Я вдыхаю время Приходский Максим
© Максим Приходский, 2015
© Александр Котин, фотографии, 2015
© Ольга Костыгова, иллюстрации, 2015
© Анастасия Шебалина, иллюстрации, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
К читателю
Дорогой читатель! С удовольствием предлагаю окунуться в мир второй книги череповецкого поэта Максима Приходского «Я вдыхаю время». Этот мир порой реалистичен, иногда сюрреалистичен, а порою уносит нас в фэнтезийные времена и пространства, и он настолько интересен и разнообразен, что погружаясь в его ритмичные и рифмованные просторы, забываешь о том, что это всё-таки стихи.
Характерно определение, которое сам себе даёт автор:
- Я программист, я автор алгоритма…
Автор сам признаёт себя жертвой информационной «бури» и раскрывает себя в стихах, пытаясь определить природу этого духовного недуга и найти лекарство. Что касается алгоритма, действительно, на протяжении всей книги вы не найдете ни одного сбоя в выбранной или вновь изобретенной форме. Любители умной, интеллектуальной поэзии получат истинное удовольствие, следя за тем, как наравне с развитием мысли внутри стиха меняется алгоритм, как он меняется от стиха к стиху. Автор также мастерски использует твёрдые классические формы – венок строф («Авалон») и венок сонетов («Параллельные миры»), которым ставит красивую изысканную точку.
Источник своего вдохновения автор обозначил так
- Услышав сверхвысокие частоты,
- Я вижу параллельные миры…
- …Окутанный вечерней тишиной,
- Я вспомню о несбывшемся со мной,
- Услышав сверхвысокие частоты.
В этих параллельных мирах ему доводится быть и влюблённым романтиком, и персонажем квеста, и простым гражданином своей страны и малой родины. «Поэзия рождается из союза языка и времени» – очень точно сказано! Это можно прочувствовать буквально в каждом стихотворении: язык – живой организм, который развивается вместе с обществом, его несущим, во времени, в котором он живёт. В нашем неспокойном, нестабильном, переживающим всевозможные раздраи мире время пульсирует в бешеном ритме. Не каждому дано суметь остановиться, взять тайм-аут, выделить мгновение, прожить его в полном осознании и осознать себя в нём:
- Я одержим лирическим героем,
- Я, чувствуя и думая, как он,
- Перехожу своим словесным строем
- Невидимый безмолвный Рубикон.
- Я не тону в раскатах «суперэхо»
- Среди огромных каменных колонн,
- Но пробиваю скорлупу ореха,
- В которой дух поэта заточён.
«Дух поэта» – пожалуй, главное, что вы найдёте в этой книге. Он незримо присутствует в каждом стихе, каждой строфе и каждой строчке. Особенно приятно отметить, что как поэт Максим Приходский не похож на других, в нём нет шаблонности, нет попытки подражать кому-либо из великих, в его стихах отсутствует пресловутая местечковость.
Много копий сломано литераторами в попытках дать чёткое определение поэзии или, точнее, тому, что уже можно считать поэзией, а что ещё нет. Для меня стихи, представленные в этом сборнике, уже поэзия – автору удалось «пробить скорлупу ореха».
Игорь Захаров,поэт-переводчикчлен Союза российских писателей
Часть 1. Эмпирика
Из всего многообразия мест с поэтическим колоритом мне особенно нравятся аллеи. Есть что-то мистическое в стройных рядах деревьев, фонарей и скамеек, они похожи на портал, ведущий сквозь время в другую реальность, где всё иначе. Каждый мой шаг по дорожке наполнен надеждой, что мы освобождаемся от оков прошлого и становимся на шаг ближе к гармонии.
В разное время аллеи завораживают по-разному. Зимним безветренным вечером, когда одетые в белое деревья стоят без движения, а сверху хлопьями падает снег, освещаемый фонарями, появляется чувство абсолютного спокойствия и определённости, ощущение, что ты идёшь на свидание с самой судьбой – вы не можете не встретиться, и всё так, как должно быть – даже каждая снежинка падает ровно так, как задумано. В конце летнего дня, когда солнце уже почти зашло за горизонт и выросшие тени готовятся захватить всё вокруг, внутри рождается беспечная мысль, что завтра, и послезавтра, и послепослезавтра будут такие же беззаботные дни, вечер которых будет напоминать о том, что время никуда не торопится.
Но дождливым осенним утром аллеи открывают нечто поистине удивительное и ужасное. Шагая в вихре листвы по мокрому, отражающему хмурое небо асфальту, я смотрю под ноги, вижу себя и понимаю, что реальность расслаивается подо мной и надо мной. Мир тысячелик и многовариантен.
Генезис (ex nihilo)
- Начало. Все константы по нолям.
