Мозаика Парсифаля Ладлэм Роберт

Глава 12

В кустах, расположенных по диагонали от дороги, можно было разглядеть слабый огонек прикрытой ладонью сигареты. Никуда не годный стиль работы. Агент-наблюдатель чересчур потакал своим слабостям: не отказался ни от дорогого хронометра, ни от сигареты в подготовительной фазе убийства. Его следует сместить. И он будет смещен.

Хейвелок примерно измерил угол, под которым была видна сигарета, прикинул, каково расстояние огонька от земли. Человек либо опустился на корточки, либо сидел на невысоком пне. Густая листва мешала агенту-наблюдателю отчетливо видеть дорогу, что означало одно: он не ждал скорого появления машины с Дженной Каррас. Все его действия, слишком раскованные, говорили об этом. Сержант сказал, что солдаты успеют заполнить мочевой пузырь — у них еще целый час времени. Двадцать минут уже прошло, оставалось еще сорок. Нет, пожалуй, меньше. Рассчитывать на последние десять минут до смены караула очень рискованно. Смена караула требует обмена информацией, хотя бы для проформы; значит, у Майкла остается совсем мало времени. Прежде всего, необходимо узнать как можно больше от представителя Рима.

Майкл все отходил и отходил в глубь леса, пока густая листва не скрыла от него отблески огней на мосту. Он перебежал дорогу и, нырнув в кусты, повернул налево, стараясь ступать как можно осторожнее, чтобы хрустнувшая ветка не выдала его присутствия. Сейчас это самое главное. На краткий миг Хейвелок вновь представил себя в страшном лесу под Прагой. В ушах отдавалось эхо пулеметов Лидице, перед глазами маячили кричащие от ужаса, корчащиеся под пулями люди. Но он заставил себя вернуться в настоящее, вспомнить, кто он и где находится. Теперь он как подраненная горная кошка, самое святое, что было у него, осквернили лжецы, которые ничуть не лучше тех с пулеметами в Лидице... или тех, кто командовал в ГУЛАГе. Лес его родная стихия, его верный друг еще с тех пор, когда он, совсем юный, нуждался в его защите. Этого друга Майкл понимал, как никто другой.

Агент-наблюдатель сидел на небольшом валуне, играя со своим хронометром. Каждые полсекунды он нажимал на кнопки, контролируя бег времени. Хейвелок извлек из кармана приобретенный в Монези четырехдюймовый нож в кожаных ножнах для разделки рыбы, раздвинул ветви, пригнулся и ринулся вперед.

— Вы! Боже мой!.. Не надо! Что вы делаете?! О Господи!

— Тише, не то раскромсаю тебе морду! — Майкл уперся коленом в горло агента, а зазубренное лезвие ножа прижал к его щеке чуть ниже левого глаза. — Этим ножом, сукин сын, чистят рыбу. Я сдеру с тебя шкуру, если не выложишь все, что я хочу знать. Быстро!

— Вы маньяк!

— А ты — падаль, если поверил в это. Сколько времени вы здесь находитесь?

— Двадцать шесть часов.

— Кто отдал приказ?

— Откуда мне знать.

— Даже такая жопа, как ты, должна иметь оправдание для своих действий! Особенно, если речь идет об убийстве! Разве не так? Приказ! Кто его отдал?

— "Двусмысленность"! Был пароль — «Двусмысленность», — зашептал агент-наблюдатель, ощутив лезвие ножа на своем лице. — Богом клянусь, это все, что мне известно! Тот, кто назвал пароль, получил согласие начальника Консульских операций! Дальше можно проследить лишь там, на месте! Боже! Я только знаю, что приказ поступил от того, кто назвал пароль. Это и есть оправдание наших действий!

— Объяснение принято. Теперь рассказывай о последовательности операции, все, с самого начала. Итак, вы подобрали ее в Арма-ди-Таггиа и с тех пор непрерывно вели. Каким образом?

— С самого побережья меняли машины.

— Где она сейчас? Марка автомобиля? Когда ожидается прибытие?

— "Ланчия". Спортивная. Полчаса назад...

— Короче! Когда?

— Прибытие семь сорок. В машине стоит жучок. Они будут здесь без двадцати восемь.

— Я знаю, что у вас нет радиопередатчика. Радио в вашем случае могло бы послужить уликой. Как держите связь?

— По телефону из кабака. Боже! Да уберите же вы свой нож!

— Пока рано. Расписание, последовательность действий? Кто ведет наблюдение за ее машиной в данный момент?

— Двое в потрепанном грузовике. В полумиле за «Ланчией». Если вы попытаетесь перехватить машину в пути, они должны вмешаться.

— Если не попытаюсь? Что тогда?

— Все предусмотрено. Начиная с семи тридцати? каждый пересекающий границу обязан будет выйти из легковой машины или грузовика, не важно. Автомобили будут досматриваться — мы раздали лиры — так или иначе она объявится.

— Ив этот самый момент, вы полагаете, возникаю я?

— Если, конечно, мы... то есть они не обнаружат вас раньше. Они надеются заметить вас еще до ее прибытия.

— А если не заметят?

— Не знаю. Это их план.

— Это твой план! — Хейвелок провел ножом по лицу агента, и из щеки брызнула кровь.

— Боже! Перестаньте! Умоляю!

— Говори!

— Все будет выглядеть так, будто вы первым напали. Они знают, что у вас есть оружие. Не имеет значения, успеете вы его извлечь или нет. Они прикончат вас и вложат вам в руку пистолет. Никого не интересует, насколько правдоподобно все будет выглядеть. Задача посеять сомнения. Затем они убегут, на грузовике стоит мощный двигатель.

— "Ланчия"? Что станет с ее машиной?

— Ее пропустят. Мы хотим всего-навсего, чтобы она убралась отсюда. Это вовсе не Каррас, а наживка на крючке у Советов. Пусть Москва забирает ее назад. Французы не станут сопротивляться. Пограничникам заплачено.

— Врешь! Грязный лжец! — Майкл порезал агенту вторую щеку. — У лжецов должна быть особая мета! Теперь ты будешь носить ее на себе! — Он ткнул его острием ножа. — Эти два клоуна с нитроглицерином, те, кто развлекался в Африке — Танзании, Мозамбике, Анголе? Они что, явились сюда подышать горным воздухом, лжец?

— Господи! Вы меня убиваете!

— Пока еще нет. Но это вполне возможно. Какова их роль?

— Простая поддержка... Их притащил Риччи.

— Корсиканец?

— Не знаю... корсиканцев.

— Белобрысый?

— Да! Не режьте меня! Не надо!

— Поддержка? Так же как и твой дружок за столом?

— За столом? Боже, да кто же вы такой?

— Я наблюдатель, а ты — тупица. Для тебя все эти люди безликие стволы.

— Господи, а кто же еще?

Итак, главные лжецы в Вашингтоне солгали даже своему человеку в Риме. Дженна Каррас не существует. Женщина в машине должна быть уничтожена без ведома Рима. Лжецы! Убийцы!

Но остается вечный вопрос: почему?

— Где они расположились?

— Я истекаю кровью! Она у меня во рту!

— Ты захлебнешься ею, если не скажешь. Где?

— По одному на каждой стороне! В двадцати — тридцати футах от калитки. Я умираю!

— Нет, ты не помираешь, агент-наблюдатель. Ты всего-навсего помечен, и поэтому тебе конец. Теперь ты не стоишь даже пластической операции.

Хейвелок переложил нож в левую руку, напряг пальцы правой и рубанул ребром ладони по горлу незадачливого агента. Это обезвредит его по меньшей мере на час. Времени хватит. Должно хватить.

Майкл крался через кусты, тщательно выбирая, куда поставить ногу, и чувствуя себя в дружелюбном лесу как дома.

Он нашел его. Мужчина стоял на коленях, согнувшись не то над парусиновой сумкой-рюкзаком, не то над небольшим вещевым мешком. Тусклый отсвет ламп моста позволял отчетливо рассмотреть лишь его самого. Неожиданно над лесом эхом разнесся шум автомобильного мотора, сопровождаемый лязгом и грохотом, то ли оборвавшегося глушителя, то ли разболтанного бампера, волочащегося по каменистой поверхности. Майкл обернулся и, затаив дыхание, положил ладонь на рукоятку пистолета, заткнутого за пояс. На дороге появился разбитый вдребезги пикап. На Хейвелока волной накатил тошнотворный страх. А что, если агент соврал? Он оглянулся на эксперта-взрывника. Тот, еще ниже пригнувшись, перестал двигаться. Хейвелок медленно выдохнул.

Пикап с грохотом подкатил и затормозил на мосту. Белобрысый убийца стоял рядом с пограничником — ему, очевидно, положено было наблюдать за процедурой проверки, но глаза его неотрывно следили за лесом и дорогой, идущей вдоль опушки. Тишину вечера нарушили громкие голоса. Двое прибывших на разбитом пикапе отчаянно протестовали против неожиданного требования пограничника выйти из машины. Им, видимо, ежедневно приходилось пересекать границу.

Майкл сразу сообразил, что вся эта суматоха может послужить ему прекрасным прикрытием. Он был на расстоянии семи футов от взрывника, когда из задней дверцы пикапа, изрыгая ругательства, вывалились пассажиры? и дверца захлопнулась. Хейвелок вынырнул из кустов и занес для удара руку с напряженными пальцами.

— Di quale?[35] — Эксперт не получил возможности долго переживать потрясение. Он уткнулся лицом в мягкую землю, его шея оказалась зажатой словно в тисках правой рукой Хейвелока. Взрывник судорожно закашлялся, и тело его обмякло. Хейвелок повернул потерявшего сознание террориста лицом вверх, выдернул из его брюк ремень, окрутил им руки, крепко затянул чуть ниже лопаток и для большей надежности завязал свободный конец узлом. Вынув из кармана пистолет, Майкл нанес удар коротким стволом по голове врага, чуть выше правого виска. Теперь эксперт-взрывник надолго останется без сознания.

Хейвелок раскрыл парусиновую сумку. Она оказалась ничем иным, как передвижной лабораторией специалиста, наполненной небольшими кубиками динамита и мягкими комками пластиковой взрывчатки. Приборы с проводами, выходящими из часов со светящимися циферблатами, служили детонаторами. Отрицательный и положительный полюса соединялись и помещались в смертоносную массу. Время взрыва можно было установить с максимальной точностью одним движением пальцев. Там находился также тип детонатора, состоявшего из маленького плоского диковинного модуля, размером с ручные часы, и вместо проводов на нем была небольшая пластинка со светящимися цифрами и кнопка, с помощью которой можно было установить время взрыва. Эти приборы, разработанные специально для мягкой взрывчатки, отличались исключительной точностью. Помещенные вовнутрь взрывчатой массы, они осуществляли детонацию с точностью до пяти секунд в течение суток. Хейвелок взял в руки пластиковый заряд. В его верхней части находилось самозапечатывающееся отверстие, в которое помещался модуль-детонатор. Нижнюю поверхность, прикрытую пленкой, следовало снять за несколько минут до минирования. Снятие пленки высвобождало эпоксидный клей, который мог держать взрывчатку на месте прочнее, чем сварка. Мина будет держаться на нужном месте даже в случае землетрясения или урагана. Хейвелок взял три заряда и три модуля. Рассовав их по карманам, он пополз в сторону, волоча за собой парусиновую сумку. Уже находясь в лесу, Майкл засунул сумку под ветви поваленной сосны и взглянул на часы. В его распоряжении оставалось всего двенадцать минут.

Ругань на мосту прекратилась. Рассерженные путешественники уже сидели в своем пикапе, а пограничник приносил извинения за дурацкие временные правила. «Все эти проклятые бюрократы!» Двигатель заработал. Захрипел, потом заревел, педаль акселератора была вдавлена в пол. Зажглись фары, оранжевый шлагбаум поднялся, заскрипели шестерни коробки передач, и видавший виды пикап пополз по мосту, стуча о металлическое покрытие сооружения громче, чем при подъезде к границе.

Отражаясь от стоек и перекрывающих балок, грохот заполнял все пространство: от непрестанного громового стаккато один из пограничников зажмурился и зажал руками уши. Шум отвлекал внимание, яркий свет фар слепил глаза. Если удастся попасть в нужный ракурс, можно попытаться устранить типа, обеспечивающего огневую поддержку. Надо только дождаться, когда шансы будут в его пользу.

Дородный мужчина в тяжелом пиджаке, ослепленный светом фар, повернется лицом к перилам, возможно, даже слегка перегнется через них, стараясь не привлечь внимания — усталый крестьянин, хвативший лишнего. На один выстрел полагаться нельзя. Никто не может гарантировать попадания с расстояния восьмидесяти или даже более того футов. Но «магнум» — мощное оружие, вместе с глушителем он прекрасно сбалансирован и пристрелян. Хорошему стрелку с пяти или шести выстрелов, скорее всего, удастся поразить цель. Но при одном лишь условии — если пули будут выпущены с максимальной быстротой, одной очередью. Каждая пауза значительно увеличивала бы возможность промаха. Чтобы осуществить это, нужна опора для руки, открытая линия огня, не искаженная игрой света и теней. Не повредит делу, если удастся немного приблизиться к цели.

Держа в поле зрения кустарник перед ним и белобрысого убийцу, который был виден между деревьями слева, Хейвелок очень осторожно и в то же время очень быстро приблизился к краю ущелья, с горной рекой на дне.

Чуть позади него в землю воткнулся яркий луч мощного фонаря. Майкл скрылся за большим валуном, скользя вниз по гладкой поверхности и лихорадочно пытаясь нащупать ногами точку опоры. Его убежище представляло собой стену с пробивающимися здесь и там растениями. Внизу, в нескольких сотнях футов шумно бурлил поток. Перед Хейвелоком открывалось прекрасное поле зрения. Он проследил путь светового луча. Листья ветвей, через которые проскользнул Майкл, заколебались, и корсиканец неподвижно замер, глядя в его сторону, с фонарем в руке. Постепенно он расслабился, и его подозрение исчезло. Не заметив человека, убийца решил, что покой нарушило ночное животное или вспорхнувшая птица.

Громыхающий пикап приближался к середине моста. Менее чем в семидесяти футах от Майкла мужчина склонился на перила, подняв воротник не то пальто, не то куртки. Так вот он где! Шум стоял оглушающий. Грохот давил на барабанные перепонки террориста, вдобавок ослепленного светом фар. Хейвелок повернулся на своем валуне плотно упершись ногой в примыкавшую к нему скалу. На принятие решения остается не больше секунды, на выстрелы из «магнума» — не больше двух-трех, в тот момент, когда хвост пикапа перекроет вид из будки и со съезда на мост. Полный колебаний, Майкл вытащил тяжелое оружие из-за пояса и, поставив локоть на валун, крепко обхватил левой рукой запястье правой. Ствол пока смотрел по диагонали вверх. Ноги прочно стояли на скале. Он должен быть уверен, так как не вправе рисковать в сложившейся этой ночью ситуации, рисковать всем тем, что с этой ночью связано. Но если ему повезет...

И ему повезло. Когда передняя часть машины миновала мужчину, тот выпрямился, превратившись в силуэт на фоне светлого пятна. Крупная неподвижная цель. Хейвелок быстро сделал четыре выстрела, прозвучавшие в унисон с грохотом, доносившимся с моста. Убийца изогнулся дугой и рухнул в тень массивной металлической балюстрады, отделявшей пешеходный путь от проезжей части.

Шум стихал по мере того, как пикап приближался к съезду. С французской стороны не было оранжевого шлагбаума. Пограничникам заплатили, и они прохлаждались, прислонясь к стене караулки и потягивая сигареты. Но тут же возник еще один звук. Он долетел издалека, сзади, с дороги из Монези. Майкл, прижавшись спиной к валуну, скользнул назад в лес, засовывая «магнум» за пояс и сквозь деревья бросил взгляд в сторону пропускного пункта. За окнами ближайшего к нему караульного помещения можно было увидеть двух настоящих пограничников. Они, видимо, пересчитывали деньги и кивали головой в такт движениям рук. Итак, лиры перекочевали еще на уровень ниже. Изображавший пограничника белобрысый оставался снаружи — новичку не полагалось доли от прибыли. Корсиканец, щурясь в неясном свете, внимательно смотрел на дорогу.

Вот он поднес руку к середине груди и дважды тряхнул кистью — невинный жест человека, пытающегося восстановить кровообращение в затекшей от усталости руке. Но это был условный сигнал.

Убийца опустил руку к правому бедру. Нетрудно было понять, что он расстегивает кобуру, не сводя в то же время глаз с дороги. Хейвелок поспешил через лес к тому месту, где оставил в бессознательном состоянии специалиста-взрывника. Звук мотора усиливался, теперь к нему присоединилось и отдаленное гудение — еще один автомобиль наращивал скорость. Майкл раздвинул густые ветви пинии и посмотрел налево. На дороге в нескольких сотнях ярдов от него поблескивала облицовка радиатора большого легкового автомобиля. В ней отражались огни моста. Машина вышла на поворот. Это была «ланчия». Дженна! Огромным усилием воли он взял себя в руки. Мгновение назад ему казалось, что он ни за что не сможет этого сделать. Следующие минуты потребуют опыта, накопленного за всю жизнь, начиная с самого детства в Праге. Искусства, приобретенного в том сумеречном мире, где он провел столько лет. Как он хотел, чтобы его опыт и искусство никогда больше не пригодились людям.

«Ланчия» приблизилась. Грудь Майкла, когда он взглянул на ветровое стекло, сжалось от боли. Он не увидел Дженны, только двоих мужчин на переднем сиденье. Слабый свет, падавший от приборной доски, освещал их лица. Водитель курил, его спутник, видимо, что-то рассказывал, оживленно жестикулируя. Затем водитель обернулся и что-то сказал тому, кто находился на заднем сиденье. Не далее чем в двухстах футах от контрольно-пропускного пункта «ланчия» начала притормаживать.

Фальшивый пограничник у оранжевого шлагбаума поспешно зашагал к караульной будке. Он постучал в окно, показал рукой на приближавшуюся машину, потом на себя: старательный новобранец, мол, готов принять на себя тяготы ветеранов. Раздраженные тем, что им помешали и, видимо, опасаясь, что новичок увидит, как из руки переходят деньги, солдаты кивнули и взмахом руки отослали его прочь.

Но вместо того, чтобы немедленно отойти, купленный Римом убийца вытащил из кармана какой-то странный предмет и с явным усилием сунул его между косяком двери и рамой окна. Что бы это могло означать, подумал Хейвелок, и тут же сообразил, что у караульной будки дверь не открывается, а сдвигается в сторону. Тот, кого называли Риччи, сунул между панелью и рамой стальную металлическую пластину, снабженную выступающими под углом шипами, и теперь дверь невозможно было сдвинуть. При любой попытке сделать это, шипы еще сильнее впивались в раму и панель, исключая возможность всякого движения. Оба солдата внутри караульной будки оказались в ловушке. Караулка, как, впрочем, и все остальное на пропускном пункте, была сооружена солидно. В окна были вставлены толстенные стекла. Риччи здорово рисковал. Один звонок в казарму поблизости и тотчас появится подмога. Но тут Хейвелок поднял голову и увидел свисавшие с деревьев обрывки армейского телефонного провода. Линия связи нарушена. Риччи ничем не рискует. Пропускной пункт полностью контролируется убийцами, присланными из Рима.

Корсиканец подошел к металлической планке, соединявшей дорогу с мостом и принял классическую позу часового: ноги широко расставлены, левая рука на поясе, правая поднята в повелительном жесте: «остановись», твердый взгляд обращен на подъезжающий седан.

«Ланчия» остановилась. Мужчины на передних сиденьях опустили стекла и протянули свои паспорта.

Убийца подошел к окну водителя и заговорил, но настолько тихо, что Хейвелок не мог расслышать слов. Продолжая говорить, корсиканец заглянул в глубь машины.

Водитель принялся что-то объяснять и повернулся к одному из мужчин, ища поддержки. Мужчина наклонился к окну, кивнул, а затем печально покачал головой. Фальшивый пограничник отступил на шаг и громко, тоном приказа, произнес по-итальянски:

— Сожалею, синьоры и синьора. Но согласно сегодняшнему распоряжению, все пассажиры должны на время осмотра покидать свои автомобили.

— Но нас заверили, капрал, что мы сможем проследовать в Коль-де-Мулине без задержек на границе и максимально быстро, — запротестовал водитель, переходя на повышенный тон. — Не прошло еще и двух часов, как эта несчастная женщина похоронила мужа. Она в отчаянии. Вот ее документы, паспорт. Вот наши паспорта. Все бумаги, заверяю вас, в полном порядке. Нас ждут к восьмичасовой мессе. Она из хорошей семьи, смешанный франко-итальянский брак. Такая трагедия! На похоронах присутствовали мэры Монези и Мулине.

— Сожалею, синьоры, — повторил убийца. — Но вам придется выйти из машины. Сзади идет грузовик, а на границе нельзя создавать затора.

Хейвелок чуть повернул голову и увидел потрепанный грузовик, оборудованный, как он знал, мощным двигателем. В кабине никого не было видно.

Однако на обочине по обе стороны стояли двое в одежде горных жителей, сунув руки в карманы и напряженно следя за дорогой и деревьями вдоль нее. Итак, прикрытие для прикрытия — силы поддержки для второго эшелона убийц. Переход через границу полностью контролировался отрядом, присланным из Рима. Тройная подстраховка полностью исключала возможность перебраться через границу. Попытавшийся это сделать был бы сразу уничтожен.

