Дамы и Господа Пратчетт Терри
Густо смазанные салом волосы ореолом окружали их головы. И хотя лица эльфов были самыми красивыми из всех, что Диаманде доводилось видеть в жизни, у нее вдруг возникло странное чувство: что-то в них было не так, что-то необычное присутствовало в их выражении.
– Мы живы только потому, – услышала она за спиной голос матушки, – что с нами живыми интересней развлекаться, чем с мертвыми.
– Не слушай эту назойливую старуху, – сказала королева. – Ну что она может тебе предложить?
– Уж всяко больше, чем снег жарким летом, – парировала матушка. – Посмотри на их глаза. Ты только вглядись в них.
Королева сошла с лошади.
– Возьми меня за руку, дитя, – велела она.
Диаманда робко протянула руку.
Эти глаза… Очень странные, но не формой, не цветом. И злобы в них тоже не было. Зато был…
…Взгляд. С таким взглядом столкнулся бы микроб, если бы смог заглянуть в микроскоп со своей стороны. «Ты – ничто», – говорил взгляд. А еще он говорил: «Ты ущербна, ты ничего не значишь». «Ты – животное», – настаивал он. И: «Домашняя скотина, добыча, на что-нибудь да сгодишься…» «В общем, посмотрим», – заключал он.
Она попыталась выдернуть руку.
– Выйди из ее головы, старая карга!
Лицо матушки покрылось потом.
– Я не входила в ее голову, эльфийка. Но не дам войти и тебе.
Королева улыбнулась. Более красивой улыбки Диаманда еще не видела.
– Надо же, в тебе есть сила. Удивительно. Честно говоря, не думала, что ты чего-нибудь достигнешь, Эсмеральда Ветровоск. Но сила тебя не спасет. Убейте обеих. По очереди. Пусть другая посмотрит.
Королева вскочила на лошадь, развернулась и галопом поскакала прочь.
Два эльфа спрыгнули на снег и вытащили из-за поясов тонкие бронзовые кинжалы.
– Ну, вот и все, – хмыкнула матушка Ветровоск, когда воины направились к ним. – Когда придет время, бери ноги в руки и беги, – прошептала она.
– Какое время?
– Сама поймешь.
Когда эльфы подошли, матушка упала на колени.
– Ой, голубчики, пощадите меня, я ж всего лишь бедная старушка, к тому же костлявая, – запричитала она. – Сохрани мне жизнь, молодой господин. О боги…
Она свернулась калачиком и зарыдала. Диаманда смотрела на нее в полном изумлении, ничего не понимая. Неужели она рассчитывает выбраться из передряги при помощи столь наивных, очевидных фокусов?
Однако эльфы очень долго не встречались с людьми. Первый эльф подошел к матушке Ветровоск, схватил за плечо – и тут же получил удар в то место, о существовании которого, по мнению нянюшки Ягг, Эсме Ветровоск никак не должна была знать.
А Диаманда уже бежала. Локоть матушки воткнулся в грудь второго эльфа, и она кинулась за Диамандой.
За их спинами раздался веселый смех.
Диаманда была крайне поражена тем спектаклем, что разыграла матушка. Но еще больше она удивилась, когда матушка Ветровоск поравнялась с ней. Впрочем, матушке было от чего убегать.
– У них лошади!
Матушка кивнула. Разумеется, лошади бегают быстрее людей, но не все понимают, что это справедливо только для бега на средние дистанции. На короткой дистанции полный решимости человек способен перегнать лошадь – хотя бы потому, что у него вдвое меньше ног, с которыми следует разобраться.
Матушка схватила Диаманду за руку.
– Беги между Трубачом и Барабанщиком!
– Но как я их отличу?
– Ты даже этого не знаешь?!
Человек действительно способен перегнать лошадь, но от стрелы не убежишь.
Что-то просвистело рядом с ухом матушки Ветровоск.
Кольцо камней ближе не становилось.
Нет, даже пробовать не стоит. Это просто невозможно. Для этого нужно устроиться поудобнее, лечь или к чему-нибудь прислониться.
И все-таки матушка решила попробовать…
В погоню за ними устремились четыре эльфа. Но влезть в сознание эльфа? Крайне сложно. А вот сознание лошадей… да, лошадей…
Они были плотоядными, с разумом, целеустремленным, как стрела.
Правила Заимствования гласили: ты не причиняешь вреда, просто проникаешь в сознание, никаким образом не затрагивая владельца…
Однако то были не жесткие правила, а скорее общие указания.
Каменный наконечник очередной стрелы пробил ее шляпу.
Да и не указания вовсе, если разобраться…
На самом деле даже не…
Да провалитесь вы все!..
Сквозь слои едва контролируемого безумия, которое всегда можно найти в мозгу даже вполне нормальной лошади, матушка проникла в разум одного из эльфийских животных. На мгновение она увидела налитыми кровью лошадиными глазами собственную фигуру, бегущую по снегу. А потом матушка сосредоточилась на управлении шестью ногами одновременно, причем две из них принадлежали совсем другому телу.
Исполнять на музыкальном инструменте одну мелодию, а петь абсолютно другую[16] – это легкая послеобеденная прогулка по сравнению с тем, что сейчас пыталась проделать матушка.
Она знала, что долго ей не продержаться – спустя пару-другую секунд полная неразбериха овладеет ее телом и разумом. Но ей нужна была одна-единственная секунда, а потом… Матушка почувствовала, как усиливается хаос, свалила его в мозг лошади весь без остатка и быстро вышла, вернувшись в свое тело как раз в тот момент, когда оно начало падать.
В голове у животного воцарился сущий ужас.
Бедная лошадь совершенно растерялась: что такое вдруг проникло к ней в голову, как оно там очутилось? Более того, она никак не могла понять, сколько же у нее теперь ног. Был выбор между двумя и четырьмя – или, возможно, шестью. Лошадь остановилась на трех.
Матушка услышала отчаянное ржание, после чего, судя по шуму, лошадь свалилась, захватив с собой еще двух своих товарок.
– Ха!
Она рискнула бросить взгляд на бегущую рядом Диаманду.
Которой рядом не оказалось.
Девушка барахталась в снегу, пытаясь подняться на ноги. Обращенное к матушке лицо было бледным как снег.
Из плеча Диаманды торчала стрела.
Матушка бросилась назад, схватила девушку и подняла ее на ноги.
– Скорее! Уже близко!
– Не могу бежать… Холодно…
Диаманда опять начала падать. Матушка успела поймать ее и, крякнув с натугой, закинула на себя.
Всего несколько шагов, а потом нужно будет только упасть впер…
Когтистая лапа вцепилась ей в юбку…
Все трое покатились по летнему папоротнику.
Первым вскочил на ноги эльф. Он несколько удивленно огляделся, после чего с триумфальным видом повернулся к двум лежащим на земле ведьмам. В руке у него уже блестел длинный медный нож.
Начать эльф решил с матушки. Она почувствовала его тошнотворный запах, увидела занесенную руку с ножом, из последних сил попыталась проникнуть в его голову…
Что-то пролетело перед ней.
Веревка обернулась вокруг шеи эльфа и затянулась, тяжелый предмет со свистом рассек воздух. Мимо ошеломленных глаз эльфа пролетел древний утюг, скрылся за ухом и принялся вращаться вокруг его головы со все возрастающей скоростью и постоянно уменьшающимся радиусом орбиты, пока наконец не врезался в эльфийский затылок, оторвав зловонную тварь от земли и бросив на мягкую траву.
В поле зрения матушки появилась нянюшка Ягг.
– О боги, какая вонь… – хмыкнула она. – Эльфа можно учуять за версту.
Матушка с трудом поднялась на ноги.
Внутри круга ничего не было. Ни снега, ни эльфов, только чуть примятая трава.
Матушка повернулась к Диаманде. Девушка лежала без чувств.
– Эльфийская стрела, – объяснила матушка.
– Вот сволочь.
– Наконечник все еще в ней.
Нянюшка почесала затылок.
– Наконечник я вытащу, нет проблем, – сказала она. – Но что делать с ядом? Можно, конечно, наложить жгут…
– Ха! Его придется накладывать на шею.
Матушка села и положила подбородок на колени. У нее жутко болели плечи.
– Дай мне отдышаться, – попросила она.
Странные картины возникали в ее воображении. Ну вот, снова началось. Матушка знала, что существует альтернативное будущее, в конце концов, будущее и должно быть изменчиво. Но она никогда не слышала об альтернативном прошлом. Сосредоточившись, матушка могла припоминать, как прошла между камнями, как… Но одновременно она помнила другое. Как лежала в постели в собственном доме, именно в доме, а не в хижине, но это была она, и воспоминания были ее… У нее даже сложилось странное впечатление, что и сейчас она тоже спит…
Матушка попыталась сосредоточиться на нянюшке – было в ней что-то успокаивающее, незыблемое.
Нянюшка достала перочинный нож.
– Ты что делаешь?
– Хочу избавить его от страданий, Эсме.
– По-моему, не больно-то он и страдает.
Глаза нянюшки возбужденно заблестели.
– Ну, это можно быстро исправить.
– Гита, нельзя его пытать только потому, что он валяется на земле.
– Знаешь, Эсме, я не собираюсь ждать, когда он встанет на ноги.
– Гита!
– Они крали детей. Этого я не намерена прощать. Одна только мысль о том, что кто-нибудь возьмет и утащит нашего Пьюси…
– Даже эльфы не настолько глупы. В жизни не видела более липкого ребенка.
Матушка осторожно приподняла веко Диаманды.
– Полностью вырубилась, – констатировала она. – Наверное, танцует сейчас с феями.
Она взвалила девушку на плечо.
– Пошли. Я понесу ее, а ты – господина Колокольчика.
– Ты поступила очень храбро – вытащила ее оттуда на себе, да еще под стрелами эльфов, – сказала нянюшка.
– Так у них было меньше шансов попасть в меня, – пояснила матушка.
Нянюшка Ягг была откровенно шокирована.
– Что?! Эсме, как ты…
– Ну, ее все равно уже подстрелили. А если бы подстрелили еще и меня, вообще никто бы не выбрался, – пожала плечами матушка.
– Но это… это несколько бессердечно, Эсме.
– Бессердечно, зато очень мудро. Я никогда не утверждала, что отличаюсь добротой. Благоразумие – вот что главное. И нечего так пялиться. Ты идешь или будешь весь день торчать здесь с открытым ртом?
Нянюшка закрыла рот, но потом снова открыла его, чтобы сказать:
– А что ты собираешься делать сейчас?
– Ты знаешь, как ее вылечить?
– Я? Нет!
– Отлично! Я тоже. Однако есть у меня человечек, который, вероятно, сможет нам помочь. А эльфа мы пока сунем в подземелье. Там много железных решеток. Это его немножко успокоит.
– Но как его сюда занесло-то?
– Вцепился мне в юбку. Я понятия не имею, как действует круг. Может, сила камней разрешает проходить только людям… или что-нибудь навроде. Честно говоря, меня больше волнует, чтобы его дружки и дальше оставались внутри.
Нянюшка, казалось бы, без особых усилий[17] взвалила бесчувственного эльфа на плечо.
– От него воняет даже хуже, чем от козлиной подстилки, – проворчала она. – Придется по возвращении домой принять ванну.
– Ничего, тебе не повредит, – хмыкнула матушка Ветровоск.
Что есть магия?
Ведьмы отвечают на этот вопрос по-разному, в зависимости от своего возраста. Ведьмы постарше вообще не любят об этом говорить, но в душе они подозревают, что на самом деле вселенная ни черта не знает и состоит из зиллионов триллионов миллионов возможностей, каждая из которых может осуществиться, если тренированный, затвердевший от квантовой уверенности ум вставить в нужную щелку и повернуть. Таким образом, если вы хотите, чтобы на ком-нибудь взорвалась шляпа, нужно лишь перейти в ту вселенную, в которой великое множество молекул шляпы вдруг одновременно решат разлететься в разные стороны.
Тогда как ведьмы помоложе только и твердят о магии, свято веря, что она тесно связана с кристаллами, таинственными силами и танцами голышом вокруг костра.
Возможно, обе стороны правы. Но это уже совсем другая, квантовая, теория.
Стояло раннее утро. Шон Ягг отважно нес службу у бойницы Ланкрского замка и был единственной защитой всех местных жителей от огромных варварских орд, которые случайно могли оказаться поблизости.
Военная служба Шону нравилась. Иногда он даже мечтал о том, чтобы какая-нибудь небольшая орда совершила нападение на Ланкр, предоставив ему возможность спасти Королевство. Он бы повел армию в бой… жаль только, армии у короля не было.
Краткий вопль возвестил о том, что Ходжесааргх угостил своих питомцев утренним пальцем.
Шон не обратил внимания на этот крик, который, по сути дела, являлся неотъемлемой частью фонового замкового шума. Сейчас стражник коротал время тем, что пытался определить, на сколько секунд максимум у него получится задержать дыхание.
Существует великое множество способов коротать время. Например, Содержание Ноздрей В Идеальной Чистоте. Или Выпукивание Мелодий. Или Стояние На Одной Ноге. Задерживанием Дыхания и Счетом Шон Ягг занимался только в том случае, если не мог придумать что-нибудь поинтереснее или если пища не была особо богата углеводородами.
Внизу пару раз громко скрипнул дверной молоток. Он так заржавел, что добиться от него какого-либо звука можно было только в том случае, если поднять молоток – при этом он издавал первый скрип, – а потом с силой опустить – тогда он производил второй скрип, а если гостю везло, то и глухой удар.
Шон глубоко вздохнул и выглянул из бойницы.
– Стой! Кто идет? – проорал он.
– Это я, Шон, твоя мамочка, – донесся снизу звонкий голос.
– А, привет, мам. Привет, госпожа Ветровоск.
– Будь пай-мальчиком, впусти нас.
– А кто идет – друг или враг?
– Что?
– Я так должен сказать, мам. Так положено. А тебе следует ответить: «Друг».
– Я – твоя мама.
– Все нужно делать как положено, мам, – промолвил Шон голосом человека, который знает, что все равно проиграет, вне зависимости от того, что случится дальше. – Иначе зачем придумали правила?
– Знаешь что, мой мальчик, еще минута, и я стану врагом.
– О-о-о-а-а-а-у-у-у, мам!
– Ну, хорошо, хорошо. Друг.
– Да, но ты могла бы сказать это немножко другим тоном и…
– Немедленно пропусти нас, Шон Ягг.
Шон отдал честь, едва не оглушив себя древком пики:
– Пропускаю, госпожа Ветровоск!
Его круглое честное лицо скрылось из вида. Через минуту или две до ведьм донесся скрип решетки.
– Как это у тебя получается? – удивилась нянюшка.
– Элементарно, – пожала плечами матушка. – Ты никогда не сделаешь так, чтобы его глупая голова взорвалась прямо у него на плечах. И он это знает.
– Но я-то знаю, что ты так тоже никогда не поступишь.
– Нет, не знаешь. Ты знаешь только, что пока до этого не доходило.
Маграт думала, что с ней шутят, но все оказалось правдой. В Главном зале стоял один длинный, очень длинный обеденный стол, а она и Веренс должны были сидеть на противоположных концах.
Это было как-то связано с этикетом.
Король должен сидеть во главе стола. Это объяснений не требует. Однако если бы она села рядом, то обоим было бы неудобно, потому что пришлось бы поворачиваться, чтобы поговорить. Оставалось сидеть на противоположных концах и кричать.
Но при этом возникала другая проблема – как накладывать в тарелки пищу, которая обычно кучковалась в середине стола. Наиболее очевидный и легкий вариант, когда они сами себя обслуживают, даже рассмотрению не подлежал. Если короли начнут сами накладывать еду себе на тарелку, это приведет к краху всей системы монархической власти.
К сожалению, это означало, что обслуживание возлагалось на дворецкого господина Прыжкинса, который страдал плохой памятью, нервным тиком и болезнью коленного сустава. А еще Главный зал с кухней соединяла средневековая подъемная система. Она грохотала, как двуколка, в то время как сама шахта подъемника служила своего рода поглотителем тепла. Горячая пища становилась в ней холодной. Холодные блюда становились еще холоднее. Никто не знал, что произойдет в шахте с мороженым, но, вероятно, в результате этого эксперимента пришлось бы переписать некоторые законы термодинамики.
Кроме того, королевская повариха никак не могла уловить суть вегетарианства. Традиционные блюда были настолько богаты засоряющими артерии жирами, что последние покрывали тарелки огромными студенистыми каплями, в то время как овощи использовались, исключительно чтобы впитывать остаток соуса, и обычно были выварены до получения однородной желтоватой массы. Маграт попыталась объяснить кое-что госпоже Пышке, но при слове «витамины» тройной подбородок поварихи задрожал так угрожающе, что будущая королева предпочла быстренько извиниться и покинуть кухню.
В данный момент Маграт с аппетитом жевала яблоко. Госпожа Пышка хорошо разбиралась в яблоках и знала, как их правильно готовить. Из огромных сочных плодов вырезалась мякоть, вместо нее заталкивался внутрь изюм с кремом, после чего фрукты запекались. Поэтому Маграт предпочла украсть из кладовой свежее яблоко. Оставалось выяснить, где в замке хранится морковка.
Из-за серебряных подсвечников и стопки бухгалтерских книг Веренс был едва виден.
Иногда они поднимали глаза и улыбались друг другу. Вроде бы улыбались – расстояние было столь велико, что определить точно не представлялось возможным.
Вроде бы он что-то сказал…
Маграт приложила ладони к губам:
– Что-что?
– Нам нужно…
– Не слышу!
– Что?
– Что?
Не выдержав, Маграт встала. Однако еще несколько минут ей пришлось ждать, пока полиловевший от натуги Прыжкинс не подвинет ее стул ближе к Веренсу. Она могла бы сделать это сама, но королевы так не поступают.
– Нам нужно назначить придворного поэта, – сказал Веренс, сделав в одной из книг какую-то пометку. – В каждом королевстве должен быть свой придворный поэт. Чтобы воспевать в стихах то, что происходит при дворе.
– Да?
– Я подумал, может, госпожа Ягг подойдет? Слышал, она очень хорошая поэтесса-песенница.
Маграт постаралась не рассмеяться.
– Я… э-э… я думаю, ей известно много интересных рифм, – кивнула она.
– Существующая сейчас ставка – четыре пенса в год плюс бочка мешков, – сказал Веренс, заглянув в книгу. – Или мешок бочек.
– А чем она должна будет заниматься? – уточнила Маграт.
– Здесь говорится, что в обязанности придворного поэта входит публичная декламация стихов во время важных государственных событий.
Маграт имела честь присутствовать на некоторых публичных поэтических чтениях нянюшки Ягг. Особенно нянюшка любила жестикулировать. С самым серьезным видом Маграт кивнула.
– Я не против, – сказала она. – Но при одном условии. Она должна вступить в должность только после свадьбы.
– Но почему, дорогая?..
– После свадьбы.
– О.
– Можешь мне довериться.
– Да, конечно, если ты так настаиваешь…
За двойными дверями послышался громкий шум, потом створки с треском распахнулись, и на пороге Главного зала появились нянюшка Ягг и матушка Ветровоск, которых безуспешно пытался остановить Шон.
– О-о-о-а-а-а-у-у-у, мам! Сначала должен был войти я и объявить, кто пришел.
– Мы сами объявим, кто пришел. Как поживаете, ваши величества? – поздоровалась нянюшка.
– Да хранят боги этот замок, – сказала матушка. – Маграт, нужно кое-кого подлечить. Прямо здесь. Срочно.
Матушка театральным движением смахнула подсвечники и посуду на пол и положила Диаманду на стол. На самом деле несколько акров стола были совершенно свободны, но какой смысл в торжественном входе, если нет возможности пошалить?
– По-моему, она боролась с тобой вчера… – удивилась Маграт.
– Какая разница? – оборвала ее матушка. – Доброе утро, ваше величество.
Король Веренс кивнул. Другие короли позвали бы стражу, но Веренс был разумным королем – как-никак, перед ним стояла сама матушка Ветровоск, а кроме того, единственным стражником был Шон Ягг, который в данный момент пытался выпрямить свою трубу.
Нянюшка Ягг скользнула к столику с закусками. Не то чтобы она была грубой и бесчувственной, но последние несколько часов выдались трудными, а здесь оставался обильный завтрак, который, как ей показалось, никого не интересовал.
– Что с ней случилось? – спросила Маграт, приблизившись к распростертой на столе Диаманде.
Матушка оглянулась по сторонам. Рыцарские доспехи, щиты на стенах, ржавые старые мечи и пики… похоже, железа предостаточно.
– Ее подстрелил эльф…
– Но… – произнесли Маграт и Веренс одновременно.
– Никаких вопросов, сейчас нельзя тратить ни секунды. Ее подстрелил эльф. А стрелы у них те еще. Это не просто рана, твой разум покидает тело и может вообще не вернуться. Ты можешь сделать хоть что-нибудь?
Несмотря на свою добрую натуру, Маграт вдруг ощутила приступ праведного гнева.
– Ага, значит, я снова стала ведьмой? Стоило вам…
Матушка Ветровоск вздохнула.
– На это тоже нет времени, – перебила она. – Я просто спрашиваю. Тебе достаточно сказать «нет». Тогда я унесу ее и больше не буду тебя беспокоить.
Все это она произнесла таким неожиданно тихим голосом, что Маграт быстро подавила свой гнев и попыталась исправить ошибку.
– Я не говорила, что не буду лечить ее, просто…
– Вот и ладненько.