Заговор Кассандры Ладлэм Роберт
После происшествия в “Биоаппарате” он убедил российского премьера отправить его в Штаты помогать американским коллегам в поисках Берии. Клейн решил, что Киров, который прожил в Вашингтоне год и хорошо знал районы с этническим населением, может принести неоценимую пользу. Он объяснил это президенту, и тот, найдя общий язык с Петренко, разрешил Кирову въехать в страну.
Однако жесткий, ясный взгляд Кирова подсказывал Смиту, каковы истинные причины его приезда. Кирова предала женщина, которую он любил и которой доверял. Ее подкупили неведомые силы, связанные с убийцей, которому удалось ускользнуть от Кирова, и он жаждал возмездия, стремясь восстановить свою честь офицера.
— Как вы собираетесь действовать, Джон? — спросил Киров.
— Мне нужно заехать домой, — ответил Смит. — Как только вы устроитесь, мы сможем отправиться в Дюпон-Серкл.
Поскольку в российском посольстве не было сведений о приезде генерала, Смит предложил Кирову остановиться в его доме в Бетезде, который отныне становился штаб-квартирой по розыску Берии.
— Вы уверены, что обойдетесь без наружного наблюдения? — спросил Клейн.
При всем доверии к опыту и чутью русского контрразведчика он не хотел выпускать Смита и Кирова на улицы без прикрытия. Смит ездил в Хьюстон проверить, не оставил ли Трелор каких-либо следов, но истинным его намерением было потревожить нити паутины, до сих пор связывавшей Трелора с его соучастниками и хозяевами. Продемонстрировав свою готовность начать расследование там, где он жил и работал, Смит надеялся вынудить хозяев Трелора пуститься за ним в погоню... Иными словами, выманить Берию из берлоги.
— Мы не можем позволить, чтобы Берия заметил слежку, сэр, — сказал Смит.
— Господин Клейн, — заговорил Киров, — я понимаю и разделяю вашу тревогу. Но обещаю вам, что с Джоном ничего не случится. У меня есть серьезное преимущество перед теми людьми, которых вы собирались отрядить нам в помощь. Я знаю Берию. Я разоблачу его, даже если он маскируется. У любого человека есть характерные особенности и признаки, которые невозможно скрыть. — Он повернулся к Смиту. — Даю вам слово. Если Берия выйдет на охоту и приблизится к вам, мы его возьмем.
Через полтора часа Смит привез Кирова на свое ранчо в Бетезде. Проходя по дому, Киров рассматривал картины, сувениры, предметы искусства народов всего мира. Американец немало попутешествовал на своем веку.
Пока Смит принимал душ и переодевался, генерал устраивался в спальне для гостей. Потом они отправились в кухню. За чашкой кофе они изучали крупномасштабную карту Вашингтона, обращая особое внимание на многонациональный район вокруг Дюпон-Серкл. Поскольку Киров уже был знаком сэтим районом, план действий сложился довольно быстро.
— Мы не договаривались об этом с Клейном, — сказал Смит, когда они собрались уходить. — И все же... — Он протянул Кирову пистолет “зиг зауэр”.
Киров посмотрел на него и покачал головой. Он отправился в спальню и вернулся оттуда с самым обычным на вид зонтиком. Повернув его на сорок пять градусов, он провел пальцем по рукоятке, и из кончика выскочило трехсантиметровое лезвие.
— Я привез его из Москвы, — небрежно бросил Киров. — Клинок смочен ацепрмазином — транквилизатором для успокоения животных. Он способен за считанные секунды свалить медведя весом двести килограммов. К тому же, если меня остановит ваша полиция, зонтик не вызовет подозрений. А объяснить, откуда у меня пистолет, будет куда труднее.
Смит кивнул. Ему предстояло сыграть роль приманки, однако непосредственное задержание преступника должен был осуществить именно Киров. Он был рад, что русский не столкнется лицом к лицу с Берией невооруженным.
Смит положил “зиг зауэр” в свою наплечную кобуру.
— В таком случае приступим. Я дам вам сорокаминутную фору, потом отправлюсь следом.
Пробираясь по улицам словно призрак, Киров внимательно присматривался к потоку пешеходов. Как и многие другие районы, расположенные вблизи центра Вашингтона, Дюпон-Серкл был в последнее время реконструирован. Однако среди современных ресторанов и модных бутиков тут и там попадались македонские булочные, магазины с турецкими коврами, сербские лавки, полки которых ломились от старой медной и бронзовой утвари, греческие харчевни и югославские кофейни. Киров понимал, какую тягу к знакомому окружению испытывает человек, вынужденный действовать в чужой стране, даже если он — безжалостный убийца. Смешение множества народов — именно та обстановка, которая должна привлекать Берию. Здесь он мог найти привычную пищу, послушать музыку, под звуки которой вырос, окунуться в знакомую языковую среду. Киров, который отлично говорил на многих славянских языках, тоже чувствовал себя здесь вполне уверенно.
