Круг Матарезе Ладлэм Роберт
– Меня зовут Исраэль, по-другому Израиль, а вы – Брэндон Скофилд, как я понимаю.
– Исраэль? – с удивлением переспросил Брэй. – Значит, "Божий герой"?
– Именно так, сэр. – Водитель улыбнулся. – Я не думаю, что мои родители сочувствовали гонимой нации, когда давали мне это имя. Но то, что они читали Библию, это точно. Исраэль Ислес.
– Хорошее имя.
– Моя жена считает, что они прогадали. Назови они меня Исмаилом, никогда не забыли бы меня, да и Господь меня не оставил бы.
– "Мое имя – Исмаил"… – Брэй рассмеялся. – Да, это впечатляет. Получается: мое имя – "Бог слышит", то есть "меня слышит Бог".
– Мы изучали некоторые ваши ходы в процессе подготовки. Я недавно обучался… А теперь я везу человека, которого мы все стремились превзойти. Вы – наш эталон.
– Это очень лестно. Я уверен, вы превзойдете, если захотите. Когда доживете до моего возраста, надеюсь, вы решите, что жизнь стоит того.
Машина мчалась на юг от Лондона по Брайтонскому шоссе, и Скофилд размышлял о том, что он должен рассказать Сеймондсу. Исраэль Ислес понял, что его пассажир – очень усталый и занятой человек. А потому не лез больше с разговорами. И Скофилд был благодарен ему за молчание. Он должен был принять очень непростое решение, и вне зависимости от того, каким оно будет, ему предстоял довольно большой риск.
Итак, что же он расскажет Роджеру? Всю правду или часть правды? Пока что Скофилд наверняка знал лишь одно: он начнет с того, что решение о его уничтожении исходит не непосредственно и не только от Вашингтона. Скофилд решил сообщить об этом прежде всего потому, что Сеймондс, не зная этого, грешит на ребят из американского посольства, думая, что это они подключаются к его телефону.
Но при этом сказать Сеймондсу хотя бы часть правды означает вовлечь его в игру, втянуть в историю, а Сеймондс ведь такой, что не смолчит. Он пойдет к другим, а те, в свою очередь, поднимут на ноги своих начальников. Однако сейчас не время говорить о создании широкой, активной, хорошо законспирированной сети, к тому же строиться она будет из агентов или сотрудников все тех же контрразведок, ибо вдвоем с Талейниковым и только из новых лиц такую сеть им сейчас не создать. Возможно, когда-нибудь в будущем, но не сейчас. Да по правде говоря, у них обоих было слишком мало доказательств, ничего очевидного, все, что они знали, очень легко оспаривать, отрицать, и представители невидимых тайных властных структур немедленно обвинят их обоих в безумии и предательстве.
И то сказать, все, что Скофилд и Талейников узнали и поняли, выглядит очень противоречиво: зачем бы это руководителям крупнейших промышленных корпораций, чье процветание зиждется на стабильности в экономике, финансировать тех, кто добивается хаоса?
– Через несколько минут мы достигнем нашего первого перевалочного пункта. – Голос водителя донесся до Скофилда словно издалека.
– До первого пункта? – переспросил Брэй.
– Именно. Мы достигнем цели в два приема, точнее сказать, доберемся до нужного места, разбив нашу поездку на два этапа. Эту тачку мы оставим, она вернется в Лондон, и за рулем в ней будет сидеть черный, а пассажир подсядет белый – как у нас с вами. Мы же пересядем в другую машину, совсем другую, иной марки. Второй этап гонок займет у нас четверть часа. А мистер Сеймондс подскочит позже, ведь ему предстоит сменить четыре средства передвижения.
– Я понял, – сказал Брэй.
Исраэль Ислес, сам того не ведая, подсказал Брэю решение: если встретиться с Сеймондсом можно будет не сразу, то и информацию он будет получать частями. Кое-что Брэй ему скажет, но никак не увяжет свой рассказ с именем Дэвида Уоверли. Однако необходимо, но, разумеется, сугубо конфиденциально, довести до сведения Уоверли тот факт, что какие-то лица манипулируют колоссальными капиталами, но тайно. Что-нибудь намекнуть насчет нелегального вывоза: мол, Скофилд случайно столкнулся с фактом и сейчас находится в процессе отслеживания. И при встрече хорошо бы добавить, что, хотя всякая тайная, незаконная экономическая деятельность контролируется контрразведкой, на сей раз их якобы не подключили в отместку: пусть в другой раз не подменяют собой ФБР и ЦРУ, не путают свои функции.
