Круг Матарезе Ладлэм Роберт

Глава 30

– У нее было сильное отравление, – сообщил Талейников сразу же.

– Какого черта ты притащил ее в Лондон? – раздраженно спросил Брэй. – В Париже сотни мест, а по всей Франции еще больше, где она была бы в безопасности! Ты знаешь это не хуже меня!

– Если бы я был уверен в полной безопасности этих мест, то уж наверное оставил бы ее там, – холодно возразил Василий. – Не думай, что я не учел всего.

Тут только Брэй понял, в чем дело, и сразу осекся, потому что чуть не задохнулся от приступа эмоций. Его захлестнула бесконечная благодарность. Значит, с ней что-то случилось, и она доставила массу хлопот. Талейников легко мог убить ее, но разумеется, теперь совсем по иным причинам, чем другую женщину тогда, в Восточном Берлине.

– Ей нужен врач?

– Я думаю, что прямой необходимости нет. Время должно сделать свое дело.

– Чем ее отравили?

– Скополамин, по-моему.

– Когда это случилось?

– Вчера рано утром.

– Вчера?.. То есть восемнадцать часов назад? – Но времени для объяснений уже не было. – У тебя машина?

– Нет.

– Тогда надо поймать такси.

По лицу Скофилда можно было видеть, что он ищет слова благодарности, но он промолчал.

– Нам нужно многое обсудить, давай поспешим. – Талейников покрепче подхватил Антонию, и все трое двинулись в поисках такси.

Антония наконец заснула, и мужчины чуть успокоились: сон поможет ей восстановить силы. До того, как удалось ее уложить, она выдала несколько приступов истерики, впадая в невероятное возбуждение, почти агрессию, а затем стихая. Слезы душили ее, да она и не сдерживала их.

– Так что же все-таки произошло? – спросил Брэй, усевшись наконец в кресле и налив себе виски.

– Утром, я имею в виду вчера утром, – начал Талейников, – они сказали, что ты погиб.

– Ну и какая здесь связь?

– Именно благодаря этому мне удалось заполучить ее назад. – Он оторвал взгляд от своих рук и взглянул на Скофилда. – Ведь мало есть такого, чего бы я не знал про человека по прозвищу Медведица Агата.

– Не понимаю.

– Короче говоря, я по телефону выдал им себя за тебя. При этом мне пришлось ответить на ряд контрольных вопросов, чтобы они могли убедиться, что с ними говорит тот, кто им нужен. Вопросы оказались не очень сложными, я сумел соответствовать. В итоге я предложил им себя – то есть тебя – вместо девушки, и они согласились.

– Начни, пожалуйста, сначала.

– Мне кажется, я понял, в чем дело. Матарезе, или, скорее всего, какая-то часть из них, хотят заполучить тебя живым. Вот почему кое-кому в пределах организации было сообщено, что тебя уже нет, и охота продолжается только за русским. Мне кажется, я понял это. – Талейников отпил глоток.

– Но что конкретно случилось с Антонией?

– Они выследили ее. Не спрашивай меня как, я не знаю. Возможно, все началось еще в Риме или даже в Хельсинки, я не могу утверждать.

– Что потом?

– Вчера рано утром, за четыре или пять часов до твоего звонка, она отправилась в булочную, которая совсем рядом, буквально в соседнем доме. Прошел час, но она не возвращалась. Я стоял перед выбором: либо отправиться на поиски, не зная, откуда и как их начинать, куда идти в первую очередь; либо ждать, пока кто-нибудь не придет к ней в квартиру. Теперь ты видишь – у них не было выбора, как я и предполагал. Телефон звонил несколько раз, но я не снимал трубку, рассчитывая на то, что чем дольше я не беру ее, тем быстрее произойдет наша встреча: они ведь не пришли бы в пустую комнату.

– Но ты ведь ответил на мой звонок?

– Да, но ты позвонил значительно позже, когда сделка уже состоялась.

– Каким образом?

– В итоге у меня была встреча по очереди с двумя мужчинами. Это был поистине тяжелый момент в моей жизни: мне стоило огромных усилий не убить их обоих, особенно одного, того, у которого на груди была эта дьявольская метка. Я обнаружил ее, когда сорвал с него одежду. Это была пара, которая убивала в Ленинграде и Эссене. Позднее ты поймешь, в чем тут дело. Этот вопрос мы должны обсудить.

– Ну, продолжай.

Скофилд потянулся за бутылкой.

– Когда пришел первый, я без особого труда успокоил его, по крайней мере, на час или около того. В этот момент зазвонил телефон. Это должен был быть второй. Я подошел к телефону и ответил, стараясь говорить как можно более "по-американски", то есть с явно выраженным американским акцентом. Во всяком случае, я старался изобразить американца, как мог. Можешь себе представить ужас человека, на глазах у которого раскололось небо над Парижем? Вот так истерично и вел себя звонивший по телефону. Он буквально визжал, объясняя, что определенная ошибка была допущена в американском посольстве в Лондоне, в результате чего распространили ложную информацию. Мне кажется, такое "предательство", спланированное специально, он разыграл, чтобы сделать предложение о перемирии. Он даже сказал, что в Лондоне находится какой-то обманщик, дезинформатор.

– Но ведь такая реакция была вызвана тем, что ты представился моим именем?

– Скажем так, я ответил утвердительно, когда он спросил, не Скофилд ли я. Я не мог противостоять такому соблазну, к тому же я уже слышал почти сорок восемь часов назад, что ты убит. – Русский помолчал, потом добавил: – Двумя неделями раньше, в Вашингтоне.

Скофилд нахмурился.

– Но человек, который говорил с тобой по телефону, знал, что на самом деле я жив, так же как об этом знают те, кто находится здесь, в Лондоне. Тогда выходит, что ты поступил верно. Только некоторым из Матарезе было сообщено, что я мертв.

– Это говорит тебе о чем-нибудь?

– То же самое, что и тебе. Они хотят получить всю информацию, и сравнить различные варианты.

– Вот именно. Выглядит все очень просто. Если, например, кто-то из организации больше не нужен, ему говорят, что дело сделано. Так и с тобой: все, мол, уже улажено. Таким образом достигается нужный эффект. Для определенного числа людей тебя больше нет, им не надо продолжать за тобой охоту.

– Но почему? Ведь меня до сих пор преследуют, строят ловушки!

– На этот вопрос может быть два ответа, как мне кажется, – ответил русский. – Как и любая другая террористическая организация, Матарезе имеют свои недостатки организационного и тактического характера, выражающиеся прежде всего в управлении многочисленными отрядами рядовых исполнителей. Убийц-фанатиков очень трудно остановить, и если ты понадобился кому-то из руководства, то самый простой способ для того, чтобы они прекратили преследовать тебя, это сказать, что тебя больше нет. Только так можно остановить осуществление запланированного убийства.

– Это твой первый ответ. Каков будет второй? Почему, с какой целью кто-то хочет сохранить мне жизнь? Ведь, как я понимаю, теперь за мной охотятся именно эти люди.

– Чтобы сделать из тебя наследника Матарезе, а если не совсем наследника, то во всяком случае нечто очень близкое к этому.

– Что?!

– Подумай над этим. Поразмысли, какая польза была бы от тебя для такой организации.

Брэй молча уставился на бывшего офицера КГБ.

– Не больше, чем от тебя.

– Ты ошибаешься, гораздо больше! Об этом можно судить хотя бы уже по тому, что попыток примирения со стороны Москвы не было предпринято, в то время как Вашингтон проявил в этом смысле удивительную откровенность. Вообще говоря, я ожидал этого. Ты очень многое можешь сделать для этих людей, а потому был бы огромным приобретением для них.

– Я могу допустить то, о чем ты говоришь.

– Прежде чем Одиль Верахтен убили, она успела сделать мне предложение, на которое явно не имела права. Этим людям не нужен русский. Они хотят заполучить только тебя, и если они не смогут этого сделать, то будут вынуждены убить тебя, но тем не менее пока кто-то хочет предоставить именно тебе право выбора.

– Давай все же вернемся к Парижу. Как тебе удалось заполучить ее обратно?

– Это было не очень трудно. Человек, который разговаривал со мной по телефону, был очень напуган. Возможно, он боялся потерять свое место или того, что будет убит. Я спросил, что, по его мнению, должно случиться с солдатом, имеющим небольшой специфический знак на груди, то есть с тем, кто сейчас находится рядом со мной. Уже этот вопрос сам по себе послужил поводом для продолжения нашей беседы. Я сделал ему несколько предложений, и в итоге мы сошлись на том, что обмен девушки на солдата с клеймом вполне устроит обе стороны. К тому же "Беовулф" якобы устал блуждать в темноте и хочет наконец прислушаться к предложениям его преследователей. По-моему, все было проделано достаточно гладко, и твоя профессиональная честь не задета, так как условия обмена выглядели вполне обоснованными с точки зрения профессионала. Ведь он хочет получить определенные гарантии, идя на компромисс, то есть девушку должны освободить. Ведь теперь мои действия соответствуют твоей знаменитой настойчивости!

– Выглядит весьма правдоподобно, – заметил Скофилд. – А как ты сумел продемонстрировать другие стороны моей личности? Ведь тебе пришлось отвечать на вопросы относительно моих родителей и тому подобное?

– Ну, здесь не было ничего особенно сложного. Один из вопросов касался факта и географии совершенного тобой четвертого по счету убийства.

– Да, это было в Лиссабоне, – задумчиво произнес Брэй. – Ты должен был знать это… Ну а то, что было потом, очень легко представить. Для этого, как я полагаю, не требуется особой фантазии. Была целая серия телефонных звонков – исключением явился лишь мой звонок из Лондона, – и с каждым из них ты получал новые инструкции по поводу намеченного обмена. Местом обмена скорее всего была выбрана автомобильная трасса с односторонним движением. Предполагалось наличие одной машины, в которой находились Антония и водитель, а на всю операцию отводилось от одной до полутора минут.

Русский утвердительно кивнул.

– В девять часов на Елисейских полях, недалеко от Триумфальной арки. Автомобиль с девушкой я захватил, а водителя и солдата связал и выбросил на перекрестке. Теперь Париж уже далеко позади.

Брэй опустил стакан на стол и подошел к окну, выходившему на площадь.

– В начале разговора ты сказал, что у тебя была альтернатива: или сразу отправиться на ее розыски, или ждать на рю де Бак. Но мне кажется, у тебя была еще третья возможность. Однако почему-то ты не воспользовался ею… Ты ведь мог уехать из Парижа, не дожидаясь никаких звонков.

Талейников закрыл глаза.

– Это как раз то, чего я не мог сделать. Я понял это еще тогда, на Корсике, когда впервые увидел, как ты смотрел на нее. Я еще тогда подумал, какое это безумие, как несвоевременно… – Он замолчал, подбирая слова.

– Безрассудно? – спросил Брэй.

– Да. Именно безрассудно… – Василий поднял стакан и допил содержимое одним глотком. – В Восточном Берлине и после него было достаточно жертв, чтобы суметь остановить себя теперь. Их список исчерпан… А теперь вернемся к нашим делам. Как я понимаю, ты уже видел газеты?

– Ты имеешь в виду людей из "Транскоммьюникейшнз", их участие в делах "Верахтен веркс"?

– Здесь просматривается совпадение. Надеюсь, ты обратил внимание на местонахождение их штаб-квартиры? Бостон, штат Массачусетс. Полагаю, этот город хорошо знаком тебе.

– Это больше, чем простое совпадение. Этот город – неотъемлемая часть, почти вотчина Джошуа Эпплетона, аристократа и конгрессмена, чей дед был одним из приглашенных на виллу Матарезе. Было бы интересно узнать, есть ли хоть какая-нибудь связь между ним и фирмой.

– Ты сомневаешься в этом?

– В этом деле я предпочитаю сомневаться всегда и во всем, – медленно проговорил Скофилд. – Возможно, теперь, когда мы сведем воедино множество фактов, о которых ты мне расскажешь, я буду думать по-другому. Давай еще раз. Начнем с того момента, как мы покинули Корсику.

Талейников кивнул.

– Сначала был Рим. Поэтому рассказывай ты. Расскажи мне о Скоцци.

Брэй рассказал о своем первом контакте с Матарезе, а также о том, что Антония была втянута в преступный мир "Красных бригад".

– Поэтому она и скрывалась на Корсике? – перебил его Василий. – Она хотела удрать от них?

– Да. Все то, что она рассказала нам об источниках финансирования "Красных бригад", наводит на мысль, что они существуют при поддержке Матарезе…

Потом Скофилд рассказал об убийстве Гильома Скоцци, осуществленном по приказу человека, носившего фамилию Паравачини.

– Это был первый случай, когда я услышал о своей собственной смерти. Они упорно принимали меня за тебя, полагая, что я уже мертв и на них вышел ты… А теперь расскажи мне о Ленинграде. Что произошло там?

Перед тем как начать рассказ, Талейников глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Ему было очень тяжело вспоминать о цепи трагических событий, участником, а может быть, виновником которых ему пришлось стать.

– Эти люди убивали и в Ленинграде и в Эссене. Это чудовища, настоящие фидаи двадцатого века, наследники Хасана ас-Сабаха, которым вера затмевает рассудок.

Он рассказывал неторопливо, внешне спокойно, останавливаясь лишь иногда, чтобы подлить виски в стакан, без чего выдержки для страшного повествования могло бы и не хватить. Скофилд оставался безмолвным. Ему нечего было сказать. Русский закончил свой рассказ ночным приключением в Штадтвальде и смертью Одили Верахтен.

– Князь Андрей Ворошин превратился в Анселя Верахтена, основателя германской компании "Верахтен веркс", второй после Круппа ведущей промышленной компании Европы. Для участия в делах компании и для осуществления деятельности Матарезе была выбрана его внучка.

А семьи Скоцци и Паравачини породнились благодаря браку по расчету. Но граф не ожидал, что из-под него выбьют стул, то есть, я хочу сказать, его убрали, чтобы занять его кресло. Теперь всем заправляет Паравачини.

– Давай вспомним о "Транскоммьюникейшнз", реальных владельцах "Верахтен веркс", – вклинился Талейников. – И Паравачини, и тот, кто представляет "Транском", являются частью Матарезе. Но не их голоса решающие. Так чем мы располагаем в итоге? – заключил Талейников.

– Мы подбираемся как раз к тому, о чем говорил тебе еще в Москве старик Крупский. Люди Ордена Матарезе управляют не всеми структурами этой организации. К тому же есть кто-то имеющий самый большой пакет акций, то есть самую большую власть. Остальные существуют и действуют лишь до тех пор, пока приносят пользу. Другими словами, Скоцци и Ворошин были нужны в определенный момент, ибо внесли капиталы и что-то знали, чем-то обладали. Их убрали, как только они перестали быть полезны.

– Для чего полезны? Вот главный вопрос! В чем их цель? – Талейников резко поставил пустой стакан на стол. – Чего хотят Матарезе? Они насаждают панику в государственных структурах, они убивают своих соратников. Но почему? Если они вложили все свои капиталы в дело под названием разрушение, то я не могу понять, как и в каком виде они получат конечную прибыль. Это вне здравого смысла!

Скофилд вдруг вскочил и бросился в соседнюю комнату. Антония спала, одеяло сбилось, девушка лежала в неестественной позе, но она не просыпалась, и крик, который услышал Скофилд, Антония издала во сне. Он укрыл ее и вернулся к Талейникову.

– Меня все время преследует слово "хаос", – проговорил Скофилд. – Всеобщий беспорядок, тотальная неразбериха. Столкновение тел в пространстве. То, что было до акта Творения.

– Ты о чем? – спросил Василий.

– Я не уверен, что знаю. Меня просто преследует это слово "хаос", не знаю почему.

– Да, мы не знаем многого. У нас четыре фамилии, две из них уже не имеют значения: эти люди мертвы. Мы обнаружили существование мощных конгломератов, которые не только контролируют промышленность, но и содержат, а может и контролируют деятельность различных террористических организаций. Скажем, итальянцы платят "Красным бригадам", немцы финансируют фашистов. Кто его знает, кого содержит "Транском", может быть, всего двоих-троих, то есть избранных профессионалов – убийц по найму? Мы нашли Матарезе, но не видим их. И неизвестно, какую цену мы заплатим за эти знания. Безумие? А может, кое-что похуже?

– Вот именно похуже. Нас убьют. Могли бы убить…

– Твои слова звучат как пророчество. Мне они не нравятся.

– Мне тоже не нравятся. Но предположим, что мы бы не только обнаружили их, но и захватили одного из них.

– Заложника?

– Да. Именно заложника.

– Но это уж точно безумие!

– Почему же? Ведь захватил же ты госпожу Верахтен.

– Захватил! Ночь, поля, автомобиль. Я выбрался из их поместья с ее помощью. Но у меня и в мыслях не было брать ее в заложницы, и я не собирался перебросить ее в Эссен и включить в какую-либо операцию.

– "Красные бригады" захватили Альдо Моро почти в восьми кварталах от штаб-квартиры римской полиции и продержали его там, но я, в общем-то, не об этом.

Талейников подался вперед.

– Уоверли?

– Да, – коротко ответил Брэй.

– Но как? Вся американская сеть в Лондоне поднята на ноги, Матарезе преследуют тебя по пятам. Что ты задумал? Прорваться в Министерство иностранных дел Англии и добиться приглашения на чай?

– Уоверли будет доставлен сюда, в эту комнату, сегодня около восьми вечера. Талейников присвистнул.

– Можно спросить, как ты это организовал? Брэй рассказал ему о Сеймондсе.

– Он взялся поспособствовать этому, так как полагает, что сам факт нашего сотрудничества с тобой является достаточным основанием, чтобы прорываться на беседу к Уоверли.

– У них для меня есть кодовое имя. Надеюсь, он сказал тебе об этом?

– Да. Серпент.

– Предположительно я должен быть восхищен, но на самом деле этот ярлык меня не вдохновляет. Безобразное прозвище. Кстати, знает ли Сеймондс, что эта встреча – нечто большее, чем дружеская посиделка? И есть ли у него какие-нибудь мысли на тот счет, что ты видишь в Уоверли не только секретаря по иностранным делам?

– Нет, напротив. Когда он запротестовал, отказываясь везти Уоверли сюда, я убедил его, что эта встреча может спасти сенатору жизнь.

– Хорошо. Они приедут одни?

– Да. Я поставил такое условие. Номер в первоклассном отеле "Коннаф". У Роджера нет причин подозревать что-то. И кроме того, встреча Уоверли и человека из МИ-6 не должна вызвать у Матарезе какие-либо ассоциации с моей персоной.

– Ты уверен в этом? Мне кажется, что это самая слабая часть всей операции. Они ведь уже обнаружили, что ты в Лондоне, и им хорошо известно, что ты знаешь фамилии тех четверых людей, которые были приглашены на Корсику. И если Уоверли, являясь преемником кого-то из этого корсиканского клана, при этом встречается с офицером английской секретной службы, который был другом американца, известного под именем Беовулф, то вывод напрашивается сам собой. Если мне ясно, то почему это должно остаться незамеченным для Матарезе?

– По самой простой причине. Они не могут знать, были ли у меня контакты с Сеймондсом в Лондоне. Роджер отличный профессионал, и все его передвижения надежно прикрыты. Заметая следы, я добрался до него с двумя пересадками, а он – как бы не с четырьмя. Какое бы то ни было преследование со стороны Матарезе просто исключено.

– Эмоционально и неубедительно.

– Это лучший тактический ход, который я могу предпринять в Лондоне. За исключением одной последней оговорки.

– Что ты имеешь в виду?

– На самом деле никакой встречи не произойдет. Они даже не доберутся до этой комнаты.

– Встречи не будет? Но тогда какой же смысл был в их приглашении сюда?

– Мы должны захватить Уоверли еще внизу, прежде чем Сеймондс поймет, что здесь происходит на самом деле. Роджер поведет машину. Когда они подъедут к отелю, он войдет не через главный вход, а воспользуется одним из боковых.

На всякий случай, а я уверен, что так может случиться, если Уоверли будут сопровождать, ты останешься внизу на улице. Если заметишь сопровождение, в твою задачу входит нейтрализовать лишних участников операции. Я в это время буду у самого входа, где и встречу Роджера. Думаю, мне удастся справиться с ним и затолкать ему в глотку успокоительные таблетки, после чего он проспит несколько часов.

– Но этого недостаточно, – заметил Талейников, стараясь говорить тише. – Тебе придется убить его. На такую жертву следует пойти. Черчилль понимал это в случае с Ковентри и "ультра". А наш случай почти аналогичный. Британская секретная служба одна из крупнейших спецслужб в Европе, известная своим мастерством обнаружения и вылавливания. Нам же предстоит вывезти Уоверли из страны, и если ценой жизни одного человека мы сможем купить дополнительное время, то мы должны пойти на этот шаг.

Брэй внимательно посмотрел на Василия.

– Ты предлагаешь черт знает что!

– Но ты знаешь, что я прав.

Наступила тишина. Неожиданно Скофилд швырнул свой стакан через всю комнату. Осколки разлетелись вдоль стены.

– Черт бы побрал все это!

Талейников подался вперед, его правая рука находилась под пальто.

– Что это значит?

– Ты прав, и я знаю это. Но ведь он доверяет мне, а я должен его убить. Пройдет несколько дней, прежде чем англичане узнают, с чего им следует начинать расследование. Ни МИ-6, ни министерство иностранных дел абсолютно ничего не знают про "Коннаф".

Русский оставался невозмутим.

– Нам необходимо время. Я не вижу никакого другого пути.

– Если он есть, то я надеюсь, что Бог укажет его мне. – Брэй покачал головой. – Мне до смерти надоели все эти "необходимости". – Он взглянул на дверь спальни.

– Все остальное – уже только детали, – продолжил Талейников. – Я буду в машине прямо около входа. Как только я закончу свою работу, если таковая для меня найдется, я пройду внутрь и помогу тебе. Ведь труп необходимо будет забрать вместе с Уоверли и пристроить где-нибудь по дороге.

– У мертвых нет имен, – медленно проговорил Скофилд. Он встал и снова подошел к окну. – Тебе не кажется, что чем ближе мы подходим к ним, тем больше становимся на них похожи?

– Мне кажется, – ответил русский, – что твоя стратегия не заключает в себе ничего необычного. Мы не просто получаем в свои руки преемника Матарезе, мы обязаны его заполучить. Да и какого преемника! Секретаря по иностранным делам Англии! Понимаешь ли ты, что это значит? Мы должны представить его мировой общественности, и все будут слушать его. Уж его-то слова должны быть услышаны! Заставить мир услышать их – вот наша задача!

Из спальни донеслись звуки невнятного тревожного бормотания, перемежавшиеся слабыми вскриками.

– Это будет продолжаться до утра, – проговорил русский. – При таком количестве наркотиков мы имеем еще не самый худший исход.

– Да, я знаю, – ответил Скофилд, прислушиваясь.

– Ну, я пошел. – Русский поднялся, поправляя пальто. – Я позвоню тебе в девять или десять утра, а днем, возможно, заеду. Мы должны будем согласовать детали, условиться о сигналах и тому подобных вещах.

– Хорошо. Это мы сделаем. Куда же ты идешь? Ты можешь остаться здесь, если хочешь.

– Думаю, что нет. Как и в Париже, здесь есть десятки подходящих мест. Я знаю их так же, как и ты. Кроме того, я должен изучить улицы, подыскать машину. Ведь нельзя же без подготовки, без рекогносцировки браться за работу на новом месте.

– Нет, конечно нет. Необходима подготовка.

– Тогда спокойной ночи. Береги ее.

– Буду стараться.

Русский вышел было из комнаты в холл, но в этот момент Скофилд заговорил снова:

– Талейников!

– Да?

– Я сожалею о том, что произошло в Ленинграде.

– Да… да… Спасибо.

Входная дверь закрылась, и Скофилд остался один на один с той, которая стала его судьбой, – Антонией. Она с трудом приходила в себя после стольких испытаний.

Еще не наступило наше время, глядя на спавшую Антонию, думал Скофилд. Можешь ты это понять, девочка?

Тони на мгновение очнулась, словно Брэй высказал мысли вслух и разбудил ее. Она приоткрыла глаза, зрачки блуждали, но через секунду зрение ее сфокусировалось – она узнала Брэя.

Она прошептала его имя.

– Ты поправишься, ты скоро поправишься, они не ранили тебя. Боль, которую ты чувствуешь, причиняет не рана, не побои. Это от химических препаратов. Скоро все пройдет, поверь!

– Ты вернулся…

– Да!

– Не уходи снова… пожалуйста, только не без меня…

– Я не оставлю тебя.

Глаза ее вдруг расширились, рот исказила гримаса, обнажились белые зубы. Она напоминала раненое животное, упавшее на снег… Внезапно душераздирающий вопль вырвался из ее груди, и она вновь потеряла сознание.

Завтра, моя любовь, моя единственная любовь. Завтра приходит с солнечным светом, мы это знаем. И тогда боль пройдет, обещаю тебе. И обещаю тебе кое-что еще, моя несчастная любовь, запоздалая, последняя любовь моей жизни. Завтра, нет, сегодня, сегодня ночью… я доставлю сюда этого негодяя, и кошмар кончится. Талейников прав: мы изничтожим его, сломаем ему хребет. Он изведает такое, чего никто не испытал. И мир услышит нас! Когда это произойдет, моя любовь, моя обожаемая возлюбленная, и ты и я будем свободны. Мы уедем отсюда, туда, где ночь не приносит кошмары, но сулит сон, дает не смерть, не страхи, не злобу мрака. И мы будем свободны, потому что Беовулф Агата исчезнет, испарится, ибо он сделал не так уж много хорошего…

Но одно действительно благое дело он должен сделать сегодня!

Антония пришла в чувство спустя несколько часов. За это время Брэй успел подготовиться к вечерней встрече, подобрав даже одежду потемнее. Талейников, не сговариваясь с ним, оделся почти так же: свитер, бриджи, высокие ботинки на шнурках, – все темных тонов. Оба знали, какая экипировка надежна и удобна.

Русский появился вновь и теперь сидел в соседней комнате за столом, изучая автомобильный атлас. Его интересовал кратчайший путь до небольшого частного аэродрома к югу от Хэдди.

– Здесь идут густые лесные массивы, – заметил русский, – вполне подходящее место, чтобы припрятать наш багаж. "Груз" можем и с вертолета сбросить.

– Время Сеймондса! Он должен вот-вот позвонить, – взглянув на часы, сообщил Брэй. – Когда он позвонит, Тони спустится вниз и оплатит счет мистера Эдмонто-на. Мистер Эдмонтон – это я. Она вернется сюда вместе с посыльным, который заберет наши вещи и спустит их на лифте к автомобилю, взятому напрокат опять-таки на имя мистера Эдмонтона, а потом поедет по направлению к Колчестеру. Там Антония будет ждать нас в ресторане "Боннерс" до половины двенадцатого. Если обнаружатся какие-то отступления от нашего плана или она понадобится нам, мы сможем дозвониться до нее без особого труда. Если же она не получит от нас известий, то отправится в Нейлэнд, в отель "Двойная корона", где для нее будет заказана комната на имя Викери. Есть еще вопросы?

В этот момент зазвонил телефон. Все трое одновременно взглянули на аппарат, понимая, что с этим звонком пришло их время. Брэй поспешил к столу и, лишь дождавшись второго звонка, снял трубку.

Он ожидал услышать что угодно, любые инструкции, приветствия либо откровенную информацию о том, что может произойти, но то, что он услышал, уши его отказывались воспринимать. Сеймондс кричал, как безумный, одолеваемый кошмарами.

– Они все мертвы! Это настоящая резня! Уоверли, его жена, дети, трое слуг… мертвы. Что вы сделали, черт возьми?

– Бог мой! – простонал Скофилд, стараясь не потерять рассудок и подбирая необходимые слова. – Роджер, слушайте меня. Именно это я пытался предотвратить! – Он прикрыл трубку рукой, ища взглядом Талейникова. – Уоверли убит, убиты все, кто был в его доме.

– Как? Каким образом?! Метод! – прокричал русский. – Есть ли какие-либо знаки на теле убитых? Какое оружие? Узнай это все быстро!

Брэй покачал головой.

– Это мы узнаем позже. – Он достал микрофон и приготовился продолжать, но Сеймондс был невменяем:

– Это ужасно! Боже мой, это самая страшная картина, которую мне приходилось видеть. Их всех перерезали… как животных!