Чужие интриги Браун Сандра

– А что, незаметно? – ощетинился тот. – Нет уж, ребята, я слишком стар и слаб для всего этого дерьма. И свои последние дни хотел бы провести в мире и спокойствии. Однако мне очень не хочется, чтобы на моей могильной плите было написано предатель. Человек сильный умеет вовремя признать, что был не прав и дать отбой. Хотелось бы верить, что тех немногих сил, которые у меня еще остались, хватит это сделать. – Поднявшись со стула, он заковылял к двери, волоча за собой тележку с кислородным баллоном. – Не забудь выключить свет, – ворчливо бросил он через плечо. – Электричество – штука дорогая, а за постой с вас я не беру.

Грей перемыл чашки, потом подошел к двери и выключил свет. Не прошло и нескольких минут, как все трое, ощупью пробираясь в темноте, сошлись в коридоре.

Барри потянула голову Грея вниз, чтобы она оказалась на одном уровне с ее губами.

– Что ты там говорил по поводу критических дней? – беззвучно прошептала она.

Дэйли изо всех сил старался дышать как можно тише.

– Ты уверен, что это штука сработает? – просипел он.

– Нет, – с подкупающей откровенностью признался Грей. – Ты помнишь, как ею пользоваться?

Еще накануне он прочел Дэйли короткую лекцию о том, как считывать данные с детекторов инфракрасного излучения.

– Проверить местность, – едва слышно прошелестел Дэйли. – Если кто-то, пользуясь темнотой, наблюдает за домом, то этот светодиод загорится.

– Отлично, – кивнул Дэйли. – Заметишь что-то, шепни. Не волнуйся, я услышу. – Он вставил в ухо беспроводной наушник, работающий в паре с портативным радиопередатчиком, лежавшим у него в кармане.

– Крутая штучка! – Даже в темноте Барри видела, как у Дэйли загорелись глаза.

– Беда только в том, – вздохнул Грей, – что у наших противников техника еще более крутая. Ладно, пошли.

Заметив, что Дэйли поднял оба больших пальца вверх, оба бесшумно выскользнули из дома через заднюю дверь. Ночь выдалась безлунная, так что заметить их будет трудновато, разве что с помощью очков ночного видения и датчиков инфракрасного излучения. Как справедливо отметил Грей, бывают штучки и покруче. Ему обычно не стоило особого труда обнаружить машину, из которой велась слежка, – вчера это был небольшой грузовичок, за день до этого – запыленный фургон, припаркованный в квартале от дома Дэйли, а сегодня – микроавтобус. Хотя неделя прошла без заметных эксцессов, секретная полиция Спенса даже в отсутствие шефа работала, как часы.

Машины Дэйли и Барри были припаркованы на самом виду, оставалось надеяться, что за задней дверью не следят. Грей также надеялся, что маленький спектакль, который они разыграли на кухне, сработал, и команда наблюдения уверена, что в рядах заговорщиков наблюдается разброд и шатания. Он не особо рассчитывал, что созданные им искусственные помехи заглушат их разговоры. Осторожность не помешает, решил Грей – пусть те, кто за ними следит, услышат только то, что они должны услышать.

Они бесшумно сползли с покосившейся бетонной плиты, которую Дэйли гордо именовал задним крыльцом, и, укрывшись в тени дома, на четвереньках пересекли задний двор. Потом, как и в ту ночь, когда дом Барри превратился в груду углей, прошмыгнули через соседские дворы, перелезли через пару заборов и оказались на безлюдной улочке. Кое-где собаки, учуяв их появление, подняли лай, но в остальном все обошлось – во всяком случае, столкновения с вооруженными до зубов людьми удалось избежать.

Грей оставил машину позади неприметного одноэтажного здания. Юркнув в нее, он приложил к губам крошечный радиомикрофон.

– Как там у тебя, Дэйли?

– Порядок. Никто и ухом не повел. Удачи, ребята.

– К черту, к черту. – Барри совсем выдохлась, не столько от долгого бега, сколько от переживаний. Усевшись в машину, она долго молчала – заговорила только, когда они проехали уже несколько кварталов. – Как ты думаешь, они нас засекли?

– Через пару минут узнаем.

Выбравшись из переплетения улочек, Грей то гнал, как сумасшедший, то полз со скоростью черепахи – казалось, взгляд его, точно сканер, прощупывает темноту вокруг. Наконец он шумно вздохнул.

– Если через пару минут не появится вертолет, значит, все чисто. – Вытащив из уха микрофон, он бросил его на заднее сиденье вместе с передатчиком.

– Вы с Дэйли сыграли свои роли на редкость убедительно, – с кислым видом проговорила она. – Те, кто подслушивал, наверняка считают меня честолюбивой вздорной сучкой, у которой вдобавок постоянно критические дни.

– Это многое объясняет, верно?

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

– Где ты раздобыл машину?

– Позаимствовал на парковке перед торговым центром.

– Угнал?

– Боже упаси! Подошел к владельцу, объяснил, что собираюсь свергнуть президента, и вежливо попросил одолжить мне машину.

– Очень смешно! Наверняка ее уже объявили в розыск. Держу пари, нас остановят на первом же перекрестке.

– Не остановят – я поменял номера. А таких неприметных «Таурусов» в этом районе пруд пруди. И потом я уже завтра избавлюсь от нее и подыщу что-нибудь другое. Думаю, лучше всего столкнуть машину в кювет.

– Боже, с каким изяществом ты все это спланировал! Кстати, угон машины – это преступление.

– По сравнению с тем, что мы собираемся совершить, угон машины это так, цветочки. А теперь диктуй мне адрес.

Хови Фрипп обитал в четырехкомнатной квартире на третьем этаже дома без лифта. Каждый год лестничные пролеты, казалось, становились все длиннее, а суставы похрустывали все отчетливее. К тому времени, как он открыл ключом дверь и вошел в квартиру, они уже протестующе ныли. Пройдя на крохотную кухню, он поставил на стол пакеты с едой из китайского ресторана и потянулся, чтобы включить свет.

– Привет, Хови!

– Господи, спаси и… – Подскочив от неожиданности, он обернулся как раз в тот момент, когда на пороге темной спальни появилась Барри.

– Ой, я тебя напугала? Извини, не хотела. Я ведь знаю, как ты не любишь, когда кто-то вот так бесшумно подкрадывается сзади.

– Проклятье, я чуть не обмочился со страха. Что ты здесь дела… – И тут он вдруг заметил стоявшего позади Барри высокого худощавого мужчину. – А это кто такой?

– Грей Бондюран. Познакомься с Хови Фриппом. – Барри шагнула в сторону, давая Хови возможность полюбоваться этим головорезом с холодными голубыми глазами, коротко подстриженными волосами и суровым выражением лица.

– Вы – Грей Бондюран?!

– Вижу, ты о нем слышал, – усмехнулась Барри.

– Рад познакомиться, мистер Бондюран. – Хови судорожно глотнул.

– Жаль, не могу ответить тем же.

В его голосе лязгнул металл. Чем-то он неуловимо смахивал на того парня, с которым Хови как-то сыграл партию в бильярд, того самого, который мог бы стать ему другом – во всяком случае, Хови очень хотелось на это надеяться. Жаль, что с того дня он больше не заглядывал в этот бар.

Взгляд Хови трусливо заметался. Выражение лица Бондюрана не слишком ему понравилось. При одном взгляде на него у Хови душа ушла в пятки. Этот парень напоминал уверенного в своей силе, безжалостного хищника, уже наметившего добычу, который не видит смысла спешить, поскольку знает, что жертва вряд ли будет сопротивляться.

– Что вы делаете в моей квартире?

– Нам нужна информация.

Бондюран придвинул к столу стул.

– Присаживайся, Хови. Не хотелось бы отрывать тебя от ужина. Ничего, поговорим пока ты ешь.

Хови грузно опустился на стул. Бондюран придвинул к нему пакет с едой из китайского ресторана, и Хови судорожно замотал головой. При одной мысли о свинине под кисло-сладким соусом и чоу-мейн содержимое желудка рванулось наружу. Хови храбрился, но было ясно, что он отчаянно трусит.

– Что с тобой, Хови? – заботливо поинтересовалась Барри. – С чего это ты вдруг так позеленел? Неужели ты не рад нас видеть?

– Послушай, я вообще не должен разговаривать с тобой. Ни при каких обстоятельствах. Дженкинс грозился уволить меня, если я даже просто гляну в твою сторону.

– Тогда считай, тебе повезло, Хови. Мы сами решили заглянуть к тебе на огонек.

– Не то чтобы я не захотел поговорить с тобой, Барри, – немедленно заюлил Хови. – Но, господи, я же обязан и о себе подумать! Ничего личного, клянусь. Мы ведь расстались друзьями, верно? Никаких обид. Во всяком случае, с моей стороны. – из подмышек у него текло, как из прохудившегося садового шланга. – Я… Погоди, совсем забыл, у меня для тебя записка. Куда же я ее задевал? Записал на листочке, а потом сунул куда-то… – Хови судорожно выворачивал карманы. Наконец записка нашлась. – Вот, – облегченно вздохнул он, протягивая записку Барри. – Эта женщина позвонила сегодня вечером, я как раз собирался уходить. Сказала, она твоя подруга. Хотела поговорить с тобой, поэтому секретарша переключила ее на меня.

– Шарлин Уолтерс, – прочитала Барри.

– Точно! Сказала, что это срочно, и продиктовала мне номер телефона. Вот, я записал его.

– Никакая она не подруга – просто чокнутая, которая взяла за правило регулярно мне звонить.

– О! – Хови даже слегка расстроился – он-то надеялся, что речь идет о чем-то важном, что Барри позарез нужно срочно поговорить с этой самой Шарлин. Он так старался оказать услугу бывшей сослуживице, но, похоже, на Бондюрана это не произвело особого впечатления. Его похожее на маску лицо даже не дрогнуло.

Парализованный страхом Хови смотрел, как высокий суровый мужчина, настоящий герой романа, вытащил на середину кухни еще один стул и уселся на него верхом. Движения его были бесшумны и грациозны, как у хищника. От взгляда его ледяных глаз кидало в дрожь. Хови на миг показалось, что этот взгляд вот-вот просверлит дырку у него в черепе. Любой, у кого осталась хоть капля мозгов в голове, сразу понял бы, что с этим типом лучше не связываться.

Барри, сложив руки на груди, привалилась к кухонному шкафчику. Она казалась спокойной, даже улыбалась, однако в улыбке чувствовалась натянутость.

– Потеешь, как свинья, – брезгливо бросила она Хови.

– Я бы хотел знать, почему вы оказались в моей квартире.

– Мы с Греем просто заглянули – захотелось поболтать…

– О чем?

– О, так, ни о чем. Например, о погоде. Или об игре «Редскинс». Как думаешь, есть у них хоть малейший шанс пройти в финал? Кстати, ты видел последний фильм с Харрисоном Фордом? Что новенького в Белом доме? В общем, что-то в этом роде.

– Откуда мне знать, что происходит в Белом доме? – огрызнулся Хови.

– Конечно, знаешь, Хови. Ты же работаешь на новостном канале.

– Барри, прошу тебя, брось это! – взмолился Хови. – Кроме новых неприятностей, это ничего тебе не даст.

– Спасибо за заботу, Хови. Я очень тронута, правда. Но меня куда больше интересует, что новенького слышно о первой леди.

– Ничего.

– Совсем? Как же так?

– Богом клянусь.

– И кто же держит руку на пульсе после того, как мне указали на дверь?

– Грант. Говорит, что закрутит гайки так, что никакой утечки больше не будет.

– Утечка бывает всегда. Сплетни. Слухи. Кстати, поговаривают, что миссис Меррит опять уехала. Почему? Куда? Кто-нибудь видел ее с тех пор? Неужели ее дела настолько плохи? Есть ли угроза для жизни?

– Богом клянусь, ничего не знаю, – заскулил Хови. – Господи, ты просто помешалась на миссис Меррит! Ты чокнутая, да? У тебя крыша съехала?

Барри сделала глубокий вдох, потом шумно выдохнула. После чего посмотрела на Грея и покачала головой.

– Я же предупреждала, что он не станет нам помогать. Пошли.

Она направилась к выходу, но Грей дернул ее за рукав.

– Если мы уйдем, он тут же помчится докладывать федералам, что мы были здесь, задавали вопросы.

– Боюсь, ты прав. – она с сомнением оглядела Хови.

Тому страшно не понравилось, какой оборот вдруг принял их разговор.

– Нет, нет, – встрепенулся он, – я никому не скажу, что вы тут были!

– Извини, приятель, мы не можем рисковать. – Бондюран вытащил из-за пояса револьвер.

– Вот дерьмо! – Хови позеленел. – О черт! О господи! О дьявол! О боже! Я не хочу умирать! Нет! Нет! Не убивайте меня! Пожалуйста! – заголосил он.

Раздался зловещий щелчок предохранителя. Бондюран приставил «магнум» к голове Хови.

Хови в ужасе зажмурился.

– Ба… Барри… прошу тебя, – залепетал он, едва ворочая языком. – Не дай ему меня убить! Барри, детка, мы ведь были друзьями!

– Друзьями? Друзьями, Хови? Ты серьезно? – рассмеялась Барри. – Друзья не подставляют друг друга, а ты постоянно закладывал меня Дженкинсу. Все это время ты обращался со мной, как с каким-то ничтожеством. И потом, тут не я решаю, а Грей. Если он считает, что это единственный способ помешать тебе донести на нас, вряд ли я что-то смогу поделать. Разве что не стану смотреть, иначе потом китайская еда мне просто в горло не полезет. Погоди минутку, Грей, я выйду.

– Прошу! – истошно взвыл Хови. – Барри, ради всего святого!

– Прости. Я правда ничем не могу тебе помочь. – Барри направилась к двери. Проходя мимо Хови, она мимолетно коснулась его плеча, словно прощаясь с ним навсегда. Бондюран, зловеще усмехнувшись, приставил револьвер ко лбу Хови.

– Стойте, стойте! Я кое-что слышал, только не знаю, правда ли это, – зачастил Хови. Слова выскакивали из него, словно горошины из стручка.

Барри, уже взявшись за ручку, обернулась. По ее лицу было ясно, что она ему не верит.

– Советую рассказать, – бросила она. – По крайней мере, выиграешь какое-то время. Видишь, Бондюрану не терпится поскорее закончить.

– Нет, нет, мистер Бондюран! Я клянусь. Клянусь! – Хови трясущимися руками сотворил крест над тем местом, где, как он предполагал, находилось его сердце.

– Что ты слышал?

– Ходят слухи, что миссис Меррит попала в больницу по причине злоупотребления алкоголем и наркотиками.

– Старые сплетни, – отмахнулась Барри. – Об этом и раньше поговаривали.

– На этот раз все серьезно, – нервно вздрагивая, пролепетал Хови. Бондюран продолжал ухмыляться.

– В какую клинику ее поместили?

– Не знаю. Никто не знает. И вообще, может быть, это просто слухи.

Бондюран поверх его головы вопросительно глянул на Барри. Та покачала головой. Пожав плечами, Бондюран снова приставил револьвер к голове Хови.

– До… Доктор Аллан каждый день летает куда-то на вертолете, который ждет его на лужайке перед Белым домом. Возвращается обычно через час-полтора. Никому не известно, куда он летает и даже имеет ли это вообще отношение к первой леди. Еще поговаривают, что у доктора проблемы в семье.

– Чушь, у Алланов крепкий брак, – возразил Бондюран. – Я как-то был у них. Они очень любят друг друга.

– А теперь, говорят, у них что ни день, то скандал. Возможно, это просто сплетни, а может… может, доктор завел дамочку на стороне и летает к ней, когда ему приспичит.

Хови повертел головой, искательно заглядывая в глаза то Барри, то Бондюрану.

– Богом клянусь, это правда! Это все, что я слышал. Дженкинс поклялся затолкать мне в задницу Монумент Вашингтона[11], если я хоть словечком об этом обмолвлюсь. Дайте слово, что если воспользуетесь этой информацией, то никому не скажете, что получили ее от меня. Барри, прошу тебя!

– Как думаешь, врет? – покосившись на Барри, спросил Бондюран.

– Это правда! – заверещал Хови.

– Не знаю, не уверена, – покачала головой Барри, закусив губу, чтобы не рассмеяться. – Он может наврать с три короба ради спасения собственной шкуры. С другой стороны, он ведь знает, что мы вернемся, если выяснится, что он вешал нам лапшу на уши.

– Что вы! Разве я могу? – с жаром заявил Хови.

Глаза Бондюрана словно подернулись тонкой корочкой льда. Вся жизнь Хови, по крайней мере трижды, пронеслась перед его глазами прежде, чем он услышал щелчок предохранителя. Осторожно открыв глаза, он увидел, что Бондюран отвел револьвер в сторону.

– Вот, что я тебе скажу, Хови. Я не убью тебя сегодня, но только потому, что нам придется вернуться сюда завтра.

– За… зачем вернуться?

– Нам нужно название клиники. Это ведь такой пустяк, верно? Название клиники в обмен на всю эту чудесную китайскую еду, которую ты принес. Вернее, за возможность ее съесть.

– Я не… Но как я узнаю название…

– Это твои проблемы. Думаю, ты справишься.

– Не стоит на это рассчитывать, – вмешалась Барри. – Он согласится на что угодно, лишь бы спасти свою жалкую задницу. А потом продаст нас с потрохами.

– Ни за что! – завыл Хови. – Богом клянусь, мистер Бондюран, я этого не сделаю!

– Делай, как знаешь, Грей, – пожала плечами Барри. – Но я ему не доверяю. Дрянной человек.

– Ох, спасибо, что напомнила. – От того, как это было сказано, по спине Хови побежали мурашки. – Эй, репортер! Барри жаловалась, что ты в свое время ей прохода не давал.

– Неправда! – заскулил Хови.

– Ты не просто жалкий червяк, ты жалкий червяк с сексистскими наклонностями, – брезгливо бросил Бондюран.

Его холодные голубые глаза сузились еще больше.

– Ладно, ладно, – заюлил Хови. – Может, я и впрямь как-то позволил себе пошутить, но я ничего такого не имел в виду, даю вам слово!

– Вот как? А по мне, так ты из тех, кто привык говорить женщинам всякие мерзости, поскольку иной возможности обратить на себя внимание у них просто нет.

– Именно это он и делал, – подтвердила Барри.

– Ладно, пусть так. – Хови с такой готовностью закивал, что стал похож на китайского болванчика. – Что бы Барри ни говорила, признаю свою вину.

– Ты отпускал грязные замечания по поводу ее личной жизни, пола, фигуры, ее сексуальных наклонностей?

– Я… иногда.

– Ты откровенно таращился на ее ноги, разглядывал ее грудь, при этом говорил и делал такое, что унижало ее женское достоинство.

– Да, вы правы. Я это делал, сэр. И мне чертовски жаль.

– Правда? – сухо спросил Бондюран.

– Лопни мои глаза, если вру, – побожился Хови.

Бондюран задумчиво постучал дулом револьвера о спинку стула.

– Послушай, Хови, я буду очень, очень разочарован, услышав, что ты опять унижаешь ее. И тогда молись, Хови, – молись, чтобы ты и впрямь ослеп до того, как снова увидишь мое лицо.

– Я… Я понимаю, – проблеял Хови.

– Так что насчет завтра?

– Я попытаюсь выяснить, что вам нужно.

– Очень надеюсь.

У Хови словно гора свалилась с плеч.

– Вам ведь самому не хочется меня убивать, верно? – заулыбался он.

– Нет. Жалко тратить на тебя хорошую пулю, – отрезал Бондюран.

Он резким движением встал, заткнул револьвер за пояс и словно растворился во мраке спальни. Барри молча последовала за ним.

– Вы куда? – крикнул им вслед Хови. – Эй! А завтра – это во сколько? И где?

Ответом ему было молчание. Когда Хови, набравшись храбрости, наконец решился заглянуть в спальню, она была пуста. Незваные гости словно растворились в воздухе. И если бы не мокрое пятно на брюках, он наверняка решил бы, что все это ему просто привиделось.