Души сокровищницы двери Хамди Джамаль

Двуличие жизни – жестокий урок.
Дано ли увидеть нам истину в срок?
Не стыдно быть бедным – философы скажут.
А жизнь утверждает, что бедность – порок.

«Метро… Час пик… Сюжет лихой…»

Метро… Час пик… Сюжет лихой.
Теряют облик там людской.
И пустота в глазах, стеклянных,
Зияет чёрною дырой.

«В волнах вселенской тишины…»

В волнах вселенской тишины
Печально льётся песнь луны.
И коль её вам слышен голос,
Вы одиночеством больны.

«Нельзя обращаться к слепому с мольбой…»

Нельзя обращаться к слепому с мольбой.
Нельзя сокровенным делиться с толпой.
Души тайники лишь луне отворяйте.
Толпа вам ответит злорадства волной.

«В детстве мы с совестью жили в ладу…»

В детстве мы с совестью жили в ладу.
Взрослыми ходим по тонкому льду.
Коль милостью Вышний Создатель одарит,
Юнцом я седым в бесконечность уйду.

«Скажешь «потёмки – чужая душа»?»

Скажешь «потёмки – чужая душа»?
Вначале в своей оглянись, не спеша.
Много найдётся углов полумрачных,
Хоть проживи ты, сто лет, не греша.

«Прежде чем сделать, подумай, постой…»

Прежде чем сделать, подумай, постой.
Дёгтя хлебнёшь ты иначе, с лихвой.
Коль выбор встаёт меж желаньем и долгом,
Будь верен второму, и сердце закрой.

Часть 2
Разное

Глава 1
Весна души

«Я вечером тихим по парку бродил…»

Я вечером тихим по парку бродил.
Берег багрянцем закат озарил.

И волны плескались игриво об вал.
И птичий лишь щебет покой нарушал.

Осень златая… И ветер шептал…
С душой неприкаянной счастья я ждал.

Одна ты сидела, в тени тополей,
Волнами любуясь. И стало теплей.

И встретились взгляды… Я был опьянён.
Улыбкою ангельской был ослеплён.

Любовью всесильною был обуян,
Что и в каменном сердце находит изъян.

Казалося, счастья вершины достиг.
Но истины поздно, увы, я постиг.

Был я тогда в заблужденья плену.
И день нашей встречи сегодня кляну.

Ты райских хотела от жизни щедрот.
И жизни беспечной, бесчестных господ.

Твоих воплощением грёз я не стал.
И час расставания ныне настал.

Расстаться с тобой мне не трудно теперь.
Открылась во счастье грядущее дверь.

Дар неба

Стихи лились во все века, рекой.
О счастье и юдоли, роковой.

Не раз воспеты жизни переливы,
Старуха-смерть, с корявою клюкой…

Любви воспеты оды и презренью.
Пролиты слёзы, с каждою строкой.

И всё же, вновь решусь замолвить слово
О той, что мне дарована судьбой.

О той, что мрак развеяла, кромешный.
Рукою нежной, ласковой, родной.

И сердце, мхом заросшее и камнем,
Отчистила слезинкою одной.

Цени, Джамаль, дарованное Небом.
И милость, высочайшую, воспой!

Печаль

В твоих словах почудилась мне лёгкая печаль.
Прочесть я тщетно силился твоей души скрижаль.

Что гложет сердце доброе? Поделись, коль можешь.
Коль я тому причиною невольно стал – мне жаль.

От века нам сопутствуют удача и огрехи.
Тропа судьбы обманчива и вьётся, как спираль.

Сегодня ты кручинишься, в раздумиях. А завтра,
Озарится радостью души твоей сераль[3].

Но что бы ни случилося, хочу я, чтоб ты знала:
С душою распростёртою, был искренен Джамаль.

Моя «Лейли»

Я, преисполнен мрачных дум,
Сижу сегодня, как Меджнун[4],

Истосковавшись по «Лейли».
(Они друг друга не нашли).

Он был судьбою обречён.
И луноликою пленён.

Покинув в горе белый свет,
Поэтом был Меджнун воспет.

О, если б жив был Низами!..
Воспел бы он мою «Лейли».

Преданность

Я брёл к подножию скалы,
Где сплошь терновника кусты.
Степенно в думы погружаясь.
Внимая шелесту листвы.

Услышал шорох впереди.
Шепнуло сердце: подойди.
Я подошёл… О, Боже правый!..
И сердце ёкнуло в груди.

Под засыхающим кустом
Орёл, со сломанным крылом.
И криком душу разрывая,
Парит орлица над орлом.

И лик Земли покрыла ночь.
Но нет, не улетела прочь.
Накрыв крылом, уселась рядом,
Хоть не могла ничем помочь.

Милей гнезда любезный друг.
Ей сладок с ним и ада круг.
И зной разделит с ним и вьюгу…
О, счастье – преданный супруг!

Желанная весна

Души моей желанная весна,
Ты сердце пробудила ото сна.

С тех пор, как познакомился с тобой,
Лишился сна, неведом был покой.

Я, просыпаясь с утренней зарёй,
Объят был беспримерною тоской.

Твой лик я видел в солнечных лучах.
Твоё лишь имя было на устах.

Был долог день… В нём час – тысячелетье.
Не подогнать ни пряником, ни плетью.

Меж нами вёрст, две тысячи с лихвой,
Легли, казалось, бездной роковой.

Как жаждущий глоток воды прохладной,
Как страждущий – микстуры благодатной,

Я вечер ждал, любовию томим.
И ею в высь, ко солнцу, возносим.

Твой голос был наградою Небес.
Казалося, из мёртвых я воскрес.

Беседы шли часами напролёт.
И это был души блаженный взлёт.

Не стало нам препоной расстоянье.
И час настал счастливого свиданья.

И чаянья сбылися двух сердец.
И пройдено беспутье, наконец.

И в святости наряд облачены,
Господней дланью мы обручены.

И от огня, что нас соединил,
Искрою, Он нам чадо подарил.

