Ноги из глины Пратчетт Терри

Когда глаза несколько привыкли к темноте, он разглядел слабую полоску света под дверью. А еще он услышал голоса.

Колон попытался встать на колени, но застонал — боль стальным обручем сдавила голову.

Когда тебя связывают, это плохая новость. Конечно, она куда лучше новости, что тебя убили, но, с другой стороны, поскольку ты связан, убить тебя всегда успеют.

«Такого никогда не случалось, — подумал Колон. — В старые добрые времена все было по-другому. Дверь оставлялась открытой, чтобы вор мог благополучно сбежать. Зато и ты возвращался домой без дырки в животе…»

Упираясь в стену и какую-то большую корзину, он смог наконец подняться на ноги. Это ненамного исправило положение дел, но после того, как гром в голове несколько стих, он неуверенно допрыгал до двери.

Из-за которой все еще доносились голоса.

Оказывается, проблемы были не только у сержанта Колона.

— …БОЛВАН! Ты из-за этого позвал меня сюда? В Страже есть вервольф! Ах-ха. И не какой-нибудь там полукровок. Она — настоящий оборотень! По запаху может определить, какой стороной упала монета!

— Ну, можно убить его, а тело где-нибудь спрятать!

Сержант Колон тихо застонал.

— А запах, придурок?! Думаешь, она не способна отличить живого человека от трупа?

— Тогда… Отведем его подальше, в таком тумане нас никто не увидит…

— Идиот, вервольфы умеют чуять страх. Ах-ха. Ну почему ты не позволил ему все здесь осмотреть? Что такого он мог увидеть? Кроме того, я знаю этого стражника. Жирный старый трус с мозгами, ах-ха, как у борова. Страхом от него воняет за милю.

«Надеюсь, ничем другим от меня сейчас не воняет», — с тоской подумал сержант Колон.

— В общем, пусть Мешуга им займется, ах-ха.

— Но… разумно ли это? В последнее время он ведет себя несколько… СТРАННО. По ночам убегает, ходит по городу и орет, а это неправильно. И он трескается. Эти големы настоящие тупицы, ничего не могут сделать как надо…

— Все знают, что големам нельзя доверять. Ах-ха. В общем, действуй!

— А еще я слышал, что Ваймс…

— Ваймса я беру на себя!

Колон как можно тише отодвинулся от двери. У него не было ни малейшего представления, что за Мешугу такую сотворили големы, но он совершенно точно знал, что с этой штуковиной в одной комнате лучше не оставаться.

Вот если бы он был таким же хорошим стражником, как Сэм Ваймс или капитан Моркоу, он бы… нашел гвоздь, осколок стекла или что-то подобное, чтобы перетереть эти веревки. Тот, кто его связывал, постарался на славу: тонкие как струна, но крепкие веревки были многократно обмотаны вокруг запястьев сержанта и туго затянуты. Обо что бы их?…

Некоторые люди иногда ведут себя очень несознательно, вопреки всякому здравому смыслу. Подумать только: бросить своего связанного врага в комнате, где нет ни торчащих из пола гвоздей, ни острых камней, ни осколков стекла, ни — право, такое абсолютно невероятно! — инструментов и всяческих запчастей, с помощью которых можно собрать полностью работоспособную бронированную машину.

Снова опустившись на колени, Колон обследовал доски. Хоть бы острую щепочку… Тоненькую полоску металла. Широко открытую дверь с большой табличкой «СВОБОДА». Он был согласен на любой вариант.

Но все, что он обнаружил, это бледный кружок света, отверстие от давно выпавшего из доски сучка, сквозь которое просачивался тусклый оранжевый лучик.

Колон лег и приложился глазом к дырке. К сожалению, неподалеку от нее оказался и нос.

В который тут же ударила ужасная вонь.

Там, внизу, плескалось нечто водоподобное, по крайней мере жидкообразное. То был один из бесчисленных потоков, которые текли под городом по туннелям, построенным много веков назад. Сейчас туннели эти — если, конечно, об их существовании помнили — использовались для насущных городских нужд, а именно: берешь чистую, свежую воду, превращаешь ее в нечто невообразимо гадостное и вонючее, после чего сливаешь куда-нибудь под землю. Один из подобных потоков, видимо, проходил под скотобойнями. Аромат свежего аммиака сверлом вбурился в нос Колона, добравшись аж до мозга.

И все же снизу просачивался свет.

Сержант Колон задержал дыхание и снова приложился глазом к отверстию.

Парой футов ниже дрейфовал крошечный плотик, на котором лежали с полдюжины крыс и горел малюсенький огарок свечи.

Затем в поле зрения сержанта вплыла крошечная лодочка. Она также была доверху наполнена крысами, а верхом на недвижных грызунах сидел и греб…

— Двинутый Крошка Артур?

Лилипут поднял голову.

— Кто это там?

— Это я, твой старый добрый друг Фред Колон! И твой старый добрый друг нуждается в твоей помощи!

— А чё ты там делаешь?

— Я весь связан, и меня хотят убить! О боги, ну почему здесь так ужасно воняет?!

— А чё ты хотел, это ж Заводильная улица. Тут сплошные скотобойни. — Двинутый Крошка Артур ухмыльнулся. — Вдохни поглубже, ощути величие моей страны. Это говорю тебе я, Король Золотой Реки!

— Меня хотят УБИТЬ, Артур! А ты тут дурака валяешь!

— Ого, хорошенькое дело!

Мозговые клетки сержанта, не привыкшие к таким перегрузкам, начали плавиться.

— Я вышел на след тех гадов, что травили твоих крыс! — в отчаянии воскликнул Колон.

— Гильдия Крысоловов! — зарычал Артур, от ярости чуть не выронив весло. — Так и знал, что это они! Выследили, где я беру крыс! Здесь их кучи, мертвых, что твои покойнички!

— Правильно! И мне надо сообщить об этом кошмарном преступлении командору Ваймсу! Лично! И чтобы все мои руки и ноги были на месте! Он очень строго относится к таким вещам!

— А ты чё, сам не можешь справиться? — удивился Двинутый Крошка Артур. — Ты ж на люке валяешься. Ладно, сейчас, погодь там минутку, никуда не уходи.

И Артур исчез из поля зрения. Колон перевернулся. Спустя некоторое время из угла комнаты послышался шорох, а потом кто-то больно пнул сержанта в ухо.

— Ой!

— А мне за это что-нибудь перепадет? — спросил Двинутый Крошка Артур, поднимая огарок маленькой свечки — из тех, что ставят на торты.

— А как же гражданский долг?

— Стало быть, ни гроша я не срублю?

— Срубишь! Кучу! Обещаю! Скорее развяжи меня!

— Чем таким тебя связали? — удивленно крикнул откуда-то из-под него Двинутый Крошка Артур. — Как будто и не веревка вовсе.

Колон почувствовал, как руки освободились. Кровь медленно начала возвращаться в затекшие кисти.

— Ну и где твой люк? — спросил он.

— Я ж сказал, ты прямо на нем валяешься. Наверное, сюда всякие отходы скидывали. Раньше. Похоже, его давно не открывали. Слушай, там, внизу, столько дохлых крыс, ты не поверишь! Жирные, что твоя башка, только в два раза мертвее, прикинь! То-то я думал, последняя партия для Буравчика пованивала тухлецой!

Послышался звук лопнувшей струны, и ноги Колона тоже освободились. Он осторожно сел и принялся их разминать.

— А какой-нибудь другой выход отсюда есть? — поинтересовался он.

— Для меня — полно, но такой жиртрест, как ты, ни в жизнь пролезет, — ухмыльнулся Двинутый Крошка Артур. — Придется тебе чуток понырять.

— Что? Нырнуть ТУДА?

— Да не беспокойся, там не утонешь.

— Ты уверен?

— Ага. Но вот задохнуться — легко. Поговорку помнишь? Ну, когда ты по уши в этом самом, да еще без весла?

— Что, кто-то до меня уже здесь плавал?

— Это все из-за скотобоен, — авторитетно заявил Двинутый Крошка Артур. — Сам понимаешь, догадываясь о своей участи, скотина немного нервничает, ну и…

— Очень хорошо понимаю.

За дверью послышался громкий скрип. Колон вскочил на ноги. Дверь открылась.

Ярко освещенный проем целиком заполнила громадная фигура. На Колона уставились два пылающих треугольных глаза.

Тело Колона, которое, несомненно, было намного разумнее, чем мозг, который им якобы управлял, среагировало моментально. Быстренько освоив адреналин, который начал поступать со стороны мозга, оно подпрыгнуло на несколько футов в воздух и, летя вниз, одновременно выбросило вперед оба кованых башмака.

Вековые наслоения грязи и проевшая железо ржавчина не выдержали.

Колон провалился. К счастью, тело Колона предусмотрело и это, зажав себе нос до того, как врезаться в зловонный поток.

«Чавк», — сказал тот.