Свернув на открытую квадратную площадку, которую обступали лавки и киоски, Киров уселся за столик с зонтом и попросил кофе. Хорватка, едва говорившая по-английски, записала его заказ. Услышав ее пулеметную перебранку с хозяином, он с трудом сдержал улыбку.
Пригубив крепкий сладкий кофе, Киров рассматривал прохожих, отмечая цветастые блузки и юбки женщин, мешковатые штаны и кожаные куртки мужчин. Если Берия решит прийти сюда, то непременно наденет простой практичный костюм югославского рабочего и, вероятно, кепку, чтобы скрыть свое лицо. Но Киров не сомневался, что узнает его. Опыт генерала подсказывал, что у убийцы есть одна черта, которую не спрячешь, — глаза.
Киров понимал также, что и Берия при удобном случае без труда опознает его. Но у Берии не было никаких причин подозревать, что генерал сейчас находится в Штатах. Главной его заботой было уклониться от встреч с полицией, сколь бы редко ни попадались патрули в этом районе. Вряд ли Берия ожидает увидеть человека из своего прошлого здесь, вдали от родины. Вместе с тем Киров не рассчитывал застать его в ближайшем кафе за порцией макарон. Он мог лишь предполагать, в каких местах бывает убийца, но не имел ни малейшего понятия, где тот находится в эту минуту.
Прикрыв глаза ладонью, Киров следил за непрестанно меняющейся обстановкой вокруг. Он наблюдал также за входами и выходами с площади, откуда появлялись и где исчезали люди. Рассмотрев таблички с указанием рабочих часов на витринах, он сделал мысленную заметку — проверить проходы между заведениями и грузовые дворы.
Если Берия приехал в Вашингтон заниматься своим кровавым делом, именно в этом районе он будет чувствовать себя спокойнее всего. Это может внушить ему ощущение превосходства, а самоуверенный человек нередко бывает слеп.
В километре от места, где Киров устроил засаду, Иван Берия открыл дверь своей трехкомнатной квартиры на верхнем этаже дома, в котором сдавалось на короткий срок жилье для проезжих “белых воротничков”.
Перед Берией стоял водитель “линкольна”, крупный молчаливый мужчина с носом, сломанным в нескольких местах, и изуродованным левым ухом, похожим на кочан цветной капусты. Берии уже доводилось встречать таких людей. Скрытные, всегда готовые к энергичным действиям, они были идеальными курьерами для своих хозяев.
Жестом пригласив его войти внутрь, Берия запер дверь и взял конверт, который протягивал ему водитель. Разорвав его, он быстро пробежал глазами записку, написанную на сербском. Отвернувшись, он улыбнулся себе под нос. Хозяева всегда недооценивали число людей, которых потребуется убить. Берия уже выполнил заказ на ликвидацию российского охранника и американского ученого. Теперь ему предстояло убрать еще одного.
Вновь повернувшись к водителю, он сказал:
— Снимок.
Водитель молча забрал записку и подал фотографию Джона Смита, снятую скрытой камерой. Смит смотрел прямо в объектив, на его лицо не падали тени, разрешение было очень хорошим.
Берия задумчиво улыбнулся:
— Когда?
Водитель протянул руку за фотографией.
— В самое ближайшее время. Вы должны быть готовы отправиться на дело, как только вам позвонят. — Он вскинул брови, ожидая дальнейших расспросов, но Берия покачал головой.
Когда водитель ушел, Берия вернулся в спальню и вынул из сумки цифровой спутниковый телефон. Мгновение спустя он уже разговаривал с герром Вейзелем из банка Оффенбаха в Цюрихе. Счет, о котором шла речь, только что увеличился на двести тысяч американских долларов.
Берия поблагодарил банкира и дал отбой.
Судя по всему, американцы спешат.
Обнаженный Карл Бауэр вышел из последней дезактивационной камеры. На скамье лежали носки, рубашка, нижнее белье. На дверном крюке висел отглаженный костюм. Десять минут спустя, одевшись, Бауэр шагал к застекленной галерее, в которой его дожидался руководитель научной группы Клаус Янич.
Янич чуть склонил голову и протянул руку.
— Великолепная работа, герр директор, — сказал он. — До сих пор я не видывал ничего подобного.
Бауэр обменялся с ним рукопожатием, принимая поздравление.
— И вряд ли мы увидим такое когда-либо еще.
После отдыха Бауэр вернулся в лабораторию. Проработав ночь напролет, он тем не менее находился в приподнятом настроении и чувствовал себя полным сил. Он понимал, что это всего лишь следствие выброса адреналина и усталость неизбежно возьмет свое. Но Янич был прав: он сотворил настоящее чудо. Сосредоточив волю наподобие лазерного луча, Карл Бауэр вложил все свои знания и опыт в первый шаг к превращению и без того опасного вируса в безжалостного микроскопического убийцу, которого ничто не остановит. И теперь он чувствовал себя едва ли не обманутым, преданным — оттого, что не имел возможности лично пройти остаток этого пути.
— Не правда ли, мы с самого начала знали, — заговорил он, вслух выражая свои мысли, — что не сможем воочию наблюдать за процессом до самого конца. Земное тяготение отняло у меня радость победы. Чтобы завершить дело, я вынужден уступить свой триумф другому. — Он помолчал. — То, что нам не под силу, доведет до конца Рид.
— Так много доверия одному человеку, — пробормотал Янич.
— Он сделает все, что ему прикажут, — отрывисто бросил Бауэр. — Когда он вернется, в наших руках окажется то, о чем до сих пор можно было только мечтать. —
Он похлопал Янича по плечу. — Все будет в порядке, Клаус. Вот увидишь. Как дела с транспортом?
— Образцы готовы к перевозке, герр директор. Самолет уже ждет.
Бауэр хлопнул в ладоши.
— Замечательно. В таком случае мы с тобой можем выпить, отпраздновать наш успех, а потом я отправлюсь в путь.
Глава 20
Он возвышался будто скульптура, знаменующая приход нового тысячелетия. С расстояния в шесть километров Меган Ольсон благоговейно взирала на прилепившийся к гигантскому топливному баку корабль-челнок и две чуть меньшие по размеру твердотопливные ракеты-ускорители первой ступени.
Было два часа, на мысе Канаверал стояла безветренная лунная ночь. Солоноватый воздух пощипывал нос Меган, а сама она трепетала от нетерпения. Как правило, членов экипажа поднимали с постели в три утра, но Меган проснулась вскоре после полуночи и больше не смогла спать. От мысли о том, что менее чем через восемь часов она отправится в космос, у нее перехватывало дыхание.
Меган повернулась и зашагала по дорожке, проходившей под окнами первого этажа здания, в котором находился экипаж. В сотне метров поблескивала колючая проволока, натянутая по верхнему краю забора “Циклон”, огораживавшего комплекс. Меган услышала далекое чихание мотора джипа службы безопасности, совершавшего объезд периметра. Охранные меры на мысу были весьма внушительны и вместе с тем ненавязчивы. Самым заметным их элементом были полицейские военно-воздушных сил в форме, которые словно магнитом притягивали к себе объективы прессы. За их спинами действовали подразделения в гражданском, патрулировавшие территорию круглые сутки; их задачей было не допустить, чтобы кто-либо или что-либо помешало старту.
Меган уже собралась отправиться в свою комнату, когда неподалеку послышались шаги. Повернувшись, она увидела человека, который вышел из тени здания и ступил в круг света.
Дилан Рид?
В экипаже уже давно ходила шутка, что Рид не только не услышит звонок будильника, но даже проспит старт, если его не растолкать. Почему же он оказался на ногах за час до подъема?
Подняв руку, Меган уже хотела окликнуть его, когда из-за угла показался яркий сноп лучей автомобильных фар. Седан с эмблемой НАСА на двери остановился рядом сДиланом, и Меган инстинктивно отпрянула назад. Укрывшись в тени, она следила за пожилым мужчиной, который выбрался из автомобиля и подошел к Риду.
Рид явно дожидался его появления. Кто это? Зачем он нарушил карантин?
Предполетный карантин был обязательным этапом космических экспедиций, хотя в последнее время его под давлением обстоятельств сократили. Однако непосредственный контакт члена экипажа с посторонним человеком на завершающей стадии карантина был делом неслыханным.
Рид и его гость двинулись прочь от Меган, и в свете фар она увидела на груди незнакомца карточку, которая свидетельствовала о том, что, кем бы ни был этот человек, врачи НАСА ручаются за его здоровье.
То, что посетитель имел право находиться в запретной зоне, успокоило Меган, и она двинулась к входу в здание. Но какая-то часть ее существа противилась этому. Она всегда доверяла своей интуиции и прислушивалась к внутреннему голосу, который не раз спасал ей жизнь. И теперь этот голос нашептывал ей, что она не должна из вежливости уйти, оставив Рида наедине с посетителем.
Меган пошла обратно. Двое мужчин стояли лицом друг к другу, и она не могла расслышать, о чем идет разговор. Но она совершенно отчетливо заметила предмет, перекочевавший в руки Рида, — блестящий металлический цилиндр длиной около десяти сантиметров. Меган видела его лишь долю секунды, после чего он исчез в кармане Дилана.
Посетитель стиснул плечо Рида, вернулся в машину и уехал. Рид словно зачарованный смотрел вслед автомобилю, пока его задние габаритные огни не превратились в точки. Потом он повернулся и пошел к зданию.
У него, как и у всех нас, предстартовая лихорадка. Кто-то близкий приехал проводить его в путь.
Однако это объяснение не удовлетворило Меган. Рид участвовал в шести космических полетах и относился к предстоящему запуску почти равнодушно. Вдобавок гость не мог быть его родственником. Едва начинался карантин, контакты астронавтов с семьями прерывались. Родных допускали только на специальную обзорную площадку в шести километрах от космодрома.
Этот человек каким-то образом причастен к экспедиции. Но я его не знаю.
Прежде чем отправиться в столовую, где экипажу предстояло в последний раз до возвращения на Землю отведать настоящей еды, Меган зашла в свою комнату. Она обдумала варианты своих действий, один из которых состоял в том, чтобы попросту выбросить Рида из головы. В конце концов, Дилан оказывал ей помощь и поддержку с тех самых пор, когда она поступила на службу в НАСА, и Меган привыкла считать его своим другом. Потом она вспомнила об Адаме Трелоре, о похищенной оспе и лихорадочных тайных поисках. Приказ Клейна был ясным и недвусмысленным: она обязана докладывать о любых, даже самых ничтожных подозрениях. И хотя Меган была уверена, что в поведении Рида нет ничего предосудительного, она потянулась к телефону.
В шесть тридцать утра члены экипажа вошли в стерильную комнату, где им предстояло переодеться. Поскольку Меган была в экспедиции единственной женщиной, для нее приготовили отдельное помещение. Закрыв за собой дверь, она окинула критическим взглядом взлетно-посадочный костюм, или ВПК. Выполненный по индивидуальной мерке костюм весил добрых сорок килограммов и состоял из пятнадцати отдельных частей, включая парашют, прибор обеспечения плавучести и подгузник. В ответ на настойчивые расспросы Меган о назначении последней детали Рид наконец разъяснил ей, что давление, оказываемое на тело космонавта при выходе на орбиту, делает практически невозможным удержать в мочевом пузыре жидкость.
— Стильно выглядишь, Меган, — заметил пилот Фрэнк Стоун, когда она появилась в комнате, где переодевались мужчины.
— Больше всего мне нравятся заплатки, — отозвалась она.
— Скажи об этом моей жене, — вмешался Билл Кэрол, командир экипажа. — Это она выдумала их.
У каждой экспедиции были свои нашивки, рисунок которых разрабатывал кто-нибудь из астронавтов или их близких. Участники нынешнего полета носили эмблемы с изображением ракеты в космосе. Вдоль закругленного края были вышиты фамилии членов экипажа.
Астронавты разбились по парам, проверяя костюмы друг друга, убеждаясь, что каждая деталь точно подогнана и закреплена. Потом один из ученых экспедиции, Дэвид Картер, прочел короткую молитву, упомянув о безвременной кончине Адама Трелора.
До старта оставалось чуть больше трех часов. Экипаж покинул жилой отсек и оказался в слепящем свете съемочных юпитеров. Здесь провожающие, каждый из которых находился под пристальным наблюдением и носил на шее особый пропуск, могли в последний раз увидеть астронавтов. Проходя сквозь строй журналистов, Меган улыбнулась и махнула рукой.
— Еще раз! Повторите, пожалуйста! — крикнул кто-то из репортеров.
Поездка на автобусе до стартовой площадки занимала лишь несколько минут. Отсюда члены экипажа поднимались в лифте на высоту шестьдесят метров и оказывались в комнате с белыми стенами — последнем подготовительном пункте, где они надевали парашюты, привязные ремни, коммуникационное оборудование, шлемы и перчатки.
— Как ты?
Меган повернулась и увидела рядом Дилана, полностью экипированного и готового к посадке на борт.
— Кажется, все в порядке.
— Предстартовый мандраж?
— Ты имеешь в виду то, что творится с моими внутренностями?
Рид наклонился к ее уху.
— Не говори никому, но меня тоже трясет.
— Кого угодно, только не тебя!
— Меня — в особенности.
Должно быть, во взгляде Меган отразилось нечто, заставившее Рида добавить:
— Что случилось? Такое ощущение, будто бы ты хочешь о чем-то меня спросить.
Меган отмахнулась:
— Это все из-за волнения. Ты мечтаешь, тренируешься, работаешь — и вдруг твои грезы становятся реальностью.
Рид потрепал ее по плечу.
— Ты отлично справишься. Только не забывай о том, что говорил Элленби: мы все ждем результатов твоих исследований.
— Леди и джентльмены, вам пора, — объявил кто-то из наземной команды.
Рид отвернулся, и Меган облегченно вздохнула. Когда она беседовал по телефону с Клейном, шеф “Прикрытия-1” пообещал немедленно заняться таинственным гостем Рида, установить его личность и вновь связаться с ней. Поскольку Клейн больше не объявлялся, Меган решила, что он либо до сих пор наводит справки, либо уже получил удовлетворительный ответ, но не сумел ей его передать.
— Ваш выход, — сказал Рид, указывая на Меган. — Только после вас, мадам.
Меган глубоко вздохнула, пригнулась и нырнула в люк, ведущий на мостик корабля. Добравшись до лестницы, она спустилась на среднюю палубу, на которой, помимо спальных мест, душа, хранилищ провианта и снаряжения, были установлены специальные стартовые кресла для нее, еще одного члена научной группы, Рэндела Уоллеса, и Дэвида Картера, инженера-исследователя.
Устроившись в разборном кресле, которое после старта полагалось свернуть и убрать, Меган оказалась в лежачем положении коленями к потолку.
— Третий раз лечу в космос и никак не привыкну к этим устройствам, — пробурчал Картер, забираясь в кресло по соседству.
— Это оттого, что ты продолжаешь набирать килограммы, дружище, — поддел его Уоллес. — Всему виной домашняя кормежка.
— По крайней мере, у меня есть дом, куда я могу вернуться, — парировал Картер.
— Любовь, ты правишь миром... — Уоллес стряхнул пепел с воображаемой сигары, копируя Гручо Маркса.
На палубу спустились сотрудники наземной службы и принялись пристегивать астронавтов к креслам, положив конец добродушной пикировке.
— Связь?
Меган проверила свой микрофон и кивнула, насколько позволяли тугие ремни. Пока привязывали ее коллег, она слушала переговоры Центра управления с пилотами, которые по пунктам докладывали о готовности систем корабля к старту.
Закончив свою работу, сотрудники наземной бригады отступили назад. Меган не могла видеть этих людей, но отлично представляла их серьезно-торжественные лица.
— Леди и джентльмены, позвольте пожелать вам удачи и благополучного возвращения домой.
— Аминь, — пробормотал Картер.
— Надо было купить в дорогу хорошую книжку, — задумчиво произнес Уоллес. — Меган, как вы себя чувствуете в этой упряжи?
— Спасибо, прекрасно. А теперь, парни, позвольте мне заняться делами по своему собственному списку.
В нескольких сотнях миль к северо-востоку Джон Смит допил вторую чашку кофе и посмотрел на часы. К этому времени Киров уже наверняка занял наблюдательный пост на Дюпон-Серкл. Выходя из дома, Смит в последний раз бросил взгляд на монитор, подключенный к видеокамерам наружного слежения. Дом стоял на угловом участке и был окружен густым лесом, который надежно скрывал его от глаз соседей. Задний двор представлял собой ровную лужайку без кустов, в которых мог спрятаться незваный гость. Детекторы движения, вмонтированные в каменные стены дома, непрерывно сканировали территорию.
Если бы кто-нибудь сумел миновать детекторы незамеченным, его ждала сложная охранная система, датчики которой располагались между стеклами окон и в дверных замках. Если бы и их удалось обойти, в дело вступала третья система, включавшая тревожный сигнал и распылители, через которые в помещения поступал обездвиживающий газ. Испытанный в федеральных тюрьмах, он мог свалить человека за десять секунд — именно поэтому Смит держал в прикроватной тумбочке противогаз.
И хотя Смит не думал, что Берия попытается убить его выстрелом издалека, он тем не менее счел необходимым еще раз осмотреть границу участка. Убедившись в том, что все спокойно, Смит прошел через кухню в гараж. Он уже протянул руку к кнопке, выключавшей маленький телевизор на стойке, когда увидел на экране нечто, заставившее его улыбнуться. Он помедлил секунду, потом еще раз улыбнулся и поднял трубку телефона.
За двадцать одну минуту до старта в наушниках экипажа раздался голос руководителя полета Гарри Лэндона.
— Ребята, — заговорил он, гнусавя на оклахомский манер, — у нас неожиданная заминка.
Астронавты знали, что в эту минуту более трех сотен человек в Центре управления прислушиваются к каждому изданному ими звуку, и все же не удержались от стона.
— Только не говорите мне, что все эти мучения придется пройти еще раз, — проворчал Картер.
— В чем проблема, Центр? — резким тоном осведомился пилот.
— Разве я сказал “проблема”? Я упомянул о заминке. — После короткой паузы Лэндон спросил: — Доктор Ольсон, вы закончили предстартовую проверку?
— Да, сэр.
Неужели меня списывают с корабля? Все, что угодно, только не это!
—Вас вызывают по телефону. Вы готовы ответить?
Меган невольно попыталась сесть, но безуспешно.
Кто мог ей звонить? Святой боже!
—Гарри, — встревоженным голосом заговорила она, — мне кажется, этого не стоит делать.
— Не волнуйтесь. Я включу только вашу линию.
Прежде чем в наушниках раздался телефонный треск, Меган услышала восклицание Картера:
— Чтоб вас...
— Меган?
Сердце Меган забилось чаще.
— Джон, это ты?
— Я не мог не попрощаться с тобой.
— Джон, каким образом... Я хотела сказать — как тебе удалось?..
— Нет времени объяснять. Ты в порядке? Готова?
— Готова. Но в порядке ли — это вопрос. Я только начинаю привыкать к тому, что сижу на бочке с тоннами горючего.
— Я хотел пожелать тебе удачи... и благополучного возвращения домой.
Меган улыбнулась:
— Постараюсь.
— Прошу прощения, друзья, — вмешался Лэндон. — Время не ждет.
— Спасибо, Гарри, — отозвалась Меган.
— Подключаю вас к общей связи. Готовы?
— Подключайте.
Меган ожидала вежливой ругани, но остальные члены экипажа были заняты, обмениваясь последними наставлениями и замечаниями. Она закрыла глаза и шепотом прочла двадцать четвертый псалом. Едва она закончила, корабль чуть шевельнулся. Мгновение спустя послышался громкий низкий рокот поджигаемых твердотопливных ракет-ускорителей.
В потоке сообщений, которыми обменивались наземные службы, Меган уловила:
— Хьюстон, “Дискавери” готов к старту!
Как только в двигателях корабля вспыхнуло топливо из внешнего бака, Меган почувствовала себя так, словно ее посадили в бешено мчащуюся кабинку “русских горок” — с той лишь разницей, что этому ощущению никак не наступал конец. Через две минуты шесть секунд после старта от корабля отделились ракеты-ускорители и упали в океан, где их должны были подобрать. Питаемый энергией горючего внешнего бака, “Дискавери” преодолевал силу гравитации. Чем быстрее и выше поднимался корабль, тем ближе перегрузка подходила к максимальному трехкратному уровню. Меган предупреждали, что она будет чувствовать себя так, словно ей на грудь уселась огромная горилла.
Неправда. Скорее— слон.
Шесть минут спустя на высоте трехсот километров выключились основные двигатели. Выполнив свою задачу, внешний бак отделился от корабля. Внезапно наступившая тишина и невесомость застали Меган врасплох. Она повернула голову и поняла, в чем дело: в иллюминаторе сверкали звезды. “Дискавери” вышел на орбиту.
Глава 21
Минувшим вечером Берия встречался с водителем “линкольна” у станции метро на пересечении улицы “Q” и Коннектикут-авеню. Водитель передал ему дополнительные сведения и дальнейшие инструкции, и Берия ознакомился с ними, пока автомобиль, выехав из города, мчался к Бетезде.
Без водителя нельзя было обойтись, поскольку Берия не мог позволить себе показаться на улицах и вдобавок почти не умел управлять машиной. Наемник, способный в считанные секунды убить человека, он полностью терялся в транспортных потоках, втекавших в город и покидавших его. И даже в случае крайней необходимости он вряд ли сумел бы скрыться на автомобиле. “Линкольн” имел и другое преимущество: он был идеальной маскировкой. Вашингтон переполняли автомобили представительского класса, и “линкольн” выглядел в таком месте, как Бетезда, совершенно естественно.
Подъехав к дому Смита, водитель уменьшил скорость, словно разыскивая нужный номер. Берия внимательно рассмотрел ранчо, раскинувшееся поодаль от дороги. Он заметил обступающие его деревья и решил, что лес продолжается и за домом. В окнах горел свет, но движущихся теней видно не было.
— Проедем здесь еще раз, — велел Берия.
Теперь он сосредоточил внимание на других домах квартала. У большинства из них на лужайках валялись игрушки и велосипеды, над гаражными воротами были приколочены баскетбольные кольца, на подъездных дорожках стояли прицепы с маленькими парусными лодками. Рядом с соседскими ранчо Смита казалось пустым и заброшенным. Берия подумал, что именно так должен выглядеть дом человека, который предпочитает жить в одиночестве, профессия которого требует уединения и скрытности. Такой дом должен быть оборудован куда более сложной охранной системой, чем те, названия которых красовались на фирменных эмблемах, приклеенных к дверям других домов.
— Я увидел все, что хотел, — сказал Берия водителю. — Мы вернемся сюда завтра. Рано утром.
В пять минут седьмого следующего утра Берия сидел на заднем сиденье “линкольна”, припаркованного у дальнего перекрестка улицы, на которой жил Смит. Водитель стоял у машины и курил. Людям, которые совершали пробежку и выгуливали собак, он казался шофером, ждущим своего клиента.
Сидя в прохладном салоне, Берия еще раз прокрутил в голове информацию о Смите. Хозяин распорядился убрать американского ученого как можно быстрее. Но на этом пути были серьезные препятствия. Смит не ездил на службу. Его дом был хорошо защищен. Следовательно, ликвидацию придется осуществить под открытым небом, как только появится возможность. Еще одним затруднением была непредсказуемость перемещений Смита. У него не было установившегося расписания, и нельзя было предсказать, где он объявится в тот или иной момент. А это значило, что Берия должен был следовать за Смитом как можно ближе, дожидаясь удобного случая.
На Берию работало то обстоятельство, что у американца не было личной охраны и он — насколько мог судить хозяин — не носил с собой оружия. И, что самое главное, не догадывался о грозящей ему опасности.
Водитель уселся за руль, и “линкольн” чуть накренился.
— Смит выходит, — сказал он.
Берия выглянул между занавесками на улицу и увидел небесно-голубой седан, который, пятясь, выезжал из гаража. По сведениям хозяина, это была машина Смита.
— Начинаем, — негромко произнес Берия.
По пути в город Смит не спускал глаз с зеркал заднего вида. Через несколько километров он приметил “линкольн”, повторявший все его маневры. Он позвонил Кирову по сотовому телефону.
— Тот самый “линкольн”, который я видел в аэропорту, висит у меня на хвосте. Думаю, это Берия.
Остановившись на красный сигнал светофора, Смит вновь посмотрел в зеркало. “Линкольн” по-прежнему отделяли от него три машины.
Въехав в город, Смит помчался со всей скоростью, какую позволяло уличное движение, то и дело нажимая на клаксон. Он хотел произвести впечатление человека, который торопится на важную встречу, осторожность которого притуплена, иными словами — легкой добычи. Он надеялся, что убийца полностью сосредоточит на нем свое внимание, не замечая никого и ничего вокруг. Тогда он не заметит Кирова.
“Он спешит, — подумал Берия. — Куда и зачем?”
— Он направляется к Дюпон-Серкл, — сообщил водитель, внимательно вглядываясь в поток машин.
Берия нахмурился. Его квартира находилась именно в том районе. Неужели Смит обнаружил ее? Не туда ли он едет?
На Коннектикут-авеню седан прибавил скорость, свернул налево на улицу “R”, потом направо, на Двадцать первую улицу.
Куда он едет?
Седан замедлил ход у пересечения с улицей “S”. Берия увидел, как Смит припарковался на стоянке и перешел на противоположную сторону Двадцать первой. Здесь располагались восточноевропейские рестораны, так хорошо знакомые Берии. Со дня своего появления в Вашингтоне он бывал только в этом месте и только тут чувствовал себя спокойно и уютно.
Смит надеется напасть на след. Или, быть может, кто-то опознал меня по фотографии.
Берия видел по телевизору полицейский фоторобот и решил, что портрет выполнен некачественно и не имеет с ним почти ничего общего. Но, может быть, кто-то заметил его в этом районе, хотя он никогда не выходил из квартиры до наступления сумерек.
Нет. Если бы Смит знал, что я живу здесь, он не отправился бы сюда в одиночку. Он не уверен. Он только предполагает.
— Подождите меня в таком месте, где я смогу легко вас найти, — распорядился Берия.
Водитель указал на ресторан “Водопады Дэнн”:
— Я буду на стоянке.
Выйдя из машины, Берия торопливо пересек улицу в тот самый момент, когда Смит нырнул под арку между баром и рекламной стойкой. Теперь он точно знал, куда направляется американец — к маленькой прямоугольной площади между Двадцать первой улицей и Флорида-авеню. Берия подумал, что со стороны Смита было бы весьма разумно начать поиски там, куда македонца должна была привести сила привычки. Но Смит должен был учитывать и то, что Берия хорошо ориентируется в этом районе.
Берия прошел под аркой и укрылся под навесом македонской кофейни. За одним из столиков играли в домино пожилые мужчины; из динамиков лились негромкие звуки родных мелодий. Тут же Берия увидел и Смита — тот шагал к фонтану в центре площади. Теперь он шел медленнее, оглядываясь, словно ища кого-то. Берия едва ли не физически ощущал испуг американца, растерянность человека, который понимает, что ему здесь не место. Его ладонь скользнула в карман куртки, пальцы сомкнулись на пробковой рукояти пружинного стилета.
Смит почувствовал, как вибрирует пейджер на его бедре. Киров давал ему понять, что Берия находится на расстоянии двадцати метров. Еще замедлив шаг, Смит подошел к палатке с коврами, отделанными бахромой; он остановился, бросил взгляд на запястье и осмотрелся. В этот час здесь было много народу — в основном люди, которые шли на работу или собирались открывать собственные лавки и задержались по пути, чтобы выпить кофе с пирожным. Смит надеялся, что Берия сочтет это время дня самым удобным моментом для встречи с агентом, затерявшимся в толпе.
Пейджер вновь завибрировал — на сей раз дважды. Берия приблизился к Смиту на десять метров и продолжал нагонять его. Смит миновал лавку с коврами, чувствуя, как по его спине разливается холодок. Он продолжал оглядываться вокруг, но не заметил ни Берии, ни Кирова. И вдруг он услышал негромкий звук шагов за своей спиной.
Киров, занявший наблюдательный пункт у входа в запертый мануфактурный магазин, увидел Берию в тот самый миг, когда тот появился из-под арки, и теперь приближался к нему по диагонали, беззвучно ступая башмаками с особой подошвой.
Не оглядывайся, Джон. Не дергайся. Доверься мне.
Берия был уже шагах в пяти от Смита и стремительно его настигал. Его ладонь вынырнула из кармана, и Киров на мгновение увидел пробковую рукоять и блеск полированной стали — Берия нажал кнопку механизма, высвобождавшего клинок.
В руке Кирова покачивался обычный на вид зонтик. Он вплотную приблизился к Берии, и в тот самый миг, когда убийца сделал очередной шаг и голень оставшейся позади ноги начала подниматься, Киров опустил свой зонт. Острый, как игла, кончик проколол ткань брюк Берии и на полсантиметра вошел в мышцу. Берия рывком развернулся, стилет сверкнул в бледном солнечном свете. Но Киров уже стоял в двух шагах от него. Берия присмотрелся к нему, и его глаза расширились от изумления. Человек из Москвы! Русский генерал, которого он видел на железнодорожном вокзале! Берия шагнул к Кирову, но его правая нога подогнулась, стилет выпал из пальцев. Он повалился вперед. Вещество, которым был покрыт кончик зонта, попало в кровь, затуманивало зрение, превращало мускулы в мягкий воск.
Глаза Берии остекленели. Пара сильных рук подхватила его. Киров держал Берию, улыбался, объяснял ему по-сербски, какой он нехороший мальчишка и как трудно было ловить его по всему свету. Берия открыл рот, но сумел издать только невнятный булькающий звук. Киров подтянул его поближе и что-то зашептал на ухо. Он почувствовал, как губы генерала скользнули по его щеке, а потом кто-то громко крикнул по-сербски, упрекая его в постыдном грехе.
— Идем, любовничек, — чуть слышно сказал Киров. — Надо уходить отсюда, пока не начался скандал. Берия обернулся и увидел старика, который грозил ему вслед кулаком. Внезапно рядом появился Смит и подхватил Берию с другой стороны. Берия попытался переставлять ноги, но почувствовал, что может только подволакивать их. Его голова безвольно запрокинулась, и он увидел внутреннюю поверхность арки. Смит
и Киров вывели его на проезжую улицу. Звук дорожного движения показался Берии ревом гигантского водопада. Киров распахнул дверцу синего фургона и вынул оттуда складное кресло на колесах. Берия почувствовал на своих плечах руки, которые заставляли его сесть. Кожаные ремни защелкнулись на его запястьях и щиколотках. Он услышал завывание электродвигателя и понял, что кресло въехало на пандус и теперь его поднимают. Киров втолкнул кресло в фургон и зафиксировал колеса. Внезапно все вокруг исчезло, кроме холодных голубых глаз русского.
— Ты даже не догадываешься, как тебе повезло, кровавый ублюдок!
Больше Берия ничего не слышал.
Заднее крыльцо тайного дома Хауэлла на берегу Чесапикского залива выходило к тихому пруду, в который впадал извилистый ручеек. Приближался вечер, со времени поимки Берии прошло почти восемь часов. Подставив лицо теплым солнечным лучам, Смит откинулся на спинку кресла и следил за двумя ястребами, которые кружили в поисках добычи. За его спиной послышались шаги Кирова, ступившего на половицы крыльца.
Смит не имел ни малейшего понятия, кто истинный хозяин этого загородного прибежища, но, как и обещал Хауэлл, дом был выстроен на отшибе и снабжен всем необходимым. Кладовая ломилась от припасов, под полом в гостиной был спрятан кофр с оружием, медикаментами и иными предметами, выдававшими родство профессий хозяина и Питера Хауэлла. В просторном помещении на заднем дворе, похожем на склад хозяйственного инвентаря, отыскалось кое-что еще.
— Пора, генерал.
— Нужно подержать его там подольше, Джон. Мне бы не хотелось повторять процедуру.
— Я читал те же медицинские книги, что и вы. Большинство людей ломаются через шесть часов.
— Берия не из таких.
Смит подошел к перилам крыльца и облокотился на них. С самого начала операции они с Кировым понимали, что Берия не захочет говорить. Требовалось развязать ему язык, но примитивные средства вроде электрошока или резиновой плетки не годились. Сложные химические вещества в определенных комбинациях действовали эффективно и надежно, но у них были свои недостатки. Допрашиваемый мог проявить неожиданную реакцию, впасть в кому, а то и похуже. В случае с Берией такой риск был недопустим. Его следовало сломать аккуратно и до конца, и, главное — без ущерба для здоровья.
Смит не стал обманывать себя. Будь то электричество, химия или что-либо еще, речь шла о пытке. Сама мысль о том, что он вынужден пустить в ход пытки, была омерзительна ему как человеку и медику. Он вновь и вновь говорил себе, что в данных обстоятельствах эта мера оправдана. Берия был причастен к заговору, грозившему миллионам людей ужасной смертью. Было жизненно важно извлечь сведения, хранившиеся в его голове.
— Идемте, — сказал Смит.
Ивана Берию окружала сплошная белизна. Даже когда его веки были стиснуты, — а он почти не открывал глаза, — ему виделось только белое.
Придя в себя, он обнаружил, что стоит в высокой цилиндрической трубе, похожей на силосную яму. Ее пятиметровые стены были совершенно гладкими. Их покрыли пластиком, окрасили и отделали чем-то блестящим. Высоко над головой горели два больших прожектора. Они заливали трубу слепящим светом, не оставлявшим даже намека на тень.
Читать бесплатно другие книги:
