлежностями?
– Куда там! Это я по старой памяти, так сказать, в знак благодарности любимому учителю, а в основном… Торгуем модными шмотками, так что, если что понадобится – звони. Вот тебе моя визитка. – Поцеловав ей руку, торопливо зашагал по коридору.
«Я же тебя предупреждал: больше, чем на десять процентов, не снижай! Вот козлина! Разницу вычту из твоей прибыли, так и знай», – слышался в отдалении голос бывшего сокурсника, талантливого многообещающего художника.
Лена тяжело вздохнула, взглянула на часы: «Учительница продленки просила сегодня забрать детей пораньше, как я могла забыть!».
В школу Елена прибежала вовремя. Но ее там ждал сюрприз – у Поленьки вывих в локтевом суставе.
– Хожу за ними, как наседка за цыплятами, – разводила руками учительница продленки, – как они умудряются носы разбивать, падать? – Лена не стала уточнять, что сделать это очень просто. Валентина Григорьевна, молодая полная девушка, большую часть времени сидела на стуле с очередным любовным романом в руках. Хорошо, что ребятки в группе спокойные. Драчунов и озорников нет, так что волноваться, кричать на детей не приходилось. И на том спасибо.
В травмпункте была довольно длинная очередь. Зато врач, молодой веселый человек, в одну минуту справился с проблемой. Легонько дернул ручку – «эть»! И все в порядке. Полина даже не успела испугаться.
Домой пришлось возвращаться пешком: в троллейбус не протолкнешься, такси исчезли как вид, а частники заламывали бешеные деньги! Идти было тяжело – под ногами грязное месиво, с неба дождь со снегом. А тут еще здоровая сумка с овощами – кто знал, что придется тащиться в травмпункт.
– Мам, а у меня в одной ноге вода хлюпает, – сообщила дочка.
«Господи, как я могла забыть! Вчера еще заметила, подошвы на сапожках держатся на честном слове. Хорошо, что Поленька такая, без комплексов и претензий. Что наденешь на нее, то и носит. Получим деньги, и сразу в магазин».
Лена обернулась в поисках обувной мастерской.
– Может, сейчас нам что-нибудь сделают?.. А через два дня у дедушки пенсия. Первым делом купим тебе новые ботиночки. Сейчас ведь и в школе смотрят, кто во что одет.
Полина промолчала. Лене до боли в сердце стало жалко дочку.
– Вон обувной магазин, давай присмотрим тебе ботинки. А может, лучше сапожки?
Елена приостановилась у ярко освещенной витрины и вдруг увидела в ней свое отражение.
Большая меховая шапка, когда-то так ее украшавшая, облезла до безобразия. Слипшиеся от дождя шерстинки торчали иглами, как у дикобраза. Под глазами темные круги – то ли эта чернота от усталости, то ли размылась дешевая тушь. Уголки обметанных простудой губ опущены вниз. Вон и соответствующая складочка на коже. Она так и называется – «складка скорби». Юные красавицы на рекламе демонстрируют, как легко от нее избавиться с помощью новейших препаратов. Полина, равнодушно поглядывая на доступный ей кусочек витрины, терпеливо ждала. Елена легонько пожала теплые пальчики дочки.
«Только бы не расплакаться здесь, не испугать Поленьку», – кусала губы Елена. Но слезы уже застилали глаза. Через их пелену окружающий мир приобретал бесцветное расплывчатое очертание. Елене показалась, что они с дочкой идут по обочине жизни и их будущее так же безрадостно и беспросветно, как этот длинный день. Мелькнул глазок светофора. Елена машинально пошла через дорогу. Очнулась, услышав резкий звук тормозов.
– Черт, страшная! Куда тебя несет на красный свет, да еще с ребенком! – закричал на нее водитель машины.
Елена усмехнулась. Наверное, в ее лице было что-то такое, что здоровый мужик осекся. Не договорив, покачал головой, уселся в кабину и резко отъехал.
«Черт, страшная», – почти весело вспомнила Лена. Вот так дожила. Перед глазами снова встал образ обочины грязной дороги. Образ жизни брошенных на произвол судьбы людей.
«Ну нет!» – Елена вытерла платком слезы. – «Я никому не позволю разрушить свою жизнь. Пойду на любую работу.» – Тут же сама себе возразила: «Ни торговать, ни обманывать, ни втюхивать „чудесные препараты“ доверчивым гражданам ты не будешь. Разве что в уборщицы? Да хоть и в уборщицы. Любой честный труд, лишь бы взяли!»
– Мам, я замерзла! Давай зайдем в церковь, погреемся, – дернула за руку Полина.
Лена оглянулась. Они проходили мимо незнакомого храма, из открытой двери и окон лился мягкий свет.
В небольшом помещении церкви было многолюдно и тепло.
– Дочка, поставь свечку к празднику, – услышала она шепот за спиной.
– А где это?
– Да вот же, перед тобой икона «Всех скорбящих радость», – подсказал тот же голос.
Лена благодарно кивнула головой, послушно поставила свечку и поцеловала темного золота образ.
– А я? – снизу на нее смотрели серьезные глаза дочки. Полина привстала на цыпочки и приложилась к иконе, будто делала это не раз. Отойдя в сторонку, Елена оглянулась. Вокруг были люди, вроде бы обычные люди, такие же, что на улицах.
«Впрочем, нет, не совсем такие», – вынуждена была признать Лена. Не было в их лицах страха, скорби, недовольства. Здесь царили покой и внимание друг к другу. В сердце Лены тоже наступил покой и тихая радость.
– Ну что, согрелась? – нагнулась она к дочери. Поля молча кивнула головой. Елена невольно вздрогнула от ответного взгляда дочери – в нем были мудрость и покой взрослого человека.
Читать бесплатно другие книги:
