Зов Халидона Ладлэм Роберт

И это был лишь самый минимум того, что Питер готов был сделать для Уорфилда. А по максимуму он был способен на все, что потребуется «Данстон лимитед» и Джулиану Уорфилду лично, ибо именно этот человек спас его и его жену в безвыходной ситуации, вернул им надежду, вернул в тот мир, где они могли жить и работать.

Дал работу, которую они любили, деньги и безопасность — предел мечтаний многих супружеских пар научных работников. Такое не забывается.

Джулиан подобрал их около двадцати лет назад, сломленных, выброшенных на обочину, подавленных обстоятельствами, потерявших всякую надежду когда-нибудь выкарабкаться из той ямы, в которой они оказались. Они с Рут попались; это были сумасшедшие времена Клауса Фукса и Гая Берджеса, времена поспешных решений и применения энергии далеко не в лучших целях. Они с женой тогда подрабатывали на правительственных заказах по геологической оценке месторождений нефти, золота, полезных ископаемых. И одновременно охотно передавали все материалы в советское посольство.

Чтобы нанести еще один удар по «системе равных возможностей и справедливости».

И попались на этом.

Но появился Джулиан Уорфилд.

Джулиан Уорфилд предложил им свободу... в обмен на определенные услуги, которые они могли бы ему оказать. Он пообещал работу в экспедициях по заданиям правительства, и не только, в Англии и за ее пределами; но всегда на самом высоком профессиональном уровне, соответствующем их квалификации.

Королевский суд снял все обвинения. По отношению к весьма уважаемым ученым была допущена ужасная ошибка. Скотланд-Ярд принес свои извинения. Они действительно извинились.

Питер и Рут ни в чем не отказывали Джулиану; их лояльность была абсолютной.

Вот почему Питер лежал сейчас животом на холодном, мокром песке под первыми лучами восхода. Он устроился за обломками кораллового рифа, откуда мог свободно наблюдать террасу домика Маколифа. Последние указания Уорфилда четко предписывали: «Обнаружить, кто его посещает. Кто для него особенно важен. Постараться идентифицировать всех. Но ни в коем случае не засветиться. Вы оба должны оставаться в составе экспедиции».

Джулиан пришел к выводу, что частые отлучки Маколифа и его отрывы от слежки — в Кингстоне, в такси, в неизвестной машине у ворот «Кортле-Мэнор» — означают, что у Маколифа на Ямайке появились свои, чуждые «Данстону», интересы.

Из чего следовало, что он нарушил главное условие договора — полную секретность.

А если так, Маколифа следовало устранить... и забыть о нем. Но прежде следовало определить, кто является на острове врагом «Данстона».

Или врагами.

В связи с этим задачи экспедиции отходили на второй план. Становились несущественными. Если возникнет необходимость, экспедицией можно будет пожертвовать, и эта жертва будет оправданной, если в результате удастся выявить врагов.

Питер чувствовал, что он близок к тому, чтобы раскрыть этих врагов именно сейчас, на предрассветном пляже «Бенгал-Корт».

Все началось три часа назад.

Питер и Рут ушли к себе в номер сразу после полуночи. Их комната находилась в восточном крыле мотеля, рядом с комнатами Фергюсона и Чарлза Уайтхолла. Маколиф, Элисон и Сэм Такер устроились в западном крыле; такое расположение определялось старой дружбой, новыми любовными отношениями и привычкой к поздним выпивкам.

Они услышали шум около часу ночи: мотор автомобиля, подъехавшего по центральной дорожке, и шуршание шин. Затем наступила полная тишина.

Все это было достаточно странно. Мотель «Бенгал-Корт» — не ночной клуб, в который слетаются подвыпившие молодые гуляки и прожигатели жизни. Это было спокойное, тихое место, где нечего делать спешащим путникам. А кроме того, Питер Йенсен не мог припомнить ни одного случая за все время, чтобы после девяти вечера к мотелю подъезжала хотя бы одна машина.

Он встал с постели и вышел на террасу, но ничего не увидел. Ему пришлось обойти все восточное крыло и подойти к краю автостоянки, чтобы разглядеть нечто, едва различимое в темноте, но весьма неординарное.

В дальнем конце стоянки огромный негр — он был уверен, что это негр, — осторожно вытаскивал чье-то безжизненное тело с заднего сиденья машины. Затем из-за западного крыла здания на стоянку выбежал белый. Это был Сэм Такер. Он приблизился к черному, держащему тело, что-то сказал ему, указывая рукой в том направлении, откуда появился, и пошел к автомобилю, чтобы тихо закрыть дверцу.

Сэм Такер должен был быть в Очо-Риос вместе с Маколифом. Вряд ли бы он вернулся в «Бенгал-Корт» один.

Пока Питер размышлял над этим, на газоне у западного крыла появилась еще одна фигура — Элисон Бут, которая жестикулировала, обращаясь к чернокожему; было видно, что она изо всех сил пытается скрыть волнение. Затем она повернулась и пошла впереди, направляясь за угол здания.

Поначалу мелькнула мысль: может быть, это бесчувственное тело — Александр Маколиф? Но тут же он вспомнил, что, когда негр со своей ношей пересекал узкую полосу света на стоянке, была видна очень странная и большая голова — не то лысая... не то гладко выбритая.

Сэм Такер заглянул в салон, по всей видимости, удовлетворился осмотром и побежал через газон вслед за остальными.

Питер оставался в своем убежище до тех пор, пока фигура Сэма не скрылась за углом.

Все это было очень странно. Сэм Такер и Элисон не ездили в Очо-Риос; человек, которого пронесли, явно был ранен, и, судя по всему, весьма серьезно. Но вместо того, чтобы доставить его прямо к центральному входу, все делалось втайне, украдкой. И если еще можно было предположить, что Сэм Такер вернулся в «Бенгал-Корт» без Маколифа, подумать такое об Элисон Бут было просто невозможно.

Что же они делали? Что же, черт побери, произошло... происходит?

Самый простой способ все узнать, решил Йенсен, это одеться, зайти в бар мотеля и под каким-нибудь предлогом — его еще надо выдумать — позвонить Маколифу и пригласить его пропустить по стаканчику.

Он сделает это один; Рут останется в номере. Но сначала следует спуститься на берег, откуда хорошо видно все здание и, главное, все террасы.

Уже в холле Питер придумал элементарную причину для звонка Маколифу — бессонница. Он вышел прогуляться, увидел свет в его комнате и решил, что тот вернулся из Очо-Риос. Не согласятся ли они с Элисон присоединиться к нему в баре выпить рюмочку на сон грядущий? Телефон располагался в дальнем конце бара. Маколиф ответил, едва сдерживая раздражение. И ложь его была вполне очевидной.

— О Господи, Питер, спасибо, конечно, но мы совершенно разбиты. Мы только устроились в «Сан-Суси», как позвонил Латэм из министерства. Какие-то идиотские бюрократические придирки по поводу разрешения работать на внутренних территориях; нам пришлось все бросить и вернуться, черт бы его; побрал... какая-то проверка с самого утра... сертификаты прививок, медицинские справки. А главное — проблемы с обслуживающим персоналом.

— Да, старина, действительно, чушь какая-то. Эти чиновники — просто скоты, я бы так сказал.

— Вот именно... Но мы с вами обязательно наверстаем, может быть, даже завтра.

Питер хотел продержать Маколифа у телефона как можно дольше. Тот тяжело дышал в трубку, явно уставший, и Питер надеялся, что в таком состоянии он может выболтать что-нибудь ценное.

— Мы с Рут решили завтра взять напрокат машину и съездить к водопадам Данна, где-нибудь около полудня. Надеюсь, к этому времени вы все закончите. Может быть, присоединитесь?

— Честно говоря, Питер, — ответил Алекс с колебанием в голосе, — мы бы хотели, если удастся, вернуться в Очо.

— Ну, в таком случае водопады, конечно, исключены. Да вы ведь их видели, наверное? Они хотя бы соответствуют тому, что о них говорят?

— Да... Да, вполне. Вы получите удовольствие...

— Но завтра к вечеру вы вернетесь? — прервал его Йенсен.

— Безусловно... А что?

— Чтобы наверстать, старина!

— Да, завтра вечером мы вернемся, — ответил Маколиф, тщательно выговаривая слова. — Завтра вечером обязательно... Спокойной ночи, Питер.

— Спокойной ночи, приятель. Хороших снов.

Йенсен повесил трубку. Он вернулся со своим стаканом к столику в углу, приветствуя кивками знакомых, и сделал вид, что ждет кого-то. Допустим, собственную жену. Он не хотел ни с кем общаться; ему нужно было многое обдумать.

Вот почему он лежал теперь на сыром песке, прячась за обломками кораллового рифа, и наблюдал, как разговаривают между собой Сэм Такер и Лоуренс.

Он провел здесь уже почти три часа. И увидел многое из того, что явно не предназначалось чужому взгляду: например, приезд доктора с характерным саквояжем, которого сопровождал ассистент с большим чемоданом и каким-то непонятным оборудованием.

Потом — тихие переговоры между Маколифом, Элисон и доктором, к которым позже присоединились Такер и чернокожий помощник — Лоуренс.

Наконец все покинули террасу, за исключением Такера и чернокожего. Они остались снаружи.

На страже.

Сторожить не столько Александра и его подругу, сколько того, кто находился в соседней с ними комнате. Раненого человека со странной бритой головой, которого вынесли на руках из автомобиля.

Кто он?

Двое оставались на своем посту уже три часа. Больше никто не появлялся и не уходил. Но Питер решил, что покидать пляжнельзя. Не время.

Внезапно Йенсен обнаружил, что Лоуренс спустился с террасы и направился к дюнам. Одновременно Такер двинулся по газону к углу здания и остановился там. Он кого-то ждал. Или высматривал.

Лоуренс подошел к самой воде, и Йенсен со своего места мог видеть, как тот проделал странные манипуляции: посмотрел на часы, а затем зажег одну за другой две спички, дал им догореть, прикрывая ладонью от легкого бриза, и бросил.

Потом приложил ладонь козырьком ко лбу, чтобы не мешал свет разгорающейся утренней зари, и напряженно стал всматриваться в морскую даль. Питер сделал то же самое. Через мгновение все объяснилось.

Над ровной водной гладью, из тени под высоким, далеко выдающимся в море мысом, в ответ дважды загорелся слабый огонек. Небольшая лодка выплыла из какого-то грота и стала медленно приближаться.

Она явно направлялась туда, где стоял Лоуренс.

Через несколько минут Лоуренс зажег еще одну спичку и подождал, пока в ответ на лодке не вспыхнет другая. Затем развернулся и побежал к «Бенгал-Корт».

Сэм Такер, который все это время стоял на газоне у угла здания, увидел Лоуренса и пошел к нему навстречу. Когда тот приблизился, они обменялись парой фраз и вместе поднялись на террасу — в комнату Элисон Бут. Они вошли, оставив двустворчатую дверь широко открытой.

Питер переключил внимание с мотеля на пляж. На террасе пока ничего не происходило; лодочка шла все тем же курсом по удивительно тихой воде. Ее отделяло от берега не больше четырехсот ярдов. Это была длинная плоскодонная рыбацкая лодка с мотором, плотно обмотанным какими-то тряпками. На корме сидел чернокожий в лохмотьях и широкополой соломенной шляпе. На маленькой палубе лежали остроги, по бортам висели подвязанные сети — обыкновенный ямайский рыбак отправился на утренний лов.

Подойдя на расстояние нескольких сотен футов, рыбак зажег еще одну спичку и быстро ее погасил. Йенсен повернулся к террасе. Через несколько мгновений из темного дверного проема показалась фигура Сэма Такера с носилками, на которых лежал завернутый в одеяло человек; за другой конец носилок держался Лоуренс.

Быстро, но очень мягко, словно паря над землей, они пересекли террасу, спустились по ступенькам и поспешили к пляжу. Они на удивление точно рассчитали время; в тот самый момент, когда лодка ткнулась носом в берег, Такер и Лоуренс уже стояли по пояс в воде и аккуратно заносили их на борт. Человека на носилках завалили сетями, Сэм столкнул лодку на воду, Лоуренс запрыгнул внутрь, и в тот же момент лодка отчалила. Питер увидел, как Лоуренс скинул с себя рубашку, вытащил откуда-то широкополую шляпу и взял в руки острогу. В одно мгновение Лоуренс-заговорщик превратился в меланхоличного местного рыбака.

Длинная плоскодонка развернулась и, разрезая зеркальную гладь, устремилась в море. Звук мотора стал слышен чуть громче. Очевидно, владелец лодки стремился со своим драгоценным живым грузом как можно быстрее покинуть район пляжа.

Сэм Такер помахал рукой на прощанье; Лоуренс кивнул и поглубже надвинул шляпу. Такер медленно вышел из воды и двинулся к мотелю.

Питер Йенсен наблюдал, как лодка уходила к дальнему краю мыса. Несколько раз Лоуренс наклонялся, якобы поправляя сети, но на самом деле, конечно, проверяя самочувствие лежащего под ними человека. Время от времени он что-то говорил сидящему на корме. Солнце, еще не видимое из-за горизонта, полностью высветило небо Ямайки. День обещал быть жарким.