И каждый день, моей души заря,
Молюсь Его за то благодаря.

Ю. Р.

Прошу простить, отрада моих глаз,
Давно стихов я не писал для вас.
Но хоть слегка припорошённый бытом,
Огонь любви на йоту не угас.

Всё так же сердце пылко, горячо.
Всё так же бьётся трепетно оно.
На вас смотрю всё так же, с восхищеньем,
Хотя цветов вам не дарил давно.

Быть может стал со временем я скуп
На ласку… Это временный недуг.
Не обессудьте, вас прошу… И право слово,
Я чту за честь коснуться ваших рук.

На небеса меня вы вознесли.
И красок в серость будней привнесли.
Во мраке ночи, долгой и дождливой,
Звездою путеводной стать смогли.

Вы рядом были в самый трудный час.
Спасали от отчаянья не раз.
Вас не пугали тяготы, заботы,
Моей души прекраснейший алмаз.

И потому, Судьбу благодарю
За дар благословенный. И хвалу
Создателю в поклоне возношу,
За счастье вашу лицезреть красу.

Мать

Величие матери – святости часть.
Нелёгкое бремя. Оно ж – благодать.

Забот кутерьма и бессонные ночи.
Усталы, но счастием полные очи.

Сердца, безгрешного, трепетный стук.
Объятия, робкие, крохотных рук.

Улыбка снимает усталость и боль.
О, Время, насытиться счастьем позволь!

Не будь, я прошу, торопливо. Постой!
Не будь для отрады колосьев косой!

Позволь насладиться мне даром судьбы.
Радужных красок добавь на холсты.

День ото дня чтоб любили сильней.
Вместе пройти до скончания дней.

В очах её море хочу утопать.
Украдкой от внуков на ушко шептать

О сердце, трепещущем, чувствах нежнейших,
Душою моею навек овладевших.

Здравствуй, родненький дурдом!

Жинка может в пух и прах,
Разнести покой в мирах.
Упаси Господь беднягу,
Чья супруга на сносях!

Всем не терпится узнать:
Родила ль? И сколько ждать?
Одолели ль токсикозы?
Каково ходить-дышать?

Мама хлещет валерьянку.
Звонят тетки спозаранку.
Бьёт сестра об пол главою.
Ну а жинка – в перебранку.

Мечет молнии и гром.
Искры сыплются дождём.
Тут же буря обернулась
Ясным, солнечным деньком.

Хочет… вот… морковный джем!
Обувной понюхать крем…
То бананы со сгущёнкой…
То уборка ночь и день…

В доме все встаёт вверх дном.
Вся рутина кувырком.
Разум с логикой убиты.
Здравствуй, родненький «дурдом»!

Больше некогда скучать,
Поваляться и поспать.
Но не в том ли, Человеки,
Божий дар и Благодать?!

Дитя

Ты к нам пришла, невинна и хрупка.
Лучистый взгляд, напуганный слегка.

Покинув мир, где боли нет и страха,
Пришла как Дар от Вышнего Аллаха.

Он милость нам явил свою, тобой.
Глаза узрев, воздетые с мольбой.

Ведомый свыше Божией рукой,
Спустился ангел, в бренный мир земной.

Взяв на руки тебя, я воссиял.
Священный трепет душу обуял.

За жизнь свою отныне не прошу.
Лишь за тебя молитвы возношу.

Дай Бог тебе слёз горести не знать!
Любовью сердце матери ласкать!

Чадо

Новой жизни зарожденье —
Божьей милости явленье.

И солнца благостный восход.
И чистый, ясный небосвод.

И невесомых два крыла,
Что вас возносят в небеса.

Покуда чадо не придёт,
Ваш дом уют не обретёт.

Увидев ангельские очи,
Светлее солнца станут ночи.

И сердца трепетный порыв
Вас окрылит… И воспарив

Слезою счастья окропишь
Земную твердь. И ночи тишь

Нарушит нежный голосок.
Сожмёт твой палец в кулачок.

И этот маленький комок,
Заполнит каждый уголок

Твоей души. И каждый взгляд
В священнодейства станет ряд.

Со звонким смехом детворы
Придёт тепло в души сады.

Под сенью их на трав шелках
Предашь забвенью боль и страх.

И дух твой будет жить в веках.
В детей и правнуков сердцах.

Заря души

Студёной ночью января,
Моей души пришла заря.

Надежды семя заронив
И Светом душу окропив.

Ростки любви пустили корни.
И ветерок подул задорно,

Блаженны тучи подарив,
Желанной влагой оросив.

И древо выросло, могуче,
На каменистой ране круче.

И серый склон, зазеленев,
Запел, сменив любовью гнев.

И ныне там цветы растут.
И там я свой нашел приют.

Святое чувство

Признаться в чувстве, пламенном, позвольте.
Навеки с вами рядом быть дозвольте.

Твердят, любовь со временем слабеет.
Как солнца свет, ко вечеру тускнеет.

А я скажу, уже в который раз:
Любви огонь на йоту не угас.

И с каждым днём горит душа сильней.
И свет очей всё ярче и нежней.

Угаснуть может лишь любви мираж.
И увлеченья плотью, бренной, раж.

Когда же двух сердец слились пути,
Не быть святому чувству в забытьи.

Улыбка ваша глаз моих отрада.
И голос ваш – Всевышнего награда.

Когда смеётесь, радостью полны,
Души моей играют три струны.

Так будьте ж благосклонны! Вас прошу.
К ногам я вашим сердце подношу.

Вещий сон

Я брёл по городу, смурной.
Мурыжил ветер, озорной.

Увидел, вдруг, знакомый лик.
Как посредь ночи – солнца блик.

Хвалу Всевышнему воздав,
К тебе я кинулся стремглав.

Какой был миг!.. Как высь небес
Легка душа!.. О, Мир чудес!

Красой любуюсь, неземной…
Свершилось чудо!.. И со мной!..

Со мной, что жизнию стеснён,
Был одиночеством клеймён.

Сбылися чаянья души:
В уединения тиши,

Мы, полулёжа на коврах,
О днях забыли и ночах.

Ты мне шептала о любви:
Как тяжко было жить вдали.

Приникла ты к моей руке.
Слеза скатилась по щеке.

А я молчал… Ведь, в горле ком
Довлел в тот час, над языком…

Молчал… Но сердцем говорил,
(Что Бог любовью окропил)

О том, что лишь тобою жил,
И без тебя мне свет не мил.

Весна души

Создатель Неба и Земли,
В огне горящему внемли!

Тебя, могу лишь, я просить.
И душу, грешную, излить.

Увидев лик Твоей рабы,
В полон был взят я, без борьбы.

И отступила грусти тень…
И зацвела в душе сирень…

И сердца камень стёрла в прах…
Мир утопал в её глазах.

Луна и звёзды – о, Аллах! —
Стыдливо скрылись в облаках,

В смущенье впав перед земной,
С величьем Неба, красотой.

Лелей её, Дающий жизнь!
Храни её, Властитель тризн!

И благосклонность мне даруй!
Огонь в душе её раздуй!

Зрячие сердца

Искали друг к другу два сердца пути.
Не каждому кои возможно пройти.

Была колыбель их во разных мирах.
И оных владыки им прочили прах.

Но души отвергли, что сердцу претит.
Бескрылая птица вовек не взлетит.

По острым каменьям навстречу пошли.
И к пропасти краю, чрез годы, пришли.

Робость пред бездною смертных гнетёт.
Они ж, без оглядки, шагнули вперёд.

Не стал им препоною суетный страх,
Что жизни влюбленным калечил в веках.

Истины корень, воистину, прост.
Лишь сердце увидит над пропастью мост.

Силуэт

В лучах луны, прекрасный силуэт,
Танцует с небесами менуэт.

Под музыку звенящей тишины,
Что волнами нисходит с вышины.

Хрустальная печаль в её очах,
Что звонко отзывается в сердцах.

И чистотою ангельской души
Чаруя, растворяется в тиши.

Я на неё гляжу, заворожён.
И вдохновеньем свыше одарён.

Пэри

Подобна солнца дщери
Прелестнейшая пэри[5].
В душу пилигрима
Вы отворили двери.

Свела судьбины нить,
Чтоб душами сроднить.
Благоволенье ваше
Позвольте попросить.

Нет ярче ваших глаз.
И слаще мёда глас.
Нет радости, поверьте
Милейшая, без вас.

Как вечера длинны!
И ночи холодны…
И лишь когда вы рядом,
Отрадою полны.

Я вами дорожу.
И сердце подношу.
Не обессудьте, право,
Покорнейше прошу!..

Искуснейший Кузнец
Для нас сковал венец.
Закружимся же в танце,
Под музыку сердец!

Расставание

Час расставания настал.
И душу с треском разорвал.

И сидя в поезде сейчас,
Я с болью думаю о нас.

И вспоминаю счастья дни,
Когда с тобою мы одни…

И лилий белых аромат.
И полный искренности взгляд.

И слёзы чистые твои,
Огнём что в душу мне текли…

Невыносимой боли стон
С улыбкой, нежною, сплетён…

В глаза твои на миг взглянул
И тут же взгляд я отвернул.

И еле сдерживая крик,
К руке я с трепетом приник.

И стало пусто всё вокруг.
Померк на небе солнца круг.

И с каждым стуком колеса
Я отдаляюсь от тебя,

Оставив часть души с тобой…
Так предначертано судьбой

Нам было душами сплестись
И в поднебесье вознестись.

Теплом души твоей согрет,
Я ощутил блаженный свет.

Моя колыбель

Живое ввергнется во прах.
Поблекнут краски на холстах.
И лишь в космическом эфире,
Хранится память о мирах.

О том, бесчинства как творили.
И как неистово любили.
И о предательстве, коварном.
И как друзьями дорожили.

И в череде великих дней,
Запечатлён в миру теней
День, в кой обрёл, в студёну зиму
Я колыбель, в душе твоей.

Ю. Р. День рождения

В счастье принесший родителям день,
В душе твоей пусть расцветает сирень!

В день, что сплетает и радость, и грусть,
Сердце прохладой наполнится пусть!

Пусть обойдёт стороною печаль,
Души твоей полнится негой сераль!

Глаза пусть не ведают горестных слёз!
Пусть сбудутся, вскорости, чаянья грёз!

Прости, что не рядом сегодня с тобой.
Очерчены тропы судьбины рукой.

Но вдаль заглянув, воспаряется дух.
Тропинок слиянье виднеется, двух.

День недалёк, когда счастьем полны,
Мы будем кружиться, под звуки зурны.

Ю. Р. Ностальгия

Дум завихренья покой унесли.
Душой завладеть твои очи смогли.

Солнцу подобна улыбка твоя —
В ночи заплутавшего сердца заря.

Как звёзды, вдали, что мерцают впотьмах,
Ты сердцу, уснувшему светишь во льдах.

Как жаждущий ищет оазис в песках,
Взываю к тебе наяву и во снах.

Веки смыкая в обители снов,
Склоны Бештау[6] мне видятся, вновь.

И, радости встречи и горечь разлук,
С душою поэта впитавший Машук[7]…

Мы слушаем снова, без суетных слов,
У арфы Эоловой шёпот ветров.

И вновь на пруду мы, на лодке плывём.
Под зябким, промокши, гуляем дождём…

И жемчуг, что помнит тепло твоих рук,
С сердца разлуки снимает недуг.

Час разлуки

Как встречи короток был миг!
И час разлуки нас настиг.

Душа парила в облаках.
Сегодня давит боль в тисках.

И истекает кровью сердце.
Открой, Всевышний, счастья дверцу!

Тебе молитвы возношу.
И свет её очей, прошу,

Пусть осветит мне душу вновь.
Яви блаженную нам новь!

Отрада. Ю. Р.

Без лика прелестного – в грусти умру.
Припав же к груди её – я оживу.

Всевышним отрада дарована мне…
И души сольются в блаженном огне.

Небес чистоту в твоих вижу очах.
В светлой улыбки мир меркнет лучах.

Волос аромат твоих буду вдыхать.
И слёзы-росинки со щёк собирать.

В нежности сердце, твоей, утоплю.
И страстию душу твою окроплю.

В ласках твоих вознесусь к небесам.
В объятиях, райских, всё тлену предам.

И губы в беспамятстве будут шептать…
И душу, святую твою, обжигать…

К тебе моя нежность не знает границ…
Паду пред красою, небесною, ниц.

Прижав тебя к сердцу, мой ангел земной —
Не будет счастливей меня под луной.

Два сердца

Люблю тепло и свет очей твоих.
И бархат голоса, и нежность слов, простых.
Что может быть дороже и роднее,
Когда одно лишь сердце на двоих?!

Когда дыша друг другом лишь, живут,
Ветра и волны душу не снесут.
Два сердца, что слилися воедино,
По углям и сквозь тернии пройдут.

Им не страшна стихия никакая
И низость, безграничная, людская.
Ту святость, что сердца соединила,
Не осквернит вовеки грязь земная.

И должно нам ту чистоту хранить.
И должно нить божественную чтить.
Одарены мы Вышней благодатью.
Дано нам чашу счастия испить.

Прости

Прости, дорогая, что редко звоню.
Но образ твой вечно я в сердце храню.

Тебя не утешат пустые слова.
И коль осерчаешь, ты будешь права.

С тобою хотел я печали делить.
И счастия чашу с тобою испить.

Тобой любоваться вечерней зарёй.
Встать за тебя перед лихом горой.

Над жизнью довлеет бесчувственный рок.
Дан мне судьбою жестокий урок.

Прости, но предвидеть его я не мог.
За счастье бороться даю я зарок.

Тернистой к тебе пробиваюсь тропой.
Терпению двери, родная, открой.

Кто ищет – находит. Дождётся, кто ждёт.
И в нашу обитель благое придёт.

Прости, если сможешь, за редкий звонок,
Что судьбу пересилить доселе не мог.

Я слишком, согласен, порой молчалив.
Бываю порою излишне строптив.

Красивых речей не знаток я, отнюдь.
Ты в сердце попробуй моё заглянуть.

Даруй мне улыбку

Не стану я гор золотых обещать.
И звёзды я с неба не в силах достать.

С тобой оживает лишь сердце моё.
Его я отдам во владенье твоё.

Грешной души моей тяжкий недуг
Ты исцелила, без всяких потуг.

Улыбку даруй мне, прелестная пэри!
Что наша жизнь без любви и без веры?!

Улыбка твоя – добродушия храм.
Голос – живительный сердца бальзам.

Томных очей твоих ласковый свет —
Моей жизни ночи вожделенный рассвет.

Не могу обещать тебе гор золотых.
Счастье ж не в них… Оно в чувствах простых.

Воспоминания

Глаза закрываю… И словно в тумане
Всплывают картины былого, сельчане.

И старая школа в тени тополей.
И запах душистый, окрестных полей.

Одинокий тутовник, что рос у моста,
Склонясь над рекою… Картина проста.

Картина проста… Но в картине простой
Сокрыты зачатки любови святой:

Любови к Отчизне. И память о той,
Что сердце пленила порой золотой.

Сестре

Твой голос услышал, до боли родной.
И грусть окатила холодной волной.

Печальные нотки я в нём уловил.
И жар моё сердце, в тот миг, опалил.

И всколыхнулася прошлого тень.
Вспомнился мне расставания день.

Как мы стояли тогда под окном…
И взгляд мой, последний, на дедовский дом…

Руки обжёг мне огонь твоих слёз.
Я их горечь с собой на чужбину увёз.

Разве могли мы подумать тогда,
На долгие что расстаёмся года?!

Судьба оказалась в решеньи тверда.
Ниспослана нам испытаний чреда.

Подобием став мимолётного сна,
Юности канула в Лету весна.

Ты повзрослела, и я поседел,
Не видя друг друга… Таков был удел…

Сестрица моя, в это время бедово,
Злата дороже мне каждое слово.

Брата ко жизни твой голос вернул.
И счастью в глаза он в тот час заглянул.

Две сестрицы-мастерицы

Две сестрицы-мастерицы.
Плед, компьютер, пяльцы, спицы…
Прямо божья благодать.
Женихи гурьбой стоят.

И маман в беде не бросит.
Подсобит, коль кто попросит.
И покажет мастер-класс.
Или даст дурёхе в глаз.

Возвращение домой

Как светел он – родимый дом!
Легко как дышится во нём!

Переступив родной порог,
Душа покинула острог.

Воспоминаний завихренье
– Былого длани мановенье —

Мной овладело в тот же миг.
И я челом к стене приник.

О, как по ним я тосковал!
И вожделенный час настал.

Прошло – мой Бог! – тринадцать лет,
Как посмотрел мне дед вослед.

Тот день я помню, как сейчас.
Как он протёр украдкой глаз.

А ныне ж он – о, мой Аллах! —
Нашёл покой в твоих Садах.

Даруй мне честь, Творец миров,
Достойным быть своих отцов!

Исповедь старого дерева

Взросло, одиноко, во голой степи.
Размашисты ветви и корни крепки.

К солнцу тянуло, в раздолье, главу.
Надменно ветрам подставляло листву.

В тени находил моей путник приют.
Казалося, оды они мне поют.

Но время своё неуклонно берёт.
Всё разрушает и вновь создаёт.

Корни иссохли, и нет больше сил,
Пить влагу земную, как в младости пил.

Упавшие ветер унёс семена.
И новые всходы не дарит весна.

Под тяжестью веток надломится ствол.
Жука-короеда расщедрится стол.

И в пень превратившись, с трухлявой корой,
Исчезну, поросши и мхом, и травой.

Могучий когда-то «степи господин»
Из памяти, бренной, сотрётся долин.

Не так ли уходит в назначенный срок
Следа не оставив, кто был одинок?

Любите же, люди, не будьте слепы!
Иначе хлебнёте вкус горькой тщеты.

Узы свободы

Оторванный ветром пожухлый листок
Мнит, оседлать он «Крылатого» смог.

Алчущий в «воли» объятия пасть,
В Химеры ты лезешь коварную пасть.

Цепями ты скован, пока одинок.
Семейные узы – свободы росток.

Покуда ты любишь, твой радостен век.
И зваться достоин тогда: «Человек».

Заботы подаришь коль ближнему свет,
Его ж отражением будешь согрет.

Великое счастье быть с тем, кто любя
С тобой прошагает, до Судного дня.

Бесследно ничто не проходит в миру.
Добро непременно вернётся к добру.

Чёрствое сердце, с душою скупой,
Заплатит в итоге ценой дорогой.

И мир покидая, что так ему мил,
Пред очи предстанет один Азраил[8].

Дедовский сад

Во сне я вижу речку и яблоневый сад,
Черешню одинокую, и сладкий виноград.

Яблоню корявую, что с краешку росла.
И ветка там изогнута, как креслице, была.

Печаль свою и радости ей мог я доверять.
Сидеть в уединении часами, и мечтать.

О, грёзы!.. Грёзы сладкие!.. Не знаете преград.
Чую вновь горячего чурека[9] аромат.

И дедушка с бабулею на лавочке сидят.
И внуку, непутёвому, о чём-то говорят.

Завет дедушки

Давно то было, летним днём.
В саду мы с дедушкой вдвоём

Траву косили. (Счастья дни!)
Устав, уселися в тени.

Он мне сказал: «запомни, внук,
Брат – не брат, коль он не друг.

Так говорил мне мой отец.
Теперь же, близок мой конец.

Завет сей в жизнь я воплощал.
Теперь и твой черёд настал.

Сперва будь другом, а потом,
Будь братом, сыном и отцом».

Как прав он был» Мне лишь теперь
Открылась мудрости той дверь.

Всевышний, дай остаток лет
Прожить достойно, как мой дед!

Послание брату

Салам, мой брат! Прими привет!
И с ним мой дружеский завет.

Я не сторонник наставлений.
И показных нравоучений.

И всё ж прошу, не обессудь.
Слов сих понять попробуй суть.

Путей ты лёгких не ищи.
Ведь рая в жизни не найти.

На путь захочешь верный стать,
Невежды, знай, начнут роптать.

А если же с него свернёшь,
Укоры правых навлечёшь.

Не быть тому, чтоб все любили.
Чтоб все вокруг довольны были.

Будь верен совести своей.
Не слушай сладостных речей.

Внемли лишь сердцу одному.
И повинуйся лишь ему.

Но и про разум не забудь.
Для матери отрадой будь.

Свадьба

Свадьба – светлый дар судьбы.
Венец родительской мечты.

Вот, скромно веки опустив,
Невеста входит, нас почтив.

И час веселия настал.
Призывно пондар[10] зазвучал.

И, грациозная, как лань,
Кружится в танце Зулейхан.

Парит орлицею она,
Горда, величием полна.

Мурат – наш славный эскулап
Танцует, статен, словно граб.

Печаль из сердца унося,
И в выси душу вознося

Звенит, пленяя чистотой,
Тамары голос золотой.

А скольких лиц я не узнал!
Позор тебе за то, Джамал!

Память

Скитаюсь я, судьбой гоним,
Всевышней милостью храним,

Треть жизни, шаткой и крутой,
Стернёю устланной тропой.

И годы долгие текли
Рекой, что Жизнью нарекли,

То вширь степенно разливаясь,
Змеёй в теснинах извиваясь.

Течёт без устали вода.
Уходят с нею вдаль года.

Нам не дано вернуться вспять.
Но память нашу не отнять.

Я помню всё. Я помню всех.
Я помню скорбь, часы утех.

И ту доселе не забыл,
Чей голос слаще мёда был.

Улыбка светлая могла
И оживить, и сжечь дотла.

Легка походка, гибок стан.
Глаза – бездонный океан —

И молнии могли метать,
И заставляли воздыхать.

И заставляли жить для них.
Треть жизни я не видел их.

О, память! Ты всегда со мной.
Не властно время над тобой.

Катька-Кай
(День рождения)

В сей светлый день имею честь,
Подарок скромный преподнесть

Сестричке милой, озорной,
И лучезарной, и чудной.

Пусть лёгок будет жизни путь!
Минует пусть печаль и грусть!

Пусть дуют тёплые ветра!
Цветут в душе сады добра!

Ты наша светлая звезда.
Тобой сестра твоя горда.

Отрада брата – Катька-Кай.
Расти большая! Не хворай!

Глава 2
По лезвию жизни

Вдохновение

Приходит редко вдохновенье.
Как в зной прохлады дуновенье.

И то блаженное мгновенье
Душе приносит упоенье.

И в забытьи все злоключенья,
Печаль, напасти, треволненья.

Следы обиды и презренья
С души уходят в час прозренья.

О, вожделенное забвенье!
К Небес дарам прикосновенье.

Души ко звёздам вознесенье.
Душе Господне откровенье.

Как счастья длани мановенье,
Приходишь редко, вдохновенье…

Ночные думы

В тот час, когда окутан мглой,
Весь бренный мир обрёл покой,

Объятый грустью, одиноко,
Сижу я часто под луной.

И звёзды, холодно мерцая,
Внимают мне во тьме ночной.

Мой молчаливый собеседник!
О, ночь, мой слушатель немой!

Души сокровищницы двери
Я отворяю пред тобой.

И бездна тёмная мне шепчет,
В ответ, звенящей тишиной:

«Я лишь свидетель подневольный.
Вся жизнь предписана судьбой.

Внимай, Джамаль, лишь сердца гласу.
Душа твоя – советник твой».

Моя ль вина?

Моя ль вина, что сердце бьётся,
Когда дивчина улыбнётся?

Моя ль вина, что нрав жесток,
Когда схлестнёт с вражиной рок?

Моя ль вина, что впал в печаль,
Души коль рушился сераль?

Мы так уж созданы Творцом:
Довлеют чувства над умом.

Иначе было б скучно жить.
Без горя, счастья не испить.

Путь в забвение

Язык свой забвенью предавший народ
Исчезнет, растаяв, как мартовский лёд.

Не рушьте чрез Реку забвения мост.
Взяв за узду, нас ведут на погост.

Нет ведь с погоста обратно пути.
Истлевшего в прах на Земле не найти.

Сгинем, поросши сухою травой.
И время могилу сравняет с землёй.

Лишь камень надгробный расскажет о нас.
Но гаснет с годами и оного глас.

Читайте

Печально смотреть, как окутаны мглой,
Люди язык забывают родной.

Читайте, прошу! Образумься, Вайнах[11]!
Иначе, поверь, повторится Хайбах[12].

Вспомни ту зиму… Проклятый февраль,
Что кровью в истории вписан скрижаль.

Ведь не просто тогда стариков убивали,
Тысячелетние башни взрывали.

И древние свитки вандалы сжигали,
Чтоб память стереть… Забываться мы стали.

«Диванные войска»

Яркая вспышка и бомбы разрыв…
Идёт на вражину, планшет обнажив,

Верхом на диване суровый боец.
Враг, трепещи! Тебе скорый конец!

Шпоры вонзая во кресла бока,
Стратеги ведут за собою войска.

Ракеты сбивают и рушат мосты.
Храбро на клавиши жмут молодцы.

Бесстрашны солдаты «диванных полков».
Спасают народы от вражьих оков.

Украине

О лаврах «Рима третьего» мечтая,
Державы две сцепилися, хромая.
Раздоры сеют, в маски облачившись.
Людей, безвинных, судьбами играя.

В котле войны кипит уже вода.
Империй жизнь – народов ворожда.
Затлела вслед Востоку и Европа…
Лиха беда начало, господа!

Во лжи плену идёт на брата брат.
Своей рукою ж, рушите вы гать.
Очнитесь, люди, тянут вас в трясину!
Ужель хотите торфа вкус познать?!

Неужто вы мечтали, как в бреду,
Идти у торгашей на поводу?!
Корысть, тщеславье ваших кукловодов,
Жизнь превратили в Марсову страду.

Тот, за кого вы гибли под огнём
И убивали братьев день за днём,
По вам скорбя слезинку не уронит.
И на костях построит теплый дом

Пиррова победа

Не видят, в экстазе, властители стран,
На теле народа зияющих ран.

На кровь, что течёт из изрезанных вен,
Сбегаются стаей голодных гиен.

Обглоданны кости кидая в толпу,
На скользкую Кривды ведут их тропу.

Рыба, известное дело везде,
Ловится лучше во мутной воде.

Но в омут возможно, споткнувшись, упасть.
И вряд ли поможет рыбацкая снасть.

Из семени ветра лишь буря восходит.
Призрак войны за околицей бродит.

В отчаянье, скинувши робости гнёт,
Народы восстанут и Мир полыхнёт.

Багровые реки омоют поля.
И будет гореть под ногами земля.

И вспомнит, вконец обезумевший Мир
Победу, что в древности праздновал Пирр.

Геноцид

День, вписанный кровью в народа скрижаль[13].
Нам в сердце впивалась холодная сталь.
Коварство империй – безбрежное море.
Не вправе забыть мы, кровавый февраль.

Проклятье на том, кто забудет Хайбах!
Детские кости, истлевшие в прах.
Сгоревшие заживо, жизнь не познавши,
Ко Правде взывают, в могилы стенах.

И те, кого с коек больничных, подняли.
И там же, живьём, у стены закопали.
И воды Мартана[14], их стонам внимали.
За «подвиг» в Кремле ордена раздавали.

Мы помним, стоявших в горах испокон,
Дедовских башен приглушенный стон.
Горы, седые, рыдали по детям.
По трупам «вожди» восходили на трон.

Не вправе простить мы коварство и зло.
Не вправе забыть, сколько душ полегло.
Помните ж, люди! Иначе узрите,
Как вскоре к потомкам вернётся оно.

Осень

Плоды, наливные, сложивши в подол,
Осень неспешно взошла на престол.

Морщина на лбу и задумчивый взгляд.
Опрятный, но виды видавший наряд.

Во вьющейся пряди седой волосок —
Мудрости дерева первый росток.

Слегка своенравна и строги черты.
И явны остатки былой красоты.

Цвета златого платок на плечах.
Осень – вальяжная дама в годах.

Изгой

Бредёт, беседуя с луной,
Судьбою попранный изгой.

По краю пропасти, наощупь,
Сокрыт туманною стеной.

Плетётся, к истине взывая,
Прослыв безумцем и ханжой.

Но не изменит сердца зову
Гордец, отвергнутый толпой.

И сердца боль доверит ночи
Беглец с истерзанной душой…

Подруга – печаль

Огонь, бушевавший в душе моей, стих…
На тлеющих углях родился мой стих.

Не раз ошибался. Моя ль в том вина?..
Мечтами был пьян, без хмельного вина.

Был благочестия ревностный страж.
Ныне угас славословия раж.

В поисках доли скитаться устал.
И сердцем черствее со временем стал.

Так предрекла уж, судьбины скрижаль:
Подругой и матерью стала печаль.

Лезвие жизни

Мой друг, ты в пустыне оазис искал —
Песок лишь сыпучий отрадою стал.

Верен оставшись идеям своим,
Стал ты в Миру своенравном чужим.

В яростном вихре безрадостных дум,
По лезвию жизни ты брёл наобум,

Во тьме непроглядной, взывая к Судье.
Изрезало ноги судьбы острие.

Но ты не боялся болезненных ран.
Страшнее недуг провидением дан.

На сердце остался уродливый шрам.
В руины повержен спокойствия храм…

И смерть лишь беспутью положит конец.
Неси без стенаний терновый венец.

Кот

Я ленивый, толстый кот.
Величавый доброхот.
Ну и что, что мясо тырю?..
Не со зла ж!.. Хозяин – жмот.

Вот с утра опять ворчит.
«Морда наглая» – кричит.
Кресло, видите ль, царапнул.
Надо ж когти поточить!

Должен Васька в форме быть.
Мило дело – пофорсить.
Да с соседской кошкой Муркой
Шуры-муры замутить.

Голос быть должон готов…
Отвлекусь на пару слов —
Нет мелодии приятней,
Песни мартовских котов —

Не попал я к ней вчярась.
Там гуляет пёс Тарас.
Эх, его б за милу душу
Да по рылу, пару раз!..

В общем-то, судьба не зла.
Не считая пса – козла.
То сметаной разживёшься…
Коль бабуля отошла…

Коль не мыши б – был покой.
Да на печке, день-деньской,
Так и дрыхнул бы… Бабуля
Воротилась… Ой ой оой!..

Веселуха

Без штанов желает всяк,
Срам прикрыть, одевши фрак.
Пусть в пуху, по уши, рыло.
Нимб нацепим на пятак.

Променять нельзя, никак,
Вожделенный кавардак.
Опостылевший порядок
Отложили на чердак.

Власти плебсу, между тем,
Что как рыба, глух и нем,
Всё сулят, в туманной дымке
Вместо редьки, чудо-хрен.

Не понос – так золотуха.
Всяко дело – веселуха!
Хай на ладан дышит совесть.
Лишь бы сыто было брюхо.

Реквием по дружбе

Излить свой ненависти яд
Сегодня я, отнюдь, не рад.
Но переполненная чаша
Души моей отравит сад.

В добра я верил торжество.
Не знал людское естество.
Но вот, споткнулся об корягу…
И пали дружба и родство.

Я мер в доверии не знал.
А ныне ж, верить перестал.
Лукавство видеть не желая,
Напрасно сердце истязал.

Дало участья судно крен.
Силён в миру корысти плен.
От чести вашей, человеки,
Остался лишь зловонный тлен.

Сожгли доверия мосты.
И лица ваши не чисты.
Хоть нимб поверх рогов одели,
Видны копыта и хвосты.

Не печальтесь, господа!

Не печальтесь, господа,
Бедны станете когда.
В свой черёд восходит солнце.
Да и ночка – не беда.

Высоко парит душа,
Хоть в кармане ни гроша.
Коль горит огонь во сердце,
Подкуёт блоху левша.

Могут беды подстеречь
И в уныние вовлечь.
Но спасёт от лиха солнце.
Свет любви, святой, сиречь.

Безвозвратны лишь года.
Блага сыщутся всегда.
На круги своя вернётесь.
Не печальтесь, господа!

Думы о жизни

Жизнь по-всякому петляла.
В бездну, тёмную, ввергала.

Шли, подставив лик ветрам,
По обугленным телам.

Угасал улыбки прах
На обветренных устах.

Но, как водится в миру,
Темень сходит поутру.

Ото зла спасла сердца
Вера в Вышнего Творца.

Всяк, кто с верою искал,
Свой всегда найдёт причал.

Кто же ищет наобум —
Поглотит того бурун.

Пусть была судьба пестра,
И на тяготы щедра,

Коль до ветреных голов
Смысл дойдёт моих стихов,

И не сыщется тавра
У предсмертного одра,

Я скажу, исполнен сил:
Не напрасно я прожил.

Укор

Жить не стыдно, люди, вам,
Превратив язык во хлам?!
В каждом слове по ошибке…
Вот где, други, стыд и срам!

Гор седых немой укор,
Вы не видите в упор.
Будем, вскоре, от потомков
Прятать вынуждены взор.

Гибель нации грядёт,
Коль язык во мглу падёт.
Коль обрезаны швартовы,
Буря лодку унесёт.

Скитальцы

Отец Седоглавый, священный Кавказ!
О, горы Сим-Сима, простите ль вы нас?!

Простите ль сынов, что от вас уходили,
В бескрайнюю степь, на Урал и Парнас?!

Вас мы сберечь от беды не сумели.
Нас дух ваш, великий, от пропасти спас.

Мы в путь собирались с истерзанным сердцем.
Неприкаянны жили, далече от вас.

Искромсаны души на тропах тернистых.
И ворон кружился, чтоб выколоть глаз.

Неслышим никем, растворялся в пустыне,
В кромешной ночи вопиющего глас.

Иссохшие жаждали души скитальцев,
Из горной речушки напиться, хоть раз.

Прости, Седоглавый, детей непутёвых!
Не дай, чтоб огонь в наших душах угас!

Сердцу Джамала даруй исцеленье,
Отец Седоглавый, священный Кавказ!

Угар хмельной

Простить прошу за крик души.
Корить, читатель, не спеши.

Святым назваться не хочу.
И святость мне не по плечу.

Нередко, каюсь, сам грешу.
И всё ж, задуматься прошу.

Туда ль, подумай, ты идёшь?..
Потомкам что преподнесёшь?!

Стыда б не знали сколь семей,
Скажи себе ты: пить не смей?!

И скольких бед бы не познал,
Когда б в питье ты меру знал?!

Творец Всевышний, огради
Мой дом от проклятой воды!

Пусть завтра мой остынет труп,
Чем сына пьяным приведут!

Зароют завтра пусть землёй,
Чем в дом придет угар хмельной!

Спецслужбы

Читайте, спецслужбы родные,
Ваш хлеб – наши письма шальные.

Для вас, дорогие, старались.
Чтоб вы не сидели смурные.

Судьбинушка вас обделила,
Пасынки рода, больные.

За ваши карманы радеем,
«Пастыри» наши, чудные.

Вы стали кровинушкой нашей…
Читайте, спецслужбы родные!