- В ином пространстве бродит мой рассудок —
- Сейчас я поделю всё пополам,
- Взяв в руки нити неизвестных судеб.
- И всюду побегут ряды Фурье,
- А я продолжу расщеплять пустоты
- На бытие и антибытие,
- Из тьмы и света выделяя ноты.
- Небесными телами напишу
- Сказание о том, как поделилось
- Безмолвие на музыку и шум,
- Как на аспекты равновесной силы.
- Рождение и смерть разъединю,
- А вечность обращу в моря песчинок,
- Направив время к завтрашнему дню,
- И для всего появятся причины.
- Вот так я сотворю две стороны,
- А жизнью нареку барьер меж ними,
- И те, кто в нужной степени умны,
- Не будут жаждать заглянуть за ширму.
- Пусть Хаос запечатан за стеклом,
- И в королевстве властвует Порядок,
- Но даже в мире, где еды полно,
- Запретный плод неодолимо сладок.
- Найдёт себя мой собственный Вольтер,
- Высмеивая поклоненье звёздам,
- И люди станут рваться за барьер,
- Показывая пыл и скрупулёзность.
- А я позволю – я им дам венец.
- Пусть Танатос зовёт их души к свету.
- И будет милосердным их конец,
- Как будто бы написанный поэтом.
Особенный храм
- Каждому нужен особенный храм —
- Для одного человека,
- Чтобы с собою беседовать там,
- Мысленно или словесно;
- Чтобы в своих же глазах прочитать
- Тысячи нужных ответов,
- Нежели в залежах умных цитат
- Из рудников интернета.
- Каждому нужен особенный храм —
- Честь и покой самурая.
- Чтобы себя находить по утрам,
- Свой бусидо собирая;
- Жить без уступок, себя не жалеть
- И не терять ни мгновенья;
- Чтобы в течение стольких же лет
- Не испытать сожаленья.
- Кто-то однажды теряет ключи,
- Как драгоценность в пустыне,
- Кто-то не верит – кричи не кричи, —
- Что у него есть святыня.
- Истину каждый куёт себе сам
- В поисках смысла, покоя…
- Но только те, у кого есть свой храм,
- Знают, что это такое.
Родное слово
- Я люблю тебя, родное слово.
- Я люблю твой грациозный слог,
- Что в душе моей горит сверхновой,
- Наполняя каждый уголок.
- Светозарным молниям подобны,
- Вьются в небе русские слова…
- В них живут величие и доблесть,
- Что никоей силой не сломать.
- От народной мудрости просторов
- До вершин искусности ума
- Мой язык – моей земли опора
- И духовной пищи закрома.
- Русского сознания хранитель,
- Он сейчас, как воздух, нужен нам,
- Ибо он последняя из нитей,
- Что ведёт нас к подлинным корням.
- По истории равнинам вольным
- Речь течёт сквозь время, как река.
- Русская – как Енисей иль Волга,
- До последней капли велика.
- Мы живём в долине нашей речи,
- Без неё мы дня не проживём.
- Отчего же так по-человечьи
- Не ценить наследие своё?
- Слышу: «Набери воды в ладони,
- Выпей всё, ни капли не пролей».
- Это ты, по-прежнему нас помнишь,
- Самый первый из учителей.
- Следуя души простому зову,
- Я тебя намерен уберечь.
- Я люблю тебя, родное слово.
- Я живу тобой, родная речь.
Притча о долге
- «Я ничем никому не обязан!
- Я не должен ни капельки вам!» —
- Прокричал человечек, и сразу
- Небеса затрещали по швам.
- Он порвал и небрежно отбросил
- То, что путами он посчитал,
- Без сомнений и лишних вопросов
- Возведя себя на пьедестал.
- «Я не должен бояться природы,
- Я караю огнём и мечом!
- Я раскрыл её тайные коды,
- Мне законы её нипочём!»
- Говорил человечек, а ветер
- Беспокойно носился вокруг.
- И кусты утешали планету,
- Словно тысячи тоненьких рук.
- «Я не должен кому-то быть кем-то,
- Я лишь должен себе быть собой!»
- И зловещим аккомпанементом
- Отвечал ему гром удалой.
- «Кто считает иначе, отсейся,
- Я не трачу на вас больше сил!»
- Но среди отлучённых от сердца
- Были те, кого он приручил.
- «Мне что Бог, что мораль, – всё обуза,
- Я отныне свободен от них!» —
- В прах и пепел рассыпались узы,
- И весь мир удручённо затих.
- «Ничего никому я не должен!» —
- Повторил человечек раз сто,
- Только воздух на сей раз не ожил,
- И его не услышал никто.
Полночная Одиссея