А что будет, если он не появится? Если его не увидят? Останется ли в силе второй приказ? Будет ли уничтожена в Коль-де-Мулине приманка, утратившая свою привлекательность? Ответ, как ни больно было признать это Майклу, был совершенно очевиден. Вне всяких сомнений — будет. Она уже не существует, ее дальнейшее пребывание на земле несет страшную опасность для лжецов, которые отдают приказы как разработчикам стратегии, так и посольствам. Отряд вернется в Рим без главной добычи, но единственной проигравшей стороной окажется агент-наблюдатель, которому даже не удосужились сообщить о намерении уничтожить и вторичную цель.

Из машины появилась высокая стройная женщина в скорбном траурном одеянии. С широких полей шляпы свисала, скрывая лицо, черная кружевная вуаль. Хейвелок не мог оторвать от женщины взгляда; разрывающая грудь боль становилась невыносимой. Их разделяло всего двадцать футов. Но это небольшое пространство было наполнено ожиданием смерти, ее смерти, которая последует вне зависимости от того, появится он или нет.

— Еще раз прошу извинить, синьора, — сказал убийца в мундире, — но вам придется снять шляпу.

— Зачем, о Господи? — спросила Дженна Каррас низким голосом с плохо скрытым волнением, которое могло быть признаком горя, не обязательно страха.

— Затем лишь, чтобы сравнить ваше лицо с фотографией на паспорте. Надеюсь, вы знаете, что это обычный порядок.

Медленным движением Дженна приподняла вуаль, после чего сняла шляпу. Лицо с широкими скулами, когда-то слегка бронзовое, казалось сейчас мертвенно-бледным в неярком свете, падавшем с моста, и было напряжено. Она походила на скульптуру, изваянную из белоснежного мрамора и случайно попавшую сюда, в это забытое Богом место с Палатина. Длинные светлые волосы были стянуты тугим узлом на затылке. Майкл не сводил с нее глаз, дыша тяжело и прерывисто. Ему хотелось кричать от отчаяния, но совершенно некстати нахлынули воспоминания о других местах и ином времени, когда они отдыхали на высоком берегу у реки, совершали прогулки по Рингштрассе в Вере, держась за руки, словно дети, и смеялись над собой: два многоопытных тайных агента ведут себя как нормальные человеческие существа. Разве не забавно? А потом, в объятиях друг друга, мечтали о тех счастливых днях, когда наконец покинут свою подвижную тюрьму.

— У синьоры очень красивые волосы, — произнес белобрысый корсиканец с усмешкой, совершенно не соответствовавшей его чину и положению. — Моя мама была бы просто в восторге. Ведь я тоже родом с севера.

— Благодарю вас. Можно ли опустить вуаль, капрал? Я в трауре.

— Еще секундочку, — ответил Риччи, даже не глядя в паспорт. Он не поворачивал головы, но глаза бегали по сторонам. Гнев корсиканца становился все яростнее. И спутники Дженны старались не встречаться с ним взглядом.

Позади «ланчии» по обеим сторонам разбитой дороги чувствовалось напряжение. Убийцы третьего эшелона, не скрывая нетерпения, вглядывались то в тень, отбрасываемую лесом, то в деревенскую таверну. Словно чуяли, что в любую минуту он может материализоваться из окружающей тьмы. Возникнуть где-то совсем рядом или же наоборот, появиться на тропинке возле таверны. Медленно, а может быть, быстро и решительно зашагать к мосту и позвать женщину или выскочить из-за деревьев. Готовя операцию, убийцы прокручивали множество возможных вариантов. Жертва должна появиться именно в этот момент, раз ее не удалось найти раньше, и она появится. Не может не появиться. Ведь учтена каждая мелочь. За последние двадцать шесть часов цель не появлялась на мосту, а пересекать границу раньше было абсолютно бессмысленно. В этом случае он не мог бы узнать, на какой машине прибудет Дженна Каррас и какой воспользуется дорогой на Коль-де-Мулине, миновав контрольно-пропускной пункт. Кроме того, человек, намеченный к уничтожению, не мог знать, что на границе его будет ждать специальный отряд из Рима. Итак, все произойдет сейчас или никогда.

Напряжение достигло предела. А тут еще попавшие в ловушку солдаты тщетно пытались открыть дверь караульного помещения и орали в окна, требуя помощи. Правда, за толстыми стеклами их не было слышно. Все это не укрылось от Дженны Каррас и ее спутников. Водитель тихонечко перемещался поближе к дверце машины, один из мужчин двигался незаметно к краю дороги, в направлении леса. К немалому своему удивлению, они поняли, что это капкан, но для кого-то другого. Иначе их всех давно бы уже задержали.

Хейвелок был уверен, что сейчас все зависит от точности расчета. Ожидание покажется вечным, но надо дождаться соответствующего момента. Выработанное десятилетиями чутье подскажет, когда он наступит. Он не может быть полностью уверен в успехе, зато в состоянии уменьшить неблагоприятные шансы для Дженны и для себя.

— Di dove. Dove[36], — сказал одетый в мундир убийца достаточно громко, чтобы его можно было услышать на определенном расстоянии. Он поднес руку к поясу и дважды встряхнул кистью, подавая тот же сигнал, что и незадолго до этого.

Майкл извлек из кармана пластиковую взрывчатку и модуль-детонатор; На планке высвечивалось «ОООО». Он слегка нажал на кнопку и, поставив нужные ему цифры, сунул модуль в самозатягивающуюся щель. Проверил и перепроверил свое месторасположение, определил оптимальные пути подхода к противнику, отполз на восемь футов в глубь леса, изучил расположение ветвей на фоне неба и швырнул взрывчатку в воздух. В тот момент, как пакет вылетел из руки, Майкл, пригнувшись, снова перебежал к дороге, беря влево, параллельно прибывшему последним грузовику. Теперь он находился в десяти футах от убийцы, переодетого горцем. В «магнуме» оставалось два заряда, возможно, оба придется использовать раньше, чем хотелось бы. Но выстрел с глушителем все же предпочтительнее грохота «ламы». Оставалось выждать какие-то секунды.

— Сожалею о задержке, синьора и синьоры, — сказал убийца, отходя от «ланчии» к лебедке оранжевого шлагбаума. — Но мы обязаны выполнять предписания. Можете занять свои места в машине. Все в порядке.

Проходя мимо караулки, белобрысый убийца проигнорировал яростные вопли заключенных в ней солдат. Он просто не вправе тратить время на второстепенных актеров в разыгравшемся спектакле. План провалился. Пошла насмарку тщательная проработка стратегии. Его гнев уступал по силе лишь инстинктивному желанию как можно скорее покинуть это место, оставалось завершить еще одно дело, о котором агент-наблюдатель не имел понятия. Корсиканец поднял шлагбаум и тут же вышел на проезжую часть, блокируя путь. Он извлек записную книжку с карандашом — пограничник, совершающий последнюю процедуру: запись номера проезжающего через контроль автомобиля. Это действие также послужило сигналом.

Оставались считанные мгновения.

Дженна и ее спутники разместились в машине. На лицах мужчин было написано облегчение и неподдельное изумление. Они просто не верили в благополучный исход. Дверца с шумом захлопнулась, и в тот же момент появился толстяк коротышка. Он вышел из кустов у края дороги и неторопливо направился к багажнику «ланчии». Поднес руку к поясу, дважды тряхнул кистью, удивившись, что реакции на его сигнал не последовало, и замер. Однако страх на лице взрывника не отразился, только озабоченность. Люди его профессии прекрасно знают, что самое лучшее оборудование может внезапно отказать, и тогда смерть бывает неизбежна. Именно поэтому взрывники обычно путешествуют в паре. Он быстро повернул голову в сторону пропускного пункта, белобрысый убийца всем своим видом выражал нетерпение. Взрывник встал на колени, правой рукой взял из левой ладони какой-то предмет и потянулся под днище машины в том месте, где располагался топливный бак.

Все. Не оставалось больше ни одного мгновения. Мишень не станет ожидать выстрела.

Взрывник уже был в прицеле «магнума». Хейвелок нажал на спусковой крючок. Эксперт вскрикнул, ударился о металлический бампер, рука с силой дернулась назад, и из нее вылетел пакет. Пуля попала в позвоночник. От адской боли взрывник изогнулся дугой, но даже в агонии сумел повернуться в ту сторону, откуда раздался выстрел, мгновенно вытащить и поднять на уровень глаз автоматический пистолет. Майкл откатился в заросли, преследуемый со всех сторон выстрелами. Пули вырывали клочья грунта. Хейвелок поднял «магнум» и израсходовал последний заряд. За приглушенным звуком выстрела последовал громкий хрип человека, стоявшего у грузовика. Пуля крупного калибра разорвала ему горло.

— Где он?! Где он?! — заорал Риччи, обегая вокруг «ланчии». Взрыв потряс ночь, лес на мгновение словно озарился вспышкой молнии. По горам прокатилось эхо. Убийца бросился на землю и открыл беспорядочный огонь. Взревел мотор «ланчии». Ведущие колеса с визгом провернулись, и машина прыгнула на мост. Дженна была свободна.

Еще несколько секунд. Он должен успеть сделать это. Майкл поднялся на ноги и выбежал из леса. Опустошенный «магнум» торчал за поясом, в руках была «лама». Риччи заметил его на фоне воспламенившихся кустов. Он привстал на колени, захватив запястье правой уки пальцами левой, повел стволом в сторону Хейвелока и выстрелил несколько раз подряд. Пули с визгом рикошетили, ударяясь о кузов грузовика, за которым в последний момент успел укрыться Майкл. Но грузовик оказался никуда не годным прикрытием. Вначале Хейвелок услышал шорох, затем откуда-то сзади до него донесся звук шагов. Майкл резко обернулся, прижавшись спиной к дверям кабины. Из-за грузовика, крадучись, появился водитель-убийца — в нем все выдавало профессионала: едва появившись из-за борта, он поднял пистолет и без задержки выстрелил. Хейвелок, едва завидев противника, упал на землю, чувствуя ожог в левом плече, и ответил двумя пулями. Он понял, что ранен, но не мог понять, насколько серьезно. Водитель в предсмертных конвульсиях откатился к краю дороги.

Неожиданно перед глазами Майкла брызнула фонтаном земля. Белобрысый возобновил огонь, теперь уже не опасаясь попасть в своего подручного. Хейвелок откатился направо, затем нырнул под грузовик и в панике прополз под ним на противоположную сторону. Мгновения. Вскочив на ноги, он боком придвинулся к дверце. Испуганные люди там, у таверны, что-то кричали, разбегаясь во всех направлениях. Времени нет. Солдаты, наверное, уже выскакивают из казармы. Дотянувшись до ручки, Хейвелок распахнул дверцу кабины и увидел то, что хотел увидеть больше всего. Ключи! Они торчали в замке зажигания — надежда его оправдалась. Отряд из Рима был под контролем, а это давало Хейвелоку возможность немедленно покинуть место казни.

Майкл, пригнув голову, прыгнул на сиденье водителя и отчаянно заработал пальцами. Ключ зажигания повернулся, мощный мотор заработал, и тотчас же с дороги ударили выстрелы. Пули рвали металл. Вдруг все стихло. Майкл понял — убийца перезаряжает пистолет. Решающие секунды. Он врубил полный свет — на машине были установлены сверхмощные слепящие фары. Впереди, присев у обочины, корсиканец загонял очередную обойму в рукоятку автоматического пистолета. Хейвелок нажал на сцепление, дернул рычаг переключения передач и с силой вдавил в пол педаль акселератора.

Тяжелый грузовик рванулся вперед. Шины завизжали при трении о каменное покрытие, выплюнув мелкие обломки. Майкл вывернул руль направо; двигатель гудел, набирая обороты. Раздались поспешные выстрелы, и ветровое стекло покрылось паутиной трещин.

Хейвелок приподнял голову ровно настолько, чтобы можно было увидеть убийцу. Тот находился между двух ярких лучей фар. Майкл направил машину прямо на него. Последовал короткий крик ярости и боли. Убийца пытался увернуться, но не смог. Тяжелые колеса дробили ему ноги. Майкл вновь повернул руль, на сей раз налево, возвращаясь на полотно дороги. Грузовик промчался между двумя караулками на мост. Хейвелок успел заметить, как находившиеся в них пограничники бросились на пол.

На французской стороне границы царил полнейший хаос. Шлагбаум был поднят и не мешал проезду. Солдаты метались в разные стороны, кто-то выкрикивал приказы, обращенные одновременно ко всем и ни к кому. Внутри освещенной караулки теснились четверо пограничников. Один из них что-то кричал в телефонную трубку. Дорога на Коль-де-Мулине сразу за мостом сворачивала налево, потом опять налево, а за поворотом шла прямая дорога к разнокалиберным домам с деревянными балками и крутыми крышами, столь характерными для тысяч поселений в этой части Альп. Он въехал на неширокую, мощенную булыжником улочку. Редкие пешеходы поспешно убегали с проезжей части на узкий тротуар и жались к домам, потрясенные грохотом двигателя и ослепительным светом фар итальянского грузовика.

Наконец Хейвелок увидел красные огни... широкие хвостовые фонари «ланчии». Машина была далеко впереди. Вот она свернула Бог знает в какую улицу... их здесь великое множество. Коль-де-Мулине принадлежал к числу тех поселений, где каждая древняя тропинка или дорожка в обход пастбища была вымощена камнем. Некоторые из этих переходов превратились в улицы, а некоторые так и остались живописными узкими аллеями, по которым могла проехать одна повозка, и то с трудом, но он узнает, в какую улицу свернула «ланчия», обязан узнать.

Улицы, которые он пересекал, становились все шире, дома и магазины отступали все дальше от проезжей части, узкие тротуары расширялись и на них появлялось все больше аборигенов, прогуливающихся мимо освещенных витрин. «Ланчии» видно не было, она просто исчезла.

— S'il vous plait! Ой est l'aeroport?[37] — прокричал он из окна кабины, обращаясь к пожилой паре, готовой сойти с тротуара на булыжную мостовую.

— Аэропорт? — переспросил старик на французском, с явным итальянским акцентом. — В Коль-де-Мулине нет аэропорта, месье. Вам следует ехать по южной дороге на Кап-Матэн.

— Около поселения есть аэропорт, я в этом уверен, — прокричал Хейвелок, всеми силами стараясь скрыть степень своего нетерпения. — Мой друг, очень близкий друг сказал, что прилетит в Коль-де-Мулине. Я тороплюсь его встретить. Уже опаздываю.

— Ваш друг имел в виду Кап-Матэн, месье.

— Возможно, и нет, — произнес молодой человек, прислонившийся спиной к косяку двери уже закрытого на ночь магазина. — Здесь нет аэропорта, как такового, месье, но имеется поле в пятнадцати — двадцати километрах к северу отсюда, по дороге на Танде. Им пользуются богачи, владельцы поместий, расположенных в Рокобийе и Брейле.

— Это как раз то, что надо! Как туда побыстрее добраться?

— Следующий поворот направо, затем опять направо, назад на три квартала до рю Маритим. По ней свернете налево и выедете прямо к скоростной горной автомагистрали. Пятнадцать — восемнадцать километров на север.

— Благодарю вас.

Время превратилось в мчащуюся назад череду света и тени, с мелькавшими улицами, испуганными, шарахавшимися в сторону людьми, какими-то машинами, мешавшими движению и неистово сигналившими фарами. Постепенно суета начала спадать. Расстояния между строениями возрастали, людей, как и уличных фонарей, стало меньше — Хейвелок выезжал на окраину городка. Если даже полиция предупреждена пограничной стражей, шансы все равно на его стороне. Небольшому числу полицейских противостояла огромная по площади территория. Прошло несколько минут, грузовик уже разрывал темноту за пределами поселения. Кругом как прелюдия к горному массиву чернели на фоне неба горбы холмов, баррикады, которые предстояло одолеть на максимально возможной скорости. Когда рев двигателя достиг предела, а визг утяжеленных шин на поворотах рвал барабанные перепонки, он заметил силуэты водяных колес — как и холмы, они были кругом, — неторопливо вращавшихся, своеобразных и величественных, работавших в бесконечности времени двигателей, рядом с ними, прижавшись к бурному потоку, ютилось человеческое жилье. Эта картина наводила на мысль о том, что время и природа вечны, невзирая на вмешательство человека. Как ни странно, Майкл сейчас нуждался в подтверждении именно такой простой истины, иначе он сошел бы с ума. Он уже был на грани помешательства.

На магистрали кромешная тьма. Ни встречных огней, ни красных искорок на хвостах машин, двигавшихся в одном с ним направлении. «Ланчии» нигде не было видно. Избрал ли он нужное направление? Или чрезмерное возбуждение исказило его восприятие времени и пространства? Так близко и в то же время так далеко от нее. Одно препятствие удалось преодолеть, остается еще одно. Преодолеть? Одно? Неожиданно вспомнилась Прага. Как хорошо они там понимали друг друга!

«Мой любимый. Моя хорошая. Вот какие нам нужны были слова, Дженна. А не гнусный язык лжецов. Нам никогда не следовало его изучать! Не слушай этих подонков! Вначале они нас разлучили, а теперь хотят убить. Они не могут поступить иначе, потому что я знаю об их существовании. И ты скоро узнаешь».

Прожектор! Его луч плыл по ночному небу. Он шел снизу из-за ближайшего холма и чуть впереди слева от дороги. Видимо, дорога делает поворот, через несколько минут он увидит аэропорт, самолет и Дженну.

Следующий подъем дороги оказался очень крутым, спуск еще круче, он вился серпантином, и Хейвелоку приходилось изо всех сил удерживать руль на поворотах. Свет. Два широких белых луча впереди и две красные точки сзади. Это «ланчия»! В миле, может быть, в двух, точно определить расстояние невозможно. Значительно ниже он увидел две линии желтых огней, пересекавшихся под углом чуть больше сорока пяти градусов. Взлетно-посадочные полосы, построенные с учетом господствующих ветров, чтобы обеспечить максимальную подъемную силу для самолетов. Аэродром расположился в долине, достаточно широкой и длинной для приема маленьких реактивных и винтовых машин... принадлежавших богатым владельцам поместий в Рокобийе и Брейле.

Хейвелок держал педаль акселератора прижатой к полу, слегка касаясь тормоза левой ногой в те моменты, когда возникала опасность потерять контроль над машиной и опрокинуться. Дорога постепенно выровнялась и превратилась в ровное шоссе, плавно огибающее огороженное металлической сеткой летное поле. На огромном пространстве з стороне от взлетно-посадочных полос разместились десятки самолетов. На их крыльях и фюзеляжах светились блики от посадочных огней. На смену яхтам прошлых времен пришли эти сверкающие серебряные суда, плавающие в небесах. Десятифутовая изгородь в ее верхней части загибалась вовнутрь и вдобавок поверх нее шел ряд колючей проволоки. Богачи Рокобийе и Брейля трогательно заботились о своих воздушных судах. Такой забор, общей длиной не менее двух миль, стоил не одну сотню тысяч, и, следовательно, можно предположить, не боясь ошибиться, что въезд на поле тщательно охраняется, и часовые наверняка окажутся более бдительными, чем стража на Богом забытом пропускном пункте франко-итальянской границы.

Так и оказалось. Он свернул на дорогу, ведущую к полю. В трехстах футах перед ним закрывались тяжелые, десятифутовой высоты ворота. За ними по полю мчалась «ланчия». Неожиданно ее фары погасли, где-то там на траве или асфальте водитель увидел нужный самолет. Свет машины мог открыть опознавательные знаки, которые были бы уликой, опасным следом. Если он видел лучи фонарей «ланчии» за несколько миль в темноте долины, то, вне всякого сомнения, они видели и его фары. В его распоряжении теперь были даже не секунды, а доли секунд. Каждое крошечное движение маленькой стрелки означало, что расстояние между ним и Дженной неумолимо возрастает.

Не отпуская рулевого колеса, он надавил основаниями ладоней обеих рук на клаксон, воспроизводя единственный известный ему сигнал по азбуке Морзе: «Sos! Sos! Sos!!!» Майкл повторял сигнал снова и снова, ведя, не снижая скорости, машину по подъездной дороге.

Два охранника в униформе находились с внутренней стороны ворот: один из них толкал тяжелые металлические створки, а второй стоял рядом, готовый опустить скобу и повесить замок, который держал в руках. Ворота уже были затворены на три четверти, когда оба сторожа замерли и уставились на мчавшийся к ним мощный грузовик. Вопли клаксона также не прошли мимо их ушей. Искаженные ужасом лица стражей ясно показывали, что они не намерены вставать на пути взбесившейся машины. Человек, толкавший ворота, оставил их, кинулся влево и створка отошла назад, но только совсем немного. Второй, с замком, бросился вправо и нырнул в траву под прикрытие изгороди.

Раздался удар. Грузовик, сорвав ворота с петель, отшвырнул их в крошечную сторожку. Во все стороны брызнуло стекло. Разорванная электропроводка замкнулась, с треском рассыпав голубые и красные искры. Не снижая скорости, Майкл вел машину по полю. Раненое плечо горело. Грузовик вилял по полю. Лишь чудом удалось избежать столкновения с двумя самолетами, стоявшими в тени широкого ангаpa. Он крутанул руль налево, бросив грузовик в ту сторону, куда несколькими минутами раньше двигалась «ланчия».

Ничего. Пусто. Абсолютно пусто! Где же она? Куда могла исчезнуть?

Короткий проблеск огня. Какое-то движение в дальнем конце поля там, за полосой желтых огней северной взлетной полосы, чуть выше последнего ряда неподвижных самолетов. Открылся люк кокпита, на мгновение возникло пятно света и тотчас исчезло. Майкл повернул рулевое колесо направо — кровь из раненого плеча уже проступала сквозь одежду — и повел машину по диагонали через бесконечно длинное поле. Тяжелые, защищенные от капризов погоды лампы лопались под шинами грузовика, мчавшегося к тому темному участку аэродрома, где недавно родилось и мгновенно умерло световое пятно.

Вот он! Это был не реактивный самолет, а двухмоторный винтовой моноплан. Его пропеллеры вдруг пришли в движение, из выхлопных труб выплеснулось пламя. Машина стояла не на полосе; пилоту еще предстояло вывести ее к линии желтых огней на взлетную позицию. Но самолет не двигался. Чего ждет летчик?

«Ланчия». Она находилась позади самолета и справа от него. Свет! Но теперь из автомобиля. Распахнулась дверца, из машины выскочили темные фигуры и бросились к самолету. Вновь открылся люк. Еще одно световое пятно! На долю секунды у Майкла возникла мысль протаранить грузовиком фюзеляж или ближайшее крыло, но он тут же отмел ее. Такой шаг мог быть фатальной ошибкой. Если он случайно заденет топливный бак, самолет мгновенно вспыхнет и взорвется. Майкл повернул грузовик направо и поставил в нескольких ярдах перед самолетом.

— Дженна! Дженна! Стой! Послушай меня!

Она карабкалась в кабину по трапу, подталкиваемая снизу водителем «ланчии». Он тоже взобрался вовнутрь и захлопнул за собой люк. Хейвелок побежал, забыв обо всем на свете. Он обязан остановить Дженну! Самолет развернулся на месте — похожий на темного гротескного баклана. «Ланчия» больше не загораживала ему путь!

Из тьмы последовал удар, приглушенный и в то же время многократно усиленный потоком воздуха от бешено вращающихся винтов. Его голова вернулась назад, колени подогнулись, кровь пропитала волосы выше левого виска. Майкл упал на колени и, чтобы не свалиться окончательно, уперся руками о землю. Не в силах двигаться, он провожал глазами окно на движущемся самолете. Свет в кабине не гас несколько секунд, и Майкл мог видеть за стеклом ее лицо. Она смотрела прямо на него. Этот взгляд он не забудет до конца дней... если, конечно, останется жив. На него обрушился еще один удар тяжелым тупым предметом. На этот раз по затылку.

Майкл уже не мог думать о ней, думать о том, что он только что увидел. Он услышал вой сирен над полем, видел лучи прожекторов, мечущиеся по взлетной полосе; слепил глаза блеск металла в те мгновения, когда самолет ускорял движение вдоль желтого пунктира огней. Человек, нанесший ему два удара, бежал к «ланчии».

Он должен встать! Заставить себя двигаться! Иначе погибнет и никогда не увидит ее. С огромным трудом он поднялся на ноги, достал из-за борта пиджака «ламу» и дважды выстрелил, но не в человека, вскочившего на место водителя, а поверх крыши машины: только что этот человек мог убить Хейвелока, но не убил, и Хейвелок отплатил ему тем же. Его рука слегка дрожала под тяжестью пистолета, яркий свет прожекторов бил в глаза, но он старался изо всех сил завладеть машиной. Третья пуля рикошетом отскочила от кузова. Майкл успел доковылять до окна машины.

— Убирайся, или ты — труп! — заорал он, хватаясь за ручку дверцы. — Слышишь, что я говорю! Убирайся!.. — Хейвелок дернул итальянца, и тот вывалился на траву. Не было ни секунды на вертевшиеся на языке, такие нужные, вопросы — он должен скрыться. Хейвелок вскарабкался на место водителя и захлопнул дверцу. Двигатель уже был на, ходу.

Следующие сорок пять секунд он на огромной скорости зигзагами носился по полю, вводя в заблуждение охрану аэропорта, возникая и исчезая в луче прожектора. Прежде чем добраться до разрушенных ворот, он с десяток раз едва не врезался в стоящие самолеты. «Ланчия» вырвалась за пределы аэродрома. Хейвелок не видел дороги. Он полагался на интуицию и инстинкт.

Перед глазами Майкла все еще стояло лицо Дженны в иллюминаторе движущегося самолета. Он не прочел на нем ни смятения, ни страха, как тогда в Риме. Одну только ненависть.

Холодную, ничем не прикрытую ненависть.

Глава 13

Вначале он ехал на юго-запад в сторону Прованса, а затем свернул точно на юг к побережью в направлении маленького городка Канье-сюр-Мер. В свое время он несколько лет работал в северном Средиземноморье и познакомился с одним врачом, жившим между Канье-сюр-Мер и Антибом. Теперь Майклу срочно требовалась его помощь. Он оторвал рукав рубашки и перевязал рану на плече, что, однако, не предотвратило потери крови. Вся одежда промокла насквозь, и издавала хорошо знакомый ему сладковато-кислый запах. На затылке был простой ушиб — это утешительное заключение ни в коей мере не уменьшало боль, — но рана на голове требовала иглы хирурга. Малейшее прикосновение могло разрушить запекшиеся сгустки и вызвать новое кровотечение.

Ему также требовалась помощь и несколько иного рода, и доктор Анри Саланн был способен ее оказать. Он должен срочно связаться с Мэттиасом, малейшее промедление сейчас было бы полным идиотизмом. Возможно, удастся установить некоторые личности, проанализировав характер приказов и значение кода «Двусмысленность». В общем, первоначальной информации было вполне достаточно. То обстоятельство, что после Коста-Брава Дженна осталась жива, свидетельствует об опаснейшем заговоре. Ведь по всем официальным данным она мертва, в результате его же решения — «исправлению не подлежит». Первую информацию Мэттиас примет такой, какой она поступит от его «приятеля», а остальную сможет отыскать в помеченных черным папках, упрятанных в сейфах тех, кто занимается разработкой стратегии. Прежде всего в сейфе начальника Консульских операций. Хейвелок был не в силах дать ответ на вопрос — «почему», но фактов мог представить более, чем достаточно. Опираясь на них, Мэттиас сможет действовать. Государственный секретарь приступит к делу, а Хейвелок тем временем постарается как можно быстрее добраться до Парижа. Сделать это будет совсем не просто: каждый аэропорт, каждая железнодорожная станция и главная автомагистраль на побережье и в Провансе будут поставлены под наблюдение; и тут Мэттиас ничего не сможет сделать. Не только время, но и все средства связи работают на лжецов. Издавать тайные приказы куда проще, чем их отменять. Их действие распространяется с быстротой чернил на промокательной бумаге. Получившие приказ исчезают из поля зрения, и каждый из них стремится потом получить благодарность за успешное устранение человека с клеймом «не подлежит исправлению».

Через час в Риме станет известно, если, конечно, уже не известно, о событиях на Коль-де-Мулине. В действие введут закодированные телефоны и редко используемые радиочастоты. Будет передано следующее сообщение: «Субъект, не подлежащий исправлению» скрылся; это может нанести нам серьезный ущерб, стоить многих жизней и потери времени. Весь персонал должен находиться в состоянии повышенной готовности; необходимо использовать любые возможности, любые виды оружия. Исходный район Коль-де-Мулине. Максимальный радиус: два часа на автомобиле. Имеются данные о том, что объект ранен. Транспортные средства на последний момент: лишенный особых примет грузовик с мощным двигателем и закрытая «ланчия». Необходимо обнаружить и ликвидировать".

Нет сомнения, что лжецы с Потомака успели связаться с Саланном, но, как это часто случается в сумеречном мире шпионажа, возникают тайные симпатии — они остались в его прошлом мире. О них не имеют понятия ни в Вашингтоне, ни в Риме, ни в Париже, где санкционируют лишь оплату агентов. Только оперативники, работавшие в нужное время и в нужном месте, хорошо узнавали агентов, подобных доктору Анри Саланну, закладывали их имена в банки своей памяти, чтобы, если понадобится, прибегнуть к их помощи. В этом сумеречном мире возникает собственная мораль. Компрометирующие факты и обвинения в адрес секретного агента или событий, с которыми он оказался связан, часто являются результатом ошибки или проявленной им слабости, и в силу этого нет никакой необходимости такого агента ликвидировать.

Так случилось и с Анри Саланном. Хейвелок оказался на месте в момент события — или, если быть точным, через одиннадцать часов после него. Доктор выдал американского агента, работавшего в Каннах. Агент координировал операции небольшой флотилии морских прогулочных судов, которые на самом деле следили за перемещениями советских военных кораблей в регионе. Саланн якобы продал американца за деньги агенту КГБ, чего Майкл понять не мог. Он хорошо знал доктора и не мог считать корысть единственным мотивом для предательства. Потребовался всего один разговор в очень спокойном тоне, чтобы выяснить истину или противостояние двух истин, столь характерное для того гротескного мира, в котором они работали. Мягкий по характеру, хотя и немного циничный доктор, мужчина средних лет, питал болезненную страсть к азартным играм. Это послужило причиной, в силу которой много лет назад блестящий молодой хирург из Центральной парижской больницы решил открыть практику в районе Монте-Карло. В Монако высоко ценили его талант и мастерство, но отнюдь не восхищались проигрышами в знаменитых казино княжества.

На сцене появился американец, прикрытием его истинной деятельности служил яхт-клуб. Весьма осторожно, но в крайне неприятной манере американец тратил деньги налогоплательщиков за карточным столом. Его неприятная манера поведения, к сожалению, не ограничивалась баккара. Он обожал женщин, преимущественно молоденьких девушек, полагая, что слава ловеласа никак не влияет на его подлинную деятельность. Одна из девушек, которую он притащил в свою никогда не пустовавшую постель, оказалась Клоди, дочерью Саланна. Очень впечатлительная, совсем еще ребенок, она после всего случившегося впала в депрессию.

Русские постоянно присутствовали на шпионской ярмарке региона, и доктор решил покрыть свои карточные потери, а заодно устранить «насильника».

В действие вступил Хейвелок, который проследил, откуда произошла утечка информации, благополучно вывез американца до того, как все шпионские суда были выявлены, и провел встречу с Саланном. Он никому не сообщил о своем открытии, в этом не было необходимости, и доктор понял условия «помилования». Никаких повторений... он принял на себя это обязательство.

Майкл облюбовал телефонную будку на пустынном перекрестке в центре Канье-сюр-Мер. Собрав силы, он с трудом выбрался из машины и плотнее запахнул пиджак. Его бил озноб, кровотечение не прекращалось. Войдя в будку, Хейвелок вытащил из кобуры «ламу», рукояткой пистолета разбил лампу над головой и принялся в полутьме изучать диск аппарата. После паузы, показавшейся ему вечностью, справочное бюро Антиба сообщило номер телефона Саланна.

— Votre fille Claudie, comment vatelle?[38] — спросил Хейвелок очень тихо.

Доктор ответил не сразу, причем по-английски, и сказал очень важную вещь.

— Я ждал, что вы дадите о себе знать. Вы ранены? Это о вас сообщали?

— Да.

— Насколько серьезно?

— По-моему, требуется всего-навсего промыть рану и наложить несколько швов.

— Никаких внутренних повреждений?

— Думаю, нет. По крайней мере, не чувствую.

— Хочу надеяться, что это так. Появиться в больнице в данный момент значило бы проявить дурной тон. Думаю, все пункты срочной помощи в округе находятся под пристальным наблюдением.

— А вы? — встревожился Майкл.

— На меня не хватает людских ресурсов. Они не станут растрачивать силы на типа, который, по их мнению, даст умереть на операционном столе десяти пациентам, лишь бы не лишиться их щедрости.

— И вы готовы на это?

— Давайте условимся, — с мягким смешком ответил Саланн. — У меня много скверных привычек, но моя совесть не выдержит больше пяти жмуриков за один раз. — Доктор сделал короткую паузу и, не дав Хейвелоку вставить и слово, продолжил. — Однако у нас могут возникнуть проблемы. Они сообщают, что вы ведете грузовик...

— Уже нет.

— ...или, возможно, темно-серую «ланчию», — продолжил Саланн.

— Да.

— Избавьтесь от нее как можно скорее.

Майкл посмотрел на большой автомобиль, стоящий рядом с телефонной будкой. Двигатель перегрелся, и из-под крышки радиатора пробивался пар, собиравшийся облачком в свете уличного фонаря. Это не могло не привлечь внимания к машине.

— Не знаю, сколько я способен прошагать, — сказал Хейвелок.

— Потеря крови?

— И порядочная, как я чувствую.

— Merde![39] Где вы сейчас?

— Понятия не имею, хотя помню, что уже был в этом месте.

— Дезориентация или затемнение сознания?

— Не все ли равно?

— Кровь.

— У меня мутится в голове, если вы это имеете в виду.

—Именно. Я, кажется, представляю, где вы находитесь. Там должна быть ювелирная лавка. На противоположной стороне улицы. Кто-то и сын...

Майкл прищурившись взглянул поверх «ланчии».

— "Ариаль и сын", — сказал он, прочитав светлые буквы вывески над затемненным входом в магазин. — «Первоклассные ювелирные изделия, часы, бриллианты». Об этом вы говорите?

— Ну конечно же Ариаль. Знаете, ведь мне иногда тоже выпадают удачные вечера, а Ариаль и сын, похоже, не такие большие жулики, как остальные. Теперь слушайте. Через несколько домов к северу от «Ариаля» вы найдете узкий проезд, который ведет на небольшую автостоянку, не видную с улицы. Я прибуду туда самое позднее минут через двадцать. Учитывая обстоятельства, я с вашего разрешения не стану мчаться как угорелый по улицам.

— Умоляю. Не надо.

— И вам не советую. Шагайте медленно и, как только доберетесь до стоянки машин, заползайте под одну из них и укладывайтесь поудобнее на спину. Когда увидите, что я появился, зажгите спичку. Главное, как можно меньше движений. Поняли?

— Да, понял.