Так он и скажет Сеймондсу, а тот – Уоверли, решил Скофилд. А еще скажет, что в Вашингтоне есть люди, которых не устраивает его, Скофилда, осведомленность в этих делах, а посему они решили дискредитировать его, пока он не успел найти доказательства и публично выступить с обвинениями. А если понадобится, то и убить. Такое объяснение Сеймондс поймет. Он-то прекрасно знает, что из-за денег убивают, кому, как не офицеру-разведчику, знать это?
Исраэль прижался к обочине и остановился. Через тридцать секунд появился другой автомобиль, класса "бентли". Водитель и Брэй оставили малолитражку и забрались в подъехавшую машину. Пересадка происходила молча, быстро. В результате в каждом автомобиле оказался черный водитель. Оба поехали в разные стороны, увозя белых пассажиров.
– Можно задать вам один вопрос? – нерешительно начал Исраэль.
– Конечно.
– Я прошел солидную подготовку, но мне никогда не приходилось убивать человека. Иногда я думаю об этом, и это очень беспокоит меня. Каково это, убивать? На что это похоже?
Скофилд смотрел в окно и ответил не сразу. Исраэль ждал, а он думал: это так, словно проходишь через дверь туда, где ты никогда прежде не бывал. Надеюсь, тебе не придется оказаться за этой дверью, ибо за ней тысяча глаз, вопрошающих, взывающих к тебе. Реже злых, чаще испуганных, молящих. Но куда чаще в них стоит удивление: почему? Почему меня и сейчас?
Вслух же он сказал только:
– Да ничего там такого особенного… Вы никогда не убьете человека, если в этом не будет крайней необходимости, или у вас не будет другого выхода, или если вы не будете уверены, что, убивая, вы спасаете гораздо больше других жизней. Это единственное, что дает вам право на убийство. Лучше выкиньте это из головы, оставьте это где-нибудь за запертой дверью вашего мозга.
– Да, мне кажется, я понял, о чем идет речь. Только при необходимости.
– Вот именно. Только по необходимости, – подтвердил Брэй, а про себя подумал: до поры до времени, до того момента, когда ты станешь еще старше и дверь эта будет открываться все чаще и чаще и в конце концов останется открытой, и ты сам окажешься там внутри с широко распахнутыми глазами.
Они въехали в пустынный парк на окраине Шедфорда, служивший местом для редких пикников и прогулок в праздники и уик-энды.
Их уже ждала машина, но Сеймондса в ней не было. Он должен был прибыть с минуты на минуту, а пока на месте встречи дежурили два человека, прибывшие заранее, чтобы разведать обстановку.
– Привет, Брэндон. – Невысокий плотный мужчина в мешковатом пальто выступил вперед, протягивая Скофилду руку.
– Привет, как ваши дела? – Скофилд не помнил имени этого человека, но хорошо помнил его лицо. Он был одним из лучших в английской разведке, и Госдепартамент часто приглашал его для совместных операций – разумеется, с разрешения англичан. Это касалось контроля за важными дипломатическими переговорами такого, скажем, масштаба, как совместная встреча Москва – Париж – Куба.
Впечатляюще, подумал Брэй, Сеймондс подключил лучших из своей обоймы.
– Лет восемь – десять прошло, не так ли?
– Никак не меньше, – согласился Скофилд. – Как вы все это время?
– По-прежнему здесь. Мне еще далеко до пенсии, а я – прямо не дождусь.
– Пока наслаждайтесь…
Англичанин помолчал и начал как-то нерешительно:
– Я так и не видал вас после Восточного Берлина. Не то чтоб мы были на короткой ноге, но вы понимаете, что я имею в виду. Приношу вам свои запоздалые соболезнования.
– Спасибо. Это было так давно… – отозвался Скофилд. – Теперь все в прошлом.
– Не такое уж это и прошлое. Не так давно мой информатор в Москве сообщил нам эти сплетни относительно вас и Серпента. Медведица Агата и Змея! Как только эти свиньи в Вашингтоне смогли проглотить такое пойло?
– Тут все не так просто…
Показались огни приближающейся машины, а затем послышался звук мотора. Лондонское такси въезжало в зону отдыха. Вместо таксиста за рулем оказался Роджер Сеймондс.
