Патрульные Апокалипсиса Ладлэм Роберт

— Что значит «не будет»? Разве ты не звонил Уэсу?

— Я говорил с его женой. Однажды я с ней встречался и ни с чем не спутаю ее полуамериканского, полуанглийского произношения. Я попросил ее передать директору, что на авиабазу Эндрюс в четыре десять утра по их времени прибудет пакет под кодовым названием Питер-Пэн-Два. Она обещала передать это Соренсону как только он явится.

— Это не слишком надежно, Стэнли. Тебе следовало попросить подтверждение.

Зазвонил телефон. Полковник поднялся и, быстро пройдя через комнату, взял трубку.

— Да? — Через шесть секунд он повесил трубку. — Это Соренсон, — сказал Витковски. — Они расставили взвод морских пехотинцев на поле и на крышах. Есть вопросы, господин Разведчик?

— Да, — сказал Лэтем. — Отменяем магазин, где шьют обувь, и увеселительный парк?

— Я против, — сказала Карин, ставя перед Дру кофе и садясь. — Двое нео мертвы и двое летят в Америку. Остальные сбежали — по моим подсчетам, их тоже двое.

— Всего было шестеро, — согласился Дру. — Далеко до взвода, — добавил он и посмотрел на Витковски.

— Даже половины не будет. Сколько же их там еще?

— Попытаемся выяснить. Я возьму на себя увеселительный парк.

— Дру! -воскликнула Карин.

— Ничего ты на себя не возьмешь, — заявил полковник. — У тебя короткая память, малыш; они же хотят получить твою голову — вернее, голову Гарри, ты что, забыл?

— А что же мне прикажете делать — открыть люк и спрятаться в канализационной трубе?

— Нет, сидеть здесь. Я пришлю двух морских пехотинцев охранять лестницу, а стекольщик заделает окно.

— Значит, ты не хочешь, чтобы я был как-то полезен?

— Ты и будешь полезен. Здесь разместится наша временная база, и ты будешь нашим контактом.

— С кем?

— Со всеми, кому я велю связаться с тобой. Я буду звонить тебе, по крайней мере, каждый час.

— А я? — заподозрив подвох, спросила Карин. — Я могу принести пользу, находясь в посольстве.

— Думаю, да, особенно если будете сидеть в моем кабинете с охраной у двери. Соренсон знает, кто вы, и, несомненно, Нокс Тэлбот тоже.

— Это новый директор ЦРУ?

— Совершенно верно. Если один из них позвонит мне по надежной линии, вы выслушаете, позвоните сюда Дру, и он мне передаст. Вот только как доставить вас в посольство, если на улице окажутся нежелательные элементы?

— Пожалуй, я знаю. — Карин протянула руку к сумочке, встала и направилась в спальню. — На это уйдет минута-другая, но это требует некоторых усилий.

— Что она собирается делать? — спросил Витковски, когда Карин скрылась за дверью.

— Кажется, я догадываюсь, но пусть это будет для тебя сюрпризом. Может, тогда ты повысишь ее и назначишь своим помощником.

— Лучший выбор трудно сделать. Фредди научил ее многим трюкам.

— Которым ты научил его.

— Только насчет пожарной лестницы, а все остальное придумывал он сам и обычно обскакивал нас... всех, кроме Гарри.

— А как с ней быть, когда она выйдет из посольства, Стэнли?

— Она оттуда не выйдет. У нас там много комнат для обслуживающего персонала. Я кого-нибудь на несколько дней удалю, а Карин там поселится.

— С охраной, конечно.

Полковник посмотрел на Лэтема в упор.

— Ты беспокоишься?

— Конечно, — ответил Дру.

— Обычно я этого не одобряю, но в данном случае не возражаю.

— Я же не говорил о своих намерениях.

— Нет, но если это к чему-то приведет, ты обскачешь меня. Она ведь из одной с нами компании.

— Не понимаю!

— Внуки появляются не потому, что их выдает квартирмейстер. Я был тринадцать лет женат на отличной женщине, прекрасной женщине, но она под конец объявила мне, что не может жить такой жизнью, со всеми этими сложностями. Один раз в жизни мне пришлось умолять, но тщетно: она знала, чего стоят мои мольбы. А я слишком привык к своей работе, каждый день набирался опыта. Она, правда, проявила великодушие: позволила мне сколько угодно видеться с детьми. Но, конечно, я не мог встречаться с ними очень уж часто.

— Прости, Стэнли, я об этом не знал.

— Такого рода истории в «Старз энд страйпс» нынче не печатают, не так ли?

— Пожалуй, нет, но ты ведь несомненно ладишь с детьми, то есть посещаешь внуков и так далее.

— Черт возьми, да, они считают меня старым чудаком. Их мать удачно вышла замуж, а что мне делать с деньгами, которые я зарабатываю? Разных штуковин у меня больше, чем нужно, поэтому, когда они приезжают в Париж, ну, ты представляешь, что происходит.

Внезапно в дверях появилась очень светлая блондинка в темных очках. На ней была мини-юбка и блузка, расстегнутая до середины груди. Она переступала с ноги на ногу, И в этом движении было что-то неуловимо сексуальное.

— Что будут пить мальчики из задней комнаты? — низким голосом спросила она, подражая затасканному киношному клише.

— Великолепно! — воскликнул пораженный Витковски.

— Еще как! — восхищенно сказал Дру и присвистнул.

— Сойдет, полковник?

— Не то слово, только теперь мне придется перепроверить охрану — надеюсь, что найду несколько голубых.

— Можешь не волноваться. Кудесник, — сказал Лэтем. — Под этой игривостью скрывается стальная воля.

— Вас, мсье, мне явно не одурачить, — рассмеялась Карин, опустила юбку, застегнула блузку и направилась к столу. Тут снова зазвонил телефон. — Сиять трубку? — спросила она. — Могу сказаться горничной и поговорить на чистейшем французском, конечно.

— Буду вам признателен, — ответил Витковски. — Сегодня день прачечной, и посыльный обычно звонит в это время. Попросите его приехать и нажать у двери подъезда на кнопку «шесть».

— Allo? C'est la residence du colonel[71]— Карин немного послушала, затем прикрыла микрофон рукой и посмотрела на Стэнли. — Это посол Кортленд. Он хочет немедленно поговорить с вами.

Витковски быстро поднялся со стула и взял трубку.

— Доброе утро, господин посол.

— Слушайте, полковник! Не знаю, что произошло вчера ночью в вашей квартире или на поле аэропорта Орли — и даже не хочу этого знать, — но если у вас есть планы на это утро, отмените их, это приказ!

—Значит, вам сообщили из полиции, сэр?

— Мне сообщили больше, чем нужно. А теперь к делу. Я услышал об этом от германского посла, который с нами сотрудничает. Несколько часов назад Крейтпу сообщили из германского отдела Кэ-д'Орсей, что в нескольких комнатах конторских помещений на одном из складов «Авиньон» пожар. Обнаружены остатки аксессуаров «третьего рейха» и тысячи листов обугленной бумаги, на которых ничего не разобрать, — бумаги сожгли в мусорных корзинах.

— И от бумаг загорелось помещение?

— Судя по всему, окно оставили открытым, и ветер разметал пламя, включив таким образом дымовой сигнал и огнетушители. Немедленно поезжайте туда!

— А где эти склады, сэр?

— Ну, откуда же мнезнать? Вы говорите по-французски, спросите кого-нибудь.

— Сейчас посмотрю по телефонной книге. Но, господин посол, я предпочел бы ехать не на своей машине и не на такси. Будет очень любезно с вашей стороны, если вы попросите секретаршу позвонить в транспортный отдел, чтобы ко мне на рю Диан прислали надежно оборудованную машину. Адрес известен.

— "Надежно оборудованную машину"? Что это значит?

— Бронированную машину, сэр, с морским пехотинцем.

— Господи,ну почему я не в Швеции! Узнайте все, что сможете, полковник. И поспешите!

— Пусть поторопится транспортный отдел, сэр; — Витковски повесил трубку, погрозив кулаком телефону. Затем повернулся к Карин и Лэтему. — Все указания отменяются — пока. В случае удачи мы сорвем куш. Карин, оставайтесь здесь. А ты, малыш, открой мой шкаф и посмотри, не найдешь ли себе подходящую форму. У нас с тобой почти одинаковый размер, и одна из них должна подойти.

— Куда мы едем? — спросил Дру.

— В конторские помещения склада, которые подожгли нацисты. Группа нацистов сжигала бумаги в мусорных корзинках и плохо сработала. Какой-то дурак открыл окно.

В штабе неонацистов все носило печать разрушения — стены почернели, занавески сгорели, повсюду виднелась пена из огнетушителей. В комнате, где раньше было полно электронного оборудования и где, несомненно, сидел главарь, стоял большой запертый стальной шкаф. Когда его взломали, там оказался целый арсенал — от мощных ружей с телескопическими прицелами и до коробок с ручными гранатами, миниатюрных огнеметов, связок проволоки, разнообразных пистолетов и клинков, в частности, таких, которые выбрасываются из тростей и зонтов. Все совпадало с описанием нацистских убийц в Париже, которое дал Дру Лэтем. Это была их нора.

— Пользуйтесь щипцами, — приказал по-французски полковник Витковски полицейским, указывая на обгоревшие листы бумаги. — Раздобудьте стекла и кладите все, что не совсем уничтожено, между ними. Пока мы не знаем, что можно найти.

— Все телефонные розетки выдраны из стен, и патроны уничтожены, — сказал французский детектив.

— Но линии не уничтожены?

— Нет. Сюда едет техник из телефонной компании. Он восстановит связь, и мы выясним, куда они звонили и откуда звонили им.

— Куда звонили — возможно, но не откуда звонили им. Как я знаю, счета за разговоры по этим телефонам направлялись одной старушке в Марсель, которая получала одновременно распоряжение об оплате и гонорар.

— Словом, все налажено так же, как у торговцев наркотиками.

— Да.

— И все-таки должны же где-то быть инструкции, верно?

— Конечно, но пока следов не видно. Они приходили из швейцарского или кайманского банка с указанием, что данные о тайных счетах не должны раскрываться. Так теперь ведут дела.

— Я расследую, мсье, то, что происходит в Париже и его окрестностях, но не в международном масштабе.

— Тогда свяжите меня с тем, кто этим занимается.

— Вам придется обратиться на Кэ-д'Орсей, Сервис этранже. Это не в моей компетенции.

— Я их найду.

В помещении появился Лэтем в форме и Карин де Фрис в светлом парике — они ступали осторожно, стараясь не наступать на обгоревшие листы.

— Что-нибудь выяснили? — спросил Дру.

— Немногое, но здесь наверняка было их гнездо, и отсюда они вели операции.

— Те, что напали на нас прошлой ночью? — спросила Карин.

— Почти уверен в этом, но куда они делись? — сказал Витковски.

— Monsieur l'Americain![72]— крикнул полицейский в штатском, выбегая из соседней комнаты. — Посмотрите, что я нашел под подушкой на кресле. Это письмо — начало письма.

— Дайте-ка сюда. — Долковник взял листок. — «Mein Lubchen, — начал, прищурясь, Витковски. — Heute Nacht ist recht schockemd...»

— Дайте мне, — попросила Карин, потеряв терпение, ибо полковник с трудом читал по-немецки. Она быстро перевела на английский: «Моя драгоценная, сегодня была ужаснейшая ночь. Мы должны немедленно уехать, чтобы не нанести ущерб нашему делу. Нам всем приходится страдать из-за чужих ошибок. Никто в Бонне не должен об этом знать, но мы летим в Южную Америку, где найдем прибежище, пока не сможем вернуться и продолжать борьбу. Я обожаю тебя... Закончу письмо потом — кто-то идет по коридору. Я отправлю письмо из аэро...» Дальше не прочесть — буквы слились.

— Аэропорт! — воскликнул Лэтем. — Но который? Какие авиакомпании летают в Южную Америку? Мы же можем перехватить беглецов!

— Забудь об этом, — сказал полковник. — Сейчас пятнадцать минут одиннадцатого, а самолеты двух десятков авиакомпаний вылетают между семью и десятью утра в двадцать или тридцать городов Южной Америки. Нам не достать мерзавцев. Однако есть в этом и кое-что позитивное. Наши убийцы поспешили убраться из Парижа, а их братишки в Бонне понятия об этом не имеют. И пока сюда не пришлют других, мы сможем передохнуть.

Герхард Крёгер был на грани безумия. За последние шесть часов он раз двенадцать звонил на склад «Авиньон», используя надлежащие коды, и всякий раз телефонистка отвечала ему, что все линии в контору «в данное время не работают. Наши компьютеры показывают, что телефоны отключены». Его протесты ничего не меняли. Ликвидаторы закрылись. Почему? Чтопроизошло? Парижский Ноль-Пять говорил так уверенно: фотографии убитого будут вручены вам утром.

Гдеони? И гдепарижский Пятый?

Не оставалось ничего, как связаться с Хансом Траупманом в Нюрнберге. Должен же кто-то знать, в чем дело!

— Какой идиотизм звонить мне сюда! — воскликнул Траупман. — У меня же нет здесь соответствующего телефона.

— Выбирать не приходится. Вы не можете так поступать со мной. Боннне может себе этого позволить! Мне приказано найти то, что я создал, любой ценой, вплоть до использования так называемого «беспрецедентного опыта» наших коллег здесь, в Париже...

— Чего же вы еще хотите? — высокомерно спросил Траупман.

— Чего угодно, но в пределах разумного! Со мной возмутительно обращаются, дают одно обещание за другим, но их ничто не подкрепляет. Сейчас, например, я не могу даже добраться до наших коллег!

— У них своя, особая система связи, какую и положено иметь конфиденциальным консультантам.

— Я ею воспользовался. Телефонистка утверждает, что, судя по показаниям компьютеров, телефоны отключены и шнуры выдернуть! из розеток. Что еще вам нужно, Ханс? Наши коллеги прекратили с нами связь, со всеми нами! Гдеони?

Прошло несколько секунд, прежде чем Траупман ответил:

— Если то, что вы говорите, соответствует истине, это весьма тревожно. Полагаю, вы звоните из отеля?

— Да.

— Оставайтесь на месте. Я поеду домой, свяжусь кое с кем и позвоню вам. Это займет немногим больше часа.

— Не важно. Я подожду.

Прошло почти два часа, прежде чем зазвонил телефон в «Лютеции».

Крёгер подскочил к аппарату.

— Произошло нечто крайне необычное. То, что вы сообщили, — верно... и это катастрофично. Единственный человек в Париже, который знает базу наших коллег, ездил к ним и обнаружил, что там полно полиции.

— Значит, наши коллеги действительноисчезли!

— Хуже того. Сегодня в четыре тридцать семь утра их «бухгалтер» позвонил в наш финансовый отдел и, изложив вполне правдоподобную, хоть и возмутительную, историю про женщин, молоденьких мальчишек, наркотики и высоких французских чинов, попросил перевести очень большую сумму денег, которая, конечно, будет потом занесена в соответствующую графу расходов.

— Но никакого «потом» не будет.

— Несомненно. Они трусы и предатели. Но мы их выследим, где бы они ни были.

— Это мне не поможет. Мой пациент вошел в критическую стадию. Что мне делать? Я долженего найти.

— Это мы обсудим. Предложу вам не самый желательный ход, но, вероятно, единственный. Свяжитесь с Моро из Второго бюро. Он знает все, что происходит во французской разведке.

— А как мне добраться до него?

— Вы знаете, как он выглядит?

— Я видел фотографии.

— Это надо сделать на улице — никаких телефонных звонков, никаких записок, встретьтесь с ним на улице или в кафе, так, чтобы никто не заподозрил, что это запланированная встреча. Скажите ему одну-две фразы, но чтобы слышал только он. Главное произнести слово «Братство».

— А потом?

— Он может от вас отмахнуться, но при этом скажет, где с ним встретиться. Это будет какое-нибудь общественное место, скорее всего людное и в поздний час.

— Раньше просили не слишком доверять ему.

— Это учтено, но мы располагаем кое-чем против него на случай, если он заартачится. На сегодняшний день мы перевели на его счет в швейцарском банке свыше двадцати миллионов франков, и это подтверждено документально. Если мы пошлем эти документы анонимно французскому правительству, Моро на много лет упрячут за решетку. А уж о прессе я и не говорю. Он не сможет отвертеться. Воспользуйтесь этим, если понадобится.

— Немедленно отправляюсь на поиски Моро, — сказал Крёгер. — А завтра, возможно, и Гарри Лэтема.