На террасе, куда переключил свое внимание Йенсен, двери в комнату Элисон продолжали оставаться открытыми. Света прибавилось, и он мог заметить внутри новую вспышку активности. Сэм Такер дважды выходил оттуда, каждый раз вынося какие-то коричневые пластиковые мешки, которые он оставлял на террасе. Потом еще один мужчина — ассистент доктора, вспомнил Питер, — вышел из комнаты, держа в одной руке емкость цилиндрической формы, а в другой — большой черный чемодан. Он поставил их на камни, потом нагнулся, полностью исчезнув за ограждением террасы, и выпрямился, держа в руках две продолговатые канистры, по виду напомнившие Питеру аэрозольные упаковки. В дверях он протянул одну из них Такеру. Они коротко переговорили о чем-то и исчезли в комнате.

Не прошло и трех минут, как они опять появились в поле зрения Йенсена, причем в довольно комичных позах — пятясь задом наперед и держа в вытянутых руках баллоны, из которых извергались клубы влажного тумана.

Они тщательно обрабатывали комнату аэрозолем.

Закончив, они вернулись к оставленным на террасе вещам, подхватили их, снова обменялись несколькими словами и пошли по газону.

А лодка тем временем преодолела уже половину расстояния, отделявшего ее от мыса. Но на ней что-то случилось. Она остановилась, слегка покачиваясь на водной глади. Питер мог видеть, как тонкая фигура Лоуренса поднялась во весь рост, потом вновь опустилась, затем снова выросла над бортом. Шкипер взволнованно жестикулировал.

Лодка снова пришла в движение, но уже в другом направлении. Они изменили курс, если, конечно, считать мыс тем местом, куда они стремились. Теперь лодка шла прямо в открытое море.

Еще пятнадцать минут Йенсен лежал на песке, наблюдая за тем, как лодка постепенно превращается в черную точку на темно-серой поверхности океана, над которым разгорался оранжевый восход. Конечно, Питер не мог прочитать мысли двух ямайцев; не мог он и разглядеть того, что произошло там, вдали. Но все, что он знал о характере местных течений, приливов и отливов, а также то, что он увидел, лежа на сыром песке, за эти три часа, подводило его к единственной мысли: человек на носилках встретил свой смертный час.

Вскоре с тела снимут все приметные вещи, одежду, по которым можно было бы установить его личность, к ногам привяжут свинцовый груз и опустят в воду — чтобы морским течением его унесло прочь от Ямайки. Недели, а может, и месяцы спустя его останки выбросит на безлюдные коралловые рифы или, если совсем повезет, он станет кормом для хищных обитателей глубин.

Питер понял, что пришло время звонить Джулиану, встретиться с ним.

Причем немедленно.

* * *

Маколиф перевернулся на другой бок, и тут же острая боль пронзила плечо и отозвалась в груди. Он резко сел и какое-то мгновение не мог понять, где он и что с ним. С некоторым усилием он сообразил, что наступило утро и ночь со всеми ее кошмарными событиями позади. Их еще надо было обдумать, а также составить план действий на ближайшее время.

Он посмотрел на Элисон, лежавшую рядом. Она крепко спала, дыша ровно и глубоко. Если прошедшая ночь даже для ему показалась кошмаром, то каково же пришлось ей! Он-то, по крайней мере, все время находился в гуще событий, в движении, а она ждала, воображая всякие ужасы; ему было не до этого.

Ждать, конечно же, хуже. Во много раз...

Медленно, стараясь не шуметь, он спустил ноги на пол и встал. Все тело ныло, болели суставы, особенно в коленях.

Это было вполне объяснимо. Он почему-то сравнил свое натруженное тело со струнами расстроенного инструмента, который заставили звучать по воле обезумевшего дирижера. Возникшая ассоциация вызвала у него улыбку, настолько она была некстати, хотя и точна, особенно по отношению к мыслям, в беспорядке кружащимся в мозгу.

Все это было весьма некстати.

Но постепенно обрывки мыслей начали складываться в какую-то знакомую картину, хотя он еще не мог понять, в какую именно.

До боли знакомую. Но еще не различимую.

Пока.

Какой-то запах проник в его ноздри. Это был не привычный уже запах специй и ванили, хотя тоже сладковатый. Он напомнил Юго-Восточную Азию, остров Яву, госпиталь в Сунда-Тренч. Тошнотворный запах. Алекс быстро прошел к двери на террасу и уже взялся за ручку, но вдруг сообразил, что абсолютно голый. На стуле у зашторенного окна висели плавки, которые он бросил там пару дней назад. Он взял их и натянул на себя.

— Надеюсь, они не сырые, — произнесла Элисон. — Тут весьма щепетильная прислуга, поэтому я не решилась вывесить их наружу.

— Спи, — откликнулся Алекс. — Ты же только что спала!

— И уже проснулась... Господи, уже четверть девятого.

— Ну и что?

— Да нет, ничего... Я просто не думала, что нам удастся так много проспать.

— Совсем не много. Ведь мы легли после трех. С учетом всего произошедшего и в полдень проснуться — не так уж поздно.

— Как твоя рука? И плечо?

— Немного ноет... Как и все остальное. Но терпимо.

— Что это за запах? — Элисон села на кровати, откинув простыню. Алекс с удивлением обнаружил на ней странную ночную рубашку с пуговичками. Она перехватила его взгляд и улыбку, посмотрела на себя и рассмеялась. — Ночная рубашка моей бабушки. Ночью стало прохладно, а тебя не интересовало ничто, кроме философствования.

Он подошел к кровати и присел рядом.

— Я разболтался, да?

— Тебя невозможно было остановить! Да еще и выпил порядочно. Кстати, как твоя голова?

— Прекрасно. Я принял таблетку перед сном.

— А много пить тебе вредно. Я это и раньше уже замечала... Впрочем, извини. Я забыла, ты не любишь мои британские сентенции.

— Я и сам ночью нагородил порядочно, так что претензий не имею.

— А ты до сих пор уверен в том, что говорил вчера? Как говорится, утро вечера мудренее?

— Пожалуй, да. Главное, что никто не сможет лучше защищать эту землю, чем тот, кто родился на ней, связан с ней всеми корнями... В этом я убежден. И был бы убежден еще больше, если бы Барака не ранили.

— Странное имя — Барак.

— Странный человек. И очень сильный. Такие, как он, нужны всегда. Мальчишки быстро становятся мужчинами, но им не хватает зрелости. Нужна мудрость Барака.

— Кому?

Маколиф взглянул на нее, на ее мило приподнятые брови над ясными светло-голубыми глазами.

— Его стране, — ответил он просто.

— Но у Уайтхолла — другая страна, — заметила она убежденно.

— В каком-то смысле — да. Они очень разные. Но мне кажется очень важным, особенно сейчас, в такой обстановке, чтобы и Барак и Чарли-чел имели успех.

— Это напоминает мне попытку вмешательства во внутренние дела чужой страны, дорогой.

— Я знаю. Все это для меня слишком сложно. Но не для Уайтхолла. И не для Барака Мура. Они видят в этом просто перегруппировку сил... Понимаешь, они не отвлекаются на пустяки. Они методично достигают одной цели за другой, прекрасно понимая, что рано или поздно столкнутся между собой. И не выпускают один другого из вида. Каждый запасается козырями для своей игры.

— Что? — Элисон откинулась на подушку, рассматривая Алекса, который уставился в стену, занятый своими мыслями. — Я тебя немного не понимаю.

— Не уверен, что смогу объяснить. Ты знаешь, как стая волков окружает свою жертву? Как они организуют свой ритм атаки, по очереди наскакивая со всех сторон, пока жертва окончательно не выбьется из сил и не упадет? И только тогда они нападают и рвут в клочья... — Он остановился и перевел дыхание.

— Мне кажется, что Чарльз и Барак — это жертвы, — заметила она.

— Главная жертва — Ямайка; они оба — ямайцы. Волки, враг", — это «Данстон», Уорфилд со своей стаей всяких Шателеро, желающих управлять миром; британская разведка с элитарной агентурой типа Таллона, у которого, в свою очередь, тоже есть стая единомышленников.

Крафт и ему подобные кровососы, вытягивающие все секи из острова. Наконец, не; исключено, что и Халидон, потому что о нем невозможно сказать ничего определенного, пока его не обнаружишь... Волков много.

— И много неясного, — добавила Элисон.

— Для нас, — подчеркнул Маколиф, обернувшись к ней. — Но не для них. И это очень важно. Жертвы выработали свою стратегию — встречать каждого из волков в момент нападения — и уничтожать их по одному.

— А как это связано с... козырями?

— Надо выпрыгнуть из кольца и стать на линию огня.

— Не слишком ли это все абстрактно?

— Ничуть. Когда любая армия — я не шучу, и у Барака, и у Чарльза есть свои армии, — когда армия выдвигается вперед, она обеспечивает свои тылы. В данном случае — поддержку. Запомни. Когда все волки будут перебиты, они неизбежно окажутся лицом к лицу. Вот для этого момента и Уайтхолл и Мур запасаются козырями... Поддержкой. — Алекс замолчал, потом встал с кровати и подошел к окну. Отодвинув занавеску, он выглянул наружу. — Я сумел хоть что-нибудь объяснить?

— Все это сплошная политика, а я в ней не очень-то разбираюсь. Но то, о чем ты говоришь, мне вполне знакомо. Я бы даже сказала...

— Мне знакомо не меньше, — прервал ее Маколиф, отходя от окна. — В истории таких ситуаций множество, а ведь из меня историк никудышный. Куда ни кинь — хоть в Галлии времен Цезаря, хоть в Китае, тридцатых годов нашего века. А Корея, Вьетнам, Камбоджа? А африканские государства... Ведь каждый раз происходит одно и то же. Засилье иностранцев, в стране восстание, интервенция и борьба с ней. Хаос, кровопролитие, взрыв... И, наконец, смена власти на основе так называемого компромисса. Вот тебе и вся схема. Именно этого добиваются Барак и Чарли-чел. И оба знают, что, пока они вместе сражаются с волками, каждый должен стремиться максимально укрепить свои собственные позиции. Потому что когда наступит время для компромисса — а оно наступит обязательно, — каждый захочет диктовать свои условия.

— Из всего этого следует, если отложить пока в сторону прыжки из кольцаи линии огня,что ты не хочешь ослабления армии Барака Мура, правильно?

— Да. Мне бы очень не хотелось, чтобы это произошло именно сейчас. Момент не самый подходящий.

— В таком случае это и есть вмешательство. Ты, посторонний, становишься на одну из сторон. Это ведь не твоя земля, дорогой!

— Но я привел сюда Чарли. Благодаря мне он приехал сюда законно, как солидный ученый. А он — просто сукин сын.

— А Барак Мур — святой?

— Ни в коем случае. Такой же сукин сын. И очень хорошо, что это именно так. — Маколиф обернулся к окну. Солнце дробилось в слегка запотевших стеклах. День обещал быть жарким.

— И что же ты собираешься делать? — спросила Элисон, вставая.

— Делать? — откликнулся он, что-то внимательно разглядывая за окном. — То, ради чего я сюда приехал; то, за что мне заплатят миллион долларов. Закончить исследование или найти Халидон. Что раньше удастся. И убраться отсюда... на наших условиях.

— Разумно, — согласилась Элисон. — А что это за тошнотный запах?

— О, забыл тебя предупредить. Это аэрозолем облили твою комнату, чтобы перебить запахи эфира и дезинфекции. — Маколиф встал совсем близко к стеклу и прикрыл глаза от лучей невысоко поднявшегося солнца.

— Но вонь невыносимая. Там мой купальник. Я могу сходить его забрать?

— Что? — ответил он машинально, привлеченный чем-то снаружи.

— Мой купальник, дорогой! Он остался в моей комнате. Маколиф отступил от окна, явно не слыша, что она говорит.

— Подожди меня здесь. Я сейчас вернусь. — Он вышел на террасу и припустил бегом по направлению к пляжу.

Элисон проводила его недоуменным взглядом. Она подошла к окну, чтобы понять, что же так привлекло Алекса. Через мгновение все стало ясно.

Там, вдалеке, на самом берегу, виднелась одинокая фигура высокого негра, смотревшего в океан. Это был Лоуренс.

Приближаясь к высокому ямайцу, Алекс размышлял, не стоит ли окликнуть того. Инстинктивно он не сделал этого, а лишь слегка кашлянул, прочищая перехваченное волнением горло. Даже этот, звук оказался слишком громким в тишине, нарушаемой шуршанием набегавших легких волн.

Лоуренс обернулся. В глазах стояли слезы; лицо застыло. Мужчина-ребенок, у которого произошла трагедия.

— Что случилось? — мягко спросил Алекс, подходя к обнаженному по пояс юноше-гиганту.

— Надо было слушать вас, чел. Не его. Он ошибся.

— Объясни мне, что случилось, — настойчиво повторил Маколиф.

— Барак умер. Я сделал так, как он велел, и он умер. Я послушался его, и он умер, чел.

— Он знал, что рискует, и он пошел на риск. Думаю, он был, возможно, и прав.

— Нет... Он был не прав. Он мертв, поэтому он не прав, чел.

— Флойд погиб. Теперь Барак. Кто же остался?

Лоуренс впился красными от беззвучных слез глазами в лицо Маколифа. В них стояла недетская боль обиженного ребенка.

— Вы и я, чел. И больше никого... Вы поможете мне, чел?

Алекс не отвел взгляд, но промолчал. Добро пожаловать в революционеры, подумал он про себя.

Глава 21

Полиция Трелони опознала Флойда только в семь утра. Точнее — в семь ноль две. Во-первых, им нечем было снять отпечатки пальцев, а во-вторых, местные жители, которых пачками вытаскивали из постелей среди ночи, совершенно не желали принимать какое бы то ни было участие в опознании трупа. Капитан полиции догадывался, что многим из них это изрешеченное пулями тело было знакомо, но добиться признания он сумел только в две минуты восьмого, когда применил жестокие меры к одному старику, работавшему садовником в Кэррик-Фойле. Капитан поднес зажженную сигарету к его лицу и твердо пообещал выжечь глаз, если не услышит правды.

Дрожащий от ужаса старик признал в трупе бывшего работника Уолтера Пирселла. Он назвал имя — Флойд Коттер.

После этого капитан обзвонил нескольких коллег с целью получить дополнительную информацию о некоем Флойде Коттере, но безуспешно: никто из них не слышал такого имени. Но капитан не опустил руки. Кингстон проявлял очень большой интерес к доктору Пирселлу как при жизни, так и после его смерти. Об этом свидетельствовало хотя бы установление круглосуточного дежурства вокруг его дома. Капитан не знал причин такого интереса, но ему это и не надо было. В его компетенцию не входило задавать вопросы, а тем более обсуждать решения Кингстона. Какие бы мотивы ни лежали в основе суеты, поднявшейся вокруг смерти белого ученого, начальству виднее. Его задача — выполнять приказания. И он всегда выполнял их хорошо, даже с энтузиазмом. Благодаря этому он и заслужил должность начальника полицейского участка в Фэлмаутсе.

Вот почему он продолжал звонить по поводу некоего Флойда Коттера, ныне покойного, чей труп лежал перед ним на столе. Из многочисленных ран продолжала сочиться кровь, капая на страницы местной газеты «Глимер», в спешке разостланные на полу.

Без пяти восемь, когда капитан уже совсем было решил оставить дальнейшие попытки и сообщить об этом по начальству в Шервуд-Контент, зазвонил телефон. Звонил его коллега из Пуэрто-Секо, что в бухте Дискавери, с которым он разговаривал минут двадцать назад. Тот сообщил, что после их беседы он переговорил со своими приятелями из утренней смены, и один из них вспомнил, что некий Флойд был нанят подсобным рабочим в состав экспедиции, руководимой американцем по фамилии Маколиф. Вот уже дней десять, как они работают на побережье. В Очо-Риос они наняли команду носильщиков через государственную службу занятости.

Капитан поднял с постели директора этой службы в Очо. Домашнего телефона у того не было, так что пока он добрался до магазина Джонни Каноэ, куда обычно звонили большинству жителей Очо, директор вполне проснулся. Он подтвердил, что среди тех людей, которых нанимал американец по фамилии Маколиф, был некий Флойд, но фамилию вспомнить не смог. Этот Флойд просто появился вместе с другими желающими устроиться на работу на винзаводе в Очо, прослышав о такой возможности. В картотеке службы он не числился, как, впрочем, и несколько других, попавшие вместе с ним в экспедицию.

Капитан выслушал директора, поблагодарил его, но посвящать в детали не стал. Закончив разговор, он немедленно позвонил в Кингстон, в «Гордон-Хаус», инспектору, который руководил группами, осуществлявшими наблюдение за Кэррик-Фойлом.

Решение инспектора совпало с мнением капитана: покойный Флойд Коттер, бывший работник доктора Пирселла, вернулся со своими друзьями, чтобы обчистить дом, но ему помешали.

Что-нибудь пропало?

Рылись в подвале? В старом резервуаре для воды, который уже много лет как не использовался?

Инспектор собирался прилететь в Фэлмаутс после полудня. К этому времени капитану следует осторожно расспросить мистера Маколифа. Или по крайней мере установить его местонахождение.

В двадцать минут десятого капитан со своим первым помощником въезжал в ворота «Бенгал-Корт».

Александр очень убедительно изобразил свое состояние. Разумеется, он сожалеет, совершенно искренне, что Флойд Коттер погиб, но, черт побери, этот эпизод многое объясняет ему. Дело в том, что из грузовика пропало дорогое оборудование, за которое можно немало получить на черном рынке. Этот Флойд Коттер наверняка наводчик, вор, то есть был вором.

Не желает ли капитан получить список пропавшего оборудования? Пожалуйста. Теодолит, анализатор воды, полдюжины компасов с драгоценными камнями, три фильтра-экрана фирмы «Поляроид», пять новых наборов медицинского оборудования в атташе-кейсах с фирменным Знаком Академии наук, камера «роллефлекс», ряд других, менее ценных, но отнюдь не дешевых предметов. Помощник капитана торопливо записывал перечень «украденных» вещей. Дважды он справлялся о написании названий, один раз у него сломался карандаш. Время пролетело быстро.

Завершив беседу, капитан и его помощник обменялись рукопожатиями с американским геологом и поблагодарили за сотрудничество. Маколиф пошел проводить их и на прощание дружелюбно помахал рукой вслед полицейскому автомобилю.

Отъехав четверть мили, капитан остановил машину и обратился к помощнику:

— Вылезай. Пойдешь через лес к пляжу. Посмотри, с кем он общается, кто к нему приходит.

Помощник снял фуражку, замызганную форменную рубашку с нашивками и облачился в извлеченную откуда-то зеленую футболку с короткими рукавами. Потом снял ремень с кобурой и протянул его в окно машины.

Из-под приборной доски капитан вытащил черную бейсбольную кепку, выгоревшую от солнца и пота.

— Мы все для них на одно лицо, чел! — рассмеявшись, произнес он. — Разве ты не тот парень, что целый день торгует кокосами на пляже?

— Да, это я,Джон Кроу[22], чел! Мангуст меня задери, если не я.

Помощник ухмыльнулся и направился через дорогу в лес, к колючей проволоке, обозначавшей границу владений «Бенгал-Корт».

Патрульный автомобиль взревел и покатил дальше. Начальник полиции Фэлмаутса очень спешил. Ему надо было успеть в Хафмун-Бей, чтобы встретить гидросамолет из Кингстона.

* * *

Чарлз Уайтхолл стоял на склоне холма в высокой траве, выглядывая автомобиль, который должен был появиться на дороге из Прайори-он-зе-Си. Под мышкой он держал черный ящик, перехваченный тремя полосами липкой ленты. Стрелки часов миновали двенадцать, и Маколиф должен был появиться с минуты на минуту. Один. Уайтхолл настоял на этом. Причем еще до того, как Александр, словно защищаясь, сообщил ему о смерти Барака Мура.

Барак мертв.

Браумуэлл Мур, его школьный друг из Саванна-ля-Мэр, принял смерть от ямайских пуль.

Ямайских.

От пуль ямайской полиции, так точнее. Добавив лишь одно слово, обозначающее принадлежность к власти, он подумал, что тем самым восстанавливает логику событий. Логика сама по себе нейтральна — она не несет ни добра, ни зла. Однако любое определение состоит из слов, а слова можно толковать так или иначе; стало быть, логическое утверждение тоже может быть интерпретировано по-разному.

Его мысли перескакивали с одного на другое, и Уайт-холл злился на себя. Барак знал, и он тоже вполне отдавал себе отчет в том, что игра, которую они ведут, совсем не те «сыщики — разбойники», в которую они так любили играть в детстве. Рядом не было доброй мамы в широкополой соломенной шляпе, готовой прийти на помощь в трудную минуту и разогнать метлой обидчиков. Это совсем другая игра.

Вместо матери в соломенной шляпе появились люди в форменных фуражках, вместо метлы — винтовки и автоматы. Да и «разбойники» стали иными — смертельно опасными для людей в униформе, не сравнить с теми, кого можно было припугнуть метлой...

Барак мертв.

В это невозможно было поверить. Хотя в каком-то смысле это имело положительное значение. Барак не понимал реальных проблем острова, поэтому он и не мог найти правильное их решение. Он действовал устаревшими методами.

В первую очередь необходима сила. Сила масс, возглавляемых несколькими избранными.

Может быть, и одним.

У подножия холма показалось облачко пыли. По разбитой грунтовой дороге мчался небольшой фургон.

Маколиф тоже очень спешил.

Чарлз направился по полю обратно к дому. Он потребовал, чтобы с одиннадцати до трех часов дня в доме никого не было. Он не стал ничего объяснять; впрочем, его никто и не спрашивал.

Мессия вернулся. Этого достаточно.

Они вошли в прохладную мастерскую.

— Вот он, — произнес Маколиф, держа в левой руке черный ящик чуть меньшего размера, чем первый. — Но прежде чем вы его вскроете, я бы хотел прояснить некоторые детали.

Чарлз Уайтхолл уставился на него с недоумением.

— Выдвигать условия излишне. Мы оба знаем, что нужно делать.

— Нет, вам совсем не лишне будет осознать, что никаких решений в одностороннем порядке вам принять не удастся. Это не ваша личная война, Чарли-чел.

Страницы: «« ... 1112131415161718 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Армады свирепых инопланетных агрессоров обрушиваются на Землю. Чудовищные создания, пожирающие живую...
Самый верный способ нажить себе неприятности – это встать на пути у какого-нибудь безумного мага или...
Смерть умер – да здравствует Смерть! Вернее, не совсем умер, но стал смертным, и время в его песочны...
Мир на грани термоядерного Апокалипсиса. Причин у этого множество – тут и разгул терроризма, и межна...
Не зря Роберта Ладлэма называют королем политического триллера! На этот раз темой его романа стала с...