Брэй молча наблюдал, как средних лет офицер английской спецслужбы выходит из машины. Внешне он очень мало изменился со времени их знакомства, пожалуй, чуть посолиднел, но все та же непослушная шевелюра, тот же рассеянный вид, за которым скрывался блестящий ум, потрясающие способности оперативно мыслить. Такого не проведешь и не обманешь, даже если вместе с ложью подпустить долю правды.
– Брэй, здравствуйте. Как поживаете? – заговорил Сеймондс, протягивая руку. – Только не вздумайте отвечать, оставьте на потом. Ну и поезд очка! Морока с этими авто. Обещаю на будущее: я стану бдительнее, осторожнее в телефонных переговорах… – Он огляделся, кивнул своим людям и, заметив дыру в заборе, окружавшем площадку для игр, весело предложил: – Давайте покачаемся! Если вы хороший парень, я подтолкну вас разок-другой.
Англичанин молча выслушал рассказ сидящего на качелях Брэя о тайных перемещениях капиталов и о людях, заинтересованных в этой информации. Наступила его очередь высказаться:
– Я пообещал дать вам толчок для полета, но вы не заслуживаете его. Вы не молодец!
– Почему же? – полюбопытствовал Брэй.
– Недоговариваете.
– Понимаю, – согласился Брэй. – Вам не ясно, почему я прошу не упоминать мое имя в разговоре с Уоверли?
– Да нет. С этим все в порядке. Видимо, потому что он каждый день в контакте с Вашингтоном. Однако неофициальная беседа с отставным офицером американских спецслужб его не отпугнет, ему плевать, что в министерстве иностранных дел узнают об этом. Я в том смысле, что мог бы сказать ему о вас, поскольку мы обычно не врем друг другу. Я беру это на себя, если нужно.
– Тогда что вас беспокоит?
– Те, кто идут за вами по следу. Не парни с Гросвенор-сквер, а те, другие… Вы не больно искренни. Говорите, что русским можно доверять, но не сказали насколько. Не называете источник их информации.
– Что вы имеете в виду?
– Мы вытащили ваше досье и отобрали имена троих, хорошо вам известных. Мы позвонили каждому и сказали, что звоним от вас, приглашаем их прийти в определенное место. Все три телефонных звонка прослушивались. За этими троими следят.
– Ну и что вас удивляет? Я же вам об этом и толкую.
– А то, что один из этих людей известен только нам. Никаким другим спецслужбам, понимаете?
– И кто же он?
– Греймис.
– Никогда о таком не слыхал.
– Вы встречались с ним только один раз в Праге. Его кодовое имя Барсук.
– КГБ? – удивился Скофилд. – Он перешел на нашу сторону в семьдесят втором году. Я сдал его вашим. Нам он был ни к чему, но не стоило и терять его.
– Это было известно только мне! Вы ничего не сказали своим, признаться, мы проверяли это.
– В таком случае утечка информации где-то у вас.
– Это невозможно, – категорически заявил Сеймондс. – Ручаюсь по крайней мере за ту часть сведений, которые вы только что дали.
– Почему вы так уверены?
– Вы сказали, что натолкнулись на эти факты с перемещением денег совсем недавно. Давайте отведем на это несколько месяцев, а? Отпустим от щедрот и скажем не "недавно", а "несколько месяцев назад".
– Ну, пусть так.
– И начиная с того момента те, кто хотят, чтобы вы молчали, ополчились на вас, так? Брэй кивнул.
– Теперь соображайте! – продолжал Сеймондс. – С того момента, как я занял свой кабинет, ваше досье находится только в моем распоряжении, то есть вот уже два с половиной года оно у меня. Его можно взять только по получении двух подписей, одна из которых – моя. Но его никто не брал, и во всей Англии нет ни у кого больше сведений о том, что сдача Греймиса-Барсука связана с вашим именем.
– Что вы пытаетесь внушить мне?
– А то, что информация об этом может находиться еще только в одном месте.
– Выкладывайте: где?
– В Москве.
– Это лишь означает, что Москва в курсе двойной игры Барсука. Он продолжает работать и на них.