Многие люди, оказавшиеся в воде, начинают бороться за дыхание. Сержант Колон боролся С дыханием. Об альтернативе было страшно и подумать.

Наконец он вынырнул — во многом благодаря выталкивающим свойствам газов, что образовались в потоке при его падении. В нескольких футах от сержанта вспыхнула голубым пламенем свеча Двинутого Крошки Артура.

Кто-то, приземлившись на шлем, больно пришпорил уши Колона:

— Направо давай! И вперед!

Полувплавь, полувброд Колон начал пробираться сквозь вонючую массу. Страх придавал ему сил. Позже страх заберет должок, и с большими процентами, но сейчас он помогал. Колон с такой силой пробивался сквозь поток, что позади него оставалась канавка, которая снова заполнялась лишь несколько секунд спустя.

Сержант не останавливался до тех пор, пока не ощутил, что давление на грудь вдруг ослабло. Он нашарил в темноте каменный бортик и с сопением уцепился за него.

— Чё это было? — спросил Двинутый Крошка Артур.

— Голем, — выдохнул Колон.

Он попытался перевалить свое тело на бортик, но это не получилось, и он плюхнулся обратно.

— Эй, я, кажется, что-то слышал, — вдруг сказал Двинутый Крошка Артур.

Сержант Колон вылетел из потока подобно какой-нибудь ракете «вода-воздух» и с громким шлепком приземлился на бортик.

— Да не, наверное, просто показалось, — изрек Двинутый Крошка Артур.

— Слушай, Двинутый Крошка Артур, а как тебя зовут друзья? — пробормотал Колон.

— Не знаю. У меня их нет.

— Странно. Ни за что бы не подумал.

А вот у лорда де Шноббса друзей теперь было полным-полно.

— Поднять заслонку! — выкрикнул он. — Прямо по курсу задница!

Люди аж визжали от хохота.

Шнобби счастливо улыбнулся толпе. Он не помнил, когда еще ему, одетому, было так хорошо.

За благоразумно закрытой дверью в дальнем конце гостиной леди Силачии в комфортабельной курительной комнате в кожаных креслах сидели и выжидающе смотрели друг на друга члены анонимного общества.

— Изумительно, — наконец сказал кто-то. — Поистине изумительно. Этот паренек определенно обладает хорькизмой.

— Чем-чем?

— Я имею в виду, он настолько отталкивающе выглядит, что притягивает людей как магнитом. И все эти… истории, которые он рассказывает. Вы заметили, его даже поощряют? Просто никто не может поверить, что подобные шуточки можно отпускать в приличном обществе.

— Кстати, тот анекдот про пианино был очень даже ничего…

— А его манеры! Вы заметили их?

— Нет.

— Вот и я о том же!

— А запах… Не забывайте о запахе.

— Ну, пахнет от него не то чтобы дурно… я бы сказал, странно.

— Да-да, согласен, через несколько минут нос привыкает и…

— Я хотел бы отметить: это крайне необычно, но людей он чем-то привлекает…

— Ага, так же, как публичная казнь.

Повисла тишина.

— Он, конечно, полный болван, но с хорошим чувством юмора.

— И правда, ума ему немножко не хватает.

— Дайте ему пинту пива и тарелку этих его любимых копыт — и он будет счастлив, как свинья, валяющаяся в луже.

— По-моему, это немножко чересчур.

— Мои извинения.

— Я знавал очень приличных и воспитанных свиней.

— Разумеется.

— Но я практически вижу, как он, попивая свое пиво и обсасывая копытца, подписывает королевские указы.

— Согласен, согласен. Э-э… А как вы думаете, он умеет читать?

— Да какая разница?

Опять наступила тишина, все сидели с задумчивыми лицами.

А потом кто-то сказал:

— Кроме того, что немаловажно… Наследника трона тоже будем выбирать мы.

— Почему вы так считаете?

— А вы можете представить принцессу, которая согласится выйти за него замуж?

— Ну-у-у… Принцессы абсолютно непредсказуемы, некоторые из них даже лягушек целовали, известный факт…

— Лягушки — это совсем другое дело.

— …А власть и принадлежность к королевской крови изрядно прибавляют мужчине красоты.

— Но они же не всемогущи.

Снова тишина. А затем:

— И правда, в данном случае ничто не поможет.

— В общем, он подходит.

— Вот и здорово.

— Дракон отлично справился. Слушайте, ведь не может быть, чтобы этот урод и в самом деле был графом Анкским?

— Что вы, не говорите глупостей.

Шелли Задранец сидела за столом на самом краешке высокого табурета и чувствовала себя крайне неуверенно. Ей сказали, что бояться нечего, надо лишь проверять патрули, которые меняют друг друга на дежурстве.

Несколько стражников одарили ее странными взглядами, но ничего не сказали, и она уже начала было расслабляться, когда в комнату ввалились четверо гномов, вернувшихся с патрулирования Королевского проезда.

Они уставились на нее. На ее уши.

Потом их взгляды переместились вниз. В Анк-Морпорке не было принято приделывать письменным столам заднюю стенку. Обычно под местным столом обитала нижняя половина сержанта Колона, и никакого смысла прятать ее не было, поскольку она никоим образом не претендовала на вхождение в десятку самых сбблазнительных нижних половин мира. Хотя, вполне возможно, прятать ее стоило по несколько иным причинам.

— Но это же… ЖЕНСКАЯ одежда, — сказал один из гномов.

Шелли сглотнула. Ну почему именно СЕЙЧАС? Она так надеялась, что когда случится это, Ангва будет где-нибудь поблизости. Ее улыбка действовала на людей, троллей и даже гномов самым удивительным образом. Наверное, тут дело было в личном обаянии.

— Ну и что? — дрожащим голосом справилась Шелли. — Что с того? Хочу и ношу.

— А… в ушах…

— Да, в ушах!

— Это… даже моя мать никогда не… ургх… это же отвратительно! Да еще у всех на виду! Сюда ведь дети заходят! Редко, правда…

— У тебя видны КОЛЕНКИ! — ткнул пальцем другой гном.

— Я вынужден буду доложить об этом капитану Моркоу! — воскликнул третий. — Никогда не думал, что доживу до такого!

Двое гномов опрометью бросились в раздевалку. Еще один поспешил следом, но около стола замешкался, одарив Шелли слегка сумасшедшим взглядом.

— Э… э… СИМПАТИЧНЫЕ лодыжки, однако, — сказал он и тоже убежал.

Четвертый гном выждал, пока другие скроются из виду, и бочком приблизился к столу. Шелли била нервная дрожь.

— Попробуй только сказать что-нибудь про мои ноги! — сжимая кулаки, рявкнула она.

— Э… — Гном воровато оглянулся и наклонился над столом. — Э… а это… губная помада?

— Да! И что с того?

— Э… — Гном еще ниже склонился над столом, опять оглянулся и, заговорщицки понизив голос, спросил: — Э-э… дашь попробовать?

Ангва и Моркоу шли сквозь туман в полной тишине, лишь изредка нарушаемой резкими и короткими указаниями Ангвы.

Потом Ангва остановилась. До этого момента запах Дорфла (он же — застарелый запах мяса и коровьего навоза) шел четко в направлении района скотобоен.

— Тут он свернул в переулок, — сказала она. — Который уводит совсем в другую сторону. И… ускорил шаг… много людей и… СОСИСОК?

Моркоу побежал. Толпа людей и запах сосисок могли означать только одно: разыгрывалось очередное представление из уличной жизни Анк-Морпорка.

Дальше по улице виднелась толпа. Очевидно, люди собрались там некоторое время назад, поскольку в задних рядах маячила знакомая фигурка с лотком, периодически подпрыгивающая в попытках разглядеть, что же происходит там, в самом центре.

— Что случилось, господин Достабль? — спросил Моркоу.

— А, капитан, привет. Тут голема поймали.

— Кто поймал?

— Какие-то парни. Только что принесли молоты.

Перед Моркоу стояла плотная стена из человеческих тел. Он сложил вместе руки, просунул их между двумя телами, развел в стороны. Недовольно ворча и сопротивляясь, толпа расступалась перед ним, как морская пучина — перед опытным пророком.

Дорфл переминался с ноги на ногу на берегу в самом конце проулка. Трое мужчин с молотами периодически делали выпады в его сторону — точь-в-точь псы, загнавшие медведя: никто не хотел наносить первый удар, понимая, что отдача последует незамедлительно.

Голем отступал, прикрываясь своей дощечкой, на которой было написано:

Я СТОЮ 530 ДОЛЛАРОВ.

— Деньги? — хмыкнул один из нападающих. — Это все, о чем вы, големы, думаете!

И ловким выпадом разбил дощечку.

Затем напряг мышцы, вновь вскидывая свое грозное оружие, но чуть не перекувырнулся через голову, поскольку молот словно бы в чем-то застрял.

— Деньги — это все, о чем ты можешь думать, когда все, что у тебя есть, это цена, — холодно констатировал Моркоу, вырывая из рук забияки молот. — Итак, мой друг, что тут происходит?

— Тебе нас не остановить! — пробурчал человек. — Всем известно, они не живые!

— Но я могу арестовать тебя за преднамеренное нанесение ущерба чужой собственности, — сказал Моркоу.

— Один из этих истуканов убил старого священника!

— Что-что? — поднял брови Моркоу. — Но голем не живое существо, как ты сам только что утверждал. Это неодушевленная вещь, как тот же меч. — Он со зловещим шорохом вытащил из ножен клинок. — Если тебя проткнут мечом, кого ты обвинишь в своем убийстве?

Глаза забияки сошлись к переносице в попытке сфокусироваться на мече.

Ангва неверяще покачала головой. Моркоу постоянно преподносит сюрпризы. Дело в том, что он вовсе не пытался никого ЗАПУГАТЬ. О нет, меч он использовал исключительно… в качестве наглядного пособия. Не более. Он бы очень удивился, если бы ему сказали, что эту его демонстрацию кто-то воспринял иначе.

«Не всякий ум может состязаться с подобной простотой», — невольно подумалось Ангве.

Нападавший сглотнул.

— Я, кажется, ПОНИМАЮ, — сказал он.

— Да, но… им ведь нельзя доверять! — выкрикнул один из нападавших. — Они ходят туда-сюда, молчат все время. А вдруг они что замышляют?

Он пнул Дорфла. Голем покачнулся.

— Вообще-то, — громко объявил Моркоу, — я как раз разбираюсь с этим делом. А пока вынужден попросить вас разойтись…

Третий из нападавших был новеньким в городе и не собирался так легко отступаться от задуманного, пусть даже на пути его стоял какой-то там капитан Городской Стражи…

Он вызывающе поднял молот и уже открыл было рот, чтобы ответить нечто вроде: «Ага, как же», но вдруг запнулся, ибо ушей его достигло некое рычание. Оно было довольно низким и мягким, но в нем присутствовали сложные гармоники, которые мигом проникали в ваш позвоночник, достигали прячущегося там маленького нервного узелочка и нажимали древнюю кнопку под названием «Первобытный Ужас».

Забияка медленно повернулся. Весьма привлекательная девушка-стражник, стоящая позади, наградила его широкой, дружелюбной улыбкой. То есть уголки ее рта приподнялись вверх и обнажили все ее зубы.

Он уронил молот себе на ногу.

— Вот и славно, — кивнул Моркоу. — Я всегда говорил: добрым словом и улыбкой можно решить все проблемы.

Толпа дружно воззрилась на него с тем же самым выражением на лицах, с которым люди, как правило, смотрели на Моркоу. Оно рождалось благодаря абсолютно невероятному предположению, что человек этот искренне верит в то, о чем говорит. От столь утонченного издевательства даже дыхание перехватывало.

Затем зеваки попятились и начали торопливо расходиться.

Моркоу же повернулся к голему, который, встав на колени, пытался сложить вместе осколки своей дощечки.

— Пойдем, господин Дорфл, — сказал он. — Остаток пути мы проделаем вместе.

— Да ты с ума сошел! — воскликнул господин Крюк и попытался захлопнуть дверь. — Думаешь, я приму этого истукана обратно?

— Данный голем — твоя собственность, — сообщил Моркоу. — Его хотели разбить.

— И пусть развлекались бы, — ответил мясник. — Ты что, не слышал, о чем говорит весь город? Я не собираюсь пускать его к себе под крышу!

Он опять попытался закрыть дверь, но нога Моркоу надежно блокировала ее.

— Тогда, боюсь, я буду вынужден предъявить тебе обвинение, — предупредил Моркоу. — А именно в преднамеренном загрязнении городской территории.

— Слушай, давай серьезно!

— Я всегда серьезен, — сказал Моркоу.

— Он всегда серьезен, — подтвердила Ангва. Крюк в бешенстве замахал руками.

— Пусть он убирается на все четыре стороны! Кыш, кыш, тебе говорят! Я не хочу, чтобы на моей бойне работал убийца! Можешь оставить его себе!

Моркоу схватил дверь и с силой распахнул ее. Крюк сделал шаг-другой назад.

— Господин Крюк, ты, кажется, пытаешься дать взятку офицеру Стражи?

— Нет, ты все-таки больной!

— Я абсолютно здоров, — сказал Моркоу.

— Он абсолютно здоров, — вздохнула Ангва.