Жертва

Мудрец арабский в древности сказал:
Подобны будьте дереву Сандал,

Что окропляет благовонием топор,
Его срубивший… Но наперекор

Пословице той мудрой, мы свои
В жизнь правила иные привнесли.

Мы отвечаем хамством на добро.
Коварство в души накрепко вросло.

Неблагодарный трус и лизоблюд,
За доброту, вам в душу наплюют.

Я проклял день февральский, дивный,
В который я, глупец наивный,

Увы, поверив красочным словам,
Жизнь свою доверил миражам.

Я был тогда мечтами окрылён,
Проказою-обманом поражён.

Очнулся лишь, когда набат забил.
Свою бездарно молодость сгубил.

На чей алтарь я жертву возложил?!
И душу на закланье приносил…

И в дар укус змеиный получил…
Быть может, было б лучше, коль почил?..

Открылась ныне истина сия:
За ласку вас обрызгает свинья.

И сколь не лейте мускус на неё —
Лишь смрадным духом веет от неё.

Неистовство чувств

Сдерживать трудно неистовство чувств.
Гремучую смесь из покоя и буйств.

Любовь и презрение, гордость и стыд,
Благоговение, горечь обид

Бурлящим потоком на склоне горы,
Несутся, срывая с корнями мосты.

И сердце, без вёсел, на шатком плоту
Волнами влекомо, плывёт во тщету.

Ночь и сердце

Край неба горит, будто сотни лучин.
Багровое зарево – ночи почин.

И день угасает, во власти пучины.
И сковано сердце цепями кручины.

Темень нисходит волною с небес.
Лик луны, величавой, сегодня белес.

Затянуто небо коврами из туч.
Сердце не греет серебряный луч.

Раменье, ночью обласкано, спит.
Сердце, печалью объятое, бдит.

Музыка ветра и шелест листвы
Сердцу усладу не дарят, увы.

Сгущается тьма, когда близок рассвет.
Терпенье, о сердце! Тебе мой совет.

Солнце взойдёт в обозначенный час.
Хоть ты сомневаешься в этом подчас.

Видишь, листву покрывает роса.
Тумана над речкой видна полоса…

Художница-жизнь

Мысли сплетаются с грустью в клубок.
Унынье наносит последний мазок.

Гнев обрамляет сей трагикомизм…
Пишет картину художница-жизнь.

Души людские ей чисты холсты.
Красок палитра – смесь чувств и мечты.

Фон светлый разбавив оттенками тризн,
Играет-малюет коварная жизнь.

Продаётся правда-матка

Что стоите, словно пень?
Подходи, кому не лень!
Продаётся правда-матка!
Тень наводим на плетень!

Ко вниманию святош,
Для кого приличья – брошь:
Подходите, не стесняйтесь!
Продаётся честь за грош!

Потерянная вера

Ты верил в искренность людей.
Ты верил в истинность идей.

И беззаветно доверял.
И слепо жизнь судьбе вверял.

И счастьем жертвовал своим
Тем, кто корыстью был томим.

И что ж теперь?.. Пуста душа.
И за душою ни гроша.

Очнулся поздно ото сна.
Прошла в бреду твоя весна.

Очнулся в полдень, в летний зной
Томимый жаждою изгой.

И верить сердцу воспретил.
И камнем оно обложил.

Крик души

Как размышлений долгих эпилог,
Явился этот гневный монолог.

Сказал давно мудрец, безвестный:
«Да не родится сын бесчестный!

Родившись, да не встанет с колыбели,
На горе тем, что счастия хотели!»

Идя на зов Лукавого гонца,
В Пандоры ящик лезем, без конца.

Мне не дано излечивать сердца.
Неведомо терпенье мудреца.

Утерян ключ от мудрости ларца…
Поклялся я Величием Творца,

Что отрекусь от сына-подлеца.
Сотру печать, позорную, с лица.

Закат

Красив, чарующе, закат.
Цветами хоть и не богат.

Предвестник ночи, что волной
Накроет тёмной мир земной.

И ночь раздумья принесёт.
И в ткань мечты печаль вплетёт.

И вот, беседую с Луной.
С самой Царицею ночной.

Ей отворю души тайник…
И сокровенного родник,

Журча и пенясь меж камней,
Течёт в тиши, в страну теней.

Жизнь

В юности были мы счастьем полны.
Ласковой ждали от жизни волны.

Увы, ту наивность уже не вернуть.
К познанью прошли мы, чрез тернии, путь.

В жизненном море бушуют шторма.
Под воду уходит то нос, то корма.

И волны срезая, сердца каменеют.
И льдом покрываясь, с годами хладеют.

И пусто становится в сердце тогда.
В нём пламень бушует, и свищут ветра.

И каждая веха оставит свой след.
За тягостью лёгкостью приходит вослед.

Нет вечного в жизни и буря пройдёт.
И каждый своё воздаянье найдёт.

Ришко М. Ф.

Продолжить чтение

Страницы: «« « 12

Читать бесплатно другие книги:

Приход № 21 (сентябрь 2015) Воздвижение

Коллектив авторов

Православная газета «Приход» не похожа на все, что вы читали раньше, ее задача удивлять и будоражить...

Ахматова без глянца

Фокин Павел

В этой книге собраны отрывки из воспоминаний друзей, родных и близких А. А. Ахматовой людей, ее собс...

Волшебство снов маленького человечка. Познание загадочного мира

Владиславская Элис Ангелина

В волшебной сказке маленькая девочка Ясна во сне встречается с милым волшебником, который через сны ...

Вопрос на засыпку. Как заставить мозги шевелиться

Фарндон Джон

В этой книге собраны самые известные вопросы, которые задают на интервью в Оксфорде и Кембридже. «Вс...

Яблочко и яблонька. Или пособие по счастливой беременности и сопровождающим ее настроениям

Мещерская Ольга

Дневник беременности девушки с восторженной душой, заполняющийся на фоне итальянских пейзажей и реал...

Девушка из дома на набережной

Кентон Ольга

Стены дома на набережной хранят в себе сотни историй из прошлого и настоящего, трагических и ярких. ...