– Вполне возможно. Как и некоторые из тех, кого вы перекупили, Барсук – пьяница. Нам не больно-то он нужен, но мы не можем сдать его обратно. Он не просто пьяница, он хронический алкоголик с многолетним стажем. Его взяли на работу в КГБ за прежние заслуги. Он был когда-то неплохим солдатом. Мы подозреваем, что он засветился довольно давно. Но он никому не был нужен, пока вы не натолкнулись на него. Так кто стоит за вами?
– Похоже, я не очень удружил вам, сдав Барсука, – уклончиво заметил Брэй, не глядя в глаза Сеймондсу.
– Вы не знали об этом. Не знал и я. Кто эти люди, Брэй?
– Это те, у кого есть контакты с Москвой. Очевидно, так. Мы тоже так работаем.
– Тогда я вынужден задать вам один вопрос, тот самый, который был неуместен еще несколько часов назад. Это правда… то, что болтают в Вашингтоне? Вы работаете с Серпентом?
Скофилд посмотрел на англичанина.
– Да, – сказал он просто.
Сеймондс произнес спокойно и отчетливо:
– Мне кажется, я мог бы убить вас за это… Ради Бога, скажите мне – почему?
– Если этот вопрос подразумевает либо мою смерть, либо мой полный ответ, то по всему выходит, что у меня нет выбора, не так ли?
– Есть еще промежуточный вариант: я забираю вас и сдаю в американское посольство.
– Не делайте этого, Роджер. И не просите, чтобы я рассказал еще что-то именно сейчас. Позже, возможно, но не сейчас.
– А почему я должен согласиться с этим?
– Просто потому, что вы меня знаете. Я не могу назвать какие-либо другие причины, чтобы вы согласились.
Сеймондс отвернулся. Несколько минут оба молчали. Наконец англичанин посмотрел на Брэя:
– Как все просто: вы меня знаете! А знаю ли я вас?
– Я бы не пытался связаться с вами, если бы не был уверен в этом. Я не прошу незнакомых людей рисковать своей жизнью ради меня. И я еще раз прошу вас: не ходите домой. Вы уже отмечены, так же, как и я… Если вам удастся скрыться, то все будет хорошо, но если они обнаружат, что вы встречались со мной, вам не жить.
– В данный момент я нахожусь на экстренном совещании в Адмиралтействе. Соответствующие телефонные звонки поступили мне в кабинет и на квартиру. Мне сообщили, что мое присутствие на этом совещании необходимо.
– Очень хорошо. Именно этого я и ждал от вас.
– Черт бы вас побрал, Скофилд! У вас всегда был этот дар. Вы давите на людей до тех пор, пока они не сдадутся. Да, я знаю вас! И я кое-что сделаю для вас, раз вы просите! Но не потому, что вы стали героем мелодрамы. Меня это не впечатляет! Зато кое-что действует на меня неотразимо. Я уже сказал, что готов убить вас за то, что вы связались с Талейниковым. Я думал, что способен сделать это, но я подозреваю, вы каждый раз понемногу убиваете себя сами, когда видите его рядом. И этого для меня вполне достаточно.
Глава 29
Брэй спустился по лестнице и вышел из частной гостиницы на Найтсбридж. Солнце сияло вовсю. Он остановился у киоска, купил "Таймс" и направился в небольшой ресторанчик. Там он устроился за столиком напротив входной двери и отметил про себя, что рядом на стене висит телефон. Было еще только четверть десятого, и до звонка Роджеру Сеймондсу оставался целый час. Он должен был выйти на связь ровно в 10.15 по номеру, который обещали не прослушивать.
Заказав завтрак изъяснявшейся на кокни официантке, он развернул газету и нашел то, что искал. Сообщение дали прямо на первой странице в верхнем левом углу:
СМЕРТЬ НАСЛЕДНИЦЫ ВЕРАХТЕНОВ
Эссен. Одиль Верахтен, дочь Вальтера Верахтена и внучка Анселя Верахтена, основателя компании "Верахтен веркс", была найдена мертвой в своем доме на Верденштрассе минувшей ночью. Смерть, которую констатировал домашний врач семьи Верахтен, наступила в результате сердечной недостаточности. Около десяти лет Одиль Верахтен управляла делами широко разветвленной сети компаний под руководством отца, в последнее время отошедшего от дел. Родители покойной проживают в уединении в своем имении в Штадтвальде и оказались не в состоянии как-либо прокомментировать случившееся. Похороны состоятся в узком семейном кругу, захоронение будет произведено на частных землях в пределах семейной резиденции. О судьбе компании будет объявлено в ближайшее время, но решение по этому вопросу остается не за Вальтером Верахтеном, который, как сообщалось, серьезно болен. Одиль Верахтен была прекрасным украшением чопорных светских салонов и гостиных города. Подвижная и энергичная, она смолоду посвятила себя деятельности, находясь в окружении склонных к самолюбованию, неприступных дельцов Эссена. Никто не сомневался в ее способностях управлять делами…
Скофилд быстро просмотрел подробности личной жизни наследницы огромного состояния, которые смаковала газета, изображая развращенную своевольную самку, пользовавшуюся приемами великосветской шлюхи. Корреспонденту, по-видимому, нравились преувеличения. Далее шла еще одна заметка:
СМЕРТЬ ВЕРАХТЕН ЗАТРАГИВАЕТ ИНТЕРЕСЫ "ТРАНСКОММЬЮНИКЕЙШНЗ"
Нью-Йорк. Как удалось выяснить, Уолл-Стрит была удивлена, когда группа консультантов "Транскоммьюникейшнз инкорпорейтед" вылетела в Эссен, Западная Германия, для участия в переговорах с представителями компании "Верахтен веркс". Внезапная смерть Одили Верахтен, сорока семи лет, и фактическое отстранение от дел ее отца Вальтера Верахтена, семидесяти шести лет, повлекли за собой ситуацию, при которой огромная компания остается практически без авторитетного руководства. Потрясение вызвало сообщение, полученное в хорошо информированных кругах и касающееся доли участия "Транскоммьюникейшнз" в капиталах "Верахтен веркс". Вложения американского капитала в немецкие торговые и промышленные сферы обычно не сопровождаются пристальным вниманием в лабиринтах власти Эссена, но отнюдь не тогда, когда становится известным" что количество акций превышает двадцать процентов. Ходят настойчивые слухи, что реальные инвестиции "Транскоммьюникейшнз" составляют по меньшей мере пятьдесят процентов от общего капитала, что, как заявили в штаб-квартире конгломерата, находящейся в Бостоне, не соответствует действительности.
На какой-то момент Брэй оторопел, среагировав на "штаб-квартиру в Бостоне". Мало того, в заметке содержалась дополнительная информация, заставившая мозг Скофилда лихорадочно заработать. Джошуа Эпплетон IV – сенатор от штата Массачусетс, происходил из семьи Эпплетон, наиболее влиятельной в политическом и финансовом плане, к тому же входившей в окружение Кеннеди. Не означает ли это возможную связь семейства Эпплетон с транснациональными корпорациями – легальную или завуалированную – и в частности с "Транскоммьюникейшнз"? Это следует выяснить, подумал Скофилд. Итак, он выудил две детали из газетного сообщения и получил пищу для размышлений. Но ход его мыслей прервал телефонный звонок. Трубку сняла все та же официантка, которая говорила на кокни. Скофилд взглянул на часы – стрелки показывали 10.08. Через семь минут ему надо связаться с Сеймондсом. Хорошо бы разговор официантки не затянулся по времени, не превысил семи минут. Брэй уставился на губы официантки. Та буркнула что-то в трубку, а затем крикнула в зал:
– Мистера Б.Хагата к телефону.
Никто из посетителей не пошевелился. И тут до Брэя дошло: Б.Хагат – это Б.Агата!
Беовулф Агата, Медведица Агата, то есть Скофилд. Но что это? Неужели Сеймондс решился продемонстрировать свои возможности сверхчеловека? Или он дает понять Брэю, как быстро, оперативно и безупречно работает английская служба безопасности? Выходит, Сеймондса нельзя оставлять одного. Бог мой, ну и дурак, рассердился Скофилд.
И все же он поднялся, прихватив портфельчик, и не спеша подошел к телефону.
– Доброе утро, Беовулф! – послышался мужской голос. Дикция была примерно-показательная, словно у выпускника "Баллиол-колледж". – Полагаем, вы уже отдохнули после своего излишне утомительного путешествия от Рима до Лондона?
– С кем я говорю?
– Мое имя не имеет никакого значения, так как ничего не скажет вам. Наша задача состоит в том, чтобы добиться взаимопонимания. Мы нашли вас, мы и впредь будем делать это без особого труда, но это так утомительно скучно, куда лучше было бы обеим заинтересованным сторонам сесть за стол переговоров и спокойно обсудить наши разногласия. Возможно, вы обнаружите, что они не так уж велики.
– Я не слишком комфортно себя чувствую рядом с людьми, которые намерены убить меня.
– Я позволю себе внести поправку. Кое-кто, конечно, стремится уничтожить вас, зато другие пытаются вас спасти.
– Зачем бы это им? Чтобы устроить мне сеанс химической терапии и выяснить, что я узнал и что сделал?
– То, что вы узнали, ничего не значит, а сделать вы уже ничего не сможете. Вам прекрасно известно, что сделают с вами ваши люди, если вы попадетесь им в лапы. Не будет ни судебного разбирательства, ни публичных слушаний. Вы слишком опасны для очень многих, и поскольку официальное клеймо предателя на вас уже поставлено, а вы еще и напортачили, а затем скрылись за границу, то вы будете уничтожены при первом удобном случае. Неужели вас ничему не научил инцидент на Небраска-авеню?.. Ну а мы можем уничтожить вас, как только вы выйдете из этого ресторана, а то и несколько раньше, в самом ресторане.
Брэй обвел взглядом сидящих вокруг, вглядываясь в лица людей за столиками, стараясь угадать, кто экзекутор, поймать его взгляд, брошенный из-за развернутой газеты или поверх поднятой чашки кофе. Кандидатов было не много, и он не знал, сколько их точно. И уж конечно в толпе на улице его поджидают невидимые пока убийцы. Итак, он в ловушке! Часы показывали 10.11, и через четыре минуты он должен позвонить Сеймондсу. Но он знал, что на сей раз имеет дело с профессионалами и не может просто повесить трубку, а затем попытаться набрать нужный ему номер. Если в зале есть наблюдатели, то они не дадут ему сделать это. Брэю оставалось лишь тянуть время в расчете на то, что кто-то из экзекуторов выдаст себя, раздраженный слишком долгим разговором по телефону. Как можно дольше тянуть, оставаясь на телефоне и внимательно следя за каждым посетителем.
– Вы хотите встретиться со мной, я же хочу иметь гарантии, что смогу выйти отсюда живым.
– У вас они есть!
– Одних слов недостаточно. Опишите одного из ваших людей внутри ресторана.
– Давайте сделаем так, Беовулф. Мы вполне сумеем, задержав вас там, сообщить в американское посольство, и, прежде чем вы успеете глазом моргнуть, они возьмут вас. Даже если вам удастся прорваться и уйти от них, мы возьмем вас на втором круге.
Часы показывали 10.12. До связи с Сеймондсом оставалось три минуты.
– В таком случае я делаю вывод, что вы не слишком жаждете встречи со мной. – Сказав это, Скофилд рассчитывал, что, идя ва-банк, он напугает собеседника. Он не сомневался, что говоривший выполняет роль посредника, простого связника. Кто-то стоящий над ним хочет, чтобы Брэндон Скофилд достался ему живым, а не мертвым.
– Я еще раз повторяю, что для всех нас будет лучше…
– Дайте мне вашего человека в зале! – прервал говорившего Брэй. – В противном случае можете звонить в посольство, черт бы его побрал! Я оставляю за собой шанс. Итак, я жду!
– Ну хорошо, – поспешно проговорили на том конце линии. – Там есть человек с сильно запавшими щеками. Он одет в серое пальто…
– Я вижу его.
Брэй отметил про себя, что между ним и экзекутором пять столиков.
– Когда вы выйдете из ресторана, он встанет и отправится за вами. Он и есть ваша гарантия.
10.13. Теперь оставалось две минуты.
– А какие гарантии у него? Как я могу узнать, что вы не уберете его вместе со мной?
– Да выходите же, Скофилд…
– Я рад слышать, что у вас есть для меня и другое имя. А как вас зовут?
– Я же сказал: это несущественно.
– Несущественного не бывает. Мне бы хотелось знать ваше имя.
– Смит. Вас устроит?..
10.14. У Скофилда теперь одна минута. Пора начинать.
– Я подумаю о вашем предложении, и кроме того, мне хотелось бы закончить свой завтрак. – Резко повесив трубку, он переложил кейс в правую руку и быстро направился к человеку, сидевшему за пять столиков от него.
При его приближении человек забеспокоился и медленно полез в карман пальто.
– Не нужно волноваться, – проговорил Скофилд, дотрагиваясь до его руки. – Нападение отменяется. Мне ведено сообщить вам, что вы должны вывести меня отсюда. Но сначала мне нужно позвонить по телефону. Тот, с кем я только что говорил, дал мне номер. Надеюсь, я запомнил его.
Человек со впалыми щеками не шелохнулся и не произнес ни слова. Скофилд вернулся к телефону.
10.14 и 51 секунда. Девять секунд на все про все! Он наморщил лоб, делая вид, что вспоминает номер, затем снял трубку и начал вращать диск. Спустя три секунды после 10.15 он услышал, что электронные приборы подключились к линии, гарантируя чистоту. Он опустил монету.
– Нам придется говорить очень быстро, – начал Брэй, когда Сеймондс снял трубку. – Они выследили меня, у меня проблема.
– Где вы находитесь? Мы поможем. Скофилд объяснил.
– Просто пришлите две машины с сиренами, обычную полицию. Скажите им, что в зале ирландские террористы. Это все, что мне нужно.
– Я записал… Они уже в пути.
– А что насчет Уоверли?
– Завтра ночью. В его доме на Белгравиа-сквер. Я, разумеется, буду вас сопровождать.
– Только завтра? А раньше нельзя?
– Куда же еще раньше? Бог ты мой! Послушайте, единственное, почему он согласился на встречу, это то, что я организовал ему послание из Адмиралтейства. С той самой мифической конференции, на которую был приглашен прошлой ночью.
Брэй хотел прервать Сеймондса, но тот не дал ему заговорить.
– Кстати, вы оказались правы: была сделана проверка, там ли я нахожусь.
– У вас было надежное прикрытие?
– Позвонившему сказали, что совещание нельзя прервать и для меня оставят сообщение, которое я получу по окончании совещания.
– Вы позвонили туда, откуда вам звонили?
– Да, конечно. По телефонной сети Адмиралтейства спустя час десять минут после того, как мы с вами расстались. Для этого мне пришлось разбудить одного беднягу из Кенсингтона.
– Значит, вас могли видеть, когда вы выходили из здания Адмиралтейства. Очень хорошо. Вы не упоминали мое имя в беседе с Уоверли?
– Я использовал одно имя, но не ваше. До тех пор, пока вы не достигнете соглашения, полагаю, у меня будет много хлопот.
Простой и очевидный факт внезапно поразил Брэя: Роджеру Сеймондсу удалось организовать встречу с Уоверли – раз; Матарезе устроили ему, Скофилду, ловушку в ресторане – два; Уоверли согласился на встречу через тридцать шесть часов – три! Значит, никакой связи между предстоящим интервью с Уоверли и человеком, известным как Беовулф Агата, Матарезе не уловили.
– Роджер, а в котором часу завтра вечером?
– В восьмом. Но сначала я должен позвонить ему. Я подъеду за вами около семи. Есть какие-нибудь соображения о том, где вы будете находиться завтра в это время?
Скофилд словно не услышал вопроса. Вместо ответа он сказал:
– Я позвоню вам по этому же телефону завтра в четыре тридцать. Это удобно?
– Вроде да. Если меня не будет, оставьте адресок, по которому я разыщу вас.
– Вы принесете фотографии всех тех, кто шел за вами по следу?
– К двенадцати часам они будут у меня на столе.
– Хорошо. И еще одна просьба. Найдите очень убедительный предлог, благодаря которому вы объясните Уоверли, что не сможете доставить меня на Белгравиа-сквер завтра вечером.
– Что?!
– Именно это вы должны будете сказать Уоверли, когда позвоните ему непосредственно перед нашей встречей. Вы объясните ему, что таковы условия безопасности и что вы лично вернетесь с ним вместе в свой рабочий кабинет.
– Ко мне? Везти его сюда?
– Нет, вы привезете его в отель "Коннаф". В половине пятого я сообщу вам по телефону номер комнаты. Если вас не будет на месте, я оставлю для вас информацию. Вычтите двадцать два из числа, которое я сообщу вам.
– Послушайте, Брэндон, вы просите слишком много!
– Об этом вы не можете судить. Может быть, я прошу об этом, чтобы спасти ему жизнь, а заодно и вам.
Неподалеку на улице послышались звуки сирен лондонских полицейских машин. Через несколько секунд они будут у ресторана.
– Ваша помощь подоспела, – быстро проговорил Брэндон. – Благодарю. – Он повесил трубку и вернулся к столику, где поджидал его мужчина в сером
пальто.
– С кем вы разговаривали? – спросил человек с явным американским акцентом.
Сирены раздавались уже совсем близко.
– Он не назвал своего имени, но выдал необходимые инструкции. Мы должны убираться как можно скорее.
– Почему?
– Что-то произошло. Полиция обнаружила оружие в одной из ваших машин. Этого оказалось достаточно для прибытия полицейского наряда. Ведь в этом районе наблюдается повышенная активность ИРА. Пойдемте!
Человек поднялся из-за стола, едва заметно кивнув вправо. Взглянув по направлению его кивка, Брэй заметил, как женщина средних лет медленно поднялась и, подхватив сумку, заняла позицию у выхода.
Брэй не торопясь пошел к кассе, медленно пересчитал деньги, глядя в окно и стараясь все время держать в поле зрения происходящее на улице. Две полицейские машины почти одновременно затормозили у тротуара. Тотчас собрались любопытные прохожие, но толпа мгновенно рассеялась, как только люди заметили, что полицейские в касках. Страх прогнал любопытных.
Брэй занял исходную позицию у стеклянной входной двери. Как только первый полицейский потянулся к наружной ручке двери, Брэй, зажав портфель под мышкой, схватил за плечи тех, кто за ним следил. Еще одно усилие, и его провожатые лежали на полу. Брэй закричал:
– Проверьте, нет ли у них оружия! Я слышал, что они собирались подложить бомбу в Скотч-Хаус!
Пока полицейские разбирались с парой предполагаемых террористов и в воздухе мелькали попеременно то руки, то ноги, Брэй, буквально перекувырнувшись, рванулся влево к выходу и выкатился на улицу. Вскочив на ноги, он ринулся за угол и не останавливаясь промчался чуть ли не три квартала. Глянув в витрину магазина и убедившись, что его никто не преследует, он сбавил темп и через несколько минут смешался с толпой прохожих. В потоке покупателей он, пройдя меж колоннами роскошного портала, влился в "Харродс". В магазине он мгновенно сориентировался и направился к невозмутимому служащему: ему вновь был нужен телефон. На этот раз он собирался позвонить в Париж, чтобы застать Талейникова в квартире на рю де Бак, прежде чем тот выйдет из дома, уезжая в Англию. Сделать это было необходимо, ибо теперь Скофилд уже не мог вернуться на Найтсбридж, опасаясь Матарезе.
– Идите к южному входу, там на стене автоматы, – посоветовал служащий в ответ на вопрос Брэя.
Утро не раннее, подумал Брэй, дозвониться будет не сложно. Так и оказалось.
– Я выезжаю через несколько минут, – сказал Талейников, услыхав голос Скофилда.
– Слава Богу, что я застал тебя. Что с тобой происходит?
– Ничего. А почему ты спрашиваешь?
– Твой голос звучит немного странно. А где Антония? Почему не она ответила на звонок?
– Она отправилась в магазин, должна вот-вот вернуться. А голос мой звучит странно потому, что я не хотел снимать трубку. Мне не нравится этот телефон. – Теперь русский говорил совершенно нормально. С естественными интонациями. – А что произошло с тобой? Почему ты звонишь вне расписания?
– Расскажу, когда ты приедешь, сейчас главное – забудь про отель на Найтсбридж.
– А где ты будешь?
Скофилд уже готов был сообщить про отель "Коннаф", когда Талейников опередил его.
– Я передумал. В Лондоне меня можно будет найти на Тауэр-централ. Ты припоминаешь, что это?
Тауэр-централ? Брэй многие годы не слышал этого сочетания слов, но он вспомнил: кодовое название места на набережной Виктории, где у КГБ была явка, раскрытая американцами в конце шестидесятых годов. Под этим названием подразумевалась база лодок и катеров, курсировавших по Темзе и обслуживающих туристов.
– Я вспомнил, где это, – ответил пораженный Брэй. – Я буду там.
– Ну я пошел…
– Подожди минутку, – остановил его Скофилд. – Скажи Антонии, что я скоро перезвоню.
Некоторое время на линии стояла тишина, потом вновь раздался голос Талейникова:
Читать бесплатно другие книги:
