Круг Матарезе Ладлэм Роберт
– Да! А что пастух? Во имя Господа, скажите мне!
– Я скажу это тогда, когда мы выберемся отсюда.
– Нет! Я хочу услышать это сейчас!
– Неужели вы думаете, что я буду торговаться? Сейчас мы выйдем отсюда. Вашего телохранителя мы оставим здесь. Я не собираюсь убивать его. Он должен сам знать, что ему делать. Именно поэтому я не убил его. Когда он покончит с собой, мы будем уже далеко отсюда.
– Нет!
– Тогда вы умрете, – просто сказал Василий. – А я – как вошел, так и выйду отсюда.
– Я уже отдала приказ! Никто не покинет это место.
– Кто это собирается покидать? Охранник в форме, возвращающийся на свой пост? Коммандос не тронут его, а Матарезе здесь нет. Эти ваши охранники всего лишь обычные люди, нанятые для защиты состоятельных лиц. – Он направил оружие в ее сторону. – Итак, ваш выбор? Причем должен заметить, что для меня он не имеет решающего значения.
Она рванулась. Он опять ухватил ее за шею сзади, развернул ее голову к себе лицом и приблизил ствол к ее лбу.
Она беззвучно кивнула в знак согласия.
– Мы можем поговорить в машине моего отца, – с трудом выдавила она.
Он устроился рядом с ней на переднем сиденье лимузина, принадлежавшего Вальтеру Верахтену. Формы на нем уже не было, и издали сквозь стекло он вполне мог сойти за "нового жеребца в конюшне Одили Верахтен". Она сидела за рулем, а он, обняв ее за плечи одной рукой, другой сжимал оружие, направленное в бок своей новоиспеченной подружке. Она прекрасно понимала, что Василий шутить не будет, а посему оба миновали охрану без всяких осложнений.
Машина, выехав из ворот, резко взяла влево. Василий вырвал руль у Одили и яростно развернул машину вправо – тормозя, колеса завизжали.
– Что вы делаете? – воскликнула она.
– Всего лишь стараюсь избежать заранее назначенных вами встреч.
Испуг отразился в ее глазах, ибо на дороге в Эссен ее ждал автомобиль. В третий раз в своей жизни Одиль испугалась.
Они свернули на проселочную дорогу. Через некоторое время в нескольких метрах он увидел развилку. Одиль инстинктивно начала поворачивать вправо, но Талейников вновь не дал ей сделать это.
– Вы погубите нас! – закричала она.
– В таком случае пошли! – скомандовал он. Впереди простирались поля, и он сказал:
– Теперь мы находимся на открытом месте. Остановите машину.
– Что?
Он прижал дуло пистолета к ее виску:
– Останавливайте машину и выходите! Одиль нехотя подчинилась. Василий выдернул ключи и положил их к себе в карман.
Они вышли из машины и направились от дороги в поля к видневшейся невдалеке ферме. Стояла холодная ночь, и фермеры Штадтвальда сладко спали. Нигде ни огонька, зато луна светила вовсю.
– Что вы собираетесь делать? – в нетерпении спросила она.
– Хочу узнать, обладаете ли вы такой же смелостью, что и ваши солдаты, – просто ответил он.
– Послушайте, Талейников. Не имеет никакого значения, что вы собираетесь проделать со мной. Вы уже ничего не сможете изменить, даже если убьете меня. Мы пойдем очень далеко, ибо мир нуждается в нас.
– Разве этот мир нуждается в убийцах?
– Чтобы спастись от убийц. Вы говорили о пастухе. Только он знает истинный ход событий. У вас есть сомнения? Присоединяйтесь к нам, идемте вместе с нами.
– Ну, допустим, я соглашусь. Но я должен знать куда вы идете.
– Мы сможем договориться?
– Опять-таки я допускаю…
– Где вы услышали о пастухе? Василий покачал головой.
– Мне очень жаль, но в данной ситуации вам первой отвечать. Кто такие Матарезе? Что из себя представляют, чем занимаются?
– Вот вам первый ответ, – сказала она, рванув ворот. Пуговицы разлетелись в разные стороны. И ее грудь обнажилась. – Вот то, что вы уже видели однажды, насколько нам известно.
В лунном свете он различил контур голубоватого зубчатого кольца на груди представительницы женской половины рода Ворошиных. Но ее кольцо было значительно больших размеров. Знак Матарезе.
– Могила среди холмов Корсики, – задумчиво проговорил он. – Перро ностро чиркуло!
– Он может стать вашим, – начала Одиль, приближаясь к нему. – Многие любили меня, припадая в обожании к этому знаку отличия. Вы лучший из всех, Талейников. Присоединяйтесь к лучшим. Позвольте мне ввести вас в наш круг.
– Но не так давно вы говорили, что у меня нет выбора. А также обещали кое-что сообщить мне, чтобы я пошел за вами. Так что же это?
– Американец мертв! Вы остались один.
– Что?
– Скофилд убит.
– Где?
– В Вашингтоне…
Звук ревущего мотора заглушил ее слова. Свет фар прорезал темноту, и на дорогу выехал из леса автомобиль. Он подъехал к тому месту, где Талейников и Одиль оставили лимузин старика Верахтена. Фары погасли, но Талейников успел разглядеть трех вооруженных людей, выходивших из машины. Все трое напоминали обычных бандитов, у двоих в руках были ружья.
– Они выследили меня! – воскликнула Одиль. – Ваш ответ, Талейников! У вас действительно нет выбора, вы же видите, не так ли? Дайте мне пистолет. Только мой приказ может спасти вам жизнь. Без него вы мертвы!
Василий огляделся по сторонам. Поля вокруг переходили в пастбища, тянувшиеся далеко к горизонту. Скофилд убит? В Вашингтоне? Но ведь он направлялся в Англию. Что заставило его вернуться в Вашингтон? Но Одиль не лжет. Она, конечно, сказала правду, ибо хотела заполучить Талейникова, оставшегося один на один с миром. Сбежать? Можно. Но он не уверен, что это было бы правильно. Матарезе могли бы очень хорошо использовать его.
Так неужели это выход? Единственно возможный выход?
– Я жду вашего ответа! – Одиль стояла неподвижно, протянув руку за его пистолетом.
– Прежде чем я дам вам ответ, скажите только, когда был убит Скофилд? При каких обстоятельствах?
– Он был убит недели две назад при перестрелке в одном из парков Вашингтона.
А вот это уже ложь! Рассчитанная, обдуманная ложь! Она врала ему, но она не знала этого, так как ее дезинформировали. Не означает ли это, что среди Матарезе появился предатель? Значит, внутри организации раскол? Если так, то он непременно должен добраться до этого человека. Василий повертел пистолет в руках и протянул его Одили.
– В таком случае мне некуда деваться. Я вынужден принять ваше предложение. А теперь отдавайте свой приказ.
Она повернулась в сторону дороги и прокричала:
– Эй, люди! Убирайте свое оружие! Нет необходимости стрелять!
На мгновение возник луч света от карманного фонаря, и Талейников увидел то, чего не видела она. Инстинктивно он уже знал то, что ей было неизвестно. Луч был направлен четвертым человеком и высветил именно ее. Хотя Василий стоял в секторе обстрела, пули просвистели в ночной тьме не по его адресу. Они предназначались Одили Верахтен. Она упала на землю, в то время как Василий успел нырнуть влево. Она рухнула и поползла, крича от боли. Пули рыли землю вокруг нее. Кто-то другой своим приказом отменил команду Одили Верахтен. Василий бегом сумел добраться до ближайших деревьев. Там он выпрямился и рванул прочь от того места, где только что стоял живой член Ордена Матарезе, отдавший приказ, но не имевший права отдавать его.
Василий мчался что было мочи, в полной темноте, зная при этом, что скоро остановится, и вернется, и убьет человека, направляющегося к своему лимузину. Но уже в другой темноте. А пока он бежал и бежал.
Пожилой музыкант сидел в последнем ряду салона, придерживая коленями футляр виолончели. Несколько рассеянно он поблагодарил стюардессу за чашку крепкого чая: его мысли были далеко отсюда.
Через час он будет в Париже, разыщет девушку с Корсики и напрямую свяжется со Скофилдом. Именно сейчас им необходимо действовать сообща. События разворачивались чрезвычайно быстро. Было решено, что Василий присоединится к Беовулфу в Англии.
С двумя именами из списка гостей Гильома де Матарезе все было ясно.
Скоцци. Убит.
Ворошин-Верахтен. Убит.
Если говорить точнее, оба принесены в жертву.
Поскольку в расход были пущены прямые наследники, то есть потомки, этот факт означал только одно: оба не являлись действительными наследниками корсиканского падроне. Они были скорее засланными и таскали каштаны из огня для других, более сильных, более способных последователей корсиканского призрака.
Нужны ли убийцы в современном мире?
Чтобы спасти мир от убийц! Так говорила Одиль Верахтен о целях и задачах Матарезе.
В этом была вся загадка.
Дэвид Уоверли, секретарь по иностранным делам, Англия.
Джошуа Эпплетон IV, сенатор, американец.
Являются ли они разменными монетами в этой игре, как двое других, или у них какие-то иные роли? Имеют ли соответствующий знак на груди? И был ли таковой у Скоцци? А если и был, то что он означал? Принадлежность к избранному кругу, как считала Одиль Верахтен, или что-то иное? По крайней мере, для Василия знак этот во всех случаях предвещал смерть.
Беовулф сейчас размышляет над всем этим в Англии. Тот самый Скофилд, о котором кто-то среди Матарезе пустил слух, что он убит в Вашингтоне, в парке. Кто этот человек и почему имеет хождение эта деза? Это наводит на мысль, что кто-то хочет уберечь Скофилда от убийц Матарезе. Но почему?
Вы говорили о пастухе. Только он знает. Неужели вам это не очевидно?
Пастух. Пастушок.
Еще одна загадка и, возможно, главная.
Талейников поставил чашку на выдвижной столик и локтем случайно задел бизнесмена из Эссена, спавшего в соседнем кресле. Василий убрал руку, чтобы вновь не побеспокоить соседа, и в этот момент взгляд его упал на газету, что была зажата в руке заснувшего немца.
Фотография на первой странице смотрела прямо на Василия. У него на секунду перехватило дыхание и похолодело в груди.
Симпатичное улыбающееся лицо Генриха Касселя. Крупная надпись сверху проясняла ситуацию: "Смерть адвоката".
По мере того, как Василий читал заметку под фотографией, он чувствовал, как внутри поднимается и растет тупая безысходная боль.
"Генрих Кассель, один из наиболее известных адвокатов Эссена, был найден мертвым в своем автомобиле на полпути к конторе вчера вечером. Официальные власти называют это убийство жестоким и необычным. У жертвы перерезано горло, имеются многочисленные рваные раны на лице, голове и теле. Под разорванной одеждой, обнажившей грудь, обнаружено странное изображение: кольцо густого голубого цвета. Когда около полуночи было найдено тело, краска оставалась еще сырой".
Перро ностро чиркуло.
Василий закрыл глаза. Это он приговорил Касселя к смерти, связав жизнь немецкого адвоката с именем Ворошина. Приговор был подписан, когда Василий по настоянию Генриха назвал ему имя русского князя.
Часть третья
Глава 28
– Скофилд?! – Лицо говорившего стало пепельно-серым. Человек, потрясенный, не мог прийти в себя.
Брэй бросился бежать, продираясь в сутолоке лондонского метро к выходу на Чаринг-Кросс. Это должно было случиться. Рано или поздно, но должно. Нельзя спрятать физиономию под полями шляпы от глаз специально тренированных людей. В конце концов с одним из них пришлось столкнуться, и он был узнан. Опознавший его не сдержал возгласа, но тотчас, не задав ни одного вопроса, поспешил на Гросвенор-сквер к американскому посольству, где работал, оставаясь при этом ветераном ЦРУ.
Скофилд немного знал этого человека. Он несколько раз обедал с ним в "Женеве", участвовал в двух-трех совещаниях, на которых подчеркивалась важность работы отдела консульских операций, не в пример ЦРУ. Этот человек выступал за главенство Управления во всех специальных акциях. Скофилд не раз сталкивался с ним в споре.
Черт возьми! В течение нескольких минут оперативная сеть ЦРУ и Госдепартамента, раскинутая в Лондоне, будет поставлена в известность о том, что Беовулф Агата находится в Англии. А через несколько часов будут подняты платные агенты по всей стране, и он окажется под неусыпным наблюдением многочисленной армии мужчин и женщин, главной задачей которых станет его обнаружение и поимка. Возможно, к этой охоте подключатся и англичане, если их пригласят, хотя это не совсем прилично для руководства ЦРУ и Госдепартамента. Впрочем, англичан вряд ли вовлекут, так как те люди в Вашингтоне, что хотят видеть Брэндона Скофилда только мертвым, желают, чтобы его смерть настала мгновенно, и мысли не допускают о каком-либо дополнительном расследовании. А это противоречит стилю работы английских спецслужб. Так что сотрудничество англичан маловероятно, и потому английских агентов можно не опасаться.
С учетом этих обстоятельств Брэй решил все же воспользоваться своим давним знакомством и выйти на одного из специалистов МИ-6, с которым был когда-то связан по совместным операциям Госдепартамента и МИ-6 в Европе.
Роджер Сеймондс – так звали этого человека – возможно, и не знает, что Скофилд внесен в список лиц, подлежащих ликвидации. Хорошо бы, это было так.
Несколько лет назад Скофилд оказал этому человеку услугу, лежавшую за пределами их профессиональных обязанностей. Случилось так, что Роджер проиграл две тысячи фунтов из казенных денег, что, разумеется, не позволило бы ему оставаться на службе в английской разведке, если бы факт растраты был обнаружен. Скофилд внес эту сумму из своих личных сбережений. С тех пор он никогда не обращался к должнику, но теперь счел возможным востребовать положенное.
Что касается самого Роджера, то деньги не были отданы отнюдь не по причине его нечистоплотности. Просто с того времени Скофилд ни разу больше не пересекался с Сеймондсом. Характер их деятельности не предполагал, что оба обменяются адресами или дадут знать о возможном местопребывании в будущем.
Теперь пришла пора напомнить о долге и потребовать услугу за услугу. В том, что Роджер не откажет ему, Скофилд не сомневался. Но у него не было никакой уверенности, что предложенный им вариант оплаты представляет посильную задачу для должника. И даже если Сеймондс узнает, что Скофилд включен Вашингтоном в списки намеченных к устранению, это мало изменит ситуацию. Долги в сторону, англичанин слишком ответственно относился к своей службе, и совесть его была чиста. Его нельзя шантажировать ни заявлением о том, что он якобы состоит на службе у американцев, ни тем, что ему будто бы оплатили заказное убийство. Брэй рассчитывал, что Сеймондс поможет ему устроить конспиративную встречу с секретарем по иностранным делам Дэвидом Уоверли. С такой просьбой он и собирался обратиться к англичанину.
Миновав Чаринг-Кросс, Брэй влился в людской поток, тянувшийся в сторону Стрэнда, и только на Трафальгарской площади взглянул на часы. Было пятнадцать минут седьмого, по Лондону, или пятнадцать минут восьмого – по Парижу. Через полчаса он должен позвонить Тони на рю де Бак. Ближайший телефонный узел находился всего в двух кварталах, и теперь можно было не торопиться. У него оставалось время зайти в магазин и купить новое пальто и шляпу. Человек из ЦРУ наверняка дал точное описание внешности Скофилда, включая его одежду. Скофилд все еще был в ветровке и рыбацкой шляпе, в которых прилетел с Корсики.
Переодевшись, он пошел в южном направлении, но прибавил шагу, стараясь выбирать менее оживленные места.
Оплатив заказ, он прошел в одну из кабин, закрыл за собой дверь и снова взглянул на часы. Было без десяти семь, и Тони уже ждала у телефона. Время связи, разумеется, было условлено, и если он почему-либо не дозванивался, то делал это в другие намеченные часы. Тони терпеливо ждала, требуя лишь одного: чтобы Брэй звонил каждый день. Брэй не возражал. Он вернулся к жизни, обретя то, на что уже не рассчитывал. Он снова мог любить и замирал при звуках ее голоса, терял голову от ее прикосновений. Он обрел Антонию Граве в наиболее жестокий период своей жизни. И жизнь его наконец-то за многие годы обрела смысл.
Теперь он хотел жить, проживать жизнь бок о бок с ней и состариться с ней рядом. Все стало так просто и в то же время значительно. Прежде он никогда не думал о том, что постареет. Теперь он помнил об этом, знал, что это случится.
Если, конечно, Матарезе позволят…
Матарезе. Международная власть какого-то непонятного типа. Ее лидеры – безликие вожди, которые пытаются достичь… чего?
Хаоса? Но зачем?
Скофилд неожиданно для себя вдумался в первоначальный смысл этого слова. Период существования бесформенных тел, нечто аморфное в бесконечном пространстве, то, что было до акта Творения, до того, как в мир пришел порядок, как сам мир был приведен в порядок. До сотворения мира…
Когда линия между Лондоном и Парижем ожила, он услышал знакомый голос:
– Василий здесь. Он появился днем. Он ранен. – Это было первое, что сообщила Антония.
– Насколько серьезно?
– Он ранен в шею…
Последовала короткая пауза. Видимо, телефонную трубку перехватили или передавали кому-то.
– Ему бы следовало поспать, – говоря о себе в насмешливом тоне, включился в разговор Талейников. – Но у меня есть для тебя несколько важных сообщений.
– Что-нибудь о Ворошине?
– Представь себе, что князь в своих дурацких притязаниях остался верен заглавной букве "В", и все их семейство превратилось в Верахтенов из Эссена. Ансель Верахтен – это князь Андрей Ворошин.
– Заводы Верахтена? Это их собственность?
– Да, как видишь.
– Бог мой! Кто бы мог подумать.
– С ними все не так просто. Очень долго рассказывать в деталях, но вкратце могу сообщить, что дело князя наследовала его внучка. Однако теперь ее уже нет в живых. Она убита по приказу Матарезе.
– Так же, как был убит Скоцци, – добавил Скофилд.
– Именно, – согласился русский. – Эти люди служили приводными колесами, а приказы отдавали другие. Очень интересно понаблюдать за тем, что будет теперь с компаниями Верахтенов. Ведь сейчас у них не осталось реальных владельцев. Очень важно знать, кто станет хозяином этих заводов. Нам бы не пропустить этот момент. Важно понять, кто осуществляет руководство…
– Мы пришли к одинаковым заключениям. Матарезе действуют через широкую, разветвленную сеть.
– Но где она кончается, я не могу понять.
– Хаос… в хаосе, – тихо сказал Скофилд.
– Что? Я не понял… – Василий ждал, что Брэй повторит реплику.
– Ничего, это я так. Ты сообщил, что хочешь предупредить меня.
– Да. Они изучили наши досье под микроскопом. Похоже, они имеют подробное представление обо всех наших связях и контактах. О друзьях – не только нынешних, – об учителях, о тех, кого мы любим, любили… Будь осторожен!
– Они не могут знать того, что не попало в наши досье. И не могут раскрыть всех и каждого.
– Не рассчитывай на это. Ты получил мое сообщение о нательных отметках. Солдаты тайной армии все как один имеют на груди соответствующий знак.
– Да, но в это с трудом веришь. Чтобы целая армия убийц идентифицировала себя?!
– На самом деле это именно так и есть, – продолжал Талейников. – Но кое-что я до сих пор не могу объяснить. Все они кончают жизнь самоубийством и никогда не даются живыми в руки противника. Похоже, они не так уж многочисленны, как нам пытаются представить это их лидеры. То есть существует некоторое количество элитных бойцов, засылаемых в нужные точки, и их не следует отождествлять со всей массой наемных убийц. Эти избранные – нечто вроде бойцов Хасана ас-Сабаха. Фидаи… Знаешь о фидаизме? Религиозное мировоззрение, которое утверждает примат веры над разумом. Так вот они – нечто подобное. Правда, у меня есть небольшая теория на этот счет, когда встретимся, обсудим.
– И когда это будет?
– Мы увидимся завтра ночью или, в крайнем случае, утром послезавтра. Я попробую организовать частный рейс – у меня есть опыт – и рассчитываю быть в Лондоне около часа ночи, самое позднее – часа в три. Я знаю, где ты остановился, – девушка объяснила мне. – Василий имел в виду Антонию.
– Талейников!
– Да.
– Ее зовут Антония.
– Да, я знаю это.
– Передай ей трубку.
– Да, конечно. Вот и она.
Брэй вспомнил номер телефона Роджера Сеймондса и в половине восьмого сделал первую попытку дозвониться из телефонной будки на Пиккадилли-Серкос. Приятный женский голос сообщил ему, что мистер Сеймондс скоро вернется с работы, так как он уже в пути.
– Он может появиться в любой момент. Могу я что-либо передать ему? Кто его спрашивает?
– Мое имя мало что скажет ему. Я попробую перезвонить несколько позже.
– У него великолепная память. Вы уверены, что вам не следует назвать ваше имя?
– Уверен, благодарю. – Брэй повесил трубку. Он был раздражен.
Выйдя из будки, он направился к Сент-Джеймс-стрит. У входа в Грин-парк ему попалась еще одна кабина. Прошло не больше десяти минут со времени первого звонка. Но Брэй все же набрал номер.
– Ваш супруг не появился? – поинтересовался он.
– Он только что звонил из паба с Оулд-Черч-стрит и сообщил, что неожиданные обстоятельства задерживают его, – ответил все тот же женский голос. – Он так возмущался. Похоже, ему выпал сегодня ужасный день.
Он повесил трубку. Пришлось воспользоваться еще одним телефоном. Этот номер принадлежал лондонской МИ-6, и Брэю не пришлось напрягать память, чтобы вспомнить. Он всегда был в памяти. Когда трубку сняли, он быстро проговорил:
– Мистера Сеймондса, пожалуйста. Очень срочно.
– Одну минутку, сэр.
Итак, Роджер Сеймондс не был на пути к дому и не звонил из паба. Домашние игры? Семейные уловки?
– Сеймондс у телефона, – послышался хорошо знакомый голос.
– Ваша жена только что сказала мне, что вы уже на пути к дому, но застряли в пивной. Это лучшее, что вы смогли придумать?
– Что я?.. Кто это говорит?
– Старый приятель.
– Не такой уж, как я полагаю, и старый. У меня нет жены, и все мои старые и новые знакомые и друзья знают об этом.
Брэй оторопел, но через секунду заговорил очень настойчиво:
– Быстро давайте мне "чистый" номер или любой, где установлен шифратор. Быстро!
– Кто вы?
– Две тысячи фунтов!
Роджеру понадобилась секунда, чтобы понять, о чем идет речь. Он назвал номер, повторил его и добавил:
– Магазин. Двадцатипятиэтажное здание.
Раздался щелчок, и линия отключилась. Брэй знал, что означает "двадцатипятиэтажное здание". Он должен был позвонить дважды с перерывом в минуту и занимать номер не дольше двенадцати минут.
Он вышел из будки и огляделся, ища поблизости другую. Та, из которой он только что звонил, будет поставлена под наблюдение в течение нескольких минут. На Оксфорд-стрит он повернул направо и помчался до Вардоур-стрит. Там зашагал медленнее, еще раз повернул направо и смешался с толпой.
Прошло девять с половиной минут. На углу Шафтсбери-авеню показалась телефонная будка. Молодой человек в костюме цвета электрик, усиленно жестикулируя, что-то кричал в телефонную трубку.
Скофилд взглянул на часы – одиннадцать минут.
Он не успевал. Тогда, достав купюру в пять фунтов, он приложил ее к стеклу кабины. Человек обернулся и жестом показал нечто неприличное.
Брэй открыл дверь, схватил человека за плечо цвета электрик и сдавил так, что тот завыл. Затем Брэй вытащил наглеца из кабины, въехал ему ногой ниже пояса и швырнул в него пять фунтов. Бумажка спланировала бедняге на макушку. Он схватил ее и дал деру.
Одиннадцать минут тридцать секунд.
Скофилд несколько раз вздохнул поглубже, стараясь успокоиться. Двенадцать минут. Он набрал номер.
– Не ходите домой, – выпалил Брэй, как только Сеймондс снял трубку.
– А вам не следует оставаться в Лондоне! – услышал он в ответ. – Гросвенор-сквер поставила всех на ноги в поисках вас.
– Вы знаете об этом? Вашингтон призвал вас?
– Едва ли они сделают это. На ваш счет не было сказано ни единого слова. Вы подлежите выводу из игры и не можете быть предметом разговора. Мы проверили это несколько недель назад, когда получили первые сведения.
– Откуда?
– Наш информатор в Союзе. Внутри КГБ. Они ведь тоже охотятся за вами. Впрочем, они всегда этим занимались.
– А что сказал Вашингтон в ответ на ваш запрос?
– Там валяли дурака. Вроде не имеют понятия о вашем местонахождении. Им очень не хочется клеить официальную марку на конверт с чепухой. Вы в чем-то провинились? Тут много говорят разного…
– Как вы узнали, что объявлена облава?
– Да бросьте! Мы же работаем. У нас есть кое-кто на Гросвенор-сквер, вполне преданные нам люди…
Брэй был потрясен.
– Роджер, почему вы все это говорите мне? Я не могу поверить, что вас вынуждает сделать это сумма в две тысячи фунтов.
– Эта невостребованная сумма поджидает вас в банке Челси с того самого дня, накануне которого вы выкупили меня.
– Тогда почему же все-таки?
Сеймондс прочистил горло – истинный англичанин, скрывающий подступившие эмоции.
– Я не знаю и не уверен, что хочу знать, что вы там натворили и с кем поссорились. И я понятия не имею, надо ли мне знать, насколько ваши убеждения безупречны, но я с ума сошел, услыхав от нашего информатора номер один в Вашингтоне, что они подписываются под советской уткой. Как я сказал, это не просто чепуха. Это звучит очень обидно.
– Вы о чем? Какая утка? Ложная информация? Насадка? Наживка?
– Утка о том, что вы объединились с Серпентом.
– Серпент?
– Да, так мы называем Василия Талейникова. Это имя, я уверен, вы помните. Я повторяю: не знаю, в чем ваши проблемы, но точно знаю, что это ложь, махровая ложь. Я понял это, как только услышал. Кое-кто из нас помнит Восточный Берлин. И я был здесь, когда вы вернулись из Праги. – Сеймондс снова прочистил горло. – Как они смеют, подонки?! После всего, что было…
Скофилд тяжело вздохнул:
– Сеймондс, не ходите домой.
– Да, вы уже сказали об этом. Вы сказали, что кто-то по моему домашнему телефону представился моей супругой?
– Возможно, что не в вашем доме, а где-то поблизости, откуда они подсоединяются к вашему телефону. Подключение чистое, ни гула, ни фона. Наверное, аппаратура хорошая…
– Мой телефон прослушивается? Они следят за мной здесь, в Лондоне?
– Скорее всего, они просто прикрывают вас, а охотятся за мной. Они знают, что когда-то мы были друзьями, и надеются, что я попытаюсь связаться с вами.
– Черт возьми, эти посольские получат болт. Мы почистим золотые перышки их долбаного орденка. Они зашли слишком далеко.
– Это не американцы…
– Не… Брэй, о чем вы говорите, ради всех святых?..
– Это как раз то, почему я звоню. Нам необходимо поговорить, но условия для этого очень неподходящие. Придется прокладывать очень сложный маршрут к месту встречи. Две сети агентурных служб охотятся за мной, и по крайней мере одна из них держит и вас под лупой. Эти люди далеко не дураки.
– Ну, это мы еще посмотрим! – Сеймондс хмыкнул. Он был и взбешен и раззадорен. – Где вы находитесь?
– Район Сохо, на углу Вардоур и Шафтсбери.
– Хорошо. Отправляйтесь сейчас к Тоттенхэм-Корт-роуд. Через двадцать минут серая малолитражка подъедет за вами с Оксфорд-стрит. Водитель будет черный – парень из Западной Индии. Он связной. Садитесь к нему в машину и можете ни о чем не беспокоиться. Там стоит самый мощный двигатель последней модели.
– Спасибо, Роджер.
– Да не за что. Но не ждите, что я примчусь с двумя тысячами в кармане. Банки уже закрыты, вы же знаете.
Скофилд уселся на переднее сиденье малолитражки. Водитель пристально посмотрел на него, видимо вспоминая фотографию. Брэй сдвинул шляпу на затылок.
– Благодарю вас, – сказал водитель. Его рука медленно покинула карман пальто и легла на руль. Двигатель взревел, они понеслись по Тоттенхэм-Корт-роуд.
Читать бесплатно другие книги:
