Мы просто снимся бешеной собаке… Вечер Дмитрий

24.

 «Здравствуй, Тень! Как там твое «ничего»? Наши дела пока идут весьма неплохо... Утром мы с Эрмитажником наконец-то снялись с якоря и покинули его гостеприимные хоромы. Но как только мы вышли на Невский проспект, с Эрмом случился странный приступ… Он успел сделать лишь пару шагов и тут же упал, как подкошенный! Пульс его почти исчез. Я сделала все возможное, чтобы привести его в чувство. Минут через пять он очнулся. И сказал, что видел странный сон. Но мало что запомнил. Только звездное небо и светящийся зеленый круг. Больше ничего... После этого мы двинулись дальше. И около развалин Казанского собора наскочили на полицейский патруль. В гиперлете, припаркованном у стены, спали вповалку  в разных забавных позах несколько служителей закона... Сначала я подумала, что Эрмитажник после приступа совсем страх потерял. Потому что он ухмыльнулся, подошел к полицейским и начал тыкать одного из них стволом в забрало гермошлема и приговаривать: «А ну вставай, салага! Рапортуй по форме: сколько дедушке до дембеля осталось?!» Кто такой салага и что такое дембель я так и не узнала... А ошалевший от такого обращения полицейский подорвался спросонья и чуть не разрядил в Эрма всю обойму из табельного бластера. Но в последний момент в его перекошенном от злобы лице что-то прояснилось... И он заорал что есть мочи: «Твою мать! Это же ты, скотина! Упор лежа! Сто раз упал-отжался!» После этого начались всякие слюнявые обнималки и прижималки. Два здоровых мужика радостно голосили на весь радиоэфир и без конца дубасили друг друга по спине. Эти бледно-розовые иногда ведут себя так странно!

      Полицейского звали Мишка-Смайл. Оказалось, что они с Эрмитажником еще сто лет назад учились в одном универе на историков. Потом их забрили в армию и должны были послать на линию фронта в самое мясо. Накануне отлета парней отпустили домой. Попрощаться с родней. А на следующий день родилась сверхновая, и уже некому стало их отправлять. Да и некуда… После этого пути друзей разошлись. На целых сто лет. И вот теперь они сидели на капоте гиперлета обняв друг друга за плечи, вспоминали прежние времена и не могли наговориться. Остальные члены боевой полицейской единицы под кодовым названием «гипербабон» уже давно были разбужены диким ревом радиопередатчиков, которые чуть не закоротило от воплей, сопровождавших встречу старых дружбанов. Переминаясь с ноги на ногу они обступили Эрма и Смайла со всех сторон. Сквозь запотевшие стекла гермошлемов светились их заспанные улыбки.

      После того, как страсти немного улеглись, парни вспомнили обо мне. Смайл оценивающим взглядом просканировал мою фигуру с ног до головы, задумчиво передернул затвор лучемета и пробасил: «Слушай, Эрмитажник… Я знаю, ты классный пацан и доверяю тебе, как самому себе. Но убей меня бог, если у этой девушки кожа не отливает небесно-голубым!... Короче говоря, по всем правилам военного положения, которое еще никто не отменял, я обязан задержать вас обоих и сообщить обо этом «куда следует». Что ты на это скажешь?» Эрмитажник воскликнул: «Что скажу?!... Да иди-ка ты на хрен, родной! Ты не сделаешь этого, потому что ты мой кореш. И наше пацанское прошлое не позволит тебе опуститься до роли быдла и стукача!» Смайл усмехнулся: «Ты прав, как всегда! Не стану я вас вязать. И парням своим скажу, чтобы молчали. Но ты хотя бы можешь нас просветить, что за дерьмо ты сейчас разгребаешь на пару с этой очаровательной небесно-голубой девчонкой?» Эрм посмотрел в мою сторону, помолчал… А потом пожал плечами и скормил полицейским ту же самую душераздирающую лапшу, которую я не так давно повесила ему самому на его «суровые пацанские ушки». И мне даже стыдно стало… Веришь-нет, Тень?! Я стояла и стремалась, что обманываю этих несчастных бледно-розовых парнишек. Может быть в душе они и понимали, что моя история - полный гон... Но отмахивались от правды, потому что доверяли своему командиру Смайлу.А он верил Эрму. Такой странный народ эти БОГи! Я здесь всего несколько дней, а уже жалею о многом из того, что нам предстоит совершить… Эти бледно-розовые - просто нереальные сволочи! Они затягивают нас в свой спейс, выворачивают душу наизнанку и каким-то им одним известным способом заставляют их любить... Да они просто нагло переманивают нас на свою сторону! Вот уроды.

      Выслушав Эрмитажника парни подумали… И предложили нам свою помощь! Это был уже удар под дых. Да они что, совсем с ума посходили?! У меня же на лбу написано: «СМЕРТЬ БЛЕДНО-РОЗОВЫМ!» Если выберемся из этой заварухи живьем - точно подам в отставку! Ты, Тень, как хочешь… А мне хватило уже по самые помидоры! Ну как можно использовать в столь мерзких целях этих милых веселых небритых парней?! Они роют могилу своей цивилизации с улыбкой на лице. С шутками и прибаутками! С хлебом-солью и паштетом… Придурки конченные! Ненавижу их всех! За то, что они помогают мне убивать себя.

      Узнав о наших планах, Смайл начал категорически возражать против спуска в метро. Он сказал, что путь через подземку очень опасен. Лучше уж он сам подбросит нас до Васьки на гипербабоне. А его пацаны пока пошерстят по развалинам ближайшего супермаркета на предмет обнаружения шотландского виски «для опохмела после вчера». По воздуху дорога не займет и двадцати минут, а в обвалившихся подземных туннелях можно проплутать и сутки… Эрмитажник очень обрадовался такому неожиданному подспорью в дороге. Он все время бросал на меня героические взгляды в духе: «пацан сказал - пацан сделал!» и весело подмигивал. А мне что-то было не очень прикольно. Бледно-розовые везли меня навстречу своей собственной гибели. Вот такие, блин, дела.

      До Васильевского острова Смайл нас так и не доставил. Уже на подлете  к Расстральным колоннам в наш гиперлет угодила ультразвуковая ракета, пущенная каким-то придурком с берега. Да-а… Не любят в этом городе полицию и все, что с ней связано! Пассажирский отсек вместе с нами успешно катапультировался, а останки гипербабона навсегда исчезли в волнах Невы. Пока опускались на парашюте к Расстральным, разъяренные Эрм и Смайл залили всю набережную кубометрами плазмы! Бесстрашный крендель с ракетницей наверное не успел даже подумать: «Говорила мне мама: «Не делай это дело против ветра!».» Спустившись вниз мы нашли его обгоревший скелет. Он сидел прислонившись спиной к парапету. А его удивленные костлявые пальцы тянулись в небо и до последнего сжимали обе пятерни в знаменитой бессмертной композиции глухонемых всех времен и народов под поэтическим названием «fuck off!». Питерская панк-революция пережила все мировые и галактические катаклизмы. И оставила нас без колес… То бишь без крыльев.

       Весь дальнейший путь пришлось проделать пешком. На что и был потрачен остаток дня. По пути мы раза три напарывались на засады мародеров… Которые, после общения с нами, становились «мертвыми засадами». Я хоть и не корифей кун-шу, но из бластера в глаз попаду за километр, даже макияж не пострадает. И парни мои оказались такими же: «палец в рот не клади»! Неожиданная потеря средства передвижения сильно их разозлила. Поэтому на своем пешеходном пути в магазин гиперлетов они грустили. Сильно злобствовали… И валили все, что валится.

      Под занавес нашей василеостровской одиссеи мы угодили в самое логово зомбо-кошек… Сто лет назад дельта-волны облучили кошек. Сделав их бесплодными и бессмертными разлагающимися трупиками, все время хотящими есть... За короткое время зомбо-кошки уничтожили всю живность в городах и пригородных зонах. Они сбивались в огромные стаи и с последним лучом заходящего солнца выбирались из подвалов на охоту. Передвижение по ночному городу стало практически невозможным. Мы еле отбились от одной такой «мохнатой братвы». Когда боеприпасы подошли к концу, нам не оставалось ничего другого, как спасаться бегством. Даже не знаю, кому пришлось хуже: мне в кожаном плаще до земли, или парням в скафандрах. Хорошо, что мы уже были почти у цели. Предупрежденный заранее владелец магазина открыл нам дверь… И захлопнул ее перед самым носом разъяренного кошачьего зомбо-стада. Вот такие  странные дела творятся, Тень. Люблю тебя... Целую… Конец связи.»

      Да уж… Смерть погуляла на славу! Мародеры, зомбо-кошки, взорванный над Невой гипербабон…. Опять загробастала себе все самое интересное, а мне оставила лишь прогулку до Петергофа в подержаном гиперлете со сломанным кондиционером. Я тут тренируюсь в поте лица. Познаю таинства кун-шу... А все заварухи достаются Смерти. К ней просто липнут всякие неприятности. А она их терпеть не может. Все время ворчит: «Пашу, блин, как лошадь за обоих!» А я что, виновата?! У нее жизнь - как боевик. А у меня - как сопливая мелодрама. Ну не всегда. Но на ее долю все равно выпадает больше кровавых встреваний. Не знаю почему… Может карма?

      Я лежу на кровати в большой светлой комнате с роскошной мебелью и тяжелыми парчовыми шторами на окнах. Наверное это и есть магазинчик «моего старого кореша Бюргера», как называл этого парня Эрмитажник. Ну что ж… Пора на выход! Может и на мою половину пятой точки найдутся какие-нибудь приключения. Не все же Смерти порох нюхать.  

 25.

 «Салют, Смерть! Как дела у моей любимой женщины?... У меня все пучком. Сегодня познакомилась еще с одним френдом из дружеской обоймы Эрмитажника. Зовут его Бюргер. Ну ты уже конечно в курсе, что он вместе с магазином гиперлетов содержит небольшую гостиницу на пару десятков берлог. В одной из которых вчера вечером уснула ты… А проснулась я. Все номера герметизированы и регулярно подвергаются полной очистке от вирусов и бактерий. Поэтому бледно-розовые могут свободно разгуливать по комнатам без скафандров, не опасаясь никаких последствий. А общение с обитателями соседних номеров и с хозяином осуществляется посредством больших плазменных экранов, в изобилии понатыканных у каждого в столовой, спальне и так далее. Сейчас постояльцев в бюргерской гостинице нет. Видимо поэтому он смог нас поселить в самых лучших апартаментах.

      Приняв душ, я переоделась и вышла в столовую… Неожиданно засветился огромный экран и на нем показалось лицо Бюргера. Он пригласил меня составить ему компанию. Сказал, что сто лет уже не завтракал в обществе прекрасной женщины. Да и вообще никакой женщины... А тут - такое чудо! То есть я… Эти БОГи со мной так носятся! Ну… С нами. И я уже чувствую себя очень неловко от того, что придется отдать этих клевых парней на растерзание дельта-волн. Я с удовольствием приняла приглашение товарища Бюргера. Вошла к нему в номер и по достоинству оценила роскошную гриву его длинных волос. Конечно не таких обалденных, как у Эрма… Но тоже ничего. Вообще, этот Бюргер - на редкость здоровый и накачанный детина. Думаю, без стероидов тут не обошлось. Все стены его берлоги обвещаны плакатами таких же, как он, качков. Которые улыбаются и весело гоняют под кожей свои огромные банки. Так же везде полным-полно постеров различных старых земных рок-групп. Бюргер сказал, что это музыка его детства. И называется она в твою честь: death-metal… Смерть-метал. Бюргер даже поставил мне кое-что послушать... Неплохой музон. Довольно резвое жужжалово. Мозги выносит только так. Хочется поскорее кого-нибудь убить, пока не началось. И самой сдохнуть... Рядом с трупом. Ну а с Бюргером мы очень мило побеседовали. Добрейшей души оказался парниша! А встреть я такого в темном переулке… Наверное вырвала бы ему сердце, не раздумывая. Из голимого инстинкта самосохранения. Очень уж грозно он выглядит. Такая ходячая иллюстрация к слогану: «Если врежу - берегись!»

      После завтрака я завалилась к Эрмитажнику и все друзья собрались у своих плазменных панелей на военный совет. Вопрос стоял один: «Что делать?» Смайл сказал, что он рад бы и дальше сопровождать нас, но поскольку является лицом «при исполнении», никак не может вступать в трения с остатками муниципальных органов управления. А то, что трения будут - нет никаких сомнений! Достаточно бросить взгляд на мое очаровательное небесно-голубое лицо, на руки и остальные части тела, которые столь же прекрасны, сколь и опасны для моих спутников… Эти мерзкие земляне совсем меня антизафлудили! У меня уже самооценка воспарила до небес. Ну как, скажи, работать в таких условиях?!... И готовиться к глобальной зачистке последнего оплота БОГов, когда тебя со всех сторон буквально облизывают комплиментами они же сами?! Да никак... Смайл сказал, что не может лететь с нами. Хотя и очень хочет. Он остается на Василевском острове ждать свеженький гипербабон, который заберет его отсюда домой в теплую постельку. Подальше от всех этих зомбо-кошек. И поближе к Лауре Лион... Но зато он договорился по рации с полицейскими патрулями, чтобы нас пропустили без проблем. По крайней мере до городской окраины мы доберемся легко. А дальше уж как бог на душу положит. Ну что ж… И на том спасибо. Все меньше гимора на трассе.

      В противоположность Смайлу, Бюргер просто рвался в бой: «Да меня этот магаз задрал уже так, что дальше только небо! Помнишь, Эрм, как мы с тобой раньше зажигали?! Играли по группам, кадрили девчонок пачками. За вечер выпивали по ящику пива на рыло! Все нас уважали. Фанатки буквально ломились к нам в гримерку. А когда мы через зал выходили на сцену, то по обе стороны прохода вырастал настоящий частокол из обнаженных девичьих грудей, на которых мы черным маркером оставляли свои автографы, номера телефонов и наш фирменный слоган: «Мы скоро все умрем!» Вот это была жизнь!... А сейчас мы кто?! Крысы загнанные в угол... Сидим по своим норам с автоматической стерилизацией воздуха, пялимся в мониторы и пожираем глазами несчастную Лауру Лион, давно уже на все согласную, лишь бы поскорее нырнуть в прохладную темноту дисконнекта и больше никогда не видеть наших испитых похотливых рож… Да пошло оно все на хрен! Я отправляюсь с вами и точка!» Против такой вдохновенной тирады возразить было нечего. Эрмитажник пожал плечами и сказал, что Бюргер «в деле».

      Неожиданно у Смайла на лацкане замигал огонек передатчика инфрасвязи. Полицейский переключился на служебную волну, о чем-то поговорил вполголоса со своим рукавом... Лицо его приняло немного озабоченное выражение. Отключив инфрафон он обернулся к нам и сказал: «Ребята… Возникли небольшие осложнения... Неподалеку отсюда обнаружена база Объединенных Бригад Освобождения Сознания. Поэтому сейчас в районе Васьки большое скопление полицейских. Все улицы перекрыты. В небе крутятся наши гиперлеты. Начальство решило уничтожить этих киберпанков одним ударом. Раз и навсегда! Так что выход в свет вам придется отложить до завтрашнего утра.» Ничего не поделаешь, пришлось смириться с вынужденной задержкой. Остаток дня парни тупо просидели, полируя стволы и слушая по инфрафону сводки с «линии фронта», где их доблестная полиция выкуривала из подвалов бедных, обреченных на полную терминацию обосовцев. Последних панков этого загнивающего мира... Бюргер сказал, что все это напоминает ему трансляции футбольных матчей столетней давности. Естественно, все парни болели за «наших»! То есть за полицию. А мне почему-то втайне хотелось, чтобы киберпанки надрали муниципалам задницы по полной программе. Такой уж я человек. Всегда жалею тех, кто проигрывает... Поздним вечером «игра» закончилась. Гнездо обосовцев залили напалмом и сровняли с землей, но главарям Вантузу и Заначке удалось захватить один из гипербабонов и смыться на нем в темноту постапокалиптической ночи вместе с кучкой приближенных. Победа оказалась неполной, но по мне - так даже лучше! Не люблю я все эти хэппиенды… Зло тоже должно иметь хоть один шанс отыграться! И уничтожить мир. Люблю... Целую… На стенку лезу от тоски… Твоя Тень.»

 «Черт побери, Смерть!... Я только что видела такой сон!… Он был настолько странный, что я подорвалась среди ночи и решила его записать, пока ты не успела меня сменить. А приснилось мне вот что… Я в Питере. Но не в этом, а в каком-то другом. Даже не могу объяснить, как такое возможно. Просто он… Другой. И я… В нем. У меня длинные вьющиеся черные волосы. На мне изодранные в клочья джинсы. И какая-то фантастическая темно-красная рубашка до колен. А в руках я держу черную фетровую шляпу. И в ней… Деньги. Этого мира. Бумажные. И монеты. Все вперемешку… Я протягиваю шляпу проходящим мимо людям, и они кидают туда свои бабки. А рядом стоит невысокая девочка в очках. Я знаю, что это моя подружка Булавка. Она играет на блок-флейте. А меня зовут… Кукла… Банш. «Кукла, давай прервемся! Доставай свои палочки смерти!» Я протягиваю ей сигареты. Булавка опускает флейту во внутренний карман джинсовой курточки и щелкает зажигалкой. Мы закуриваем… У моей подруги слабый иммунитет. Она все время простывает... А еще у нее астма! Играть целый день в сыром питерском подземном переходе - для Булавки это медленная смерть. Но лучше уж так сдохнуть, чем на быдловской работе от звонка до звонка каким-нибудь оператором 1С... А здесь она работает уличным музыкантом. А я работаю… Ее «шляпой». Собираю деньги с толпы за приобщение к искусству. В последнее время тяжело стало играть в подземном переходе на Невском. Местная панкотня устроила нечто вроде рэкета для музыкантов. Каждый день, ближе к вечеру, они подтягиваются и собирают с нас долю немалую. Хорошо, если день фартовый… А если нет?... Да никого не колышет чужое горе! Аренду вынь да положь!... Сегодня мы тоже не в шоколаде. И надо бы уже валить с тем, что есть… Пока не началось. Хотя… По ходу дела… Уже началось! Вон они прутся... Здоровые. Накачались на своем баскетболе. Или чем они там раньше занимались?... Как всегда бухие. Эх… Давно надо было валить. Хорошо, мы хоть купюры успели заныкать. А мелочь пускай забирают… Суки. Вот они подходят. «Здорово, Кукла! Зиг хайль, Булавка… Ну как сегодня с капустой?! Говорите: мелочь одна?!... Да не может быть! Выворачивайте карманы, телки… Пусто?! Ну пойдем в подъезд тогда… Уж мы-то знаем, где вы обычно крупняк прячете. Заодно может и еще кой-чего нам предложите… Не хотите идти?! Да вы, телки, совсем охренели!» Пьяные морды с поникшими засаленными ирокезами дышат перегаром прямо в лицо. Я оглядываюсь на Булавку... Ей же нельзя волноваться! Все ее переживания обычно заканчиваются приступом удушья. Вот и сейчас… Она постепенно бледнеет и начинает судорожно хватать губами воздух. Кое-как нашаривает в кармане куртки ингалятор. Пытается вдохнуть из спасительного флакона… Но один из панков метким ударом ноги выбивает его прямо из рук. Флакончик падает на каменный пол перехода и быстро катится, исчезая под ногами проходящей мимо толпы. Моя подруга удивленно смотрит ему вслед… Ее ноги подкашиваются и она начинает медленно оседать на мраморные плиты. А я складываю ладони вместе, сплетаю пальцы в замок, разбегаюсь и со всей мочи бью эту мразь, которая лишила Булавку последнего шанса на жизнь… Я попадаю ублюдку прямо в середину жирной веснушчатой хари. Пальцами чувствую, как ломаются хрупкие носовые косточки. Кровь брызгами разлетается во все стороны. Так тебе и надо, мразь!… Получи, скотина!… Смотри, не подавись. А у меня еще есть. На всех вас хватит… Твари! Меня сбивают с ног. И начинают тупо и методично пинать. А потом… Они достают ножи. Ну слава тебе, господи! Спасибо, что хоть не стволы. И так же тупо, как раньше пинали… Они начинают меня… Резать! Окровавленные лезвия поднимаются… Зависают надо мной… И падают вниз. Медленно и плавно входят в меня. Из открытых ран по всему телу хлещет кровь. А я… Как будто разделяюсь надвое! Часть меня бьется под ударами ножей. А другая часть… Стоит рядом с моими палачами. Среди них. И смотрит на меня!… Я смотрю на свое окровавленное тело. Заношу над ним руку с ножом… И опускаю вниз! Вонзаюсь вместе с лезвием в собственную плоть!... И просыпаюсь.» 

26.

      Вечер достал меня даже во сне. Я закрыл глаза, только приготовился вздремнуть и тут… Здрасте! Добрый Вечер!... Вспышка света! И снова я стою под черным звездным куполом, а у ног моих загадочно пульсирует зеленый круг... Плохо то, что в его мире я помню все события собственной жизни, а возвращаясь к себе - напрочь забываю и о Вечере, и о его садо-мазохической подружке, и вообще обо всем, кроме звездного неба и зеленого круга. Может если бы я знал о том, что меня ждет и кто на самом деле моя небесно-голубая спутница, я бы смог изменить расклад в пользу БОГов. Но Дмитрий Вечер позаботился о моей тотальной амнезии. Поэтому оставалось лишь расслабиться и получать удовольствие. Ведь довольно глючно общаться с собственным создателем тет-а-тет. Независимо от того, какую судьбу он тебе уготовил. По крайней мере Вечер честен со мной. А это ведь уже немало… Он встречает меня крепким рукопожатием.

      - Салют, Эрм! Рад тебя снова видеть в добром здравии!

       Ну что ж… Взаимно… Как ни странно! И спустя некоторое время мы уже сидим на краю его мира вечной ночи, свесив ноги в мерцающую звездную пропасть, и затягиваемся по очереди из моей волшебной трубочки. А стен здесь действительно… Нет.

      Оказалось, что Вечера хлебом не корми - дай только вспомнить какой-нибудь случай из бурной юности. Вот и сейчас, изрядно вдохнув целебного дыма, он пускается в подробные рюминисценции:

      - Были у меня в той, «другой» жизни два хороших питерских друга. Костыль и Паштет. Сам я тогда играл на гитаре в группе «Шлюхи Преисподней» и познакомился с этой неразлучной парочкой на одном из многочисленных беспонтовых клубных фестов. Я стоял в гримерке и ждал, когда моих «Шлюх» объявят на выход. И тут подруливают ко мне два изрядно подпитых чела. Один толстый, другой тонкий. У обоих в руках по стакану портвейна. Они достают третий, наливают мне, чокаются. Я делаю вид, что пью. Зачем им знать о том, что я уже пять лет, как завязал?

      Толстый пацанчик смотрит на меня почтительно и говорит, обращаясь к другу:

      - Прикинь, Костыль… У меня в школе кореш был, такой прожженый лысый гопник. Он слушал метал и мечтал отрастить длинные волосы, и играть в группе на чо-о-орной гитаре! И чтоб клюшка была обязательно вверх.

      А я тогда носил хайр до пояса и играл на черном Джексоне. И гриф моей гитары как раз попирал клювом небеса! Худой крендель добил свой портвейн, оглядел меня с ног до головы и пробасил:

      - Ну вот… Мечта сбылась!... Только не у него.

      Вот так я познакомился с ритм-секцией далеко не самой хреновой питерской группы «Задний Космос». Толстяка звали Паштет, он был ударником. А худощавый жилистый блондинчик терзал басуху и откликался на прозвище Костыль. Мы как-то сразу нашли общий язык… К тому времени я уже несколько лет не пил. Посадил себе печень, как назло... Почему назло? Да потому, что сдохла она у меня еще в Сибири! Но я все равно принимал участие в питерских пьянках моих друзей, как трезвый наблюдатель. И даже так было прикольно... Паша и Костя - так их звали по нормалу. Время от времени они приглашали меня «поприсутствовать» на своих алк-н-ролльных загулах. А я никогда не отказывался, потому что считал их клевыми людьми.

     Однажды мне позвонил Костыль... Сказал, что у него хата свободна и мы с Пахой можем подъезжать бухать. Я позвонил Паштету - он был не против. Договорились встретиться втроем в девять вечера у метро, рядом с которым жил Костыль. Я конечно опоздал на полчаса... Зато Паштет опоздал на час! Но Костыль с героическим упорством, достойным лучшего применения, дождался нас обоих. В десять часов мы застрелковались и пошли за бухлом. В супермаркет... Костя предупредил, что ему завтра на работу с утра. Так что: «Возьмем пузырь бренди и на сегодня все!» Паштет согласился... А я сказал: «Берите два! По-любому же не хватит... Потом опять станете шампанским догоняться.» А они мне: «Да нее... Мы цивильные люди. Одна бутылка на двоих - в самый раз!» Ну ладно... А в Питере тогда был закон: «После 23.00 - бухло крепче пятнадцати градусов продавать нельзя!»

        Пришли мы домой к Костылю… Сели. У меня сок был. Они налили по стопарику… Хлопнули. Пауза... Одна секунда. Две... Три... Костыль говорит: «Блиин! Точно не хватит.» И Паштет, словно эхо: «Не хватит... Факт! Уже пол-одиннадцатого. Надо прямо сейчас бежать за второй! Пока не началось...» Ломанулись мы опять туда же. Стоим в очереди… Я им говорю: «Парни, берите сразу две! Сто пудов - опять не хватит. Я же вас знаю.» А они: «Да ты что, Димон! Мы цивильные люди. Мы больше сюда не вернемся этой ночью!» Я посмеялся про себя. Потому что когда мы бухали у Кости, мы в этом супермаркете просто жили! Всех уже там задрали... Фраза: «Иногда они возвращаются!» - это про мои пьянки с группой «Задний Космос».

      Пришли назад… Допили первую. Начали вторую... И тут до парней дошло, что я опять оказался прав! И они так обломались, что даже не стали допивать вторую до конца. Костян загорелся безумной идеей: «Я знаю! Если взять пакет сока и бренди - никто ничего не скажет. По-любому прокатит!» И мы опять двинули в этот бедный разнесчастный супермаркет. Костыль взял пакет сока и пузырь... Но на кассе его завернули только так! Интересно, что там сидели две женщины «глубоко за сорок». Или даже можно сказать: «женщины в районе полтинника». Кассирша и охранница. Они сказали: «Парни, мы не можем вас выпустить с таким бухлом, у нас тут камеры слежения, нас всех сразу поувольняют!» Костыль был уже реально поддатый и остался с ними спорить. А мы пошли с Пашкой выбирать шампань. И тут... Мы слышим отборный женский мат вперемешку с безумным женским хохотом! К нам возвращается Костя, на ходу застегивая ремень штанов. «Я снял штаны и показал голую задницу в камеру! Пускай госпожа Матвиенко знает, как мы тащимся от ее законов!» Мы с Паштетом просто обалдели! «Костыль... Ну ты и дал, блин! Что еще сказать?! С тобой бухать - это один затяжной бесконечный звездос... Ты крут!» «Спасибо, Димон... Я знал, что ты меня поймешь. И не осудишь.» Мы берем несколько бутылок шампани и идем к кассе. Я смотрю на лица кассирши и охранницы... Наш безумный басила не соврал! Я спрашиваю женщин: «Это правда, да?... Показал?!» «Правда, родной... Да мы тут такого навидались по ночам, что его задница уже почти не вставляет!» Особенно меня поразило это ее глубокомысленное: «почти»! И я подумал про себя: «Сколько же раз мой друг уже проделывал этот фокус?... И сколько раз еще будет?!» И я даже представил, что это какой-то безумный устоявшийся ритуал. К которому уже привыкли и работники магазина, и сам Костян. И даже госпожа Матвиенко.

      Часы показывают 23.00... Спустя пять минут приходит пьяный, но не до упора, Костыль. Пытается протащить через кассу пару бутылок бренди. Его заворачивают. Он снимает штаны. Показывает задницу в камеру. Извиняется перед дамами: «Это я не вам... Это я нашему правительству!» Потом набирает шампанского и спокойно уходит... Занавес.

      Шампань мы открыли не заходя домой. А надо сказать, что у Кости хата была на первом этаже. Здоровенная сталинка с кучей комнат. И даже отдельный выход на улицу в полукруглую классически-питерскую невысокую арку... Или питерски-классическую? Шут его знает. И вот... Стоим мы в этой арке. Я пью сок… И просто тащусь, наблюдая обалденную картину: ритм-секция группы «Задний Космос» в полном составе, довольно уже поддатая, скачет в обнимку и орет на весь двор какую-то песню на инглише. Потом я узнал, что это была песня KoЯn. Они прыгают и смеются как дети... Вместе! Костыль и Паштет… Мои друзья. На их лицах - выражение беспредельного восторга и фантастического неземного счастья! И это все… Так круто! Это не может продолжаться вечно. И в какой-то момент... Равновесие рушится! Тонкая грань между мирами рвется. Две полные бутылки шампанского, зажатые в руках Паштета, бьются друг об друга! Одна остается целой. А другая разлетается сверкающими брызгами пены и зеленым дождем стекла! В окровавленных пальцах Паштета остается горлышко... Запечатанное голышко неоткрытой бутылки! Которая уже перестала существовать в этой Вселенной. Сосуд исчез. А дверь осталась... Запертой... Навсегда.

      Паштет порезал себе пальцы в нескольких местах. Не опасно... Но кровь текла ручьем. Мы вернулись в дом, перевязали его раны, и остаток ночи он протусовался с забинтованными окровавленными кистями рук. Такой огромный и безумно пьяный веселящийся мясник. Спустя некоторое время он рассказывал мне о своих впечатлениях: «Прыгаю в обнимку с Костылем, ору. И тут… Ба-бах! Взрыв!... Бутылка в моей руке разлетается на куски. И я чувствую, как по рукам стекает что-то теплое. Сначала решил: шампанское! И я еще подумал: «Какое-то густое шампанское стали делать!» Потом смотрю…  А это кровь! И прямо из правой кисти торчит осколок зеленого стекла. Дрожащими пальцами я вытаскиваю его. Боли нет. А только удивление... Что ее нет! Я сжимаю руку, чтобы выдавить другие осколки. И кровь хлещет из раны! Я смотрю на нее… И трезвею. Совсем немного... И совсем ненадолго.»

      Почти сразу же, как мы пришли из супермаркета, к Костылю приехал его старый друг с девушкой. И все опять подорвались за бухлом... В знакомый супермаркет. При виде «айл би бэкнутого» Костыля тетки совсем с ума сошли и пытались захлопнуть дверь перед нашим носом. Пришлось оставить Костю на улице! Его ночное магазинное шоу в тот день уже закончилось. Мы взяли еще пять бутылок шампанского... После этого бухла хватило всем!

      Друга звали Сергей, его девушку Женя. Только потом оказалось, что это не совсем его девушка... Его девушка спит дома. А Женя «просто подружка», с которой он «типа тоже че-то мутит»... Хочет ее трахнуть! Безмерно… В конце концов Женя была доблестно отбита Костылем и провела остаток ночи и все утро вместе с ним в комнате его родителей. Легко открывая ему все тайны, которые так упорно и безуспешно пытался выгрызть у судьбы ее липовый бойфренд. Бедный Серж щемился в эту комнату, как лев!... А я его не пускал. Зачем ломать людям кайф?... Если им так хорошо. Их песня называлась: «Сережа, балдеем без тебя!» А его песня: «Ну вы и суки, мать-перемать!»

      Мы просидели с «отвергнутым любовником» в курилке рядом с ванной до самого утра. Он пил шампань... Я сок... Серега рассказывал мне о том, какая у него обалденная подруга. Как она его любит. И как ему с ней повезло! А я слушал его и думал: «Может не такая уж она и обалденная?... Если ты сейчас не с ней... А здесь.» Несколько раз в ванную забегал Костыль с видом победителя и спрашивал: «Ну что?!... Бухаете?!... А я трахаюсь!» Счастливый... Что еще сказать?! Паштет давно ушел в глубокое пике и мирно спал на тахте. А мы с Сержем в тот раз так и не вздремнули. К счастливым любовникам он больше не ломился... Почти. Один раз только. Пошел «в туалет». Я услышал в коридоре его крики. Вышел и смотрю: он опять барабанит в злосчастную дверь, за которой… ОНА!… С НИМ!… И я его опять отконвоировал в курилку. Ну что с него взять? Мужчина - большой ребенок.

        А утром Костыль вышел в обнимку с Женей и объявил всем, что влюбился! Он казал, что Женя - девушка его мечты, и они с ней решили пожениться. Мы их поздравили и стали тусить в курилке вчетвером. Потом подтянулся заспаный Паштет. Мы продолжили бухать... И вдруг все почему-то стали обсасывать мою персону. Какой я крутой, мудрый и суперский чел! Что они все вместе меня не стоят! Ну Костыль-то по пьяни часто мне это говорил. Всегда уверял, что я такой особенный и ни на кого не похожий. Что они все похожие... А я один такой... Неповторимый. Всегда остаюсь самим собой. Но тут они всем скопом как насели на меня! Не знал куда глаза девать. Чуть даже не прослезился... Приятно, блин.

      - А где они сейчас, Вечер?

      - Да-а… Погибли пацаны. Когда помогали мне галактику спасать. Я тоже погиб… И Маша. И еще две девушки хорошие... Сакура и Кукла Банш. А еще с нами склит был… Тупак Шакур. Тоже умер. Потом нам с Машей амнистию дали. А им - нет. Вот и живем сейчас… Неизвестно Где.

      - А кто дал амнистию?

      - Поверь, Эрм… Тебе лучше этого не знать. 

27.

 «Здравствуй, Тень! Твой странный сон поразил меня до глубины души! И откуда только взялась эта Кукла Банш?!... Булавка?!... Все эти панки?!… Весь этот «другой Питер»?! Может ты просто кун-шу перезанималась, вот и наглючило тебя? Да вроде тело не болит. Первый раз за последнюю неделю! Что не может не радовать. Ну что тут скажешь?... Закоулки нашего разума - это такие потемки, что ни приведи господь их когда-нибудь разгрести.

      А у нас как обычно все в приключениях. А ты опять пролетаешь. Наверное обидно?…  Да, Тень? Все боевые заварушки так и сыплются на мою бедную, не обремененную таинствами кун-шу голову. А тебе достаются одни привалы да затишья перед бурей. Но я же не виновата, что все вот так! Поэтому не держи зла на свою любимую дорогую и единственную Смерть.

      Утром, как только мы проснулись, за Смайлом прилетел гипербабон. Старые кореша в последний раз обнялись, Смайл пожелал нам удачного завершения похода и отбыл восвояси. А мы с Бюргером и Эрмитажником погрузились вместе со своими нехитрыми пожитками и приличным боезапасом в один из подержанных, но еще довольно крепких гиперлетов, и тоже сделали ручкой бюргеровскому магазу. Наша машина взмыла вверх, немного повисела как бы в раздумьях… И бесшумно рассекая белоснежным корпусом волны встречного ветра двинулась в сторону Нового Петергофа.

      Мы летели над великим городом бледно-розовых. Стеклянная крыша гиперлета была убрана в недра корабля. Лицо обдувал приятный воздушный поток... Бюргер специально не форсировал движок, чтобы мы могли насладиться видом умирающего «города трех революций», как они его с Эрмом называли между собой… Могучий фанат смерть-метала сидел в задраенном скафандре и с важным видом сжимал штурвал челнока. А мы с Эрмом расположились на заднем сидении и пили местный алкоголь. Который назывался «водка» и вставлял так, что только в путь. Иногда Бюргер оборачивался и говорил: «Эрм, поимей свою совесть!» И тогда Эрмитажник надевал гермошлем, а Бюргер поднимал забрало, доставал свой личный литровый пузырь и делал пару могучих глотков. Это у них называлось «принять на грудь»! Время от времени парни менялись за рулем челнока. Эрм садился к штурвалу. А Бюргер грузно переваливался через спинку переднего кресла и разделял со мной блаженство высотно-скоростного пьянства. Иногда, балансируя на очередной волне счастливой эйфории, я свешивалась с белоснежного борта и любовалась величавой картиной подернутого тлением и разрухой, но до сих пор еще дышавшего остатками жизни вечного города. Одного из последних оплотов вымирающего племени БОГов… При этом Бюргер каждый раз «садился на измену» и хватал меня своими клешнями за полу плаща или за талию... Чаще конечно за талию! Утверждая, что делает это исключительно ради моей безопасности. Хотя мне почему-то казалось, что не только из-за нее. И даже… Не столько.

      В конце концов парни так напились, что гиперлет полетел зигзагами, все ближе и ближе прижимаясь к земле. Наверное это было не очень хорошо. И даже опасно... Но мы находились в другой реальности. В которой не существовало ни страха, ни боли, ни страданий… Смерть бухала с врагами, и это был кайф! Ну как после такого убивать моих отвязных и галантных кавалеров?!... Да никак! Что же мне с ними делать?!... Я не знаю. А ты знаешь, Тень? Блин, да что ты можешь знать-то?!... Если даже я сомневаюсь. Да они вообще такие милахи! За последнее время я столько повстречала бледно-розовых… И один другого круче! Все нам помогают, все радостно спешат приблизить момент своей собственной гибели. Мне кажется, что я уже в полушаге от измены… Нашей родине. Докатилась, Смертушка!

      А финал нашего вояжа оказался на редкость плачевным… Но зато таким готичным! Мы снизились настолько, что полетели между домами вдоль какого-то проспекта. И на выходе из него… Угодили прямиком в молекулярную сеть. Она колыхалась еле видимая, перегораживая улицу, и только солнце отбрасывало на почти прозрачные ячейки свои полуденные блики. Но мы уже  были в том состоянии, в котором море по колено, а горы по плечо… Поэтому блаженно рычащий от счастья Бюргер забил на приборы и на какие-то блики, втопил педали в пол, и со всего маху врезался в эту сеть! Нас выбросило наружу и довольно неплохо долбануло о каменные плиты мостовой. Пока мы ворочались, молекулярная сеть успела порядком затянуться. Так, что под конец уже невозможно стало шевельнуть ни рукой, ни ногой... Со всех сторон нас окружили люди в черных скафандрах с красными надписями «ОБОС» на груди. К тому времени мы уже совсем запутались в сетях. И доблестные обосовцы без труда оттащили наши обездвиженные тела в какой-то полутемный подвал, отобрали все оружие и заперли в камере, обшитой стальными листами. По всей видимости убивать нас они не собираются… Ну по крайней мере пока. Первый раз в жизни я по-настоящему жалею, что не владею этим твоим разнесчастным кун-шу! Прислушавшись к голосам, доносящимся снаружи я поняла, что мы угодили прямиком в последнее секретное логово командиров Объединенных Бригад Освобождения Сознания. Тех самых легендарных панко-блатарей… Вантуза и Заначки. С которыми тебе и предстоит разобраться, поскольку моя вахта в этом теле подходит к концу. Желаю удачи! Люблю... Целую... Твоя Смерть.»

      Ну слава тебе, господи! Вот и для меня подвернулось настоящее дельце. Проснуться в плену у последних кибер-панков бледно-розового мира! Что может быть чудесней и полезней для разгона адреналина по застоявшимся венам?! Вырвать сердце у королевы Заначки. И ее дружка мать-его-мего-Вантуза! Чувствую, что предстоящий день окажется продуктивным… Я осматриваюсь в полумраке. Только под самым потолком притаилось маленькое подвальное окошко, из которого пробиваются тонкие дорожки света. Подарок питерского солнца. От нашего стола вашему. Скупые лучи тусклыми полосками ложатся на гермошлемы моих бледно-розовых кавалеров. Они еще спят... Бедняги! Настрадались уже из-за своей фантастически прекрасной небесно-голубой подруги. То бишь из-за меня… Эх, парни! Знали бы вы, что вас еще ждет в конце этого пути. По которому вы мне помогаете… Идти. Глядя на ваши безмятежные улыбающиеся во сне физиономии, хочется лечь… Забить на свою миссию… И тупо сдохнуть.

      Первым просыпается Эрм. Он прислоняется спиной к стене и остается сидеть. Потом бросает взгляд на Бюргера, до сих пор сладко дремлющего в объятиях Морфея и убедившись, что тот в гермошлеме, откидывает забрало и снимает с головы свой. Условный рефлекс БОГов.

      - Здравствуй, Эрмитажник!

      - Здравствуй, Тень!

      - Вот так вот, дядя Эрм! Неужели вы не помните о том, что нельзя бухать за рулем?! Тем более, когда везете хрупкую и беззащитную девушку в логово врага.

      - Признаю, это был косяк… Премного сожалею и приношу извинения за безнадежно испорченный вечер.

      - Не стоит извиняться! Если судить по тому, что наговорила Смерть в бетаком - вчерашний день был просто изумителен и чрезвычайно богат на яркие впечатления!

      - Ну-у… Так-то да… Безмерно восхищен умом и проницательностью вашей подруги! Да и сами вы душевными качествами и небесной красотой ничуть не уступаете ей. Безмерно счастлив сопровождать двух таких прекрасных и утонченных девушек в их нелегком и опасном путешествии.

      - Спасибо, Эрм!… Ты настоящий рыцарь.

      - И тебе спасибо, Тень… Жаль, что мы не смогли вчера добраться до Петергофа. Не стоит винить во всем беднягу Бюргера! Мне кажется, что будь в тот злосчастный момент за рулем я, все закончилось бы ничуть ни лучше.

      - Так давай же не будем сокрушатся о том, что уже произошло! А лучше подумаем, как нам выбраться из этой передряги.

      На полу заворочался и застонал в радиоэфире Бюргер-сан. Гигант приподнялся на локтях, хотел ощупать руками свою голову, но остановил их на полпути. Видимо Бюргер окончательно проснулся и догадался, что сидит в шлеме. Посмотрев на Эрмитажника он понял, что немного опоздал, и встретить это утро с обнаженной головой вдыхая полной грудью затхлый воздух подземелья ему уже не светит. Добродушный питерский великан пару раз матюгнулся на средних частотах, а потом сел рядом с Эрмом, так же прислонился спиной к стене и на несколько секунд застыл, глядя на меня. Залюбовался наверное… Приятно, блин! Прям до жути… Кому-то нравиться.

      - Салют, Смерть!... Или Тень? Извини, если ошибся. Старина Бюргер еще не научился правильно вычислять твои ипостаси… Как себя чувствует небесно-голубая разбивательница наших суровых бледно-розовых сердец?

      - Привет тебе, брутальный питерский мужчина! Я сегодня Тень. Чувствую себя неплохо. И хочу поблагодарить вас обоих, парни… За все, что вы сделали для меня… И для Смерти. Если бы не вы, мы бы и шага не смогли ступить по вашей планете. Вы подставили свои широкие спины и защитили нас от всех невзгод этого безумного и опасного мира. Вы спасли нас от одиночества и грусти. Вы показали на собственном примере насколько широкими душой и добрыми сердцем могут быть простые питерские БОГи. Спасибо вам, ребята! От меня… И от Смерти. 

28.

 «Здравствуй, подруга! Твоя Тень помнит о тебе. Не знаю даже, с чего начать рассказ о событиях прошедшего дня. Наверное… Лучше всего… Сначала.

      Утром мы проснулись в пыльном и вонючем подвале, в камере со стальными стенами. Из оружия у нас остались только мое кун-шу да огромные кулачищи Бюргера. Ну и наверное… Прокуренные и протраханные инетом мозги Эрмитажника. Не успели мы оценить всю плачевность своего положения, как вдруг включилось силовое поле, буквально размазавшее нас всех по стене. Невозможно стало пошевельнуть ничем, даже яблоками глаз. Лязгнул замок, дверь в камеру со скрипом отворилась, и в прямоугольнике яркого света показались два силуэта, облаченные в черно-красные скафандры. Мужчина и женщина… Фигурка у девушки была выше всяких похвал! Волнующие округлости ее тела не смог скрыть даже гермокостюм. Когда она приблизилась, сквозь опущенное бронестекло шлема как-то совсем уж невыносимо заблестели ее обжигающе-пронзительные карие глаза. Эта красотка была словно создана для роли главной героини какого-нибудь древнего ужастика бледно-розовых, когда из телевизора или из зеркала вылезает очередная дохлая девочка, всех мочит и только одной умняшке с серьезным и пристальным взглядом удается спастись. Вот эту-то умняшку и должна была играть девушка в черно-красном гермокостюме. Утренние посетители подошли ближе, внимательно оглядели нас с ног до головы и представились… Это и были те самые легендарные предводители кибер-панк-тусовки ОБОС, Глеб Вантуз и Заначка Валентинка. Силовое поле немного ослабло. Настолько, что появилась возможность вертеть головой и шевелить губами. Стало понятно: бандюки зашли не просто поприкалываться над нами, а о чем-то серьезно потереть… Разговор они начали издалека. Тон всю дорогу задавала Заначка, а коренастый квадратно-перекачанный Вантуз «прикрывал ее вербальные тылы». Валентинка перешла на громкую связь и ее прозрачный голос зазвенел в гулкой пустоте подвала:

      - Приветствую отважных пилигримов, без тени сомнения бороздящих просторы нашего умирающего мира!

      Звездец вообще! Ну прямо поэтесса Серебряного века! «Бороздящие просторы»… «Умирающий мир»… А сама еще совсем не давно чуть не прищучила нас в коридорах Эрмитажа! Гуманистка хренова. Эрмитажник тоже за словом в карман не полез и быстренько выдал:

      - Респект тебе и мегоуважуха, несравненная королева питерских пустошей и развалин!

      По всему было видно, что такой ответ пришелся ко двору. «Королева питерских развалин» приосанилась, расправила плечи и заулыбалась… Надо отдать ей должное, улыбка оказалась такой ослепительной и невыносимо щемящей, что даже я на секунду пожалела о том, что несвободна. Эта стерва действительно умела произвести впечатление. Она окатила Эрмитажника туманным взором своих невыносимо пронзительных глаз и спросила:

      - Так ты и есть тот самый парень, который положил половину нашей элитной бригады на пороге Эрмитажа?! Хоть и нет тебе прощения, но должна признать, что в сноровке тебе не откажешь. Особенно меня поразили несколько трупов наших братьев, которых я отправила прорываться через черный ход… Мы выловили их тела на следующий день вниз по течению Невы. Кто-то вырвал им сердца… Прямо волосы дыбом. Ты крут не по-детски. Это же двадцатый уровень кун-шу! Даже я так не умею.

      - Спасибо, мадемуазель…

      - Мадам…

      - Мадам Заначка… Вырывать сердца - мое безобидное хобби. Это как дань уважения по-настоящему сильному противнику. Я потом съедаю их, чтобы получить всю силу и мудрость поверженного врага.

      - Даже так?! О-о-о!!!... Уважаю таких круто сваренных парней. Как тебя звать-то, герой?

      - Эрмитажник… А это мои друзья: Тень и Бюргер.

      - Будем знакомы! Довольно необычное имя для девушки… Да и цвет кожи такого оттенка нечасто встретишь в наших краях. Ну конечно это не мое дело. Я не представитель эмиграционной службы и не полицейский. Поэтому мне как бы по херу: кто вы, что вы и откуда, небесно-голубое дитя! Но может хоть намекнете бедной питерской панкушке, где там у вас собака порылась?

      Настал мой черед вступить в разговор. Так не хотелось распинаться перед этой дамой… Но выбора не было. Вантуз и Заначка держали на руках все козыри. Пока… Я состроила немного грустную, но в меру приветливую физиономию и ответила на вопрос:

      - Госпожа Валентинка, я из «тех самых»… С той стороны линии фронта. У нас тоже осталась всего одна планета и немного населения на ней. В основном - ученые и бывшие члены правительства. Наша сверхновая, начиненная дельта-изотопом, затормозила в развитии и сможет родиться только в ближайшие месяцы или даже дни. Генератор анти-поля, который спас нам жизнь, вышел из строя. Для ремонта необходимо найти ваш генератор и сделать сканирование его отдельных частей. Только так мы сможем починить свой аппарат и спастись от дельта-волн. Пожалуйста, отпустите нас!… Время нашей цивилизации утекает, как песок.

      Произнося эти слова, по всем правилам психокинеза, я смодулировала дрожь в голосе и подумала о чем-то очень грустном. Конечно же о тебе, Смерть. О невозможности встречи с тобой… Слезы тут же навернулись на глаза… Вышло довольно правдиво! Маленькая грустная девочка с кожей цвета неба переживает за судьбу своих родных и близких. Очень профессионально получилось. Ну еще бы!... Я же профи. Только на душе все равно кошки поскребывали. Совесть никакой подготовкой не задушишь. Сволочь я, Смерть… Ослепительно прекрасная небесно-голубая сволочь.

      Питерская богиня кибер-гоп-стопа призадумалась на минуту, а потом подняла на нас глаза. Невозможно было уловить, о чем она думает и какое решение собирается принять… Или уже приняла. Так или иначе - оставалось только уповать на удачу и тянуть время до последнего. Господи, неужели у бледно-розовых никогда не выходят из строя энергетические генераторы силовых полей?! Да мне бы только дотянуться рукой до этой восхитительной девичей груди… И тогда полсекунды хватит, чтобы ощутить теплое, еще живое и трепещущее сердце Валентинки... На своей ладони. Дай же мне этот шанс, милая! Подойди поближе… А-а, все равно без толку! Пока работает поле, даже руку не оторвать от стены. Продуманные черти! Сначала поле врубают, а потом уже заходят. Знают, что в честной драке у них против Эрма шансов нет! Хотя на самом деле… Против меня.

      Заначка повернулась к своему суровому и молчаливому «партнеру по бизнесу». Зачем-то кивнула ему… Вантуз пожал плечами и кивнул в ответ. После этого Валентинка опять обратила свое внимание на наши персоны. Она еще раз окинула всех нас своим пронзительным, сулящим все сокровища ада и рая взглядом… А потом улыбнулась и сказала:

      - Хорошо, ребята! Мы отпустим вас. Мы же не звери... Судьба небесно-голубой цивилизации висит на волоске. Да плевать, что вы типа «наши враги»! У нас с Вантузом только один настоящий враг… Полиция! И эти сволочи скоро ответят за всех погибших пацанов. Да, конечно! Эрмитажник тоже прикончил нескольких наших братьев. Но он это сделал в честном бою, защищая свою собственность... Чего греха таить? Мы бандиты. Но кодекс чести у нас тоже есть. И мы уважаем своих противников. Мы не заливаем их жилища напалмом. Не перекрываем им все входы и выходы, чтобы загнать в подвалы и взять измором. Мы просто пытаемся выжить в этом мире, как умеем. А полицейские суки… Они выкосили почти все питерское отделение ОБОС. Те, кто сейчас с нами - всего лишь жалкие крохи еще недавно мощной организации. Мы были ночными королями Санкт-Петербурга… А кем стали? Подвальными крысами, дрожащими от каждого шороха и скрипа. Они обложили нас со всех сторон! Но скоро они ответят за все. У нас еще остался московский филиал, его бойцы будут только рады отомстить за смерть своих питерских братьев. Но по какой-то причине связь с ними прервалась. Мы освободим вас. А в обмен на это - вы доставите меня в Москву! Как только я встречусь с московскими друзьями, вы сможете улететь куда-угодно.

 Эрмитажник спросил:

      - Госпожа Валентинка, а почему вы думаете, что мы поможем вам вырваться из города?… И почему так уверены, что мы вообще захотим вам помогать?

      - Мой милый мальчик… Заначка не такая глупенькая, как тебе кажется. Мы расшифровали бортовой журнал вашего гиперлета и выяснили, что за весь путь вас ни разу не тормознула полиция! Более того… Как только патрули получали индентификационный номер корабля, они тут же давали отбой тревоги и теряли к вам всякий интерес. Это возможно только в одном случае: им дано указание пропускать ваш челнок везде и всюду. Мы же сидим тут и не смеем даже носа высунуть, легавые только этого и ждут, чтобы вычислить и залить напалмом наш последний приют. А о том, чтобы подняться в воздух - вообще не может быть и речи! И только с вами у меня есть шанс выбраться из города и долететь до Москвы. Поэтому, в обмен на свободу, вы берете меня с собой. Я даже помогу вам найти генератор! А для гарантии вашей лояльности мы оставим здесь в заложниках товарища Бюргера. Думаю, что Вантуз и остальные ребята отлично о нем позаботятся!

      Последние слова Валентики потонули в оглушительном потоке ругательств «товарища Бюргера». Заначка даже покраснела от удовольствия, выслушивая все эти витиеватые многоуровневые эпитеты в свой адрес. Наверное  узнала о себе много нового. За те несколько минут, пока Бюргер сотрясал воздух камеры через громкую связь, используя всю силу своих легких и вытаскивая самые жестокие определения женского коварства из самых темных закоулков своего мужского подсознания. Когда же этот фонтан негодования наконец иссяк, всем стало ясно, что Вантуз и Заначка крепко держат нас за то самое место, которое так мешает танцевать плохому танцору. Ничего не оставалось, как принять их условия.

      Наш гиперлет немного пострадал от столкновения с молекулярной сетью, и его починка заняла почти весь день. Вылет пришлось отложить до следующего утра. Мистер Бюргер на неопределенное время покинул наши ряды и насильно был ассимилирован с остатками питерских кибер-блатарей. А Эрмитажник оказался обречен всю дорогу в Петергоф и далее до Москвы провести в томительно щемящей малине. В обществе двух фантастически прекрасных женщин, одна из которых имела бледно-розовый оттенок кожи… А кожа второй практически сливалась с цветом… Неба. Вот такие дела, Смерть. Опять тебе достается все самое интересное, а мне - одни базары да нездоровый сон. Люблю тебя... Целую… Твоя навеки… Тень.»  

29.

      Снова ночь перед дальней дорогой… И снова в компании моего персонального инквизитора Дмитрия Вечера. Опять мы сидим вдвоем над бездной мерцающих звезд и болтаем ногами в пустоте бесконечного мрака. Трубка с голландским самосадом переходит из рук в руки. Мы потягиваем ароматный дым и ведем свои мегомужские разговоры... За мегосуровую… Мегожизнь. Вечер как всегда в ударе. С горящими глазами он излагает мне одну из своих теорий бытия:

      - Вот скажи мне, Эрмитажник, в чем смысл жизни?

      - В том, что его нет!

      - Раньше я тоже так думал. Но в какой-то момент все изменилось. Однажды я играл на гитаре на пешеходном мосту в центре своего родного городка со странным названием Красноярск. Мимо проходили люди... Просто нереальные толпы людей! Красивые и не очень. Шедрые и не слишком. Серьезные и не так чтобы уж. Я смотрел им в лица... И размышлял обо все этом бреде про смысл. И вдруг у меня родилась… Такая странная мысль! А может… Она жила в во мне всегда? Я подумал о том, как невыносимо коротка наша жизнь! Звезды и планеты существуют миллиарды лет, а вселенная вообще бесконечна. Рядом с этой вечностью человеческая жизнь кажется одним мгновением. Как вспыхнувшая и погасшая под дождем спичка! Иными словами… Большую часть времени нас просто… Нет! Нет меня, нет Сергея Челобанова, нет Лауры Лион, нет моих предков и старшей сестры, нет никого... Так может в этом и заключается истинная суть человека?! Когда его нет?!… А все самоубийцы: от японского самурая до Курта Кобейна - умные люди, пожелавшие вернуться к своей настоящей сути. Жизнь - короткий миг, а смерть - возвращение в вечность!

      - Но это не смысл жизни! А скорее смысл смерти.

      - В этом и суть... Люди не там ищут смысл.

      - Выходит, что братья Черного Неба были не так уж безумны. Зачем же ты от них все время убегал?

      - Ты слышал эту фишку про «эффект Гомлеха», Эрм? Был в нашем мире такой офигенный мульт-сериал «Южный парк». Про восьмилетних пацанов, которые матерились, пердели, чесали яйца и встревали не по-детски во всякое дерьмо. Так вот... В одной из серий прозвучала мысль: «Если две девчонки от чего-то визжат, то через полчаса завизжат уже все женщины в радиусе десяти миль!» Так и здесь. Если часть людей начинает спасать галактику, то через пару дней ее уже спасает все человечество. Кроме небольшой его части. Которая пытается эту галактику угробить.

      - Красиво излагаешь, Вечер! Сразу видно опытного спасателя... Ты пошел на зов сердца вопреки зову разума. Хотя понимал, что люди в большинстве своем не стоят такой жертвы. Но ты сделал это для них… И самое смешное, что ты даже не был первым из тех, кто провернул подобную хрень!

      - Ну да… Первым был Ииссус из Назареи.

      - А хочешь ответную теорию?... Насчет истинной сути христианства?

      - Давай, Эрм, колись! Было бы интересно узнать, как далеко ты смог зайти.

      - Ну слушай… Вот почему, как ты думаешь, на самой заре своего существования христианская религия подвергалась жестоким запретам, а первых христиан отлавливали как бандюков и распинали на крестах по обочинам дорог?

      - Может потому, что они отказывались признавать официальную веру? Конечно глупо звучит. Ведь в покоренных Римом землях существовало много других религий, гораздо более агрессивно настроенных против владычества латинов. Да к тому же - этот принцип непротивления злу насилием! По сути он опрокидывал любое подозрение в нелояльности к римским оккупантам.

      - Вот-вот… И я о том же! А почему распяли Христа? За то, что он назвал себя царем Иудеи?... Смешно! В масштабах империи этот бесплодный клочок пустыни вряд ли имел большое значение. И от того, что какой-то упертый, но совершенно безобидный фанатик полубомжовской веры назвал себя царем, Риму на самом деле не было ни холодно, ни жарко.

      - Ну так-то да, Эрм… А в чем подвох?

      - Однажды, в развалинах питерской библиотеки, я нашел очень странную книгу, которая открыла мне глаза на все. Она называлась: «Ортис - десятая планета». И была написана еще в двадцатом веке новой эры. Имени автора я не запомнил. Сюжет довольно банальный. А-ля «Питер Пэн» или «Малыш и Карлсон». Сидел пацан, скучал, не знал чем заняться… И вдруг: шум, грохот, столб огня! На землю опускается космический корабль, из него выходит инопланетный крендель и забирает нашего парня в путешествие на свою родную планету Ортис - по аналогии с названием тогдашнего газированного напитка «Ситро», прочитанным наоборот. Ну и дальше там уже не помню, что творилось. Всякая, короче, муть... Как обычно в третьесортных фантастических книжонках. Но одна глава меня буквально потрясла! В ней рассказывалась история дружбы двух парней с этого Ортиса.

      Не помню даже, как их звали. Пускай один из них будет Петр, а второй - Иван. Они жили в одном дворе, учились в одной школе, сидели за одной партой. Петр был красивым молодым человеком. Девушки ходили за ним по пятам. Он занимался спортом, читал много книг, был мастером на все руки. За что бы он ни брался - все у него получалось. Любая работа кипела. Учился он на «отлично». Все схватывал на лету. Пел, танцевал, играл на гитаре. Был душой любой компании и признанным лидером в классе... Ему везло во всем! Все его любили и дружить с ним считалось почетно. А Иван был его полной противопложностью. Неухоженный, вечно растрепанный, в рваных джинсах и с немытым хайром. Сутулый, неспортивный. Необщительный и вечно угрюмый. Все у него валилось из рук. Никто его не любил. Девушки обходили за километр, а многие даже над ним посмеивались… Но противоположности притягиваются. И как-то так получилось, что Иван с Петром подружились. И часто проводили время вместе. Ивану льстило то, что самый популярный парень в школе уделяет ему внимание. А Петр наверное тащился от того, что общаясь с Иваном, помогает своему непутевому другу почувствовать себя хоть немного круче, чем просто ноль! Правил себе Петя карму, так сказать...

      Но случилась между ними размолвка. Не помню, в чем там была причина. Может Петр увел у Ивана девушку? Или она сама к нему переметнулась? А может она и встречалась-то с Иваном лишь для того, чтобы поближе подобраться к Петру? Ведь женщина, если захочет чего-то или кого-то, ни перед чем не остановится, чтобы это заполучить. И ни перед кем… А может и вообще не было девушки? Ну какая девушка подписалась бы встречаться с лузером?! Да-а, все равно… Не в этом суть. Главное то, что Петр подставил Ивана, сам того не желая. И в суматохе своего мегопопулярного существования не заметил этого. Или не захотел заметить. Он не извинился перед другом за косяк, а Иван затаил обиду и решил во что бы то ни стало его проучить... Но как отомстить человеку, который везде, в любой плоскости бытия, всегда может дать тебе двести очков форы?! Долго размышлял Ваня над этой задачей… И в конце концов родил на свет гениальный план.

      Как-то раз он пришел к своему бывшему другу и сказал: «Петь, а Петь… Давай забудем старое! Я был не прав. И чтобы загладить вину, я согласен выполнять любые твои просьбы и распоряжения. Проси меня, о чем хочешь! И я в любое время дня и ночи постараюсь выполнить твои желания.» Петр обрадовался возвращению друга! Но вместо того, чтобы признать свою ошибку и все-таки извиниться, он принял слова Ивана «как должное» и согласился на его странное предложение. С тех пор так и пошло… Надо было Петру сгонять в магазин за пивом - он звонил Ивану. Надо было Петру сделать домашние задания - он звал Ивана. Каждое утро Ваня приходил к своему блистательному другу домой и получал подробнейшие инструкции о том, что необходимо сделать. Иван готовил Петру завтраки, обеды и ужины, убирал квартиру, стирал одежду, делал за него все уроки. Потом он стал вместо него ходить на спортивные тренировки. Писал стихи его девушкам. Короче, заменил везде… Постепенно Петр совсем обленился! Только валялся на диване и  смотрел телевизор, да трескал приготовленные Ванькой вкусняшки, запивая их свеженьким пивом, которое друг заботливо охлаждал для него в холодильнике. Петя располнел, забил на бритье и умывание. Забросил учебу и спорт. А Ваня наоборот - перестал сутулиться, расправил плечи, стал довольно мускулистым и поджарым, научился следить за собой. И вот, на него уже начали заглядываться девушки. Он выправил оценки в школе, прочитал много книг и в разговоре мог блеснуть эрудицией на любую тему. Он стал участвовать и побеждать в школьных олимпиадах и спортивных состязаниях. Со временем Иван превратился в одного из самых популярных парней! А о Петре уже никто и не вспоминал.

      И вот однажды утром Иван позвонил в дверь приятеля. Петя уже растолстел настолько, что с трудом вставал с постели. Он как всегда протянул Ване листок бумаги с перечнем неотложных дел... Но друг даже не стал его читать! Презрительно усмехнувшись он оглядел обрюзгшую и неопрятную фигуру когда-то безупречного Петра… А потом скомкал список и бросил ему под ноги. После этого Иван сказал: «Ну вот, Петя… Теперь я вижу, что ты достаточно созрел, чтобы почувствовать себя в моей шкуре. Ты никому не нужен. Ты растерял своих друзей. Девушки шарахаются от тебя. Я остался единственным человеком, который поддерживает твое существование. И теперь я ухожу. А ты оставайся один и начинай встревать. И помни о том дне, когда ты не захотел извиниться передо мной. Тебе нужно было только сказать: «Прости меня, друг!» И я бы простил. Но ты посчитал, что это будет ниже твоего достоинства. А теперь у меня есть все, а у тебя ничего. Я забрал себе твою жизнь! Это и есть моя месть за косяк… Прощай!» Иван повернулся и ушел навсегда. А Петр остался один. Никому не нужный грязный и толстый крендель, который разучился жить… Вот такая история.

      - Да уж… Жестокое чтиво для настоящих пацанов!

      - Теперь понимаешь, почему первых христиан пытались извести, как тараканов?! Римляне были просвященными людьми. И может неосознанно, а каким-то шестым чувством они просекли эту тему. То, что самым разрушительным для любой силы является именно непротивление ей! Принцип упругого бамбука, который потом с успехом использовался в борьбе айкидо. Под натиском силы бамбук гнется, но не ломается. Он пропускает агрессивное воздействие силы и выпрямляется. А сила не может остановится и по инерции разрушает сама себя. Ииссус был гениальным провидцем. Он почувствовал ситуацию на много лет вперед. И понял, что единственный способ справиться с римской тиранией - это позволить ей разложиться от полной вседозволенности и сгнить изнутри. «Если тебя ударят по правой щеке - подставь левую!» Это не философия лохов. А философия мудрых людей, столкнувшихся с силой, которая настолько превосходит их собственную, что прямое сопротивление ей равносильно мгновенной гибели. Ну не может человек голыми руками остановить танк!... Но он может напоить танкиста так, что тот собственноручно отправит многотонную гусеничную крепость в канаву! И в тот день, когда христианство было провозглашено в Риме государственной религией, включился таймер обратного отсчета у бомбы под названием: «Упадок Римской Империи». Иными словами: покорив всех и вся, и поставив во главу идеологии для побежденных народов принцип смирения перед силой, римские граждане под прессом собственной безнаказанности обленились, потеряли последний страх и были в конце концов сметены толпой нецивилизованных, но воинственных и беспощадных варваров. Христианство оказалось очень тонкой и разрушительной политикой угнетенных, направленной против своих угнетателей. И спустя много лет она не оставила камня на камне от одной из величайших империй в мировой истории.

      - Эрм… Ты крут! До такого даже мои мозги не доперли.

      - Да ладно тебе, Димас… Я всего лишь твое произведение для Маши. Так что главный папа Карло здесь - ты!

      - Наверное ты хотел сказать: «главный Карабас-Барабас»?! Cдается мне, что ты свою теорию христианства уже начал воплощать в жизнь… Ну-ну.

      - Скажи… А кто такой Сергей Челобанов?

      - Да-а, певец один… Сильно уважаю.

      - Послушать дашь?

      - Я сделаю проще… Та-да-а-ам! Ты его уже слышал.

      - Вау, круть! «Не обещай!» вообще улет. 

 30.

      Валентинка... Это я. Восторженная девочка из Львова, которая сто лет назад приехала покорять Петербург. Планы были грандиозные.  Стать актрисой и величайшей в истории исполнительницей главных ролей в фильмах ужасов про дохлых девочек из телевизора… Или из зеркала. Само собой, я не собиралась играть этих уродин. Моим амплуа должны были стать другие девочки. Охренительно прекрасные. Трагического типа. С надломом в душе. С пристальным и мудрым взглядом. Те, которые оставались в живых в конце фильма. Или умирали последними, под самый занавес… Окинув презрительным взглядом все человечество по ту сторону экрана.

      Но судьба распорядилась иначе. Родилась сверхновая и люди передохли без всякой помощи телевизорных и зеркальных зомбо-девок… И не успев закончить первый курс театрального института, я оказалась предоставлена сама себе. А выжила после потери иммунитета исключительно потому, что валялась в двухнедельном алко-депрессняке после расставания с «любовью всей моей жизни». Мне никого не хотелось видеть и слышать. Я затарилась водкой и чипсами, забурилась в какую-то лесную глухомань. Построила там шалаш и ушла в запой… Это меня и спасло. В то же самое время «моя настоящая любовь» каталась по кабакам с новой пассией и сдохла одной из первых в страшной агонии. Вместе с пассией и всем кабаком до кучи. Вот такой получился брутальный хэппи-энд... А нефига меня бросать!

      Во Львов возвращаться не хотелось. Потому что в Питере все равно было круче, пусть даже… И в скафандре. Так и осталась Валентинка в Северной Пальмире. Я нашла себе особнячок с небольшим парком, озерцом и безлимитным интернетом... Юсуповский сад! Да-да, он самый… И в общем неплохо устроилась. Рядом возвышались развалины какой-то глобальной торговой сети, где оказалось абсолютно все, что необходимо для жизни. И даже более чем. Так что судьба неплохо меня вознаградила за всю херню. Идиллия продолжалась около года... Но однажды я копалась в грудах консервов продуктового отдела супермаркета. Вдруг кто-то навалился на меня сзади и стал срывать гермошлем!

      Когда я была маленькой девочкой, в нашем доме несколько лет скрывалась от своих собратьев беглая монашка с Бетельгейзе. Она кое-что украла из монастыря. Нечто очень ценное. И подлежала расчленению на миллион кусков. Поэтому вела жизнь бродячей алкоголички... Скрашивая бухлом ожидание неминуемой расплаты за косяк. Я воровала для нее бабки на опохмел из отцовской заначки. И в благодарность она научила меня некоторым таинствам звездного искусства борьбы под странным названием «кун-шу». Монашка сказала, что в жизни мне это обязательно пригодится. Особенно когда я стану взрослой и красивой женщиной. И она оказалась чертовски права... Пригодилось и не раз!

      Вот и тогда в супермаркете навыки отрывания ушей и молниеносного выламывания суставов, полученные в нежном розовом детстве, сослужили мне неплохую службу. Несколько быстрых движений моего тренированного тела… И вот я уже стою над орущим и извивающимся в агонии мародером, зачем-то прижимая к груди его только что оторванную руку. Фу-у, блин, пакость какая! Выбрасывай к чертям, родная, этот немодный аксессуар... Хотя нет, погоди!... Еще двое придурков попытались взять меня на мушки своих плазмометов. Ничего не оставалось, как забить их насмерть этой самой оторванной по плечо окровавленной рукой. Хозяин конечности корчился на полу от боли и пытался залить медицинским герметиком открытую рану, пока его не сожрали вирусы измочаленных в кровавое мясо корешей… Это и был Глеб Вантуз собственной персоной. Мой будущий муж и второй после меня человек в Объединенных Бригадах Освобождения Сознания.

      Герметик сделал свое дело. Кровь остановилась и стало ясно, что пацанчик будет жить. Я оттащила обалдевшего от впечатлений парня в соседний со своим пустующий дом… Какое-то время ухаживала за ним... Вантуз оклемался, присобачил себе вместо руки протез из космотитана и стал почти как новенький. Делать Глебу было особенно нечего. Всех его немногочисленных приспешников я благополучно отправила в Край Лесов Богатых Дичью и Озер Полных Рыбы его же собственной рукой. Поэтому он стал приходить ко мне в гости и помогать по хозяйству. Все-таки неплохо иметь в загашнике мужика с автоматическим титановым протезом. Мы стали вместе устраивать набеги на ближайшие супермаркеты. Глеб провел себе интернет, мы начали общаться онлайн. В конце концов он набрался смелости и подкатил ко мне свои колеса!... Вот и дождалась Валентинка счастья! Охренеть - не встать... Чтобы доказать свою любовь, Вантуз обчистил упакованный по последнему слову дворец какого-то важного муниципала и до кучи упер оттуда новейшую автономную систему герметизации и стерилизации помещений, а так же фантастически дорогую сбрую для секса в скафандрах... Мой однорукий герой! Все это сделал ради меня… Его затея удалась на славу! Вантуза не спалили, хотя он полночи вывозил на гиперлете все эти многочисленные прибамбасы красивой жизни. Я переехала на второй этаж своего особняка, а Глебу отдала первый. Он смонтировал там собственную автономную систему стерилизации, а в общей спальне установил оборудование для герметичного секса и сияя, как начищенный пятак ископаемого двадцатого века, переехал ко мне жить.

      Медовый месяц удался на славу! Я помню его до сих пор во всех красках и мельчайших подробностях. Хоть с тех пор и прошло уже столько лет. Скромный однорукий парень расшибся в лепешку и сделал Валентинку счастливой! Не такая уж и стремная эта сбруя для гермосекса. На самом деле все получается нормуль и даже более того… А потом нас пропасли муниципалы! После ожесточенной перестрелки и штурма особняка нам просто чудом удалось сбежать на гиперлете. Началась погоня... Нас обложили, как бешеных собак… А ведь мы были не такими уж плохими людьми! И просто хотели урвать у жизни свой осколок… Неба... Но удача в тот день была на нашей стороне. И мы смогли уйти.

      Оказавшись вне закона мы с Вантузом потеряли последний страх и начали совершать дерзкие налеты на бунгало и дворцы муниципальных шишек. И нам почти всегда везло! А если и случались проколы, то все равно удавалось выбраться живыми из любой заманухи... Слава о наших удачных рейдах облетела всю Ленинградскую область. К нам стали прибиваться отдельные особо отмороженные личности. Банда росла, как на дрожжах, и все ее участники безоговорочно признали наш авторитет. Вантуз сказал, что пора мне уже взять себе какой-нибудь нормальный ник. Мол сладенькое имя Валентинка вредит солидному иммиджу компании. Так я и стала Заначкой. Наверное в честь той самой заначки своего отца, которая открыла мне двери в таинственно-мерцающий и испепеляюще-кровавый мир кун-шу. А банду свою мы назвали Объединенными Бригадами Освобождения Сознания… Жестко и пафосно. Как вся наша бандитская стезя! Со временем некоторые наши ребята, поднабравшись опыта в грабежах и разбоях, откалывались от нас и основывали свои боевые группы. И чтобы не портить нам малину, перебирались со своими соратниками в другие места, сохраняя название организации и поддерживая с нами дружескую связь. Так постепенно открылись филиалы ОБОСа в Москве и многих других городах.

      Влияние обосовцев усилилось настолько, что нас уже называли «ночными королями Санкт-Петербурга». Это и стало концом для Объединенных Бригад. Муниципалы, увидев такой расцвет анархии в крупнейших поселениях БОГов, спустили на нас всех собак. В какой-то момент оборвались связи со всеми филиалами. И в Питере нас тоже взяли в тиски. В ходе последней стычки с легавыми, в которой они без зазрения совести применили напалм, погибли почти все наши бойцы. А я с Вантузом и горсткой ближайших друзей успела уйти на захваченном гипербабоне. Мы затаились в питерских подвальных катакомбах. Мы не представляли что делать, как связаться с филиалами... Оставалась надежда, что хотя бы в Москве кто-то выжил. Надо было прорываться туда… Но как?! Никто не знал... И тут в наши сети угодил гипелет Эрмитажника и компании. О большем чуде нельзя было и мечтать! Мы договорились, что они доставят меня в Москву. В обмен на освобождение. И под угрозой аннигиляции товарища Бюргера… А что делать? Мы все-таки бандиты… И методы убеждения у нас бандитские. Как говорится: чем дальше в лес - тем круче мухоморы.

      Вроде все было на мази, но случилось непредвиденное… На рассвете перед самым отлетом нас обложили муниципалы. Один из подчиненных Смайла, полицейского кореша Эрмитажника, раскололся по пьяни о томительно прекрасной небесно-голубой девчонке. Смайла тут же взяли в оборот, но стойкий пацан умер под пытками, так и не сдав своего дружбана. Муниципалы вскрыли инфрафон Смайла и пропасли частоту Эрмитажника, а заодно и нашу. Так они вычислили последнее убежище питерского ОБОСа. Все это мы узнали, подключившись к их служебным каналам связи. Но было поздно, капкан захлопнулся, и тут же последовал штурм. Каждый ствол был на счету, поэтому Бюргера освободили и дали ему в руки плазмомет. Заспанный гигант козырнул, передернул затвор и остался вместе с Вантузом и остальными прикрывать наш с Эрмом и Тенью отлет. Белоснежный челнок поднялся в небо, я оглянулась в последний раз… И увидела гигантскую волну напалма, которая изливалась с гипербабонов на головы наших друзей и братьев! Не думаю, что кто-то выжил после такого шухера. Надеюсь, что ребята умерли быстро. Осталась Валентинка… Одна.

      Но это были еще не все неприятности, свалившиеся на наши головы в неприветливое и хмурое питерское утро. Тень, которую Эрмитажник почему-то называл Смертью, получила серьезное ранение. Какая-то балка в подвале рухнула рядом с ней и обрезок стальной арматуры вскрыл ее живот, как консервную банку со всеми вытекающими оттуда последствиями… И вываливающимися, как не печально, тоже. Мы положили истекающую кровью инопланетянку в гиперлет. Взлетели...

      Я направила челнок в сторону Петергофа. Стараясь вести его плавно, без резких толчков. Иногда оборачивалась, чтобы узнать, как дела у милой девочки лежащей на заднем сидении… Эрмитажник держал на коленях голову умирающей Тени. Или… Смерти? Девушка пыталась ему что-то сказать. Но у нее получалось только два слова: «Не надо…» А дальше... Только хрип. И потоки крови цвета неба хлещут изо рта… Эрмитажник гладил золотистые пряди ее волос и плакал. Слезы капали на голубую кожу, стекали вниз и смешивались с голубой кровью. Тонкие пальцы инопланетянки в последний раз сжали запястье БОГа… И глаза ее закрылись… Навсегда!

       А в следующую секунду  в наш гиперлет врезалась плазменная ракета, пущенная откуда-то с земли. Раздался взрыв. Гиперлет загорелся, потерял управление и стремительно понесся вниз. Я поняла: Это Конец! Повернулась к Эрмитажнику, чтобы сказать последнее: «Прощай!» Он протянул мне руку. Но внезапно засветился зеленым светом, стал почти прозрачным. И вдруг… Исчез! Я лечу в горящем гиперлете с мертвой инопланетянкой на борту навстречу дворцам, каналам и мостам древнего города и думаю о том, что вся моя жизнь - это просто сон. Который снится… Бешеной… Собаке.  

31.

      - Ты знаешь, Эрм… Мне сейчас вспоминается время, когда мне было двадцать шесть лет, и я еще жил в Сибири, в небольшом городке под названием Красноярск. К тому времени со старшей сестрой мы уже совсем не переносили друг друга. С родителями тоже были проблемы. Из-за музыки. И вообще из-за всего. Поэтому я жил отдельно. Снимал две комнаты с печкой в деревянном бараке недалеко от центра города. Стояла весна. Днем я работал в парикмахерской мужским мастером… Ирония судьбы: волосатый неформал каждый день стриг человек по десять гопников под три миллиметра! Иногда и больше, чем по десять. Иногда… И под ноль. А по вечерам я играл песни под гитару на пешеходном виадуке у набережной реки Енисей. В центре города рядом со зданием городской администрации. Такое музицирование под открытым небом у нас в Красноярске называлось «стрит». За полгода до этого «стрит» стал причиной моего увольнения из другой парикмахерской. Одна перезрелая тетка, приходившая к нам ровнять свои три волосины, как-то спалила меня на мосту и рассказала  обо всем владелице моей «цирюльни». О том, что я в центре города чуть-ли не на паперти стою с протянутой рукой. И хозяйка предложила выбор: либо я ухожу с улицы, либо из салона. И я ушел… На «стрит».  А весной, опять встав за кресло с ножницами в руках уже в другом месте и помня горький опыт предыдущей жизни, я продолжал играть на мосту, но исключительно в черной бандане надвинутой на лоб, длиннополой черной кожаной куртке и темных очках. Этакий поиздержавшийся байкер, заложивший своего железного коня в местном ломбарде. Поскольку моя новая парикмахерская была в центре города - вполне возможно, что некоторые люди, проходившие мимо меня по мосту, в другое время заруливали ко мне же и постричься. И мучительно искали ответ на вопрос: где же они меня встречали? Да только тщетно. Маскировка была безотказной. Некоторые из клиентов клялись, что где-то уже слышали мой голос! Но никак не могли вспомнить где… И слава богу, блин! Слава богу… Иначе мне пришлось бы их всех убить.

      Красноярск меня тогда уже поддостал. Очень устаешь жить в одном месте двадцать шесть лет. Где тебя каждая собака знает, окликает по имени-отчеству и в любой момент попросит закурить… Я давно уже мечтал свалить. Естественно - в Питер! А куда еще? Все гопники хотят жить в Москве. А все неформалы грезят о колыбели русских революций! Как сказала один раз моя мама: «И что вы туда все ломитесь, как будто там медом намазано?» Да не медом там намазано, а русским роком!... Умом-то понимаешь, что в Питере такое-же дерьмо, что и в Сибири. Ведь люди-то везде одинаковые… Да только сердцу не прикажешь. Ему хочется праздника! Леденец под подушку и сказку на ночь... Про доброго дядю Шевчука, который подойдет к тебе на Дворцовой или на Невском в переходе. Улыбнется так ла-а-асково... Потреплет по плечу и скажет: «Эх, Димон… Где ж ты пропадал? Я уже и группу тебе собрал. И студию для записи подготовил. И гастроли расписаны на год вперед. А ты все не едешь и не едешь... Зачем обижать старика? Ведь ты же последняя надежда русского рока! Трое нас осталось, настоящих рокеров: я, ты да Славка Бутусов.»

      Наступил май… Жизнь пролетала мимо. А я стоял на мосту и махал ей вслед черной банданой. Город меня все больше парил. Хотелось послать его в сторону хрена. Хотя и понималось, что он все равно туда не пойдет. Хотелось в Питер... К Шевчуку и Бутусову. Или хотя бы… К Сашке в Сочи! К маленькой девочке с глазами цвета неба. Прошлым летом она разбила мне сердце и увезла его с собой в крепко сжатом влажном от слез кулачке. Мы познакомились за неделю до ее переезда в Сочи. Жили рядом столько лет, а встретились в последние дни! Мы не собирались влюбляться. Это же глупо. Влюбиться… И потерять… Навсегда. И все равно мы встречались с ней каждый день. Этой последней недели. В первый же вечер мы поцеловались. На следующий день мы признались друг другу в любви. И всю неделю ходили, взявшись за руки. И не могли поверить в то, что все это скоро кончится… «Милая моя! Да я не верю в это! Ведь ты придумала все, чтобы подшутить надо мной… Ты никуда не уезжаешь! Ну скажи, что это шутка!» «Это правда, Дим… Я хочу лечь прямо здесь. И сдохнуть.» Я сидел на ступеньках заброшенного кирпичного дома. Она - у меня на коленях. Мы смотрели друг другу в глаза. И не могли поверить в то… Что это конец. Она уехала в Сочи и пропала. Светлая улыбка ангела. Легкие пряди пшеничных волос. Глаза - как синее небо, в котором можно потеряться… Насегда.

      Ни в Питере, ни в Сочи меня никто не ждал. Поэтому я просто ловил кайф от жизни. И думал о смерти. С этим благословенным красноярским «стритом» я постепенно превратился в законченного алкоголика. Мои вечерние выступления с репертуаром, состоящим исключительно из русского рока и одной душераздирающей песни Бори Моисеева: «Где же ты, где?», пользовались все большей популярностью у населения. Количество членов клуба «На виадуке у Димона» быстро росло. Люди подходили. Знакомились со мной и моими друзьями. Покупали пиво себе и остальным... И с каждым надо было выпить! И почесать языком… Сейшены заканчивались далеко за полночь. А потом начинались непременные after party. Где-нибудь на берегу местной речуги или на Стакане - самом известном тусовочном месте красноярских неформалов тех лет, находившемся в небольшом скверике в центре города, под самым носом у Центрального РОВД. Менты на Стакан заходить не любили... Может боялись, а может уважали. Поэтому бухали мы обычно до упора. То есть до зари… Домой я приползал буквально «на бровях». И провалявшись в алкогольной коме пару часов, утром вставал с жестоким похмельем. Хорошо было проснуться в выходной!… А если предстояла поездка на работу в парикмахерскую?! Вот тогда и наступал звездец. Я опохмелялся джин-тоником или пивом, чтобы хоть немного прийти в форму… И меня так развозило «на старых дрожжах», что каждая стрижка приравнивалась к выходу на ремонтные работы в открытый космос. А если в следующий раз я отказывался от утренней дозы алкоголя… То тогда это уже были ремонтные работы без скафандра!

      Мой лучший друг Бюргер вообще забыл, как я выгляжу трезвый! Я приезжал к нему потрещать о жизни... Мы набирали пива. Иногда портвейна. И шли в парк. Или просто находили где-нибудь лавочку. Бюргер был немного тяжеловат в общении. Он все время гнал свою волну. И рассказывал исключительно о себе любимом. Как и я впрочем… Но у Бюргера был какой-то уж совсем жестокий авторитарный архетип. Поэтому самая удобная линия поведения с ним выглядела так: поддакивать и со всем соглашаться. А когда он уставал изливать собственные монологи, наступал благоприятный момент. И я начинал рассказывать ему о своих делах. В общем дуэт у нас получался неплохой. Я знал, что он никогда меня не предаст и не подставит. А если что - поддержит и деньгами… И словом. И делом. А сам я любого бы порвал за Бюргера. Для меня это был редкий случай близких отношений с парнем. Близких - в смысле дружеских… А не то, что ты подумал.

      - Да я ничего такого и не подумал! У меня ведь тоже был лучший друг Бюргер. Он в Питере на Ваське торговал гиперлетами. Странное совпадение… Ты не находишь, Вечер?

      - Шутить изволишь? Само собой, что твоего Бюргера я целиком и полностью содрал со своего. Царствие небесное им обоим.

      - Да понял я, понял! Не тупее некоторых.

      - Это радует… Замечу так же, что у Бюргера имелась в наличии очень классная мама. Она была в курсе моих беспонтовых отношений с предками и старшей сестрой. Понимала, как мне хреново живется. У нее всегда находились для меня доброе слово, пирожок с капустой или бутер с колбасой. Когда я заходил к Бюргеру, его мама приветливо общалась со мной. Она спрашивала: «Как дела?» И улыбалась, глядя в глаза… И от этой мимолетной доброты на душе теплело и понемногу начинало оттаивать мое обледеневшее в вечной зиме родительского дома… Сердце. Наверное Бюргер немного ревновал меня к матери. Все время пытался нас развести. Чтобы мы так много не трепались. Он это делал так странно. И конечно… Зря... Через несколько лет у меня появилась возможность уехать в Питер на ПМЖ. А наша дружба с Бюргером к тому времени почти сошла на нет. Он тогда уже работал на блатном заводе холодильников каким-то там ведущим технологом по лучевой сварке. И даже являлся начальником сварочного бюро. Правда в состав этого бюро входил только один человек… Он сам! Но это уже были незначительные детали. Главное, что карьера Бюргера поперла вверх! Он завел себе мажорных коротко стриженных друзей и длинноногую подружку, которой было наплевать на неформалов и рок-музыку. Потом он и сам постригся и начал ходить по выходным в боулинг-клуб. А я… Так и остался Дмитрием Вечером, вечным бродягой и бойцом андеграунда, гитаристом-неудачником, верящим только в одно предназначение - в свою мечту стать рок-звездой! Мы с Бюргером все меньше понимали друг друга. Ему стало неинтересно со мной. К тому же я тогда совсем бросил пить, и единственная алкогольная ниточка, которая связывала нас… Лопнула.  Совместные попойки и разговоры за жизнь прекратились. И общаться нам стало вообще как-то… Не в кайф. Однажды я позвонил ему и сказал, что уезжаю в Питер навсегда. И он как-то… Потух. Мы даже не попрощались по-человечески. Последний наш разговор получился абсолютно ни о чем. И закончился он… Ничем. А с ним и закончилась… Наша дружба. 

      - Да-а… Грустная история. А наша дружба с Бюргером закончилась по твоей вине. Ты решил залить его напалмом в последнем оплоте обосовцев. Ну что ж… Ты автор - тебе виднее!

      - Да ладно, Эрм… Не держи зла. Ведь это же искусство. Не люблю я все эти сопливые хэппи-энды! И Маша… Не любит.

      - Надеюсь, теперь она наплачется вдосталь!

      - До сих пор в шоке, бедняжка! Вторые сутки с постели не встает. Все рыдает. Говорит, что финал вышел просто гениальным!... Да ты не злись… Посмотри на все это с другой стороны: вражеская шпионка погибла так и не выполнив задание. Последние Бесконечно Одинокие Герои остались жить.

      - Гуманист хренов… Да плевал я на Героев! Ты убил мою любимую женщину! Единственного человека, который стал мне по-настоящему дорог.

      - Извини, Эрм… Если бы вы поженились, жили счастливо и умерли в один день - Маше бы такое точно не понравилось. Слишком банально! Она ведь девушка утонченная… Так что пришлось мне твою любимую шлепнуть.

      - Да сучка она, твоя Маша!

      - Да знаю я…

 Трубка вновь пошла по кругу… Помолчали…

      - Что еще расскажешь, Вечер?

      - Вспомнилась мне одна пьянка с Бюргером… Как раз в ту весну, когда я еще стритовал и отношения у нас с ним были мегозашибись. Я помню эту встречу, как будто все произошло вчера. Мы сидим на выходе из старого заброшенного красноярского парка на каком-то жутком бревне под высоковольтной опорой электропередач. Почему-то нам казалось, что в этом месте бухло вставляет сильнее. И мы частенько там зависали. В этот раз мы купили пластиковую литровку портвейна, два стаканчика и пакет орехов. И вот сидим мы в тенечке… Легкий майский ветерок обдувает лицо… Лепота! Мы оба волосатые. С распущенными хайрами. Бюргер - в своей неизменной собственноручно проклепанной черной косухе… Разливает. Я закуриваю «Золотую Яву». Толькое ее родную и курил... Мы никуда не торопимся и в предвкушении попойки ведем беседу. Первым начинает Бюргер:

      - Ну что, Димон… Как оно вообще? Сашка пишет?

      - Не пишет… Мне все кажется, что где-то я с ней облажался. Что-то не то сказал. Или сделал. И она обиделась… Была бы здесь - все бы исправил! Все бы сделал, как она хочет. Лишь бы любила меня! Лишь бы оставалась со мной… Но нет ее!... А я в таком дерьме! Девчонки… Бухло… Вся херня. Чувствую, что пропасть между нами разрастается с каждым днем.

      - Забудь ты ее. Не для тебя она! Подрастет… Найдет себе какого-нибудь мажорика-одногодку. И папа будет доволен. И чуваку этому тоже свезет. Ты ведь ее так расписал, что я уже думаю: не ангела ли случайно подцепил мой друг на стриту своем?

      - Ангела, Бюргер… Ангела. Поэтому и грущу... Обломаться с ангелом - это тебе не с человеком.

      - А я сейчас и с человеческой женщиной не отказался бы в постельку! Есть у меня подруга одна… Да не дает ни фига! То предки дома, то уроки делать надо. Встреваю, короче. Все свои «Плейбои» уже до дыр зачитал. Душа болит!  И не только она… Одна.

      - Постелька, друг мой, не самое главное в женщине, поверь... А на природу вывезти ее не пробовал? На пляж там. Голым торсом помаячить перед ней… А может ты вообще у нее первый?! Вот и стесняется.

      - Да чистая она еще, как весенний цветок! Я прямо сам боюсь такое чудо испортить ненароком. У Сашки-то твоей кто-нибудь был до тебя?

      - А сам не догадываешься? Что может быть общего у ангела с людьми? Ни… Хре… На.

      - И то верно! Да ты не обижайся, Димас. Давай лучше выпьем… Сегодня у нас портвейн из стаканОв. Так что дерзай, знаток тостов! Двигай тему.

      - Ну ладно… Слушай… В одном далеком горном селении жил мудрый старец. И вот однажды пришли к нему три брата и спросили: «Скажи нам, о старец, отчего все дела земные идут прахом от поступи судьбы?» И сказал им старец: «Я не знаю, братья, ответ на ваш вопрос. Но знаю, что далеко-далеко… За семью морями, за семью горами… Стоит одинокая скала. На ней растет одинокое дерево. А на дереве сидит одинокая печальная птица Феникс. Которая каждое утро падает голой попой прямо в горячий песок! Найдите ее и спросите: почему она так делает? И если она ответит - это и будет ответом на ваш вопрос мне.» Собрались три брата и отправились в путь. Много дорог они исходили. Много морей переплыли. Много высоких гор повидали… Но нигде не нашли одинокой печальной птицы Феникс, которая каждое утро падает голой попой прямо в горячий песок. Совсем уже братья отчаялись. И собрались возвращаться домой ни с чем… Но вот однажды утром они вышли к одинокой скале! На которой росло одинокое дерево. А на дереве сидела одинокая печальная птица Феникс. Обрадовались братья… И спросили ее: «Скажи нам, о птица, отчего ты каждое утро падаешь голой попой прямо в горячий песок?!» И ответила им птица Феникс: «Это потому, что у меня нет друга!» Сказала… И упала голой попой прямо в горячий песок! Так давайте же выпьем… За дружбу!

      - Давай, Димон!... Держи пять!... Какой обалденный тост!

      И мы выпили! А потом еще и еще… И нам стало так хорошо!... У каждого человека должен быть друг. Любимая женщина. И заветная мечта.

      Дмитрий Вечер в последний раз затянулся из трубки и передал ее мне. Я докурил остатки, выколотил об колено бесценный прибор и спрятал за пазуху… Звезды обступили со всех сторон. Мы сидим на краю бездонной звездной пропасти… И молчим. Я смотрю на Вечера. Он закрыл глаза. И улыбается какой-то странной и загадочной улыбкой. Словно чего-то ждет… Проходит несколько минут… И у меня вдруг возникает дикое желание протянуть руки, сомкнуть пальцы на горле своего «папаши» и не отпускать, пока он не обмякнет! Желание настолько сильное и всепоглощающее, что даже ладони пронзает жестокая острая боль. Так уже обрыдло дергаться, как марионетка, на его веревочках! Никого не осталось… Тень мертва. Смерть мертва. Бюргер мертв. Валентинка давно уже гуляет в Лесах Богатых Дичью или плавает обнаженной в Озерах Полных Рыбы со своими подружками. А кого стесняться?!... Сакуру что ли?!... Или Куклу Банш?!... Когда мужчины на охоте, никто не знает, чем занимаются в это время их женщины. Или по крайней мере… Чем они хотят… Заняться.

Часть 2.

Ты идёшь вместе с шепчущим холодом и унынием

Страницы: «« « 12345678 » »»